Электронная библиотека диссертаций и авторефератов России
dslib.net
Библиотека диссертаций
Навигация
Каталог диссертаций России
Англоязычные диссертации
Диссертации бесплатно
Предстоящие защиты
Рецензии на автореферат
Отчисления авторам
Мой кабинет
Заказы: забрать, оплатить
Мой личный счет
Мой профиль
Мой авторский профиль
Подписки на рассылки



расширенный поиск

Публичная политика как форма репрезентации власти в культурно-историческом процессе Богучарский Андрей Викторович

Публичная политика как форма репрезентации власти в культурно-историческом процессе
<
Публичная политика как форма репрезентации власти в культурно-историческом процессе Публичная политика как форма репрезентации власти в культурно-историческом процессе Публичная политика как форма репрезентации власти в культурно-историческом процессе Публичная политика как форма репрезентации власти в культурно-историческом процессе Публичная политика как форма репрезентации власти в культурно-историческом процессе Публичная политика как форма репрезентации власти в культурно-историческом процессе Публичная политика как форма репрезентации власти в культурно-историческом процессе Публичная политика как форма репрезентации власти в культурно-историческом процессе Публичная политика как форма репрезентации власти в культурно-историческом процессе
>

Диссертация - 480 руб., доставка 10 минут, круглосуточно, без выходных и праздников

Автореферат - бесплатно, доставка 10 минут, круглосуточно, без выходных и праздников

Богучарский Андрей Викторович. Публичная политика как форма репрезентации власти в культурно-историческом процессе : Дис. ... д-ра социол. наук : 22.00.06 Ростов н/Д, 2005 310 с. РГБ ОД, 71:06-22/18

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. Публичная политика: исследовательский дискурс 21

1.1.0 содержании понятий «публичность» и «публичная политика» 21

1.2. Системный подход и герменевтика в исследовании ценностного политического сознания 34

1.3. Социокультурный анализ публичной политики как ипостаси власти 49

1. 4. Публичное и приватное: методология социокультурного исследования 66

Глава 2. Публичность в историко-культурном контексте .81

2.1. Феномен публичности в античном обществе и античной мысли 81

2.2. Публичность в контексте средневековой культуры 97

2.3. Публичность в немецкой классической философии 121

2.4. Современные модели публичности. Проблема нормативного и эмпирического содержания ...139

2.5. Публичность в развитом индустриальном обществе 156

Глава 3 . Публичная политика в России и на западе 164

3.1. Публичная политика в России 164

3.2. Публичная политика на Западе 188

3.3. Язык, ценности и проблема воздействия публичной политики 201

Глава 4. Регоезентация государства как проблема повседневной публичной политики 223

4.1. Общественное мнение как компонент публичного пространства. Проблема искажения общественного мнения 223

4.2. Репрезентация государства как проблема повседневной публичной политики 244

4.3. О двойственном характере восприятия политического 260

4.4. Публичная политика и формирование политических представлений 269

4.5. О логике СМИ в процессе репрезентации власти 278

Заключение 293

Литература 295

Введение к работе

Актуальность темы исследования обусловлена той исключительно важной ролью, которую играет в жизни каждого отдельного человека, государства и мирового сообщества феномен публичной политики. Являясь формой репрезентации власти, она осуществляет себя через публичность: реализуется на широком социальном пространстве, вовлекая в общественные процессы социальные группы различного уровня и степени общности в качестве своих субъектов и объектов.

Отметим, что понятие «публичность» более объемно, нежели понятие «публичная политика». Если в сфере публичности могут функционировать и воспроизводиться связи и отношения, не сопряженные с основными направлениями государственной политики, то публичная политика, развертываясь в широком пространстве публичности, является сферой диалога власти и подвластных по вопросам политического, экономического, социального, правового, культурного, межэтнического и иных направлений государственной политики. Публичная политика, на каком бы уровне развития она не находилась в той или иной стране, всегда представляет населению через СМИ образ власти. Нельзя сказать, что в какой-то стране, или в какую-то эпоху публичной политики фактически не было. Потому что даже самая примитивная, не осознанная на государственно-теоретическом уровне, рационально не обоснованная публичная политика функционирует в публичном пространстве постоянно, а значит - репрезентирует государственную власть, конструирует её облик.

В сегодняшней России, переживающей трудный этап изменения общественных форм, обращение к вопросам публичной политики вообще и проблеме репрезентации государства в повседневной жизни имеет большое значение и глубинный практический смысл.

Цели российского социокультурного развития, несомненно, значительные: создание для всех слоев населения жизни, достойной в духовном и материальном отношениях, высшая ценность прав и свобод человека, утвер ждение демократического, федеративного, правового и социального государства, развитие местного самоуправления и т.д. Однако, в массовом сознании россиян (что подтверждается многочисленными мониторингами общественного мнения) бытует представление о реальных средствах достижения этих целей как весьма проблематичных, зачастую люди воспринимают факты экономической, политической, социальной жизни как чуждые их профессиональным, материальным и приватным интересам. Подобное отношение способно укореняться в общественном мнении и экстраполироваться на все социальные институты общества, включая институт власти. Думается, что такое положение дел в известной мере обусловливается, в числе прочих обстоятельств, и особенностями российской публичной политики.

Просчеты публичной политики сказываются на социальном самочувствии народа, ценностном наполнении и эффективности его участия в трудовой, политической, культурной жизни. Влияют они и на процессы легитимации в массовом сознании образа власти во всей совокупности властных решений и деятельности политических персон.

Несмотря на глобальность функционального диапазона публичной политики как социокультурного феномена, она остается в России практически неисследованным объектом. В отечественном обществознании отсутствует четкое понимание содержания, предмета и задач публичной политики. Даже созданные в последние годы по всей стране «школы публичной политики» используют свой интеллектуальный потенциал не столько для разработки ее основных направлений и стратегий их реализации, сколько для подготовки людей к работе во властных структурах. А подготовка эта сводится в основном к усвоению мастерства публичного выступления, выстраивания имиджа политика, его позиционирования в системе СМИ.

Н. Шматко справедливо отмечает, что сам термин «публичная политика» в отечественной науке не имеет пока выражения в социологических понятиях и представляет собой рыхлое, смутное представление, задействованное в политическом дискурсе. «Экспрессивная стратегия этого дискурса скрыть некую совокупность явлений от научного анализа, переведя её в область лишенного основания и спонтанного» . Что же это за «совокупность явлений», являющихся составляющими публичной политики, которую необходимо выразить в социологических понятиях, которая требует своего специального углубленного исследования?

Обозначая публичную политику как совокупность явлений, мы утверждаем, что она концентрирует в себе такие сложнейшие социокультурные явления и процессы, как: взаимодействие властвующих и подвластных; информация, интерпретация, и иерархизация важнейших вопросов и событий общественной жизни. Публичная политика фокусирует разнообразные политические действия, включающие политическое участие различных слоев населения в политической жизни и профессиональную деятельность политиков; научную и вненаучную рефлексию по поводу политических решений и действий; многообразные акты масс-медийной коммуникации, включающие персонифицированные и деперсонифицированные формы репрезентации власти с определённым набором ценностей и приоритетов; особенности ин-териоризации населением совокупного образа власти. Перечисленные выше явления в своей совокупности очерчивают «образ» власти. Поэтому публичная политика как форма репрезентации власти предстает своеобразным «стержнем» государственной и приватной жизни, «скрепляющим» или разобщающим общество на его различных уровнях.

И ещё одно, весьма актуализирующее данную тему, обстоятельство. Публичная политика в совокупности (названных выше) сконцентрированных в ней явлений и процессов, является мощным коммуникационным феноменом, в значительной мере конструирующим социальную реальность. Н. Лу-ман отмечает: « В конечном счете, каждая коммуникация - как в том, что она вычленяет, так и в том, что она предает забвению, - способствует конструированию реальности» .

Выбор темы настоящего диссертационного исследования обусловлен обстоятельствами и соображениями, обозначенными выше. Но основным определяющим мотивом является необходимость решения кардинального, на наш взгляд, для нынешней российской действительности вопроса: как в условиях нестабильности, хронических межэтнических и иных противоречий, снижающих эффективность управляемости страной, обеспечить более высокий уровень взаимопонимания между властью и народом, центром и регионами, как усилить в стране интеграционные процессы, адаптировать массовое сознание к новым принципам функционирования общества и власти.

По нашему мнению, одним из мощных рычагов названных позитивных изменений может стать теоретически обоснованная практика публичной политики. Непосредственный выход данной проблематики в практику социальной жизни, её недостаточная теоретическая разработанность и дискуссион-ность обусловливают актуальность избранной темы диссертационного исследования.

Степень научной разработанности проблемы. Несмотря на то, что проблема публичной политики, осуществляющейся в пространстве публичности, была предметом исследовательского внимания у философов на всех этапах общественного развития от античности до современности, она является недостаточно разработанной в российском обществознании.

Обращение к проблемам публичной политики в отечественной социологии осуществляется в основном в контексте работ, посвященных исследованию поведения электората, презентациям политических персон, политическому консультированию, популяризации тех или иных решений и событий в жизни страны и иных пиар-технологий. Сам же феномен публичной политики, механизм его возникновения, генезис его формальных и содержательных элементов как формы репрезентации власти в социокультурном процессе, а также целый блок вопросов, связанных с изменениями массового сознания в пространстве публичной политики, затрагиваются в отечественных научных публикациях крайне редко. На это обращают внимание многие российские і ученые .

Вместе с тем в отечественном обществознании отдельные аспекты функционирования публичной политики и проявлений публичной жизни рассматриваются в работах, посвященных исследованию политической куль 2 3 туры и политического языка , политического сознания и поведения , а также массовых явлений, массового сознания, массовых коммуникаций , как было упомянуто, различных пиар-техник и технологий .

В зарубежном обществознании социология публичной политики давно выделилась в отдельную дисциплину. Её задача - ни в коей мере не редуцироваться к отдельным политическим практикам выявлять и изучать возможности практической публичной политики в деле достижения социального согласия по фиксированным проблемам. Иными словами, исследовать государство, действующее в поле публичной политики, и вьывлять эффективность этого процесса как в социально-экономическом плане, так и в плане инте-риоризации образа власти массовым сознанием.

Исследования публичной политики, функционирующей в пространстве публичности, в зарубежной литературе связаны с именами Теодоро Адорно, Ханны Арендт, Пьера Бурдье, Ирвинга Гофмана, Никласа Лумана, Ульриха Саркинелли, Юргена Хабермаса, Ричарда Сеннета, Макса Хоркхаймера и др.

Рассматривая политику как ядро свободы, находящееся в социальном пространстве, X. Арендт, исследуя античную публичность, обосновывает, что политика может осуществляться лишь в публичном пространстве, входящем в социальное, дифференцирует частную и публичную жизнь1.

Представители франкфуртской школы Теодоро Адорно и Макс Хорк-хаймер рассматривали роль массовых коммуникаций в социкультурной динамике в аспекте стандартизации и рационализации социокультурного мате-риала . Позицию, идущую от Ф. Тенниса, относительно публичности как особого поля выработки разумного и рационального мнения подверг сомнению Ю. Хабермас, выявив и обосновав несогласованность её нормативного и эмпирического содержания3.

Отметив взаимосвязь роста экономики и публичных изданий, Хабермас выводит идеальный тип публичности, выделяет политическое резонерство (идея которого восходит к И. Канту и Г. Гегелю) как форму гражданской публичности, ставит вопрос о соотношении публичного и приватного. Н. Луманн также сохраняет принцип разделения частной и публичной сфер, но, в отличие от X. Арендт, он имплицировал в разработку публичности собственную концепцию коммуникации, как и Ю. Хабермас, - коммуникативного действия. X. Аренд, Ю. Хабермас и Н. Луманн внесли большой вклад в разработку политической публичности и публичной политики как макросоци-альных явлений.

Однако громоздкий категориальный аппарат, который используют названные исследователи, плохо пригоден для анализа эмпирического материала и функционирования публичной политики на микросоциальном уровне.

Этот пробел частично восполняется исследованиями современных представителей различных направлений понимающей социологии, среди которых -теория интерпретаций общественного мнения Вольфганга Людвига Шнайдера, Курта Овермана, Поля Рикера, а также - драматургическая концепция Ирвинга Гофмана, Ульриха Саркинелли и др.

Таким образом, несмотря на значительное количество публикаций по проблемам, связанным с публичной политикой, говорить о сложившейся в отечественном обществознании такой области знания, как социология публичной политики, преждевременно. Нет работ, посвященных генезису публичности в историко-культурном контексте (от античности до современности); сравнительному анализу теории и практики публичной политики в России и на Западе и другим, не менее актуальным вопросам. Поэтому неудивительно, что такая важная в научном и практическом отношении проблема, как репрезентация власти в процессе повседневной политики, является неразработанной в отечественной социологии.

Объектом исследования выступают генезис и эволюция публичной политики.

Предметом исследования является система связей и отношений на макро и микросоциальных уровнях, определяющих ценностные смыслы публичной политики как формы репрезентации власти.

Гипотеза исследования состоит в предположении об определяющей роли публичной политики в конструировании целостности социкультурного пространства, которая достигается посредством диалога власти и населения, направленному на достижение взаимопонимания и взаимодействия. Поэтому выраженные в общественном мнении недостаточно высокий рейтинг россий ской власти, неудовлетворительное социальное настроение, значительный процент недоверия к государственным и властным институтам, субкультурная дезинтеграция населения, - во многом объясняются не только состоянием дел в стране, но и дисфункциями публичной политики, обусловленными её теоретической не разработанностью и практической неразвитостью. А это, в свою очередь, определяет отсутствие в публичном пространстве адекватной репрезентации власти.

Цель исследования - осуществить социокультурный анализ публичной политики как формы репрезентации власти; обосновать необходимость и возможность создания в отечественной науке специальной социологической теории публичной политики.

Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:

обосновать выбор методологии исследования, адекватной системному характеру публичной политики, реализующейся на макро- и микросоциальном уровнях;

выявить и изучить особенности публичности как поля реализации публичной политики на различных этапах историко-культурного процесса;

проследить структурно-функциональные изменения публичности в развитом индустриальном обществе;

проанализировать подходы к публичной политике в России и на Западе, объясняющие трудности конституирования российской политической культуры, выявить особенности воздействия публичной политики на общественное мнение и исследовать проблему саморазвития и искажения общественного мнения в процессе восприятия информации;

изучить и охарактеризовать состояние публичной политики в России как формы репрезентации власти;

выявить особенности российского общественного мнения, функционирующего в коммуникативном процессе;

установить лидера формирования общественного мнения россиян в системе СМИ;

аргументировать необходимость репрезентации государства как задачу повседневной российской публичной политики;

осветить значение политической символики и символической политики в коммуникативном процессе;

проанализировать влияние экономических интересов основных социальных субъектов на публичную политику и интериоризацию её массовым сознанием.

Эмпирическую базу диссертации составили репрезентативные прикладные социологические исследования лонгитюдного и разового характера, выполненные отечественными и зарубежными социологами. Эмпирическая база включает в себя использование как вторичной информации из опубликованных источников, так и результатов социологических исследований, руководителем и участником которых является автор.

Теоретико-методологическую основу работы составляют принципы социальной философии изучения явлений и процессов общественной жизни.

В диссертации применялся принцип историзма, позволивший провести анализ генезиса политической публичности, выявить как её устойчивые, так и изменчивые черты в разные культурно-исторические эпохи. Изучение публичной политики как макросоциального явления осуществлялось на базе принципа детерминизма, коммуникативной политической теории Н. Луман-на, теории коммуникативного действия Ю. Хабермаса, социокультурной методологии X. Арендт и Р. Сеннета, социеталъной теории коммуникаций А.В. Дмитриева.

При исследовании общественного мнения и ценностного политического сознания в работе использовались: а) принципы системного анализа социальных явлений с использованием концепций интердисциплинарности социологии и автопойэзиса Н. Луманна; б) принципы системного анализа социальных явлений в сочетании с герменевтикой. В последнем случае мы ис ходим из идей, высказанных современными немецкими учеными В.Л. Шнайдером и У. Оверманом (перевод неизвестных в России работ выполнен автором), что герменевтика обогащает пониманием и интерпретацией системный, структурно-функциональный анализ ценностного мира социальных субъектов; что объективная герменевтика заключает в себе эксплицитные понятия «смысл» и «структура».

Достаточно эвристичным для исследования отдельных аспектов политической публичности, (например, репрезентации власти в СМИ) явились теоретико-методологические направления, контрастирующие с основными принципами академической социологии. Среди них особое место занимает «социальная драматургия» и Гофмана, использованы также теории социальных взаимодействий, развитые в русле символического интеракционизма.

Научная новизна исследования заключается, прежде всего, в том, что диссертация является одной из первых работ, где публичная политика последовательно анализируется как форма репрезентации власти в историко-культурном процессе; обосновывается необходимость и возможность создания специальной социологической теории публичной политики.

В содержательном плане научная новизна работы заключается в следующем:

аргументирована необходимость использования интердисциплинарного подхода к анализу публичной политики как сложной коммуникативной системы, функционирующей на макро и микро социальном уровнях; определены теоретико-методологические основы, адекватные публичной политике как предмету социокультурного исследования;

проведен сравнительный анализ публичной политики на различных этапах историко-культурного процесса и показаны их различия по формам, методам и средствам репрезентации государственной власти;

введены в научный оборот идеи неизвестных в России современных немецких специалистов в области публичной политики (Вольфганга Людвига Шнайдера, Курта Овермана, Ульриха Саркинелли и др.), на основании которых выявлены и сгруппированы структурно-функциональные изменения публичности в развитом индустриальном обществе;

проанализированы и сгруппированны особенности общественного мнения россиян, конституируемого публичной политикой; впервые исследуется проблема стабильности, искажения и воспроизводства общественного мнения в процессе восприятия информации; на основе обширной переводной и отечественной научной литературы по проблемам публичной политики в России и на Западе обосновано предметное поле социологии публичной политики как специальной научной дисциплины и показаны ее возможности в кон-ститурировании гармоничного социокультурного пространства; концептуализация подхода к исследованию репрезентации государства как задачи повседневной публичной политики позволила выделить этапы развития публичной политики как коммуникационного процесса, и показать особенности репрезентации политических событий и персон;

введен в научный оборот эмпирический материал, позволивший вы-, явить лидера формирования общественного мнения россиян и их политических представлений в системе СМИ;

показаны особенности политической символики и символической политики как формы коммуникативного символического действия, направленного на эстетизацию власти и формирование политической идентичности;

выявлен социальный смысл публичной политики как компонента индустрии культуры, что делает публичную политику предметом производства и потребления символической продукции; показан двойственный характер публичной политики как превращенной формы экономического интереса, что позволило выявить сформированные групповыми интересами особые «пограничной зоны», закрытые для публичной сферы; - показана особенности репрезентации государственной власти как специфического коммуникативного процесса производства и потребления знаков, что позволило проанализировать символическую и виртуальную ипостаси информационного пространства. На защиту выносятся следующие основные положения: Сложность публичной политики как социокультурного феномена обусловливает необходимость интердисциплинарного социокультурного подхода к её исследованию: принципов историзма и детерминизма, системного подхода в сочетании с герменевтическим (понимание и интерпретация), теории коммуникативного действия, а также методологии социальной драматургии общественной жизни.

Публичная политика - сложная макросоциальная информационная система, реализующаяся в публичном пространстве и осуществляющая взаимодействие властвующих и подвластных; интерпретацию и иерархизацию важнейших направлений государственной политики, вопросов и событий общественной жизни через многообразные акты масс-медийной коммуникации, включающие персонифицированные и деперсонифицированные формы репрезентации власти с определённым набором ценностей и приоритетов. В античном обществе были заложены функциональные основы современной публичной политики, которые сводились к оперативному информированию и управлению с гибким применением политической публичности в массовых мероприятиях, искусстве и архитектуре; употреблению политического языка, политизирующего моральные категории; использованию политической театральности; формализации публичной жизни и иным инструментам формирования общественного мнения. В античном обществе публичная политика имела институциональные формы. Основные цели публичной политики Средневековья - легитимация власти и консолидация людей на основе их самоидентификации как единого хри стианского мира - осуществлялись посредством уникального опыта в области публичной политики (сходного с опытом поздних тоталитарных режимов), который характеризовался удалением публичной жизни от решений важных государственных дел, «выходом» частной жизни в публичную сферу (храм), контролем над приватной жизнью, легитимацией государственной власти, презентацией её как богоугодной.

Развивающиеся буржуазные отношения кардинально меняют характер публичной сферы, которая становится светской, а реализующаяся в ней публичная политика - отделяет интересы государств и народов от религиозных воззрений. Соответственно, немецкая классическая философия, в отличие от средневековой мысли, наделяя политическую публичность этическим смыслом, исходит не из нравственности норм человеческого поведения, а из успешности реализации максим политического управления.

В развитом индустриальном обществе происходят структурно-функциональные изменения публичности, которые проявляются в появлении «пограничной зоны», не являющейся ни публичной, ни приватной. В ней происходят срастание партий и групп интересов с органами законодательной и исполнительной власти, борьба за власть и конкуренция политических акторов. Только «пройдя» пограничную зону, возникшие в ней явления могут стать предметом публичной политики и войти в публичную сферу.

Состояние публичной политики в России характеризуется неразвитостью межинституциональных взаимодействий, неясностью и неполнотой функциональных задач, присущих публичной политике развитых индустриальных обществ. Интеллектуальный потенциал российских «школ публичной политики» и «просветительских центров» не используется для решения экономических, политических, социокультурных задач, стоящих перед страной и регионами.

Отсутствие в отечественной науке специальной социологической теории публичной политики объясняет неэффективность следующих коммуникационных технологий:

а) интепретации и понимания общественного мнения как лабильного и ав- топойэтичного феномена, его оценок различных событий общественной жизни, что не позволяет осуществлять адекватную обратную связь;

б) отсутствие репрезентации власти и замена ее фрагментарными актами презентации тех или иных событий и персон;

в) проектирования гармонизации средствами публичной политики социальных отношений на различных уровнях: от правового регулирования до взаимодействия людей в приватной сфере - семье.

9. Общественное мнение, конституируемое публичной политикой, является лабильным, не вполне адекватным содержанию коммуникативных актов публичной политики, «артефактом», обладает относительной самостоятельностью и способностью к воспроизводству. Феномен российского общественного мнения является не гомогенным, а многосоставным и раздробленным. Оно воспроизводится в своей раздробленности и расхождениях у отдельных групп населения и в таком качестве функционирует в коммуникативном процессе.

10.В системе СМИ лидерами в формировании общественного мнения в большей степени выступает региональное ТВ, нежели центральные телевидение и пресса. Мнения о деятельности центральной власти респонденты формируют в соответствии с успехами (или неуспехами) той или иной области политики в регионе, причем наличие (или отсутствие) у опрошенных удовлетворительно оплачиваемой работы имеет решающее значение.

11 .Репрезентация государства как задача повседневной публичной политики предполагает освещение и разъяснение политического процесса с обязательным учетом жизненных интересов всех слоев населения. Низкая степень доверия к политическим и государственным институтам в современной России детерминируется не только реальным положением дел в стране, но и СМИ, которые с целью интенсификации информационного воздействия драматизируют практически любую информацию. Этот вопрос остается вне сферы внимания интерпретаторов общественного мнения.

12.Практика публичной политики представляет собой коммуникативное взаимовлияние субъектов действия с сильной детерминацией социальной ситуации и её субъективной интерпретации. Политические ценности как компонент публичной политики предстают как система интеракций, задающая ориентиры будущего - специфические структуры ожидания, где взаимодействуют ретроспектива и актуальность в единстве осознанных и неосознаваемых элементов. Политическая символика и символическая политика выражают суть коммуникации как формы символического действия. Политическая символика эстетизирует власть, обладает массово-суггестивным воздействием. Интенсивная эстетизация политики всегда ведет к упадку политической культуры. 13.Публичная политика как компонент индустрии культуры, интериоризуя политический интерес, является превращенной формой экономического интереса. Понятие превращенной формы характеризует способ функционирования индивидуального и общественного сознания в структуре социальных отношений. И.Коммуникационные процессы репрезентации власти суть производство и потребление знаков. В этом процессе необходим учет субкультурных различий в восприятии информации населением. Процесс репрезентации власти конституирует особое информационное пространство общества, образуя, с одной стороны, символическое отображение реальности, а с другой - особую, вполне реальную виртуальность. Драматургия, театральные эффекты присущи практике публичной политики любых государств.

Теоретическая и практическая значимость исследования. Теоретическая значимость диссертации определяется тем, что её логика, структура, содержательная направленность и исследовательский дискурс представляют собой проект такой неразработанной в современном обществознании специальной теории, как социология публичной политики.

Практическая значимость работы связана с тем, что полученные результаты обосновывают необходимость осуществления корректирующих ша гов в реформировании российского общества в направлении научно обоснованной, оптимальной публичной политики как формы репрезентации власти. Содержание и результаты диссертации возможность использовать её при подготовке специалистов государственного аппарата управления, в «школах публичной политики» и иных центрах, профессионально занимающихся вопросами публичной политики. Материалы диссертации могут найти применение в научно-педагогической работе при освещении процессов трансформации России, динамики общественного мнения, теорий коммуникативного действия, роли публичной политики в репрезентации власти.

Апробация работы. Результаты диссертационного исследования докладывались и обсуждались на международных научных и научно-практических конференциях: Второй международной конференции «Реформы в славянском мире» (Киев, 1995); «Политический менталитет» (Ростов-на-Дону, 1996); международной конференции «Российский менталитет: источники и тенденции развития» (Москва, 1998); научной конференции «Технологии власти и управления в современном государстве» (Москва, 1998); на межрегиональных научных конференциях: «Российское общество: осмысление прошлого и настоящего» (Новочеркасск, 1999); «Развитие личности в образовательных системах» (Элиста, 1999); Всероссийской научной конференции «Преподавание сравнительной политологии и мировой политики в вузах России» (Новороссийск, 2000); «Политико-правовая культура и духовность» (Ростов-на-Дону, 2001); Третьим Всероссийском философском конгрессе «Рационализм и культура на пороге третьего тысячелетия» (Ростов-на-Дону, 2002); «Правовое и политическое взаимодействие» (Ростов-на-Дону, Таганрог, 2004) и др.

Результаты исследования опубликованы в научных работах, общим объёмом более 36 п.л.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, состоящих из 16 параграфов, заключения и списка использованной литературы.

Социокультурный анализ публичной политики как ипостаси власти

Несмотря на огромный массив работ, посвященных власти и властным отношениям в самых разных её воплощениях: от межличностных взаимодействий до власти в контексте политических отношений, ясности в содержании понятия «власть» в современной отечественной и зарубежной науке нет. Авторы книги «Политология» пишут: «Несмотря на сотни тысяч исписанных за столетия политическими мыслителями и учеными страниц, сама власть в качестве явления жизни вообще и политики, в частности, остается, по сути, ма-лопознанной и по-прежнему объясняется с неодинаковых точек зрения»1.

Если говорить о феномене политической власти, то она предстает и как совокупность субъектов влияния, и как отношения между властвующими и подвластными, и как координация действий различных организованных групп людей в сложных обществах. Это выявляет два направления анализа при исследовании власти: её осуществления над окружением и проблемы власти в ситуации, когда внешний мир элиминируется и все внимание концентрируется на внутреннем мире человека, что характерно для деспотических режимов .

Общеизвестно, что М. Вебер характеризовал многомерный и многоаспектный мир власти как возможность для одного деятеля проводить в данных социальных условиях собственную волю даже вопреки сопротивлению. Т. Болл подчеркивал, что анализ власти с необходимостью требует разработки теории коммуникации. Он писал, что индивиды и общество относятся «к совершенно разным областям явлений»3, однако процессы информационного взаимодействия стоят «во главе угла» политической жизни общества.

Коммуникационные взаимодействия воплощают в себе двойственность ролей человеческого общения. С одной стороны, коммуникативные процессы политической жизни общества непрерывно порождают внутренние образы, мысли и смыслы, оформляющиеся в иерархизированные системы ценностей социального субъекта различной степени общности. С другой стороны, политические коммуникации и складывающиеся под их влиянием системы ценностей постоянно координируют поведение своих субъектов. Причем координируют таким образом, что между властвующими и подвластными складываются ценностно закрепленные отношения доверия, недоверия, отчужденности и пр. Приведем сравнительные (г. Сочи, Новочеркасск) конкретные социологические данные о ценностном закреплении отношения к таким коммуникациям публичной политики, как местные СМИ1, (табл.1).

Как видим, только менее 1/3 респондентов принимают решение о выборе кандидатуры для голосования под влиянием местных СМИ. Результаты конкретных исследований показывают, что многие россияне не доверяют или не вполне доверяют не только СМИ, но и основным институтам государственной власти. В контексте данной работы мы рассматриваем «доверие/недоверие» как ценностное отношение к власти, что само по себе предстает как социокультурное, достаточно устойчивое явление, (табл. 2). Далее мы рассмотрим причины такой «устойчивости».

Эти данные не противоречат крупномасштабным исследованиям трансформации ценностей российского общества2: (табл. 3).

Как видим, степень недоверия высокая, достаточно устойчивая. Поскольку в недоверие «втянуты» основные институты государственной власти и управления, можно говорить о недоверии к государству вообще.

В периоды социально-экономических и политических трансформаций при наличии низкого уровня жизни значительных слоев населения социальные институты испытывают состояние дисфункции и доверие к ним падает. Социокультурный анализ публичной политики как ипостаси власти позволяет фиксировать проблему, которая в современном отечественном обществоз-нании остается незамеченной, несмотря на её буквально вопиющую актуальность. Это проблема -разработки критериев и оценки институциональной деятельности, которая должна вестись в рамках пока не существующей в России дисциплины - социологии публичной политики А когда в стране отсутствуют дисциплина, изучающая публичную политику, когда направления государственной политики и сами по себе непросты, но подаются в СМИ с «легкой руки» многочисленных комментаторов, консультантов и имиджмейкеров, тогда увеличиваются основания для роста недоверия ко всему, что связано с правительственными и общественными институтами, организациями, персонами. Это недоверие имеет среди многих один весьма важный, но скрытый от поверхностного взгляда источник. В России, где существует сильная президентская власть, именно на неё экстраполируется концентрированное недоверие населения. Сильная президентская власть практикуется в странах, где «заторможен» процесс демократизации либо имеет место вовлеченность в войны, конфликты (табл. 4).

С сильной президентской властью обычно связываются надежды на стабилизацию политической и институциональной систем общества. Однако если стабилизация и имеет место, но конкретная позитивная информация о ней неизвестна населению, то, из этого следует - во-первых, что публичная сфера и публичная политика в обществе не сформированы; а во-вторых, население воспринимает социальную неустроенность и политическую неопределённость как просчеты непосредственно президента (что и отразилось в табл. 4).

Современные модели публичности. Проблема нормативного и эмпирического содержания

Проблему несоответствия нормативного и эмпирического содержания современных форм публичности поставил Ю.Хабермас. Он заметил, что при употреблении обществоведами и публицистами выведенной в начале 20-х г. Ф.Теннисом дефиниции публичности, понимаемой как «сфера обмена и образования мнения людей, необходимо приводящая их к разумному итогу споров», наблюдался диссонанс ее нормативного и эмпирического содержания. Ю.Хабермас замечает, что «...общественная и политическая повседневность доказывает обратное».1

Приступив к перепроверке имевшейся дефиниции публичности, Ха-бермас обращается к философской, исторической, политологической и социологической литературе. Главный вопрос, на который он ищет ответ в своей работе «Структурное изменение публичности», можно сформулировать следующим образом: является ли публичность лишь историческим понятием, пригодным для исследования обществ прошлых времен, подверглась ли она изменениям, и если «да», то каким, правомерно ли употребление дефиниции публичности в настоящее время?

В качестве доказательной базы своих гипотез он привлекает массу фактов из истории Англии, Франции и Германии последних веков. На их основе Хабермас реконструирует возникновение феномена гражданской публичности во Франции и Англии в течение XVIII в. и в Германии в первой половине XIX в. А это было время, предшествовавшее революциям 1848-1849 гг.

За исходную точку отсчета истории публичности Хабермас выбрал время появления на общественной арене как гражданской общественности («публики»), так и частных лиц, вступивших друг с другом в публичный диалог различных экономических, политических, культурных событиях своего времени.

Возникшая тогда в Германии гражданская публичность выполняла просветительские функции, отчетливо направленные против феодализма. Социолог устанавливает, что, несмотря на многообразие формы гражданской публичности в Западной Европе, всем ним были присущи общие черты: добровольное членство, отсутствие организационной иерархии, свобода выражения личного мнения, дискуссионный характер собраний, общественно-политическая актуальность обсуждаемых проблем. Хабермас пишет, что «...общества просветительские, объединения образовательного характера, таинственные масонские организации закрытого типа и орден иллюминатов явились теми самыми ассоциативными объединениями, которые конституировались на основе принятия индивидуумом свободного решения, т.е. решения частного характера, о своем членстве в данном обществе или организации. Их члены рекрутировались на добровольной основе, с практиковавшимися внутри таких обществ эгалитарными формами общения, свободой дискуссий, принятием решений по принципу большинства и т.д. В таких социе-тетах можно было тренироваться в выработке политических норм равноправия будущего общества»1.

В западноевропейском обществе XIX в. (по Хабермасу, в «обществе организованного типа» (Organisationgesellschaft)) происходит более сильное, чем в прошлом веке, разграничение системы занятости и приватной сферы отдельной семьи.

Отправной точкой социального развития в этом отношении служат бурное развитие экономики и вытекающие из этого социокультурные последствия. Ю. Хабермас отмечает: «Организованное общество возникает в качестве реализации его организационного уровня в противоположность широкой сети его интеракций... Область частной жизни дифференцируется от него через семью, контакты с соседями, приятельские отношения и вообще через неформальные отношения ... одновременно происходит социально специфическое изменение таких долговременных тенденций, как рост городов, бюрократизация управления, концентрация производства, изменение структуры потребления населения, увеличение свободного времени. Это теоретическая точка отсчета изменений частной сферы»1. Приватная сфера развитого буржуазного общества XIX в. создает предпосылки для формирования в ней личности, а затем и слоя лиц, активно интересующихся событиями во всех сферах общественно-политической и экономической жизни. Взаимосвязь развития публичности и свободы как фактор развития личности отмечает и Жак Маритен. Он пишет, что политическая задача по сути своей есть задача цивилизации и культуры, задача помощи человеку в деле завоевания свободы собственного развития или автономии .

В середине XIX в. активные граждане образуют политические партии -новую институциализированную форму публичности. Ее специфика заключается в предназначении публично выражать политическую волю избирателей в публичных же органах власти3.

Хабермас ищет взаимосвязь роста экономики и объема публичных изда..... ний. Он доказывает, что в обществе одновременно с развитием капитализма усиливается роль печатных средств массовой информации, прежде всего газет. Хабермас отмечает, что «продукция» средств массовой информации становится товаром: «Обмен новостями в обществе развивается не только из его взаимосвязи с потребностями в товарообмене, новости сами по себе становятся товаром» .

Одновременно социолог замечает, что развитие печатных средств массовой информации в буржуазную эпоху сопровождается проявлением «интереса к прессе в целях управления общественным мнением».

Исследуя функции публичности, Хабермас обращает особое внимание на национальные особенности этого явления в разных странах. Так, в Англии

публичность, связанная с политической деятельностью, возникла раньше, чем во Франции и Германии, в начале XVIII в. Для того, чтобы легитимировать публичность как новую политическую силу, лица, заинтересованные в ней, апеллировали к общественности. Им требовалась поддержка представителей нового капиталистического общественного уклада при голосовании в парламенте - публичном органе власти. Изучая противоречивые тенденции развития английской политической публичности того времени, Хабермас обозначает их как реализацию интересов нарождающегося класса коммерческого и финансового капитала и старого класса промышленной буржуазии.

Язык, ценности и проблема воздействия публичной политики

В данном параграфе мы не будем следовать обычной схеме: вначале обозначать политические ценности, а затем анализировать, каким языком они выражены в пространстве политической публичности и насколько эффективно функционируют в публичной политике. Наша задача - рассмотреть в самых общих чертах специфику политических культур в разных обществах и обозначить различия в формах и средствах публичной политики.

Постараемся ответить на вопросы, как политическая культура обусловливает конституирование тех или иных политических ценностей (а они различаются в каждом государстве путем использования каких особенностей политического языка, функционирующего в поле публичной политики, это происходит?

Не требует особых доказательств мысль, что публичная политика в своем вербальном измерении имеет свой язык, особые приемы передачи информации и воздействия на сознание населения, является компонентом кон ституирования не только политической культуры, но и культуры как таковой во всей сложной совокупности её элементов. Но политическая культура - явление неоднородное, поэтому и язык политики не является цельным и однородным. Обычно в политическом языке выделяют следующие уровни1:

Верхний уровень занимает документально-официальный язык политической власти. Во внешнеполитической деятельности это язык всевозможных деклараций, заявлений, меморандумов, нот и т.п. Во внутриполитической деятельности - это язык политических программ, декретов, постановлений, указов и т.д. Этот язык использует строгую, специально выверенную терминологию. Он эмоционально нейтрален и ориентирован на интеллект адресата;

язык переговоров предназначается для осуществления различного рода соглашений между сторонами (государствами, партиями или иными организациями). Он приспособлен к акцентам на общности интересов сторон. К языку переговоров относят также дипломатический язык. Политический язык данного уровня более гибок в терминах и формулировках;

язык политической пропаганды направлен на широкий круг адресатов. Этим языком (включающим в качестве компонентов язык политического воспитания, политического влияния и пр.) власть разговаривает с подвластными. Он используется в политических речах, различного рода политических шоу, дискуссионных клубах, пропаганде тех или иных партий и политических персон. Этот язык характеризуется эмоциональностью, образностью, часто использует юмор, сарказм, преувеличения и направлен в основном, на изменение ценностного сознания подвластных.

Каждое государство стремится выработать свой язык общения с народом. Однако если язык имеет свои уровни, то и подвластные (народ) не одно родны как в социальном, так и в культурном планах. Эта неоднородность воплощается в типах политической культуры.

Впервые термин «политическая культура» употребил в конце ХУШ в. немецкий философ И.Г. Гердер . Однако политико-культурный подход как самостоятельное направление в русле политологии возникает в середине XX в., в связи с выходом в 1956 г. статьи американского политолога Г. Алмонда «Сравнительные политические системы». Под влиянием веберовско-парсоновской традиции Г. Алмонд определяет политическую культуру как партикулярное распространение среди членов нации образцов политической ориентации относительно политических объектов. Для Алмонда политико-культурный подход стал связующим звеном между индивидом и политической системой, а в гносеологическом плане - между макро- и микро- анализом. Оказалось, что политическая культура менее всего укладывается в про-стые схемы , что показал С.Верба в книге «Сравнительные политические культуры» (1956). Социокультурный подход к исследованию политической культуры использовал и Люсьен Пай, который определял политическую культуру как интернализацию политических ценностей.

Фундаментальная концепция гражданской культуры Алмонда и Вербы внесла огромный вклад в исследование политической культуры. И хотя используемый ими и Л. Паем структурно-функциональный подход создавал некую унифицированную картину политической культуры, все же и Алмонд, и Верба обосновали, что ни один тип политической культуры не встречается в чистом виде, они сосуществуют в тех или пропорциях. Они выделили три идеальных типа политической культуры3: патриархальную, подданническую и культуру участия.

Патриархальная политическая культура ориентируется на местные ценности (клана, рода, племени) и проявляется в виде местного патриотизма, семейственности, коррупции. Зачастую представитель такой культуры не выполняет конкретных политических ролей (например, избирателя). Патриархальная политическая культура характерна для населения молодых независимых государств, в жизни которых весьма значимы субкультурные особенности.

Общественное мнение как компонент публичного пространства. Проблема искажения общественного мнения

В данном параграфе мы ставим задачу теоретического рассмотрения феномена общественного мнения, его адекватности собственным предметам, устойчивости, способности к воспроизводству и других вопросов, которые, как правило, остаются вне сферы внимания исследователей, занимающихся интерпретацией конкретных социологических исследований в данной области.

Как уже говорилось выше, Н. Луманн устанавливает, что общественное мнение - необходимый элемент социальных систем. В соответствии со своей концепцией автопойэзиса (непрерывной самоорганизации системы, в ходе которой ее смысловые коммуникации порождают новые коммуникации1) он считает публичное мнение автопойэтическим процессом, порождающим новое общественное мнение. Он пишет: «Общественное мнение остается имплицированным в социальные системы и тогда, когда исходят из предпосылок того, что результаты коммуникации (знания, преференции, разного рода самооценки и оценки со стороны третьих лиц и т.д.) определяют настроения и установки некой совокупности публичных индивидуумов (в интегрированном виде) и таким образом закладываются в основу последующих актов коммуникации»2.

Сконструированный для России дискурс на основе ценностей западных постиндустриальных обществ, который складывался в период перестройки, не стал пока, в терминологии Луманна, автопойэтичным, способным к са мопорооїсдению и развитию. Исследователи отмечают неэффективность ин-териоризации общественным мнением ценностей, связанных с либерализацией экономики, рыночными отношениями. Так, Л.Г. Судас пишет: «Сконструированный для России на основе «универсальных» западных ценностей и вплоть до самого последнего времени преобладавший в качестве легитимного, более того — само собой разумеющегося, внерефлексивно очевидного -этот дискурс - вдруг?! - наглядно продемонстрировал свою искусственность, неорганичность, «недостоверность», вопиющую неадекватность реальным российским проблемам, принципиальную неспособность служить смысловой опорой оценки происходящего как «правильного» и «неправильного», выбора альтернатив - как «приемлемых» и «неприемлемых».

Почему так происходит? Л.Г. Судас полагает, что в институциональной системе современной России общественное мнение не имеет даже формальной возможности трансформировать потребности общества, так как «разгосударствление» общественного мнения не сопровождалось в России его ин-ституционализацией на основе структур гражданского общества. Она считает, что современное российское общество движется по направлению к открытому национальному государству, и находит подтверждение этому в данных социологических опросов, которые, по ее мнению, фиксируют растущую цивилизационную гомогенность. В качестве обоснования приводится распределение ответов на вопрос, касающийся того, является ли Россия великой державой. В марте 1999 г. на представлении об СССР как великой державе настаивали в среднем 45% от числа опрошенных, тогда как в апреле 2000 г. -уже около 55%. Л.Г. Судас полагает, что к 2000 г. «...в консолидировавшемся общественном мнении четко оформилась новая система приоритетов. Утверждение государственности, державности, патриотизма, самобытности в качестве ценностных доминант массового сознания, чаще всего трактуемое как деградация (традиционализация - архаизация) общества и общественного сознания, по нашему глубокому убеждению, демонстрирует резко возросший уровень мобилизованности общества по проблемам, которые являются при оритетными для отечественной культуры». Для того, чтобы согласиться или не согласиться с автором, следует провести специальное углублённое исследование общественного мнения, устанавливающее меру объективности данного вывода. Но автор, бесспорно, прав в том, что ценностный мир россиян не «подгоняется» под либеральную модель. Также верно и то, что структуры ценностного сознания содержат в себе образования, согласующиеся с традиционными ценностями.

Однако мы полагаем, что имеются и иные, весьма существенные причины социокультурного характера.

Дело в том, что феномен российского общественного мнения является в плане идеологии мировоззрения многосоставным, но никак не гомогенным. В ценностных системах населения России, несомненно, присутствуют ценностные представления советского периода, особые образования сознания, которые Э. Дюркгейм называл коллективными представлениями, а также ценностные компоненты - продукты последнего периода рыночных преобразований. Это, по нашему мнению, - общее положение, касающееся всех групп населения современного российского общества.

Но, помимо такого качества как многосоставностъ общественное мнение, является еще и раздробленным, поскольку даже в стабильных обществах однородное общественное мнение, унифицирующее все слои населения, не встречается.

И ещё одно, весьма важное, но неизученное в отечественном общест-вознании, свойство - непременные искажения как в общественном мнении, так возникающие при его интерпретации.

У. Липпман приводит интересный пример, связанный с искажением восприятия и интерпретацией события или информации. Сознание конструирует воспринимаемую информацию в соответствии с личным опытом, личностным развитием, стереотипами культуры. Липпман описывает эксперимент, который был проведен на Конгрессе психологов в Геттингене. В качестве испытуемых выступила аудитория психологов. Недалеко от того места, где заседал Конгресс, проходил праздник с бал-маскарадом. Вдруг дверь распахнулась, и в зал заседаний ворвался клоун, а за ним - преследовавший его разъяренный негр с револьвером в руке. Началась драка, клоун упал, негр выстрелил, затем оба выбежали из зала. Председатель обратился к присутствующим с просьбой немедленно написать короткое сообщение о случившемся, так как, очевидно, будет проводиться расследование. В президиум поступило 40 записок. Только в одной было допущено менее 20% ошибок в описании основных фактов. 14 содержали 20-40% ошибок; 12 - 40-50%. В 24 записках воспроизводились выдуманные детали. 10 отчетов описывали ложную картину, еще 6 -достаточно правдивую. «Таким образом, - заключает Липпман, - большинство из сорока опытных наблюдателей, добросовестно написавших отчет об эпизоде, произошедшем у них на глазах, увидели не то, что произошло на самом деле». Поэтому, чтобы исследовать общественное мнение, мы должны оценить не только предоставляемую им информацию, но и сознание, которое его воспроизвело в соответствии со своими стереотипами.

Похожие диссертации на Публичная политика как форма репрезентации власти в культурно-историческом процессе