Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Теоретико-методологические гоинципы социологического анализа социальной структуры в условиях глобализации 34
1.1. Принципы исследования социально-структурных отношений и их социологической интерпретации 35
1.2. Принципы социологической интерпретации процессов социальной интеграции 58
1.3. Теоретико-методологические основания интерпретации глобализации как фактора изменения социальной структуры современного общества 88
Глава II. Социальная модернизация российского общества: влияние глобальных и региональных тенденций 115
2.1. Глобализация как фактор модернизационных изменений .115
2.2. Процессы регионализации и этнические конфликты периода общественной транзиции 134
2.3. Социальная интеграция/дезинтеграция общества: роль политико-управленческой сферы
Глава III. Глобальные факторы влияния на структуру общественной системы 174
3.1. Институциональное моделирование и системная интеграция России в международные объединения 175
3.2. Признаки медийной интеграции и расширение каналов информационного воздействия на общественные процессы в России 210
3.3. Воздействие глобализации на структуру и образ жизни представителей различных общественных групп 230
Глава IV Региональные факторы влияния на социальную структуру 252
4.1. Этнические статусы и их роль в региональном позиционировании 253
4.2. Изменение в процессах социального производства национальных и региональных элит 275
4.3. Региональный эгоизм и территориальный сепаратизм: анализ социальных противоречий 293
Глава V. Новый федерализм и проблемы социальной интеграции российского общества 304
5.1. Сотрудничество федерального центра и регионов в решении проблем социальной модернизации общества 305
5.2. Развитие системы территориального самоуправления 321
5.3. Перспективы развития субсидиарных принципов в системе административно-территориального управления 341
Заключение 362
Список использованной литературы 367
Приложения 394
- Принципы социологической интерпретации процессов социальной интеграции
- Процессы регионализации и этнические конфликты периода общественной транзиции
- Признаки медийной интеграции и расширение каналов информационного воздействия на общественные процессы в России
- Изменение в процессах социального производства национальных и региональных элит
Введение к работе
Актуальность проблемы исследования. Последние двадцать лет Россия переживает период системной трансформации социально-институциональной структуры. Мощный системный кризис, с которым столкнулось советское общество на рубеже 1980-1990-х годов, привел к распаду СССР и необходимости политических и социально-экономических реформ. Пройдя черед длительный путь экономического спада, развала производства, политических кризисов, этнополитических конфликтов, регионального сепаратизма, постсоветская Россия пришла к периоду политической и экономической стабильности, завершив в основном посткоммунистическую трансформацию социальных институтов в направлении рыночной экономики и демократического государственного устройства. На повестку дня ставится вопрос о существе и характере дальнейшего развития России.
По-прежнему актуальной считается задача модернизации российского общества, ведь посткоммунистическая трансформация еще не означает ее «современности». С этих позиций критикуют российскую институциональную модель, подчеркивая ее псевдорыночный и псевдодемократический характер. Кроме того, доминантой современной мировой ситуации выступают глобализационные процессы. Товарные и финансовые потоки преодолевают границы национальных государств, информационная революция связывает воедино регионы планеты, формируются транснациональные экономика, политика, культура. Вызовы глобализации вносят коррективы в программные цели российского общества. Глобализация усиливает международную интеграцию за счет развития информационных и экономических связей, культурных контактов, открывает перспективы резкого скачка технологического развития общества. Но одной из важнейших тенденций ее современного этапа выступает поляризация стран, их разделение на лидеров глобализационного процесса и безнадежно отсталых. Пока еще характер экономического роста, определяемый доминированием в структуре производства добывающих отраслей, преобладанием в экспорте сырья и энергоносителей, не позволяет России лидировать. Стремление занять достойное место в глобальном сообществе усиливает модернизационные императивы развития российского общества, пребывающего в фактической разорванности и фрагментированности институционального развития. В результате специфики исторического развития или же как следствие провалов реформ, но в настоящее время российское институциональное пространство включает весь спектр социальных моделей – от архаических, родоплеменных структур до суперсовременных организаций. Это социокультурное многообразие интересно для наблюдателя, но проблемно для формирования социально-экономической политики, поскольку в условиях глобализации возможна, как региональная, так и социоструктурная консервация отсталости развития и социальной эксклюзии.
Посткоммунистическая трансформация отождествляется с распадом огромной страны, иногда отождествляемой с империей. С большим трудом Россия остановила процесс суверенизации на определенном уровне регионализма, проведя серию реформ административно-территориального управления. Но советское наследие, выраженное в довольно высокой региональной автономии и социальной сегрегации, было сохранено. Что будет происходить с российскими регионами по мере усиления глобализационных процессов? Ожидает ли Россию ослабление государства и распад территориальной целостности по мере усиления глобализационного влияния? Очевидно, что существует объективная необходимость исследования факторов социально-институциональной трансформации, осуществляющейся по мере интеграции российского общества в глобальный мир.
Степень разработки проблемы. Интерес к различным аспектам социального структурирования в отечественной социологической науке огромен. Социально-стратификационные аспекты рассмотрены в работах таких авторов как Авраамова Е.М. , Анурин В.Ф., Бондаренко В.А., Горшков М.К., Заславская Т.И., Ильин В.И., Инясевский С.А., Ионин Л.Г., Крельберг Ю.М., Мкртчан Г.М., Радаев В.В., Римашевская Н.М., Сергеев Н.В., Тихонова Н.Е., Шкаратан О.И. и др.. Институциональная структура изучалась в работах Глотова М.Б., Кирдиной С.Г., Кузьмина В., Одинцовой А.В., Радаева B.В., Тамбовцева В.Л., Нуреева P.M., Эйдельман Я. и др. Одним из первых на взаимовлияние институциональной и стратификационной структур указал классик социологической мысли Г. Спенсер. Российские социологи В.И. Ильин, В.В. Радаев, О.И. Шкаратан подробно рассмотрели власть как основу социальной иерархии, рассмотрели влияние институционального комплекса «власть—собственность» на формирование социальной структуры российского общества. О.И. Шкаратан показал, что «общественное устройство современной России есть прямое продолжение существовавшей в СССР этакратической системы, первооснову которой составляли отношения типа «власть—собственность», социальная дифференциация носила неклассовый характер и определялась рангами во властной иерархии». Работы С.Г. Кирдиной, О.Э. Бессоновой, В.В. Радаева и др. выходят за рамки изучения отдельных институтов, рассматривая влияние целостной институциональной системы на стратификационные процессы общества. Большой интерес в русле данного исследования вызывают работы, посвященные институциональной трансформации политико-управленческой сферы, развитию институтов территориальной демократии.
Следует отметить мощный пласт исследований, посвященных методологии и целостному освещению социально-трансформационного процесса российского общества. Данные работы создают основу для теоретико-методологической концептуализации исследования процессов трансформации социальной структуры, но, к сожалению, сохраняется пробел в отношении глобализации как фактора трансформации российского общества, хотя исследования по проблемам глобализации довольно многочисленны и обширны, что свидетельствует о том значении, которое придется процессам глобализации в современной академической и политической среде.
В большинстве исследований термин «глобализация» используется в качестве объяснительного конструкта или риторического приема, но благодаря фундаментальным работам таких авторов, как Р. Робертсон, М. Фезерстоун, А. Аппадураи, Б. Тернер, У. Бек, Э. Гидденс и др. Формируется совокупность теорий глобализации, в которых рассматриваются базовые вопросы природы, факторов, механизмов развития, перспектив этого процесса, что особенно важно для современной России. Причем речь идет именно о совокупности теорий, поскольку противоречия и разность взглядов на процесс глобализации значительна, начиная от общей оценки значимости концепта до закономерностей процесса, им описываемого. Так, И. Валлерстайн и сторонники миросистемного подхода признают конъюнктурную природу термина глобализация, который описывает всего лишь поверхностную, внешнюю сторону процессов перехода современной капиталистической системы в новое кризисное состояние. Но большинство теоретиков (Э. Гидденс, Р. Робертсон, У. Бек, Л Склэр и др.) исходят из того, что реальность глобализации очевидна, без этого понятия невозможно описать и объяснить происходящее в сегодняшнем мире, уточнить перспективы будущего. Различия отмечаются в оценке «точки отсчета» глобализационных процессов. Если Р. Робертсон и М. Уотерс полагают, что глобализация – длительный исторический процесс, но ее начало следует искать на рубеже XV и XVI вв., то Г. Терборн видит более ранние следы глобализации в распространении таких мировых религий, как христианство и ислам в III - VII вв. н. э. Украинский исследователь А.С. Филипенко пишет об архаической (вялотекущей) форме экономической глобализации, модернистской, постколониальной глобализациях. Современные исследователи выводят истоки глобализации из универсальности мира, его мироцелостности (Робертсон), считают продолжением тенденций модернизации, ее современным этапом («радикальный модерн» Э. Гидденса), подчеркивают противоречивый характер глобального сообщества (Р. Робертсон), противоречивое течение глобальных процессов, при котором возможно развитие обратных процессов, т.е. деглобализация (В. Бело) и т.д.
В российской науке глобализационная тематика появилась с заметным опозданием по ряду объективных причин. Сначала роль играла «закрытость» советского общества. Исследования глобализации сводились к трем темам: мировая буржуазия, империализм, мировая пролетарская революция, глобальные проблемы современности. 90-е годы отмечены бурным течением трансформационного процесса, что отодвигало исследования глобализации на второй план (или еще дальше). В этот период российские исследователи рассматривают факторы и содержание изменений социальной структуры в ходе рыночных преобразований. Актуализация исследования глобализации в российской науке происходит в конце 90-х – начале 2000 годов. По окончании первого этапа реформ, результатом которого становится формирование неэффективных псевдорыночных институтов, возникает вопрос о коррекции институциональной модели. Но теперь уже значимым условием реформирования становится наличие «вызовов» глобализации, корректирующих сроки проведения реформ. Становится очевидным, что вялотекущая модернизация может привести Россию к усилению разрыва с передовыми странами. Появляются работы, непосредственно связывающие задачи экономической политики и процессы глобализации. Кроме прикладных аспектов глобализации, российские ученые обращаются к методологическим проблемам. В.П. Бранский, С.Д. Пожарский рассматривают глобализацию как сложный процесс социальной самоорганизации, ведущий к становлению единства человечества на основе роста локального разнообразия. А.Ш. Жвитиашвили занят поиском концептуальных истоков идеи глобализации. В.Н. Фурс уточняет сущность глобализации в контексте модернизационного развития, утверждая, что глобализация представляет собой продукт и продолжение модерного типа развития, но при этом разлагает базовую форму существования модерна. Исследуется трансформация институциональной структуры под воздействием глобализационных процессов. Дискуссию по поводу «исчезновения» государства ведут такие авторы, как В.Ф. Галецкий, А.Б. Кустарев, А.Г. Мовсесян, С.О. Огнивцев, М.О. Мнацаканян др.
Множество работ по глобализационной тематике не способно компенсировать наличие существенного пробела – комплексного анализа социоструктурной трансформации российского общества в условиях, когда в одном месте и на одном временном отрезке «спрессованы» масштабные трансформационные процессы – крушение социалистического строя, институциональный рыночный транзит, социальная модернизация и глобализация. Данное исследование представляет собой попытку рассмотреть социально-структурную трансформацию российского общества под влиянием комплекса факторов, акцентируя преимущественно роль процессов глобализации.
Цель исследования – изучение воздействия процессов глобализации и регионализации на социально-институциональную и социально-стратификационную систему российского общества.
Реализация указанной цели требует решения следующих задач:
1. Определить теоретико-методологические подходы к анализу социальной структуры в контексте противоречий глобализации и регионализации, для чего сопоставить классические и современные подходы к интерпретации социальной структуры, уточнить виды социальных структур.
2. Рассмотреть возможность интерпретации процессов становления глобальной мироцелостности через призму социально-интеграционных механизмов.
3. Рассмотреть базовые парадигмы интерпретации феномена глобализации, уточнить основные направления социально-структурных трансформаций в ходе этого процесса.
4. Рассмотреть социально-структурную модернизацию российского общества как цель социальных реформ, обосновать направления социально-структурной трансформации.
5. Рассмотреть особенности первого этапа российских социальных реформ на предмет выявления институциональных препятствий модернизационным процессам, среди которых гипотетически доминирует усиление региональной дезинтеграции.
6. Рассмотреть роль и значение институтов политической власти и управления в осуществлении социальной модернизации российского общества.
7. Выявить институциональные изменения социальной системы российского общества под воздействием глобальных факторов и определить институциональные модели системной интеграции России в международные союзы и объединения.
8. Рассмотреть процессы медийной интеграции как основу формирования социетальной матрицы глобальной общности, фактор трансформации социальной субъектности российского общества
9. Изучить изменение образа жизни, социальных практик, социальной диспозиции отдельных групп российского общества под воздействием глобализации.
10. Рассмотреть характер воздействия процессов регионализации на основные социальные характеристики современного российского общества через призму трансформации этностатусной структуры российского общества.
11. Изучить изменения в процессах социального производства национальных и региональных элит
12. Рассмотреть социальные противоречия и динамику процессов регионализации российского общества.
13. Рассмотреть проблему сотрудничества федерального центра и регионов как один из аспектов формирования институционального механизма социальной интеграции российского общества в условиях усиления глобализации и регионализации социальных структур и процессов.
14. Рассмотреть проблему формирования системы территориального самоуправления как одного из направлений реформы российского федерализма.
15. Выявить возможности и направления развития субсидиарных институциональных структур в системе административно-территориального управления как основы системы территориальной демократии.
Объект исследования – трансформирующееся российское общество 1990-х годов – 2000-х годов.
Предмет исследования – процессы изменения институциональной и стратификационной структуры российского общества в условиях регионализации и глобальной интеграции.
Теоретической основой диссертации стали работы отечественных и зарубежных ученых в области социологии, политологии, философии, экономики, изучавших процессы глобализации, модернизации, институциональной трансформации. Методологическую основу работы составили системный, структурно-функциональный, социокультурный, институциональный подходы, позволившие детально проанализировать и рассмотреть в комплексе «узел» актуальных социально-структурных изменений российского общества. Базовый принцип целостного исследования социальной структуры в единстве институциональной и стратификационной компонент сформулирован на основе работ Э. Дюркгейма, Г. Спенсера, К. Маркса, Т. Парсонса, Т.И. Заславской, В.В. Радаева, О.И. Шкаратана. Принципы стратификационного анализа российского общества выведены на основании изучения работ Т.И. Заславской, В.И. Ильина, В.В. Радаева, О.И. Шкаратана. Институциональный аспект проблемы рассмотрен на основе произведений Д. Норта, С.Г. Кирдиной, Т.И. Заславской, В.В. Радаева. Анализ политических институтов и процессов институциональной трансформации российского федерализма опирался на работы таких авторов как Глазычев В. Каганский В.Л., Валентей С.Д, и др. Сопоставление двух методологических парадигм (Вебер и Маркс) позволило сформулировать два принципа, комплексное применение которых особенно актуально для анализа социальной структуры в условиях глобализации: многомерное описание динамичной социальной структуры сложных трансформационных обществ и выявление социально-структурной дихотомии, выражающей базовое противоречие макросоциальной динамики. Подчеркнем методологическое значение понятия трансформационная структура, и объяснения социально-структурных трансформаций как результата управленческого воздействия и спонтанных практик населения, возникающих как реакция на изменившиеся условия жизни, источником которых выступили работа Т.И. Заславской. Идея рассмотреть процессы глобализации и регионализации в контексте социально-интеграционных процессов опиралось на работы классиков социологии (О.Конт, Э.Дюркгейм, Г. Спенсер), методологические принципы анализа социальной интеграции разработаны на базе понятийного аппарата Т. Парсонса, социетальной социологии, продвигаемой Н.И. Лапиным. Ему же принадлежит важная с точки зрения автора идея представлять регион как социетальную общность, обеспечивающую системную целостность за счет реализации социетальных функций.
Автором использованы базовые методологические положения концепций глобализации (Э. Гидденс, Р. Робертсон, У. Бек, Л Склэр и др.), модернизации (Р.Бендикс, М.Вебер, Э. Дюркгейм, Т. Парсонс и др.).
В качестве эмпирической основы диссертации использованы результаты социологических исследований, проведенных в различные годы академическими институтами и научными центрами, официальные документы федеральных и региональных органов власти Российской Федерации; данные статистики. Ряд авторских выводов опирается на результаты социологических исследований, проведенных лично автором.
Автором было проведено конкретное социологическое исследование, направленное на выявление факторов, определяющих ресурсную и мотивационную готовность россиян к интеграции России в глобальное сообщество. Наша гипотеза касалась двух факторов, определяющих ресурсную и мотивационную готовность россиян к интеграции России в глобальное сообщество, – профессиональная деятельность, предполагающая определенную интенсивность интернациональных контактов, и возраст. Для проведения опросов мы выделили несколько социальных групп, предполагая различный уровень включенности в глобальные процессы. Первая группа – это работники предприятий различных форм собственности городского жилищно-коммунального хозяйства, вторая – работники системы высшего образования и науки, преподаватели и сотрудники вузов. Предположительно, коммунальная инфраструктура, обеспечивающая жизнедеятельность местного территориального сообщества, объективно формирует образ жизни и трудовые практики, безразличные к глобализационным процессам. В отличие от городской коммунальной инфраструктуры, сфера высшего образования и науки предполагает системную интеграцию в глобальные процессы и формирует институциональные условия ресурсной и мотивационной готовности социальной группы к включению в глобальные контексты (интернационализация учебных программ и образовательных технологий, международные связи российских вузов и научных центров, профессиональное общение). Исследование было проведено в Южном Федеральном округе (города Ростов-на-Дону и Краснодар) в августе-сентябре 2010 г. Выборки получены методом случайного отбора по месту работы (учебы). Обе сравниваемые группы приблизительно одинаковы по возрасту (средний возраст опрошенных работников ЖКХ – 48 лет, преподавателей и сотрудников вузов – 46 лет). Гипотеза о влиянии возраста на включенность в глобальные взаимодействия проверена на основе сравнения ответов групп разных возрастов (преподаватели и студенты), объединенных общей сферой деятельности – высшее образование и наука. Для удобства сопоставления результатов отобраны группы, примерно одинаковые по численности. Численность группы работников коммунальной инфраструктуры составила 198 человек, преподавателей и сотрудников вузов – 201 человек, студентов – 208 человек. Для проверки результатов методом случайного отбора среди прохожих была получена контрольная выборка из двухсот человек, условно названная «горожане». Всего в ходе исследования было опрошено 807 человек.
Цель экспертного опроса, в котором приняли участие 60 человек, состояла в выявлении квалифицированного мнения относительно социальных проблем глобализации и оценке стратегических ориентиров их решения. Состав экспертов - руководители и работники органов государственной власти, руководители и работники органов МСУ, руководители предприятий, предприниматели, работники СМИ и правоохранительных органов
Новизна исследования заключается в следующем:
1. Рассмотрены опорные моменты теоретико-методологические конструкты интерпретации социальной структуры в контексте противоречий глобализации и регионализации, обосновано рассмотрение структуры общественной системы в единстве институциональной и стратификационных структур, доказана преемственность классических и современных подходов к изучению общественной структуры, обоснована эвристичность комплексного теоретико-методологического инструментария в изучении и теоретическом осмыслении социальной структуры.
2. Становление глобальной общности рассмотрено как реализация процессов социально-системной интеграции, выявлены два типа интеграционных процессов и две модели глобальной интеграции: как формирование социетальной общности вне пространственной локализации и как собственно территориальной интеграции; в этом контексте глобальной интеграции рассмотрены особенности процессов регионализации.
3. На основе рассмотрения базовых моделей социологической интерпретации глобализации уточнена социальная сущность этого явления, выявлены основные параметры социально-структурных изменений: расширение глобальной системы на основе структурной и институциональной унификации, институционализации новых структур социальной иерархии, достраивания социальных подсистем; рассмотрены соответствующие региональные тенденции и специфические угрозы.
4. Социальная модернизация российского общества рассмотрена в качестве главного вектора социально-структурной трансформации российского общества 1990–2000-х годов, выявлены ее этапы, трансформационные императивы и деструктивные процессы.
5. Проанализированы источники и факторы усиления регионализма российского общества, установлена социальная двойственность этого процесса. Показано, что разрушение ранее закрепленной региональной иерархии спровоцировало усиление центробежных тенденций и регионального сепаратизма, распад структурной организации, проявление этнических конфликтов стали мощным фактором демодернизации отдельных сегментов российского общества, приводя к временному упрочению архаических и традиционных элементов социальной регуляции в отдельных регионах.
6. Обосновано доминирование политико-управленческой сферы в осуществлении модернизационных реформ и двойственность роли политической элиты в этом процессе, поскольку интеграция российского общества на основе восстановления потерянной управляемости и укрепления "вертикали власти" чревата опасностью моделирования в новых условиях ключевых параметров прежнего общественного административно-территориального устройства с присущими ему противоречиями.
7. Рассмотрены направления институционального моделирования системной интеграции российского общества в глобальные структуры, которое осуществляется на основе двуединого процесса развития спонтанных практик социальных акторов и институционального моделирования; при этом недостаточная дисперсия социальной власти между различными социально-институциональными субъектами препятствует реализации в полной мере многоуровневых взаимодействий в глобальной и региональной проекциях.
8. Выявлены признаки медийной интеграции российского общества в глобальные структуры, формальными признаками которой становится уровень компьютеризации, интернетизации общества, относительно низкий в абсолютных показателях, но динамично повышающийся.
9. На основе эмпирических исследований и данных статистики выявлены базовые параметры изменения образа жизни социальных групп в условиях глобализации, выявлены факторы, влияющие на формирование ресурсной и мотивационной готовности социальной группы к интеграции в глобальную систему.
10. Обоснован и описан характер изменения этностатусной структуры современного российского общества, проявившийся, в частности, в снижении статуса русских в пользу титульных этносов.
11. Выявлены базовые характеристики, параметры и новации процессов социального воспроизводства национальных и региональных элит современного российского общества, описана динамика этого процесса на протяжении всего транзитивного периода.
12. Рассмотрена эволюция российского регионализма от регионального сепаратизма к территориально-региональной интеграции и глобальной интеграции на основе усиления значимости региональных структур.
13. Выявлены перспективы развития российского федерализма как институционального механизма социальной интеграции российского общества в контексте процессов глобальной и региональной интеграции. , рассмотрены параметры и направления изменения институциональной структуры российского общества.
14. Рассмотрены возможности изменения институциональной структуры российского общества в направлении усиления социальной автономности, политической, экономической самостоятельности территорий.
15. Выявлены границы и сферы реализации субсидиарных принципов в системе нового российского федерализма, предполагающего закрепление за федеральным центром определенного круга функций при расширении функций территориального самоуправления; показано, что при максимизации зависимости от центра воспроизводится социальная и экономическая закрытость регионов.
Положения, выносимые на защиту.
1. Доминантой современного социально-трансформационного процесса выступает глобализация – сложный процесс усиления взаимосвязанности, взаимозависимости мира и формирования качественно новой системы социально-структурной организации. Новизна феномена и концепта глобализации, а также дебаты относительно применимости классических социологических теорий к новым социальным реалиям предопределяют необходимость уточнения теоретико-методологических подходов к исследованию социальной структуры в условиях глобализации.
Концептуализацию авторского исследования социальной структуры современного общества предопределяют два обстоятельства, выведенные на основе анализа и сопоставления классических и современных теорий социальной структуры. I. Существует некоторая совокупность идей, подходов, определений, позволяющих говорить о преемственности социологических теорий и единстве социологической науки, несмотря на попытки дезинтеграции главных понятий классической социологии. К таким подходам, с нашей точки зрения, относится выделение социально-стратификационной и социально-институциональной структуры в качестве предмета социологического анализа, оспариваемое некоторыми постмодернистскими теоретиками, рассмотрение социальной структуры в единстве социально-стратификационного и социально-институционального анализа, а также установление высокого уровня интеграции между социальной структурой и изменениями, взаимовлияние социально-стратификационных и социально-институциональных изменений. II. Различие подходов и теоретического инструментария во многом определяется тем, что социологи выступают систематизаторами и выразителями доминирующих социальных трендов своей эпохи. Классовый подход К. Маркса выражал базовые тренды XIX века, модель многомерной стратификации М. Вебера отражала изменения XX века. Реалиям XXI века в большей степени соответствует осмысление неравенства в рамках ресурсного подхода с использованием понятия «социальная эксклюзия». Тем не менее, сложность и многовариантность современного развития допускает множественность интерпретаций социальной структуры. Многомерные конструкции на основе веберовской конструкции применимы при описании инновационных практик и сложной социальной диспозиции трансформирующихся обществ, дихотомные модели позволяют сконцентрироваться на противоречии социального строя и выявить вектор трансформации. В отличие от марксовой концепции, в которой полюса социального мира представлены буржуазией и пролетариатом, дихотомия современного глобализирующегося общества проявляется через выделение мира «инклюзии» и «эксклюзии» на основании обладания значимыми в глобальном мире ресурсами. Институты устанавливают способы и правила «социального исключения», выступая способом закрепления социальных дифференциаций и оптимальной формой регулирования социального неравенства. Характерные особенности существующих социальных институтов в значительной мере определяют черты, устойчивость или динамику социально-стратификационной структуры.
2. Социологическая интерпретация глобализации выходит за рамки описания транснационализации, трансграничности, планетаризации практик. Обращение к эвристическому потенциалу классической интерпретации общества как интегрированного социального состояния, позволяет рассмотреть глобализацию через призму процессов социальной интеграции/дезинтеграции. Теоретическим результатом становится выделение двух типов интеграционных процессов (интеграция через формирование институтов и подсистем более высокого порядка, и как синергетический процесс, через «рассыпание», дезинтеграцию старого порядка), и двух моделей глобальной интеграции (через формирование социетальной общности, не обязательно имеющей пространственную локализацию, и территориальную интеграцию). Базовым концептом интерпретации территориальных интеграционных процессов является «регион». На основе представления о регионе как мезоуровне территориальной структуры формируется концепция регионализации как промежуточного этапа глобализации (интеграция отдельных пространств и территорий в большую систему) или процесса дезинтеграции исходного пространства на основании какого-либо фактора, ранее не подлежащего учету (культурные особенности, этнический состав, ресурсное обеспечение и т.д.).
3. В совокупности концепций и теорий глобализации можно выделить три типа социально-структурных трансформаций. 1. Расширение глобальной системы на основе унификации социально-стратификационных структур и институтов в результате внутренней перестройки обществ (модернизация). 2. Институционализация новых детерриторизированных структур социальной иерархии и социального действия, интеграция глобального сообщества на основе «раскола», дихотомизации социальной структуры (при сохранении локально интегрированных территориальных общностей, не включенных в глобальные процессы) 3. Интеграция глобального общества как процесс социально-структурной трансформации на основе достраивания социальных подсистем по принципу их субсидиарности, гетерархичности, диалога. Взаимодействие всех тенденций определяет сложность и противоречивость современного этапа глобализации, порождает неопределенность в отношении социально-структурных композиций глобальной системы, создает угрозы территориальной целостности и суверенитета отдельных государств, механизмы институциональной интеграции которых окажутся слабее векторов глобальной интеграции и дезинтегрирующих посылов. Эти же типы социально-структурной трансформации определяют стратегии национального государства в условиях усиления глобализационных и региональных тенденций: модернизация социальной структуры, институциональное регулирование социальной поляризации, адаптацией институциональных структур власти и управления к новым тенденциям глобальной интеграции.
4. Экономическая и технологическая отсталость советского общества, кумуляция социальных проблем определили модернизационный вектор развития российского общества на пороге XXI века. Основным содержанием первого этапа социальной модернизации становится рыночно-демократический институциональный транзит. Основные контуры рыночной системы и политической демократии были сформированы к концу 90-х годов. Вызовы глобализации определили цели и содержание нового этапа социальной модернизации: совершенствование институционального механизма развития высокотехнологического сектора экономики, изменение институциональных структур власти и управления.
5. Особенности административно-территориального устройства СССР в условиях ослабления центра и распада обеспечивающих политико-административное единство структур (КПСС, ВПК) привели к разрушению установленной центром региональной иерархии и спровоцировали усиление центробежных тенденций, регионального сепаратизма. Распад старых связей и структурной организации – необходимое условие становления новой структурной организации, но сопровождающие их этнические конфликты, всплеск регионального сепаратизма становятся мощным фактором демодернизации отдельных сегментов российского общества. Трудности «роста» новой институциональной структуры привели к усилению вектора демодернизации, который проявился в деградации технологического уклада и человеческих ресурсов, упрочении архаических и традиционных элементов социальной регуляции и фрагментарно-матричной интеграции на основе архаико-традиционалистского комплекса.
6. Социально-структурная дезинтеграция российского общества считается следствием реформ 90-х годов, «потеря управляемости» обществом – причиной их низкой эффективности. С точки зрения социально-структурного анализа дезинтеграция общества выступает инструментом реализации целей властных группировок, политико-бюрократической и экономической элиты российского общества. Доведение дезинтеграции до предела, угрожающего территориальной целостности РФ в условиях усиления глобализационных процессов, потребовало восстановления эффективной управленческой структуры, которая была осуществлена в ходе административной реформ федерации по эталонной модели «восстановление вертикали власти». Выбор политико-управленческой институциональной структуры в качестве базовой интегрирующей российское общество матрицы обусловлен не только необходимостью восстановления потерянной управляемости, но и особенностями институционального развития российского общества, доминированием властных структур. Опасность процесса – моделирование в новых условиях ключевых параметров административно-территориального устройства СССР, которые обеспечили его распад, вызвали волну региональной дезинтеграции и конфликтов.
7. Интеграция российского общества в глобальную систему осуществляется на основе двуединого процесса развития спонтанных практик социальных акторов и процесса институционального моделирования. Характер новой институциональной структуры глобального общества дискуссируется (воспроизводство институтов модерна на новом уровне как глобальное государство и глобальная нация, мозаика из институтов традиционного общества или появление совершенно новых институциональных конструкций). Идеальной моделью институционально скоординированной системы наднациональной общности до некоторых пор считался Европейский Союз. Социальные процессы последних лет обнаружили пределы институциональной координации ЕС, упадок интегрирующих механизмов и возрастание фрагментации. Институциональная интеграция России в глобальную систему опосредована институциональными моделями регионального взаимодействия, различными по природе, формам, уровню конфликтности. Так, интеграция с ЕС осуществляется на платформе институциональной модернизации России, ближневосточное направление реализуется на противоречивой и конфликтной основе. Неопределенность в отношении формирующихся социально-структурных композиций глобальной системы продуцирует различные способы, механизмы и структуры наднационального и негосударственного взаимодействия. Специфика институционального устройства российского общества, не предполагающего дисперсию социальной власти между различными социально-институциональными субъектами, препятствует реализации в полной мере многоуровневых взаимодействий, определяя позиции государства в качестве доминирующего института системы глобального взаимодействия.
8. Монополию российского государства на власть разрушают коммуникативные возможности глобальных информационных сетей, обеспечивающих свободный доступ к информации и отсутствие бюрократического контроля. Медийная интеграция в глобальное пространство выступает фактором внутренней структурной трансформации, способствуя перераспределению власти в субъектном пространстве, укрепляя альтернативные и комплементарные государству институциональные структуры. Формальными признаками медийной интеграции российского общества в глобальные структуры становится уровень компьютеризации, интернетизации общества. По этому признаку Россия занимает довольно скромное место, демонстрируя бурный рост и значительный потенциал развития.
9. Воздействие глобализации на социально-стратификационную структуру осуществляется в направлении ее дихотомизации: усиливаются процессы внетерриториальной социально-групповой интеграции глобальных элит, профессионалов информационного, финансового сектора глобального общества при одновременной дезинтеграции в глобальном аспекте слаборесурсных групп. Фактором, определяющим ресурсную и мотивационную готовность россиян к интеграции России в глобальное сообщество является профессиональная деятельность, предполагающая определенную интенсивность интернациональных контактов. Профессиональная сфера формирует институциональные предпосылки, подталкивающие представителей профессионально-трудовых сообществ к интеграции в глобальные контексты, либо «закрывает» для них мотивационные и ресурсные возможности.
10. Становление современного (модернити) государства происходило одновременно с формированием надэтнической идентичности, которая обеспечивала чувство причастности к более широкому сообществу людей, чем этническая группа. Кризис нации-государства в глобальном мире, деконструкция СССР актуализировали категорию этничности в ее примордиальной версии, что можно считать фактором демодернизации, архаизации социально-структурных отношений. Соответственно процессу усиления социальной и политической значимости этничности, превращения этничности в социальный ресурс происходила трансформация этностатусной структуры российского общества – резкое снижение социального статуса русских в ряде республик, повышение этнического статуса титульных этносов.
11. Важнейшим достижением реформ становится изменение модели элитообразования, первым следствием которой в региональном разрезе можно считать появление региональных элит. Принятый ранее номенклатурный принцип и маятниковая модель функционирования номенклатуры по траектории «центр - периферия» не могли способствовать территориальному закреплению номенклатурных работников, (хотя принцип национальных квот открывал возможности формирования «псевдонациональных» элит (точнее, открывал доступ в номенклатуру представителям национальных меньшинств, но не способствовал их превращению в полноценных представителей национальных интересов). Основой усиления региональной элиты становится открытие доступа к региональной собственности и ресурс этнонациональной мобилизации. Доминирующей моделью взаимодействия центра и регионов становится принцип взаимного попустительства и взаимной неформальной, персонифицированной поддержки. Трансформация модели российского федерализма в начале 2000-х годов стала возможной на основе утраты региональной элитой функций регионального лидерства.
12. Регионализация российского общества представляет собой сложный многослойный процесс, вызванный факторами различной природы и генезиса: регионализация в результате распада и деконструкции советского пространства, как процесс фрагментарно-матричной интеграции на основе архаико-традиционалистского комплекса, актуализированного кризисом социальной трансформации, как процесс децентрализации социально жизни и управления, как процесс усиления приграничного сотрудничества (приграничных регионов), как процесс усиления трансграничного сотрудничества ряда государств (этап глобализации). Актуальность и масштабы того или иного процесса регионализации изменялись. Начало 90-х годов отмечено всплеском регионального сепаратизма, в основе которого лежали многоаспектный кризис советского общества, этностатусные процессы, эгоизм региональных и национальных элит, вступивших в борьбу за собственность и анклавную эксплуатацию имеющегося регионального ресурса. Современный регионализм объясняется ростом значимости региона в связи с изменениями институциональной структуры глобального общества, переходом ряда функций от национального государства к территориальным общностям и надгосударственным структурам.
13. Новый этап развития федерализма обусловлен адаптацией институциональных структур власти и управления к осуществлению целей модернизации российского общества в условиях усиления глобальной взаимосвязи и взаимозависимости. Стратегическим ориентиром развития выступает инновационная переориентация экономики и развитие высокотехнологического сектора, осуществление которых зависит от формирования институциональных моделей разноуровневого сотрудничества, соответствующего принципам полноценной федерации. Без формирования такой модели возможна реализация только точечной или сегментированной инновационности, достигаемой мобилизационными методами. Но этот сценарий обрекает Россию на углубление отставания инновационного развития. Региональная стратегия учитывает различие уровней экономического и технологического развития регионов, научного и кадрового потенциала, инвестиционной привлекательности регионов. Вместо задекларированной, но не реализуемой политики «выравнивания», может осуществляться политика «эшелонирования» развития, учета региональной специфики и преодоления анклавной замкнутости регионов.
14. В рамках модели нового федерализма должна развиваться модель территориального самоуправления. Без полноценного МСУ не может быть достигнуты эталонные принципы федеративного устройства: инициативные горизонтальные взаимодействия на межмуниципальном, межрегиональном уровне, формирование институциональных каналов реализации энергии жизнеобустройства территории, формирование гражданского общества – важнейшего негосударственного, а в глобальном мире надгосударственного института.
15. Базовые направления конструирования федеральных отношений составляют два разнонаправленных вектора: 1) развитие децентрализации управления как перераспределения полномочий, предметов ведения от центра на более низкий уровень реализации власти, 2) передача от составных частей федерации на более высокий уровень ресурсов, исключительных полномочий и предметов ведения, с которыми сами системы на своем уровне функционирования справиться не могут. Реализация субсидиарных принципов предполагает закрепление за федеральным центром функций координации инновационного развития, финансирования крупномасштабных проектов, осуществление функций «глобального» менеджмента, целенаправленной защиты интересов России, обеспечение безопасности и снижение глобальных рисков, в то время как жизнеообустройство территорий должно стать функцией территориального самоуправления. Реальность противоречит эталонной модели: при максимальной зависимости от центра воспроизводится социальная и экономическая закрытость регионов.
Теоретическая и практическая значимость диссертационного исследования. Результаты исследования важны для понимания сущности и характера актуальных социальных процессов, оценки программы и результата приводимых в настоящее время реформ российского общества, оценки перспектив и горизонтов глобального развития. Отдельные положения исследования могут быть использованы для решения теоретических и практических проблем социально-экономического развития российского общества, в процессе разработки государственной и региональной модели социальной политики, в законодательной деятельности, социально-политическом прогнозировании, а также в преподавании ряда учебных дисциплин, преподаваемых в высших учебных заведениях и в системе подготовки, переподготовки и повышения квалификации государственных и муниципальных служащих и их резерва.
Апробация работы. Основные положения диссертации изложены в монографиях и брошюрах автора: «Макроструктурные процессы в мировом сообществе: социологический анализ». (Ростов-на-Дону. Изд-во СКНЦ ВШ, 2005); «Социальные противоречия в развитии мирового сообщества» (Ростов-на-Дону. Изд-во «Логос», 2005); «Глобализация: сущность процесса и факторы развития» (Ростов-на-Дону. Изд-во «Логос», 2005); «Социальная модернизация российского общества: влияние глобальных и региональных тенденций» (Ростов-на-Дону. Изд-во СКНЦ ВШ ЮФУ, 2010); «Теория социальных трансформаций: анализ субъектов» (Ростов-на-Дону. Изд-во СКНЦ ВШ ЮФУ, 2009); Глобализация: влияние на структуру общественной системы» (ЗАО «Сервис-связь. п. Каменоломни» 2010); «Влияние региональных факторов на систему общественной иерархии» (ЗАО «Сервис-связь. п. Каменоломни» 2010).
Результаты диссертационной работы докладывались на международных и всероссийских конференциях: «П.А.Сорокин и современные проблемы социологии». (Санкт-Петербург, 2009); «Современное российское общество: проблемы безопасности, преступности, терроризма (Краснодар, 2005); «Экономика, социология и управление: опыт и проблемы» (Новочеркасск, 2005); «Социология и инноватика: теория и практика» (Москва, 2005); «Наука в современном обществе: состояние и тенденции развития» (Шахты, 2007); «Социальная и культурная динамика России в условиях глобального кризиса» (Москва, 2009); «VI Всероссийская научная конференция «Сорокинские чтения»» (Москва, 2010). Всего по теме диссертации опубликовано 27 работ, общим объемом 46,35 п.л., в том числе 12 работ в изданиях из перечня ВАК.
Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на кафедре «Гуманитарные и социальные науки» ШИ (ф) ГОУ ВПО ЮРГТУ(НПИ).
Структура исследования подчинена целям и задачам исследования и включает пять глав, введение, заключение, список литературы и приложения.
Принципы социологической интерпретации процессов социальной интеграции
В социологической традиции принято придавать исключительное значение интегрированному состоянию социума. Еще Спенсер рассматривал общество как социальный организм, органы-институты которого дифференцированы и интегрированы в ходе естественной эволюции. Раздираемое классовыми конфликтами общество представляет собой объективную целостность в марксистской социологии, а конфликты выступают источником, движущей силой развития общественного целого, социальной системы. Целостность общества, основанная на всеобщем согласии, «консенсусе», несомненна для О. Конта, который доказывает, что все науки, изучающие общество, должны рассматривать общественные проблемы с позиций целостности, «тотальности». И если рассмотрение той или иной стороны социальной жизни осуществляется с позиций изоляции от целого, оно становится бессмысленным и бесплодным как в теоретическом, так и в практическом отношении1. Можно сказать, и в этом мы согласны с Н.И. Лапиным, что социология возникла как исследование «проблем, характеризующих общество как целое, как социетальное сообщество» .
Ключевыми категориями в работах классиков выступают понятия, так или иначе выражающие интегрированное социальное состояние. В работах О. Конта такой категорией выступает «консенсус». Консенсус - объективное явление и представляет собой всеобщую связь, объединяющую каждого человека с социальным целым. Если действия носят согласованный характер и осуществляются сообща, речь идет о социальной гармонии. Устойчивая взаимозависимость, возникающая как результат бесчисленных воздействий людей друг на друга, характеризуется как социальная солидарность. Особо подчеркнем несколько методологически значимых момента контовской мысли. 1. Плотность порождающих общий консенсус взаимодействий производит эмпирически фиксируемую вещность, осязаемость общества. 2. Элементарной социальной единицей, «клеточкой» социальности является семья - общность, связываемая достаточно плотными и гармоничными взаимодействиями. 3. Единство и целостность общественной жизни описывается понятием «общее состояние цивилизации», которое означает «всестороннюю сцепленность», «пригнанность» друг к другу всех «моментов» социальности. Поэтому общество можно трактовать как разновидность своего рода «плазмы», сцепляющей все многообразные «фрагменты» (и «моменты») социальности в некий общий «предмет», обладающий «вещественно-телесными» определениями»1. 4. Социальная политика, направленная на изменение государственного строя и игнорирующая «общее состояние цивилизации», обречена на провал и заслуживает осуждения (именно так относился сам Конт к современной ему политике).
Для Э. Дюркгейма центральной социологической проблемой является состояние социальной солидарности, вопрос о социальных связях, объединяющих людей в коллективное единство. И если в менее развитых обществах единение людей обеспечивалось силой коллективного сознания, солидарность современного общества обеспечивается связями, возникающими в результате разделения труда. Эти связи не являются результатом произвольных желаний отдельных людей, они объективны и производят внутреннюю «солидарность» социальной системы. Разделение труда выступает системным фактором дифференциации и интеграции общества по Марксу. Техническое разделение труда (расчленение производственной деятельности на отдельные занятия, операции, выполняемы отдельными людьми) коррелирует с общественным разделением труда и закрепляется, в конечном счете, в существовании основных классов общества. Взаимозависимость и взаимный обмен деятельностью - фактор социальной интеграции. В антагонистических обществах, способы производства которых основаны на частной собственности, общественное разделение труда реализуется во взаимодействии антагонистических классов и ведет к социальным конфликтам. В отличие от экономико-технологического детерминиста Маркса, Спенсер, Дюркгейм, их последователи, обосновывают социальную интеграцию, приближаясь к функционалистской версии теории социальных систем. Интеграция общества, основанного на разделении труда, уподобляется органической взаимозависимости частей, когда система в целом и каждая специализированная ее часть в отдельности не могут функционировать друг без друга. Идея доведена Т. Парсоном до «абстрактного» совершенства структурно-функциональной конструкции.
Прежде всего, он разделяет понятия общества и социальной системы, помещая социальную систему на один из уровней системной иерархии, начиная от «живой системы». Инструментом аналитического выделения систем и моделирования системной иерархии выступает конструкция из четырех функций-пререквизитов, условно называемая AGIL. Эта конструкция составляет основу и, можно сказать, «визитную карточку» функционального подхода Парсонса. Каждая система в системной иерархии на более низком уровне представлена четырьмя подсистемами, выполняющими функции адаптации (А), целедостижения (G), интеграции (I), поддержания образца, иначе латентности (L). Эти функции обеспечивают устойчивость и сохранение качественных границ системы, определенную степень ее изменяемости через адаптацию к изменяющимся условиям.
Процессы регионализации и этнические конфликты периода общественной транзиции
Среди сторонников концепций открытого общества бытует представление, что такой процесс как модернизация и его составляющие (урбанизация, индустриализация, информатизация, коммуникация) ведут к стиранию особенностей различных обществ, их унификации, что экономическая и политическая либерализация и научно-технологический прогресс выступают средствами, под воздействием которых формируется облик современного более однородного мира. Процессы глобализации стирают территориальные различия, упраздняя привязанность субъектов к территориальным факторам. Тем не менее, наблюдения и исследования показывают становление новых форм региональных объединений, этнокультурного плюрализма. Сложность и противоречия процессов глобализации проявляется в действии разнонаправленных векторов - глобальной интеграции и локальной автономии, социально-экономической регионализации в рамках глобальной общности. Сложность российской ситуации в том, что действие векторов обособления и интеграции, характерных для глобального процесса, налагается на процессы дезинтеграции и регионального сепаратизма, охватившие советское, а затем и российское общество в период кризиса конца XX века. Определить основные параметры и движущие силы регионализации и этнических конфликтов, сопровождавших трансформацию социальной системы российского общества, необходимо в целях дифференциации кризисных и конструктивных процессов в российском социуме.
Комплексный многомерный кризис советского общества потребовал осуществления экономических, политических реформ, породил стремление общества к кардинальным переменам. При этом с момента перестройки 80-х годов в СССР наблюдалось ослабление органов центральной государственной власти и нарастание сепаратистских настроений в обществе, что завершилось развалом Советского Союза. Конструкция Светского Союза производила впечатление довольно устойчивой организации благодаря пронизаности всех структур властно-силовыми отношениями. Организационную основу интеграции представляла КПСС - орган центральной власти, имевший региональные организационные структуры. Центр выполнял- функции планирования, согласования интересов, распределения ресурсов, подавления. При этом регионы не противостояли центру массово, а связывались в жесткую структурированную разноуровневую и иера-хизированную систему, пронизанную вертикальными административными отношениями. По мнению В.Л. Каганского, к деструкции СССР привели процессы, определявшие взаимодействие центра и регионов как компонентов советского пространства. Статусно-ранговая структура Союза определяла характер взаимодействий как борьбу за повышение реального статуса (ранга). Ослабление функций центра компенсировалась усилением регионов, прежде всего, имевших более высокий статус - союзных республик. В противостоянии регионам, центр был уже не в силах применять стратегии подавления (что ярко проявилось в Вильнюсских событиях). Попытки центра установить взаимоотношения с регионами напоминали горизонтальный торг равноправных партнеров. Теряя «центральные» функции, центр превращался в разновидность региональной структуры. «Схематическая логика (не история) процесса в общем проста: регионы присваивали полномочия вышестоящего уровня в борьбе с ним..., и этот необратимый процесс приводил к демонтажу функционально обессмысливавшегося уровня»1. Политические декларации республик только закрепили происхо- дивший до этого распад. 3 апреля 1990 года был принят Закон о выходе из Союза, предусматривающий цивилизованный раздел властных, имущественных полномочий, урегулирование территориальных претензий, что не входило в планы республиканских руководителей. Так, руководство Литвы не дожидаясь принятия Закона, объявило о выходе из Союза. 12 июня 1990 года Верховный Совет России принял Декларацию о государственном суверенитете РСФСР. Воспользовавшись ситуацией августовского путча, 19 и 25 августа провозгласили независимость Украина и Белоруссия, затем —Молдавия, Азербайджан, Киргизия, Узбекистан. Завершился процесс развала подписанием соглашения руководителями России, Украины и Белоруссии о прекращении существования Союза ССР как субъекта международного права. Распад Союза спровоцировал процессы регионального сепаратизма внутри республик, прежде всего Российской Федерации (так называемый «парад суверенитетов», знаменитая фраза Ельцина - берите столько суверенитета, сколько сможете).
Предполагалось, что регионализация будет способствовать справедливости, и выступать средством против злоупотреблений, как отчужденных от народа центральных органов власти, так и удаленных от центрального контроля органов местной власти. Предполагалось, что регионализация, приближая власть к народу, будет способствовать полноценной реализации прав и свобод. Поэтому сначала постсоветскую регионализацию пытались рассматривать в качестве синонима демократического процесса, чего не следует делать по причине различных оснований этих процессов.
Российская Федерация унаследовала региональную структуру и модель отношений с регионами, принятую в Союзе ССР. Более 90% всех государственных доходов было сосредоточено в центре, который перераспределял их по своему усмотрению. На количество трансфертов влияли несколько факторов: величина доходов, получаемых регионом, объектив ные потребности региона (например, более дорогое строительство в зоне вечной мерзлоты или в сейсмоопасных регионах, большие расходы на отопление в регионах с более суровым климатом) и административный торг, когда руководители региона добивались установления более льготных режимов за счет персональных взаимодействий с представителями центрального руководства. В результате в одних регионах формировалось регио- „нальное иждивенчество, в других - ощущение "несправедливости, зачастую имевшее основания. В ряде регионов концентрировались экологически - вредные, высокотоксичные производства. Применение устаревших технологий добычи полезных ископаемых и переработки сырья превращали освоение природных богатств регионов и производство промышленной продукции в бедствие для местного населения (массовые заболевания населения, сокращение жизни, рост смертности, снижение качества жизни за счет потребления загрязненной отходами воды, воздуха). На ощущении несправедливости и бессилия в изменении ситуации, санкционированной, по мнению местного населения, московскими министерствами, формировались сепаратистские настроения, требования установить режим самостоятельного регулирования социально-экономических взаимодействий.
Признаки медийной интеграции и расширение каналов информационного воздействия на общественные процессы в России
Одним из важнейших глобализационных процессов и условием формирования глобального сообщества выступает медийная интеграция. Социальной основой этого типа единения становится формирование информационного общества, технологической - развитие информационно-компьютерных технологий. Речь идет не только о компьютерах, позволяющих обрабатывать и хранить большие объемы информации, сколько о качественном скачке в технологическом развитии общества - создание компьютерных сетей. Идея создания гипертекстовой сетевой среды была выдвинута в конце 80-х годов для реализации утилитарных целей - организация упрощенного обмена информацией внутри группы ученых-ядерщиков. Научная разработка идеи привела в итоге к созданию технологии, на основе которой возникла Всемирная Паутина - World Wide Web. Отныне благодаря персональному компьютеру, спутниковой связи, сотовой телефонии и Интернета у всякого человека появляется техническая возможность подключиться к трансграничным информационным сетям, которые позволяют своевременно получать полную и достоверную информацию любого вида, назначения, на любом языке, из любой страны. Фактор пространственной удаленности от источника информации теперь не имеет решающего (а зачастую никакого) значения. Соединение компьютера с телекоммуникационными сетями технически производит то действие, которое считают сущностным признаком глобализации - «сжатие» времени и пространства, формирование реального, а не теоретически возможного, абстрактного, глобального коммуникативного пространства, общение в котором осуществляется в режиме реального времени. В этом ключе методологически важно утверждение Н. Лумана, что любые «социальные системы образуются... исключительно благодаря коммуникации» и в силу «необходимости селективного согласования» информации1. Новое качество коммуникативных технологий обеспечивает формирование качественно новой социальной системы - глобального сообщества. Компьютерные сети, связывая пользователей разного уровня, выступают технической и организационной матрицей социальных, экономических, политических отношений со-временного общества .
Стремление к информационному обществу как программная цель обозначилось в государственных документах уже в 80-е годы в Японии, что было обусловлено лидерством этой страны в развитии микроэлектроники и цифровой техники. В 1993 г. в США была разработана программа «The National Information Infrastructure: Agenda for action». Аналогичная программа для Европы под названием «Europe s Way to the Information Society» была утверждена Комиссией Европейского сообщества в следующем году, за которым последовали документы отдельных европейских стран («Финский путь в информационное общество», «Путь Германии в информационное общество» и т.д.). «Информационно-компьютерные технологии являются одним из наи-более важных факторов, влияющих на формирование общества XXI века» -сказано в Окинавской Хартии Глобального Информационного общества, принятой лидерами стран Большой Восьмерки в июле 2000 г. В России регулярно проводились парламентские слушания, работали комиссии, результатом деятельности которых становится утверждение на Совете Безопасности России 25 июля 2007 года «Стратегии развития информационного общества России». Среди стран, вступивших на путь информатизации, технологическое и информационное преимущество принадлежит США. Америка лидирует по числу компьютеров на одного занятого в экономике, по числу пользователей Интернет, по доле семей, использующих Интернет в развлекательных, познавательных, бытовых, и других целях, больше половины мирового выпуска программных продуктов и всех Интернет-страничек в мире американские. Лидерство США в информационных процессах объясняется, по мнению И.А. Стрелец, следующими обстоятельствами: 1) Америка обладает преимуществом первопроходца в сфере Интернета; 2) в стране организованы мощные каналы финансирования информатизации, как со стороны крупного бизнеса, так и со стороны государства; 3) сформированы стандарты информационной деятельности, закрепляющие американское лидерство; 4) в качестве универсального средства общения в Интернете используется государственный язык США - английский1. Безусловно, Россия не в состоянии воспроизвести указанные преимущества, но войти в двадцатку лидирующих стран, используя опыт и собственные возможности, вполне реально, ведь совсем недавно почти все страны мира значительно отставали от США. Сокращение отрыва произошло благодаря целенаправленным и энергичным действиям государства и общества.
В мире регулярно производятся процедуры сравнения разных стран по результатам деятельности в информационно-компьютерной сфере. Технологии измерений, группы анализируемых стран различаются, поэтому результаты подсчетов сравнивать сложно. Тем не менее, в большинстве из них Россия занимает одно из последних мест. Так, согласно мировому «индексу информационного общества» (ИИО), подсчитанного среди 55 стран мира накануне 2000 г., Россия занимала 40-е место1. Тремя годами позже согласно данным европейской организацией Economist Intelligence Unit Россия занимала самый низкий уровень среди 24 обследованных стран ми-ра, наряду с Болгарией, Румынией, Украиной . В расширенном списке стран мира Россия занимала 72 место в 2006 г. и 70-ю позицию в 2007 г. А.Д. Еляков, сравнивая развитие и распространение информационных технологий в России, совершенно справедливо считает, что «в нашей стране во многих властных структурах не наступило прозрения в понимании того факта, что в настоящее время информация, интеллектуальные ресурсы и технологии приобрели статус стратегического источника социально-экономического развития» . Но проблема не в том, что индивиды, составляющие основной костяк властных структур оказались недальновидными руководителями, не сумевшими обнаружить новые возможности расширения каналов информационной интеграции России в мировой сообщество. Препятствие заключается, прежде всего, в институционально-структурной организации российского общества и российской власти. Ведь по информатизации экономики и общественной жизни Россия отстает не только от развитых стран, но и от стран полупериферии. Причем отставание отмечается также по сравнению с бывшими союзницами по соцлагерю (Венгрия, Чехия, Румыния и Польша), некоторыми бывшими советскими республиками (Литва, Латвия, Эстония) . Отсюда можно сделать вывод, что проблемы информатизации общества лежат, как в глубинных пластах общественной организации, так и в ошибках экономической политики последних лет. Но сначала рассмотрим вопрос о том, как принципиально влияют Интернет-технологии на реализацию власти в обществе, на взаимодействие граждан и власти, на изменение характера общественной жизни.
Изменение в процессах социального производства национальных и региональных элит
Всякое дифференцированное и сложно структурированное общество формирует особые позиции доминирования - социальную элиту. Люди, занимающие эти позиции, символически и практически определяют действия и положение других социальных групп1. Элиты, принимая стратегические решения, определяют путь развития общества, его перспективы. Но характер существующих в этом обществе элит, способы ее производства определяет тип существующего общества.
В ходе реформ 90-х годов была предпринята попытка полномасштабной трансформации не только номенклатурного принципа, но и традиционной для России модели элитообразования. Но большинство элито-логов подчеркивает преемственность и воспроизводство в современной российской элите некоторых базовых номенклатурных характеристик и черт. К началу 80-х годов советская номенклатура была далека от монолитности сталинской номенклатуры. По мнению О. Гаман-Голутвиной «номенклатура представляла собой "выеденное яйцо", под оболочкой которого сложились... кланы и корпорации, которым было явно тесно в ороговевшей оболочке и которые ждали своего часа для конверсии накопленных разнообразных ресурсов (финансовых, символических, политических и т.п.) в реальную политическую власть или экономический капитал» .
Номенклатурная приватизация конца 80-х - середины 90-х годов осущест вила ожидаемую процедуру конвертации «при сохранении и многократном умножении полученных ранее за службу привилегий»2. Сформированная таким способом бизнес-элита не могла стать ни классом эффективных соб ственников, ни субъектом модернизации российского общества. Основная активность российской элиты направлялась в сторону поисков админист ративной ренты, поэтому основные конфликты разгорелись в отношении экономических ресурсов, суливших. наиболее весомую-ренту сырьевые от расли и транзитные ресурсы. Так, регионы, оказавшиеся на пути следова ния «большой каспийской нефти», вступили в борьбу за тот или иной про ект строительства трубопровода, демонстрируя рентоориентированое по ведение. Оказалось, что для региональной элиты нефть «стала большим благом, чем иные доступные альтернативы»3. Дальнейшая трансформация элит привел к формированию консолидированной бюрократии, сращенной с крупным бизнесом. Возвышение бюрократии, по мнению О. Гаман-Голутвиной, «не тождественно укреплению позиций государства, а представляет собой усиление политических позиций аффилированной с государством группы элиты»4. С ней солидаризируется В.В. Вольчик, утверждая, что в России формируется институциональная структура, характеризуемая «сильным регламентирующим влияни- ем государства, которое существенно зависит от элитарных групп, получающих привилегии различного рода»1.
Вместе с тем, в ходе реформ значительно изменилась система социального производства элит. В начале 90-х годов российская элита становится более открытой: «наряду с прежней системой гильдий впервые получила распространение антрепренерская система, более соответствующая процессу демократизации российского общества» . Важнейшей процедурой рекрутирования элит становятся выборы органов власти. И хотя в дальнейшем .элиты утрачивают-прежнюю .открытость, усиливается- под- контрольность выборов, отмечается закрепление доминирующих кланов во власти, тем не менее, в начале 90-х годов происходит сдвиг в сторону элитного плюрализма, предполагающего существование множества элит и центров власти.
В этом плане важнейшей новацией постсоветской России является формирование региональных элит. Номенклатурный характер советской элиты исключал ее региональность. Основными принципами функционирования советской номенклатуры выступали географическая мобильность и внутренняя ротация. От кандидатов на повышение в номенклатурной системе требовался опыт работы в разных регионах страны и частое изме-нение сферы деятельности . Обычная карьера напоминала челночное движение «столица-регион» с постоянным повышением статуса: учеба и работа в регионе - учеба в Москве - работа в должности в региональных структурах - вызов в Москву и работа 1-2 года в ЦК КПСС - возвращение в регион на должность первого секретаря обкома КПСС, причем переброска осуществлялась из региона в регион, из одной управленческой сферы в другую. «Укрепление экономических факторов развития не могло не придавать больший, чем раньше, политический "вес" субъектам, персонифицировавшим идущие снизу импульсы развития. Это нашло отражение в росте политических полномочий отраслевых и региональных субэлитных структур в рамках партийно-хозяйственной номенклатуры»1. — . . _. . Выборы В-региональные. органы власти и приватизация, приведшая к оформлению плюрализма собственности (за счет распределения собственнических полномочий на федеральный, региональный, муниципальный уровни), выступили механизмом формирования региональных элит. Региональная власть получила доступ к многообразным ресурсам, за счет которых формировалась региональные элиты. Речь идет не только об объектах собственности, но и о широком наборе материальных и нематериальных средств, которые обеспечивают социальным акторам преимущества над другими участниками социальных взаимодействий, о любых способах, которые могут быть использованы политическим субъектом для подчинения объекта своему влиянию.
