Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Теоретические основы сопоставительного исследования интеррогативных косвенных речевых актов 12
1.1 Вопросительное предложение: понятие и типология
1.1.1 Структурные типы вопросительных предложений
1.1.2 Функционально-семантическая классификация вопросительных предложений
1.2 Вопросительные предложения в свете теории речевых актов
1.2.1 Интеррогативные высказывания как речевые акты
1.2.2 Проблема косвенных речевых актов
1.2.3 Дешифровка косвенных речевых актов
1.3 Использование косвенных речевых актов с позиции теории вежливости 67
Выводы по главе 1
Глава 2. Коммуникативно-прагматические особенности интеррогативных косвенных речевых актов и структурно синтаксические средства их выражения в английском и русском языках
2.1 Коммуникативно-прагматические особенности интеррогативных косвенных речевых актов в сопоставляемых языках от
2.1.1 Интеррогативные косвенные речевые акты со значением упрёка g,
2.1.2 Интеррогативные косвенные речевые акты со значением предложения (совета) ft,
2.1.3 Интеррогативные косвенные речевые акты со значением просьбы Ill
2.1.4 Риторические интеррогативные косвенные речевые акты 122
2.1.5 Интеррогативные косвенные речевые акты со значением приглашения 128
2.2 Сопоставительный анализ структурно-синтаксических средств выражения интеррогативных косвенных речевых актов 133
2.2.1 Структурно-синтаксические средства выражения интеррогативных косвенных речевых актов в английском языке 134
2.2.2 Структурно-синтаксические средства выражения интеррогативных косвенных речевых актов в русском языке.. 148
Выводы по главе 2 161
Заключение 166
Список использованной литературы
- Функционально-семантическая классификация вопросительных предложений
- Проблема косвенных речевых актов
- Интеррогативные косвенные речевые акты со значением упрёка
- Сопоставительный анализ структурно-синтаксических средств выражения интеррогативных косвенных речевых актов
Введение к работе
Реферируемая диссертационная работа посвящена сопоставительному исследованию интеррогативных косвенных речевых актов в английском и русском языках на материале современных художественных текстов.
Прагматический подход к изучению языка выдвигает на первый план лингвистику общения, смещающую акцент на изучение языка в деятельностном аспекте, с привлечением контекста речевого общения. При всем многообразии работ, исследующих прагматическую сторону речевого общения, практически отсутствуют подходы по комплексному изучению довольно узкой, но чрезвычайно важной части теории речевых актов - интеррогативных косвенных речевых актов.
Актуальность работы определяется необходимостью углубленного изучения и анализа коммуникативно-прагматических особенностей интеррогативных косвенных речевых актов и структурно-синтаксических средств их выражения. Сопоставительное изучение функционирования интеррогативных косвенных речевых актов дает возможность выявить универсальное и национально-специфичное в ментальном мире носителей рассматриваемых лингвокультур, а также повысить эффективность межкультурного взаимодействия.
Объектом исследования являются косвенные речевые акты в форме вопросительных предложений в английских и русских художественных текстах.
Предмет исследования - общие и специфичные коммуникативно-прагматические особенности интеррогативных косвенных речевых актов, а также структурно-синтаксические средства их выражения в сопоставляемых языках.
Целью настоящей диссертации является сопоставительное исследование коммуникативно-прагматических особенностей и структурно-синтаксических средств выражения интеррогативных косвенных речевых актов в английском и русском языках. Для достижения этой цели необходимо решить ряд задач:
Определить теоретическую базу и методику исследования интеррогативных косвенных речевых актов.
Выявить и систематизировать прагматические подгруппы в рамках интеррогативных косвенных речевых актов.
Рассмотреть и проанализировать коммуникативно-прагматические свойства интеррогативных косвенных речевых актов в английских и русских художественных текстах.
Сопоставить использование интеррогативных косвенных речевых актов в английском и русском языках в свете теории вежливости.
Выявить структурно-синтаксические особенности выражения интеррогативных косвенных речевых актов в английских и русских художественных текстах.
Проанализировать универсальные и национально-специфические особенности интеррогативных косвенных речевых актов в сопоставляемых языках.
Источником исследуемого материала послужили вопросительные предложения, извлеченные приемом сплошной выборки из современных художественных текстов английских и русских авторов. В ходе исследования было проанализировано 40 произведений общим объемом 16 339 страниц, в которых обнаружено 3570 вопросительных высказываний (1841 в английских художественных текстах и 1729 - в русских), представляющих собой косвенные речевые акты.
Обращение к современной художественной прозе обусловлено тем, что речь героев художественных произведений и разговорная речь являются подсистемами литературного языка. «Диалогическая речь художественного текста характеризуется необходимостью подражать устной речи и воспроизводить ее нормы, т.е. структурные особенности устного высказывания» [Агапова, 2003, с. 11].
Теоретической базой исследования послужили труды по разработке вопросов речевого общения (Н.Д. Арутюнова, М.М. Бахтин, Н.И. Голубева-Монаткина, В.Д. Девкин, Е.В. Клюев, Л.А. Нефёдова, Е.В. Падучева, Г.Г. Почепцов, P.O. Якобсон), теории речевых актов (А. Вежбицкая, Д. Гордон, Г.П. Грайс, Дж. Остин, Дж. Сёрль, Д. Спербер, Д. Уилсон, К. Kerbrat-Orecchioni, F. Kiefer, G. Lakoff, D. Vanderveken), теории диалога в рамках коммуникативной лингвистики (С.Г. Агапова, Н.Д. Арутюнова, М.М. Бахтин, Г.Р. Власян, Е.В. Падучева, Л.П. Якубинский), учения о вопросительном высказывании (Н.Д. Арутюнова, В. Кифер, Л. Линдстрём, Е.В. Падучева, A.M. Пешковский, П. Рестан, Н.Ю. Шведова, Д.Н. Шмелев), теории вежливости (П. Браун, В.И. Карасик, Т.В. Ларина, С. Левинсон, Дж. Лич, Н.И. Формановская, S. Blum-Kulka, В. Fraser, G. Kasper, M. Sifianou).
Достижение цели, поставленной в исследовании, возможно при применении совокупности следующих методов и приемов:
гипотетико-дедуктивный метод, основанный на выведении заключений из гипотез (интеррогативные КРА могут быть классифицированы на универсальные группы);
контекстологический приём (учет макро- и микроконтекста художественного произведения);
статистическая обработка материала (подсчет частоты употребления анализируемых единиц);
сопоставительный метод с учетом лингвокультурологической характеристики исследуемых явлений (проводимый при анализе и интерпретации интеррогативных КРА в английском и русском языках);
приём лингвистического описания, применяемый при отборе и систематизации интеррогативных КРА.
Научная новизна диссертационного исследования состоит в том, что в нем впервые:
- выделены группы интеррогативных косвенных речевых актов и выявлена их предпочтительность и частотность в английском и русском языках;
- проведен сопоставительный анализ выделенных прагматических групп в
рамках теории вежливости;
применен комплексный подход к обнаружению национального своеобразия выражения интеррогативных косвенных речевых актов в английских и русских художественных текстах;
выявлены общие тенденции функционирования интеррогативных косвенных речевых актов.
Теоретическая значимость исследования заключается в том, что оно вносит вклад в теорию речевых актов и теорию вопросительного высказывания. Результаты работы позволяют моделировать функционирование и предсказывать выбор определенных косвенно-вопросительных моделей в двуязычной коммуникации (в частности, англо- и русскоязычной). Теоретические результаты (выделение прагматических групп и исследование закономерностей их выражения, общее и национально-специфическое в интеррогативных косвенных речевых актах) могут быть использованы в прагматике и коммуникативной лингвистике. Применяемая в диссертации методика сопоставительного анализа интеррогативных косвенных речевых актов может быть реализована в других исследованиях речевого общения.
Практическая значимость исходит из возможности использования результатов работы в теоретической грамматике, прагмалингвистике, лингвистике текста, практическом курсе иностранного языка.
Практическая значимость работы также связана с использованием ее материалов в двуязычной коммуникации в целях оптимизации коммуникативного процесса.
Положения, выносимые на защиту:
1. Интеррогативный косвенный речевой акт - это речевой акт,
имеющий форму вопросительного предложения; в данном речевом акте одна
иллокутивная функция осуществляется посредством другой. Интерпретация
интеррогативного косвенного речевого акта предполагает, что коммуниканты
владеют общими принципами речевого общения, общими фоновыми
сведениями, а также способностью к логическим выводам.
В зависимости от коммуникативно-прагматических задач исследуемые интеррогативные косвенные речевые акты в английском и русском языках могут быть разделены на пять групп: вопросы-упрёки, вопросы-предложения (советы), вопросы-просьбы, риторические вопросы и вопросы-приглашения.
Выделенные коммуникативно-прагматические группы достаточно универсальны, тем не менее, обнаруживаются следующие национально-специфические различия - интеррогативные косвенные речевые акты в русском языке более коммуникативно опасны и категоричны (речевой акт «упрёк», «совет» и «просьба»), в то время как английское восприятие нацелено на соблюдение говорящими характерных лингвокультурных коммуникативных норм, направленных на дистатность и неимпозитивность (речевой акт «упрёк», «приглашение», «совет» и «просьба»). Функционирование «непрошеных»
(«неспрошенных») советов наиболее характерно для русской коммуникативной культуры, в которой легче реализуются стратегии вмешательства.
Выделенные коммуникативно-прагматические группы обладают рядом структурно-синтаксических особенностей. Данные особенности касаются функционирования групп подлежащего, сказуемого, дополнительных компонентов (дискурсивных маркеров, обращений), а также отрицаний и диминутивов.
Выявленные структурные закономерности ярко отражают прагматические особенности исследуемых явлений - преобладание негативной вежливости, невмешательство в личное пространство говорящего, широкое использование стратегий по минимизации коммуникативного давления в английской лингвокультуре и «ты/Вы»- ориентацию, относительную коммуникативную свободу в русской лингвокультуре.
Апробация и внедрение результатов исследования. Основные результаты и положения исследования освещены в двадцати двух публикациях, в том числе две - в изданиях, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ для публикации основных научных результатов диссертаций на соискание ученой степени кандидата наук: «Вестник Челябинского государственного университета», «Вестник Санкт-Петербургского государственного университета им. А.С. Пушкина».
Результаты исследования были представлены в докладах на международных конференциях «Слово, высказывание, текст в когнитивном, прагматическом и культурологическом аспектах» (Челябинск, 2008, 2010), «Житниковские чтения» (Челябинск, 2009), «Актуальные проблемы современного научного знания» (Пятигорск, 2009), "Linguistic Impoliteness and Rudeness II" (Ланкастер, Великобритания, 2009), "Intercultural Communication in the European Context" (Лодзь, Польша, 2009), «Языковое образование для специальных целей: новые тенденции, методы и содержание обучения» (Челябинск, 2009), «Наука и инновации XXI века» (Сургут, 2009), «Парадигма современной науки глазами молодых» (Костанай, Казахстан, 2009), «Актуальные проблемы филологии» (Барнаул, 2009), «Коммуникативистика в современном мире: регулятивная природа коммуникации» (Барнаул, 2009), «Язык и культура - XXI век» (Омск, 2010), «Современная лингвистическая ситуация в международном пространстве» (Тюмень, 2010).
По материалам исследования опубликованы статьи в научных журналах и сборниках научных трудов: «Альманах современной науки и образования» (Тамбов, 2008), «Изменяющийся славянский мир: новое в лингвистике» (Севастополь, Украина, 2009), «Филологические науки. Вопросы теории и практики» (Тамбов, 2009, 2010), «Инновационные технологии в образовании и науке» (Челябинск, 2009), «Концептуальные исследования в современной лингвистике: сборник статей» (Санкт- Петербург - Горловка, 2010).
Результаты работы обсуждались на заседаниях кафедры теории и практики английского языка ГОУ ВПО «Челябинский государственный университет» (2008 - 2011 гг.), а также на семинарах Челябинского отделения Российской ассоциации лингвистов-когнитологов (2011 г.).
Структура работы определяется ее задачами и логикой исследования. Работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка литературы.
Функционально-семантическая классификация вопросительных предложений
Местоименные вопросы соотносятся с возможным множеством различных ответов, в которых конкретизируется вопросительное местоименное слово. На неместоименный вопрос может быть дано лишь два ответа: «да» или «нет». Поэтому его иногда называют подсказывающим вопросом, ср.: Это имя существительное? (неместоименный вопрос) и Какая это часть речи? (местоименный вопрос). Традиционное деление вопросов на местоименные и неместоименные в известной степени является синтаксическим, но в то же время оно опирается на имеющее логическую природу различие в основах пропозиций, составляющих содержание вопросов [Йокояма, 2005, с. 140].
В английском языке существуют различные подходы к классификации вопросительных предложений в основном зависящие от уровня генерализации, принятой исследователями в данной области [A New University English grammar, 2003, p. 325]. Мы будем придерживаться стандартной классификации ВП, предложенной Г. Свитом [2003] и поддержанной О. Есперсеном.
Общий вопрос (General question или также Yes/ No Question, Non-pronominal Question) — вопрос, на который можно ответить- «да» или «нет». В начале общего вопроса стоит вспомогательный или модальный глагол, за которым следует подлежащее. Для такого ВП характерна восходящая интонация: Does she know you? Have you ever been to Monaco? Are you sleeping? Must we really do it? [A New University English Grammar, 2003, p. 325] Отрицательные общие вопросы часто выражают удивление, сомнение иди разочарование: Doesn V she know you? Haven tyou ever been to Monaco? Aren t you sleeping? Mustn t we really do it? На русский язык отрицательные общие вопросы передаются с помощью слов разве, неужели: Haven t they got a car? (= Разве /Неужели у них нет машины?) — Yes, they have. (= Да/ Нет, есть) -No, they haven t (=Да/Нет) [Ibid. P. 325]. Общие вопросы, которые начинаются с will/would, можно рассматривать как команды или просьбы согласно их коммуникативной роли. Так как отрицательные (а иногда и положительные) общие вопросы имеют эмоциональную окраску, то они имеют функцию восклицания.
Существует также общий вопрос с неинвертированным порядком слов - так называемый декларативный вопрос (далее — ДВ), в котором вопросительная функция реализуется с помощью восходящей интонации (на письме ей соответствует вопросительный.знак).
Особенность ДВ состоит в том, что в нем содержится как предположение о некотором положении дел, так и скрытое побуждение к слушающему оценить правильность высказываемого предположения. ДВ предоставляет говорящему широкие возможности для выражения степени уверенности высказываемого предположения за счет введения в него модальных модификаторов: вводно-модальных фраз типа perhaps, of course, maybe, surely, I suppose, I think, I imagine, I hope, модальных глаголов в функции предположения, а также показателей логического вывода типа so, then, and, but, as far as I can see, например: Your father was, perhaps, distressed by her death? (A. Christie), "I suppose you will all stay to supper? " he said in a politest unpressing tone (Tolkien); You may still be seen? (A. Hailey); "What did you do in the war, dear? " — "I was at school" (...) "Oh, then, you re a teacher? " (M. Spark).
В современном английском языке ДВ получили широкое распространение в речи различных социальных групп. По некоторым данным, их число в полтора раза превышает число общих вопросов с инвертированным порядком слов, они встречаются как при равных, так и при неравных отношениях между коммуникантами, чаще при далекой социально-психологической дистанции. По сравнению с инвертированными и присоединительными вопросами ДВ являются более вежливой формой выражения запроса информации благодаря скрытой апелляции к выражению ответной реакции, а также благодаря возможности варьировать степень категоричности предположения.
Специальный вопрос (Special Question или Wh-question, Pronominal Question). В начале специального вопроса стоит вопросительное местоимение или местоименное наречие. Функция такого вопросительного предложения — получить более подробную информацию о событии или явлении, известном как говорящему, так и слушающему [Кобрина, Корнеева, 1986, с. 13].
Существуют следующие вопросительные местоимения и наречия, которые обладают функцией вопросительных слов (Q —word): what, which; who, whom, whose, where, when, why, how, а также архаичные формы: whence, wherefore. Как правило,- вопросительный-элемент обычностоит впредложении на первом месте; вопросительное слово занимает первую позицию в вопросительном элементе. Единственным исключением может быть появление дополнительного предлога. Тогда вопросительное слово стоит на первом месте. В английском языке существует выбор между двумя конструкциями: формальной и менее формальной. В формальном стиле предлог стоит на первом месте, тогда как в разговорной речи на первом месте стоит дополнение, а предлог занимает такую же позицию, как в повествовательном предложении:
Проблема косвенных речевых актов
Существует немало ситуаций, когда говорящий передаёт не только прямое значение, но и дополнительно нечто иное. В таком случае имплицитное значение предложения будет отличаться от прямого значения. Говорящий может иметь в виду какую-то иную цель. Значение говорящего тогда отличается от значения предложения. Прагматическое значение шире семантического значения; первое включает второе, приглушает или аннигилирует второе. Так происходит при намёках, выпадах, иронии, метафоре и т.п.
Имплицитность как лингвистическое явление «принадлежит коммуникативному уровню и обнаруживает себя в скрытом выражении семантики коммуникативных единиц, тесно взаимодействующих с эксплицитно выраженным содержанием» [Нефёдова, 2001, с. 19].
При дешифровке КРА, противопоставляя первичное и вторичное значения- языковой формы, можно отметить, что интеррогативные высказывания нередко отходят от своей первоначальной функции запроса информации.
Разговорные импликатуры в КРА- порождаются в результате транспонирования одной иллокутивной- силы в другую. При этом в стандартной ТРА принято считать буквальный акт «вторичным», а акт, осуществляемый с его использованием, «первичным». Например, высказывание Она настоящая змея (She is a snake), имеющее косвенный метафорический смысл, звучит гораздо более естественно, чем высказывание с синонимичным смыслом Она очень злая. В английском языке слово змея в данном случае означает еще лживость и вероломность человека. Восклицательные высказывания Ну и погодка!, Погодка-то, a!, It s not exactly the picnic weather!, It s not a day for cricket! звучат гораздо более экспрессивно и естественно, чем высказывание с буквальным смыслом Какая плохая погода! Вопросительные конструкции со значением предположения или просьбы типа Не надеть ли тебе черное платье? или Не могла бы ты надеть черное платье? являются более употребительными, чем перформативные высказывания, имеющие буквальный смысл Я тебе предлагаю надеть черное платье или Я тебя прошу надеть черное платье. Риторические вопросы типа Откуда ему знать?, С каких это пор мы перейти на «ты»? тоже воспринимаются более естественно, чем ассертивные высказывания с аналогичным смыслом Он этого знать не может и Мы с Вами не переходили на «ты».
В постулате об экономии усилий закрепляется мысль о том, что мышлению, а, следовательно, и языку свойственно сведение разнообразных ситуаций к стандарту, в котором воплощен предшествующий опыт человека. Это порождает «ритуализацию» мышления человека и его речевого поведения, что находит выражение в стереотипах, в частности, в речевых. Ритуализация речевого поведения позволяет прогнозировать возможные речевые действия участников коммуникации и — соответственно — реализовывать стратегический подход в стандартных речевых ситуациях. Чем более формализована речевая ситуация, тем более вероятно, что прогнозирование речевых действий будет близко к реальности [Иссерс, 2008, с. 18-19].
Одним из наиболее существенных для анализа речевого поведения является также постулат о неоднородности плана содержания языкового выражения. С точки зрения когнитивной лингвистики, это обусловлено1 тем, что когнитивные структуры принципиально» нелинейны и при их языковом воплощении требуют специальной «упаковки» [Чейф, 1982]. В соответствии с этим переход к линейному представлению когнитивной структуры всегда сопровождается тем, что некоторые ее части (пресуппозиции, установки, следствия различных типов, иллокутивные компоненты и др.) могут присутствовать в имплицитном виде.
Г.П. Грайс рассматривает разницу между значением слова, дословным значением высказывания и непосредственным значением - тем, которое вкладывает говорящий в высказывание. Непосредственное значение, как уже отмечалось выше, нередко выходит за пределы пословного значения. К.А. Долинин большое значение в образовании смысла отводит экстралингвистической ситуации со всеми вытекающими последствиями, ведь «вне ситуации и вне субъекта актуальный смысл просто не существует — он целиком ситуативен и субъективен» [Долинин, 1983, с. 7]. Чем лучше мы представляем себе экстралингвистическую ситуацию, в которой протекает общение, тем более полно мы можем извлекать подтекстовую информацию. Полное и - подлинное понимание любого сообщения предполагает построение модели того коммуникативного процесса, в ходе которого это сообщение явилось на свет, так как нельзя говорить о понимании, если мы не знаем, кто, кому, где, когда и зачем говорит или пишет то, что мы слышим или читаем.
При дешифровке КРА, противопоставляя первичное и вторичное значения языковой формы, можно отметить, что интеррогативные высказывания нередко отходят от своей первоначальной функции запроса информации.
В КРА отсутствуют специальные языковые маркеры соответствующей им иллокутивной силы и даже, возможно, присутствуют маркеры какой-либо другой- иллокутивной силы. Некоторые из таких высказываний конвенциональны, т.е. регулярно используются для выражения определенной иллокутивной силы, несмотря на то, что содержат языковые маркеры, характерные для других типов иллокуций. Так, высказывания (1) и (2) в речи можно интерпретировать как просьбу закрыть окно, но при этом (2) будет более привычно и конвенционально, чем высказывание (1):
Интеррогативные косвенные речевые акты со значением упрёка
Обозначим разницу между лексемами suggest и offer: в первом случае адресант предлагает адресату совершить действие, якобы полезное для самого адресата, в то время, как во втором1 случае (offer) адресант предлагает свои услуги адресату с расчетом на то, что они могут быть полезны адресату.
Итак, при всех сходствах английских и русских определений, обращает на себя, внимание-тот факт; что словарь Oxford Dictionary среди- прочих особенностей предложения и совета содержит ремарку о том, что адресантом совета обычно является лицо, обладающее большими знаниями или авторитетом. Предполагаем, что в русском коммуникативном поведении данная особенность не заложена, и с советом может выступить любой человек, у которого есть мнение по какому-либо вопросу.
.Практически любой совет / предложение может быть воспринят как покушение на личное пространство, автономию и независимость собеседника. В рамках данного ликоугрожающего РА можно выделить и наиболее коммуникативно-опасную разновидность предложения / совета — не(с)прошенный совет. Данная форма наиболее «безболезненно» может быть реализована в русской коммуникативной культуре, где даже незнакомый человек (то есть, человек, у которого не определен уровень авторитета по отношению к адресату) может дать совет или предложить что-либо — ради блага адресата, в то время как англоязычные коммуниканты воспримут подобного рода вмешательство как косвенную критику. Интересные данные приводит Т.В.Ларина: «По результатам исследований Е.И. Беляевой Станден, реакция на -непрошеный («неспрошенный») совет в русской коммуникатвной культуре достаточно положительная: 75% русских информантов отметили, что они готовы прислушаться к непрошеному совету, если он, полезный, выражен в дружелюбной форме, предлагает хорошее решение проблемы. В то же время абсолютное большинство американцев считает, что «давать неспрошенные советы нехорошо», «этого надо избегать при любых обстоятельствах», так как они боятся показаться «слишком агрессивными и самоуверенными»; между прошеным и непрошеным светом у американцев существует резкая и абсолютная граница, нарушение которой приемлемо лишь в случае необходимости предостеречь слушающего от реальной? опасности или заведомо неверного шага. На данные различия в коммуникативном поведении обращает внимание и Л. Виссон, которая предупреждает: «Давая - из самых лучших побуждений!.— непрошеный совет илш помогая! прохожему на улице. исправить какую:нибудь мелкую погрешность в его поведении;, внешнем виде, одежде; вы, по американским понятиям, совершаете поступок дерзкий или, точнее говоря; рискованный. Замечания вроде The label is sticking out the back of your sweater или Your pants are torn / split in the back («У вас брюки сзади разорваны») выслушиваются здесь, мягко говоря, с неодобрением. Такое можно сказать только знакомому, но не случайному прохожему на улице. Американцев безумно коробит русская привычка давать советы незнакомым людям» [Цит. по: Ларина, 2009, с. 252]. Отрицательное отношение к не(с)прошенному совету у американцев, по нашему мнению, можно транспонировать и на англичан — носители английского языка очень осторожно относятся к нарушению личного пространства. Недаром у англичан определенную популярность имеет пословица Give not counsel or salt till yow are asked (He давай ни совета, ни соли, пока тебягоб этом не попросят). И.А. Стернин и Ю.Е. Прохоров отмечают, что «в целом у русских допустимо (и в какой-то мере принято) регулировать поведение других в следующих областях: в общественном транспорте при посадке и высадке, в процессе поездки; в любой очереди; при рассадке в кино и театре, при неправильном поведении детей, молодежи» [Прохоров, Стернин, 2002].
«Еще одним важным проявлением регулятивности русского общения является наличие речевого акта замечания и высокая частотность данного типа речевого акта в русском коммуникативном поведении. К примеру, вамериканском коммуникативном поведении, как показали исследования К.М. Шилихинои, речевой акт замечания отсутствует. ... Категория регулятивности тесно связана с категорией вмешательства/невмешательства.
Невмешательство, понимаемое как недопустимость несанкционированного вторжения в личную жизнь собеседника, в русской коммуникативной культуре практически отсутствует. Фактически каждый русский может заговорить с каждым, может вмешаться в дела каждого. Это -проявление коллективизма; соборности русского менталитета.
Считается; что надо делать замечания, нарушителям общественных норм, общественного порядка, причем, и людям незнакомым. Необходимо заботиться о безопасности других, в том числе незнакомых, предупреждать их о возможной опасности. Принято приходить на помощь в горе, трудностях - «чужого горя не бывает», как гласит русская поговорка» [Там же].
Сопоставительный анализ структурно-синтаксических средств выражения интеррогативных косвенных речевых актов
Самой частотной группой по использованию отрицаний в русском языке стала группа со значением просьбы. Разница между среднестатистическим использованием отрицания и использованием отрицания в- данной- группе невелика — 6%, тем не менее, можно предположить причину этого. Просьба представляет собой наиболее опасное речевое действие, суть данного ликоугрожающего акта сводится к исключительной выгоде адресанта. Поэтому и использование вежливостных стратегий — в частности, использование отрицательных конструкций как показатель неуверенности в возможности выполнения действия является в данном случае целесообразным.
Наименьшее использование отрицаний наблюдается в интеррогативных риторических КРА". Причину этого мы видим в том, что риторические вопросы чаще всего могут быть перифразированы с использованием отрицательных элементов. То есть, на уровне смысла отрицание заложено в риторический вопрос, но само функционирование риторического вопроса как стилистической фигуры подразумевает использование утвердительно-вопросительной модели:
Как же это можно, Егор Николаевич, поместить Зину в проходной комнате? — запротестовала Ольга Сергеевна [Лесков, 19936, с. 109-110]. Данный пример можно трансформировать в «Егор Николаевич, Зину никак нельзя поместить в проходной комнате». Таким же образом можно трансформировать и отрицательные конструкции:
Да как же не лгать себе, тетя? [Лесков, 1993а, с. 29]. Данный речевой акт подразумевает «обязательность» лжи в отношении к тете. Итак, рассмотрев отрицательные компоненты в англо- и русскоязычной картотеках, можно выделить следующие отличия:
1. Англоязычные коммуниканты используют отрицания в два раза чаще, чем русские. Этот факт обусловлен реализацией стратегий дистанцирования в рамках негативной вежливости. Адресант, сомневаясь в возможности выполнения того или иного ликоугрожающего речевого акта, дает свободу адресату, не ставя его при этом в неловкое положение.
2. Наиболее высока разница в соотношении отрицательных конструкций в интеррогативном КРА со значением упрёка (англоязычные коммуниканты используют отрицание в данном типе КРА в 3,17 раз чаще, чем русские). Русские коммуниканты не находят ошибочным навязывать свое мнение, вмешиваться в личное пространство другого человека — по этой причине упрёки в русском языке более прямые, даже при использовании КРА. Англоязычные коммуниканты не могут себе позволить такого вмешательства в личную сферу.
Рассмотрим использование обращений в интеррогативных КРА русского языка. Специфика фактора адресата состоит в том-, что для говорящего адресат является одновременно и элементом коммуникативной ситуации (коммуникативным партнером), и элементом внеязыковой действительности (человеческим индивидуумом). Иллокутивная сила обращения не функционирует в( чистом виде, а компонуется с другими сопутствующими обращению средствами, такими, как упрёк, угроза, умиление, кокетство, а также отражает пространственную или психологическую дистанцию между коммуникантами и структуру пространства, в котором происходит общение [Янко, 2009а, с. 425; Янко, 20096, с. 66]. Процентное соотношение обращений в выделенных нами группами варьируется от 8% до 19%. Таким образом, обращение не является частотным компонентом. Учитывая, что подлежащее чаще всего имеет форму местоимения 2 лица, можно предположить, что употребление данной формы подлежащего делает использование обращений опциональным. Использование обращений нередко придает РА дополнительные оттенки — иронию, заботу и др. Формы обращения не только выражают призыв к адресату и "маркируют выбранный типа «коммуникативного коридора» [Петкова, 2005, с. 27], но и содержат информацию о самом говорящем как языковой личности (ср. (1), (2) и (3)):
(1)Ах, вы еще здесь, душа общества? Пошел! Ну? [Ильф, Петров, 1958, с. 148];
(2) Ты чего, Василий Петрович? Куда, на хрен, уходим? Совсем с утра плохой? — Колян, отпинываясъ в тряпках, попытался оттолкнуть нависшего Анфилогова и снова завалился на спину [Славникова, 2007, с. 136]. Еще одна продуктивная вокативная стратегия представлена уменьшительно-ласкательными вокативами, в существенной степени принадлежащими сфере просторечного общения [Янко, 20096, с.70]. Использование диминутивов в русской коммуникативной культуре создает жалостливый тон, смягчая коммуникативное давление и агрессию, располагая к себе собеседника:
Левочка, ты опять волнуешься? — сказала она [Платонов, 1989, с. 105]. Меньше всего обращений нами было отмечено в подгруппе интеррогативного КРА «упрёк» (9%) - можно предположить, что уровень раздражения адресанта, вероятная эмоциональная нестабильность может минимизировать использование обращений. 19% обращений — в интеррогативном КРА со значением просьбы. Интерпретация данного явления очевидна - бенифицантом просьбы является адресант, им и используется максимальное количество вежливостных стратегий, помогающих найти «ключик к сердцу» адресата.
