Содержание к диссертации
Введение
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
ЖАНРОВАЯ СПЕЦИФИКА ЛЕКСИКИ ИСТОРИЧЕСКОЙ ПЕСНИ 26
Глава I. Особенности доминантной лексики исторических песен в сопоставлении с высокочастотной лексикой эпического и лирического жанров 26
Глава II. Кластер «Оружие и снаряжение» в исторических песнях на фоне аналогичного кластера в былинной и народно-лирической песенной традиции 47
Глава III. Кластер «Небо» в исторических песнях в сравнении с подобным кластером былин и
лирических песен 67
ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
ВЗАИМОСВЯЗЬ СЮЖЕТИКИ И ЛЕКСИКОНА ИСТОРИЧЕСКИХ ПЕСЕН XVII, XVIII и XIX веков 86
Сравнительный анализ доминантной лексики исторических песен XVII, XVIII и XIX веков 86
Репрезентация концептов кластера «Оружие и снаряжение» в языке исторических песен
трёх веков 115
Глава III. Концептосфера «Небо» в языковой картине мира исторических песен XVII, XVIII и XIX веков
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
ПРИЛОЖЕНИЕ 1. Список общежанровых доминантных
- Особенности доминантной лексики исторических песен в сопоставлении с высокочастотной лексикой эпического и лирического жанров
- Кластер «Оружие и снаряжение» в исторических песнях на фоне аналогичного кластера в былинной и народно-лирической песенной традиции
- Сравнительный анализ доминантной лексики исторических песен XVII, XVIII и XIX веков
Введение к работе
Язык русской устной поэзии представляет собой сложное по генезису образование, изучение которого за последнее время ведётся всё более интенсивно. Исследование произведений устной поэзии имеет очень большое значение не только само по себе, но и для познания языка в целом.
Современный этап в изучении языка русского фольклора начинается в 40-50-е годы XX столетия. Он связан с именами В. Я. Проппа, П. Г. Богатырёва, А. П. Евгеньевой, И. А. Оссовецкого, А. В. Десницкой, Д. С. Лихачёва, С. Г. Лазутина, С. Е. Никитиной, Е. Б. Артёменко, А. Т. Хроленко и других (см., напр.: [Артёменко 1974, 1977, 1988; Богатырёв 1971, 1973; Десницкая 1970; Евгеньева 1939, 1963; Лазутин 1959, 1965, 1989; Лихачёв 1979; Мальцев 1989; Никитина 1993, 1996; Оссовецкий 1952, 1958, 1975, 1977, 1979; Пропп 1955, 1958, 1969, 1976,, 19762; Хроленко 1976, 1981, 1983, 1984, 1990, 1992, 1996, 2000 и др.]. Их работы знаменовали новый подход к выяснению природы языка фольклора и определили характер и тенденции последующей исследовательской работы.
Несмотря на очевидный рост интереса лингвистов к языку фольклора, последний едва ли может считаться изученным достаточно основательно. Этот вывод относится не только к устно-поэтической речи в целом, но и практически к каждому из её уровней, в том числе и к лексике. В исследованиях учёных недостаточно внимания уделялось и уделяется языку отдельных фольклорных жанров, в частности, исторических песен (в дальнейшем ИП).
Выявление жанровой языковой специфики является одним из важнейших направлений исследования фольклорного текста. Жанр есть та первичная единица, из которой должно исходить изучение [Пропп 1976г: 117]. Исследование жанра в отдельности от других не может дать твёрдых выводов, так как произведения разных жанров часто связаны между собой [Пропп 1976ii 36]. Каждый жанр имеет закономерно обусловливаемые
границы, за которые он никогда не выходит и не может выходить, или же один жанр перерастает в другой [Пропп 19762: 117]. «В русском фольклоре мы можем найти ... два случая, когда связи между жанрами по генетической линии непосредственно зафиксированы в живых формах, и мы вправе говорить о жанре-«источнике» и жанрах, «родившихся» из него: речь идёт об исторических песнях и балладах, которые сложились путём преобразования элементов былинного эпоса» [Путилов 2003: 174].
Вследствие размытости границ жанра ИП её изучение долгое время отступало на задний план, заслоняясь преобладающим интересом к былинам. Об ИП обычно говорилось попутно в работах, рассматривающих другие проблемы, и только в конце XIX - начале XX века появились исследования, специально посвященные ИП. Предлагалось немало определений ИП, применялись самые различные подходы к её изучению.
Введение в научный обиход термина «историческая песня» приписывается П. А. Бессонову. Делается это не без основания, если иметь в виду формальное закрепление этого термина в более или менее определённом и устойчивом понимании, но науке известен он был по крайней мере за тридцать лет до П. А. Бессонова. Достаточно сказать, что уже В. Г. Белинский употребляет его как общепринятый: он не просто обозначает этим термином определённый круг фольклорных произведений, чем нередко ограничивались многие исследователи, но вкладывает в него теоретический смысл. Необходимым условием возникновения ИП В. Г. Белинский считал осознание личностью своих связей со стихией общественного существования [Белинский 1954: 307].
В последующем наука почти не обращалась к идеям В. Г. Белинского. К. Ф. Калайдович, например, не проводил границы между былинами и ИП. Сам термин «историческая песня» употребляется применительно как к былинам, так и к собственно ИП [Калецкий 1958: 26]. Признаки ИП, им намеченные, были как будто забыты. Н. И. Костомаров не различает ИП и былину, объединяя их в общем понятии «историческая
поэзия». У П. В. Киреевского былина и ИП называюся одним именем - ИП [Емельянов 1958: 8]. Попытку размежевать эти два жанра и закрепить за ними особые названия предпринял, как было отмечено BbiuiQ, П. А. Бессонов в комментариях к «Песням, собранным П. В. Киреевским». Закрепление термина «исторические песни» за так называемыми «московскими былинами» П.А.Бессонов мотивирует следующим образом: «Московские былины составляют нечто особое в ряду других, так как по своему содержанию, по относительно позднему появлению, а потому и по близости к воспеваемым событиям они слагают характер в подлинном смысле исторический» (цит. по: [Емельянов 1958: 8]). В этом рассуждении ещё нет попытки провести жанровое разграничение между ИП и былиной, но представление об ИП есть. Под ИП подразумевается определённый материал, отличающийся от материала былинного. Материал этот определён П. А. Бессоновым пока чисто внешним образом, признаки его не исчерпывают ещё сущности, но первый шаг в этом направлении уже сделан.
Ф. И. Буслаев также ИП и былины терминологически не различает -и те, и другие именуются у него то как «исторические песни», то как «исторические былины». Хотя они и входят нераздельно в историческую поэзию, осознание эволюции в пределах этой поэзии у Ф. И. Буслаева присутствует постоянно.
Дифференциация былины и ИП, содержащаяся в концепции Ф. И. Буслаева в виде возможности, получает ясное выражение в трудах его ближайших последователей. А. А. Котляревский, например, говорит об ИП как о «совершенно отличной от прежней (т. е. былины) форме сказания» (цит, по: [Емельянов 1958: 10]). Того же взгляда придерживался П. И. Вейнберг, который противопоставлял былину и ИП по степени верности их историческим фактам.
А. Н. Веселовский резко критиковал концепцию П. И, Вейнберга. По его мнению, ценность ИП измеряется не её верностью летописной действительности, а именно «искажением» в смысле тех «вековых идеалов», ко
торые задолго перед тем овладели сознанием народа. А. Н. Веселовский не видел никакой разницы между былиной и ИП. То «искажение» действительности, которое П. И. Вейнберг считал законченным в былине, но отрицал для ИП, А. Н. Веселовский рассматривал как черту эпического творчества вообще. ИП А. Н. Веселовским рассматриваются не как самостоятельный, исторически обусловленный жанр народной поэзии, а как гносеологическая ступень в процессе отражения поэзией исторической действительности, в процессе превращения объекта отражения в художественный образ. Вся история эпической поэзии представляется А. Н. Веселовскому как эмбриология былины, где первично формой отражения является ИП, которая, в зависимости от обстоятельств, созрела или не созрела до своей естественной формы - былины. Точно такое же понимание исторической поэзии лежало в основе представлений исторической ; школы (Л. Н. Майков, А. К. Бороздин).
Е. Кале также не усматривал никакой существенной разницы между былиной и ИП, но подходил к этому несколько иначе: былина - это песня о прошлом, донесённом в преданиях, ИП повествует об очевидном для её творцов настоящем.
Таким образом, в работах названных исследователей ИП была выделена в особый отдел поэзии по чисто внешнему признаку - хронологической близости к воспеваемому событию, причём закрепление за ней этого признака было выражением различных взглядов на сущность исторической поэзии. Попытки выявления характера конкретно-исторического отражения в ИП ещё не предпринимается. Существенный интерес в этом отношении представляет концепция М. Н. Сперанского. Определение ИП остаётся у него в сущности таким же, как и у предшествующих исследователей, однако оно отличается тем, что имеется в виду особый жанр народной поэзии, возникновение которого связывается с определёнными закономерностями в развитии общественного сознания. ИП М. Н. Сперанским рассматривается как вторая фаза развития былины.
В 30-е годы XX века в связи с общим усилением интереса к народному творчеству постановка вопросов героического эпоса приобретает на время сравнительную отчётливость и остроту. Определение ИП продолжает оставаться по-прежнему описательным, но, наряду с этим, проявляется настойчивое стремление определить движущие силы в развитии исторического фольклора. В науке прочно закрепляется мысль о соответствии былины и ИП различным формам общественного сознания. В обосновании её заметен определённый прогресс по сравнению с концепцией М. Н. Сперанского. Делается попытка связать возникновение ИП с развитием классовых противоречий в обществе (А. М. Астахова, П. И. Калецкий). В дальнейшем наука отошла от этой точки зрения, но сохранила стремление связать возникновение ИП с закономерностями общественного развития. В работах Б. Н. Путилова, В. К. Соколовой, Л. С. Шептаева, В. И. Чичерова проводится мысль о возникновении ИП в связи с централизацией Русского государства.
Однако необходимо отметить, что система аргументов, приводимая указанными исследователями в пользу этой мысли, была крайне слабой. В сущности, аргументации как таковой не было. Просто высказывалось убеждение, что в связи с новыми историческими задачами произошли изменения в национальном сознании, и это привело к созданию нового жанра народной поэзии - ИП. В чём состояло это новое качество национального сознания, почему оно требовало отхода от норм былинного отражения действительности, оставалось непонятным. По-видимому, именно это послужило причиной того, что связь факта возникновения ИП с историческими условиями XIV - XVI веков стала постепенно оспариваться. Д. С. Лихачёв, например, высказал мысль о возможной генетической связи между ИП и песнями-славами, слагавшимися в X - XI веках [Лихачёв 1952:55-63].
В фольклористической литературе до сих пор существуют различные точки зрения на выделение ИП как самостоятельного фольклорного
жанра. В. Я. Пропп, Д. М. Балашов, Л. И. Емельянов, С. Н. Азбелев не считают ИП единым жанром. Для ИП характерны подчёркнутые В. Я. Проппом «чрезвычайное разнообразие и пестрота поэтических форм, причём одни ИП принадлежат эпосу, другие - лирике» [Пропп 19761: 61-62]. В. Я. Пропп называет ИП «областью, смежной с областью героической песни... Былина весьма близка к исторической песне, но, тем не менее, между ними имеется глубокая и принципиальная разница... Былина и историческая песня отражают сознание народа на разных ступенях его исторического развития в разных формах» [Пропп 1955; 9]. Отношение художественного замысла к действительности в ИП иное по сравнению с былинами.
С. Н. Азбелев подчёркивает разножанровость ИП и выделяет в них песни-хроники (созданы непосредственно после событий), песни-информации, то есть рассказы (слагаются по следам событий и бытуют в местности, где они возникли), солдатские лирические песни-причитания [Азбелев 19932: 14-27], но отмечает: «Несмотря на не всегда ясную жанровую природу исторических песен, их вполне чётко объединяет определяющая черта - конкретный историзм» [Азбелев 2001: 19].
В. К. Соколова, Б. Н. Путилов, Н. И. Кравцов, Лозанова А. Н. и В. И. Чичеров признают ИП, с оговорками или без них, самостоятельным в языковом отношении фольклорным жанром, однако справедливо указывают на «заимствование им ряда художественных приёмов из былинной поэзии, лирических и походных казачьих песен, плачей, причитаний, баллад» [Лозанова 1966: 16].
Ф. М. Селиванов и И. М. Сенько предлагают считать незамкнутость системы поэтического языка ИП жанровым свойством и относить к ним произведения, воспевающие события общегосударственного масштаба [Селиванов 1973: 67; Сенько 1989: 16]. Выявить своеобразие содержания ИП достаточно просто: «ведущая содержательная направленность в исторических песнях - это признак, по которому тексты объединяются в еди
ную жанровую шапку» [Путилов 2003: 167-168], установить их жанровые признаки, раскрыть свойственные им приёмы изображения действительности значительно труднее. ИП не однородна по форме и не имеет ярко выраженного художественного своеобразия, как другие фольклорные жанры. Многие исследователи подчёркивают, что ИП, взяв многое от былинного эпоса, в то же время сближается в своей поэтике с народной лирикой [Ло-занова 1966; Соколова 1960; Торопова 1980].
«Во многих фольклорных жанрах употребляются общие или сходные художественные приёмы, используются одни и те же эпитеты, сравнения, символы и прочее; близки и некоторые традиционные поэтические формулы и мотивы. Различие между отдельными жанрами в этом отношении заключается лишь в большем или меньшем использовании этих поэтических средств и, особенно, в их отборе. Специфичны для любого жанра его основные образы и приёмы их характеристики, сюжеты, мотивы и композиция, посредством которых оформляются жизненные ситуации и конфликты, характерные для данного жанра. А это всё определяет та действительность, которая изображается в произведении» [Соколова 1981: 36].
Мы придерживаемся точки зрения В. И. Чичерова, считающего бесспорными признаками ИП следующие: действующие лица - не вымышленные персонажи, а реально существовавшие личности, притом обычно крупного масштаба. В основе фабулы чаще всего лежит реальное событие. Сами персонажи и действия не всегда полностью соответствуют реальным фактам. Историзм данных произведений состоит не в том, что в них правильно выведены исторические лица и события, а в том, что в этих песнях народ выражает своё отношение к историческим событиям, лицам и обстоятельствам [Чичеров 1958].
Основу любой исторической песни составляет сюжет [Шуб 1958: 345], который должен находиться в центре исследования во всей его сложности и глубине [Путилов 19581: 114]. Сюжет в исторических песнях выступает как организующее начало, посредством которого историческая
действительность, подлинные факты преображаются в художественное произведение. Выбор сюжета определяется народными взглядами на изображаемые события и лица, народной поэтической традицией [Калецкий 1958: 32; Соколова 1960: 255]. «Категория сюжета - одна из основополагающих в фольклоре. Обусловленность сюжета и самого процесса сюже-тообразования жанровой принадлежностью - важнейшая особенность фольклорного творчества. Соотношение с жанром определяет в сюжете всё основное» [Путилов 2003: 198-199].
Интересно проследить за изменениями в пределах жанра на одном историческом срезе, так как жанр достаточно разнообразен [Плисецкий 1958: 260; Фольклорная лексикология 1988: 64]. Именно неоднородность ИП заставляет рассматривать их жанровую специфику из века в век [Чиче-ров 1959: 288]. «Произведения, возникшие в ту или иную историческую эпоху, имели свои особенности как в содержании, так и в форме» [Шаронов 1973: 7].
«... Сюжет одной песни нельзя изучать независимо; смысл его раскрывается при сопоставлении с другими песнями, и, прежде всего, одного цикла» [Путилов 1956: 75].
В начале 50-х годов XX века внимание учёных привлекают вопросы специфики и дифференциации жанров. Появляется немало научных работ, посвященных ИП. Об интересе лингвистов и фольклористов к ИП и большой работе, проведенной по их изучению, свидетельствуют не только новые исследования и публикации текстов, но и значительное количество диссертаций, посвященных целиком или в основной части ИП [Александрова 1959; Былов 1952; Велецкая 1951; Домановский 1954; Емельянов 1956; Кругляшова 1956; Янкина 1954] и многие другие.
В дальнейшем активно изучалась жанровая специфика ИП [Астахова 1967]. Выясняется проблематика, характерная для песен разных периодов, изучаются особенности построения их сюжетов и образов [Емельянов 1966; Калецкий 1958; Литвин 1959; Путилов 1961; Соколова 1958; Торопо
ва 1970], отдельные художественные приёмы [Литвин 1958], эволюция художественных форм исторических песен разных периодов [Азбелев 2001; Джанумов 1978; Емельянов 1971; Литвин 1961, 1973; Лозанова 1958, 1966], по-новому поставлены вопросы о происхождении и истоках жанра, изучаются ранние формы ИП [Пропп 1958; Путилов 1958г], связи их с другими жанрами народной поэзии [Игнатов 1958; Литвин 1965; Соколова 1958, 1960, 1981; Лазутин 1989; Чичеров 1958, 1959].
В. К, Соколова в статье «Некоторые приёмы характеристики образов в ИП» пишет: «... Нет специфических приёмов раскрытия образов, свойственных только историческим песням, те же приёмы встречаются в былинах, лирических песнях... Своеобразие придаёт лишь характер их использования, наполнение конкретно-историческим содержанием, социальная заострённость» [Соколова 1958: 109]. П. И. Калецкий, изучая проблематику и основные образы ИП XVI - XVIII веков, отмечает, что центральной темой ИП этого периода являются отношения власти и народа, выражающиеся в образах царя, боярина и удалого молодца [Калецкий 1958]. Творческие принципы создания народных образов не оставались неизменными: они совершенствовались и обогащались. От цикла к циклу передавались художественные достижения, творческий опыт, развивалась вся художественная система [Литвин 1959]. Э. С. Литвин в своих работах обращает внимание на новое качество художественного вымысла, которое определялось тем, что он не должен был вступать в противоречие с подлинными чертами событий и лиц. Его задача заключалась в дорисовке этих очертаний, доведении их до границ, полностью отвечавших замыслу той политической оценки, которая диктовалась народным восприятием действительности. «Новые пути отбора и обогащения жизненного материала, особые формы художественного вымысла, сочетающиеся с публицистической окраской и подчёркнутой злободневностью, вполне наглядно выступают в сюжетах, характерах, обстановке действия исторических песен и служат
достаточным основанием для их объединения в общих жанровых границах» [Литвин 1958; 130].
Исследователи фольклора обращают особое внимание на развитие жанра ИП. «Самая ранняя, бесспорно, историческая песня - это песня о Щелкане Дудентьевиче. Она относится к XVI веку и по форме своей представляет скоморошину... Следующий этап развития исторической песни -песни XVI века о Грозном. Это так называемая «старшая» историческая песня» [Пропп 1976i: 61]. Жанр ИП до XVI века только складывался, и, хотя некоторые существенные особенности его уже определились, он ещё не получил полного развития [Путилов 19602: 143]. Песни XVII века ближе к предшествующим, чем к последующим, их своеобразие обусловлено характером исторической эпохи. Песни XVIII - XIX веков принадлежат новому периоду истории русской культуры [Азбелев 2001: 28], но устная поэзия, традиционная по своей сути, сохраняет все основные особенности отражения действительности, свойственные «старшим» ИП (XVI - XVII), и развивается по общим для всех ИП законам. В своей структуре ИП XVIII - XIX веков всё больше отходят от былой эпичности и сближаются по своему жанровому характеру с песнями солдатскими, казачьими и семейно-бытовыми [Емельянов 1971: 12; Литвин 1973: 26; Лозанова 1966: 12].
Художественная образность лирических песен (в дальнейшем ЛП) легко и свободно проникает в ИП в виде запевов, сравнений, параллелизма, символики, эпитетов [Торопова 1980: 43]. В течение XIX века неуклонно сужалось значение ИП. Абсолютное большинство ИП этого времени записано в военной среде [Азбелев 2001: 31], поэтому словарный состав этих песен заметно пополняется за счёт военно-профессиональной терминологии, значительным оказывается и влияние литературной лексики: иноязычные слова органически входят в словарь песен [Литвин 1973: 25]. Произведения, возникшие в ту или иную историческую эпоху, имели свои особенности как в содержании, так и в форме [Шаронов 1973: 7].
Учёные уделяли наибольшее внимание песням, выражавшим настроения социального протеста и военных конфликтов [Абдулина 1985; Алексеева 1957; Астахова, Кравчинская 1941; Домановский 1961; Игнатов 1962; Литвин 1951; Торопова 1970; Шептаев 1961, 1969, 1973]. Однако песни разных эпох и циклов до сих пор ещё изучены неравномерно. Глубже исследованы песни XVI - XVII веков [Игнатов 1962, 1985; Криничная 1974; Лозанова 1966]. Особенно широко освещался песенный фольклор о Степане Разине в его историческом развитии (см., напр., многочисленные работы Л. С. Шептаева). Менее подробно изучены ИП XVIII - XIX веков [Горелов 1999; Джанумов 1979j; Емельянов 1971; Литвин 1973; Потявина 1976; Торопова 1970]. Очень мало внимания уделялось изучению языкового своеобразия ИП, их художественным особенностям. Исследовались отдельные песни и циклы и некоторые их художественные особенности.
Отметим появление в фольклористической литературе начала 60-х годов монографических работ по языку ИП В.К.Соколовой [1960] и Б. Н.Путилова [19602].
О спорных и нерешённых проблемах, касающихся ИП, о первоочередных задачах их изучения и методологических принципах с особенной остротой говорил Б, Н. Путилов в ряде статей [1958i; 19582; 1960]. Основной задачей он считал изучение специфики и истории жанра, чему должно предшествовать изучение песен разных эпох и циклов. Он подчёркивает, что категория жанра занимает ключевые позиции в историко-фольклорном процессе и делает попытку отойти от распространённого понятия ИП как песни об отдельном историческом факте [Путилов 1960: 3]. «Историческая песня - это прежде всего произведение искусства, а не документ, получивший песенную форму», ... «не в эмпирически точном, а именно в художественно вымышленном воспроизведении событий заключается сила и правда исторической песни» [Путилов 1956: 69-70]. В соответствии с этим центр тяжести переносится на изучение сюжета как такового, на сопоставление его с жизнью.
В работе В. К. Соколовой «Русские исторические песни XVI - XVIII веков» исследуются русские ИП трёх веков, выясняются особенности содержания и формы песен, прослеживается их развитие как особого жанра народной поэзии, раскрываются особенности изображения в них действительности на разных исторических этапах, показывается, как с её изменением и в разных социально-бытовых условиях менялись проблематика, сюжеты, образы, художественные особенности песен. В. К. Соколова пишет: «Исторические песни создавались на основе сложившейся народной поэтической традиции, из которой их творцы отбирали соответствующие их замыслу приёмы и художественные компоненты. В то же время историческим песням присуще отчётливое своеобразие, проявляющееся прежде всего в содержании и сюжетах, а также в некоторых поэтических приёмах, в особенностях использования традиционных средств народной поэтики. Воспроизведение действительных фактов, лиц и исторической обстановки приводило к замене традиционных художественных средств народной поэзии (постоянных эпитетов, сравнений и символов) точными определениями. Общая же с другими жанрами народной поэзии образность, будучи исторически прикреплена, получала новый конкретно-исторический смысл» [Соколова 1960: 305].
Однако, несмотря на усиливающийся интерес к языку русской ИП, эта область всё же оставалась недостаточно разработанной. О языке ИП до сих пор не было написано фундаментального исследования, описывающего специфические особенности этого фольклорного жанра в сравнении с другими жанрами и рассматривающего особенности взаимосвязи макросюжетов ИП и их лексиконов. Отдельные высказывания фольклористов поневоле оставались частными, разрозненными наблюдениями и не давали достаточного материала «для сопоставления в этом плане песен XIX века с более ранними» [Литвин 1973: 25].
В дальнейшем стали изучаться отдельные лексические или грамматические элементы этого жанра: заимствования [Дашкова 1972; Козлова
1974], общественно-политическая лексика [Любченко 1979], обиходная книжно-славянская лексика [Любченко 1980], лексическая тавтология [Любченко 1984], варьирование лексико-фразеологических средств [Юра-сова 1996], имена числительные [Праведников 1996], специфика построения ассоциативных рядов [Малыхина 1984].
М. Ф. Дашкова и Р. Б. Козлова отмечали, что в ИП обнаруживается больше иноязычных слов, чем в других фольклорных жанрах. В большинстве своём они относятся к военной сфере [Дашкова 1972: 21; Козлова 1974: 6]. Особенностями употребления глагольной лексики и акцентуацией имён существительных и прилагательных активно занималась 3. М. Петенёва [1971; 1974; 1976Ї5 19762; 1978; 1979], писавшая, что поэтическая речь ИП - неповторимый сплав живого народного языка и устно-поэтических традиций, она содержит немало разговорно-просторечных, а также диалектных слов и форм [Петенёва 1971: 19]. 3. М. Петенёва особо отмечала способность глаголов образовывать синонимические ряды, которые передают тонкие оттенки лексических значений [Петенёва 1971: 18]. Б. Ф. Любченко называет это явление лексической тавтологией. «В исторических песнях лексические тавтологизмы выступают смысловыми центрами в раскрытии идеологического содержания образа-характера или темы произведения» [Любченко 1979: 24; Любченко 1984: 93]. Исследовав разные лексические ярусы ИП, Б. Ф. Любченко приходит к выводу о том, что книжно-славянские по происхождению элементы донесены до нас ИП в упрощённом виде. Их использование объяснимо тем, что они вышли за пределы узко религиозного понимания и стали элементом активного словарного запаса [Любченко 1980]. Общественно-политическая лексика и фразеология, напротив, широко распространена в языке ИП. «Существование жанра ИП на протяжении столетий синтезировало в нём такой словарный состав, который отражает и многовековую культуру, и активный запас лексики разных этапов исторического развития великого русского народа» [Любченко 1979: 30]. В этой связи отметим работы И. И. Юрасовой [1991 и
19912, 1996], установившие, что «исторические песни допускают широкое временное, стилистическое варьирование. Это нормальный процесс функционирования фольклорных текстов в очень широком диапазоне, но в пределах сохранения их тождества» [Юрасова 1996: 21].
Внимание учёных распространяется и на поэтический синтаксис русской ИП [Михайлова 1979].
В фольклористической литературе активно рассматривалась проблема традиций в поэтике ИП [Джанумов 1978, 1986; Торопова 1980; Путилов 1976). Как ни велика сила традиции в фольклоре, каждая эпоха привносит что-то новое в содержание, художественные особенности, композиционные приёмы ИП. «Произведения историко-песенного фольклора всегда связаны с современностью, с новыми чертами мировоззрения народа в каждую эпоху» [Джанумов 1986: 100].
Нам известны многочисленные работы, посвященные сопоставительному анализу исторической поэзии славянских народов [Азбелев 19932; Попов 1958; Рыльский 1958; Сенько 1989; Ткаченко 1980; Шаронов 1973]. Названные исследователи отмечают ряд сходных и отличительных закономерностей в развитии ИП. Необходимость такого сравнения подчёркивала В. К. Соколова: «Для выяснения закономерностей развития народной поэзии важно сравнительно-историческое изучение её, и, в первую очередь, изучение исторической поэзии родственных славянских народов, в которой наблюдаются такие же закономерности в развитии жанров» [Соколова 1960: 326].
В своих работах к ИП обращаются и современные исследователи фольклора, которые изучают ранние формы ИП [Амелькин 1996; Азбелев 1993з, 1999], региональную традицию [Азбелев 1991; Кошелев 1993; Юра-сова 19911, 199І2І, специфику художественных образов [Азбелев 19931, 19932; Долгачёв 1994; Сапожников 1994], текстологию [Горелов 1991], особенности изображения действительности [Абрамзон 1995].
Однако в целом жанр ИП и в настоящее время остаётся «на периферии фольклористической мысли» [Иванова 2001: 20].
Актуальность исследования состоит в том, что до сих пор язык русских ИП остаётся малоизученной областью. Несмотря на существование достаточного количества работ, описывающих язык этого фольклорного жанра, комплексный сопоставительный анализ пока не предпринимался, отсутствуют монографические исследования, описывающие специфические особенности этого фольклорного жанра в сравнении с другими жанрами и рассматривающие взаимосвязь макросюжетов (ліакросюжет -исторический сюжет песен отдельного столетия) ИП и их лексиконов.
Объектом исследования служит русская ИП XVII, XVIII и XIX веков на фоне былинной и лирической песенной традиции. Выбор сопоставляемых корпусов текстов обусловлен тем, что ИП долго не признавалась как самостоятельный в языковом отношении фольклорный жанр, поскольку испытывала сильное воздействие со стороны эпической и лирической поэзии.
В качестве предмета исследования мы рассматриваем составленные нами актуализированные лексиконы ИП XVII, XVIII и XIX веков и сводный словник ИП трёх веков. Под актуализированным лексиконом (термин предложен А. Т. Хроленко) понимаются все слова, использованные носителями языка в определённое время или в определённом тексте.
Базой эмпирического материала послужило авторитетное в научном отношении академическое издание ИП серии «Памятники русского фольклора»:
1. Исторические песни XVII века. - М. - Л.: Наука, 1966. - 388 с. (в дальнейшем ИП-17; при цитировании: 1, № песни).
2. Исторические песни XVIII века. -Л.: Наука, 1971. - 356 с. (ИП-18; 2, № песни).
3. Исторические песни XIX века. - Л.: Наука, 1973. - 284 с. (ИП-19; 3,№ песни).
Для сопоставительного анализа использованы следующие материалы:
1. Онежские былины, записанные А. Ф. Гильфердингом летом 1871 года: В 3-х томах. - Изд. 2-е. - СПб., 1894 - 1900. (при цитировании: № тома, № песни, № строки)
2. Великорусские народные песни / Изданы проф. А. И. Соболевским. Т. II. - СПб., 1895; Т. III. - СПб., 1897; Песни, собранные Киреевским. Новая серия. Выпуск II. Часть I. Песни необрядовые, изданные Обществом Любителей Российской Словесности при Московском университете в 1917 году (при цитировании: КирЛСоб., № песни).
В качестве фонового материала используются словники других былин и ЛП: словник курских песен [Моргунова 1995: 14 - 48], словник сибирских былин [Жирова 2001: 14 - 60], словник былин Русского Устья [Жёлудева 1995: 38-47], словник южносибирских былин, собранных С. И. Гуляевым [Праведников 1995: 15 - 32], словник былинных текстов, записанных в Мезени [Докукина 1995: 33 - 46], словник архангельских былин, собранных А.Д.Григорьевым: Поморье и Пинега [Праведников 2002]], словник архангельских былин, собранных А. Д. Григорьевым: Мезень [Праведников 20022].
Цель работы - исследовать лексику русской ИП, определить её своеобразие в сравнении с лексикой былин и ЛП, выяснить, существует ли взаимосвязь между сюжетикой и лексиконом ИП трёх макросюжетов.
Поставленная цель обусловила следующие задачи исследования:
- выявить и охарактеризовать доминирующую часть сводного словника ИП в сравнении с аналогичными лексемами былин и ЛП;
- сравнить доминантную лексику ИП-17, ИП-18 и ИП-19;
- определить сопоставляемые фрагменты языковой картины мира трёх фольклорных жанров и трёх макросюжетов ИП;
- составить лексикографическое описание всех лексем, представляющих эти фрагменты в языке ИП;
- сопоставить словарные статьи лексем, описывающих анализируемые фрагменты в языке трёх фольклорных жанров и трёх макросюжетов ИП;
- выделить группы общежанровой, межжанровой и одножанровой лексики в языке трёх фольклорных жанров и трёх макросюжетов ИП;
- обнаружить лексемы, характерные только для ИП, проанализировать особенности их употребления;
- выделить группы общесюжетной, межсюжетной и односюжетной лексики ИП-17, ИП-18 и ИП-19;
- выявить особенности функционирования лексем в каждом макросюжете ИП;
- обнаружить лексемы, используемые только в одном макросюжете ИП, проанализировать особенности их употребления v
Научная новизна работы видится в том, что:
- это первое многоуровневое сопоставление актуализированных лексиконов былин, ИП и ЛП с целью выявления специфики жанра ИП;
- впервые проведён лингвистический анализ макросюжетов ИП с точки зрения взаимосвязи сюжетики и лексикона.
Методология исследования
В процессе работы применялись традиционные лингвистические методы (описательный, сопоставительный, методика компонентного анализа), оригинальные лексикографические методики, выработанные на базе исследования фольклорного материала (доминантного анализа, кластерного анализа, сжатия конкорданса, аппликации словарных статей), а также методики компьютерной обработки текста для составления словников и частотных словарей, выделения заданных лексем, составления конкордансов. Проводилась регулярная проверка по словарям. Семантизация даётся по нескольким словарям русского языка: выбирается формулировка более полная и адекватная целям исследования.
Чтобы рассмотреть слово «под лингвистическим микроскопом» (термин Н.М.Шанского: [Шанский 1990: 10]), необходимо исследовать его функционально-семантические особенности, проявляющиеся в своеобразной синтагматике, употреблении в составе фразеологизмов, вступлении в поэтические приёмы и т. п. Фиксация этих особенностей в определённом порядке даёт лексикографический «портрет» слова - словарную статью, где в свёрнутом виде будут представлены все его характеристики. Курскими лингвофольклористами разработана и многократно апробирована структура словарной статьи, позволяющая в максимальной степени объективно запечатлеть текстовые связи лексемы с учётом каждого словоупотребления в каком-то объёме материала. Перечислим основные части типовой словарной статьи с их условными обозначениями.
#: база статьи (корпус лексикографически представленных текстов); заголовочное слово (количество словоупотреблений); толкование9 (где это необходимо); иллюстрация; : производящее слово; =: фонетические, акцентные, словообразовательные, морфологические и иные варианты слова; А: атрибутивные связи лексемы; S: связи с существительными; Ргоп: связи с местоимениями; Num: связи с числительными; Vs: связи с субъектными глаголами; V„: связи с объектными глаголами; Adv: связи с наречиями; Voc: использование в роли обращения; Сотр: использование слова в составе сравнительного оборота; й1: ассоциативные ряды.
Отметим, что при реальном лексикографическом описании той или иной лексемы отдельные блоки структуры статьи окажутся пустыми. Это зависит от количества словоупотреблений лексемы, от частеречной принадлежности, от её функции в поэтическом тексте.
Если лексема представлена всего одним словоупотреблением (или двумя в случае повтора), мы ограничиваемся текстовой иллюстрацией и связи лексемы не описываем, поскольку они очевидны [Бобунова, Хролен-ко 1999: 5-7].
Составив «портрет» слова, можно сравнить аналогичные фрагменты словарных статей, полученные на другом материале.
Мы считаем, что анализ актуализированного лексикона ИП на фоне былин и ЛП, а также лексиконов трёх макросюжетов ИП нужно проводить поэтапно: доминантный анализ, кластерный анализ, концептуальный анализ.
Под доминантным анализом [курсив наш. - И. С] понимается «выявление, изучение и описание наиболее частотных знаменательных слов в аспекте языковой картины мира» [Петренко, Хроленко 2000: 3].
«Вслед за доминантным используется кластерный анализ, в основе которого лежит представление о структуре картины мира. Каждый фрагмент картины мира репрезентируется определённой совокупностью лексем различной частеречной принадлежности» [Бобунова и др. 2003: 130], Этот набор лексем называется термином «кластер», предложенным А. Т. Хроленко [Хроленко 2000: 131]. «Кластерный подход ... это лексикографическое описание всех входящих в кластер лексем с параллельным установлением связей каждого слова с остальными словами, представляющими один и тот же фрагмент картины мира» [Бобунова и др. 2003: 130].
Сравнение актуализированных лексиконов избранных фольклорных жанров и актуализированных лексиконов ИП трёх столетий проводится на материале кластеров «Оружие и снаряжение» и «Небо». Выбор кластеров обусловлен тем, что репрезентирующие лексемы называют противоположные явления действительности. Номинации кластера «Оружие и снаряжение» обозначают культурно-исторические детали, которые наиболее подвержены влиянию времени, соответствуют конкретной исторической эпохе, Л. С. Шептаев отмечает, что такие детали временами подвергаются переосмыслению. Но если даже изменяются исторические условия, породившие песню, слово или выражение сохраняется - пусть даже в искажённом виде. Иногда слово приобретает новое историческое содержание,
опять же не нарушая ни художественной цельности, ни идейной направленности, ни ритма строки [Шептаев 1969: 6].
Лексемы же, составляющие кластер «Небо», именуют вечное и абсолютное, противопоставленное всему земному, подверженному временным изменениям и тлену [Иванова 1997: 2].
Кроме того, наименования военной и небесной сферы регулярно сопоставляются в текстах ИП.
Следовательно, на примере сопоставления этих кластеров в былинах, ИП и ЛП мы можем рассмотреть специфику жанра ИП, а при сравнении состава и функционирования номинаций, репрезентирующих названные кластеры в макросюжетах ИП трёх веков, прояснить вопрос о взаимосвязи сюжета и лексики.
В нашем исследовании мы используем понятие «концепта», одно из центральных понятий когнитивной лингвистики. Проблемам изучения природы концепта посвящены труды как зарубежных, так и отечественных учёных: Н.Д.Арутюновой, С. А. Аскольдова, А.П.Бабушкина, В. фон Гумбольдта, В. В. Колесова, Д. С. Лихачёва, 3. Д. Поповой, А. А. Потебни, Ю. С. Степанова, И. А. Стернина, Г. В. Токарева и многих других. Мы придерживаемся определения концепта, предложенного 3. Д. Поповой и И. А. Стерниным - это «глобальная смысловая единица, организованная по принципу ядра и периферии и отражающая все стороны осмысляемого явления» [Попова, Стернин 1999: 4].
Теоретическая значимость исследования. Наблюдения и выводы, содержащиеся в работе, способствует решению проблем лингвофольклори-стики, теории языка, культурологии.
Практическая ценность работы. В научный оборот вводится фактический материал, имеющий значение для развития лексикографической практики и фольклорной лексикографии в особенности. Результаты работы могут быть использованы в курсах русской диалектологии и современного русского литературного языка.
Апробация материалов и результатов исследования. Основные положения диссертации излагались в докладах на заседаниях аспирантского семинара при кафедре русского языка КГУ в 1999-2003 гг., в ходе научно-практических конференций «Юдинские чтения - 2003» и «Национальные картины мира: язык, литература, культура, образование» и нашли отражение в шести опубликованных работах.
Положения, выносимые на защиту
1. Историческая песня - это самостоятельный в языковом отношении фольклорный жанр, имеющий общие черты с былинами и лирическими песнями, и особенности, характеризующие исключительно жанр исторической песни.
2. Актуализированные лексиконы трёх макросюжетов исторических песен различаются.
3. Своеобразие лексики исторических песен проявляется на уровне доминирующей части словаря, на уровне лексической группы и на уровне функционально-семантических характеристик слов, репрезентирующих концепты, и определяется взаимосвязью сюжета и лексики.
4. Влияние сюжетов исторических песен на состав и функционирование лексем кластеров различно.
Структура работы. Диссертационное сочинение состоит из введения, двух частей, заключения, списка источников, списка использованной литературы (217 наименований), приложений. Текст изложен на 192 страницах рукописи.
Особенности доминантной лексики исторических песен в сопоставлении с высокочастотной лексикой эпического и лирического жанров
Язык фольклора в целом - это не что иное, как совокупность ряда систем - «языков» разных устно-поэтических жанров, которые различаются между собой поэтическим языком и изобразительными средствами [Хроленко 1971: 86]. В фольклоре всё преломляется в жанре, начиная со стиля и кончая конкретными языковыми явлениями, поэтому изучение фольклора вообще и его языка в частности возможно только в плане учёта жанровых особенностей, конкретные исследования должны идти по линии отдельных жанров [Оссовецкий 1952: 97].
Индивидуальный облик каждого жанра создаётся, во-первых, отбором разных элементов народного языка и, во-вторых, определённым количественным соотношением этих элементов и степенью их употребительности [Оссовецкий 1952: 100]. Многие исследователи языка фольклора в своих наблюдениях и выводах опираются на частотность слова как одну из важнейших его характеристик (при условии, что речь идёт о знаменательных частях речи), так как соотношение ядра и периферии является одним из принципов организации лексической системы языка фольклора (см., напр.: [Богословская 1985; Хроленко 1990]).
К количественным оценкам элементов языка обращались в своих работах такие учёные, как И. А. Бодуэн де Куртенэ, А. М. Пешковский, М. Н. Петерсон, Е. Д. Поливанов, В. В. Виноградов и другие. Ещё в 1938 году В. В. Виноградов писал: «По-видимому, в разных стилях книжной и разговорной речи, а также в разных стилях и жанрах художественной литературы частота употребления разных типов слов различна. Точные изыскания в этой области помогли бы установить структурно-грамматические, а отчасти и семантические различия между стилями. Но, к сожалению, пока ещё этот вопрос находится лишь в подготовительной стадии обследования материала» [Виноградов 1938: 155]. Это высказывание представителя классического языкознания не оставляет сомнения в том, что необходимость количественных характеристик в науке о языке была осознана уже очень давно. Она не потеряла актуальности и теперь.
Ядерная лексика не только составляет большую часть текста, но и несёт основную смысловую нагрузку. Ядро лексической системы включает наиболее частотную и информативную лексику [Полевые структуры 1989: 44]. Анализ наиболее употребительных лексем с точки зрения их состава, частеречной принадлежности, тематических группировок имеет важное методологическое значение, так как даёт представление о приоритетах фольклорной картины мира разных жанров. В связи с этим целью данной главы является выявление специфики жанра ИП при сравнении первых ста наиболее употребительных слов трёх жанров (былин, ИП и ЛП).
При составлении словников текстов анализируемых фольклорных жанров [Бобунова 1999: 70-135; Климас 2000: 53-90; Степанова 2003: 1-86] использовались разные подходы, для корректного сравнения мы модифицируем наш сводный словник и частотный словарь ИП: не рассматриваем служебные части речи, местоимения и имена собственные, а видовые пары глаголов считаем морфологическими вариантами одной лексемы. Наречия из специального рассмотрения также временно исключаем, поскольку многие лексемы этого списка являются омономичными формами.
Кластер «Оружие и снаряжение» в исторических песнях на фоне аналогичного кластера в былинной и народно-лирической песенной традиции
Слова, относящиеся к выражению системы понятий военного дела, уже привлекали внимание исследователей (см., напр.: [Гарибян 1956; Ле-дяева 1954; Порохова 1969; Тузова 1956]). Но все перечисленные и подобные им работы содержат лишь попутные замечания о номенклатуре обозначений оружия. До сих пор нет монографического описания данной группы лексики в разных фольклорных жанрах. В этой связи целью данной главы является описание кластера «Оружие и снаряжение» ИП на фоне былинной и лирической песенной традиции. Материалы по кластеру «Оружие и снаряжение» в онежских былинах предоставлены М. А. Бобуновой (рукопись). Подобный кластер в северных лирических песнях описан И. С. Климас (рукопись).
При отборе лексем кластера мы опирались на материалы словарей [РСС 2000; Саяхова и др. 2000]. В отличие от указанных источников, в кластер мы не включаем наименования орудий казни, пытки, удара, наказания, но рассматриваем (см., напр.: [Тихонов и др. 1978]) имена прилагательные и глаголы, характеризующие и обслуживающие данную группу лексики.
Подчеркнём, что анализируемый кластер многочислен в былинах и особенно в ИП, для ЛП данная группа лексики не характерна. Этот факт объясняется, видимо, особенностями изображения действительности в разных фольклорных жанрах. В былинах и ИП широким кругом лексем представлены субкластеры «холодное оружие», «сопутствующие предметы» и «характеристика оружия». В былинах выявлен обширный список наименований ударного оружия, его деталей и частей, военного снаряжения. Для языковой картины мира ИП важны номинации огнестрельного оружия и боеприпасов.
Сравнительный анализ доминантной лексики исторических песен XVII, XVIII и XIX веков
Своеобразие словарей, как известно, проявляется прежде всего в самом наборе лексем. Перечень слов, употребляемых в ИП одного столетия, даёт представление о языковой модели мира: выделение в словаре ядра и периферии позволяет выявить приоритеты в построении данной модели (о роли частотных слов в системе языка см.: [Гиндин 1982]). В. С. Баевский считает, что частотный словарь является моделью тематики поэтического текста, выявления феноменологической сущности поэтического сознания, поэтического мира. «Своеобразие такого словаря сосредоточено главным образом в его верхней области, в самых частотных словах» [Баевский 2001: 453]. Следовательно, для прояснения вопроса о связи сюжетики и лексикона ИП трёх столетий необходимо рассмотреть состав доминантной лексики этих корпусов текстов.
Целесообразно не только сопоставить ядро поэтических лексиконов ИП трёх столетий, отличающихся различными сюжетами, но и сравнить эти показатели с первой сотней сводного словника ИП трёх веков, чтобы выявить возможное наличие общих тенденций поэтического языка данного фольклорного жанра и взаимосвязь макросюжета ИП одного столетия и его лексикона.
При составлении словников трёх корпусов текстов используется один подход, то есть учитываются все части речи. Сравним среднюю частоту лексем, составляющих словники ИП-17, ИП-18, ИП-19 и сводный словника ИП. Воспользуемся формулой Fq, = N/V, где Fq, - средняя частота, V - общее количество лексем словника, а N - число всех с\у.
