Содержание к диссертации
Введение
Глава I. ФОРМАЛЬНО-СЕМАНТИЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ СЛОВ В СЛОВООБРАЗОВАТЕЛЬНОМ ГНЕЗДЕ (Вопросы теории) 25
1. Словообразовательное гнездо как высшая единица словообразовательной системы 25
2. Современные языковеды о синтагматических отношениях в словообразовательном гнезде 31
3. Вопрос о парадигматических отношениях в словообразовательном гнезде 36
4.О словообразовательном значении производных слов 40
5. Вопрос о разграничении однокоренных слов и вариантов, входящих в состав словообразовательного гнезда 44
Глава II. ФОРМАЛЬНАЯ И СЕМАНТИЧЕСКАЯ СТРУКТУРА С ВЕРШИНОЙ-ИНОЯЗЫЧНЫМ СЛОВОМ 49
1. Характеристика словообразовательных гнезд с вершиной-иноязычным словом с точки зрения их структуры, мощности и глубины 49
2. Словообразовательные гнезда с вершиной-иноязычным словом в синтагматическом аспекте 59
3. Словообразовательные гнезда с вершиной-иноязычным словом в парадигматическом аспекте 75
3.1. Сложные слова в составе словообразовательных парадигм с вершиной-иноязычным словом 84
3.2. Словообразовательные парадигмы производных от иноязычных слов последующих ступеней деривации 91
Глава III. СТРУКТУРНО-СЕМАНТИЧЕСКИЕ И ПРАГМАТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ИНОЯЗЫЧНЫХ СЛОВ В СОВРЕМЕННОМ РУССКОМ ЯЗЫКЕ 96
1. Аспекты освоения русским языком иноязычных слов (в системе СГ) 96
2. семантические отношения внутри СГ с вершиной-иноязычным словом 119
Заключение 148
Библиография 158
- Словообразовательное гнездо как высшая единица словообразовательной системы
- Характеристика словообразовательных гнезд с вершиной-иноязычным словом с точки зрения их структуры, мощности и глубины
- Аспекты освоения русским языком иноязычных слов (в системе СГ)
Введение к работе
Одной из интенсивно развивающихся областей современного языкознания является словообразование. Теоретическая разработка проблем русского словообразования была начата еще в работах М.В.Ломоносова, А.Х.Востокова, Ф.И.Буслаева, В.А.Богородицкого. Современные достижения в области русского словообразования были подготовлены плодотворными научными исследованиями таких языковедов, как Г.О.Винокур и В.В.Виноградов. Словообразование как один из аспектов лингвистической науки рассматривается учеными по-разному. В.В.Виноградов, например, выделяет словообразование в самостоятельную лингвистическую дисциплину, связанную с лексикой и грамматикой. Отмечая, что в словообразовании действуют внутренние законы развития языка, он подчеркивает, что при этом образование новых слов происходит по моделям и типам, уже сформировавшимся в языке или возникающим вновь с производством новых слов, установлением новых аффиксальных элементов, в связи с развитием и совершенствованием самой системы словообразования.
В отечественном языкознании описание деривационных явлений имеет давние традиции, но самостоятельным объектом изучения словообразование становится лишь к середине 40-х годов XX века, а к концу 60-х годов XX века оно уже признается самостоятельной лингвистической дисциплиной. К концу XX столетия в словообразовательной системе русского языка описаны основные ее единицы, составлен алфавитный словарь словообразовательных гнезд, глубоко исследованы такие комплексные единицы, как словообразовательные гнезда, парадигмы, цепочки, выработана система основных понятий и терминов морфемики и словообразования, созданы словообразовательные словари, учебные пособия по русскому словообразованию.
Изучение словообразования как целостной подсистемы, включенной в общую систему языка и связанной с другими языковыми системами, возможно в
двух аспектах - синхронном и диахроническом. Современная теория синхронии и диахронии восходит к работам известных русских языковедов рубежа XIX -XX веков: Ф.Ф.Фортунатова, Н.В.Крушевского, И.А.Бодуэна де Куртенэ. Изучая живые языки, Ф.Ф.Фортунатов пришёл к выводу, что «изменение языка во времени и пространстве составляет самое существование языка» [266]. Учение о синхронии и диахронии Ф. де Соссюра строится на положении о том, что «...язык есть и живая деятельность, и продукт прошлого» [245]. Проблемы синхронии и диахронии в словообразовании и в языке были предметом осмысления в работах Л.В.Щербы, Е.Д.Поливанова, В.В.Виноградова, А.И.Смирниц-кого, других ученых.
Детальный обзор суждений лингвистов о соотношении синхронии и диахронии содержится в диссертации А.Н. Тихонова: автор указывает на особую актуальность этой проблемы для изучения словообразования, поскольку в нём «синхрония и диахрония часто не различаются, не учитываются принципиальные расхождения между синхронным и диахронным подходом к исследуемому объекту, нарушается принцип синхронного анализа материала» [245].
На необходимость разграничивать эти два метода в словообразовании обращали внимание многие современные дериватологи. Так, Е.А.Земская пишет, что язык изучается как определённым образом организованная система средств человеческого общения, действующая в тот или иной период времени. Синхронное словообразование «изучает отношения сосуществующих единиц, диахроническое - процессы превращения одних единиц в другие» [103]. Г.О.Винокур в «Заметках по русскому словообразованию» самым важным моментом в словообразовательном анализе считает необходимость разграничивать синхронию и диахронию, так как несоблюдение этого главного требования словообразовательного анализа может привести к недоразумениям и ошибкам. Объясняя это требование необходимостью различать разные эпохи в жизни
языка, не совмещать в качестве равнозначных элементов языковые факты, он призывает не смешивать мертвые соотношения с живыми [70]. Л.А.Булахов-ский в работе «Деэтимологизация в русском языке» обращает внимание на многочисленные факты сложного смыслового взаимоотношения однокоренных слов в истории русского языка, исследует различные типы ослабления и нарушения семантических связей между однокоренными словами различных частей речи, которых нельзя не учитывать при словообразовательном анализе слов современного русского языка [63]. Такой подход к словообразованию базируется на известных суждениях академика А.А.Шахматова, который подчеркивал: «Факты современного русского языка в их взаимоотношении могут быть поняты только в историческом аспекте. Без исторической перспективы всякое описание языка будет односторонним и случайным...» Будучи сторонником историзма в изучении языка, А.А.Шахматов считал, что «только научно-историческое описание берёт язык во всём его целом.., открывает внутреннюю связь между явлениями в их последовательности и приходит таким образом к определению причин тех или иных изменений языка, законов, им управляющих» [245].
У Ф.П.Филина находим новый аспект осмысления этой проблемы: «...для структурализма характерен резко выраженный синхронизм. Разумеется, синхронное описание языка (в его настоящем и прошлом) как определённый приём вполне закономерен. Для более точного определения состояния языка такое описание имеет ряд преимуществ, поскольку при его применении настоящее не заслоняется прошлым, не смешивается действительное с уже не существующим. Однако когда синхронизм из приёма описания превращается в методологический принцип, он становится антиисторизмом» [169. С. 38]. Сторонник ди-ахронно-синхронного подхода к описанию языка, В.И.Максимов поддерживает эту точку зрения: «...синхронное описание языка должно опираться на диахро-
нические исследования и проводиться последовательно» [169. С. 34]. Он признаёт лишь те единицы и их отношения, которые соответствуют генетическим единицам и процессам. Но диахронно-синхронное понимание словообразовательного гнезда нередко приводит к включению в единые гнёзда слов, которые в современном языке уже не мотивируются каким-либо словообразовательным родством.
Производное слово с отчётливостью выражает монолитность, единство языка, отражая одновременно и признаки генезиса, и признаки современного состояния русского языка. Эта особенность производных слов делает возможным выявление преемственности языковой диахронии и синхронии, статики и динамики в языке. Поэтому следует признать закономерным, что в словообразовании как науке во второй половине XX века активно возникают новые теории, развиваются новые её направления.
Нельзя обойти вниманием вопрос о синхронно-диахроническом подходе к изучению словообразования в понимании И.С.Улуханова. При синхронно-диахроническом описании языка, считает он, «...каждая существующая синхроническая связь получила бы диахроническую интерпретацию». Изолированное изучение синхронного и исторического словообразования, по его мнению, оставляет в стороне интересные теоретические проблемы соответствия или несоответствия синхронных связей и исторических процессов: «Синхронно-диахроническое описание принципиально отличается от генеративного описания словообразования и от словообразовательного синтеза». Синхронно-диахроническое описание языка, по его мнению, не есть механическое соединение в одном описании фактов истории языка и его современного состояния -оно являет собой их соотношение и взаимодействие [255. С. 5].
На необходимость использования в языкознании принципа историзма, который дает возможность рассматривать развитие языка как непрерывный про-
цесс, обращали внимание и другие языковеды. Так, М.Ф.Лукин убеждён, что «ориентация исследователей языка на синхронию не должна исключать диахронию, диахрония присутствует в самой синхронии, хотя это присутствие далеко не всегда ощутимо» [166. С. 97]. Использование принципа историзма в языкознании приводит к выводу о теснейшей связи синхронного и диахронического аспектов в исследовании языковых фактов. Следование принципу историзма, обращенному не только в прошлое, к различным этапам развития слова, групп слов или системы языка в целом, обеспечивает диахронический и синхронический подход к фактам языка на любом этапе его развития; более того, этот метод может учитывать и обращённость в будущее, особенно при исследовании тенденций дальнейшего развития языковых явлений. О необходимости сочетать методы синхронного и диахронического анализа пишет и В.Н.Ярцева: «Синтезу синхронного и диахронного анализа каждого пласта языка помогает свойство системы языка, содержащей варьирующиеся элементы... Именно вариативность языковой системы служит связующим звеном между различными историческими этапами развития строя языка» [293. С. 115].
Проблема взаимоотношения словообразовательной диахронии и синхронии особую актуальность приобретает в решении вопроса об отношениях словообразовательной производности (деривационной мотивированности), который в современной лингвистической литературе справедливо признается центральной проблемой синхронического словообразовательного анализа лексического материала.
Становление теории словообразования прошло несколько этапов, связанных с выделением на каждом из них в качестве приоритетного различных подходов к изучению словопроизводства: морфологического, структурно-семантического, исчислительно-объяснительного - по замечанию И.С.Улуханова, «все относительно полные описания словообразовательной системы созданы в рам-
ках аналитического системно-структурного направления» [254. С. 3]. Современный этап развития теории деривации связан со структурно-семантическим методом изучения явлений русского словообразования. При таком подходе решается проблема соотношения структуры и семантики производного слова, морфологического и словообразовательного анализа. На этом этапе центральным для исследователей - дериватологов становится вопрос о критериях отношений словообразовательной производности и направлении этих отношений, соответствии или несоответствии формальной и семантической производности слова. В этот период развития словообразовательной теории актуальными становятся понятия мотивированности производного слова и противопоставления источника мотивации и мотивированных единиц. Многочисленные споры в современной лингвистической литературе по поводу мотивированности/ немотивированности объясняются, как считает И.С.Улуханов, «существованием пограничных зон» [255, 257]. «Пограничные зоны» образуются словами, находящимися между мотивированными и немотивированными словами, - в связи с этим возникает необходимость изучения степеней мотивированности. Перед современной наукой о структуре слова, по его мнению, стоит задача - «создать теорию синхронных степеней мотивации и дать диахроническую интерпретацию этих степеней», то есть выявить диахронические факторы, влияющие на утрату или ослабление мотивированности слова [255].
Ещё в 1952 году В.В.Виноградов отметил связь «степеней непроизводно-сти» с историей лексического состава языка: «... именно в изучении общественной жизненности и семантического веса разных основ, активности употребления и своеобразий строя основ, относящихся к разным частям речи, в различении живых, продуктивных и непродуктивных основ, в разграничении степеней производности основ ярко обнаруживаются разные исторические слои или пласты в составе современного языка» [255. С. 48].
Вопросам теории степеней мотивированности посвящены отдельные исследования современных лингвистов - в частности, И.С.Улуханов считает, что во многих из них рассматриваются случаи демотивации - отклонения от регулярной семантической выводимости из мотивирующего; в других выявляются отдельные типы степеней мотивации (или нарушений мотивации) и вводится соответствующая терминология. Е.А.Земская выделяет две разновидности семантических отношений мотивации - а) основная, коррелирующая с периферийной, и б) прямая, коррелирующая с переносной, реальной или ассоциативной. При реальной семантической мотивации образное значение мотивированного наследуется от переносного значения мотивирующего. При ассоциативной мотивации значение производного базируется на устойчивых ассоциациях, свойственных семантике мотивирующего [103].
Проблема теории степеней мотивации по-иному рассматривается в исследованиях О.И.Блиновой; она выделяет два типа соотношений слов — полную мотивацию и частичную. Разграничение слов, равно соотносящихся с мотивирующим и одноформантным, автор называет полной мотивацией; соотношение с мотивирующим или одноформантным словом - частичной мотивацией [51. С. 32, 39]. Особый интерес, с этой точки зрения, вызывает позиция Е.С.Кубря-ковой, полагающей, что «степень семантической связанности производного с производящим» зависит от того, «в какой именно синтаксической позиции находится непосредственно мотивирующее слово в мотивирующем суждении» [148. С. 287]. Отмечая значимость такой позиции, И.С.Улуханов пишет: «Е.С.Кубряковой намечены перспективы изучения степени семантической близости мотивированного и мотивирующего, основанные на синтаксических критериях» [255. С. 78].
Таким образом, структурно-семантический подход к словообразованию обеспечивает возможности исследовать соотношение структуры и семантики
производного слова, определить словообразовательное значение мотивированного и объяснить его природу.
Большая часть описаний русской деривационной системы выполнена на материале узуальной лексики. Неологизмы и окказионализмы привлекаются, как правило, лишь для иллюстрации степени и сферы продуктивности узуальных типов, например, в трудах А.Н.Тихонова [21], В.В.Лопатина, И.С.Улуха-нова [220], других исследователей. Эти положения нашли продолжение в исследованиях самарских языковедов: С.В.Фроловой, О.И.Александровой, Р.И.Тихоновой [249-252].
Е.А.Земская была одной из первых, сделавших вывод об антропоцентрическом характере современного словообразования. Её наблюдения свидетельствуют об усилении личностного начала в функционировании русского языка в постсоветский период, позволяют использовать в качестве языкового материала для изучения окказиональный словообразовательный материал, иллюстрирующий широкие потенциальные возможности русской языковой системы [101, 107, 221]. В книге «Русский язык конца XX столетия (1985-1995)» Е.А.Земская отмечает типичные черты современного русского языка в сфере словообразования;
рост личностного начала, высокую роль оценочных значений, активное перемещение в центральные сферы коммуникации явлений окрашенных, периферийных: сниженной лексики разного рода - разговорной, просторечной, жаргонной;
свободу от ограничений разного рода, которая способствует раскрепощённости языка, активизации индивидуального словообразования, а значит, и расцвету неузуального словообразования, распространяющегося не только в языке художественной литературы и разговорной речи (что было свойственно прошлым эпохам), но и в языке газет, любых средств массовой информации,
устной публичной речи. Индивидуально-авторские (окказиональные) слова выполняют в речи и экспрессивную и номинативную функции [221. С. 138]. Отмечая, что русский язык конца XX века характеризуется заметно увеличивающимся числом новообразований, Е.А.Земская тонко подметила и выявила среди них «единицы, используемые и как средства номинаций, и как средства экспрессии, и как средства стилистической маркировки речи» [221. С. 139].
В настоящее время, по мнению И.С.Улуханова, открывается «перспектива фронтального изучения связей между единицами словообразования, существующими в различных достаточно обширных и развитых подсистемах словообразовательной системы» [254. С. 4]. Языковеды определили наиболее актуальные задачи словообразования - в их числе выявление общих особенностей организации отдельных подсистем и системы русского словообразования в целом, установление новых возможностей словообразовательного механизма в узуальной и окказиональной лексике.
В современном языкознании предпочтение отдается объяснительному описанию языковых явлений, словообразовательных процессов - эти исследования способны дать полное представление обо всей словообразовательной системе русского языка с ее связями, отношениями подсистем и компонентов. Результатом таких описаний стали, например, типовые комплексные единицы, а именно: типовые словообразовательные гнезда, словообразовательные цепочки, словообразовательные парадигмы.
Е.А.Земская считает, что, «описывая словообразование, необходимо изучить не только то, что реально существует, но и то, что возможно, хотя лексически не представлено. Такое изучение поможет обнаружить расхождения между потенциями системы словообразования и тем, как их реализует норма языка и узус. Только такое представление даст полное представление о системе словообразования данного языка» [100. С. 210]. Вот почему словообразова-
тельная норма должна прежде всего исследоваться на словообразовательных новообразованиях, порождённых исследуемым периодом жизни языка.
В словарном составе языка принято выделять три основных типа самообразовательных новообразований: а) неологизмы, то есть новые слова, обретающие характеристику общественно узаконенных номинаций и в качестве таковых принимаемые языковой традицией; б) потенциальные слова, совершенно свободно появляющиеся на основе высокопродуктивных словообразовательных моделей в тех случаях, когда возникает потребность назвать то или иное понятие, не имеющее в языковой традиции общественно принятой и закрепившейся номинации; в) окказиональные слова (индивидуальные авторские образования), возникающие как выразительные средства и существующие лишь как неотъемлемая часть контекста, в котором они проявились. С точки зрения традиционных представлений о норме как языковой данности с конечным набором фактов, потенциальные и окказиониональные образования остаются за пределами нормы как не принятые языковой традицией. Но именно новые и потенциальные слова составляют единый пласт образований, в котором раскрываются все характерные особенности и закономерности словообразовательной нормы. Потенциальные слова, считает Г.И.Миськевич, «присутствуют в языковой потенции, они как бы заданы, запрограммированы словообразовательной системой» [181. С. 44]. А утвердятся ли они в языковой традиции, закрепятся ли в качестве общепринятых номинаций за определёнными реалиями, будет зависеть не столько от языковых факторов, сколько от того, постоянной или случайной окажется общественная потребность в назывании самой реалии, настолько необходимо будет само слово говорящему коллективу. Кроме того, по мнению Н.Ю.Шведовой, «при вхождении новаций в тот или иной участок системы в нем происходят определенные изменения; новая единица не просто вмещается в этот участок; ее присутствие влияет на соотношение и качество тех ближай-
ших единиц, в круг которых эта новация входит как составляющее, принимаемое в границы соответствующего множества» [280. С. 4].
Задача описывать не только уже появившееся в языке, но и возможное давно ставилась применительно к словообразованию - по И.С.Улуханову, «в идеале словообразовательная система должна быть представлена как организованная совокупность реализованных потенциальных единиц, то есть как совокупность возможностей (или клеток), одни из которых реализованы («заполнены»), а другие не реализованы («пустуют»). При этом заключение о возможности / невозможности существования единиц может делаться на основе изучения единиц, степени их распространенности, продуктивности и соотношений между ними» [254. С. 7]. И.С.Улуханов считает, что такое описание гораздо более трудоёмко и трудно теоретически, чем описание только узуальной части языка, но оно имеет ряд преимуществ, главное из которых состоит в том, что оно стимулирует выявление новых факторов и закономерностей развития языка.
Актуальность настоящего исследования определяется реальной значимостью дальнейшего развития теории словообразовательных гнезд, синхронного словообразования, потребностями в уточнении структуры словообразовательных гнезд и формально-семантических отношений между их компонентами. Особая значимость избранной темы определяется тем, что словообразовательная интеграция иноязычных единиц в русском языке, их функциональное разнообразие в современной лингвистике до сих пор остаются еще недостаточно изученными, несмотря на наблюдающуюся в последние два десятилетия особую интенсивность проникновения слов иноязычного происхождения в русскую речевую среду, на изменение в социуме языковых вкусов. Выше оценивается престижность заимствований, их большие функциональные возможности привлекают внимание — в этой связи все активнее проявляются словообразова-
тельные процессы русского языка, распространяющиеся ныне и на включение в них иноязычных лексических единиц.
Объектом изучения является структурная и семантическая организация словообразовательных гнезд с вершиной-иноязычным словом. Русская словообразовательная наука за последние десятилетия XX века развивалась как учение о словообразовательных типах - изучение словообразовательных гнезд в ней еще далеко не завершено - в частности описания тех из них, которые возникли на базе заимствований, в русистике пока нет.
Предметом предпринятого исследования являются словообразовательные гнезда с вершиной - иноязычным словом.
Основным источником оценки и квалификации фактического языкового материала послужил «Словообразовательный словарь русского языка» А.Н.Тихонова [21]. Собиранию и осмыслению языкового материала во многом способствовали «Толковый словарь русского языка конца XX века» под ред. Г.Н.Скляревской [22], «Большой словарь иностранных слов» А.Ю.Москвина [10], «Современный толковый словарь русского языка» С.А.Кузнецова [39], «Иностранные слова в русском языке конца XX века» В.Д.Пятницкого [16], «Толковый словарь иноязычных слов» Л.П.Крысина [6], «Англо-русский словарь» В.К.Мюллера [11,12], Concise Oxford Russian Dictionary [24], а источником сбора языкового материала были публикации современной прессы, Интернета, тексты рекламы, а также факты разговорной речи.
Целью диссертационной работы является комплексный структурно-семантический анализ и описание системы словообразовательных гнезд с вершиной - иноязычным словом. Эта цель обусловлена следующими конкретными задачами:
описать структурные особенности словообразовательных гнезд с исходным иноязычным словом, составляющие их словообразовательные пары, цепочки, парадигмы;
определить закономерности образования с вершиной-иноязычным словом от иноязычных слов;
установить направление производности в словообразовательных цепочках определить внутреннюю иерархичность построения исследуемых словообразовательных гнезд;
охарактеризовать семантические взаимоотношения однокоренных производных внутри словообразовательных гнезд, исследовать значение производных на разных ступенях деривации;
выявить формальные и семантические признаки сходства и различия словообразовательных гнезд с вершиной-иноязычным словом;
изучить типы словообразовательных значений дериватов в исследуемых гнездах;
охарактеризовать факторы, обусловливающие специфику формальной и семантической структуры словообразовательных гнезд, вершиной которых является иноязычное слово;
показать взаимосвязь и взаимодействие лексического и словообразовательного уровней языка на исследуемом языковом материале.
В решении названных задач исследования автор использует комплексную методику, в частности:
а) метод компонентного анализа;
б) описательный, позволяющий во всех деталях и системно охарактеризо
вать анализируемый материал;
в) перспективный словообразовательный анализ, с помощью которого ис
следуется словообразовательная структура и устанавливаются формальные свя
зи внутри словообразовательного гнезда, словообразовательных цепочек, пар;
г) сопоставительный - при анализе общих структурных особенностей сло
вообразовательных гнезд с вершиной - иноязычным словом;
статистический, а также элементы исчислительно-объяснителыюго метода;
языковой материал исследуется с позиций синхронного метода словообразования, иногда при необходимости привлекаются фактические данные из этимологии некоторых лексических единиц, когда требуется выявить диахронические факторы, влияющие на утрату или ослабление мотивированности слова, на особенности формальной и семантической структуры компонентов словообразовательных гнезд, вершиной которых является иноязычное слово.
Научная новизна работы состоит в приоритетном опыте комплексного анализа формальной и семантической структуры словообразовательных гнезд с вершиной - иноязычным словом. В работе осуществлена попытка максимально широкого охвата материала и его комплексного (многоаспектного) исследования - такой подход дал возможность автору определить специфику процесса заимствования и ассимиляции иноязычных слов в русском языке рубежа XX — XXI веков.
Начиная с реформ Петровской эпохи (XVII - XVIII века), принёсших в русский язык большое количество слов из германских (немецкого, английского, голландского) и романских языков (французского, итальянского, испанского), и заканчивая современным состоянием русского языка, не прекращается процесс вхождения в него иноязычных слов, функционирующих в различных сферах жизни общества. Проблеме иноязычных заимствований в русском языке посвящены многочисленные исследования отечественных (И.И.Огиенко
[202], И.А.Бодуэн де Куртенэ [55], Л.В. Щерба [287], Ю.С.Сорокин [233], Л.П.Крысин [132-144] и др.) и зарубежных языковедов (Г.Пауль [207], А.Мейе [176], Ш.Балли [41], Э.Хауген [267], А.Мартине [174], У.Вайнрайх [66] и др.). Первый рукописный словарь иностранных слов «Лексикон вокабулам новым по алфавиту» был создан ещё в начале XVIII века, но задача фиксации заимствованных слов в русском языке и их языкового анализа остаётся одной из самых важных в современном языкознании. Вопрос об использовании в русском языке иностранных слов был впервые поставлен в печати в середине XVIII века - уже в 1759 г. известный русский писатель А.П.Сумароков коснулся вопроса об активном проникновении в язык образованной части русского общества многочисленных галлицизмов и германизмов в двух статьях («О коренных словах русского языка» и «О истреблении чужих слов из русского языка») [234, 235]. Критически отозвавшись об употреблении «чужих и некстати новосделанных слов», А.П.Сумароков настаивал на их изгнании из языка и замене соответствующими русскими аналогами. Вплоть до середины XIX века вопрос о целесообразности/нецелесообразности заимствований рассматривался с позиции проблемы чистоты языка: ученые, общественные деятели того периода стремились прежде всего к тому, чтобы доказать возможность замены любого заимствованного слова словами русского корня. В конце XVIII - начале XIX века вопрос о целесообразности использования иноязычных заимствований нашел выражение в полемике, развернувшейся между сторонниками учения о «новом слоге» Н.М.Карамзина и его противниками. Н.М.Карамзин допускал возможность и даже желательность употребления в разумных пределах иноязычной лексики, тогда как его оппонент А.С.Шишков и приверженцы его учения выступали с позиций крайнего пуризма, борясь за изгнание из русского языка всех слов неславянского происхождения, независимо от степени их укоренения (так, например, А.С.Шишков предлагал заменить уже
ставшие привычными для носителей русского языка слова калоши на мокроступы, фортепьяно на тихогромы, атмосфера — на колоземица и под.). Объективную позицию в этом вопросе занял В.Г.Белинский — с одной стороны, он соглашался с шишковистами относительно нелепости и избыточности ряда иноязычных слов, но с другой стороны, он убедительно обосновал необходимость иноязычных заимствований, полагая, что «каждая эпоха... ознаменовывалась наплывом иностранных слов; знакомство с новыми идеями, выработавшимися на чуждой нам почве, всегда будет приводить к появлению в русском языке все новых заимствований» [44. С. 282]. Взгляды В.Г.Белинского на иноязычную лексику в той или иной мере разделяли многие лингвисты XIX-XX веков (Р.Ф.Брандт [60], Я.К.Грот [86], Е.Ф.Карский [121], И.И.Огиенко [202] и др.). Разумные идеи, высказанные языковедами прошлого относительно меры использования новых слов, и ныне остаются актуальными. В новых исторических условиях время от времени возникают сомнения, в каких пределах допустимо использование иноязычной лексики. В истории становления и развития русского языка пуризм играет важную и в целом положительную роль. Положительные стороны пуризма состоят в заботе о развитии самобытной национальной культуры, в обращении к богатствам родного языка, к его смысловым и словообразовательным ресурсам и возможностям. Вредной представляется лишь крайняя форма пуризма, когда призывают к массовому отказу от хорошо освоенных языком заимствований с заменой их на новообразования из исконных морфем [222. С. 402].
Несмотря на большое количество исследований, посвященных изучению заимствований, в русской лингвистике пока не выработано общепринятое понимание того, что такое заимствованное слово, в чем его отличие от терминов «иноязычное слово», «иноязычная лексика», «заимствованная лексика», «заимствованное слово», «иноязычное заимствование» и под. Иногда в обход
теоретического обоснования такого определения предлагается считать заимствованным всякое иноязычное слово, зарегистрированное в словарях [131]. Некоторые исследователи и не ставят вопроса о соотношении иноязычного слова с синонимически близкими единицами и связанной с этим семантической дифференциацией. Например, Ч.Хоккет заимствованное слово определяет как новую форму, воспринимаемую заимствователем вместе с вещью или обычаем [294. С. 408]. В «Лингвистическом энциклопедическом словаре» заимствование определяется как «элемент чужого языка (слово, морфема, синтаксическая конструкция и т.п.), перенесенный из одного языка в другой в результате языковых контактов, а также сам процесс перехода элементов одного языка в другой» [8. С. 158]. Иногда лингвисты рассматривают термин заимствование в узком, иногда - в широком его смысле. В широком смысле, заимствованиями принято считать все слова, пришедшие из какого-либо языка, - при таком понимании термин заимствование равнозначен термину иноязычное слово (Л.П.Крысин [140], Е.В.Ларионова [154]). В узком смысле заимствование определяется как иноязычное слово, отвечающее критериям освоености (Ю.С.Сорокин [233], С.А.Беляева [49], В.М.Аристова [34]). В нашем исследовании термин заимствование используем в широком его понимании - как равнозначный понятию иноязычное слово.
Современные исследователи предпринимали многие попытки охарактеризовать отдельные группы заимствованной лексики. Так, предметом исследований А.А.Леонтьева [156], Н.Д.Агафоновой [27] были проблемы иноязычных вкраплений; Л.П.Ефремов [97], А.Г.Супрун [237], В.В.Ванина [65] изучали эк-зотизмы; А.М.Бабкин [1, 40], В.В.Шендецов [1], В.М.Мокиенко [188] - иноязычные выражения и фразеологические единицы; В.В.Акуленко [30, 31], В.В.Дубичинский [92] - интернациональные слова.
В диссертационных исследованиях последнего времени в основном рассматриваются заимствования из английского языка, однако заслуживают внимания и работы, объектом которых стали слова из французского (Е.В.Михайлова [183], К.Г.Готлиб [82], Т.И.Белица [46]); немецкого (С.Ф.Кепещук [124], В.В.Ванина [65]); латинского языков (Т.С.Гужанова [87]); из языков республик бывшего СССР (Т.А.Боброва [53], В.Н.Топоров [253]) и др.
Изучаются и сферы употребления заимствованных единиц: экономическая (Е.В.Быкова [64], Е.В. Ларионова [151]); политическая (И.В.Федосеева [263]); спортивная (З.Логинова [158], В.Р.Богословская [54]); морская (М.В.Попова [210]); компьютерная (Е.И.Шейгал [281]); научно-техническая и пр.; предприняты попытки охарактеризовать употребление иноязычных слов в языке прессы (С.С.Изюмская [112], И.Н.Обухова [199], Ш.Сешан [227]), рекламы (С.В.Под-часова [209]), на материале молодежного жаргона (Е.Г.Лукашенец [165]).
Среди исследований, посвященных заимствованиям, следует особо выделить работы, освещающие разноаспектность освоения иноязычных слов (Г.В.Павленко [205], М.Н.Черкасова [272], Т.И.Белица [46]), отдельные его уровни. Так, вопросами фонетико-орфографического освоения заимствований занимается Г.Г.Тимофеева [239, 240]; правописания иноязычных слов- И.В.Нечаева [196], А.В.Рыбакова [225], грамматического их освоения О.С.Хлынова [268], Л.А.Брусенская [62]. Наиболее актуальным и еще недостаточно изученным вопросом остается до сих пор проблема словообразовательной интеграции иноязычных слов в русском языке. В статье «О словообразовательных возможностях иноязычных неологизмов» Л.П.Крысин справедливо замечает, что словообразовательная активность иноязычного лексического элемента, его способность служить базой для создания производных слов в русском языке с помощью аффиксальных средств заимствующего языка - один из показателей укоренения заимствования в этом языке: ведь для реализации словообразова-
тельных возможностей заимствованного слова имеет значение и его морфологическая структура, и грамматическая освоенность русским языком, и частотность употребления в русском языке [144. С. 15]. Попадая в фокус социального внимания, будучи частотным в средствах массовой информации и речевом обиходе, новые заимствования могут порождать производные гораздо более активно, нежели структурно сходные с ними не ставшие популярными заимствования. Отсутствие производных в русском языке, по мнению Л.П.Крысина, характерно для несклоняемых существительных, а наибольшие словообразовательные возможности в русском языке проявляют неологизмы - склоняемые заимствованные имена существительные с основой на согласный звук {ваучер, оффшор, хедж, таймшер, фьючерс, сканер) [144. С. 17]. Языковой материал предпринятого исследования подтверждает мысль, что от таких существительных актуально образование адъективов (относительных прилагательных) при помощи продуктивных суффиксов -п(ый), -ов(ый), -ск(ий), например: хакер -хакерский, риэлтер -риэлтерский, риэлтериыи, тьютор — тыоторскии; модам - модемный, фьючерс — фьючерсный, оффшор — оффшорный; чип — чиповый, клип — клиповый, онлайн — онлайновый, а также глаголов при помощи суффиксов -а(ть), -и(ть), -ова(ть), -ирова(ть), -изова(ть), например: хакер — хакать, юзер — юзать; апгрейд — апгрейдить, факс — факсить, прайс — прайсовать; сканер - сканировать, хедж—хеджировать; доллар - долларизовать.
В связи с приобретением многими словами иноязычного происхождения русских широкоупотребительных аффиксов возникает вопрос о том, каков статус данных лексических единиц, являются ли они заимствованиями. Трудности в поисках ответа на данный вопрос (имеем ли мы заимствование или словообразовательное производное) были отмечены и ранее. Так, Л.П.Крысин заметил, что при интерпретации ряда языковых фактов (например, слово дестабилизация - образовано с помощью приставки де- как антоним слова стабилизация
или оно целиком заимствовано из английского (destabilisation) или французского (destabilisation): «вполне допустим так называемый принцип неединственности решений» [140. С. 67], что объясняется, прежде всего, интернационализацией лексического состава современного русского литературного языка.
Материал данного исследования убеждает в том, что многие заимствованные из английского языка слова в процессе адаптации в языке-реципиенте приобретают русские аффиксы. Ассимилировавшись деривационно, они входят в систему русского литературного языка, утрачивая статус заимствований, и «живут» в нем уже как русские слова, образованные от заимствованных основ при помощи русских аффиксов [277. С. 1]. А для понимания степени их освоенности русским языком необходим учет ряда факторов.
Процессы активизации производных в русском языке от заимствований рассматривает и видный отечественный лингвист Е.А.Земская, она пишет, что герой современного словообразования — человек, поэтому значительную часть новообразований составляют именно существительные со значением лица либо образования от таких существительных [99. С. 103]. Существительные со значением лица образуются как а) при помощи иноязычных морфем -ер, -ист, так и с помощью б) русских суффиксов -щик, -пик, -чик, например: а) скейт — скейтист, сноуборд — сноубордист; хедж — хеджер, трейд — трейдер; б) вел-фер — велферщик, фудстэмп — фудстэмпщик; ваучер — ваучерник, оффшор — оффшорник; граффити- граффитчик.
В словообразовательном аспекте исследуются иноязычные слова в трудах С.А.Беляевой [49], Т.К.Елизаровой [95], Ю.В.Откупщикова [204] и др. И тем не менее, вопрос об освоении иноязычных слов в аспекте их словообразования остается недостаточно изученным, так как в современном языкознании еще нет работ, посвященных изучению словообразовательных пар, цепочек, парадигм, с
вершиной-иноязычным словом — именно этот аспект полагаем наиболее актуальным в выборе темы и предмета настоящей диссертации.
Теоретическая значимость диссертационного исследования определяется актуальностью изучения всех частеречных типов гнезд для определения их роли в системной организации словообразования, для построения общей теории словообразовательных гнезд, их типологии.
Практическая ценность исследования находит свое выражение в том, что его результаты могут быть использованы в вузовском преподавании при изучении раздела «Словообразование» в курсе современного русского языка, при проведении специализированных курсов по словообразованию, социолингвистике, лексикологии, морфологии, стилистике, семантике, в семинарах, посвященных изучению функционирования заимствованных слов в русском языке, а также при составлении иноязычных, морфемных, словообразовательных словарей и словарей новых слов.
Диссертация состоит из Введения, трех глав, заключения и приложения.
Во Введении обосновывается выбор темы, формулируются цель и задачи диссертационного сочинения, определяются объект и методы исследования, освещаются проблемы заимствования как лингвистического явления, дается краткий обзор работ языковедов, посвященных вопросам изучения заимствованной лексики. В первой главе освещаются теоретические проблемы построения словообразовательных гнезд (далее СГ), исследуются формально-семантические отношения слов в СГ; во второй - словообразовательные гнезда с вершиной -иноязычным словом анализируются с точки зрения их структуры, мощности и глубины, исследуются основные источники пополнения данных СГ: новообразования в разговорной речи, окказионализмы, вариативные производные, рассматриваются формально-семантические отношения слов в словообразовательных гнездах с вершиной - иноязычным словом; в третьей — словообразователь-
ные гнезда осмысливаются в прагматическом аспекте: анализируются процессы фонетико-орфографического и грамматического освоения заимствований в системе словообразовательных гнезд, исследуются семантические отношения внутри словообразовательных гнезд с вершиной - иноязычным словом. В приложении к исследованию предложен словарь словообразовательных гнезд с вершиной - иноязычным словом.
Основные положения диссертации прошли апробацию на аспирантских объединениях, на научных межвузовских и Всероссийских конференциях в Самаре и Пензе в 2004-2005 гг. По теме исследования опубликовано пять статей:
1. Суханова И.Ю. Новые заимствования в русском языке (на материале компью-
терной терминологии) // О вы, которых ожидает Отечество...: Сборник научных трудов аспирантов, соискателей. - Самара: Изд-во СамГПУ, 2003.-С. 154-163.
2. Суханова И.Ю. К вопросу о словообразовательной активности заимствованных
слов в русском языке // Язык и мышление: психологические и лингвистические аспекты. Материалы 4-ой Всероссийской научной конференции. - Москва-Пенза: Изд-во ПГПУ, 2004. - С. 138-141.
3. Суханова И.Ю. Словообразовательные гнезда с вершиной - иноязычным словом
(на материале русской лексики рубежа XX - XXI веков): к постановке проблемы // Русский язык и славистика в наши дни: Материалы Международной научной конференции. - М.: МГОУ, 2004. - С. 140-149.
4. Тихонова Р.И., Суханова И.Ю. Аспекты освоения русским языком иноязыч-
ных слов (в системе СГ) // Русский язык и литература рубежа XX-XXI веков: специфика функционирования: Материалы Всероссийской научной конференции языковедов и литературоведов, 5-7мая 2005 г. - Самара, 2005. - С. 333-346.
5. Суханова И.Ю. Метафорические и метонимические процессы внутри СГ с вер-
шиной - иноязычным словом // Русский язык и литература рубежа XX-XXI веков: специфика функционирования: Материалы Всероссийской научной конференции языковедов и литературоведов, 5-7 мая 2005 г. -Самара, 2005. - С. 361-364.
Словообразовательное гнездо как высшая единица словообразовательной системы
Понятие словообразовательного гнезда, его определение, установление разновидностей СГ и их структуры являлось предметом внимания дериватоло-гов в последнюю треть прошлого века, но объектом глубокого изучения оно стало сравнительно недавно. Пристальный интерес к обозначенному вопросу обусловлен не только многоаспектными исследованиями словообразовательной системы русского языка и происходящих в ней процессов, но и более основательным изучением лексической системы русского языка и её организации с точки зрения словообразовательных связей. Вопросы всестороннего изучения словообразовательных гнезд, их структурного и семантического анализа, классификации и типологии ныне являются актуальной проблемой синхронного словообразования. К гнездовому подходу внутри словообразовательной системы языка, активизировавшемуся в 60-е годы XX в., обращались П.А.Соболева [231], Е.Л.Гинзбург [76], Е.С. Кубрякова [148], Е.А.Земская [102-108], другие исследователи языка. Их работы сыграли важную роль в разработке теории словообразовательных гнезд, в описании характеристики основных их признаков. Большой теоретический вклад в изучение и формирование теории словообразовательных гнезд внес А.Н.Тихонов, усилиями которого на основе методов описательной грамматики на материале русского языка была создана общая теория словообразовательных гнезд. Именно эта теория стала основой гнездового словообразовательного словаря русского языка А.Н.Тихонова [21]. На необходимость создания такого словаря указывал академик Л.В.Щерба: «При последовательном проведении принципа живых гнезд могут получаться очень интересные словари, выявляющие часть той системы, которую образует лексика каждого языка» [245].
Определения СГ в языкознании неоднозначны: в них или описываются разные признаки гнезд, или отражается разное понимание структуры СГ. Так, П.А.Соболева. С.С.Белокриницкая, Г.А.Смирнова характеризуют словообразовательное гнездо, с одной стороны, сохранением некоего семантического инварианта всех входящих в него слов; с другой - тождеством лексической корневой морфемы, содержащейся во всех этих словах [231, 47, 229].
Иной подход к определению СГ имеет место в исследованиях Е.Л.Гинзбурга. В его понимании, словообразовательное гнездо - это «совокупность аффиксальных конструкций, упорядоченная отношениями производности одно-коренных слов, оформленных аффиксами» [77, 78]. Е.Л.Гинзбург использует введенный В.В.Виноградовым термин лексическое гнездо и определяет это понятие как совокупность лексических единиц, общность которых по смыслу отражена в общности слов по корню: «Словообразовательное гнездо - та часть структуры лексического гнезда, которая связана отношениями производности... СГ - не совокупность слов с тождественным корнем, а структура этой совокупности, которой может обладать и другое лексическое гнездо или его часть» [79. С. 162]. Однако понимание лексического гнезда как совокупности словообразовательных структур не нашло поддержки у других дериватологов.
В.В.Лопатин и И.С.Улуханов ввели термин «словообразовательное гнездо» в широкое научное употребление, закрепив его в академической грамматике определением «совокупность слов, упорядоченная в соответствии с отношениями словообразовательной мотивации» [220. С. 134]. Однако не все лингвисты подходят к определению СГ с этих позиций. Л.И.Моисеев, например, считает «критерий упорядоченности» «излишним» для общего определения гнезда: «Гнезда создаются отношениями производности и мотивации; упорядоченность гнезд — явление вторичное...совокупность слов одного корня и без упорядочения составляет гнездо» [186. С. 22]. В его определении на первый план выдвигаются взаимоотношения компонентов: «Гнездо - совокупность слов, объединяемых отношениями производности...» Э.А.Балалыкина и Г.А.Николаев подчеркивают, что гнездо строится на основе живых словообразовательных отношений, то есть иерархически упорядоченных отношений между производящим и производным словами, что составляет «непременное условие объединения слов одного корня в гнездо [186. С. 24].
Характеристика словообразовательных гнезд с вершиной-иноязычным словом с точки зрения их структуры, мощности и глубины
Языковеды считают, что в период бурных социально-политических изменений в жизни общества происходят заметные ускорения языковой динамики, которая проявляется, в частности, и в словообразовании. Иноязычные лингвистические заимствования употребляются в речи и даже проникают в литературные тексты, по мнению О.А.Лаптевой, «в соответствии с быстро меняющимися вкусовыми предпочтениями, они становятся модными, что усиливает их экспансию ...» [150. С. 15]. Особенно много таких заимствований в употреблении современных СМИ. Ныне актуальной представляется задача — описать новые словообразовательные гнезда, вершиной которых являются иноязычные заимствования, с целью анализа их структуры, выявления активных процессов русского словообразования, установления специфики отношений мотивированности единиц, составляющих СГ, определения их продуктивности.
Л.П.Крысин, объясняя активизацию иноязычных заимствований в современном русском языке коммуникативной актуальностью понятий, затрагивающих жизненно важные интересы многих людей, в первую очередь обращает внимание на усвоение русским языком коротких слов; он считает, что «их частотность в речи ... необычайно высока, они легко образуют производные, а главное, делаются объектом сознательного употребления и связанных с этим обыгрываний, каламбуров, структурных переделок и т.п.» [136. С. 154].
Предметом внимания в данном исследовании являются словообразовательные гнезда с вершиной - иноязычным словом, часть из которых уже зафиксирована в словообразовательном словаре А.Н.Тихонова, но большая часть рассматривается впервые: она пока еще не стала достоянием словарных материалов.
В исследуемом языковом материале нами выделены следующие их типы: а) однословные — корневые слова, пока еще не ставшие производящими, - 22 гнезда: кэш («сверхоперативная память компьютера», - англ. cache); транш («часть облигационного займа, подлежащая единовременной выплате», - франц. tranche); трафик («объем информации, передаваемой по компьютер-ной сети передачи данных», — англ. traffic); фэнтези («литературный жанр, сочетающий в себе черты фантастики, эпоса и мифологии», - англ. fantasy) и др.;
б)двусловные, равные одной словообразовательной паре, - их тридцать два: айкидо - айкидо-йст; авизо — авгЬо-овка; бабл-гам — баблгам-щик; біізи — бизевать; букер — букерша; Букер — букериада, вёлфер — вёлфер-щик; грант -» грант-ов-ый; граффити - граффйт-чик; импрессарио — мёнеджер-агёнт-гшпрессарио; Иран — ирангейт, китикет — китекиада, ковбой — ков-бдйщина; колер — колеровка, Копперфильд — копперфйлъдщина; лузер — лузер-ство; мейнстріш - мейнстрішовский; миллёниум - миллёниумный; нон-стоп - нон-стоповец; ттл — пиплёнок; праіштаїш — праГштаймовый; Рейган - рёйгангейт; секыорити — секъюритизация; смайл — смайлик; тату — та-тумёйкер; ушу — ушу-ист; фолк — фдлк-музыкант; фудстэмп — фудстэмп-щик; хелп — хелпарь; хоспис — хдспис-н-ый; Цюрих - цюрихгейт; чгЪбургер — чизбургеризация;
в) цепочечные - восемь гнезд: блэк -» блэк-дв-ый - блэкдв-к-а; виза — вйз-ов-ый — без-вйзовый — безвизов-остъ; карате — карат-ист — ка ратйст-к-а; карт - карт-инг — картинг-ист; секвестор — секвест-йрова-ть - секвестйрова-ние; флок - флок-йровать — флокйрова-ние; шеГш — шёГш-ер— шёГшер-ство; эпиляция — эпилят-ор — эпилятор-ш-а.
Аспекты освоения русским языком иноязычных слов (в системе СГ)
Адаптация слова к иной языковой системе — процесс постепенный и во многих случаях длительный. При рассмотрении такой адаптации как сложного диахронического процесса на первый план выступает идея поэтапного освоения перенесенного из одной языковой системы в другую слова во всех характеризующих его составляющих (адаптация фонетическая, орфографическая, грамматическая, семантическая).
Говоря об освоении иноязычных слов в современном русском языке, нельзя не остановиться на признаках, отражающих степень его ассимиляции и необходимых для того, чтобы считать то или иное иноязычное слово адаптированным какой-либо лексической системой. Разработкой данных признаков занимались многие лингвисты (Д.С.Лотте [163], Ю.С.Сорокин [233], Л.П.Крысин [140], В.М.Аристова [34], А.А.Брагина [56] и др.). Д.С.Лотте считал, что подобные признаки определяются следующими критериями: 1) насколько сочетание звуков данного слова соответствует общепринятым звукосочетаниям данного языка, 2) насколько морфологическая форма и отдельные формальные принадлежности слова соответствуют общепринятым в данном языке и 3) имеются ли производные от рассматриваемого слова [163. С. 10]. Ю.С.Сорокин описал пять условий, которые не просто способствуют ассимиляции иностранного слова, но позволяют заимствованному слову войти в лексическую систему русского языка: 1) формальное «приноровление» слова к нормам заимствующего языка, то есть к его звуковой и морфологической системам; 2) широкое и интенсивное употребление слова в речи, в разных его стилях; 3) появление у заимствованного слова производных на почве данного языка и подчинение его словообразовательным законам усвоившего языка; 4) фразеологическая активность слова;
5) устранение смысловой дублетности слова [233. С. 62-63]. Несколько иначе признаки ассимилированного иноязычного слова приводит П.Н.Денисов. По его мнению, на освоенность слова указывают, во-первых, передача иноязычного слова фонетическими и графическими средствами заимствующего языка, во вторых, включение его в грамматические парадигмы и категории, в-третьих, фонетическое видоизменение (ассимиляция), в-четвертых, возникновение производных, в-пятых, семантическое приспособление (ассимиляция), в-шестых, широта и постоянство употребления [91. С. 100].
На пути к полному освоению иноязычное слово проходит несколько этапов, в продолжение которых проявляются те или иные признаки формальной и функциональной адаптации слова. В науке предприняты многочисленные попытки различить стадии, ступени, этапы лексико-грамматической и фонетической адаптации иноязычных слов (В.М.Аристова, Л.М.Баш, А.А.Иванецкая, Л.П.Кры-син, Г.В.Павленко и др.). В.М.Аристова, крупный специалист в области англоязычного заимствования, описывает три стадии ассимиляции англицизмов, проникших в русский язык. Слова начального этапа проникновения, по оценке В.М.Аристовой, характеризуются: а) непосредственной связью с языком источником, проявляющейся во внешней оформленности слова (возникновение формальных дублетов, колебания на грамматическом и графическом уровнях);
6) однозначностью как следствием того, что в большинстве случаев проникновение обозначает чужую реалию или передает чужое понятие; в) отсутствием про изводных образований. Для периода становления собственно заимствования свойственны: 1) внутренняя связь слова с языком-источником; 2) стабилизация его формы на грамматическом и словообразовательном уровнях; 3) использование слова для обозначения как «чужих», так и «своих» реалий; 4) начало словообразовательной активности. Для укоренившихся же иностранных слов характерны пять примет: 1) отрыв слова от языка-источника; 2) полная семантическая самостоятельность слова и образование его лексико-семантической микросистемы (фразеология, переносные употребления и т.д.); 3) взаимодействие с элементами заимствующего языка, ведущее к дифференциации значений в исконных словах; 4) широкая употребляемость слова; 5) высокая словообразовательная активность [34]. Л.П.Крысин выделяет пять этапов освоения иноязычного слова: первый, начальный, этап знаменует употребление иноязычного слова в тексте в его исконной орфографической (в устной речи фонетической) и грамматической форме, то есть в качестве своеобразного вкрапления; второй - связан с приспособлением его к системе заимствующего языка; третий характеризуется утратой оттенка «чуждости»; четвертый — проявляется в утрате жанрово-стилистических, ситуативных и социальных ограничений в употреблении и/или стабилизации значения заимствованного слова; пятый - закрепляет лексему в виде регистрации иноязычного слова словарем в русском языке [140. С. 37-44].
Похожие диссертации на Словообразовательные гнезда с вершиной-иноязычным словом
