Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Устная спонтанная речь как объект разноаспектных исследований 14
1.1. Язык-речь 14
1.1.1. Устная и письменная формы речи 17
1. 1.2. Основные жанры устной речи: монолог и диалог 24
1.2. Категория спонтанности в устной речи 30
1.2.1. Типология спонтанных монологов 34
1.2.2. Уровень спонтанности и лингвистической мотивированности как характеристики устного спонтанного монолога 37
1.2.3. Сюжетность и несюжетность как дополнительные характеристики устного монолога 43
1.3. Социолингвистический аспект изучения речи 44
1.3.1. Социальные характеристики, влияющие на речь человека 46
1.3.2. Гендерный фактор 54
1.4. Психолингвистический аспект изучения речи 57
1.4.1. Типы темперамента 63
1.4.2. Экстраверсия / интроверсия 64
1.5. Корпусный подход к изучению устной речи 67
1.6. Полевая лингвистика 72
1.7. Выводы 73
Глава 2. Методика сбора и записи материала исследования. Информанты 75
2.1. Материал исследования 75
2.1.1. Лингвистическая балансировка материала 75
2.1.2. Характеристика первичных текстов 77
2.2. Отбор информантов 83
2.2.1. Социологическая балансировка состава информантов 84
2.2.2. Психологическая балансировка состава информантов 85
2.2.3. Метаданные информантов 88
2.3. Методика записи речи информантов. Опыт лингвистического эксперимента 89
2.4. Общая характеристика речевого материала 92
Глава 3. Лингвистический анализ устных спонтанных монологов 93
3.1. Анализ текстов на коммуникативно-дискурсивном уровне 93
3.1.1. Особенности чтения как одного из типов устного спонтанного монолога 93
3.1.2. Коммуникативные стратегии в монологах-пересказах 102
3.7.1. Коммуникативные стратегии в монологах-описаниях 127
3.1.1. Вставные конструкции во всех типах устных монологов 148
3.2. Синтаксические особенности устных спонтанных монологов 191
3.3. Темп речи 213
Заключение 220
Список принятых в работе сокращений 224
Список использованной литературы 226
Список использованных словарей 253
- Устная и письменная формы речи
- Корпусный подход к изучению устной речи
- Коммуникативные стратегии в монологах-описаниях
- Темп речи
Введение к работе
В современной лингвистике в последние годы неизменно сохраняется и даже усиливается интерес к устной, в том числе неподготовленной, спонтанной форме речи. Будучи наиболее разнообразным по форме представления и широко распространенным видом речевой деятельности человека, спонтанная речь по сей день остается все же недостаточно изученной.
Язык подвержен постоянным изменениям, источником которых зачастую является именно устная форма речи, ср.: «Все диахроническое в языке является таковым через речь. В речи источник всех изменений. <…> Факту эволюции [языка] всегда предшествует факт, или, вернее, множество сходных фактов в сфере речи» (Соссюр 1960: 325). Ср. также: «Наблюдение над языками показывает не только, как они функционируют сегодня, но также как изменяющиеся и противоречащие друг другу потребности говорящих постоянно действуют и незаметно формируют в рамках сегодняшних языков языки завтрашнего дня» (Martinet 1954: 125); «Язык изменяется именно потому, что он не есть нечто готовое (курсив мой. — Н. Х.), а непрерывно создается в ходе языковой деятельности» (Косериу 1963: 184); «Языковая система <…> далека от того, чтобы быть “по определению в устойчивом равновесии”» (там же: 222); «Язык создается посредством изменения и “умирает” как таковой, когда он перестает изменяться» (там же: 343). На определенном историческом срезе устная речь отражает не только состояние речи в целом, но и особенности того социума, которому принадлежит изучаемая речь.
Проводимые в настоящее время исследования показывают неоспоримое воздействие социальных характеристик говорящего на его спонтанную речь. Однако не менее важны в этом смысле и психологические особенности человека, такие как тип темперамента, уровень экстраверсии /интроверсии, уровень невротизма и некоторые др. Это ставит задачу проверить силу влияния психологических факторов на неподготовленную речь человека.
В предшествующие эпохи объектом лингвистических исследований чаще всего становилась диалогическая речь, описание которой восходит к таким именам, как Л. В. Щерба и Л. П. Якубинский. Еще в 20-ые годы XX века (почти сто лет назад) Л. П. Якубинский изучал диалог с коммуникативной точки зрения, а Л. В. Щерба рассматривал диалогическую речь как онтологически первичную, универсальную форму речевого общения, в которой «языковая жизнь бьется и кипит» (Щерба 1957: 126).
С середины 60-х годов XX века происходит переход от системно-структурных исследований к изучению языка в его живом функционировании, а вместе с этим и к изучению устной речи. На материале записанных и расшифрованных записей (в первую очередь диалогов) Е. А. Земская, О. А. Лаптева, О. Б. Сиротинина, М. В. Китайгородская, Н. Н. Розанова и др. раскрывают особенности спонтанной речи. В то же время все больший научный интерес вызывает у исследователей устная монологическая речь, анализируемая в соотношении с социальными и психологическими характеристиками говорящих. Значительный вклад в описание и изучение монологической спонтанной речи внесли работы фонетистов Л. В. Бондарко, Н. Д. Светозаровой, Н. Б. Вольской, Н. И. Гейльман, П. А. Скрелина, психолингвистов Л. С. Выготского, Н. И. Жинкина, А. А. Леонтьева, А. Р. Лурии, социолингвистов Б. Н. Головина, Л. П. Крысина, Т. И. Ерофеевой, Е. В. Ерофеевой и мн. др. Однако некоторые вопросы изучения устного монолога все равно остаются не до конца выясненными.
Объектом настоящего исследования является устная спонтанная монологическая речь студентов-филологов, полученная в условиях эксперимента.
Как уже говорилось, на продуцирование устной спонтанной речи могут оказывать влияние как социальные, так и психологические факторы. В связи с этим предметом изучения является монологи разной степени спонтанности, записанные от информантов с различными социологическими и психологическими характеристиками (юноши / девушки; экстраверты / интроверты).
Целью настоящего исследования является лингвистический анализ устных спонтанных монологов, главным образом на коммуникативном и дискурсивном уровнях, с учетом типа устного монолога, а также некоторых социальных и психологических характеристик говорящего.
Для достижения поставленной цели в работе были решены следующие задачи:
1) подготовительный этап:
формирование теоретической научной базы исследования;
отбор текстов для чтения и пересказа, а также изображений для описания;
подбор сбалансированной группы информантов (коренные петербуржцы, студенты-филологи, юноши и девушки в возрасте 20-21 года): психологическое тестирование по методике Г. Айзенка для определения экстравертности или интровертности информантов; обработка полученных данных;
запись устных спонтанных монологов разных типов в исполнении отобранных информантов;
перенос текстов в память компьютера и их расшифровка с представлением в орфографическом виде с простейшей интонационной разметкой;
проведение эксперимента по пунктированию расшифрованных текстов с целью выделения в них синтаксических единиц для дальнейшего анализа;
собственно анализ записанного материала:
-
исследовательский этап:
-
выявление и систематизация ошибок разного типа в чтении как одном из видов устного спонтанного монолога;
-
выделение коммуникативных стратегий и особенностей построения монологов-пересказов и монологов-описаний;
анализ вставных конструкций во всех типах монологов;
отдельный анализ хезитационной конструкции (я) не знаю;
определение объема текстов в словах;
анализ синтаксических параметров материала (типы «предложений» и особенности синтаксических связей в рамках сложных конструкций) (во всех типах монологов);
определение среднего темпа речи информантов с разными социальными и психологическими характеристиками (во всех типах монологов).
Основным материалом исследования послужили 56 расшифрованных текстов устных спонтанных монологов разного типа (чтение и пересказ сюжетного и несюжетного текстов, описание сюжетного и несюжетного изображений, рассказ на тему «Как вы проводите свободное время?»), записанных от восьми информантов. В качестве дополнительного материала были взяты тексты устной речи, входящие в состав сбалансированной части Звукового корпуса русского языка (ЗКРЯ).
В работе используется метод лингвистического эксперимента. При анализе материала в качестве основных применяются традиционные для лингвистических работ описательный и сравнительно-сопоставительный методы. В качестве дополнительных — метод эксперимента, слуховой анализ звучащей речи и систематизация материала.
Актуальность настоящего исследования заключается в том, что оно проведено в русле корпусного подхода, который является одним из ведущих в современной лингвистике. В центре научного интереса находится спонтанная монологическая речь, которая, в отличие от диалогической, изучена к настоящему времени существенно меньше. Данное исследование является также одним из шагов на пути к созданию давно необходимой грамматики речи.
Научная новизна работы состоит в том, что собранный для нее материал стал частью сбалансированной аннотированной текстотеки (САТ) в составе Звукового корпуса русского языка, что дает возможность анализировать его на фоне других исследований, выполненных по сходной методике. Материал в работе целенаправленно анализируется с учетом разной степени спонтанности и лингвистической мотивированности устной монологической речи, а также — впервые в рамках исследований материалов Звукового корпуса — при полной изначальной психологической балансировке состава информантов.
По мнению Н. В. Богдановой, трудно представить устную речь, не имеющую никакой мотивации к своему порождению. Любая речевая деятельность в той или иной степени провоцируется некоторым исходным стимулом, определяющим дальнейший выбор говорящим речевых средств, ср. также: «…в ходе формирования дискурса уже на стадии формирования коммуникативного намерения (следующей после появления мотива речи. — Н. Х.) происходит настрой на ту или иную социально-коммуникативную ситуацию…» (Седов 2010: 187). Подобным стимулом (или мотивом) может выступить текст или изображение, которые испытуемым предлагается, соответственно, пересказать или описать, или вопрос, на который нужно более или менее развернуто ответить. В этом случае можно говорить о разной степени лингвистической мотивированности спонтанного монолога, под которой понимается «обусловленность такого спонтанного (вторичного) текста некоторым исходным (первичным), ставшим причиной его появления, давшим говорящему импульс для порождения речи» (Богданова 2006: 288). Под спонтанностью в настоящей работе понимается «степень импровизации говорящего или пишущего в процессе порождения речи, степень его свободы в выборе речевых средств и, соответственно, свободы вторичного текста от характеристик первичного» (Богданова 2006: 288). Таким образом, оба этих признака, спонтанность и мотивированность, напрямую зависят друг от друга: чем выше уровень мотивированности монолога, тем ниже степень его спонтанности, и, наоборот, чем меньше мотивированность, тем выше уровень спонтанности.
В теоретическом плане настоящая работа вносит вклад в изучение устной спонтанной монологической речи, а также отрабатывает, апробирует некоторые методические возможности исследования спонтанных монологов, входящих в сбалансированную часть Звукового корпуса русского языка.
Практическая значимость работы усматривается в том, что результаты настоящего исследования могут быть использованы в качестве дополнительного критерия при общей диагностике индивидуально-личностных свойств человека по его речи. Сами же записанные тексты можно использовать для составления речевой грамматики; в качестве учебных материалов неподготовленной устной речи студентов для работы как в русской, так и в иностранной аудитори (например, работа с аудированием и расшифровкой естественной звучащей речи).
Структура работы отражает ход исследования и включает введение, три главы, заключение, список принятых в работе сокращений, списки использованной литературы и словарей, а также ряд приложений. Первая глава посвящена обзору литературы по изучаемой проблематике, во второй описаны материал и методика исследования, третья глава носит собственно исследовательский характер. В приложениях содержатся использованные в эксперименте тексты-стимулы, расшифровки спонтанных монологов с интонационной и синтаксической разметкой, образец психологического теста Г. Айзенка, а также данные о времени звучания записанного речевого материала.
Апробация работы. Основные идеи, положения и результаты диссертационного исследования обсуждались в докладах и сообщениях на различных научных конференциях в России, Эстонии и Германии:
-
Х Межвузовская научная конференция студентов-филологов (Санкт-Петербург, апрель 2007 г.);
-
ХI Межвузовская научная конференция студентов-филологов (Санкт-Петербург, апрель 2008 г.);
-
X межвузовская студенческая научная конференция «Студент – исследователь – учитель». Секция «Языковые картины мира разных народов» (Санкт-Петербург, апрель 2008 г.);
-
Х Международная научная конференция молодых филологов (Таллинн, Эстония, февраль 2009 г.);
-
ХI Международная научная конференция молодых филологов (Таллинн, Эстония, февраль 2010 г.);
-
XXXIX Международная филологическая конференция. Секция «Полевая лингвистика» (Санкт-Петербург, март 2010 г.);
-
XII Невские чтения «Язык и культура – основа общественной связности». Секция «Теория и практика русистики в стране и за рубежом» (Санкт-Петербург, апрель 2010 г.);
-
Международная научная конференция молодых филологов (Тарту, Эстония, февраль 2011 г.);
-
Международная конференция «Approaches to Slavic Interaction». (Потсдам, Германия, март 2011 г.);
-
XL Международная филологическая конференция (Санкт-Петербург, март 2011г.);
-
XIII Невские чтения «Коммуникация в условиях глобальной информатизации» (Санкт-Петербург, апрель 2011г.).
Устная и письменная формы речи
На современном этапе развития науки о языке особенно пристальному вниманию, как уже отмечалось, подвергается устная речь. В лингвистической теории последних десятилетий произошел заметный сдвиг в сторону анализа устной формы речи, которая стала подробно рассматриваться не только лингвистами, но и учеными, работающими на границе двух наук, например, психолингвистами, социолингвистами, этнолингвистами и др. Среди причин, способствовавших переходу от изучения письменной речи к исследованиям устной, можно назвать следующие:
1) «частичное удовлетворение к восьмидесятым годам XX века исследовательского интереса» к письменной форме;
2) влияние развивающихся междисциплинарных наук, которые дали возможность объяснить круг явлений, относящихся к устности, к примеру, соматическую коммуникацию;
3) стремление к поиску новых методик, обусловленное трудностями, возникшими в некоторых теоретических концепциях (например, в лингвистике текста);
4) необходимость пересмотреть предмет исследований отдельных аспектов филологического знания в связи с выходом на первый план коммуникативно-функционального направления, повлекшего за собой изменение парадигмы языкознания;
5) развитие новых технических возможностей, позволяющих сделать качественные записи устной речи;
6) влияние на речь таких средств массовой информации, как телевидение, радио, газеты, Интернет, приводящих в итоге к «размыванию» языкового стандарта;
7) интерес к проблеме «естественности» в языке;
8) прагматическая ориентация лингвистических исследований;
9) привлечение текстовых корпусов для проверки данных и выводов лингвистических исследований {Фадеева 2011: 381-382).
С конца 60-х — начала 70-х гг. XX в. появляется такая дисциплина, как коллокеиалистика, другими словами, теория разговорной речи, объектом анализа которой становится городская литературная разговорная речь.
Для того чтобы рассматривать устную речь и «устность» в целом как объект научных исследований, необходимо дать точное определение этим понятиям. Наиболее удобным способом для этого является рассмотрение их в оппозиции к понятиям «письменность» и «письменная речь», т. е. в сравнении особенностей восприятия и порождения устной и письменной форм речи.
Ф. де Соссюр разводил эти два понятия следующим образом: «язык и письмо суть две различные системы знаков; единственный смысл второй из них— служить изображением первой» (Соссюр 1977: 62). С формальной точки зрения, устная речь реализуется в виде звукового сигнала и воспринимается на слух, письменная речь — в виде графического текста, который воспринимается визуально.
Совершенно различен и сам процесс порождения устной и письменной форм речи: в первой процессы мышления и говорения происходят параллельно, а иногда и одновременно, в письменной же есть строгая последовательность: сначала мы думаем, потом фиксируем это в речи , ср.: «спонтанность как важное свойство организации речевой деятельности наиболее ярко проявляется в организации устной речи, а письменная форма предполагает сведение к минимуму какого-либо проявления спонтанности. Можно даже сказать, что письменной форме речи практически несвойственна спонтанность» (Филиппов 1993: 7); «Отдельный акт речи, речевой акт в нормальных случаях представляет собой двусторонний процесс, охватывающий говорение и протекающие параллельно и одновременно слуховое восприятие и понимание услышанного. При письменном общении речевой акт охватывает соответственно писание и чтение (зрительное восприятие и понимание) написанного, причем участники общения могут быть отдалены друг от друга во времени и пространстве» (Маслов 1987: 11). При этом было бы ошибочно называть письмо линейным процессом. Письменная форма речи развёртывается не во временное м, а в статическом пространстве, что, как правило, даёт пишущему возможность продумать свою речь, возвратиться к уже написанному, перестроить предложение или части текста, заменить слова, что-то уточнить. В то время как в устной речи любое неверно сказанное слово уже не сможет остаться нереализованным, ср.: «Устная речь необратима — такова её судьба. Однажды сказанное уже не взять назад, не приращивая к нему нового; "поправить" странным образом значит "прибавить"» {Барт 1989: 541).
Тем не менее, письменная речь является существенным вспомогательным средством в процессе мышления. Она позволяет человеку обработать и уточнить собственную мысль, ср.: «известно, что для уяснения мысли лучше всего попытаться написать, выразить эту мысль письменно. Именно поэтому письменная речь как работа над формой и способом высказывания имеет огромное значение ... для формирования мышления» (Лурия 1998:224).
Не случайно поэтому, что в большинстве случаев в традиционной лингвистике язык изучался на основе его письменных форм, устная речь до середины XX века отходила на второй план. Этот факт легко объясняется разницей в принципах сбора и анализа материала. Письменные тексты исследователь получает уже зафиксированными, их легче подготовить к непосредственному анализу. Для записи и дальнейшего исследования устной речи требовались определенные технические приспособления, которых сначала не было вовсе, а потом они долгое время были недостаточно разработаны, чтобы получить действительно качественный звучащий продукт". Однако, несмотря на значительный скачок вперед в области современных технологий, многие лингвисты по-прежнему остаются верны исследованию материалов, полученных традиционным способом — из письменных источников. Поэтому до сих пор актуальны слова Л. В. Щербы о том, что «даже при современной технике написанное имеет несомненно более документальный характер, чем сказанное, и пока что, несмотря на всю важность возможности записывания речи на пленках или дисках, старинная пословица "verba volant, scripta manent" (слова улетают, написанное остается) сохраняет свою силу» {Щерба 19746: 254).
Устная речь, вместе с РР, составляет устную форму литературного языка. Именно кодифицированный литературный язык3 является предметом описания современных словарей и грамматик, объектом большинства научных исследований. Однако исторически устная форма речи — самая первая, возникшая гораздо раньше письма, хотя исследователи часто «начинают забывать, что говорить научаются раньше, чем писать, и естественное соотношение оказывается перевернутым» (Соссюр 1977: 63). Живая устная речь первична не только с точки зрения хронологии, но и по тому влиянию, которое она оказывает на человека, носителя языка (Богданова 2001: 6). Л. В. Щерба строго придерживался мнения о необходимости изучения именно устной формы речи, ср.: «если и изучать какую-то грамматику ради грамматики, то следует изучать только грамматику живого, произносимого языка. Ведь изучение грамматики сводится к наблюдению над существующим в языке: наблюдать же можно только то, что хорошо известно, а вполне хорошо известен детям (да и взрослым) только произносимый и слышимый язык. Кроме того, наблюдать полезно то, что живет, так сказать, полной жизнью и свободно развивается — таков произносимый язык; язык же написанный является до некоторой степени мертвым языком и лишь насильно вталкивается школой в наши умы. Наконец, написанный язык живет не самостоятельно, а питается соками живого, произносимого языка — лучше же наблюдать источник жизни, нежели его наросты; к тому же в развитии произносимого языка участвуют силы всего народа, а письменного — лишь ничтожной его части» (Щерба 19576: 14-15).
Корпусный подход к изучению устной речи
Корпусные исследования стали производиться еще до формирования терминов корпус, корпусная лингвистика и т. д. (см., например: Boas 1940; Quirk 1960; O Connor, Arnold 1961; Natural Language Processing 1973). С момента активного развития компьютерных технологий, пик которого пришелся на начало 90-х гг. XX в., корпусная лингвистика формируется как самостоятельная дисциплина, занимающаяся разработкой общих принципов построения и использования лингвистических корпусов (корпусов текстов) с использованием компьютерных технологий {Захаров 2005: 3). В. А. Плунгян называет две возможные предпосылки появления корпусных исследований:
идеологические установки теории узуса, начавшие формироваться около последней трети XX в. В центре внимания данной теории была дискурсивная практика. Исследователи, опиравшиеся на «узус», в целях подтверждения своих гипотез обращались к совокупности текстов на данном языке. Эту совокупность текстов в современной лингвистике принято называть «корпус»;
прогресс в области составления электронных корпусов языков {Плунгян 2008: 12).
Долгий период времени объектом внимания многочисленных лингвистических исследований были письменные источники. При этом на основе анализа письменных материалов делались вводы о языке в целом, а функционирование языка в устной форме оставалось без внимания. Высказывание о необходимости изучения устной формы речи находим, например, у Ш. Балли, ср.: «Разговорный синтаксис не изучают главным образом потому, что не считают его достойным внимания; от него старательно отгораживаются под тем предлогом, что в нем все "неправильно" — как будто для языкознания вообще существует понятие "правильности" и "неправильности", как будто этим предрассудком должен руководствоваться в своей работе лингвист! ... Есть еще немало мыслителей, которые воображают, будто синтаксис можно изучать только на материале письменной речи. ... Большинство людей, и притом самых образованных, даже не догадывается, что, переходя от письменной речи к устной, они переходят от одной грамматики к другой, хотя и та и другая одинаково принадлежат французскому языку. ... Более того, факты показывают, что письменная речь рано или поздно заимствует разговорные синтаксические средства или создает свои по их образу и подобию, так что в конечном счете пресловутая "нормативная" грамматика целиком создается на базе грамматики разговорной» (Балли 1961: 353). В связи с этим приходит момент, когда возникает необходимость создания подходящих условий и соответствующего инструментария для анализа устной речи. Для решения задач описания, типизирования и анализа устной, живой речи преимущества корпусного подхода очевидны. В. А. Плунгян называет корпус не просто данью технического прогресса и удобным инструментом для поиска примеров, но приметой «новой идеологии изучения языка» (Плунгян 2008: 12).
Таким образом, корпус — это информационно-справочная система, основанная на собрании текстов на некотором языке в электронной форме. Корпус представляет данный язык на определенном этапе его существования и во всём многообразии жанров, стилей, территориальных и социальных вариантов (Что такое Корпус? 2011). На сегодняшний день наиболее крупными и известными языковыми корпусами являются: Британский национальный корпус, корпус чешского языка, корпусы американского, венгерского, греческого и хорватского языков. Материалы, собранные в один национальный корпус, могут послужить незаменимым материалом для различных исследований. Русский язык тоже обладает своим Национальным корпусом (НКРЯ), в основе которого лежат по большей части письменные материалы и только 2,8 % от всех словоупотреблений в НКРЯ и 1 % от массива текстов составляют записи устной речи (расшифровки магнитофонных записей публичной и частной устной речи) (подробнее о НКРЯ см.: Национальный корпус русского языка (2011)).
Группа лингвистов РГГУ, Института языкознания РАН и МГУ, в сотрудничестве с психоневрологами Московской медицинской академии им. И. М. Сеченова, создала корпус устных рассказов детей о своих сновидениях, содержащий 130 записей-рассказов {Рассказы о сновидениях 2009).
В течение уже ряда лет в СПбГУ ведется активная работа по созданию Звукового корпуса русского языка (ЗКРЯ). Этот инновационный проект направлен на изучение и описание закономерностей функционирования устной речи и представляет собой один из первых подходов к исследованию звучащей речи с применением новых методологических возможностей и с формированием новых терминологических решений {Богданова и др. 2009: 38).
В настоящее время ЗКРЯ состоит из двух относительно самостоятельных блоков, организованных различным образом.
Первый блок Звукового корпуса — сбалансированная аннотированная текстотека (CAT) — достаточно строго сбалансирован по нескольким параметрам: социологическим, психологическим и собственно лингвистическим26, и реализует так называемый принцип ковчега («каждой твари по паре»). Балансировка материала подобным образом позволяет установить корреляции между различными лингвистическими параметрами звучащего материала и индивидуальными (социальными и психологическими) характеристиками говорящего, а также дает возможность сравнивать результаты, полученные на материале разных речевых жанров или на материале речи различных социальных групп носителей языка.
В состав CAT в настоящее время вошли следующие блоки:
речь медицинских работников (MED)— 30 дикторов, 210 текстов, 6 часов звучания;
речь юристов (JUR) — 40 дикторов, 280 текстов, 16 часов звучания;
речь преподавателей русского языка как иностранного (RKI) — 10 дикторов, 70 текстов, 3,5 часа звучания;
речь студентов (STUD) — 5 разных блоков, 7 часов звучания;
речь «компьютерщиков» (программистов, системных администраторов, преподавателей информатики, студентов, обучающихся по соответствующим специальностям) (СОМР)— 12 дикторов, 24 текста, 72 мин. звучания;
речь преподавателей-философов (PHIL) — 12 дикторов, 12 текстов;
речь информантов разных профессий, мужчин и женщин (MIX) — 12 дикторов, 12 текстов;
русская интерферированная речь иностранцев: 68 дикторов-американцев (RIA) (210 текстов, 10 часов звучания) и 2 диктора-китайца (RIK) (4 текста, 10 мин. звучания).
Второй блок Звукового корпуса составляет проект «Один речевой день» (ОРД), главной целью которого является изучение речевого поведения носителя языка в течение дня (с использованием методики 24-часовой О формах социологической, психологической и лингвистической балансировки см. ниже — разделы 2.1-2.2 настоящего исследования. записи27). Для сбора материала в данном случае использовался другой принцип — принцип невода . В отличие от первого блока, материал здесь не был предварительно сбалансирован и представляет собой отражение живой речи в ее реальном, естественном функционировании.
Коммуникативные стратегии в монологах-описаниях
Описать в буквальном смысле значит рассказать о ком-, чем-либо в письменной или устной форме, изобразить средствами языка {MAC: 1999). Расширяя это понятие до описания некоего пространства, И. М. Кобозева пишет о последнем, как о речевом жанре, представленном в устных или письменных текстах, в основе которых лежит определенная грамматика, «то есть система правил построения таких текстов» {Кобозева 1997: 132).
Описание статического изображения (в нашем случае их два — сюжетное и несюжетное), как и любого другого зрительного ряда, предполагает трансляцию воспринимаемого в момент речи образа в текст на естественном языке. При описании, так же как и при пересказе, говорящий может избирать разные способы выстраивания своего монолога. В зависимости от обстоятельств и цели общения он «...может адресовать свое описание как тому, кто вместе с ним наблюдает эту сцену, так и тому, кто лишен этой возможности; он может делать это с целью сообщить о местонахождении тех или иных объектов, с целью дать представление об обстановке, в которой разворачивается некоторое действие, с целью вызвать у читателя определенное настроение...» {Кобозева 2000: 152).
Тексты монологов-описаний, так же как и монологов-пересказов, являются вторичными по отношению к своим исходным стимулам — предтексту или изображению. Однако, в отличие от первого, последнее не дает прямой лингвистической базы, на которую говорящий мог бы опираться в процессе описания.
Переработав модель порождения текста-репродуктива, предложенную В. В. Кукановой {Куканова 2009: 86), Н. С. Филиппова дает свой вариант модели текста-описания {Филиппова 2010: 57) (см. рис. 7).
Изображение, представленное как на картине, так и в репродукциях, — это «текст» (напомним, что в настоящей работе текст понимается в широком, семиотическом, смысле, см. об этом раздел 1.1.2) о некоем виртуальном мире, который изначально представил, а потом изобразил художник, автор произведения. Говорящий, создатель вторичного текста и субъект на рис. 7, глядя на изображение, может лишь догадываться о существовании этого виртуального мира. Пунктирная стрелка, направленная на рис. 7 от картины к субъекту, обозначает, что информант мог когда-то видеть саму картину-оригинал, например, в музее. Итак, опираясь на изображение или на репродукцию, субъект творит так называемый виртуальный мир 1, частично, в большей или меньшей степени, совпадающий с виртуальным миром (художника), и описывает его уже в своем монологе — описании изображения.
В зависимости от того, какую задачу ставит перед собой говорящий и какую функцию выполняет текст в целом, описание одного и того же изображения разными информантами может быть различно в содержательном и структурном планах. Именно коммуникативные стратегии, которыми пользуется говорящий в процессе описания, задают конкретную структуру и, вместе с этим, принципы построения монолога, выражающиеся в определенных его структурных элементах.
На материале своего исследования Н. С. Филиппова выделила три типа дискурса в монологе-описании:
собственно описание изображения — предполагает выделение объектов / событий, их характеристику, установление логических, пространственных и временных связей. В рамках данного типа дискурса выделяются четыре объекта описания, соответствующие четырем смежным задачам описания:
описание репродукции,
описание картины,
описание изображения,
описание виртуального мира.
На основании классификации объектов описания автор выделяет два подтипа собственно описания:
А) называние, перечисление объектов изображения/событий виртуального мира 1;
Б) установление отношений объектов/событий с внетекстовой реальностью; суждения, домыслы, догадки:
метакоммуникация — речь информанта о собственной речи или о самой ситуации общения, своего рода «текст о тексте», или коммуникация по поводу коммуникации;
комментирование— речь информанта не об изображении и не о собственной речи; в основном это фразы, не относящиеся непосредственно к описанию, связанные с описанием косвенно -ассоциативно69.
В результате к уже указанным на рис. 7 стимулам, мотивирующим описание, добавляются собственная речь говорящего и другие объекты, непосредственно не связанные с изображением (см. рис. 8).
Продолжив анализ монологов-описаний из сбалансированной аннотированной текстотеки Звукового корпуса, И. А. Суббота, на более широком материале (119 монологов, записанных от разных групп информантов), модифицирует и значительно расширяет классификацию коммуникативных стратегий, предложенную Н. С. Филипповой (Суббота 2011а, б). На этот раз автор выделяет 11 различных коммуникативных стратегий :
1) описание;
2) описание с элементами сомнения, рассуждения, догадки;
3) собственно сомнения, рассуждения, догадки;
4) описание своих чувств, эмоций, впечатлений;
5) оценка;
6) анализ изображения;
7) комментарии по поводу картины;
8) переключение на другую тему;
9) дискурсивные маркеры;
10) дискурсивные маркеры с элементами метакоммуникации;
11) собственно метакоммуникация.
В ходе настоящего исследования были выявлены далеко не все подобные типы стратегий. Таким образом, компилируя терминологические обозначения двух классификаций, описанных выше, мы составили свой перечень стратегий, исходя из материала настоящего исследования.
С учетом опыта предыдущих исследований в рамках Звукового корпуса (Филиппова 2010, Суббота 2011а, б), в настоящей работе тексты монологов-описаний также анализировались с точки зрения появления в них разных структурных элементов. Результаты этого анализа представлены ниже.
Темп речи
Под темпом речи обычно понимается скорость произнесения таких элементов речи, как звуки, слоги, слова (см., например: Светозарова 1990: 508; Бернштейн 1996: 109-110). Темп речи может измеряться либо числом таких элементов, произносимых в единицу времени (чаще всего — в секунду), либо их средней длительностью. В собственно фонетических исследованиях за единицу измерения темпа речи берется количество слогов в секунду (сл./с) (см.: Трахтеров 1962: 283; Бондарко 1979: 349), в иных целях возможны и менее точные единицы (количество слов в минуту — сл./мин).
Темп речи, наряду с другими элементами интонации (мелодика, или движение основного тона голоса, паузы, сила звучания отдельных слов и тембр), организует звучащую, устную, речь, выполняя в ней строительную, или конститутивную, фунщию (см., например: Буланин 2009: 167). Так, «с точки зрения интонационного оформления для русского языка обязательным является замедление темпа к концу завершенной синтагмы и отсутствие такого замедления в неконечной повествовательной и в конечной вопросительной синтагме» {Бондарко 1979: 349). Часто темп выполняет в речи также различительную, дистинктивную, функцию: наиболее важные в смысловом отношении отрезки высказывания (целые синтагмы или отдельные слова в них) произносятся с замедлением темпа; отрезки, содержащие второстепенную информацию (например, вводные слова), характеризуются ускорением темпа. Такие факторы, как индивидуальные особенности говорящего, его эмоциональное состояние, ситуация общения и стиль произношения влияют на абсолютный темп речи {Светозарова 1990: 508). Исследования показывают также, что темп произнесения, так же как многие другие просодические признаки — мелодическое движение во фразе, частота его изменения, характер динамического и темпорального контуров, тембр голоса и паузация — могут детерминировать тот или иной УРК говорящего (Скрелин 1997).
На основе экспериментальных данных, полученных в свое время в Лаборатории экспериментальной фонетики (ЛЭФ) ЛГУ (СГТбГУ) при анализе материала чтения, было установлено, что типичный медленный темп— примерно 91 сл./мин, типичный средний— 105 сл./мин, а типичный быстрый— 133 сл./мин. Хорошим (то есть получившим в результате эксперимента по оценке речи наивысшие баллы) признается средний темп речи; ускорение темпа несколько снижает общую оценку, замедление — значительно ухудшает ее1 . Однако средний темп при спонтанном говорении в целом несколько выше, чем средний темп при чтении (120 сл./мин.). Было замечено также, что с увеличением темпа (как в спонтанной речи, так и в чтении), увеличивается и вероятность появления различного рода ошибок, оговорок, перебивов и проч. (Фонетика спонтанной речи 1988: 216-218).
Существуют и данные по темпу речи разных групп говорящих, полученные на материале блока «Один речевой день» в составе Звукового корпуса русского языка. Так, средний темп по всему материалу оказался равным 5,31 ел./с, что в целом сближает носителей русского языка, например, с голландцами (5,2 сл./с) и, по некоторым данным, с носителями британского английского (5,33 сл./с), но отличает от говорящих значительно медленнее нас норвежцев (3,5-4,5 сл./с) и говорящих гораздо быстрее нас — португальцев в Бразилии (6,57 сл./с) или испанцев (7,81 сл./с) (см. об этом подробнее: Степанова 2011, а также Stepanova 2011).
В ходе анализа максимально естественной спонтанной речи информантов и коммуникантов из блока ОРД удалось выявить также «статистически значимое различие между средним темпом речи мужчин и женщин: первые говорят быстрее (5,5 vs. 5,3 сл./с). Статистически значимыми оказались и различия в темпе речи информантов младшей и старшей возрастных групп (до и после 40 лет): с возрастом мы говорим медленнее: 6,1 vs. 5,3 сл./с,— хотя и не достигаем медлительности темпа речи детей (3,9 сл./с); а также различия между информантами с разным уровнем речевой компетенции: оказалось, что быстрее говорят люди, которых эксперты отнесли к более низкому УРК» (Богданова и др. 20116: 102; Степанова 2011: 44-45).
Уже по этим данным видно, что темп речи — это одна из тех речевых характеристик, которая непременно различает носителей языка, является личностным свойством говорящего индивида. Применительно к нашим информантам, одного возраста и одного — по-видимому, среднего или средне-высокого — уровня речевой компетенции, использовать эти данные, к сожалению, не представляется возможным, хотя любопытно посмотреть, насколько они соотносятся с темпом речи юношей и девушек в рамках настоящего исследования. Предполагается, что различия в темпе речи проявятся как у одного информанта в разных типах спонтанных монологов, так и во всей группе (экстравертов и интровертов или юношей/девушек) в целом1-0. Ниже представлены данные по темпу речи (в сл./мин) информантов, участвовавших в настоящем исследовании (см. табл. 27 и 28).
Результаты вычислений показали, что в среднем темп речи экстравертов выше, чем интровертов— 127,3 и 107,3 сл./мин соответственно (общий «перепад» показателей — +20) (см. табл. 27). Эта разница прослеживается последовательно во всех типах монологов: от минимальной при чтении информантами сюжетного предтекста: 134,7 vs. 134,1 сл./мин (+0,6)— до максимальной в монологах-описаниях: 144,0 vs. 106,6 сл./мин (+37,4) при сюжетном изображении-стимуле и, соответственно, 113,4 vs. 76,2 сл./мин (+37,2) при несюжетном. Здесь, вероятно, сказывается, специфика описания как спонтанного монолога: исходный стимул дает говорящему минимум конкретной информации для построения монолога, многое в таком жанре нужно домысливать, фантазировать (хотя надо сказать, что в данном типе текста у интровертов процент домыслов и догадок оказался даже несколько больше, чем у экстравертов,— см. раздел 3.1.3 настоящей работы). Единственное исключение — чтение несюжетного текста, где темп речи интровертов оказался несколько выше, чем экстравертов (-0,9), — отнюдь не мешает сделать общий вывод: интроверты в целом говорят медленнее, чем экстраверты.
Существенно выше оказался и темп речи информантов-юношей по сравнению с информантами-девушками (121,8 vs. 112,6 сл./мин) (см. табл. 28) (общий «перепад» показателей — +9,2), что вполне соотносится с данными, полученными на материале ОРД.
Из таблицы 28 видно также, что это различие в темпе речи юношей и девушек оказалось минимальным в монологах-рассказах на заданную тему (+2,7) и максимальным— в описаниях несюжетного изображения (+18,6) и в чтении несюжетного предтекста (+17,4). Однако тот факт, что в монологах-пересказах несюжетного предтекста, в которых темп речи девушек оказался несколько выше, чем юношей (-0,9), — также не меняет общей картины и позволяет сделать следующий вывод: по данным анализа материла настоящего исследования, информанты-юноши говорили быстрее, чем информанты-девушки.
Отметим, что у всех дикторов, вне зависимости от группы, проявилась корреляция темпа речи с типом спонтанного монолога. Так, в монологах, воспроизводящих пересказ несюжетного текста или описывающих несюжетное изображение (самые жесткие коммуникативные сценарии в рамках лингвистической программы CAT, вызывающие у говорящих наибольшие трудности), темп ниже, чем в монологах с сюжетным предтекстом. Даже в чтении, когда информанты затрачивают минимальные мыслительные усилия, есть небольшая разница в темпе (сюжетный текст все информанты читают немного быстрее, чем несюжетный " (см. табл. 29).
