Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Бунин и русские писатели XIX века
1. И.Бунин и Л.Толстой. Историческая изменчивость традиции . 14
2. И.Бунин и Ф.Достоевский. Притяжение ненависти . 44
3. И.Бунин и А.Чехов. Обманчивость сходства. 58
ГЛАВА 2. Бунин и русские писатели XX века .
1. И.Бунин и символисты. На границе классики и модернизма . 80
2. И.Бунин и В.Набоков. Конец классики . 106
3. И.Бунин и советские писатели (М.Горький, В.Маяковский, В.Катаев). Спор об истории. 123
Заключение 140
Приложение
Список использованной литературы 144
- И.Бунин и Л.Толстой. Историческая изменчивость традиции
- И.Бунин и Ф.Достоевский. Притяжение ненависти
- И.Бунин и символисты. На границе классики и модернизма
- И.Бунин и В.Набоков. Конец классики
Введение к работе
Настоящее исследование посвящено неизучавшимся до сих пор в психологии вопросам эффективности действий пожарных в экстремальных условиях. Интерес к этой проблеме обусловлен как теоретической, так и практической ее значимостью. В теоретическом плане это прежде всего, проблема деятельности человека в особых условиях - сопряженных с опасностью, риском. Данный круг вопросов есть часть более общей проблемы - "человек и опасность", важность разработки которой подчеркивается в психологической литературе (188, 189). Практическая значимость разработки проблемы эффективности действий пожарных в экстремальных условиях очевидна и исходит из:
а) мировой практики, которая показывает, что одной из основных
причин роста гибели людей и ущерба от пожаров является постоянно рас
тущее число сложных пожаров, обусловленных неэффективностью дейст
вий личного состава пожарной охраны на современном уровне техничес
кого прогресса;
б) требований постановления Совета Министров СССР "О мерах
по повышению пожарной безопасности в населенных пунктах и на объек
тах народного хозяйстза" I 654 от 15 июля 1977 г.; постановления -
ми Совета Министров РСР "О мерах по дальнейшему усилению пожар
ной безопасности в РШСР" й 451 от I августа 1975 г.;. "О мерах
по повышению пожарной безопасности в населенных пунктах и на объектах народного хозяйства РШСР" & 412 от 5 августа 1977 г., где обращается внимание на рост за последние годы количества по-
жаров, материального ушерба и числа погибших людей при этом. Указывается на необходимость улучшения работ по профилактике пожаров и организации их тушения.
В докладе на Всесоюзном совещании руководящих работников МВД, УВД по дальнейшему совершенствованию деятельности органов пожарной охраны МВД СССР, начальник Главного управления пожарной охраны МВД СССР генерал-майор внутренней службы Обухов Ф.В. отмечал, что "Нередки случаи, когда причинами развития пожара до крупных размеров являются грубые промахи в боевых действиях по тушению пожаров. Почти на каждом третьем "пожаре с убытком 30 тысяч рублей и более допускаются тактические ошибки и просчеты руководителей тушения пожаров" (143). Эта же мысль прозвучала и в докладе заместителя Министра внутренних дел Украинской ССР генерал-лейтенанта милиции Олейника 11.А. - "Прежде всего, обращает на себя внимание то обстоятельство, что целый ряд наших частей недостаточно подготовлены в оперативно-тактическом отношении и умении правильно оценивать обстановку; а также принимать решение и расставлять силы на тушение пожара" С143).
Аналогичное явление наблюдается и в других странах мира. Очевидно, по этой причине в ряде стран принимаются меры в области повышения эффективности деятельности личного состава пожарной службы * Так, в США, ФРГ, Франции, Польской Народной Республике по этой проблеме начали проводиться психологические исследования, направленные на изучение профессии пожарного и разработке методик по профессиональному отбору лиц на должность пожарных.
ВсёЬозрастающий рост промышленного потенциала нашей страны, особенно развития нефтяной, газовой, нефтеперерабатывающей и нефтехимической, химической, атомной и других взрывопожароопасных отраслей промышленности, рост наших городов "в|шсоту" предъявляет
3.-
к пожарным повышенные требования, в части их профессиональной пригодности и психологической готовности.
Адекватное поведение пожарных условиям окружающей среды боевой обстановки как в период тушения пожаров, так и в процессе ликвидации стихийных бедствий, аварий неразрывно связано не только с эффективностью боевой деятельности по спасению людей и материальных ценностей от уничтожения огнем, но и с проблнмой безопасности пожарных, сохранения их здоровья, жизни.
На сегодняшний день ни у кого не вызывает сомнения, что боевая работа пожарных представляет собой деятельность в особо сложных, экстремальных условиях.
Экстремальные условия вызываются специфической'особенностью деятельности личного состава пожарных подразделений, . непрерывным нервно-психическим напряжением, вызываемым:
а) интенсивной работой в необычной среде(высокой температу
рой, сильной концентраций дама, ограниченной видимостью и т.д.);
б) постоянной угрозой жизни и здоровью (возможностью обру
шения горящих конструкций, взрыва паров и газов, отравления ядовитыми
химическими веществами, выделяющимися в результате горения);
в) отрицательными эмоциональными воздействиями (вынос трав
мированных и обожженных людей, обгоревших трупов и т.д.);
г) принятием решений при дефиците времени и ответственностью за
исход тушения пожара;
д) преодолеванием трудностей, связанных с необходимостью пос
тоянно и долгое время поддерживать высокий уровень интенсивности
и концентрация внимания, чтобы следить за изменением среды и окружающей обстановки, держать в поле зрения состояние многочисленных конструкций, а также технологических агрегатов и установок в процессе выполнения боевой задачи на горящем объекте и т.д.
4.-В отечественной и зарубежной литературе проблеме надежности работы человека в экстремальных условиях придается большое значение. Эти ..проблемы возникают в связи с тем, что эффективность действий некоторых индивидов в сложных условиях не совпадает с показателями их деятельности в период обучения. Известны случаи, когда некоторые индивиды в процессе обучения быстро овладевали системой необходимых знаний и навыков, успешно справлялись с поставленными задачами^ в практической деятельности, особенно, в экстремальных условиях не справлялись с выполнением возложенных на них задач и как бы теряли способностьуади совершали другие ошибки, которые не могут быть объяснена/ . пробелами в обучении.
В многочисленных работах по изучению сеойств нервной системы и темперамента, выполненных в лабораториях і>.М,їещюва, В.ДЛебыли-цына, Б.Г.Ананьева, Ж.М.Гуревича, В»(#.Берлина и других показана важная роль силы нервной системы и некоторых свойств темперамента в эффективности действий человека в экстремальных условиях. Наряду с этим, в работах В.А.Петровского feE973., 1974 *Т9 75). придается большое значение такому свойству личности, как склонность к риску, которое во многом определяет поведение субъекта в сложных и опасных для жизни условиях.
Многолетняя практика и наблюдения за действиями личного состава пожарной охраны в опасных для жизни условиях приводят к выводу, что одни и те же экстремальные условия неодинаково влияют на различных пожарных. Иными словами- то, что экстремально для одного, не всегда экстремально для другого. Причем это не зависит от практики тушения пожаров, умений, физического развития и т.д.
Чем объяснить, что при одинаковой степени подготовки разные люди работают на пожаре неодинаково продуктивно? От каких психологических особенностей человека это зависит?
Ответ на данный вопрос, кроме определенного теоретического, имеет и практическое значение, так как от решения его во многом зависит успех боевой работы личного состава пожарной охраны по спасению людей на пожаре и народного достояния от огня.
Л .И Брежнев на ХО" съезде ЛШСС отмечал; что партия и государство нуждаются в исследованиях проблем, связанных с улучшением управления производством, в рекомендациях, дающих возможность существенно повысить его эффективность.
Учитывая, что пожарная охрана играет немаловажную роль в обеспечении выполнения министерствами и ведомствами народно-хозяйственных планов, перед органами внутренних дел остро встает вопрос о научной разработке критериев профессиональной пригодности и постоянной психологической готовности личного состава пожарных подразделений,
. Решению этого чрезвычайно важного вопроса мы и посвящаем овое исследование.
Научная новизна диссертации заключается в следующем:
I. В выявлении эффективности действий пожарных в экстремальных условиях в зависимости от.
а) индивидуальных различий по свойствам нервной системы;
б) тревожности,
в) склонности к риску.
постоянной психологической готовности пожарных подразделений к
действиям в экстремальных условиях.
Работа является первым в СССР,..и пока единственным исследова-
зависимости
нием, посвященным выяснешштщр^ктавности действий пожарных от не-
; ЛИЧНОСТИ
которых индивидуально-психологических особенностей^проблеме психологии пожарного дела.
6.-
На защиту выносятся выводы и практические рекомендации, изложенные в конце диссертации, на которые уполношчивает материал проведенного исследования.
И.Бунин и Л.Толстой. Историческая изменчивость традиции
"Толстой был "темой жизни" Бунина",- говорит О.Михайлов. Это несомненно так. Нужно сказать даже более определенно: Толстой был не только "темой", но и ориентиром творческой жизни Бунина - продолжателя и наследника его традиции. Так же очевидно и другое: традиция Толстого существенно преображена и личностью Бунина, и тем временем, в котором судьба определила писателю жить и творить. А время Бунина - существенно иное сравнительно с жизнью и эпохой Толстого. В этом модусе творческого преображения традиции, в котором совмещаются моменты близости и несходства, притяжения и отталкивания, и состоит сущность литературных отношений Бунина и Толстого.
Что же связывало этих художников? Р.С.Спивак, посвятивряд статей исследованию этой темы (см.введение), говорит, между прочим, об общей основополагающей почве их связи: "Как у Толстого, "живая жизнь" бунинских произведений - это жизнь во многом первозданная, естественная"; "Бунинским героям известна самая непосредственная и упоительная радость бытия, на которой, по Толстому, во многом зиждится моральное здоровье человека" . "Живая жизн: непосредственное, естественное восприятие мира - генетическая основа преемственности Бунина по отношению к Тостому. Сразу же подчеркнем здесь два очень важных идейно-художественных момента: отношение к природе и отношение к человеку. "Природа" и "естественный человек" - этот сентиментальный миф Просвещения, созданный прежде всего М.Ж.Руссо, был необходимой опорой для художественного видения Л.Толстого и И. Бунина . "Природа" у Руссо предстает как сентиментально-утопический образ прекрасной и естественной жизни, противоположной противоестественной, безобразной и бесчеловечной жизни города, цивилизации. А "естественный человек", "дикарь" - становится средоточением добра и нравственной красоты. У Руссо впервые в новоевропейской культуре прошла непроходимая граница между природой и цивилизацией. Здесь исток того мощного разоблачительного пафоса, с которым Толстой обрушивался на все проявления неподлинной жизни, свойственные, как считал автор "Воскресения", именно цивилизации. Отсюда и особенный тип коллизии в мире Толстого: столкновение наивного, чистого, "естественного" сознания с неподлинным, ложным, бесчеловечным началом, воплощенном прежде всего в социальных отношениях: Нехлюдов ("Записки маркера"), Федя Протасов ("Шивой труп"), Борис Черемшанов ("И свет во тьме светит").
У Бунина такой тип коллизии, безусловно, присутствует, правда, в несколько преображенном виде. Бунинских "естественных" героев - Олю Мещерскую ("Легкое дыхание"), Митю ("Митина любовь"), юного рикшу-сингалеза ("Братья") губит не столько социальный мир в его конкретных бесчеловечных проявлениях (как у Толстого), сколн ко метафизическое злое начало, овладевшее этим миром. Юный синга-лез ("Братья") убивает себя, увидев в окне публичного дома для белых свою невесту. Но мотивировка этого поступка совсем не так однозначна, как может показаться на первый взгляд. Бунин вплетает в ткань своего рассказа ветхозаветные мифологемы рая, грехопадения и братоубийства, соединяя их с буддийской идеологией. Глубинной и непреодолимой причиной страдания и смерти юного рикши оказывается не конкретное социально-историческое зло (оно только следствие), а неискупленное злое начало грехопадение, потеря райской невинности (Цейлон в этом рассказе уподобен библейскому раю), обретение чувственных желаний, которые согласно буддийскому вероучению ведут к страданию и смерти. Противостояние сингалеза и англичанина (не случайно, что Бунин дает только родовые имена своим героям) также восходит к мифическому перво-злодейству: убийству Каином (основателем первого города, первым цивилизатором) своего брата, пастуха Авеля. Руссоистское противопоставление природы и цивилизации облачается у Бунина в форму библейского мифа .
В этом бунинском рассказе два героя, занимающие полярные социальные позиции: юный рикша сингалез и его седок - англичанин, являются "братьями". Однако, этот довольно странный на первый взгляд мотив "братства" в научной литературе не получил исчерпывающего обьяснения. "Англичанин и рикша - "братья", -утверждает В.Афанасьев,- но один брат ездит на другом, доведя
его до исступления, а затем толкает на самоубийство, отняв един р ственную радость - любимую девушку" .
И.Бунин и Ф.Достоевский. Притяжение ненависти
Отношение Бунина к Достоевскому можно определить одним словом: неприятие. Это чувство Бунина к Достоевскому, близкое к ненависти, было безмерным и страстным. Эта безоговорочность, безоглядность бунинской ненависти была вызвана, конечно же, удивительной цельностью его творческого характера. Чем-то это напоминает отношение Л.Толстого к Шекспиру. Бунин заявлял, что Достоевский "плохой писатель", его значение связано со случаем "всеобщего массового гипноза"; признавался, что не может запомнить, быстро забывает его образы . Приведем еще несколько характерных отзывов.
"Понемногу читал в эти дни "Село Степанчиково". Чудовищно! Уже пятьдесят страниц - и ни на йоту, все долбит одно и то же! Пошлейшая болтовня, лубочная в своей литературности!... Всю жизнь об одном, о "подленьком, о гаденьком!"
"Перечитал первый том "Братьев Карамазовых". Три четверти -совершенный лубок, балаган. А меж тем очень ловкий, удивительно способный писака".
"Всех этих его сумасшедших Кирилловых-, Свидригайловых, Иванов Карамазовых, всяких там Лядащенок или Фердыщенок я органически не выношу. Пусть весь мир скажет мне, что это гениально, не выношу и точка" .
"Он-то (Достоевский - Е.К.) о природе никогда не писал. У него всегда дождь, слякоть, туман и на лестницах воняет кошками. У него ведь нет описаний природы - от бездарности" .
Нет нужды доказывать несправедливость этих и подобных пристрастных оценок Бунина. Нас будет занимать не это, а совсем другое. Можно ли за всем кажущимся вкусовым произволом бунинских отзывов уловить объективную традиционную эстетическую позицию, глубоко инородную критикуемому явлению?Ведь и Толстой порицал Шекспира потому, что был другим художником, и свое понимание подлинности, ценности в литературе считал единственно верным,единственно правильным. Тем более, что Бунин признавал определенную целостность, законченность мира Достоевского, не делая, впрочем, попыток понять и принять его мир. "...Все у него (Достоевского.-Е.К.) так закончено и отделано, что из этого кружева ни одного завитка не расплетешь..." . Нас будет интересовать в этой проблеме её глубинный типологический аспект: "другость","инаковость" их художественных миров, традиций, поэтических форм.Только при таком подходе, на наш взгляд, можно понять закономерность,внутреннюю убедительность крайне негативного отношения Бунина к Достоевскому, увидеть скрытые объективные пружины неприятия.
"Лубок", "балаган", лубочная литературность - устойчивая бу-нинская характеристика тех литературных явлений,к которым он относился резко отрицательно. Кроме Достоевского, под град таких оценок попадал Гоголь, символисты. Хотя, по свидетельству Г.Адамовича, Бунин не мог объяснить, что он вкладывал в понятие "лубок", тем не менее очевидно: это центральный пункт, главный критерий оценки Бунина - критика. Что же такое "лубок" в бунинском понимании? Почему Достоевский и Гоголь - "лубок"? И почему литература этого рода была неприятна Бунину? Достоевский и Гоголь связаны в сознании Бунина общим негативным восприятием. Бунин только колеблется в определении меры своего неприятия: "Не знаю, кого больше ненавижу как человека - Гоголя или Достоевского" . Хотя отношение Бунина к Гоголю все же не столь однозначно, как к Достоевскому, необходимо отметить определенную бунинскую тенденцию к переоценке уже традиционно высоких представлений о значении гоголевского творчества. Весьма показательна в этом плане запись в дневнике от 18.09.33г.: "Читаю "Мертвые души". Нельзя читать серьезно - очень талантливый шарж, и только. И чего только не наплели! "Гениальное изображение пошлости..." И чего только сам не вообразил! "Горьким словом моим посмеюся..." России почти не видал, от этого местами нелепое соединение Малороссии 2 и Великороссии" .
И.Бунин и символисты. На границе классики и модернизма
В автобиографической заметке 1915 года Бунин мотивировал свой разрыв с символистами так: "В 1900 году издал первую книгу моих стихов "Скорпион", с которым я, однако, очень скоро разошелся, не возымев никакой охоты играть с моими новыми товарищами в аргонавтов, в демонов, в магов и нести высокопарный вздор..." Мотивировка, как видим, характерна для Бунина: неприятие "игры" и "высокопарного вздора", укорененное в сознательной установке на антиигровой, антиусловный тип поведения и творчества. О рус-соистско-толстовских корнях такой ценностной установки Бунина мы уже говорили. Но у Бунина с символистами был и некоторый общий исток. Во второй половине 90-х годов Бунин поддерживал достаточно близкие отношения с В.Брюсовым , был дружен с К.Бальмонтом. В одном из писем той поры „Бальмонт писал Бунину: "Вы не знаете, даже приблизительно, как искренне и сильно я люблю вас. Когда я говорю с ва- 3 ми, я чувствую что-то родное и заветное в душе" . Дружеские отношения к Бальмонту подтверждал и сам Бунин в дневниковой заметке (20.03.1915): "Перечитал письма Гербановского-Лялечкина. Наша дружба с Бальмонтом" . Поэты посвящали друг другу стихи, мечтали о совместном путешествии. Когда Бунин осенью 1913 года в своей речи на юбилее газеты "Русские ведомости" обрушился на почти все проявления модернизма начала века, задев и автора "Горящих зданий", Бальмонт упрекнул своего бывшего друга в%забвении прошлого. Бальмонт, откликаясь на это выступление Бунина, писал: "...Именно в этой части своих слов (где Бунин критикует модернизм начала века.- Е.К.) он (Бунин.- Е.К.) говорил против самого себя, против своего прошлого, а отрекаться от самого себя хотя бы и в прошлом,- стыдно" . Бальмонт, таким образом, недвусмысленно причислял Бунина к началу, истоку русского модернизма. Помимо личной дружбы с Бальмонтом и Брюсовым, во второй половине 90-х годов, Бунин во многом разделял и их литературно-эстетическую позицию: одинокий художник (лирик-импрессионист по преимуществу) в поисках красоты. Осип Мандельштам, весьма чутко и глубоко воспринимавший историческое время, в статье "К юбилею Ф.К.Сологуба" писал об общей атмосфере 90-х годов: "В те печальные годы ничего не называлось своим именем: проза называлась "беллетристикой" и жалкое поэтизи-рованье называлось поэзией. Не было недостатка в писателях обличительного склада, кругом раздавалось лирическое нытье.Казалось, в этой обстановке не может быть места не только величию, но даже значительности" . Прозвучавшее в русских стихах того времени "во- левое начало - воля к жизни, воля к бытию" среди "ублюдков литературы и жизни", появление личности, трепещущей "от сознания своей связи с миром", связывалось в сознании Мандельштама с именем Ф.Сологуба. Не вдаваясь в неизбежный спор о том, насколько верна такая манделыитамовская характеристика поэта, отметим только,что пере- численные качества (воля к жизни, жажда полноты бытия, сознание своей связи с миром) - являются средоточием в мироощущении не только (а может быть и не столько) Сологуба, но и Бальмонта, Брюсова, И.Коневского - зачинателей русского символизма. Мир в восприятии первых символистов вновь стал расширяться до размеров Вселенной. Такой опыт мироощущения был близок Бунину и остался с ним навсегда. Трепет человека "от сознания своей связи с миром", доведенный (особенно в прозе) до какой-то экзистенциальной остроты и напряженности, восходит у Бунина именно к этому опыту мироощущения, зародившемуся в 90-х годах, в период общения с Бальмонтом и Брюсовым. Литературными предшественниками символистов здесь были Тютчев и поздний Фет, "космический лиризм" (Д.Благой) которого оказал существенное влияние и на формирование Бунина. Такой опыт поэтического мировидения был для Бунина, кроме всего прочего, и реальным преодолением того рода литературы "обличительного склада", то есть литературы "постепенно вырождающейся в "мещанский оппортунизм" народничества" , в узком ограниченном русле которого начиналась бунинская литературная деятельность, равно как и отталкиванием от "лирического нытья" 80-90-х годов от Надсона до Фофанова. Опыт нового мироощущения раздвигал горизонты художественного видения, стимулировал обновление художественных средств, обращение к мифопоэтическои образности.Бальмонта и Бунина сближает также общий интерес к Востоку, в частности - к культуре Древней Индии и особенно буддизму. Бальмонт перевел на русский язык поэму индийского поэта I века н.э. Ашвагхоши "Жизнь Будды". Учение буддизма получило значительный отклик и в бунин-ском творчестве. Истолкование некоторых произведений Бунина (например, рассказа "Братья")
И.Бунин и В.Набоков. Конец классики
Бунин испытывал к литературной деятельности В.Набокова живой и глубокий интерес, не лишенный даже некоторого восхищения. "Этот мальчишка выхватил пистолет и одним выстрелом уложил всех стариков, в том числе и меня",- воскликнул Бунин, познакомившись с первыми произведениями Набокова . Можно сказать, что Бунин испытал даже некоторое увлечение Набоковым, что само по себе говорит о многом, если принять во внимание довольно прохладное отношение Бунина ко многим своим современникам, особенно молодым. Сочувственное внимание Бунина к творчеству Набокова свидетельствует об очевидной симпатии. Бунин определенно принимает Набокова за "своего". Тем тяжелее было обоюдное разочарование после личной встречи, о которой рассказал Набоков в автобиографической книге "Другие берега": "Помнится, он (Бунин.- Е.К.) пригласил меня в какой-то - вероятно, дорогой и хороший - ресторан для задушевной беседы. К сожалению, я не терплю ресторанов, водочки, закусочек, музычки - и задушевных бесед. Бунин был озадачен моим равнодушием к рябчику и раздражен моим отказом распахнуть душу. К концу обеда нам уже было невыносимо скучно друг с другом. "Вы умрете в страшных мучениях и в совершенном одиночестве",- сказал /с он мне, когда мы отправлялись вешалкам... В дальнейшем мы встречались на людях довольно часто, и почему-то завелся между нами какой-то удручающе-шутливый тон,- и в общем до искусства мы с ним никогда не договорились..." "Задушевной" беседой между Буниным и Набоковым не получилось. Набоков не смог (или не захотел) "распахнуть душу". "Свой" оказался как будто бы "чужим". И все-таки первоначальное чувство Бунина, восхищенного читателя набоковской прозы, его неосуществившаяся надежда о задушевном общении с Набоковым были не совсем беспочвенными. Если видеть в этой встрече только лишь "свидание русского с принятым за соотечественника иностранцем", р только лишь "полярность и антиподство" , то история литературных отношений двух крупнейших русских художников XX века приобретет слишком обманчивую простоту. Набоков не "антипод" Бунина 3 и тем более не "эпигон" его, как считал А.Твардовский . Связывает и разделяет Бунина и Набокова не "эпигонство" и не "антиподство", а традиция в её исторически-изменчивом развитии, а точнее - в её историческом завершении. "Художественный реализм" академика (Бунина.- Е.К.) был даже прямо противоположен набоковскому экспрессионизму особого рода. И мировоззрения их не совпадали",- утверждает Зинаида Шаховская . Действительно, если видеть традицию не в её развитии и изменении, а фиксировать только её изолированные этапы ("художественный реализм" и "экспрессионизм особого рода"), тогда можно согласиться с З.Шаховской. Но мы попытаемся выяснить глубинные основания того, в общем, комплиментарного отношения Бунина о к Набокову, которое сохранилось у него до конца , и которое, на наш взгляд, коренится в общей для обоих писателей литературной традиции. Герой первого романа Набокова "Машенька" Ганин, бывший белый офицер, оказавшийся в эмиграции, в Берлине, случайно узнает о приезде своей первой возлюбленной, Машеньки, к своему мужу, соседу Ганина по пансиону - Алферову. Фотография Машеньки, которую Алферов показывает Ганину, казалось бы, переворачивает жизнь героя. Ганин воскрешает в памяти облик своей возлюбленной,неразрывно слитый с образом России. Образ первой любви становится образом чудесного, но потерянного рая. Ганин мечтает вернуть утраченный рай, снова и уже навсегда соединить свою судьбу с Машенькой, начать новую жизнь. Но, приехав на вокзал встречать возлюбленную, Ганин отказывается от своего намерения, понимая,что "роман его с Машенькой кончился навсегда". Прошлое не воскресить, рай не вернуть. И к тому же - четыре дня воспоминаний, когда он до мельчайших, тончайших предметных и психологических подробностей воссоздал в памяти картину своей любви, были "счастливейшей порой его жизни". Прошлое, детство и юность в России становятся в сознании героя (и автора) своеобразным мнемоническим раем, что является, по-видимому, общей чертой эмигрантской литературы "первой волны". И здесь Набоков близок Бунину, как и И.Шмелеву, А.Куприну, Б.Зайцеву. Но в первом романе проявилось и чисто набоковское своеобразие. Эстетически отстраненное переживание, "золотые копи ностальгии", если воспользоваться выражением Валентина Федорова , оказываются для героя важнее и значительнее непосредственного ответственного события жизни. Фотография оказывается важнее и дороже живого лица. Реальная жизни и, что особенно важно, будущее этой жизни (ведь Ганин, молодой еще человек, отказавшись от свидания с возлюбленной, как бы отказывается от будущего) заслонены самодовлеющим эстетическим переживанием прошлого. Настоящее и еще более будущее как бы не достойны красоты. Уже в этом романе Набокова подспудно вызревает один из главных вопросов его творчества: "Что же является подлинной ценностью? Жизнь или её отражений?" Вопрос этот, сам по себе разрушающий классическую формулу "жизнь и поэзия - одно", в русской литературе был впервые поставлен Фетом, поэзия которого напряженно живет на границе классики и модернизма. И все творчество Набокова можно прочитать как ответ на эти лирические во-прошания Фета.
