Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Метафизическое в поэзии, его категориальные типы. Метафизическое в искусстве и гуманитарных науках 20
1. Теория метафизического в поэзии. Категориальные типы метафизического 20
2. "Метафизическая живопись" в искусстве, ее связь с поэзией. Метафизическое в гуманитарных науках 48
Глава 2. Метафизическое и его проявления в поэтическом тексте 60
1. Метафизическое в поэтическом слове 60
2. Метафизическое в рифме 71
3. Метафизическое в антиципации. Автобиографическое и исповедальное 84
4. Метафизическое в поэтической медитации 103
5. Религиозные жанры метафизической поэзии 115
6. Метафизическое в фигурном стихе 131
Глава 3. Исторические типы метафизического в английской поэзии 143
1. Поздний Ренессанс. Эвфуизм как предтеча "метафизической школы" 143
2. "Метафизическая школа" как историко-литературный факт. Синтез научного и религиозного в метафизической поэзии 153
3. Метафизическое в поэзии Дж. Донна, Дж. Герберта и представителей "метафизической школы" 163
4. Метафизическое в поэзии Т.С. Элиота и Д. Томаса 193
5. Литературные традиции Д. Томаса и метафизическое в английской поэзии второй половины XX века 210
Глава 4. Метафизическое в русской поэзии 224
1. Метафизическое в русской поэзии первой половины XIX века: Е. Баратынский, Ф. Тютчев, любомудры и славянофилы 224
2. Метафизическое в русской поэзии XX столетия: серебряный век, И. Бродский и постмодернизм 245
Заключение 281
Библиографический список
- Теория метафизического в поэзии. Категориальные типы метафизического
- Метафизическое в поэтическом слове
- Поздний Ренессанс. Эвфуизм как предтеча "метафизической школы"
- Метафизическое в русской поэзии первой половины XIX века: Е. Баратынский, Ф. Тютчев, любомудры и славянофилы
Введение к работе
Английский критик и писатель С. Джонсон в "Жизнеописаниях поэтов" (1779-1781) в отношении одной из западноевропейских школ барокко, идейным вдохновителем которой явился Дж. Донн, ввел понятие "метафизическая школа"1, на протяжении более двух столетий прочно закрепившееся за конкретным, но долгое время мало популярным в исследовательской практике историческим периодом английской поэзии. Между тем появление на книгоиздательском рынке в 1912, а затем в 1921 гг.2 собранных воедино неизвестных и никогда не публиковавшихся ранее под одной общей обложкой стихотворений поэтов "метафизической школы" - Дж. Донна, Э. и Дж. Гербертов, Г. Кинга, Г. Воэна, Р. Крэшо и Э. Марвелла возбудило как читательский, так и литературоведческий интерес к незаслуженно забытым именам. Творческие находки "метафизической школы", ставшие явным объектом внимания поэтов и исследователей, начали восприниматься некоей особой величиной и даже универсалией, значение которых могло быть востребовано и в XX веке. В скором времени Т.С. Элиот и его соратник по поэтической мастерской Д. Томас были провозглашены безусловными последователями первых метафизиков. Эта тенденция спустя десятилетия распространилась и на русских авторов: в Великобритании и Америке во второй половине XX столетия появился ряд работ, из общего контекста которых следовало, что и при анализе наследия Е. Баратынского, Ф. Тютчева и др. вполне допустимы выражения "метафизический поэт" или "последователь метафизической традиции"3.
Но и сейчас каждый из названных выше оборотов, отсылаемых к такому явлению, как метафизическое, все еще продолжает оставаться не до конца прописанным и предельно ясным. Поэтому диссертационная работа "Типология метафизического в поэзии (на материале английской и русской литературы)" содержит в себе, во-первых, теоретическое описание метафизического и его категориальных типов, во-вторых, доказывает правомерность употребления понятия "метафизическое" не только в связи с творчеством отдельных авторов периода английского барокко, но и в поэзии в целом вне каких-либо временных или национальных приоритетов. 1 Однако понятия "метафизика" и "метафизическое" фигурировали еще в речи Дж. Донна и в характеристике его поэзии Дж. Драйденом. 2 Речь идет об изданиях Г. Грирсона, явившегося составителем первого академического собрания сочинений Дж. Донна (1912), а затем и антологии "Метафизические стихотворения и поэмы XVII века" (1921). 3 См., например, книгу Pratt S. Russian Metaphysical Romanticism: The Poetry of Tiutchev and Boratynskii.-Stanford, 1984.
Еще со времен аристотелевских сочинений, помещенных после работ по физике, и введения Андроником Родосским термина "метафизика" споры о том, что считать метафизикой, не затихают и по сей день. Полемика в среде профессиональных философов обостряется еще и тем, что понятие метафизического за свою многовековую историю стало достоянием многих наук, не только гуманитарных, но и точных (достаточно вспомнить хрестоматийный призыв И. Ньютона: "Физика, берегись метафизики!")4.
Учитывая сложность в толковании понятия "метафизическое", в диссертации систематизируются и сводятся воедино разнообразные аспекты и трактовки метафизического не только в литературоведении, но и в др. гуманитарных областях, методология которых отчасти применима в художественном тексте и его интерпретации. Объектом исследования становится метафизическое в поэзии, предметом - его типология. Основной материал, привлекаемый для анализа, - это та часть английской и русской поэзии, в которой явленной становится надматериальная сущность бытия, ее сопряжение с духовным определением индивида. Принцип отбора материала продиктован стремлением осветить наиболее яркие стороны метафизического именно в поэтическом тексте. Выбор имен поэтов обусловлен критерием наличия в их творчестве максимума параметров метафизического (на содержательном и на формальном уровнях). Учитывая историческую первичность поэзии в составе художественной литературы, термин "поэзия" в диссертации используется в узком значении, а именно: как стихотворная форма организации художественной речи, ритмика которой противостоит прозе. При родовой дифференциации материала в тексте исследования наибольшее предпочтение отдается лирике и ее различным жанрам (сонетам, элегиям, гимнам и др.), наименьшее - эпосу (поэмам, басням и др.). Такая расстановка материала объясняется прежде всего тем, что в школе первых метафизиков основными формами стихотворного языка являлись стихотворение и поэма, последнее из которых в значительной степени уступало первому. Что касается драмы, то ее жанры и практически отсутствовали у Дж. Донна и его последователей. Поэтому введенное критикой в дальнейшем понятие "метафизическая поэзия" распространялось в первую очередь на лирическую поэзию и только отчасти на эпическую, повествовательную5.
Кроме того, именно с XVII века метафизика стала пониматься антиподом диалектического метода. 5 Но нами не отрицается возможность метафизического и в эпических, и в драматических жанрах, что доказывается при анализе метафизического нашим обращением (хотя и не очень частым) и к этим формам. Но в диссертации, по
Актуальность и правомерность сопоставления метафизического в английской и русской поэзии аргументируются следующими наблюдениями. Д.С. Мирский в книге "История русской литературы с древнейших времен до 1925 года"6 (Лондон, 1926) большой группе русских поэтов, среди которых Ф. Глинка, Е. Баратынский, С. Шевырев, Б. Пастернак и др., дал определения "метафизик", "поэт-метафизик", "метафизический поэт", понятийно их никак не объяснив. Поэтому возникает закономерный вопрос: "Считать ли наполнение перечисленных понятий синонимически эквивалентным по отношению к творчеству английских поэтов "метафизической школы" или нет"1? Монографическое исследование А.Н. Горбунова "Джон Донн и английская поэзия XVI-XVII веков"8 явилось первым и обстоятельным трудом, посвященным английской барочной школе. Завершая свою работу, А.Н. Горбунов писал о продолжении метафизической традиции некоторыми английскими поэтами нового времени. Но теоретическое обоснование метафизического и тем более его наличие в русской поэзии в книге не были отражены ввиду ее изначально заданной историко-литературной темы. В 1998 году в журнале "Вопросы литературы" была опубликована статья И.О. Шайтанова "Уравнение с двумя неизвестными. Поэты-метафизики Джон Донн и Иосиф Бродский"9, в которой причина позднего зарождения метафизического в русской поэзии объяснялась чуждостью западноевропейского барокко православному сознанию. Немногим позже, в 1999 году, в Санкт-Петербурге вышла переведенная на русский язык книга профессора Йельского университета В.Е. Александрова "Набоков и потусторонность: метафизика, этика и эстетика" (США, 1991)10. В этой работе привлекает внимание вынесенное в заголовок монографии понятие "потусторонность" (синонимичное запредельности) и употребление по отношению к В. Набокову почти не объясняемого В.Е. Александровым оборота "писатель-метафизик". В 2000 году А.В. Нестеров в своей кандидатской диссертации "Рецепции поэзии закрепленной в критике традиции, основной акцент падает все же на лирические произведения. 6 Мирский Д. С. История русской литературы с древнейших времен до 1925 года / Пер. с англ. Р. Зерновой.-Лондон, 1992. 7 Наша задача состоит не в том, чтобы опровергнуть Д.С. Мирского или согласиться с ним, но чтобы более точно определить значение понятия "метафизическое" и правомерность его употребления по отношению к представителям английской и русской поэзии. 8 Горбунов А.Н. Джон Донн и английская поэзия XVI-XVII веков.-М., 1993. 9 Шайтанов И.О. Уравнение с двумя неизвестными. Поэты-метафизики Джон Донн и Иосиф Бродский // Вопросы литературы.-1998.-№ 6.-С. 4-38. 10 Александров В.Е. Набоков и потусторонность: метафизика, этика, эстетика / Пер. с англ. Н.А. Анастасьевой.-СПб. , 1999.
Джона Донна в русской литературе"11 не только посвятил отдельный параграф проблеме "Донн и новейшая русская метафизическая поэзия", но и назвал ряд отечественных авторов, в чьем творчестве можно усмотреть черты метафизического, а именно: Л. Аронзона, Е. Шварц, О. Седакову и С. Стратановского. В том же году состоялась защита кандидатской диссертации B.C. Макарова, в исследовании которого по религиозно-философскому пониманию творчества Дж. Донна был сделан акцент на "возможном использовании в будущем термина "метафизический"12. А уже в 2001 году И.И. Плеханова основные дефиниции метафизического распространила на трагическое понимание бытия в поэзии И. Бродского, на "мыслимый субъектом онтологический образ мира, в одухотворенных отношениях с которым человек определяет свое призвание"13.
Актуальность диссертационной работы "Типология метафизического в поэзии (на материале английской и русской литературы)" определяется еще рядом причин методического характера. Гуманитарное образование в новых социокультурных условиях стремится к определенной универсальности и всеохватности. Потенциальной формой соответствия этим принципам становится изучение вопросов духовного в контексте нескольких научных дисциплин. Подобным предметом может быть термин или понятие, функционирующие в нескольких науках. В данном случае таким понятием становится метафизическое, использование которого обнаруживается во многих гуманитарных дисциплинах развивающейся науки. Преодолевая многоликость метафизического, в работе предлагаются понятийные границы этого явления и первостепенный круг определений, вовлекаемых в него. Точкой отсчета данного исследования может стать утверждение Т.С. Элиота (статья "Метафизические поэты"), писавшего, что С. Джонсон, введя в обиход англичан понятие "метафизическое", так и не сумел дать ему предельно точного значения14. Впрочем, и сам Т.С. Элиот в нашумевшей в 20-е гг. статье о Дж. Донне и его единомышленниках говорил странным, запутанным слогом, который уже давно требуется "перевести" на научный язык.
Существует типология реализма, существует не менее известная типология романтизма. Есть романтизм как тип мышления 11 Нестеров А. В. Рецепции поэзии Джона Донна в русской литературе. Автореф. дис. ... канд. филол. наук.-М., 2000.-С. 18. 12 Макаров B.C. Религиозно-философские аспекты творчества Джона Донна. Дис. ... канд. филол. наук.-М., 2000.-С. 14. 13 Плеханова И. И. Метафизическая мистерия Иосифа Бродского. Под знаком бесконечности: Эстетика метафизической свободы против трагической реальности. Ч. II.-Иркутск, 2001.-С. 3. 14 Элиот Т.С. Метафизические поэты // Новая юность.-1990.-№4-5.-С. 254. (прослеживающийся во многих направлениях литературы до XIX столетия), а есть исторически обусловленный романтизм с конкретным местом и датой рождения (например, йенские романтики XVIII века в Германии). То же самое можно сказать и о метафизической поэзии: допустимо выделение метафизического как категории поэзии, но в мировом литературном процессе имела место и "метафизическая школа" в Англии эпохи барокко с конкретными обстоятельствами своего рождения и развития. Поэтому следует отличать метафизическое как литературно-эстетическую школу и метафизическое как духовное умонастроение той или иной культурной эпохи. Другими словами, проблема исследования связана с выявлением типологии метафизического. Метафизическое рассматривается как философская категория, активно функционирующая в поэзии, определяется место метафизического как школы и как традиции на карте истории художественной литературы.
Английская и русская поэзия не были идеологически обособленными. У позднего поколения первых метафизиков даже наблюдался устойчивый интерес к России15. М.П. Алексеев по этому поводу весьма точно замечал, что еще с XVII века "наряду с мехами, пенькой и солью в Англию вывозили <...> из Московии и русские книги"16. С первой же половины XIX столетия английская и русская поэзия выходит на рубежи взаимного и весьма продуктивного сотрудничества17 (достаточно вспомнить, как обогатились отечественные поэты после прочтения английских романтиков или какие принципиальные изменения состоялись в британской поэзии после русского серебряного века) . Не случайно, что в XX веке Д.С. Мирский, И. Бродский и др. критики при попытке поиска аналогов английских метафизиков неизменным образом находили таковых прежде всего в русской поэзии. Вместе с тем изначально потребность метафизического осмысления мира в русской поэзии вплоть до середины XX столетия не была продиктована авторами и последователями "метафизической школы", а развивалась вне зависимости от факта их существования.
А. Каули в 1661 году написал комедию с названием "Щеголь с Коломенской улицы". Э. Марвелл с 19 августа 1663 до 24 июня 1664 года был в России в качестве секретаря английского посольства графа Карлейма. В это же время Дж. Мильтон создал "Краткую историю Московии", не забыв упомянуть о России и на страницах "Потерянного Рая". Также именно Дж. Мильтоном по поручению Кромвеля было написано письмо царю Алексею Михайловичу. 16 Алексеев М.П. Литературное наследство. Т. 91. Русско-английские литературные связи (XVIII - первая половина XIX века).-М., 1982.-С. 36. 17 См., например, книгу "Я берег покидал туманный Альбиона...". Русские писатели об Англии. 1646-1945 / Издание подготовили О.А. Казнина, А.Н. Николюкин.-М., 2001.
Но именно английская "метафизическая школа" во главе с Дж. Донном и Дж. Гербертом, руководствующаяся такой творческой задачей, как "...перевод небесного на земной... то есть перевод бесконечного в конечное"18, несомненно, определила особенности той поэзии, которую до сегодняшнего времени называют метафизической. Под метафизической поэзией, не ограничивающейся исключительно рамками барокко, понимается, во-первых, та часть философской поэзии, которая выходит за пределы "физического" познания мира и связана с умозрительными поисками сущего, открытием внематериальных источников Бытия, во-вторых, поэзия, отчасти исповедующая духовные принципы той или иной религии и, в-третьих, полагаясь на то, что важной чертой языка первых метафизиков выступал синтез - стремление к восстановлению связи между земным и небесным, материальным и идеальным, описываемое явление представляет собой поэзию, которая позволяет соединение и взаимное обогащение слова слышимого и видимого, поэтического и научного, обыденного и высокого.
Онтологическое и метафизическое устремляются в область сущего: когда онтологическое и метафизическое направлены в одну сторону, первое и второе тождественны, когда же онтологическое находит сущее в физической материи, - оно противостоит метафизическому. С учетом этого возможно построение цельного синонимического ряда, лексические единицы которого в ряде случаев совпадают по значению или тождественны понятию "метафизическое", а также могут являться базовыми при объяснении природы метафизического вообще: философское, онтологическое, духовное, трансцендентное, запредельное, потустороннее, мистическое, абсолютное и др.
Первые метафизики долгое время пребывали в серьезном духовном кризисе, обусловленном исторической ситуацией в Англии того времени: Дж. Донн с детства был воспитан в духе католицизма, но позже перешел в лоно протестантской веры; отец Р. Крэшо был пуританским проповедником; семья Э. Марвелла симпатизировала пуританам (в 1638 году поэт попадает под сильное влияние католиков и почти окончательно решает обратиться к их вероисповеданию, но под давлением отца все же отказывается от этого шага). Однако в дальнейшем после духовных прений каждый из них принял англиканское вероисповедание. Конфессиональная борьба и государственная политика Англии XVII века способствовали проявлению собственно метафизического в поэзии (прежде исключительно в английской 18 Бродский И. Большая книга интервью.-М., 2000.-С. 156. в силу сложившихся исторических обстоятельств19) : поэты искали определенную опору именно в собственно метафизическом как в некоем переходном звене к религиозной вере и руководствовались стремлением к христианскому идеалу в целом, а не исповеданию духовных принципов той или иной конфессии. При этом английские пуритане с большим недоверием относились к светской литературе, но именно собственно метафизическая поэзия служила доказательством, что подчас сложные религиозные знания, основанные не на логическом, но на интуитивном, можно и должно сделать доступными через художественно обработанное слово.
В русской культуре отношения религии и художественной литературы строились иначе. Достаточно вспомнить благотворную поэтическую полемику святителя Филарета (Дроздова) с А. Пушкиным, духовную дружбу отца Матфея Константиновского и Н. Гоголя, поиск И. Киреевским и А. Хомяковым религиозного равновесия у оптинских старцев, полемическую переписку по вопросам веры Л. Толстого со святым праведным Иоанном Кронштадтским и многие др. факты из биографий русских писателей не только XIX, но и XX столетия. Неустойчивостью собственной религиозности, а иногда и рьяно рекламируемым атеизмом отличались русские поэты более всего в XX веке во время экономической, политической и самое главное - религиозно-церковной нестабильности (атеистические мотивы прослеживаются в поэзии В. Маяковского, сатирически объявившего себя "апостолом", и Д. Бедного с его "Новым Заветом без изъяна евангелиста Демьяна" (1925), не говоря уже, допустим, о пафосном стихотворении Э. Багрицкого "Смерть пионерки" (1932)). Даже И. Бродский, после вынужденного отъезда из СССР живший в мире религиозного свободомыслия, на вопрос журналиста о связи его стихов с христианством отвечал так: "Наверное, я христианин, но не в том смысле, что католик или православный. Я христианин, потому что я не варвар..."20. Впрочем, в это же время были написаны высокие по своей духовной проникновенности строки той же М. Цветаевой или А. Ахматовой.
Метафизическая традиция напрямую связана с литературным влиянием, при котором происходит воздействие какой-либо литературной школы или тенденции на творчество многих авторов. В метафизической традиции такое влияние представляется диахроническим и синхроническим. Причем
Заметим, что В.В. Зеньковский в своей работе "Христианство как Церковь" обстоятельно писал о "давлении исторической обстановки на церковную жизнь": "Все эти и еще новые, в общем бесчисленные препятствия затрудняют охранение в нас церковного сознания и творческого его проявления" (Зеньковский В.В. Основы христианской философии.-М., 1996.-С. 493.). 20 Бродский И. Большая книга интервью.-М., 2000.-С. 37. поэт неметафизической ориентации может испытывать в своем творчестве литературное влияние некоторых сторон метафизического, и, наоборот, поэт-метафизик может обогащаться влиянием соседствующих школ.
Высказанные соображения общего характера позволили поставить в работе следующие задачи21:
Описание и систематизация категориальных типов метафизического в поэзии; рассмотрение проявлений метафизического в различных формах поэтического текста.
Определение статуса метафизического как философской категории в гуманитарной области знания.
Рассмотрение и выделение исторических типов метафизического в английской поэзии; доказательство правомерности употребления понятия "метафизическое" не только в отношении английских авторов, но и русских.
Что касается степени научной разработанности предлагаемой в диссертации проблемы, то в современной отечественной науке метафизическое еще никогда не становилось объектом теоретического литературоведения. На сегодняшний день в отечественной науке в унисон западной полемике понятие метафизического не является окончательно устоявшимся и лексически определенным. Понятийный аппарат метафизического практически не использовался в отношении исторического анализа русской литературы, но на этом поприще в большей степени преуспело отечественное англоведение. В историческом литературоведении России отчасти решены вопросы метафизического только в отношении небольшой группы поэтов, отдельные этапы творчества которых принято называть метафизическими - Дж. Донна, Дж. Герберта, Э. Марвелла, Дж. Мильтона, Дж. Хопкинса, Д. Томаса и И. Бродского (по отношению к русским авторам - Е. Баратынскому, Ф. Тютчеву, С. Шевыреву и др. метафизическое заменяется обычно философским, что не позволяет говорить об окончательном закрытии вопроса). Наследие перечисленных выше поэтов с той или иной полнотой было освещено в трудах отечественных англистов: В.В. Ивашевой (1967), Г.Э. Ионкис (1967, 1974, 1980), В.А. Скороденко (1972), А.Н. Горбунова (1989, 1993), В.Н. Ганина (1990), И.О. Шайтанова (журнальные и словарные статьи 90-
Следует оговорить, что в исследовании не ставится задача описать и теоретически обосновать абсолютно весь арсенал художественных открытий поэтов-метафизиков и средств метафизического вообще. Первостепенный акцент делается либо на наиболее ярких сторонах проблемы, либо на наиболее сложных, противоречивых или практически неизученных. х гг.), более детально в кандидатских диссертациях З.Г. Гачечиладзе (1973), С.А. Золотцева (1977), Т.Д. Кобахидзе (1981), Н.Р. Волковой (1995), Е.А. Зубковой (1998), А.В. Нестерова (2000), B.C. Макарова (2000), Ю.Л. Хохловой (2001) и др. В целом же в нашей стране для широкого прочтения о метафизическом в поэзии написано крайне мало, хотя, конечно же, каждая из таких работ вносит свой существенный вклад в строительство фундамента для последующего разрешения этой проблемы22.
Так, бывший еще совсем недавно наиболее обстоятельным "Литературный энциклопедический словарь"23 под общей редакцией В.М. Кожевникова и П.А. Николаева содержал в себе только небольшую обзорную статью B.C. Муравьева "Метафизическая лирика", "Метафизическая школа" с перечнем поэтов-метафизиков XVII века, но никак не теоретическим обоснованием метафизического вообще. Согласно этой статье, знания о "метафизической школе" (весьма узком временном периоде, о распространении традиций которого было обозначено несколько скупо: "...неотъемлемая часть английского литературного процесса, она во многом подготовила и предопределила достижения английской поэзии 19 и 20 вв., чему свидетельством служит интерес к ней современных исследователей и читателей"24) были связаны исключительно с "выспренним" языком, "философическими тонкостями", обновлением и осложнением стихотворного языка, индивидуализацией мировосприятия и условностью поэтических приемов. Но автор словарной статьи точно указывал на ряд явлений языка метафизиков XVII века, который, однако, требовал должного расширения, позволяющего более точно сформулировать определение метафизического.
Вышедшая в 2001 году "Литературная энциклопедия терминов и понятий"25, главным редактором и составителем которой является А.Н. Николюкин, включает большую по содержанию статью о 22 Добавим еще, что степень изученности ключевой для нас проблемы может рассматриваться с двух позиций: с одной стороны, в отношении творчества тех поэтов, имена которых упоминаются в тексте диссертации, с другой - в отношении собственно теории метафизического. В первом случае нами даются ссылки на те исследования, мировоззрение авторов которых подтверждает выдвинутую нами гипотезу - и наша работа состоит в дополнении этих исследований в свете метафизического. Во втором же случае речь ведется о практически неисследованной и неосознанной отечественным литературоведением единицы, в связи с чем и проводится ее монографическая разработка. 23 Литературный энциклопедический словарь / Под общ. ред. В.М. Кожевникова и П.А. Николаева.-М., 1987. 24 Муравьев B.C. "Метафизическая лирика", "метафизическая школа" // Литературный энциклопедический словарь / Под общ. ред. В.М. Кожевникова и П.А. Николаева.-М., 1987.-С. 218. 25 Литературная энциклопедия терминов и понятий / Глав. ред. и сост. А.Н. Николюкин.-М., 2001. "метафизической школе"26, написанную Т.Н. Красавченко. Стремясь к обстоятельности даваемого представления о "метафизической школе", автор статьи, кроме прочего, делает акцент на "религиозной тематике", "мистических настроениях", "трезвых аналитических суждениях" и "поисках духовной гармонии", имевших место в творчестве первых метафизиков. Говоря о метафизической традиции в английской литературе, Т.Н. Красавченко ссылается на известную статью Т. С. Элиота "Метафизические поэты" и пишет о том, что "открытие" Элиотом поэзии Донна происходило на общей волне реабилитации барокко в европейском общественном мнении, в духе того направления в изучении барокко, которое сближало по аналогии 17 в. с 20 в."27.
Достаточно скупо повествует о метафизическом в английской литературе учебник С.Д. Артамонова "История зарубежной литературы XVII-XVIII веков", содержащий в небольшом ознакомительном тексте о Дж. Донне (около половины книжной страницы) только негативную эмоциональную характеристику, на основании которой "Путь души" и "Благочестивые сонеты" проникнуты "духом мрачного, трагического мироощущения", а "интерес к английскому поэту, к мрачной музе его позднего творчества <...> объясняется <...> общим устремлением западной элитарной литературы наших дней к упадочным мотивам ушедших культур"28. В книге "История зарубежной литературы XVII века", изданной в Санкт-Петербурге, в первом разделе "Английская литература" авторы ограничиваются еще более скупыми, чем у С.Д. Артамонова, сведениями, хотя и дают краткое определение концепта, при котором "явления действительности осмысляются в лирике "метафизиков"29. Подобная картина наблюдается и в отечественных учебниках английской или зарубежной литературы 70-80-х гг. прошлого столетия.
В учебном пособии М.М. Дунаева "Православие и русская литература"30, рекомендованном для студентов духовных академий и семинарий, понятие "метафизическое" как таковое практически не используется, но в основных частях этой работы содержится попытка дать 26 Красавченко Т.Н. Метафизическая школа // Литературная энциклопедия терминов и понятий / Глав. ред. и сост. А.Н. Николюкин.-М., 2001.-С. 531-532. 21 Там же.-С. 532. Здесь же упомянем, что синонимичное понятию "метафизическая школа" - "метафизическая лирика", употребляемое B.C. Муравьевым, в новом энциклопедическом издании не оказалось, кроме того, в выражении "метафизическая школа" были сняты традиционные кавычки. 28 Артамонов С.Д. История зарубежной литературы XVII-XVIII веков. 2 изд., доработ.-М., 1988.-С. 214. 29 Чамеев А.А. Общая характеристика // История зарубежной литературы XVII века / Под ред. М.В. Разумовской. 2 изд., исправ. и доп.-М., 1999.-С. 221. 30 Дунаев М.М. Православие и русская литература. В 5 ч.-М., 1996-1999. анализ развития русской культуры с точки зрения влияния на нее исключительно православных догматов. Без акцента на временные, национальные и конфессиональные приоритеты рассматривается христианский сюжет о спасении в русской, английской и американской литературе (СТ. Кольридж, У. Вордсворд, Э. По, А. С. Пушкин, А. Белый и др. ) в монографии Е.И. Волковой31, в поле научного внимания которой оказывается как сам метасюжет, так и парабола сакрального времени и духовная автономия художественного произведения.
Книга "Метафизика Пушкина"32, авторство которой принадлежит не профессиональному критику, а врачу по образованию - А. Позову, в решение интересующей проблемы практически ничего не вносит. Работа А. Позова - это, скорее, весьма спонтанный симбиоз биографических фактов из жизни А. С. Пушкина, скупого и поверхностного анализа его произведений, через призму которых автор делает ряд антиципационных замечаний. Но это отнюдь не снижает достоинства "Метафизики Пушкина" как таковой, включающей в себя достаточное количество малоизвестных фактов из биографии А. С. Пушкина и его близких, а также авторскую интерпретацию жизни поэта. Интерес вызывает работа Е.А. Трофимова с общим названием "Метафизическая поэтика Пушкина"33, в которой с позиции, во многом отвергающей традиционное представление о творчестве А. Пушкина, рассматривается культурный и экзистенциональныи переход от романтического воспевания мира к его онтологическому анализу.
В первой главе "Метафизическое в поэзии и его категориальные типы. Метафизическое в искусстве и гуманитарных науках" рассматриваются основные характеристики этого многозначного явления. Так как метафизическое есть изначальное достояние философии, его понятийное литературоведческое наполнение исходит из первичной научной принадлежности. В рамках культурологии определяется сущность "метафизической живописи" в Европе начала XX века, усматриваются черты сходства и различия между метафизическим в поэзии и живописи. Акцентируется внимание на познании жизнедеятельности человека, на формировании его духовной культуры, на метафизическом стремлении к восстановлению порванной духовной связи индивида с Высшими Началами Бытия. Теоретическая психология представляется как научная дисциплина,
Волкова Е.И. Сюжет о спасении в русской, английской и американской литературе.-М., 2001. 32 Позов А. Метафизика Пушкина.-М., 1998. 33 Трофимов Е.А. Метафизическая поэтика Пушкина.-Иваново, 1999. имеющая "метафизический характер"34 и оказывающая определенное воздействие на формирование метафизических взглядов в человеке. Рассматриваются и социологические аспекты в метафизическом: его историко-общественная обусловленность в экзистенциальном, понятие "тендера" в свете метафизического решения и др. В каждой из гуманитарных наук, воспринимающимися для литературоведения служебными, анализируются лишь те понятия и явления, которые в достаточной степени близки к художественной литературе, и поэтому позволяют определить метафизическое в понятийном плане более полно и содержательно.
В рамках второй главы "Метафизическое как категория и ее проявления в поэтическом тексте" определяется роль и особенности метафизического на разных уровнях художественного текста: от слова и рифмы до жанровых модификаций и фигурных стихов. Метафизическое, введенное в систему типологических категорий, рассматривается на содержательном и формальном уровнях. За базовый комплекс метафизического в художественном тексте берется программа и поэтическая практика представителей английской "метафизической школы" XVII века. Явления метафизического анализируются в различных формах авторского сознания - в автобиографическом, антиципационном, ретроспективном, исповедальном и др. Также предлагается теоретическое осмысление функционирующих в метафизической поэзии жанров, через которые демонстрируется прямая взаимообратимая зависимость между метафизическим содержанием и его "помещением" в специфические для него или близкие ему поэтические формы. В этой и последующих главах дается определение синтеза в метафизическом: синтез научного и религиозного в поэтическом концепте; сам метод в метафизическом, основывающемся на представлении неразрывной сущности материального и идеального; универсальность метафизической поэзии, стремящейся к расширению собственных границ и сближению с др. видами искусства (синтез поэзии и графики в фигурном стихотворении; синтез поэзии и музыки в псалме и в песне; синтез поэзии, театра и кино имеет место в использовании приемов сценичности, ретроспективности и т.д.).
В третьей и четвертой главах диссертации, построенных как историко-теоретические, объектом исследования становятся описание типов метафизического английской поэзии в промежутке от Ренессанса до середины XX века (в первой главе) и общий тезисный обзор русской J4 Петровский А.В., Ярошевский М.Г. Основы теоретической психологии.-М., 1999.-С.15. поэзии, связанной с темой запредельного, от первой половины XIX до конца XX столетия (во второй главе) . Оговорим, что в работе нет отдельного параграфа, освещающего вопросы сходства и различия метафизического и романтического в поэзии. Композиция текста построена таким образом, что эта проблема (которая, как мы считаем, намного шире, чем границы данного исследования) по мере необходимости затрагивается практически в каждом из параграфов.
В связи с рассмотрением английской и русской поэзии через призму метафизического следует отметить наиважнейший, по нашему мнению, факт: Россия, вплоть до начала прошлого столетия в целом, будучи православным государством, стремилась к христианизации всех видов человеческой деятельности, в том числе и художественной литературы (которая изначально, как известно, вычленилась из духовной). Но принципиальное расхождение восточного и западного христианства в вопросе о том, как скоро человек может приобщиться к таинству веры, давало и свои результаты: отечественный поэт, по большому счету, пребывал в осознаваемой необходимости веры, воспринятой сердцем; английский поэт, напротив, "умствовал" и искал достойную себе нишу либо в обращении к религии, либо в отступлении от ее твердых канонов. И в последнем случае важную роль играла возможность собственно метафизического осмысления жизни. Революции 1905 и 1917 гг., а затем и сталинский диктат разрушили бытовавшие прежде православные устои не только в государстве новой эпохи, но и сама православная Церковь требовала существенных преобразований. Поэтому собственно метафизическая традиция оказалась близкой и созвучной умонастроениям многих отечественных поэтов.
Для образной иллюстрации правомерности подобного утверждения обратимся к цитате английского христианского мыслителя середины XX столетия К. С. Льюиса, сравнившего свою книгу "Просто христианство" с большим залом, "из которого открываются двери в несколько комнат"35. Таким же образом собственно метафизическое понимание жизни оказалось востребованным русскими поэтами (очевидно, и читателями) вследствие тенденции к разрушению, а иногда даже и к насильственному искоренению ценностей христианской веры.
Собственно метафизическое в литературе - это, с одной стороны, средство свободного трансцендентного представления о мире, но и, с другой - в условиях советского государства (или в условиях религиозно 35 Льюис К. С. Просто христианство. Любовь: Собр. Соч. в 8 т. Т. 1. / Пер. с англ. И. Череватой, Н. Трауберг.-М., 1998.-С. 19. разрозненной Англии XVII века и последующих исторических периодов) -способ идеального выживания человека, скрытая форма вероисповедания в среде атеистически настроенных или религиозно разрозненных соотечественников. При этом метафизическое отнюдь не ограничивается узкими рамками западноевропейского барокко, но распространяется на всю художественную литературу в целом (в рамках барокко "метафизическая школа" - частная величина, но метафизическое вообще шире барокко).
Понятие метафизического продолжает осваивать все новые области литературоведения и др. гуманитарных наук, но недостаточно высокая степень разработанности проблемы метафизического и его типологии позволяет говорить о новизне и теоретической ценности предлагаемого исследования, в котором впервые осуществляется определение метафизического как важной величины поэтического текста. Кроме того, в научный оборот вводятся такие понятия, как "свободное" метафизическое, "связанное" религиозное, антиципация и др. Также состав новизны включает в себя и соотнесение метафизического как философской категории со сферой эстетики, искусства и прежде всего поэзии, и рассмотрение метафизического как феномена художественной литературы на границах с историей культуры и философии. Учитывая нынешнюю тенденцию литературоведческой науки к расширению поля деятельности, к синтезу с др. научными дисциплинами, можно полагать, что настоящая работа не только связана с теоретическим осмыслением нового понятия, но и открывает новые горизонты аксиологии в литературоведении, позволяет с несколько иной меркой оценить наследие поэтов метафизической ориентации, предопределяет перспективы развития поэзии нового тысячелетия. Теоретическая значимость работы важна еще и потому, что "наше время все еще тяжело обременено пагубными последствиями мышления, чуждого метафизике"36. Рассмотрение метафизического, объяснение его позитивной роли в искусстве и формировании определенной ступени в духовном сознании человека "позволяет надеяться на лучшее будущее для новых поколений, когда человек со своими существенными стремлениями будет лучше понят рациональной философией и станет больше уважаться, чем сегодня"37.
Новизна исследования продиктована еще и необходимостью новейшей и более точной систематизации разрозненных и не всегда сопоставимых явлений в литературоведении, в данном случае - это типология 36 Бохенский Ю.М. Современная европейская философия / Пер. A.M. Грецкого.-М., 2000.-С. 204. 37 Там же.-С. 204. метафизического и ее обоснование. Ставивший перед собой подобного рода задачи Т. С. Элиот в 30-х гг. прошлого столетия объяснял это следующим образом: "Время от времени, каждые сто лет или около этого, возникает необходимость в появлении критика, который бы пересмотрел прошлое нашей литературы и расставил поэтов и поэтические произведения в новом порядке. Суть такой задачи не революция, а реорганизация. То, что мы наблюдаем, - это отчасти та же сцена, но в другой, несколько расширенной перспективе; на переднем плане появляются новые и незнакомые объекты, они должны быть соотнесены с более привычными, которые в этот момент приближаются к линии горизонта, где все они, кроме самых значительных, становятся невидимыми для невооруженного глаза. Скрупулезный критик, вооружившись увеличительным стеклом, сможет уничтожить расстояние и ознакомиться с мельчайшими объектами на дальнем плане, сравнив их с мельчайшими объектами, находящимися рядом; он сможет точно оценить положение объектов, окружающих нас, и их соотношение во всем объеме гигантской панорамы. Эта метафизическая фантазия дает представление об идеале..."38.
Практическая ценность исследования состоит в том, что его результаты и материалы могут быть использованы не только в рамках учебных дисциплин "Введение в литературоведение" и "Теория литературы", но и фактически во всех курсах истории английской и русской литературы. Понятийное значение метафизического позволяет введение его типологии во многие гуманитарные науки (в философию, культурологию, религиоведение), значительно обогащающиеся за счет этого новой для них терминологией. Примечания и комментарии, имеющие место в тексте работы, полезны филологам и искусствоведам. Некоторые положения работы по творчеству английских поэтов могут быть учтены в переводческой практике, поскольку проблема переводов стихов английских метафизиков все еще актуальна. Типология метафизического позволяет по-новому определить некоторые биографические факты в контексте духовного совершенствования того или иного автора39. Так как проблема 38 Элиот Т.С. Назначение поэзии.-М., 1997.-С. 111. 39 В этой связи можно привести хотя бы малоизвестное событие из жизни молодого Дж. Донна: в молодости поэт предпринимал попытку самоубийства (безусловно, что это антихристианский шаг), а после даже написал трактат с витиеватым барочным названием - "Биатанатос. Декларация парадокса или тезиса, гласящего, что самоубийство - не до такой степени грех, чтобы относиться к нему именно так и не иначе, с подробным рассмотрением сути содержания всех законов, якобы нарушаемых сим деянием" ("Bia6anato^. A Declaration of that Paradoxe or Thesis..."). В дальнейшем поэт, став настоятелем лондонского Собора Святого Павла, конечно же, в силу своего социального статуса и понимания греховности самоубийства, скрывал существование этой работы, а, умирая, даже запретил метафизического на теоретическом уровне поднимается в отечественной науке впервые, полного и исчерпывающего решения она получить не может. В работе предлагается общая стратегическая задача, характер представления которой ввиду ее масштабности неокончателен, но может способствовать появлению исследований, вычленяющих метафизический вектор духовности в художественной литературе прошлого и настоящего.
Диссертационная работа "Типология метафизического в поэзии (на материале английской и русской литературы)" была апробирована на разных уровнях. Ряд положений исследования неоднократно освещался в докладах, прочитанных на различного рода чтениях и конференциях (литературоведческих, философских, педагогических и методических), в том числе на "Пуришевских чтениях" (Московский педагогический государственный университет, 1997-2001), на ежегодных тематических международных конференциях Российской ассоциации преподавателей английской литературы (1999-2001), на "Втором Всероссийском философском конгрессе" (1999, Уральский государственный университет), на ежегодной конференции "Проблемы славянской культуры и цивилизации" (2000-2001, Уссурийский государственный педагогический институт). Обсуждение некоторых частей диссертации выносилось на заседания кафедры русской и зарубежной литературы Сахалинского государственного университета (апрель 1999, июнь 2001), кафедры теории литературы Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова (октябрь 2000, декабрь 2001), кафедры методики преподавания русского языка и литературы Московского городского педагогического университета (ноябрь 2000). Результаты исследования нашли отражение более чем в 30 статьях и тезисах, опубликованных в Москве, Санкт-Петербурге, Нижнем Новгороде, Екатеринбурге, Владивостоке, Уссурийске и Южно-Сахалинске. Часть исследовательских материалов легла в основу двух изданий "Практикума по "Теории литературы" (1999, 2000), "Краткого словаря метафизической поэзии" (20 00) и монографической работы "Метафизическое в поэзии: Теоретический аспект" (2002).
Отдельные фрагменты работы составили основу лекционных и семинарских курсов ("История мировой литературы", "История английской литературы", "История зарубежной литературы XVII-XVIII веков", "История зарубежной литературы XIX века", "История зарубежной сыну публикацию своей рукописи. Но все же рукопись стала достоянием издателей и увидела свет в 1648 году в Лондоне, спустя семнадцать лет после смерти поэта. Иными словами, духовное завещание Дж. Донна становится кристально понятным и доступным вследствие его дальнейшей религиозной ориентации. литературы конца XIX - начала XX века"), двух спецкурсов по проблеме исследования ("Метафизическая линия поэтического наследия И. Бродского", "Типология метафизического в поэзии"), читаемых с 1998 года и по настоящее время на отделениях славянской, германо-романской и восточной филологии Сахалинского государственного университета.
Общая структура диссертации включает в себя Введение, две теоретические и две историко-теоретические главы с входящими в них параграфами, Заключение и Библиографический список. В третьей главе соблюдается хронологический принцип исследования исторических и категориальных типов метафизического в английской поэзии. Четвертая глава представляет собой обзорное освещение вопросов метафизического в русской поэзии. Каждый из структурных компонентов диссертационной работы содержит в себе постраничные замечания, комментарии и ссылки на цитируемую литературу.
Теория метафизического в поэзии. Категориальные типы метафизического
Согласно гегелевскому определению, метафизика как способ мышления господствует не только в философии, но и за ее пределами, в ряде иных наук, а на взгляд современных ученых, еще и "в различных формах вненаучного и повседневного, обыденного знания"40. И действительно, актуальное на сегодняшний день понятие "метафизическое" является предметом пристального внимания не только литературоведов41, философов42 и религиоведов43, но и психологов44, культурологов45, а также представителей других научных отраслей, трактующих его в собственном русле и специфическом понимании. Теория и практика метафизического, распространяясь на искусство и многие гуманитарные науки, демонстрирует тем самым не только свою преемственность и востребованность, но и специальное семантическое наполнение в каждой из названных областей.
За свою многовековую историю метафизическое как производное от термина "метафизика" обозначало самые различные явления, подчас противоречивые и алогичные. Общеизвестно, что для литературоведения и иных гуманитарных дисциплин термин "метафизика" вторичен: выражение "Meta ta physica" (буквально - "после физики") - первоначальное достояние философии. Традиционно этот неологизм приписывается библиотекарю Андронику Родосскому, объединившему под новой дефиницией в I веке до н.э. различные лекции и заметки Аристотеля по "первой философии", группу его трактатов по теории и онтологии познания, помещенных мыслителем после работ по физике.
Так как понятийное единство "метафизика - метафизическое" прежде возникло в философии, а уже в дальнейшем, будучи несколько трансформированным, перешло в художественную литературу и в науку о ней, при выведении рабочего понятия метафизического в филологической области знания для доказательности своих утверждений будем обращаться и к философским источникам, чья основа в действительности нередко находит свое отражение в литературоведении. Собственно проблема перемещения термина одной науки в другую не нова, тем более не нов философский взгляд на литературные вопросы46. Многие термины литературоведения уже давно используются как философские единицы. Допустим, понятие "хронотоп", введенное М.М. Бахтиным, с 70-х гг. XX века стало еще и философской категорией47. Более того, такие понятийные единицы, как, предположим, "идея" или "форма" изначально принадлежали и философскому и литературоведческому мирам. Попытка представления разнообразных фактов литературоведения с позиций влияния на них философских учений связывается со стремлением гуманитарных наук на современном этапе к общему синтезу и универсальному взаимодействию. Известно также, что "высшие подъемы филологии обычно следовали за великими эпохами гносеологической мысли"48.
Возвращаясь к проблеме систематизации работ Аристотеля Андроником Родосским, заметим, что нововведенный термин "метафизика" одновременно подчеркивал четкую организацию аристотелевских сочинений, будучи элементом содержания несложной композиции (работы по физике и тексты после этих работ), и употреблялся как понятие, обозначающее противоположную физике область человеческого мудрствования, иное, не всегда научное осмысление действительности. И если первое наполнение термина так и осталось применительным исключительно к работам Аристотеля, то судьба второго более завидна: с одной стороны, понятия "физика" (как наука, стремящаяся к объективности, точности и доказательности) и "метафизика" (как область трансцендентных в противовес физике представлений человека о мире) стали восприниматься своеобразными антонимами, двумя крайностями, противоположными полюсами во взглядах на один и тот же предмет, с другой - метафизика стала еще и самостоятельной, не всегда ассоциируемой с физикой областью (в узком значении - мировоззрением, в широком - фундаментальной наукой) познания запредельной, "нефизической" стороны бытия.
К метафизике, а в дальнейшем и ко всему метафизическому относилось все, что выходило за пределы научного опыта, что могло быть бездоказательным и гипотетичным, а по Аристотелю подразумевало то, "что превышает "физически" данное, чувственно-опытное, переступает последнее (трансцендирует), чтобы изведать все, что вообще "есть"49. Потому и на метафизику в философии Нового времени смотрели скорее не как на науку50, но как на "природную склонность" (терминология И. Канта)51 человеческого ума в осмыслении проблем иррационального, основывающегося не на математических формулах и геометрических схемах, а на вере в запредельное. Понимание метафизического как "природной склонности" позволяет считать его некоей универсалией, проявляющейся на разных уровнях человеческой деятельности, в том числе и в творческом освоении действительности - художественной литературе, театре, живописи, кино и многом др.
Но все это предполагает достаточно широкое и даже опасное толкование метафизического, не имеющего точных понятийных границ, но нередко используемое гуманитариями. Поэтому швейцарский философ и теолог XX столетия Ю.М. Бохенский до известной степени был прав, говоря, что "усилиями более или менее несведущих литераторов (здесь и далее выделено нами. - Е.И), философов-интуиционистов и позитивистской пропагандой было распространено популярное понятие метафизики - как стремления постичь потустороннее, Бога и т.п. путем скачка воображения, пренебрегающего всякой достоверной аргументацией"52.
Н. Кузанский, на которого во многом ориентировались западноевропейские поэты XVII столетия, в своей работе "О предположениях" ("О четырех единствах") обобщил понятие о человеческом уме и тем самым вывел иерархическую лестницу, подъем по которой предполагал приобщение человека к Абсолюту: от тела к душе, от души к разуму, от разума к Богу53. Эта же иерархия практически без изменений была воспринята барочной литературой. Поэтому в творчестве метафизических поэтов XVII века можно найти достаточное количество перекличек с философскими постулатами Н. Кузанского. Собственно ступенчатый порядок бытия, которого придерживался Н. Кузанский, лестница духовного восхождения в человеке были приняты еще во времена Аристотеля, а позднее замечено, что нередко то или иное философствование о сущем (будь то философский трактат или литературное произведение) неизменным образом приводит к мыслям о божественности мироздания, о его трансцендентной сущности.
Общеизвестно, что есть философские системы, признающие существование запредельного, а есть системы, отрицающие это. В.Е. Александров, выносивший слово "метафизика" в заголовок своей книги, писал следующее: "Под "метафизикой" я разумею веру Набокова в вероятное существование трансцендентального, нематериального, вневременного, благорасположенного, упорядоченного и привносящего порядок бытийного пространства, каковое, судя по всему, обеспечивает личное бессмертие и оказывает универсальное воздействие на потусторонний мир"54. Однако смеем заметить, что процитированное определение метафизики во многом сужает характер метафизического как такового, не всегда связанного с особенностями того или иного вероисповедания или воцерковления человека (что, безусловно, имеет отношение к личности В. Набокова). Хотя В.Е. Александров использует по отношению к метафизике тот синонимический ряд (трансцендентальное, нематериальное, вневременное и др.), значения которого противостоят логическим законам точных наук.
Метафизическое в поэтическом слове
Художественная литература, пожалуй, единственный вид искусства, материал которого - слово создается и творится непосредственно самим человеком. Это осознавалось и первыми метафизиками, стремившими увидеть в слове не только плод человеческого ума, но и Божественный промысел. Идея создания слова и творения им (созидание определенных ценностей) является центральной во всем библейском повествовании: творчество - божественная данность, его результат, и само творение слагается из любви и знания. При этом любовь в высшем значении понятие духовное, идеальное, знание же - категория науки, тяготеющая к опыту, точности и обоснованности. Но абсолютное знание, если следовать христианским источникам, - прерогатива Бога, хотя и человек как творение Божие может выступать и сам в роли творца. О феномене творчества Бога и человека писал Н. Кузанский, по словам которого, созданное божественным словом приравнивалось к сделанному умом и руками человека.
Согласно Библии, умение творить вообще, и в частности словом, было заложено в Адама в момент его рождения: "И создал Господь Бог человека из праха земного и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою" (Быт., 2, 7). Процесс "вдуновения" жизни и есть акт творения, творческого созидания, что, безусловно, понимали поэты-метафизики. Описание рождения (появления) женщины также приоткрывает завесу Божественного творчества, когда Бог выступил в качестве инициатора, а "спящий" Адам даровал часть своей плоти - ребро. Следовательно, первоначально само творчество должно было быть метафизичным, происходить при единении знания и любви, посредством желания Бога и человека. В дальнейшем ветхозаветный человек после вкушения плода с Древа Познания получил возможность быть творцом на земле при помощи любви не только духовной, но плотской ("влечение к мужу") и знания не безупречного (объективного), но искаженного ("господство над другими...", Быт., 3, 16). Что соответственно и отразилось в появлении двух путей реализации творческих замыслов (и творения словом в том числе) : пути светлого - приближения к Богу (за что и ратует "божественная" метафизика), и пути темного - удаления от Творца ("небожественная" метафизика).
Метафизическое знание запрограммировано на вертикальную перспективу (ввысь) за счет любви (духовного влечения), а не на горизонтальное развитие (вширь) посредством искаженного знания. Слово и есть та ступень бытия, которая может как привести к Богу (слово высокое, эстетически ценностное, содержащее в себе вертикальную перспективу), так и увести от Него (слово грубое, сиюминутное, сопряженное с чем-то негативным, отталкивающим). Это прекрасно понимал не относивший себя ни к людям религиозно ориентированным, ни к атеистически настроенным И. Бродский, объяснявший секрет метафизичности слова так: "...поэзия есть искусство метафизическое по определению, ибо самый материал ее - язык - метафизичен. Разница между метафизиками и неметафизиками в поэзии - это разница между теми, кто понимает, что такое язык (и откуда у языка, так сказать, ноги растут) - и теми, кто не очень-то про это догадывается. Первые, грубо говоря, интересуются источником языка. И, таким образом, источником всего. Вторые - просто щебечут"153.
Замечание И. Бродского о том, что материал поэзии, "ее язык -метафизичен"154, не было для него следствием лишь знакомства с Дж. Донном или воскресителями его мысли - Т.С. Элиотом, У. Оденом и Р. Фростом. Называя язык метафизичным, И. Бродский говорил не о каком-то одном языке - русском или английском, а о языке вообще. Русский язык во многом сам по себе метафизичен: его старославянская письменная основа была выстроена Кириллом и Мефодием по принципу передачи в схематическом изображении звука и буквы небесных канонов. Богоданность русского языка, его "грядущее" блестяще переданы поэтом в стихотворении "Пророчество" (1965):
И если мы произведем дитя, не позабыт был русский алфавит, то назовем Андреем или Анной, чей первый звук от выдоха продлится чтоб, к сморщенному личику привит, и, стало быть, в грядущем утвердится. В христианском богомыслии слово как микроэлемент языка вообще трактуется иначе, чем в обыденной жизни: под Словом понимают Бога, Логоса. Слово как категория языка становится инструментом человеческой деятельности. Понимая, что в земном обиходе слово есть средство передачи и определения сущности тех или иных вещей, метафизики усматривали черты сходства между собственно человеческим словом -орудием общения людей, и Словом Божественным - не сотворенным, а творящим. Суть метафизической поэзии И. Бродский обозначил в названномим поиске "источника всего", который и явился для английских поэтов XVII века предметом их философско-религиозных исканий.
Знание о материальности слова пришло к метафизикам из эпохи Ренессанса. "Слова - кинжалы", - восклицал один из шекспировских персонажей, обнажая при этом отнюдь не идеальные их свойства. В русском эквиваленте эта же суть слова сформулирована в известном пушкинском призыве: "Глаголом жги сердца людей!" Действенность слова отражена в незаметных, на первый взгляд, его особенностях. В "Гамлете" велась речь о слове как явлении человеческом, земном, обиходном, у А. Пушкина, напротив, Слово, а в данном случае старославянское "глагол" связано с даром Божественным, небесным, нетривиальным.
Замечание И. Бродского по поводу метафизичности языка также во многом верно и неопровержимо: любой из языков по отношению к иноговорящим, не обладающим знанием о его законах и особенностях, является понятием символичным, не доступным для глубинного и безукоризненного владения им. И. Бродский как никто из отечественных поэтов (разве что В. Набоков) обладал метафизически удивительной способностью - легкостью перехода из одной ментальной культуры в другую, переводя на разные языки как родственных себе по духу поэтов, так и самого себя. Он, обладатель такого "подвижного" и всегда осмысленного двуязычного слова, всем своим существом осознавал силу, могущество, полновластие и неоспоримость главенства Слова (как Бога, Логоса) над человеком и человека над словом. Но эта двусторонность слова не являлась для него чем-то противоречивым, несовместимым, скорее, это два плана одного явления, ибо даже в своей грамматической характеристике слово у него выступало одновременно и атрибутом Бога, и самим Богом - "источником всего". От слова к Слову, от "физического" к метафизическому - так можно определить философские поиски И. Бродского, не менее ярко выраженные им в слове поэтическом: как в самом начале земного такое же ясное слово движенья - с мечтой о Творце - поставить в недальнем конце. (из стих-я "За тем, чтоб пустым разговорцем", 1962)
Поэтическое слово, будучи наиважнейшей единицей стихотворного языка, несет в себе два плана - форму, выражение (физическая форма, обрамленная эстетикой звуков) и содержание (семантика, буквальный и символический смысл). Эти два плана неразрывны, но тематический уровень метафизического безусловным образом связан с содержательной структурой поэтического слова, хотя и может быть продиктован неким магическим притяжением звуков.
Метафизическое содержание слова, его осознание, пришедшее из Библии, явилось ведущим во всем творчестве первых метафизиков. Библейские знания ко время зарождения "метафизической школы" еще не отличались своим значительным распространением в обществе: впервые на английский язык Библия была переведена У. Тинделом в 1530-гг. XVI века, но этот перевод не получил широкого и повсеместного распространения, поэтому практически был доступен лишь узкому кругу гуманистов. Новый перевод был осуществлен в 1613 году преподавателями и выпускниками Кембриджского университета155 (впрочем, в 1611 году уже существовал так называемый "перевод короля Джеймса"). На период расцвета "метафизической школы" не прошло и ста лет с момента расширенного знакомства рядовых англичан с текстами Библии, поэтому, отчасти, творчество У. Шекспира и метафизическая поэзия способствовали популяризации Священного Писания в Англии.
Поздний Ренессанс. Эвфуизм как предтеча "метафизической школы"
Вторая половина XVI века, так называемый поздний Ренессанс в Англии представлен именами Э. Спенсера, Ф. Сидни, Дж. Лили, Ф. Бэкона, К. Марло, У. Шекспира, Т. Нэша и ряда др. авторов. Именно это поколение поэтов, прозаиков, драматургов и философов стояли у истоков новых литературно-художественных тенденций, предвосхитивших появление барокко в Западной Европе и "метафизической школы" на Британских островах. В своей статье "Метафизические поэты" Т.С. Элиот верно заметил, что "поэзия семнадцатого века (вплоть до Революции) была прямым и естественным следствием предыдущего столетия"268. Именно эпоха европейского Ренессанса, предшествующая осознанию метафизического в художественной литературе, на фоне зарождающегося внимания к проблеме запредельного породила крайне обостренный интерес к вопросам, касающимся человеческого интеллекта, его способности или изначальной невозможности в достижении знаний Абсолюта.
Несмотря на существующие и отмечаемые критикой различия между поэзией XVI и XVII вв., художественная литература предыдущего периода тем не менее являлась обладательницей тех качеств, которым позже суждено было стать ведущими в метафизической поэзии. Хрестоматийное донновское изречение "Я - микрокосм" уже говорит о том, что корни метафизического росли на почве Ренессанса269, напрямую связанного с работами Н. Кузанского210, востребованного поэтами XVII столетия. Именно Н. Кузанскии одним из первых ренессансных авторов заговорил о том, что человеческий микрокосм как наиболее совершенное подобие природы и Бога есть "малый мир" ("большой мир" - универсум, "максимальный мир" - Бог) . Человек, являясь микрокосмом, - малое отражение Бога, подобие Абсолюта: "...человек есть малый мир таким образом, что он же и часть большого. ... ...как универсум есть единое и большое царство, так и человек есть царство, только маленькое, внутри большого царства, наподобие королевства Богемии внутри Римской, всеобщей империи"271. По мысли Н. Кузанского, средством формирования духовной чистоты и приближения к Божественному Абсолюту могут стать чувство, рассудок и интеллект - составные понятия возникшей на обломках ренессансной культуры "метафизической школы". А человеческую мудрость философ назвал "питательным знанием", дав первой части своего трактата "Охота за мудростью" следующее определение: "Премудрость -пища нашего духа". Но вопрос о знакомстве Дж. Донна с наследием Н. Кузанского остается открытым272. Работы этого философа в европейских библиотеках долгое время считались редкостью. Хотя допустимо, что Дж. Донн мог читать Н. Кузанского вследствие своего интереса к работам Дж. Бруно и его представлениям в области техники концепта.
Философ и поэт Дж. Бруно273 в своем "Рассуждении Ноланца о героическом энтузиазме, написанном для высокознаменитого синьора Филиппа Сиднея", сформулировал четыре вида земных созерцателей: "...одни - философы-математики, другие - метафизики, третьи - логики, четвертые грамматики"274. Под метафизиками он понимал подобных философам поэтов, созерцающих мир и являющих ему свои умозаключения. В "Изгнании торжествующего зверя", написанном в Англии, Дж. Бруно выделил "четыре поля Размышлений - метафизическое, физическое, моральное и логическое275. Если же разместить каждого из бруновских созерцателей на полях Размышлений, то окажется, что философы-математики трудятся на логическом поле, метафизики - на метафизическом, логики - на логическом, а грамматики - на физическом, при этом, по мнению автора "Рассуждения...", "Истина соседствует с Благоразумием", а "Диалектика" -с "Метафизикой". Позиция Дж. Бруно, во многом схожая с аристотелевской, основывалась на понимании метафизического как запредельного мира, как области, к познанию которой стремится неуемный человеческий разум. Именно метафизическое прокладывает некий мост, соединяет мир известный, доступный философам-математикам, логикам и грамматикам с агностическим, божественным знанием. Уподобляя поэтов философам, Дж. Бруно тем самым заявлял и об их безусловном родстве на поприще познания бытия.
Кроме философии Дж. Бруно, первые метафизики, полемизировавшие со Э. Спенсером, в своем творчестве испытали влияние идей Платона и стремления к преобладанию в поэзии аллегорий с духовным планом. Признаком метафизического стала и неоплатоническая традиция, основывавшаяся на совмещении языческого и христианского. В дальнейшем синтез античной и библейской образности в пределах одного поэтического текста стал восприниматься чуть ли не обязательной чертой метафизического, так как через подобное соединение, первоначально воспринимаемое как алогичное, реализовалась его важнейшая функция -примирение противоположных видов религиозного мышления, языческого и христианского. Дж. Донн в первом венке сонетов "La Corona" (1607-1609) в рамках одного поэтического пространства ввел антитезу между античным лавровым венком и библейским терновым венцом, в седьмом сонете "Вознесение" предписал Иисусу Христу, вознесенному к Облакам, два определения: языческое - Овен и христианское - Агнец ("О strong Ramme... Mild Lambe"), а в "Шторме" (1596-97) в один ряд поставил упоминание о Фортуне, Саре и Ионе. Дж. Мильтон в сонете "О моей покойной жене" (1658) говорил о ветхозаветных (Old Law) героях, упоминая при этом и античных божеств (Юпитера, Алкестиду), а в "Потерянном Рае" (1667), рисуя невинные ласки Адама и Евы в Эдемском саду, сравнивал их со взглядами античной пары - Юпитера и Юноны.
Но об уравнивании языческого и христианского в эпоху Ренессанса писал еще Э. Роттердамский, чья философская деятельность адекватно воспринималась и в гуманистическом кружке Дж. Колета (участником которого некоторое время являлся знаменитый нидерландский мыслитель) и в Англии вообще. Стоит вспомнить и тот факт, что именно Э. Роттердамским был подготовлен и частично осуществлен проект перевода Библии на национальные языки, в результате чего тексты Священного Писания стали доступными не только священникам и небольшой группе высокообразованных людей, но и др. слоям общества.
Ренессанс подготовил появление "метафизической школы" еще и потому, что эстетика первого "базировалась на человеческой личности, но она прекрасно понимала ограниченность этой личности. Она буйно и бурно заявляла о правах человеческого субъекта и требовала его освобождения - и духовного, и душевного, и телесного, и вообще материального. А.Ф. Лосев писал, что "...эстетика Ренессанса обладала одним замечательным свойством, которого не было в последующей эстетике буржуазно-капиталистического мира: она знала и чувствовала всю ограниченность изолированного человеческого субъекта. И это навсегда наложило печать трагизма на всю бесконечно революционную стихию возрожденческого индивидуализма"276. Первые метафизики освободили человека от этой изолированности: личность стала пониматься всесторонне, в том числе, и в метафизическом измерении, при котором телесное, материальное, душевное и духовное рассматривались через призму христианства.
Ф. Бэкон метафизику как "общую матерь всех наук" связывал с физикой, с реальным познанием природы. В этом видится первостепенный акцент европейского Возрождения вообще, при котором практически вся философия сводилась, в первую очередь, к осознанию роли человека, его одновременной зависимости от природы и руководящим функциям последней. Но немаловажным для Ф. Бэкона, впрочем, как и для последующего поколения философов, являлось то, что "легкие глотки философии толкают порой к атеизму, более же глубокие возвращают к религии"277. Иными словами, только метафизическое воззрение с его интересом к аналогиям, а не поверхностный анализ первопричин бытия, способно к возвращению человека в его истинное и первоприродное лоно, к ощущению неразрывной связи с Высшими Началами Бытия, к признанию их абсолютности. И если мыслителей Возрождения более всего интриговал разум, умственная сила в человеке, то в XVII веке и позже как в Англии, так и во всей Западной Европе интеллектуальное (разумное) сопрягалось с интуитивным: "Фактически же как интуиция, так и интеллект развивались потому, что они полезны. ... Интеллект у цивилизованного человека, подобно художественным способностям, иногда развивался до такой степени, что переставал быть полезным для этого индивида; интуиция же, судя по всему, в целом ослабевает с ростом цивилизованности"278.
Метафизическое в русской поэзии первой половины XIX века: Е. Баратынский, Ф. Тютчев, любомудры и славянофилы
Метафизическое, будучи философской категорией, не есть исключительная особенность той или иной национальной культуры. Метафизическое в художественной литературе, не ограничиваемое национальными или временными рамками, тем самым только подтверждает универсальность своего характера. Правомерность наличия метафизического в русской поэзии объясняется в первую очередь религиозной основой русской художественной литературы вообще, вычленившейся из духовной.
В конце XVIII века в России слово "метафизическое" в своем значении приравнивалось к философскому, чрезмерная увлеченность которым порой даже становилась предметом насмешек в поэзии. И. Хемницер в басне "Метафизический ученик" (177 9) писал о том, что плоды учености, приходящей из-за границы, могут быть доступны не всем: юный герой басни, попадая в яму, отказывается воспользоваться для своего спасения веревкой, не поняв ее метафизических свойств. В лице глуповатого "метафизического ученика" И. Хемницер сатирически осмеивал не европейскую философию, а молодых людей, обращающихся к ней исключительно за витиеватыми умствованиями. Поэтому, на взгляд поэта, ...в метафизическом беснуясь размышленьи О заданном одном старинном предложеньи: "Сыскать начало всех начал"... подобные философы лишь выставляют на всеобщее обозрение свою недалекость ума.
Понятия "метафизика" и "метафизическое" вошли в русский язык не через английское литературоведение, но, очевидно, посредством популярной в России немецкой философии402, поэтому и трактовались как в XVIII, так и в XIX веке в весьма ограниченном значении, смысл которого сводился к тому, что метафизика чаще всего приравнивалась к философии, а метафизическое - ко всему философскому. Кроме того, под метафизическим иногда понимались еще и исключительно явления идеального (нередко - романтического) плана. Так, в письме к А. Пушкину от 5-20 января 1826 года Е. Баратынский, рассуждая о стихотворении молодого поэта С. Шевырева, писал: "Нам очень нужна философия. Однако ж позволь тебе указать на пьесу под заглавием "Я есмь". Сочинитель мальчик лет осьмнадцати и, кажется, подает надежду. Слог не всегда точен, но есть поэзия, особенно сначала. На конце метафизика, слишком темная для стихов. Надо тебе сказать, что московская молодежь помешана на трансцендентальной философии"403. Из письма видно, что Е. Баратынский употреблял слово "метафизика" исключительно в значении "философия", а если быть точнее, в значении "трансцендентальная философия", которая, как известно, характеризует высшие и универсальные предметы метафизического познания и на которой, по словам автора письма, "помешана" "московская молодежь", а именно любомудры в лице поклонников немецкого шеллингианства Д. Веневитинова и В. Одоевского.
Стиль С. Шевырева, в дальнейшем активно пропагандировавшего христианскую веру и смирение, Е. Баратынский назвал метафизическим, связанным, судя по всему, с поэтическим воспеванием идеи трансцендентности мира. Впрочем, и к собственному художественному миросозерцанию Е. Баратынского применимо это же понятие. Достаточно обратиться к начальным строкам его стихотворения "Последняя смерть" (1827), чтобы понять глубину религиозно-философских поисков этого поэта, прикоснуться к его духовному озарению: Есть бытие; но именем каким Меж них оно, и в человеке им Его назвать? Ни сон оно, ни бденье; С безумием граничит разуменье. Вся жизнь Е. Баратынского - прямое доказательство того, что он не отрицал веру в Бога, хотя и пытался обосновать таинственный Абсолют мироздания отчасти через собственные логические умозаключения. При этом превалирующим для поэта оставался именно действенный оплот веры -следование за культом Церкви и ее обрядовой стороной. Это достаточно зримо представлено Е. Баратынским в его "Бале": Ты позабыла Бога... да, Того оставит и Господь; Не ходишь в церковь никогда; А он-то духом нашим правит, Поверь, кто Господа оставит, Он охраняет нашу плоть! Метафизическое изначальным, естественным и первоприродным образом было свойственно всей русской духовной литературе, а с XVII века предстало, кроме прочего, и в своей эстетической, художественной явленности. Поэтому называть Е. Баратынского первым русским метафизиком404 в какой-то степени неэтично. Иное дело, что творчество С. Полоцкого, Ф. Прокоповича, М. Ломоносова, Г. Державина и др. русских поэтов косвенным образом содержало в себе доминанту "связанного" религиозного (объяснение чего состоит в еще не разрушенной связи и незначительном удалении духовной литературы от художественной), при котором исповедание христианства вообще и православия в частности происходило прямо, а не столь опосредованно, как у Е. Баратынского и ряда его современников405. И поэтому был прав Д. Мережковский, писавший, что "никогда до XIX века чувство религиозное не высказывалось с такой безграничной умственной свободой, при таком полном отсутствии всех клерикальных и метафизических целей
В поэзии Е. Баратынского слишком очевиден факт слияния интеллектуального (составляющей черты "свободного" метафизического) и чувственного, интуитивного (на чем основывается "связанное" религиозное). Это и было несколько запутанно, но правильно замечено А. Пушкиным, писавшим, что Е. Баратынский "оригинален, ибо мыслит. ... Мыслит по-своему, правильно и независимо, между тем как чувствует сильно и глубоко"407. Мысль как идея, как образ и чувство как эмоция, переживание при, казалось бы, сложности их различения в поэтическом слове стали той основой, в результате которой Е. Баратынского не просто весьма часто называют метафизиком, но и сравнивают по стилю с собственно английскими метафизиками XVII века. "Творчество зрелого Баратынского (включая его стихи, написанные после 1829 г.), - писал Д.С. Мирский, - показывает, что Баратынский - поэт мысли, быть может, из всех поэтов "глупого девятнадцатого века" единственный, сумевший сделать из мыслей материал поэзии. Это отчуждало его от молодых современников, да и от их потомков во второй половине столетия, для которых поэзия и чувство были едины. Поэзия Баратынского была как бы мостом между остроумием поэтов XVIII века и метафизическими устремлениями поэтов ХХ-го (в терминах английской поэзии "от Попа к Т.С. Элиоту"). Подобно тому, как он блистал умом в легких стихах начала своей поэтической деятельности, так и поздняя его поэзия дышит умом, но в другом, высшем смысле, умом, который, может быть, Поп и Донн назвали бы другим словом, но который непременно был бы включен в любое определение поэтического ума, достаточно широкое, чтобы включить и Попа, и Донна. Поэзия Баратынского интеллектуальна по содержанию, но это интеллектуальное содержание поэтически переработано и действительно превращено в поэзию"408.
Д.С. Мирский справедливо отмечал, что понятия "умственная", "интеллектуальная" поэзия, к которым обращались и Дж. Донн, и Е. Баратынский, у каждого из них имели свое наполнение, продиктованное особенностями их менталитета, историческими условиями их эпох. Сочетание в поэзии Е. Баратынского интеллектуального начала и чувственного - одно из стилистических доказательств его метафизического осмысления мира, при котором интуитивная чувственная вера боролась с требованиями умственного, быть может, даже научного определения и подтверждения существования Бога. Е. Баратынский творил в стране, где официальной, государственной религией считалось православие. В отличие от Дж. Донна и его современников, перед ним никогда не стояла проблема конфессионального предпочтения и собственно духовного смятения, которое могло бы заставить его отказаться от поэтического исповедания религии в пользу "свободного" метафизического созерцания. Живя в лоне православного христианства, Е. Баратынский, как и его современники, должен был скорее не интеллектуализировать над верой, но духовно совершенствоваться в ней.
