Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Словообразовательная метафора в свете проблем теории лексической и словообразовательной семантики 15
1.1. Основные теоретические вопросы метафористики 15
1.1.1. О соотношении понятий «лексическая метафора» и «словообразовательная метафора» 16
1.1.2. Соотношение метафорического и метонимического значений в производном слове 26
1.1.3. Понятия живая и генетическая метафора в лексической и словообразовательной семантике 29
1.1.4. Семантическая структура метафоры и механизмы формирования метафорического значения 36
1.1.5. Вопрос о типологии переносных значений. Классификации метафор 49
1.2. Семантические отношения в словообразовании 55
1.2.1. Некоторые вопросы теории мотивации 56
1 .2.2. Непрямые мотивационные отношения между производным и производящим 63
1.2.3. Словообразовательная метафора в ряду смежных явлений (к проблеме отбора материала и принципах его описания) 74
Выводы по первой главе 85
ГЛАВА 2. Системные свойства словообразовательной метафоры 87
2.1. Лексико-семантическая организация словообразовательных метафор 87
2.1.1 .Имена существительные 89
2.1.1.1. Наименования человека 89
2.1.1.2. Наименование предмета 96
2.1.1.3. Отвлеченные наименования 99
2.1.2. Имена прилагательные 103
2.1.2.1. Характеристика человека 103
2.1.2.2. Характеристика предмета 107
2.1.3. Глаголы 111
2.1.3.1. Глаголы движения 111
2.1.3.2. Глаголы созидания и преобразования объекта 111
2.1.3.3. Глаголы состояния 112
2.1.3.4. Глаголы становления/приобретения признака, состояния..112
2.1.3.5. Глаголы поведения 113
2.1.3.6. Глаголы физического воздействия 113
2.1.3.7. Глаголы уничтожения, траты 114
2.1.3.8. Глаголы психического воздействия 114
2.1.3.9. Глаголы отношения 115
2.1.4. Наречия 117
2.2. Типы словообразовательных метафор по степени их семантической связи с производящим 121
2.2.1. Внешняя СМ 125
2.2.2. Внутренняя СМ 131
2.2.3. Ассоциативная СМ 146
2.2.4. Экспрессивная СМ 168
Выводы по второй главе 176
ГЛАВА 3. Деривационный потенциал словообразовательных метафор 178
3.1. Словообразовательный потенциал производных с метафорической мотивацией 178
3.1.1. Производные существительные 180
3.1.1.1. Существительные, реализующие словообразовательный потенциал 180
3.1.1.2. Существительные, не реализующие словообразовательного потенциала 184
3.1.2. Производные прилагательные 187
3.1.2.1. Прилагательные, реализующие словообразовательный потенциал 187
3.1.2.2. Прилагательные, не реализующие словообразовательного потенциала 190
3.1.3. Производные глаголы 191
3.1.3.1. Глаголы, реализующие словообразовательный потенциал 191
3.1.3.2. Глаголы, не реализующие словообразовательного потенциала 203
3.1.4. Производные наречия 205
3.2. Семантический потенциал словообразовательных метафор 208
3.2.1. Имена существительные 211
3.2.1.1. Производные с последовательной мотивацией 211
3.2.1.2. Производные с параллельной мотивацией 215
3.2.2. Имена прилагательные 217
3.2.1.1. Производные с последовательной мотивацией 217
3.2.1.2. Производные с параллельной мотивацией 225
3.2.3. Глаголы 228
3.2.3.1. Производные с последовательной мотивацией 229
3.2.3.2. Производные с параллельной мотивацией 234
3.2.4. Наречия 240
Выводы по третьей главе 244
ГЛАВА 4. Словообразовательная метафора в истории русского языка .. 247
4.1. Теоретические постулаты исследования словообразовательной метафоры в диахронии 247
4.2. История формирования словообразовательных метафор 251
4.2.1. Метафоры, возникшие в деривационном акте 251
4.2.2. Утрата первичного значения производного слова 254
4.2.2.1. Утрата первичного значения производного слова вследствие его архаизации 254
4.2.2.2. Утрата первичного значения производного слова вследствие аффиксальной декорреляции 272
4.2.3.Словообразовательная метафора как результат калькирования 278
4.3. Динамика словообразовательной метафоры в диахронии 282
4.2.1. Древнерусский язык (XI -XVII вв.) 283
4.2.2. Русский язык XVIII века 287
4.2.3. Русский язык XIX века 296
4.2.4. Русский язык XX века 301
Выводы по четвертой главе 311
Заключение 314
Список использованной литературы 320
Список источников 390
Приложение
- Соотношение метафорического и метонимического значений в производном слове
- Словообразовательная метафора в ряду смежных явлений (к проблеме отбора материала и принципах его описания)
- Глаголы созидания и преобразования объекта
- Производные с последовательной мотивацией
Введение к работе
Метафора как языковой феномен является объектом изучения многих филологических дисциплин. При этом традиционно противо-поставляется метафора как единица номинации (объект лексикологии) и метафора как троп (объект теории художественной речи). И в той и в другой отрасли существует множество работ, описывающих различные стороны этого языкового феномена: механизмы метафорических переносов, место метафоры в лексической системе языка, классификации метафоры, её экспрессивно-стилистические возможности и т.д.
При разнообразии подходов к изучению метафоры, обозначению ее границ и самой сущности этого явления, всеми учеными безоговорочно выделяется двуплановость метафоры – взаимодействие основного и вспомогательного субъектов. При этом «двуплановость» рассматривается только в рамках семантической деривации, т.е. метафорическое (производное) значение слова воспринимается на фоне прямого (исходного). В связи с этим долгое время «игнорировались» производные слова, явно метафоричные по своей семантике. Они не квалифицировались как метафоры, поскольку имеют в большинстве случаев только одно значение, которое, следовательно, является прямым: ежиться, столбенеть, змеиться, афишировать, громоотвод, бесхребетный, скоротечный и под.
Лексическая семантика подобные слова как «метафоры» отвергла, так как, по справедливому утверждению Д.Н. Шмелева, «только живые словообразовательные связи указывают на исходную «метафоричность» ряда слов, в которых соответствующее значения являются в настоящее время основными (и единственными)» [Шмелев 1973: 214], но будучи отвергнута лексической семантикой, словообразовательная метафора (СМ) стала объектом пристального изучения в словообразовании.
Дериватологами давно установлено, что семантические связи между производным и производящим могут быть как прямыми, так и образными, в частности, метафорическими. Производящее может входить в структуру производного в метафорически переосмысленном виде. Такое смысловое соотношение между производным и производящим впервые было рассмотрено В.В. Лопатиным, выделившим особую, метафорическую мотивацию, суть которой в том, что «переносный смысл возникает у определенных слов только на уровне мотивированного слова, в его словообразовательной структуре» [Лопатин 1975: 55-56].
Вслед за В.В. Лопатиным к проблеме непрямых мотивационных отношений обратились другие ученые [Бродская 1978; Плотникова 1982; Парубченко 1990; Ермакова, Земская 1991; Улуханов 1992; Ширшов 1995; Санджи-Гаряева 1999]. В их работах были заложены теоретические основы данного направления: рассматривались типы соотношения семантики производного и производящего, предлагались классификации непрямых мотивационных отношений. Впервые эти идеи были реализованы на конкретном материале в диссертации Е.В. Поляниной, изучавшей метафорические значения производных глаголов [Полянина 2006]. Смежная проблема решалась в диссертации А.А. Синичкиной [Синичкина 2005], где были рассмотрены производные прилагательные со значением подобия, и монографиях Е.В. Огольцевой, предметом изучения которых стали образные значения отсубстантивных дериватов [Огольцева 2006, 2007, 2007а].
Таким образом, несмотря на огромный интерес дериватологов к непрямым мотивационным отношениям в различных единицах словообра-зовательной системы, следует констатировать, что пока в этой области намечены проблемы и перспективы исследования. Одна из главных – необходимость установления общих закономерностей метафорических процессов в словообразовании1. Требуется не только всестороннее и системное описание указанных производных, но и новое осмысление их в словообразовательной и лексико-семантической системе языка в целом, т.е. рассмотрение их именно как словообразовательных метафор.
Сложность такого исследования связана с рядом факторов: СМ включает производные слова, весьма неоднородные по своему лексическому и словообразовательному составу – с разной степенью образности, различным соотношением лексического и деривационного значений в словообразовательной структуре; СМ «неразборчива» в выборе моделей и способов словообразования. Кроме того, формирование образного значения словообразовательных метафор происходило в истории русского языка различными способами, что также накладывало определённый отпечаток на лексико-семантические особенности данных производных. Необходимость всестороннего исследования такого лексико-словообразовательного феномена, как словообразовательная метафора, и установления ее места в метафорической системе языка обусловило актуальность диссертационной работы.
Научная новизна исследования состоит в том, что впервые на основе комплексного описания основного массива производных слов с метафорической мотивацией выявляются системные свойства словообра-зовательных метафор. Исследуются семантические трансформации, происходящие при развитии переносных значений в производных словах и их влияние на словообразовательные и семантические потенции дериватов. Устанавливается степень зависимости структурно-семантических особенностей словообразовательных метафор от частеречной принадлежности производящего. Впервые прослеживается динамика словообразовательной метафоры в русском языке с ХI по ХХI вв., особенности ее формирования в диахронии. Устанавливается связь между различными способами образования СМ в истории языка и ее словообразовательной асистемностью в современном русском языке.
Объект исследования. Мы ограничили объект исследования производными словами, в которых непосредственно развивается метафорическое значение – словообразовательными метафорами. Под словообразовательными метафорами мы понимаем такие производные слова, переносное значение которых образуется в результате изменения морфологической структуры слова, т.е. в словообразовательном акте. Словообразовательные метафоры являются результатом метафорического переосмысления в производном слове прямого значения производящего слова.
Ограничение материала вызвано тем, что, во-первых, производные, усваивающие переносное значение, в большинстве своем представляют собой прозрачные случаи так называемые переносной мотивации (по И.А. Ширшову), т.е. наследуемой, поэтому их описание мало чем будет отличаться от описания производных с прямой мотивацией; во-вторых, подобные дериваты достаточно хорошо описаны в научной литературе [Артемов 1972; Юсупова 1980; Ермакова 1984; Санджи-Гаряева 1999; Козинец 1999б; 2000а, Полянина 2006 и др.].
Предметом диссертационного исследования являются системные свойства производных с метафорической мотивацией, выявляемые как в синхронном плане, так и в исторической динамике.
Цель работы – исследовать системные и функциональные свойства словообразовательной метафоры и установить процессы ее развития в истории языка.
Для реализации этой цели необходимо было решить следующие исследовательские задачи:
1) определить объем понятия словообразовательная метафора в соотнесении с лексической и словообразовательной семантикой и отграничить его от смежных явлений;
2) выявить системные свойства производных с метафорической мотивацией: а) представить лексико-семантическую организацию словообразовательных метафор; б) описать типологию словообразо-вательных метафор по степени их смысловой связи с производящим;
3) исследовать деривационный (семантический и словообразо-вательный) потенциал словообразовательных метафор; выявить причины препятствующие реализации деривационного потенциала;
4) описать различные способы формирования словообразовательной метафоры в истории русского языка;
5) изучить общие семантические и стилистические закономерности развития СМ в исторической динамике.
Методологическую базу настоящей работы составляют фундамен-тальные исследования в области словообразования (Г.О.Винокур, В.В.Виноградов, Н.М.Шанский, Е.А.Земская, А.Н.Тихонов, Е.С. Кубря-кова, О.И.Блинова, М.Н.Янценецкая, И.Г. Милославский, Э.П. Кадькалова) и, в частности, исследования образных мотивационных отношений (В.В. Лопатин, О.П. Ермакова, И.С.Улуханов, И.А. Ширшов, Е.В. Огольцева), лексической семантики (Д.Н. Шмелев, В.Г. Гак, М.В.Никитин, Ю.Д. Апресян, И.А. Стернин, Э.В. Кузнецова, Г.Н. Кустова, И.М. Кобозева, С.Ульманн, Ш.Балли) и теории метафоры (Г.Н. Скляревская, Н.Д. Арутюнова, В.Н. Телия, В.П. Москвин, З.Ю. Петрова, Л.В. Балашова, О.Н. Лагута, Дж. Лакофф, М.Джонсон). При исследовании словообразо-вательных метафор в исторической динамике мы опирались на работы, посвященные историческому изучению языковых процессов, выполненные в русле как диахронического, так и синхронно-диахронического подходов (В.В. Виноградов, А.М. Селищев, Е.Э. Биржакова, Л.В. Вялкина, И.С. Улуханов, И.А. Ширшов, Л.В. Балашова, Н.К. Низаметдинова).
Методы исследования. Для достижения поставленной цели применяются современные методы лингвистического исследования: метод лексикографического отбора, таксономическое описание; метод компонентного анализа, осуществляемый на основе словарных определений; при характеристике словообразовательных отношений слов в словообразовательной паре использовался мотивационно-словообразовательный анализ; метод контекстного анализа. Кроме того, использовался метод количественной оценки выявленных фактов. При описании словообразовательной метафоры в историческом аспекте использовался синхронно-диахронический метод, который позволил соотнести современною систему СМ с динамикой ее развития в истории языка.
Основными источниками материала исследования послужили словари русского и древнерусского языка. В качестве иллюстративного материала используются примеры из произведений писателей XIX – ХXI века: Н.В. Гоголя, И.С. Тургенева, М.Е. Салтыкова-Щедрина, Н.С. Лескова, А.П. Чехова, А.И. Куприна, М.А. Булгакова, А.П. Платонова, В.О. Богомолова, Ф.А. Искандера, Л.Г. Зорина, Д.И. Рубиной, Б. Акунина, А. Слаповского, М. Веллера, Т.И. Толстой, В.О. Пелевина, Д. Быкова и др. (всего 67 авторов), полученные путем сплошной выборки, а также тексты, принадлежащие к различным типам дискурса – научному и публицистическому. Помимо словарных данных, использовались материалы Национального корпуса русского языка (www. ruscorpora.ru). Общий объем проанализированных текстовых источников составил более 1500 усл. печ. л. Картотека речевого материала содержит более 2500 единиц.
Теоретическая значимость работы. В диссертации впервые производные слова с метафорической мотивацией выделяются в особую лексико-словообразовательную подсистему, в связи с этим в научный обиход вводится термин «словообразовательная метафора». Словообразовательная метафора рассматривается на фоне смежных явлений: а) производных, усваивающих переносное значение; б) производных с экспрессивной мотивацией; в) производных со значением подобия и отграничивается от них. Диссертация способствует дальнейшей разработке проблем семасиологии, лексической и словообразовательной семантики производного слова, проблем взаимодействия словообразова-тельного и лексического уровней языка.
Практическая значимость исследования определяется тем, что его результаты могут быть использованы в теоретических курсах и спецкурсах по лексикологии, словообразованию, стилистике, по истории русского литературного языка. Предпринятое описание окажется полезным в лексикографической практике при составлении толковых и толково-словообразовательных словарей.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Словообразовательная метафора выделяется как особая подсистема в лексико-словообразовательной системе языка, а именно является разновидностью лексической метафоры, поскольку обладает ее основными системными и функциональными свойствами. Она «примиряет» лексическое и словообразовательное значение (и – шире – лексическую и словообразовательную семантику), так как образование словообразовательной метафоры происходит при изменении морфологической структуры слова.
2. СМ как особый лексико-словообразовательный подкласс слов занимает центральную позицию среди производных с образным значением: являясь результатом образного переосмысления прямого значения мотивирующего, она отграничивается, во-первых, от производных, усваивающих переносное значение производящего, во-вторых, от производных со значением подобия, характеризующих предмет через эксплицитное сравнение, выраженное аффиксально. Кроме того, к СМ не относятся производные с экспрессивной мотивацией, сохранившие только фомальную связь с мотивирующим, но не связанные с ним семантически.
3. Системность словообразовательных метафор лежит в плоскости лексической, а не словообразовательной семантики: как особый семантический класс слов СМ почти не обнаруживает закономерностей, свойственных производной лексике, в частности, не представляется возможным выстроить какую-либо словообразовательную типологию СМ. В связи с этим словообразовательная метафора рассматривается прежде всего как феномен лексической семантики.
4. Словообразовательная метафора обладает следующими систем-ными свойствами: а) словообразовательная метафора более антропо-центрична, чем метафора лексическая, так как, во-первых, формируется по преимуществу в рамках антропоморфных моделей («человек человек»; «предмет человек», «человек предмет»), а во-вторых, в качестве производящих основ выступают в основном слова, так или иначе связанные с человеком; б) степень смысловой связи производного и производящего обусловливает различные функциональные свойства СМ и сниженную стилистическую маркированность; в) СМ обладает невысоким деривационным (словообразовательным и семантическим) потенциалом.
5. Синхроническая и диахроническая производность словообразова-тельных метафор не всегда совпадают: во многих случаях их история – это история утраты прямого значения производного и семантическая переориентация между производным и производящим (когда метафорическое значение производного мотивируется не прямым значением этого же производного, а прямым значением производящего слова). Кроме того, часть СМ является результатом семантического или словообразовательного калькирования.
6. Словообразовательные метафоры, возникшие в результате утраты прямого значения, отражают историю развития лексического состава русского языка: они сохраняют память о прямом значении слов, а также об истории формирования некоторых словообразовательных типов. Данный способ возникновения СМ оказывает существенное влияние на формирование лексической системы в целом, поскольку в метафорическое пространство языка вовлекаются новые слова и значения, расширяются ассоциативные связи между как между отдельными словами, так и между лексическими объединениями.
7. Динамический характер СМ проявился прежде всего в движении в сторону стилистически сниженных ресурсов языка и постепенном закреп-лении за СМ характеризующей функции (номинативная функция свойственна незначительному числу производных с метафорической мотивацией), что служит обогащению экспрессивно-оценочной системы языка.
Апробация результатов исследования. Сформулированные в диссертации основные положения получили апробацию на 18 научных конференциях всероссийского и международного статуса, в том числе: Международной научной конференции «Теория языкознания и русистика: наследие Б.Н. Головина» (Н. Новгород, май 2001), Региональной научной конференции молодых ученых «Проблемы языковой картины мира на современном этапе» (Н. Новгород, март 2003), II и III Международном конгрессе исследователей русского языка «Русский язык: исторические судьбы и современность» (Москва, МГУ, март 2004, март 2007), Всероссийской научной конференции «Язык и мышление: психологический и лингвистический аспекты» (Пенза, май 2004; Ульяновск, май 2007), II, III и IV Международной научной конференции «Предложение и слово» (Саратов, сентябрь 2002, сентябрь 2005, ноябрь 2007), Всероссийской научной конференции языковедов и литературоведов «Русский язык рубежа ХХ-ХХI веков: специфика функционирования» (Самара, май 2005), Международной научной конференции «Научное наследие Б.Н. Головина и актуальные проблемы современной лингвистики» (Н. Новгород, май 2006), Международной научно-практической конференции «Русское и сопоставительное языкознание: тенденции и перспективы развития» (Алматы, ноябрь 2007), Международной научной конференции «X Виноградовские чтения» (Москва, ноябрь 2007). По материалам исследования опубликовано 42 работы (общий объем – 33, 3 п.л.), в том числе 7 статей в ведущих научных изданиях, рекомендованных ВАК. Материалы исследования обсуждались на кафедре русского языка Московского педагогического государственного университета.
Структура работы. Диссертация состоит из Введения, четырех глав Заключения, Списка использованной литературы (638 наименований), Списка словарей (63 названия) и источников (130 названий) и Приложения, включающего указатель словообразовательных метафор.
Соотношение метафорического и метонимического значений в производном слове
В этом разделе рассматриваются основные теоретические проблемы метафористики: нам необходимо было отобрать для своего исследования те ее основные постулаты, которые можно «безболезненно» перенести в словообразовательную систему и соотнести с ней, обозначить терминологический аппарат, который используется в данной работе.
Из всего разнообразия подходов и множества различных направлений в изучении метафоры, существующих в настоящее время1, нас интересуют прежде всего следующие: семасиологическое, «изучающее семную структуру ЯМ (языковой метафоры - С.К.), семантические процессы, формирующие метафорическое значение, соотношение сем в исходном и метафорическом значениях, механизмы образования метафоры, специфику денотата ЯМ, характер коннотативных компонентов и т. д.»; собственно лингвистическое направление, «выявляющее и классифицирующее языковые свойства метафоры (морфологические, словообразовательные, синтаксические)»; лексикологическое, «исследующее ЯМ в пределах лексических групп» [Скляревская 1993: 8-10]. Нас, в частности, интересует, как рассматриваются в рамках названных направлений вопросы о содержании понятия «метафора», разграничении метафоры и смежных явлений, механизмы образования метафорических значений, классификации метафор (семантическая дифференциация), изучение метафоры в пределах какого-либо семантического класса.
Указанные направления развиваются в работах [Арутюнова 1978а, 1978б, 1979, 1999; Балашова 1998; Балли 1961; Басилая 1971; Бахмутова 1977, 1984, 1988; Вандриес 1937; Васильев 1964; Вейнрейх 1970; Гак 1966, 1972, 1998; Звегинцев 1957; Козинец 2005а; Корольков 1968, 1971; Крылова 1967а, 1967б; Лагута 2003; Левин 1965, 1969; Медникова 1974; Москвин 1997, 2000, 2006; Никитин 1979; Петрова 1989; Скляревская 1987, 1988, 1993; Стернин 1979, 1985; Телия 1981, 1985; Черкасова 1959, 1969; Шмелёв 1964а, 1964б, 1973; Porzig 1957; Helmer 1972; Bochmann 1974; Henri 1984 и др.].
Исследуя метафору в словообразовании, мы не можем, естественно, обойти вопрос о лексической метафоре1, поскольку само понятие «метафора» разрабатывалось прежде всего в рамках лексикологии, хотя «мостик» в словообразование «перекинул» еще В.Г. Гак, выделив особый тип метафоры - частичную, когда «перенос значения сопровождается изменением в форме слова» [Гак 1972: 157]. Этот термин был поддержан некоторыми лингвистами [Балашова 1998; Козинец 2002], однако подвергся критике В.П. Москвиным, полагающим что «диагностирующим свойством метафорического наименования является его способность употребляться в двух значениях: прямом и производном. Признание феномена «частичной метафоры» создает в этом плане неразрешимую проблему» [Москвин 2006: 45]. С утверждением автора о «неразрешимой проблеме» можно согласиться
Сочетание «лексическая метафора» мы употребляем в данном случае в значении «один из способов внутрисловной деривации. только в том случае, если считать метафору «принадлежностью» лексической семантики и ревниво охранять её от семантики словообразовательной. Однако в науке уже считается утвердившемся мнение о существовании метафоры словообразовательной: «Если в лексике метафора - явление семантическое (одна и та же форма обслуживает разное содержание), то в словообразовании она сопровождает рождение нового слова, которое является единственным носителем этого метафорического смысла» [Ширшов 1995: 52]. О.Н. Лагута также указывает на то, что «в метафорообразовании могут участвовать структурные единицы разных уровней», в частности она выделяет основы словоизменительные и словообразовательные: твердолобый, мягкотелый» [Лагута 2003а: 43].
Таким образом, «способность употребляться в прямом и производном значениях» является «диагностирующим свойством» только лексической метафоры. Этот вывод, однако, не снимает проблему двуплановости и 1 2 образности (как неотъемлемых свойств метафоры ) метафоры словообразовательной. Иначе: свойственны ли словообразовательной метафоре двуплановость и образность, и если да, то как они выявляются (или проявляются)? Признание или непризнание словообразовательной метафоры будет зависеть от того, положительный или отрицательный ответ мы дадим на поставленный вопрос.
Под двуплановостью понимают взаимодействие основного и вспомогательного субъектов [Москвин 2006: 48], параллелизм основного и переносного значений [Ефимов 1957: 101], т.е. совмещение в одном слове
1 Мы принципиально не берем во внимание такой «признак» метафоры, как новизна, или свежесть, хотя он станет в ХХ веке «своеобразным конституентным признаком этих единиц» [Лагута 2003а: 18], поскольку это, во-первых, резко сужает круг анализируемых единиц, т.к. не берется во внимание номинативная функция метафоры; во-вторых, ввиду быстрой утраты (в большинстве случаев) метафорами «налета» новизны, неясными и очень подвижными остаются сами границы материала.
2 См. также по этому поводу [Тынянов 1965: 102; Реформатский 2000: 82; Арутюнова 1978: 342; Richards 1936: 116; Black 1962: 167; Шсоеиг 1965: 68]. двух реалий - сравниваемой и сравнивающей1. «С точки зрения семантики метафора - это изменение в видении, осмыслении свойств предметов и явлений через свойства и признаки других предметов» [Шпак, Капралова 1998: 233]: Крещенский мороз, в шубах - голубого синего меху - деревья (Е.Замятин) - в данном случае снег, укрывший деревья, уподобляется шубе - предмету одежды, защищающему от холода, с одной стороны, с другой - как чему-то мягкому и пушистому.
Н.Д. Арутюнова отмечает, что «Ассоциируя две различные категории объектов, метафора семантически двойственна. Двуплановость, составляющая наиболее существенный признак «живой» метафоры, не позволяет рассматривать ее в изоляции от определяемого» [Арутюнова 1990: 296]. Вследствие этого признак семантической двуплановости «должен прежде всего обнаруживаться в толкованиях основного и переносного значений, в той части толкований, которая содержит либо какие-то общие для обоих значений слова, либо какие-то семантические «намеки», которые указывали бы на связь значений» [Бессарабова 1987: 161]. Относительно последнего высказывания отметим следующее. Во-первых, двуплановость далеко не всегда обнаруживается в словарных толкованиях2, ср.: змея коварный, хитрый и злой человек , Сгусъ ненадежный или плутоватый человек - ни в том, ни в другом толковании метафоры не содержится ни одного «семантического намека» на прямое значение слова. Во-вторых, само понятие «семантический намек» весьма расплывчатое: под ним можно понимать все что угодно, при этом одни исследователи какой-либо компонент в толковании ЛЗ могут посчитать
Словообразовательная метафора в ряду смежных явлений (к проблеме отбора материала и принципах его описания)
В связи с этим О.Н. Лагута все метафорические модели рассматривает через призму человека и выделяет следующие метафорические концепты: «внутренний человек» (метафоры, описывающие психическое состояние человека), «внешний человек» (метафорическое осмысление общества), «природный человек» (происходит персонификация природы, она воспринимается как живое существо) и «предметный человек» (описание предметного мира через свойства человека) [Лагута 2003: 111-126]. Но это касается прежде всего метафоризации как п р о ц е с с а переноса, так как этот процесс есть творческий акт человеческого сознания. Метафора как «готовый продукт» может оцениваться с иных позиций - перенос какого-либо класса объектов на другой класс объектов, т.е. встраиваться в определенную таксономическую систему. В этом случае антропоморфная метафора включает переносы, основанные на сравнении с человеком (классификация по вспомогательному субъекту) или переносы, направленные на человека (по основному субъекту). Нас интересует классификация по основному субъекту, т.е. словообразовательные метафоры, обозначающие человека, однако еще раз оговоримся, что мы в своей работе оперируем термином «тематические группы».
Это самая большая группа производных, что вполне объяснимо, поскольку они дают характеристику постоянную, вневременную, не ограниченную социальными, профессиональными и т.д. рамками. В ней выделяется несколько смысловых подгрупп, многие из которых образуют синонимические ряды. а) подгруппа с общим значением «проживание за чужой счет» Здесь выделяется несколько синонимических рядов: - с доминантой лентяй: белоручка. Разг. неодобр. Человек, который чуждается физической или вообще трудной работы; небокоптитель. Разг. Человек, который ведёт праздную, бесцельную жизнь; лоботряс. Прост. Бездельник, лентяй; - с доминантой нахлебник: прихлебала. Разг. презр. То же, что прихлебатель; дармоед. Разг. Тот, кто живёт за чужой счёт; бездельник, тунеядец; нахлебник. Тот, кто живёт на чужих хлебах, на чужие средства; приживальщик; прихлебатель. Разг. презр. Тот, кто угодничает, подхалимничает, любит поживиться, пожить на чужой счёт; захребетник. Разг. Тунеядец, бездельник, живущий на чужой счёт, чужим трудом; блюдолиз. Устар. Прихлебатель, приживальщик; лизоблюд. То же, что блюдолиз; пенкосниматель. Неодобр. Тот, кто присваивает себе самое лучшее, наиболее выгодное, не участвуя в труде. СМ данного синонимического ряда объединяет и то, что почти все они (за исключением существительного захребетник) имеют в качестве мотиваторов слова, относящиеся к тематической группе «пища» (хлеб, есть, хлебать, блюдо, лизать); - с доминантой угнетатель: мироед. Разг. Тот, кто живёт чужим трудом; кулак, бездельник; живоглот. Прост. Беспощадный и жестокий человек, притесняющий других, наживающийся за их счёт; кровопийца. Жестокий, безжалостный человек, угнетатель. Слово имеет два словообразовательных варианта: кровопивец. Прост. Жестокий, безжалостный человек; кровопиец. То же, что кровопийца.
Рассмотренные синонимические ряды образуют определенную смысловую градацию: в одном случае проживание за чужой счет выражено имплицитно (белоручка, небокоптитель), в другом - называется прямо, но называемое лицо занимает как бы подчиненное, зависимое положение (дармоед, нахлебник), в третьем случае лицо указывает на господствующее положение по отношению к тому, за чей счет оно живет (мироед, живоглот).
Примыкают к этой группе, но не входят ни в один синонимический ряд слова спиногрыз. Пренебр. ирон. О нежелательном, затрудняющем жизнь родителей ребёнке; прихвостень. Разг. бран и презр. Угодливый поклонник, подхалим и шкурник. Прост. Тот, кто заботится только о своём благополучии, о своих личных выгодах в ущерб другим.
В процесс метафоризации вовлекаются слова самых разных семантических групп с самой разнообразной семантикой, поэтому из производящих слов извлекаются различные аспекты сравнения: бесполезность действия: трясти лбом - лоботряс или даже вредность: коптить небо - небокоптитель; пользование чьими-либо результатами труда: хлеб - нахлебник, даром есть - дармоед, снимать пенки - пенкосниматель; негативное воздействие, жестокое отношение: пить кровь - кровопийца, драть шкуру - шкуродер и др. Однако различные источники и пути метафоризации в итоге приводят к актуализации ряда сходных по значению сем, которые объединяются в общий семантический признак «жить чужим трудом».
Такое богатство и пестрота слов данной группы объясняется, по- видимому, тем, что концепт «труд» играет важную роль в русской культуре. Это находит отражение в паремиологии, загадках и сказках1.
Разнообразие синонимов отражает всю палитру негативной оценки - от неодобрительной (белоручка, пенкосниматель) до уничижительной, презрительной (блюдолиз, прихлебатель). При этом нет СМ, обозначающих такое качество, как трудолюбие.
Глаголы созидания и преобразования объекта
Во многих случаях мы имеем дело с синтаксической деривацией - производные и производящие тождественны семантически: трепать нервы расстраивать, изводить, заставлять нервничать нервотрепка обстоятельства, условия, требующие нервного напряжения, а также вызванное ими состояние крайнего напряжения нервов (разг.): Весь день в нервотрепке: пять часов полета через всю Америку (В. Кунин); втирать очки обманывать кого-л., представляя что-л. в искаженном, но выгодном для себя свете очковтирательство намеренное введение в заблуждение, обман (разг.): Формальные критерии, не подкрепленные объективными способами контроля, неизбежно порождают очковтирательство (И. Грекова); шапками закидаем легко и быстро одолеем, победим шапкозакидательство излишне самоуверенный, легкомыс-ленный подход к решению трудного дела (разг. неодобр.). Два последних производных, хотя и отражены в словаре с пометой «разговорное», чаще потребляются в книжных стилях (художественном и публицистическом): А неверие в свои силы оберегает от шапкозакидательства и небрежностей (Б. Акунин).
Некоторые композиты, как и другие синтаксические дериваты, могут развивать чисто предметное значение: ломать голову усиленно думать, стараясь понять, разрешить что-л. трудное головоломка сложная задача, загадка : Экран стал покрываться квадратиками с фрагментами цветного рисунка, как будто кто-то собирал головоломку (В. Пелевин).
В отдельных случаях значение фразеологизма в сложном слове трансформируется. Так, идиома зубы скалить означает смеяться, хохотать , а образованное от него существительное зубоскал обозначает не просто человека, который любит посмеяться , а насмешника, т.е. оценочное значение выдвигается на первое место: Егорка, прозванный зубоскалом, - потому что немилосердно издевался над горничными, - отпер ему двери (И.Гончаров).
Смысловая и структурная мотивации могут не совпадать: мылить голову головомойка - происходит замена предиката; скользить по верхам не вникать, не углубляться в сущность чего-л. верхоглядство поверхностное отношение к чему-л., неглубокое, внешнее ознакомление с чем-л. без проникновения в суть дела (разг. пренебр.): Быстро перелетая из города в город, не останавливаясь нигде надолго, он и приобрел дурную привычку к невнимательности и верхоглядству (Н. Помяловский) - при имеющемся фразеологизме по верхам глазеть идти, не глядя перед собой .
К ассоциативным СМ относятся в основном слова признаковой семантики, обозначающие характерные признаки лица или выполняемого им действия.
Круг мотиваторов более разнообразен, по сравнению с внешней и внутренней СМ: в качестве производящих выступают имена существительные различной семантики, прилагательные (босой босяк; голый гольтепа) и глаголы (заваляться заваль; забегать забегаловка).
Словообразовательные метафоры-прилагательные данного типа по количеству значительно уступают именам существительным и глаголам. Степень ассоциативных связей у СМ-прилагательных также зависит от того, на чем основаны ассоциации, к чему апеллирует сознание.
Ассоциации могут быть достаточно прозрачными: две жилы двужильный выносливый, сильный, крепкий (прост.). Значение производного развивается за счет ассоциаций по количеству: увеличиваем количество органов (две жилы) - увеличивается сила: - Ты чего в Нюрнберге на ночевку не встал?! Я тебе что, двужильный? (В.Кунин); молния мощный искровой разряд атмосферного электричества молниеносный происходящий, совершаемый чрезвычайно быстро, стремительно; мгновенный - ассоциация с мгновенной вспышкой молнии:
Слова эти с молниеносной быстротой облетели всю Варшаву (С. Могилевская). Подобные СМ занимают промежуточное положение между внутренними и ассоциативными метафорами. Если ассоциативный ряд отражает периферийные, имплицитные семы или коннотативные признаки, то связь между производным и производящим более слабая: ерш мелкая пресноводная рыба с колючими плавниками ершистый неуступчивый, задорный : Таков уже склад его темперамента, крайне активного, ершистого (Р. Плятт). Метафорическое значение возникает на основе ассоциаций с особенностью ерша в момент опасности распрямлять колючки, т.е. сопротивляться; бросить выбросить, выкинуть, освобождаясь от ненужного, лишнего бросовый никуда не годный, плохой (прост.): И по цене и по марке Гонконга вам становится ясно, что это - дешевка, бросовый товар (С.Довлатов). В данном случае из семантической структуры глагола бросить извлекается сема ненужный ; дракон сказочное чудовище в виде крылатого огнедышащего змея драконовский крайне жестокий, беспощадный
Значение производного формируется за счет актуализации смысловых компонентов производящего зло , жестокость (эти качества по обыкновению приписываются дракону): Добиться жесткой дисциплины на заводе, при бывшем директоре весьма ослабшей, он решил весьма строгими, драконовскими методами (С.Борисов); плевать давлением, силой выбрасывать, удалять изо рта слюну плевый незначительный, пустячный (прост.). Значение производного развивается, по-видимому, за счет ассоциации действия плевать как простого, не требующего усилий: На концерте, что мы с вашей помощью проведем в зале «Россия» за плевые тысяч двадцать баксов (Д.Рубина); щекотать прикосновением к коже вызывать легкое нервное раздражение щекотливый требующий большой осмотрительности,
Производные с последовательной мотивацией
Для глаголов важным условием реализации / нереализации семантического потенциала является принадлежность слова к той или иной сфере внеязыковой реальности: слова, обозначающие конкретные действия (движения, созидания, разрушения), семантически более богаты, чем глаголы, описывающие не наблюдаемые внутренние состояния и поведение.
Наименьшую семантическую активность проявляют сложные слова, что связано со спецификой их значения, обусловленной, в свою очередь, их словообразовательной структурой, содержащей отсылку минимум к двум производящим. Наличие двух корней, отражающих взаимосвязь различных понятий, предопределяет достаточно узкое лексическое значение композита и, естественно, тормозит его семантический потенциал.
У глаголов нулевой семантический потенциал характерен для конфиксальных производных, имеющих не только сложный морфемный состав, но и вполне четкое лексическое значение, обусловленное его словообразовательной структурой.
В данной главе анализу подверглась деривационная активность словообразовательных метафор, а именно их словообразовательный и семантический потенциал. СМ обнаружили довольно слабую порождающую способность. Это проявляется не только в количественном составе производных слов и значений, образованных на базе СМ, но и в качественном их наполнении.
Количественная оценка материала позволила обнаружить то, что, во-первых, среднее число производных в парадигме - 2, а для всего массива слов - 0,7 единицы; во-вторых, большинство СМ не развивают вторичные значения. Качественная оценка также выявила общую закономерность: в большинстве случаев производные единицы являются результатом варьирования - либо структурного (производные парадигмы относятся в основном к сфере синтаксической деривации), либо смыслового (производные значения создаются в результате варьирования семантики исходного ЛСВ).
Мы установили также непосредственную связь между деривационной активностью производных и типом СМ, однако для каждой части речи эта связь проявляется по-разному.
Из всего количества субстантивных производных, образующих СП (29), только четыре относятся к внешней и внутренней СМ, т.е. обнаруживают тесную связь с производящим. Остальные СМ относятся к ассоциативному типу. Следовательно, деривационный потенциал возрастает в тех случаях, когда производное обнаруживает значительное смысловое расхождение с производящим. Но при этом для всей массы субстантивных СМ слабая смысловая связь между словами является основной причиной невысокой деривационной активности.
У адъективных и глагольных производных, в отличие от субстантивных, наибольшим словообразовательным потенциалом обладают СМ внутреннего типа: из всех глаголов, образующих парадигму (38) пятнадцать относятся к внутренней метафоре. Тем не менее ассоциативные СМ также проявляют большую продуктивность, по сравнению с внутренней и экспрессивной СМ: одиннадцать производных этого типа передают значения дальше по цепочке.
Существует несколько причин, тормозящих деривационную активность слов с метафорической мотивацией. Словообразовательный потенциал ограничивается морфонологической и стилистической несочетаемостью аффиксов; стилистически сниженным характером производных слов - стилистическая окраска сужает сферу употребления слова и накладывает ограничения на сочетаемость аффиксов; способом словообразования. Нередки прагматические ограничения - функциональная «ненадобность» потенциально возможного производного. Семантический потенциал зависит, в частности, от частеречной принадлежности СМ, особенностей конкретных словообразовательных типов, а также от принадлежности к той или иной сфере внеязыковой реальности.
К частным причинам, ограничивающим деривационное продолжение производных, относятся те, которые свойственны только для той или иной части речи. Так, для глаголов важным фактором является способ словообразования: приставочные и конфиксальные производные резко ограничивают деривационные возможности глаголов, детерминируя во- первых, достаточно четкое значение, а, во-вторых, приставка создает препятствие для образования приставочных производных.
Основная причина слабого деривационного потенциала СМ - в характере смысловой связи между производящим и метафорическим производным. При образовании метафорического значения производного происходят значительные семантические сдвиги, вплоть до почти полного расхождения значений производного и производящего в экспрессивной метафоре. Создается значительное семантическое напряжение, огромная энергия затрачивается на создание нового смысла и в большинстве случаев на этом она и иссякает, возникает своего рода семантическая энтропия.
Однако даже в тех случая, когда смысловая связь между членами словообразовательной пары вполне прозрачна (внешняя СМ), словообразовательная метафора также деривационно неактивна. Т.о., порождающей способностью обладают - в общей массе - словообразовательные метафоры, занимающие «срединное положение» в степени семантической связи с производящим (внутренние и некоторые ассоциативные СМ), следовательно, потенциал ослабевает на крайних точках семантической связи.
