Содержание к диссертации
Введение
Часть I ЯЗЫК И КУЛЬТУРНЫЕ КОНВЕНЦИИ 14-
Глава первая. Культурная коннотация и дискурсивныепрактики 14-49
1. Культурный компонент в языке. Общая характеристика 14-27
2. Язык <=> Культура. Циклический порядок смены коннотаций 28-40
3. Словосочетание русский язык: ценностные коннотации 40-49
Глава вторая. Социокультурные модели в языке 50-73
1. Клише, общее место, китч, стереотип. Общая характеристика 50-61
2. Первичные и вторичные стереотипы дискурса 61-68
3. Имена лиц в общественной культурно-языковой памяти: русско-английские соответствия 68-73
Часть II СОЦИОКУЛЬТУРНЫЕ КОНСТРУКТЫ: ПАМЯТЬ, ХАОС, ЧУВСТВА, КРАСОТА 74-
Глава первая. Интерпретации конструкта «Память» 74-96
1. Лингвистические и лексикографические описания 74-86
2. Фразеологический текст «Память» 87-96
Глава вторая. Память как субъект внутреннего мира человека. (Телесные, интеллектуальные, психические характеристики) 97-148
1. Археология образов: языковые образы памяти 97-107
2. Телесность памяти 107-120
3. Память - Ум, Рассудок, Разум. Отношения конъюнкции и дизъюнкции 120-125
4. Аксиология памяти. Хорошая и плохая память 125-135
5. Функционирование памяти 135-145
6. «Коммуникативные» свойства памяти 145-148
Глава третья. Перцептивные свойства памяти. Память и пространство (память-пространство) 149-222
1. Внешнее и внутреннее пространство. Соотношение 149-167
2. Пространственные метафоры памяти: словосочетания, метанарративы, литературный текст 168-176
3. Среда памяти: способы формирования 176-181
4. Память и зрение 181-187
5. Живописное пространство памяти 187-208
6. Семиотическое пространство памяти 208-217
7. Звуковые, вкусовые и тактильные образы в памяти 217-222
Глава четвертая. Функции памяти. Память и время (память-прошлое) 223-250
1. Образы трансцендентного 223-241
2. Реверсивная функция памяти: возвращение в прошлое 241-250
Глава пятая. Мифологические мотивы в языке 251-300
1. Хаос 251-265
2. Чувства 265-280
3. Красота 281-300
Заключение 301-305
Литературные источники 306-308
Библиография 309-327
ПРИЛОЖЕНИЯ 328-406
- Культурная коннотация и дискурсивныепрактики
- Интерпретации конструкта «Память»
- Память как субъект внутреннего мира человека. (Телесные, интеллектуальные, психические характеристики)
Введение к работе
Настоящая диссертация выполнена в русле концептуальных исследований языка и посвящена анализу социокультурных конструктов. Термин конструкт1, рассматриваемый как вариант термина концепт2, используется в работе для акцентирования внимания на механизмах социокультурной обработки единиц языка, выражающих мировоззренческие смыслы. В работе исследуются: а) области концептуального согласования культурных конструктов и их отношение к разным типам дискурса; б) культурные конвенции языковых знаков в их непосредственной связи с языковыми механизмами устойчивости5 и воспроизводимости.
В работе обосновывается тезис о единообразном характере концептуализации социокультурных конструктов, которая проявляется как собственно в культурной семантике устойчивых и воспроизводимые единиц языка, так и в различных типах дискурса, культурных ритуалах, социальных стратегиях и практиках. Опора на данное теоретическое положение позволяет проводить параллельный анализ культурной семантики фразеологизмов, образуемых словами-конструктами, с одной стороны, и интерпретаций этих конструктов в текстах разных предметных областей, с другой, привлекая к анализу также культурные ритуалы, социальные стратегии и практики. Полученные в работе результаты сопоставляются, устанавливаются сходства и различия между языковыми и культурными факторами.
1 В энциклопедическом словаре «The American Heritage Dictionary of the English Language», 1992 конструкт
(construct) определяется как а. 'концепт, модель, схематическая идея'; b. 'конкретный образ или идея'. Конст
рукт (лат. constructio - «строение, сложение») предполагает процесс моделирования, cp.:Construction II конст
рукт 'Концептуальная модель явления, возникающая как результат работы теоретической модели' [Баранов и
др. 1996, с. 128].
2 В настоящее время существует больная литература, посвященная словам концепт, культурные концепты см.
[Арутюнова 1991, Фрумкина 1992, Степанов 1997, Прохоров 2004 и др.]. О соотношении слов концепт и поня
тие и употреблениях их в художественной литературе и научном языке см. [Демьянков 2001].
3 Ср. замечание Я. Друскина: «В любом обществе, в любой культуре существует ряд условностей и ограниче
ний, без которых общество существовать не может. К условностям и ограничениям Фрейд относит и правила
грамматики и шире - семантики вообще. К ним же относятся и правила поведения, а также многое из того, что
в обществе, в культуре, искусстве, в общем взгляде на жизнь, в привычных психологических ассоциациях счи
тается общепризнанным, несомненным, устойчивым (по выражению Киркегаарда) [Друскин 1985, с. 381].
Понятийное поле исследования оказывается, таким образом, более расширенным, по сравнению с собственно лингвистическим. Это придает работе междисциплинарный характер, и сближает ее с областью культурной антропологии.
Актуальность диссертационного исследования обусловлена интересом современной теоретической лингвистики к определению механизмов и метаязыка описания лексических единиц, выражающих мировоззренческие смыслы. Предпринятое в работе исследование ключевых единиц концептуального лексикона имеет непосредственное отношение как к общетеоретическим проблемам лингвистического описания культурной семантики, так и к ее практической реализации, например, к форме ее лексикографического представления.
Новизна работы заключается в существенном расширении границ концептуального анализа, при котором объектом исследования стали не только лингвистические, но и общекультурные факты. Это позволило выйти за рамки традиционной языковой семантики и рассмотреть культурные смыслы описываемых единиц.
Образуемые словом-конструктом фразеологизмы рассматриваются в своей совокупности как определенный вид текста и становятся объектом культурного комментирования. Культурное комментирование, в свою очередь, предполагает обращение к разным типам дискурса: литературному, философскому, религиозному, социальному, народнопоэтическому, идеологическому и другим. Релевантными для описания признаются смысловые связи слов-конструктов с мифологическими представлениями, культурными ритуалами, социальными стратегиями и практиками.
Включение новой информации расширяет предметную область анализа и формирует доказательную базу для основных положений работы. Анализ такой информации делает правомерным вопрос об общекультурной обусловленности зафиксированных во фразеологизмах языковых метафор и о возможности культурной реконструкции образного основания фразеологизмов. Это, в свою оче-
редь, выводит на такую пока еще мало исследованную область культурной семантики, как философия образа.
Для настоящей работы центральным является описание социокультурного конструкта память, который впервые получает всестороннее рассмотрение. Собранный и проанализированный в работе материал позволяет ставить вопрос о концептуальном тезаурусе памяти, т.е. о словаре нового типа, в котором описываются метафорические, ассоциативные и другие связи конструкта.
Материал исследования составляют преимущественно данные русского языка. В отдельных случаях для анализа кросс-культурных соответствий привлекались также данные английского и немецкого языков.
В диссертационном исследовании рассматриваются центральные для работы слова-конструкты (память, красота, хаос и др.); языковые конструкты, находящиеся с ними в отношениях концептуального согласования (время, пространство, вечность и др.). Материалом для анализа служат фразеологически связанные единицы: устойчивые стереотипные словосочетания; устойчивые метафорические словосочетания; идиомы, клишированные сочетания и высказывания. В работе приводятся фрагменты литературных, философских, литературоведческих, психологических, семиотических и других видов текстов. Широко используются материалы словарей разных типов.
Методы, используемые в работе, отражают ее междисциплинарный характер. К ним относятся собственно лингвистические и общие семиотические методы анализа: метод когнитивно-концептуального анализа; сравнительно-сопоставительный метод; метод контекстного анализа; метод лексикографического конструирования. На выработку общетеоретических положений оказали влияние как лингвистические, так и общегуманитарные научные направления и школы: логический анализ языка; когнитивная лингвистика; лексическая семантика; лингвокультурология; этнолингвистика; лингвострановедческая теория слова; общая и учебная лексикография; семиотика; структурная антропология; литературная критика; психоанализ и психология; философия постмодернизма.
Цель настоящей работы состоит в выработке новых подходов к описанию социокультурных конструктов с привлечением наряду с традиционными собственно лингвистическими процедурами анализа также методов и понятий смежных областей гуманитарного знания.
В диссертации ставятся следующие задачи:
Расширение понятийного аппарата и метаязыка описания социокультурных конструктов
Разработка методов сопоставительного анализа лингвистических и социокультурных данных, а также способов параллельного описания языковых и культурных факторов
Рассмотрение механизмов устойчивости и воспроизводимости в качестве основополагающих при интерпретации отношений между языком и культурой
Изучение и всестороннее описание конструкта память, одного из ключевых единиц концептуального лексикона
Исследование мифологических мотивов, проявляющихся в современных употреблениях конструктов хаос, чувства, красота
Изучение кросс-культурных соответствий базовых метафор чувств в русском, английском и немецком языках
Кросс-культурный анализ и разработка принципов лексикографического описания русских и английских эпонимов
Разработка жанра концептуально-когнитивного комментирования и создание образцов культурных комментариев применительно к разным единицам языка и словарям разных типов.
Содержание основных положений, выносимых на защиту, обусловлено отличительными свойствами социокультурных конструктов. В силу того, что концептуально они связаны с мировоззренческими установками, в отношении них регулярно возобновляется вопрос: Что есть Р? Например, Что есть вечность / память / красота? Этот вопрос провоцирует множественность ответов, которые могут иметь формат дефиниций, диалогов между философами, обыденных суждений и т.д. Циклическое возобновление вопроса: Что есть...?
«удовлетворяет потребность в трансцендентном» .
Если этот вопрос специфицировать не как философский, но как лингвистический, то он может звучать следующим образом: Как Р сконструировано в языке? Ответ на него предполагает концептуальное исследование механизмов языковой устойчивости и воспроизводимости. Мы исходим из того, что устойчивые образы и представления, манифестируемые во фразеологических единицах, кореферентны устойчивым представлениям, выраженным в текстах (литературный, религиозный, философский и др. типы дискурса), метатекстах (мифы), а также в ритуалах, социальных стратегиях и практиках.
Поиск и анализ системных концептуальных соответствий между фразеологизмами, с одной стороны, и указанными единицами, включая ритуалы, социальные стратегии и практики, позволяет описать отношения между языковым и культурным знаком, понять логику социокультурного конструирования и, в конечном итоге, ответить на вопрос: Как Р сконструировано в языке? Ответ на поставленный вопрос предлагается в жанре культурного комментария как наиболее адекватного способа описания единиц такого рода. Спецификация данного вопроса: Как Р сконструировано в русском английском/немецком/французском... языках? - ориентирует на проблемы межкультурной коммуникации и культурно-языковой переводимости.
Практическая значимость предлагаемой диссертации состоит в том, что методы и полученные результаты исследования могут быть использованы: 1) при лингвистическом описании культурных конструктов; 2) при лексикографическом описании фразеологизмов, в том числе при составлении культурного комментария в словарях разных типов (во фразеологическом словаре, в словаре
В «Культуре и ценности» Л. Витгенштейн пишет: «Философию вновь и вновь упрекают в том, что она, по сути, не движется вперед, что те же самые философские проблемы, которые занимали еще греков, продолжают занимать и нас. Но те, кто это заявляют, не понимают, почему именно так и должно быть. Причина кроется в том, что наш язык остается тем же самым и вновь и вновь склоняет нас к постановке тех же самых вопросов. Коль скоро сохраняется глагол «быть», казалось бы функционирующий подобно глаголам «есть» и «пить», коль скоро имеются прилагательные «тождественный», «истинный», «ложный», «возможный», до тех пор, покуда мы говорим о потоке времени и протяженности пространства и т. д. и т. п., - люди всегда будут сталкиваться с одними и теми же загадочными трудностями и всматриваться во что-то, что, по-видимому, не может быть устранено никакими разъяснениями. Более того, это удовлетворяет потребность в трансцендентном, ибо люди, полагая, будто видят «границы человеческого рассудка», считают само собой разумеющимся, что они способны заглянуть и за них» [Витгенштейн 1994, с. 425-426].
устойчивых словосочетаний, двуязычном словаре эпонимов); 3) в лекционных курсах по межкультурной коммуникации; 4) на занятиях по русскому языку и русскому языку как иностранному.
Работа может представлять интерес для специалистов не только в области лингвистики, но и литературоведения, философии, социологии и психологии.
Апробация работы состоялась в ходе докладов, прочитанных автором на международных фразеологических симпозиумах, конференциях, а также на международных конгрессах EUROPHRAS: (Англия, Лидс 1993) (в соавторстве); (Псков 1994) (в соавторстве); (Австрия, Грац 1995); (Германия, Штуттгарт 1998); (Институт языкознания РАН 1998; 2000); (Швеция, Аске 2000); (Словения, Струниан 2005). По теме диссертации были сделаны доклады на международных лексикографических конференциях и конгрессах EURALEX: (Голландия, Амстердам 1994) (в соавторстве); (Швеция, Ґетеборг 1996); (Дания, Копенгаген 2002) (в соавторстве); (Германия, Магдебург 2005).
Автор выступала с докладами на международных конференциях, посвященных: речевым и ментальным стереотипам; словарю и культуре (в соавторстве); имени, его внутренней структуре, семантической ауре, контексту (Институт славяноведения и балканистики РАН 1995; 1995; 2001). Были прочитаны доклады на международных конференциях, посвященных: языку и миру языка говорящего; пониманию в коммуникации (МГУ 1996; 2005); изучению славянских языков (Австрия, Pax 1997); русистике на пороге XXI века (Институт русского языка им. В.В. Виноградова РАН Москва 2002). Результаты работы докладывались на международных конференциях, посвященных концептуальным полям порядка и беспорядка; прекрасного и безобразного; игры (Институт языкознания РАН 2001; 2002; 2004). Общие положения диссертации были обсуждены в докладах, прочитанных на международном конгрессе МАПРЯЛ; на Пушкинских чтениях (Гос. ИРЯ им. А.С. Пушкина 1990; 2005). Автор также выступала с докладами на международных конференциях, посвященных: моделированию истории и культуры (Австрия, Грац 1996); мировому влиянию СССР: 1945-1991 (США, Чикаго 2001). В разное время по теме диссертации
были сделаны доклады на научных семинарах: по «Теории фразеологии. Фразеология в контексте культуры» (Институт языкознания РАН); по «Теории перевода» (США, Олбани); «Логический анализ языка» (Институт языкознания РАН); «Проблемы поэтического языка» (Институт русского языка им.'В.В. Виноградова РАН).
Материалы диссертационного исследования используются в трех разрабатываемых программах и курсах лекций, посвященных: «Лингвистике и межкультурной коммуникации» (2003; 2004; 2006); «Методам исследования и способам интерпретации языковой метафоры» (2003; 2004); «Идеям и методам концептуального анализа» (2005; 2006). Лекции читаются студентам и магистрантам Гос. ИРЯ им. А.С. Пушкина.
К печати подготовлена монография: «Память в языке и культуре» 22,5 а.л. Сданы в печать статьи: «Метафоры игры в описаниях мира человека (Межличностные отношения)» 0,7 а.л.; «Комическое как метафора безобразного» 0,7 а.л.; «Язык <=> Культура. Порядок смены коннотаций» 0,5 а.л. ««Полезная» память» 0, 5 а.л.; «Эпонимы и их лексикографическое описание в двуязычных словарях (Наполеон и Napoleon: кросс-культурные соотношения)» 0,6 а.л.; «Опыт культурной реконструкции мотивационной базы фразеологизмов (фразеологизмы с компонентом душа/сердце)» 0,8 а.л.
Структура диссертации отражает общую идеологию работы, в которой комплексное описание получает социокультурный конструкт память. Анализ других единиц специфицирует те или иные области культурной семантики конструктов.
Диссертация состоит из Введения, двух частей, Заключения, четырех Приложений и библиографии. Первая часть включает в себя две главы; вторая часть - 5 глав. Библиография содержит более 260 наименований.
Первая часть посвящена общетеоретическим вопросам, исследующим отношения между языком и культурой. В первой главе даны определения используемым в работе ключевым понятиям: устойчивость, воспроизводимость, культурные коннотации. Обсуждаются базовые для лингвистических и культу-
рологических описаний метафоры зеркала и диалога. Исследуются механизмы социокультурного конструирования в их историческом аспекте. Предметом рассмотрения является циклическая смена культурных коннотаций слов или фразеологизмов. Дано описание ценностных коннотаций словосочетания русский язык, что позволило выявить его идеологическую составляющую.
Вторая глава посвящена социокультурным моделям, к которым относятся стереотип, клише, общее место, китч. Рассматриваются их общие и специфические свойства. Для описания языковых единиц вводится понятие стереотипы дискурса. При анализе русских и английских эпонимов, относимых к стереотипам дискурса, внимание фокусируется на кросскультурных совпадениях и различиях.
Теоретические положения, рассмотренные в первом разделе, находят применение в практике лексикографирования. Приложение (1) содержит фрагмент словника словаря стереотипов дискурса. Создание образца культурного комментария, в котором дается концептуально-когнитивная интерпретация заголовочных единиц, определено в работе как одно из приоритетных лексикографических направлений. В Приложениях (2-4) приведены образцы словарных статей, написанные для проспектов словарей нескольких типов: словаря устойчивых словосочетаний; двуязычного словаря эпонимов и фразеологического словаря. Словарные статьи снабжены культурным комментарием.
Во второй части дается аналитическое описание социокультурных конструктов. Центральное место в ней занимает конструкт память, которому посвящено четыре главы.
Память является ключевым и универсальным концептом культуры. Процессы запоминания / забывания окультурены и входят в религиозные, социальные, бытовые и др. ритуалы. Память включена в разные типы дискурса: философский, психоаналитический, социологический, биологический, компьютерный, исторический, литературный и т. д. Она концептуально согласуется с прошлым, выступая как; а) хранилище прошлого, точнее, некоего конструкта, некой модели прошлого (что-л. хранится, откладывается в памяти; память хранит
что-л.); б) посредник в диалоге между человеком и его прошлым {память говорит, подсказывает что-л.); в) лексический эквивалент прошлого: Прошлое -это наша память.
Анализ контекстов употребления показывает, что среди субъектов внутреннего мира человека (душа, сердце, ум...) память занимает особое место. Для нее, например, в высшей степени характерны пространственные метафоры, с помощью которых подробно описываются процессы припоминания, воспоминания, забывания.
Память участвует в образовании полутерминологических словосочетаний. Например, мы говорим о памяти слова, о памяти языка, о культурной и исторической памяти, о компьютерной памяти, о гене памяти и т. д.
Вокруг слова-конструкта память формируются поэтически окрашенные высказывания. По моделям что-л. хранит память о чём-л.; где-л. живет память о чем-л. можно бесконечно долго создавать высказывания типа: Угли костра хранят память об огне, и, если их слегка раздуть, огонь оживает, как оживают наши воспоминания о прошлом. Пересохшее русло хранит память о бегущей воде. Руины хранят память о средневековых замках. В ветвях заснеженных деревьев живет память о весеннем ветерке и т. д.
Можно с большой степенью уверенности утверждать, что память, точнее механизмы воспроизводства фрагментов прошлого, равно как и механизмы забывания (стирания следа), являются основополагающими в культурно-историческом развитии человечества. Культура и цивилизация работают над совершенствованием форм самовоспроизводства. Это во многом обусловливает дискурсивную энергию слова-концепта память, проявляющуюся в разных языках, в том числе и в русском языке. Это, в свою очередь, определило выбор слова-конструкта память в качестве центрального в настоящем исследовании.
В первой главе второй части рассмотрены лингвистические и лексикографические интерпретации конструкта Введено понятие фразеологического текста как объекта социокультурного комментирования. Во второй главе исследуются телесные, аксиологические, функциональные и коммуникативные характери-
стики памяти; анализируются области концептуального согласования памяти и ума, рассудка, разума. Рассматривается соотношение между образной семантикой памяти и философскими, теологическими, а также психоаналитическими концепциями искусной и естественной памяти. Глава третья посвящена пространственным метафорам памяти. В главе четвертой исследуются области концептуального согласования памяти и вечности. На материале фразеологии, художественных текстов, культурных практик и ритуалов анализируются метафоры возвращения в прошлое. Пятая глава посвящена исследованию областей концептуального согласования между мифопоэтическими представлениями о хаосе; чувствах; красоте и современными употреблениями и интерпретациями данных конструктов. Области концептуального согласования названы мифологическими мотивами. Высказывается предположение, что на характер концептуализации единиц оказывает влияние мифологическая составляющая. Обсуждается культурная мотивированность конструктов, проявляющаяся в их внутренней форме, сочетаемости, синонимии и некоторых других характеристиках. В Заключении подводится итог проделанной работы, формулируются результаты и выводы, полученные в области анализа вербальных социокультурных конструктов. Определяются перспективы дальнейшего исследования.
Культурная коннотация и дискурсивныепрактики
Культурный компонент в языке: особенности описания. Исследование культурной семантики слов-конструктов предполагает изучение форм взаимодействия языка и культуры, а также того, как возникшие в результате этого взаимодействия культурные конструкты влияют на (формируют) коллективную культурную идентичность и в какие отношения вступают с субъектом речи / письма.
Некоторые высказываемые в лингвистических работах положения показывают, что описание культурного компонента в языке - область достаточно сложно вычленяемая и не вполне определившаяся. Например, культурная и национальная специфика в языке могут не различаться [Wierzbicka 1992]; жестко следуя соссюровской оппозиции синхрония - диахрония, исследователи рассматривают преимущественно живые метафоры, полагая, что мертвые метафоры находятся вне поля синхронного анализа. Это справедливо при семантическом анализе метафоры, но вызывает определенные сомнения при анализе культурной семантики, культурного компонента. Утверждается также, что культурное в языке имеет смысл описывать только в том случае, если оно служит целям семантического описания [Добровольский 1996]. Анализ культурной специфики часто предполагает в первую очередь этимологический анализ [Степанов 1997].
В связи с этим хотелось бы отметить некоторые наиболее важные положения, которые могут быть приняты за основу при описании культурного компонента.
Культурный компонент прослеживается на материале разных языков. Например, в разных, не только в близкородственных языках воплощены базовые метафоры: «верх - хорошо, низ- плохо» [Lakoff, Johnson 1980], «свет - хорошо, тьма - плохо»; стереотипы: первая любовь, материнская забота. Это позволяет считать, что культурные коннотации могут в разных языках совпадать, что возможно существование культурно-языковых универсалий, следовательно, культурное и национальное в языке должно различаться. На необходимость различения «культурно-обусловленного» и «национально специфического» на материале фразеологизмов обратил внимание В. Г. Гак [1999].
Разделение на живые и стершиеся метафоры выглядит искусственным. Культурные модели обладают высокой воспроизводимостью, они обнаруживают свое присутствие также и в стершихся метафорах, которые, сохраняя внутреннюю форму, сохраняют также культурную модель и способность к периодическому «оживанию». Например, то, что чувство выступает как агрессивный контрагент человека, подтверждается и стершимися метафорами тоска охватила, и живыми тоска напала, тоска душит. Персонификация чувств (развертывание языковой метафоры) имеет также богатую литературную, живописную, кинематографическую традицию (аллегории в литературе Барокко, Меланхолия А. Дюрера, фильмы ужасов).
Для описания культурного компонента панхронический подход [Телия 1996] представляется более конструктивным, нежели последовательное и подчас излишне жесткое разграничение синхронного и диахронного в языке. Описание культурного компонента ретроспективно и исторично. В определенном смысле слова оно аналогично припоминанию. При таком подходе к языку доминируют идеи культурной трансляции (культурные знания, установки транслируются из поколения в поколение), коллективной культурной воспроизводимости (культурные знания, установки воспроизводятся субъектом речи / языка, иногда помимо его воли) и трансформации (культурные знания, установки могут заимствоваться другим типом дискурса и подвергаться модификации). Например, представление о братстве как об объединяющем начале было сформировано еще в дохристианском обществе, затем оно получило развитие и выражение в христианском учении, в религиозном дискурсе - ср. братская любовь, Все люди братья, братья во Христе... Позже оно подверглось трансформации в политическом дискурсе, ср. лозунг французской революции Liberte, EgaJite, Fratemite, который впоследствии был использован во время русской революции: Свобода, Равенство, Братство. В советское время братство, братский, брат стало основой многочисленных политических клише: братство народов (о народах, населявших СССР); братские страны (только о социалистических странах); старший брат (о России) и т. д.
Интерпретации конструкта «Память»
Объем лексикографической информации. В концептуальное поле Память входят: лексемы слова; набор словосочетаний (прежде всего устойчивых); синонимические ряды, антонимические пары, в которые включена какая-либо лексема слова память; слова, связанные с памятью отношениями концептуального согласования (ассоциативно-коннотативные ряды); лексические дериваты. Рассмотрим, как перечисленные классы представлены в современных словарях, наметив тем самым контуры концептуального поля.
Лексемы. Словарь Ушакова [т. 3, 29] выделяет у слова память пять значений и два подзначения, три снабжены пометами: церк., устар. и старин. За ромб вынесено двенадцать фразеологизмов, два имеют несколько значений: Без памяти (3); Вечная память (2).
MAC [т. 3, 16] фиксирует три основных значения, в двух из них выделяются два и три подзначения. Зону фразеологии образует двадцать единиц. У фразеологизма без памяти указано два значения.
Ожегов [1995, 481] приводит четыре значения и описывает шесть фразеоло гизмов, у двух отмечается несколько значений: Без памяти (3), На память (2).
ТКС [1984, 559-571] следующим образом отмечает лексемы слова: 1а, 16, 2а, 26, 3, снабжая их толкованиями. За ромб выносится два фразеологизма: без памяти и быть без памяти [от].
Кузнецов [2001, 483] отмечает пять значений, выделяет два подзначения и приводит двадцать один фразеологизм.
Синонимы, антонимы, аналоги. Слово память не включено в словари синонимов и антонимов [Александрова 1968; Евгеньева 1970-1971; Львов 1984]. Словарь синонимов Н. Абрамова [1994, 302] приводит шестнадцать фразеологизмов со словом память. При этом синонимический ряд со словом память в данном словаре отсутствует. ТКС [Мельчук, Жолковский 1984, 559-571] приводит для разных значений следующие синонимы: запоминающее устройство, ЗУ; воспоминание; сувенир, реликвия; сознание, чувство, а также с пометой спец антоним: амнезия\ Лексическая основа русского языка [Морковкин и др. 1984, 591; 616] включает слово в следующие немногочисленные синонимические ряды: память: воспоминание; сознание: рассудок, память. В Новом объяснительном словаре синонимов русского языка [2004, 140; 1206] память включена в семантический ряд аналогов2 к словам воображение и ум. Воображение: мечтательность, выдумка; память, ум, душа. Ум: мозг; мозги; голова; башка; котелок; интуиция; инстинкт; мудрость; сообразительность; душа [орган внутренней жизни]; сердце [орган чувств]; память [представляемый орган хранения знаний и впечатлений]; сознание [представляемый центр координации органов чувств, ума и памяти]; воля.
Словосочетания и фразеологизмы. Словари сочетаемости фиксируют значительное число словосочетаний со словом память. Словарь сочетаемости [1978, 369-370] приводит около ста словосочетаний, ТКС [Мельчук, Жолковский 1984, 559-571] - около двухсот, при этом оба словаря показывают, что ряды возможных заполнителей присловных позиций являются открытыми. В словаре эпитетов [Горбачевич, Хабло 1979, 314-315] зафиксировано 132 эпитета
Фразеологические словари описывают значительное число фразеологизмы со словом память: двадцать четыре в словаре под ред. Молоткова [1986, 309— 310], четырнадцать в словаре под ред. Федорова [1991, т. 2, 33-34], пятьдесят шесть в словаре Лубенской [Lubensky 1995]. В словарях крылатых слов описано по пять единиц со словом память [Берков, Мокиенко, Шулежкова 2000] и [Ду-шенко 1997].
Дериваты. Согласно словообразовательному словарю Тихонова [1985] память включена в словообразовательное гнездо, содержащее двадцать две единицы.
Как это видно из приведенного материала, слово память имеет сравнительно небольшое количество лексем, она слабо представлена в синонимических рядах, почти не имеет антонимов. Благодаря устойчивым словосочетаниям (преимуществен-но метафорическим) память обладает большим фразеологическим потенциалом. Она также образует значительное число дериватов.
Современные словари практически не фиксируют ассоциативно-коннотативные ряды, члены которых находятся в отношении концептуального согласования со словами-конструктами, в частности, с Памятью. Вместе с тем такие ряды представляют значительный интерес.
Память как субъект внутреннего мира человека. (Телесные, интеллектуальные, психические характеристики)
В некоторой совокупности фразеологизмов, образуемых словами-конструктами, могут угадываться фрагменты мифологических, религиозных, философских, политических представлений. Фразеологизмы могут мыслиться как след, отпечаток ключевых концептуальных построений прошлого, а собственно фразеология - как область археологии культуры. С другой стороны, фразеология может содержать некоторые элементы, продуцирующие концептуальные построения будущего.
В работах, посвященных научной метафоре, проводится мысль о способности языка влиять на научные теории. Например, утверждается, что введение в научное употребление метафоры течения, тока в определенной степени повлияло на оформление волновой теории. Отчасти продолжая эту мысль, я хотела бы показать, каким образом языковое описание памяти, представленное фразеологическими единицами русского языка, соотносится с концепцией искусной памяти, разработанной в античности, и с концептуальным построением памяти в теории психоанализа. В первом случае фразеологизмы на-следуют некоторые представления, связанные с искусной памятью. Во втором случае они ей предшествуют. Перефразируя афоризм, приводимый в словаре Даля: Память, относительно прошлого, то же, что заключенье, догадка и воображение относительно будущего, можно сказать, что фразеология - это память относительно прошлого и догадка относительно будущего.
Искусная память. Древние греки различали естественную память и искусную память1 (ars memorativa), развиваемую человеком путем специальных тренировок. Искусная память мыслилась как артефакт, как инструмент. Ее актуальность возрастает по мере развития и утверждения значимости риторики и снижается после появления первых печатных книг. Характер интерпретаций искусной памяти можно определить как ответ на вопрос: В чьих руках инструмент?
(1) Память как инструмент оратора, ритора, судьи. Создатели и приверженцы риторики в Древней Греции делали акцент на технической функции памяти: мнемоника способствуют припоминанию «вещей».
(2) Память философа, теолога. Неоплатоники, бл. Августин, отцы церкви развивали идею божественной памяти. В платоновском смысле память выступает не как часть риторического искусства, но как целое. Знание истины о душе заключается в припоминании идей: память хранит истины о душе. Память философа свидетельствует ему о божественности и о бессмертии души. Согласно бл. Августину, Память, Рассудок, Воля представляют собой образ Троицы в человеке.
(3) Память христианина. Христианизация памяти связана с выделением этического аспекта. Получает развитие идея «памятных знаков» (Фома Аквин-ский, Бонкомпаньо), с помощью которых человек вспоминает пороки и добродетели. «Памятные знаки» выступают как точки повествования о добре и зле, о грехах и добродетелях. Это помогает человеку жить, не совершая множества грехов, и избежать преисподней.
Бонкомпаньо приводит список памятных знаков: мудрость, невежество, проницательность, опрометчивость, святость, порочность, доброта, жестокость, добродушие, свирепость, хитрость, простота, гордость, смиренность, смелость, боязливость, дерзость, страх, великодушие, малодушие ...
Традиции искусства памяти были детально рассмотрены в книге Ф. Йейтс [ 1997]. Согласно Альберту (Albertus Magnus De bono), образ, хранимый в памяти и выбранный для того, чтобы напомнить о добродетели, содержит intentio -стремления приобрести эту добродетель.
(4) Память как инструмент мага. Во времена Ренессанса (Камилло, Бруно) памяти приписывается магическая функция. Память рассматривается как инструмент мага, помогающий осуществить связь с космосом и тем самым способствующий постижению мира. Владение риторикой, памятью позволяет обрести магическую силу: оратор, опирающийся в своей речи на память, которая органически встроена в соразмерность мировой гармонии, может вызывать магические силы.
