Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Политические партии как институт западной представительной демократии 12
1.1. Политические партии стран Запада: особенности становления и развития 12
1.2. Консервативные партии стран Запада: генезис и роль в общественных трансформациях 33
1.3. Партийные системы и выборы: взаимосвязь и возможные эффекты 67
Глава 2. Политические партии и российская демократия: трудности становления, факторы развития и перспективы 104
2.1. Политические партии без гражданского общества Пример современной России 104
2.2. Основные причины неэффективности российских партий 124
2.3. Перспективы консервативной партийной политики в России 163
Заключение 187
Список использованной литературы
- Политические партии стран Запада: особенности становления и развития
- Консервативные партии стран Запада: генезис и роль в общественных трансформациях
- Политические партии без гражданского общества Пример современной России
- Основные причины неэффективности российских партий
Введение к работе
В современных западных демократиях гражданское общество и государство интегрированы в единое целое посредством трех основных политических институций: представительной системы государственной власти, всеобщего избирательного права и политических партий. Метафора "суверенной власти народа" означает сегодня, что власть в государстве исходит от народа и осуществляется им посредством его представителей, выбираемых на строго фиксированный срок на основе всеобщих, равных и тайных выборов. Поэтому политические партии иітзают исключительную роль в функционировании современных демократических представительных систем. Именно они, прежде всего, обеспечивают связь политической системы и окружающей социальной среды, выполняя в полном объеме функции артикуляции и агрегации социальных интересов.
Современная демократия - это представительная демократия. Требование создания многопартийной системы вытекает из стремления привести партийную структуру в соответствие с плюралистической общественной структурой современных государств. Без признания партийного плюрализма и права на оппозицию любая политическая система не может быть названа ни демократической, ни представительной.
Однако роль представительного органа власти как выразителя "общей воли" в отличие от "воли всех" (Ж.-Ж.Руссо)*, означает, что в парламенте должны быть представлены интересы не отдельных социальных групп или личностей, а общезначимые политические интересы. Именно поэтому в демократических странах основными коллективными субъектами избирательного процесса и парламентского представительства являются политические партии. Поскольку
* "Общая воля, - писал Ж.-Ж.Руссо,- ...стремится всегда к пользе общества, но из этого не следует, что решения народа , имеют всегда такое верное направление...Часто существует немалое различие между золею всех и общей волею. Эта вторая блюдет только общие интересы; первая - интересы частные и представляет собой лишь сумму изъявлений воли частных лиц"[156, с. 173].
партии, в отличие от иных общественных объединений, предназначены не для выражения отдельных корпоративных интересов, а для выявления и учета в групповых интересах общезначимого начала и перевода их на общегосударственный уровень.
Именно поэтому политические партии берут на себя и формулирование коллективных целей для социума, предлагая различные цели и стратегии общественного развития. Трансформируя требования и чувства социальной неудовлетворенности в позитивные политические цели, партии направляют стихийную энергию социального протеста в русло конституционной борьбы за их достижение через участие в государственном управлении. Расширяя пространство публичного политического процесса, партии стремятся преодолеть отчуждение маргинальных групп общества от политики. Еще М.Вебер видел, "что соперничество за голоса масс подразумевает опору на организованные массовые партии и что такие партии обычно организованы иерархически и бюрократически. Партии приобретают голоса избирателей, поощряя последних идентифицировать себя с политическим имиджем партии и с ее руководством. Они упрощают стоящий перед избирателями выбор"'[240, р.85].
Отсюда следующая констатация: политические партии и регулярные выборы -это тесно взаимосвязанные и взаимозависимые институты демократической системы, а "демократия - это система, при которой партии проигрывают выборы"[145, с.28]. Чаще всего политические партии и определяются как организации, стремящиеся к выдвижению и избранию своих признанных представителей на государственные посты. Не случайно в законодательстве ФРГ, Швеции и некоторых других стран записано, что политическое объединение утрачивает правовое положение партии, если оно в течение определенного количества лет (в ФРГ - 6 лет) не участвует в выборах, т.е. работа на выборах не только право, но и обязанность партий [См.:184]. Однако, участие в выборах - это лишь способ, посредством которого партии могут содействовать формированию политической воли народа и его политическому волеизъявлению, поскольку выборы это аналог непрямого принятия политических решений.* Так, согласно
/
ст.21 Основного Закона (Конституции) ФРГ, партиями являются организации, содействующие формированию политической воли народа [184, с.ЗЗ].
Современные правительства, как правило, партийные правительства, а партийные фракции определяют "лицо" современных парламентов, поскольку через партии реализуются еще две важнейшие политические функции -политического представительства и рекрутирования политической элиты.
Выступая универсальным посредником между обществом и государством, партии становятся инструментом легитимации власти и одновременно решают одну из важнейших демократических проблем - проблему защиты прав и свобод граждан от вмешательства государства. Поддерживая непрерывность политического процесса, партии объективно обеспечивают устойчивость обратных связей между обществом и политической системой. Работая над преодолением отчуждения "периферийных" групп общества, вовлечения их в политику, партии увеличивают гибкость и маневренность политической системы.
Политические партии выступают и в качестве субъекта политической социализации. Социализирующая функция партий реализуется как в ходе избирательных кампаний, в повседневной партийной деятельности (освоение техники голосования и избирательной технологии в широком смысле массовыми слоями населения, до того не принимавшими активного участия в политике), так и в процессе регулярного общения политиков с реальными и потенциальными сторонниками. Однако если в этой сфере роль партий несколько снизилась и передана сегодня средствам массовой информации, то в других их значение даже возросло. Так, партии по-прежнему являются наиболее эффективным и легитимным инструментом борьбы за власть и участие в принятии значимых политических решений. Характеризуя ключевую роль политических партий, В.О. Кей отметил, что они "чрезвычайно способствуют поступательному движению формальной конституционной системы"[249, р.67].
Таким образом, партии выполняют важные политические и организационные функции независимо от уровня экономического развития социума и характера политического режима. Иными словами, консервативную партию Великобритании,
Политическим решением принято называть решение относительно общественного блага, аналогом прямого принятия решений избирателями является референдум.
КПСС и Революционно-институционалистскую партию Мексики можно считать важнейшими "организационными пособниками" государственного механизма [254, р.515]. Хотя, конечно же, необходимо различать системные и несистемные, демократические и тоталитарные партии [См. :233], задачи, которые они призваны решать. По мнению Ноймана, "характер той или иной партии вообще можно определить только во времени и пространстве"[267, р.396].
Если же мы обратимся к политической практике современной России, то вынуждены будем констатировать два обстоятельства:
Первое, отечественные и зарубежные исследователи демократических транзитов в рамках "Третьей волны демократизации" указывают на чрезвычайно важную роль партий в политической трансформации общества, особенно на этапах демократизации и консолидации нового демократического режима [См.: 31; 34; 70; 80; 265; 270 и др.]
Второе, те же исследователи единодушны в утверждении, что российские политические партии слабы и неэффективны, партийная система фрагментирована, и партии, в целом, не справляются с ролью "посредника" между обществом и политической властью и не способны пока преодолеть их взаимного отчуждения.
В связи с чем, встают традиционные для России вопросы:
"Кто виноват" в том, что российские партии и партийная система находятся в таком состоянии? В чем причины их политической "немощи"?
"Что делать" для того чтобы Россия получила действительно эффективные и представительные партии, без чего вряд ли возможен успех демократических преобразований?
Как представляется, без убедительных ответов на поставленные вопросы, без практического решения проблем, заявленных в них, пытаться предсказать политическое будущее нашей страны практически невозможно.
Степень разработанности проблемы. Число работ посвященных политическим партиям чрезвычайно велико, что вполне понятно уже из вышеизложенного. В структуре политической науки сформировалась даже особая субдисциплина - "партология", основы которой, как известно, заложили наш соотечественник М.Осторогорский[120] и немецкий социолог Р.Михельс [110].
Конечно же, и до них партии привлекали внимание исследователей, однако серьезное и всестороннее изучение данного политического феномена начинается в эпоху массовой политики - в XX веке. Дальнейшее развитие теория партий и сравнительные исследования партийных систем получили благодаря усилиям, прежде всего, западных исследователей, таких как: К.фон Бейме, М.Вебер, К.Джанда, М.Дюверже, Р.Катц, В.Кейн, Дж.Кэри, О.Киркхаймер, Д.Кола, Дж.Лапаломбара, С.М.Липсет, Дж.Лэйн, П.Ордешук, А.Панебьянко, Ст.Роккан, Дж.Сартори, Р.Таагепера, А.Уэйр, М.Фиорина, М.Шугарт, С.Эрсон и многих других, в работах которых становление партий и партийных систем, их место в политической системе, их функции, конфигурации и "свойства" партийных систем, предпосылки формирования эффективных партий и другие проблемы были исследованы всесторонне. Важность и практическую востребованность проблематики, связанной с партиями, подтверждает то, что в США с 1995 года издается специализированный журнал "Parry Politics".
Особую методологическую важность для нашей работы имеют исследования "демократических транзитов", в том числе - места и роли партий в обществах "третьей волны демократизации", осуществленные такими учеными как: Л.Даймонд, Т.Л.Карл, А.Лейпхарт, К.Лефф, Х.Линц, Дж.Мунк, Г.СГДоннелл, А.Пшеворский, Р.Саква, А.Степан, С.Хантингтон, Дж.Хигли, К.Шмиттер, Ч.Ф.Эндрейн и др. Используя для своего сравнительного анализа опыт демократического транзита первоначально в странах Южной Европы и Латинской Америки, а затем и в странах Центральной и Восточной Европы, а также России, они пришли к целому ряду значимых для нашего исследования выводов и теоретических обобщений, В западной политологической литературе сегодня также представлены работы непосредственно посвященные партиям и формирующейся партийной системе России, которые изучаются, в основном, в контексте концепции демократического транзита, это исследования М.Бри, А Даллина, Дж.Данлопа, Дж.Т.Ишиямы, С.Картера, Дж.Ллойда, М.Макфола, К.Мацузато, Р.Мозера, П.Ортешука, М.С.Фиша, Р.Франклина, Дж.Хан, С.Уайта, Э.Шнайдера и др.
Изучение политических партий в советском обществоведении начинается в 60-80-е годы. Однако направленность исследований в целом определялась тогда господствовавшей официальной идеологической доктриной и социальным заказом. Западные политические партии и партийные системы подвергались разгромной критике, прежде всего за их "буржуазность", защиту интересов правящего класса и т.д. Поэтому основной объект внимания - мировое коммунистическое движение и партии в него входящие.
Работы советских обществоведов, посвященные месту и роли КПСС и других правящих коммунистических партий, в целом укладывались в рамки официальных представлений о том, что они "являются ядром политической системы социализма, руководящей и направляющей силой социалистического общества", и потому эти исследования имеют незначительную научную ценность.
Девяностые годы ознаменовались радикальным поворотом в изучении проблем политических партий российскими учеными. Появляется ряд работ, посвященных анализу западных концепций политических партий и сравнительным исследованиям партийных систем (работы Ф.Т. Алескерова, В.Б.Евдокимова, А.Н.Кулика, И.Левина, В.И.Лысенко, С.П.Перегуло ва, Г.В.Пушкаревой, Л.В.Сморгунова, С.Сокольского, К.Г.Холодковского, Т.В.Шмачковой и др.), однако это, в основном, журнальные публикации или главы в монографиях и коллективных исследованиях, число же фундаментальных монографических работ очень невелико.
Одновременно начинается интенсивное изучение особенностей становления и динамики российской партийной системы (работы А.Андреева, В.А.Ачкасова, ВЛ.Гельмана, Г.В.Голосова, Г.Г.Дилигенского, В.Ковалева, Ю.Г.Коргунюка, А.Н.Кулика, В.Лапаевой, С.Маркова, С.Митрохина, В.А.Олещука, В.Б.Павленко, А.Рябова, М.Сиверцева, К.Г.Холодковского и др.). Однако и здесь число монографических исследований очень мало.
Только в конце 90-х годов российскими учеными проводятся первые международные сравнительные исследования развития партий и партийных систем в странах демократического транзита [См.:34].
Наконец, в эти же годы усилиями В. Авдонина, М. Афанасьева, С. Барзилова, В. Гельмана, Г. Голосова, Т. Драбкиной, А. Дуки, М. Ильина, В. Ковалева, А. Кузьмина, И. Куколева, В. Лысенко, Г. Люхтерханд-?Иихалевой, А. Магомедова, Б. Макаренко, Е. Мелешкиной, Н. Петрова, С. Ршженкова, О. Сенатовой, А. Филиппова, А. Чернышева, А. Шутова и многих других рождается российская политическая регионалистика, акцентирующая сегодня внимание преимущественно на изучении электоральных процессов в регионах, аналізе проблем федеративных отношений в России, исследовании процессов инстиіуализации региональных политических режимов, анализе региональных политических элит. Изучение становления региональных партийных систем России toj; ько начинается.
Таким образом, несмотря на обилие литературы, посвященной тем или иным аспектам заявленной темы, автору почти не известны научные работы, в которых бы системно исследовалась роль партий в политических трансформациях современного многонационального российского общества.
Цель и задачи исследования. Исходя из степени разработанности темы, можно сформулировать следующую цель работы: доі гижение более глубокого понимания места, роли и перспектив партий в политической трансформации современного российского общества. Цель исследования предполагает решение следующих задач:
рассмотрение особенностей становления и факторов развития политических партий в странах Запада;
выяснение роли политических партий, прежде всего консервативных, в политических трансформациях, опираясь на исторически і і опыт западных стран;
сравнительное исследование партийных систем и моделей выборов, выяснение возможных институциональных эффектов;
- изучение влияния специфических черт российского общества на
формирование политических партий;
анализ особенностей российского демократического транзита и роли в нем политических партий;
рассмотрение основных факторов, препятствующи і успешному становлению российской партийной системы;
- выяснение объективных и субъективных предпосылок формирования
консервативной составляющей российского политического спектра.
Научная новизна исследования заключается в следующем:
исследовано, место и роль консервативных партий в трансформациях ряда ведущих стран Запада;
систематизированы и описаны основные корреляции между конфигурацией партийных систем и избирательной моделью;
изучены основные проявления кризиса партий и партийной системы России;
систематизированы и обобщены основные институциональные эффекты, обусловленные закреплением в конституции России п резидентско-парламенскои формы правления и смешанно-несвязанной избирательной модели выборов;
проанализированы особенности становления парт: гйных систем в регионах;
- рассмотрены политические перспективы когсервативной политики в
России.
Методологические основы и теоретические источники исследования. Диссертационное исследование проводилось на основе следующих принципов: противоречивости, многомерности и альтернативности общественного развития; единства логического и исторического; единства глоба тьного и локального. При разработке и обосновании основных положений диссертации применялся системный метод и сравнительно-институциональный анализ. В исследовании использовались научные публикации российских и западных ученых, результаты социологических исследований, партийные документы, материалы периодической печати.
Практическая значимость исследования определяется тем, что ряд теоретических положений и выводов диссертации вносят вклад в дальнейшую разработку проблем места и роли партий в демокра гических трансформациях общества. Они могут быть применены при дальнейшем исследовании особенностей политического процесса в России, а также использоваться действующими политиками. Основные положения диссертации, а также библиография, могут найти применение при разработке учебных курсов и пособий по политологии,
сравнительной политологии, спецкурсов по сравнительному анализу партий и партийных систем, проблемам демократического транзит л в России.
Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования нашли отражение в трех научных публикациях, а такма: в докладах, с которыми автор выступил в 1998 -2001гг. на научно-практических конференциях, на конференциях и съездах партии "Единство". Диссертация обсуждена на кафедре политологии философского факультета Санкт-Петербургского государственного университета и рекомендована к защите.
Структура работы. Диссертация состоит из вве ^ения, двух глав (шести параграфов), заключения и списка литературы из 297 наименований. Общий объем работы 211 страниц.
Политические партии стран Запада: особенности становления и развития
Политические партии один из немногих политических институтов, рождение которых неразрывно связано с генезисом либеральной демократии. "Демократия мыслима не иначе, чем выраженная через партии", - писал, например, известный американский политолог Г.Шаттшнайдер [288, р. 1]. Хотя политическая история знает не только демократические, системные, но и антис= хтемные, революционные и реакционные партии.
Процесс становления демократии происходил чере; два параллельных потока изменений европейских политических систем после 1789 года: 1. Институализация демократии - становлен ие системы свободной конкуренции политических сил, постепенное снижение и отмена избирательных цензов, обеспечение тайного и равного голосования установление контроля законодательных органов над исполнительными и др. 2. Развитие и утверждение каналов политической мобилизации избирателей формирование и укрепление политических партий.
Отмечая особую роль и значение партий в функционировании представительной демократии, многие исследователи (причем, и те кто позитивно, и те кто негативно оценивают данный институт) называют современное государство - "партийным государством". В тоже время, партии имеют длительную тредысторию, поскольку политические группы интересов, в большей или меньшеі степени организованные, всегда были неотъемлемым атрибутом политики. В СВЯЗІ: с этим можно вспомнить "партии" пополяров и оптиматов времен кризиса Римской республики, гвельфов и гибеллинов средневековой Европы, политические объединения, возникавшие в ходе английской революции XVII века (диггеры, левеллеры, индепенденты) и Великой французской революции конца XVIII века (фельяны, жирондисты, якобинцы, "бешеные") и др. Однако партии в сот ременном смысле слова относительно недавнее "изобретение". Они появились [ишь во второй половине XIX века.
Непосредственные их предшественники "внутренние партии" или "партии -политические клубы" возникли примерно столетием раньше на "родине классического парламентаризма" в Великобритании. )то знаменитые "тори" и "виги", представлявшие в английском парламенте интересы двух фракций господствующего класса: земельных собственниъ ов и двора (тори) и промышленников (виги).
В свое время С.М.Липсет и Ст.Роккан предложи. ЇЙ "генетическую" модель формирования партийных систем, в рамках которой дали убедительное политологическое обоснование функции европейских партий как политических выразителей глобальных социальных расколов и стояцих за ними социальных интересов. Они вычленили четыре "критические точки" решающие исторические события, ставшие водоразделами в политической истории Европы: 1. Реформация (16-17 вв.); 2. Национальная революция (период, начиная с 1789 г.); 3. Промышленная революция (19-20 вв.); 4. Революция в России (1917г.) и четыре линии основных расколов, обозначающих серьезные конфликты интересов внутри каждой политической системы и возникающих как результат появления критических точек в европейской истории: 1 - между иснтром и периферией; 2 -государством и церковью; 3 - городом и деревней; 4 - работодателями и рабочими. Именно они и дали, по мнению исследователей, толчок к появлению в Европе политических партий с различными социальными базами (региональными, конфессиональными, этническими, классовыми). Таким образом, роккановская модель формирования политических партий в Западней Европе укладывается в следующую схему: критическая точка истории - раскол по какому-либо важному основанию - артикуляция основных проблем - возі; икновение политических альтернатив. Из концепции следует, что в Европе к /шадцатым годам XX века возникло несколько наиболее значительных партийных альтернатив: консервативная - представляющая первоначально центральные элиты, а затем и весь класс крупных собственников; либеральная - выражающая первоначально интересы периферии, а затем радикалов в городах; аграрная - защищающая интересы землевладельцев и крестьян; социал-демократическая - ориентированная на работу в рабочем движении и представительство интересов этого класса; коммунистическая - представляющая радикальные силы, не принимающие сложившиеся политические системы и стремящиеся к мировой революции. Нагляднее всего эта теоретическая схема работала в Ска: щинавии. Во всех странах этого региона сложилась двублоковая партийная система: рабочему движению, представленному социал-демократами и коммуі истами, противостояли "буржуазные" партии - консервативные, либеральные, а фарные, что и позволяло до определенного времени говорить о пятипартийнон системе скандинавских стран, что полностью соответствовало концепции СРокклна [См.:261].
Действительно, революции в США и во Фран І ЩИ стали историческим рубежом в эволюции западных политических систем, последовавший за ними промышленный переворот дал мощный толчок развит лю политических партий. Постепенно они обретают основы организации, вырабатывают программы, осваивают специфические методы политической работ; Несомненно, и то, что решающее влияние на процесс становления современі ого типа партий оказало рабочее движение. Именно западноевропейские рабочие (социал-демократические) партии стали первыми массовыми партиями с фиксированным членством, сетью местных организаций и руководящими органами, реп лярными связями между ними, членскими взносами, партийными уставами и программами. Возникновение во второй половине XIX века классовых партий, стало следствием включения широких масс в политику. Именно партии становятся выразителями интересов общественных классов. Наряду с рабочими создаются буржуазные, крестьянские, мелкобуржуазные партии, которые перенимают у них: формы организации и политические методы работы в массах. Правда, и в это г период, образовавшаяся партийная структура общества целиком не совпадала с классовой. В дальнейшем это несовпадение все более увеличивалось.
Консервативные партии стран Запада: генезис и роль в общественных трансформациях
Как бы не были различны по своим особенностям Консервативная партия Великобритании, Республиканская партия США, Объединение в поддержку республики во Франции или Христианско-социальный союз в ФРГ, все эти партии мы причисляем к числу консервативных, даже если в их названии нет самого термина консерватизм. Во многом данное объединение возможно благодаря схожим идеологическим принципам, которым и необходимо уделить внимание, прежде чем заняться анализом особенностей эволюции ведущих консервативных партий мира.
В научной литературе можно встретить использование понятий "традиционализм" и "консерватизм" в нескольких значениях. Однако, чаще всего их употребляют в качестве синонимов. Иногда же, достаточно условно разводят эти понятия, утверждая, что традиционализм - это социально-философское направление, апеллирующее к некой "изначальной традиции"..., или идеология, предлагающая реакционный проект общественной реконструкции, альтернативный модернизму [170,с.352-354]. Консерватизм же - это, прежде всего, "политическая идеология, ориентирующаяся на сохранение и поддержание исторически сформировавшихся форм государственной и общественной жизни"[170,с.135-136].
Заметим, однако, что согласно "классической", манхеймовской интерпретации, традиционализм - это неотрефлексированная массовая реакция низов на изменения социума, или иначе - это нерефлексивный "естественный консерватизм", противопоставленный немецким социологом консерватизму как "объективной мыслительной структуре" [102, с. 593] (у польского исследователя Е. Шацкого, по тому же принципу, традиционализм примитивный противопоставляется традиционализму идеологическому) [199, с.388-398].
Представляется вполне очевидным, что опорной точкой дальнейших рассуждений о соотношении традиционализма и консерватизма может стать вполне банальное утверждение - консерватизму, как и традиционализму свойственно особое внимание к общественному наследию, стремление опереться на ту или иную историческую традицию, "исторические начала всегда служат для охранительной партии самою твердою точкой опоры", - писал еще Б.Н.Чичерин [197, с.155].
Таким образом, традиционализм - это общая психологическая позиция, выражающаяся у разных индивидуумов как тенденция держаться за прошлое и избегать новаций. Традиционализм означает тенденцию к сохранению старых образцов, способов жизни, признаваемых всеобщими и универсальными. Этот инстинктивный неотрефлексированный традиционализм, присущий в той или иной степени каждому человеку, может трактоваться как начальная реакция на сознательные реформаторские действия в обществе.
Как представляется, доныне сохраняющийся традиционализм российского социума обуславливает характер реакции на модернизаторские усилия российского государства и сегодня выступающего единственным субъектом социальных изменений.
"Неприятие, пассивное сопротивление новациям, медленное накопление противоречий и потенциала недовольства, кризис самоидентификации, а затем мощный взрыв архаики (смута) - вот схема обычного «ответа» российского социума на импульсы, идущие сверху. При этом народный протест всегда обращен в прошлое. "Память у народа долгая, он никогда не отводит взгляда от зеркала прошлого". Тем более что, в свою очередь, импульс для начала изменений в стране приходит извне, и сами они идут "за счет" общества, стоят ему огромных материальных, людских и духовных потерь. В этой ситуации именно традиция служит не только символом непрерывности, но и определителем пределов инновации и главным критерием их легитимности, а также критерием, определяющим интенсивность и направленность социальной активности масс" [См.:10, с. 2-4].
Иное дело консерватизм или сознательный и рефлективный традиционализм, принадлежащий к "большой традиции", поскольку "с самого начала он выступает как движение "против", в сознательной оппозиции к высокоорганизованному, целостному и систематическому "прогрессивному" движению... Само появление консерватизма как целостной тенденции означает, что история все более развивается через взаимодействие таких целостных тенденций и движений, из которых одни "прогрессивны" и фиксируют общественные изменения, в то время как другие "реакционны и сдерживают их" [102, с.594].
Консерватизм, как политическая идеология, детище Нового времени. Своим рождением он обязан политической реакции аристократии на идеи эпохи Просвещения и Великую французскую революцию. Не случайно известный немецкий политолог К. фон Бейме отмечал, что "на Западе каждое очередное политико-идеологическое течение, начиная с либерализма, было реакцией на предшествующее"[212, р.14].
Родоначальником европейского консерватизма считается Э. Берк, вигский публицист и политик рубежа XVIII- XIX веков, а первым классическим текстом консерватизма стала его книга "Размышления о революции во Франции", появившаяся в 1790 году, опередив на насколько лет работы других "отцов-основателей" консерватизма французов Ж. де Мэстра и Л.де Бональда. По своим социально-экономическим воззрениям Э. Берк близок к "классику" либерализма А. Смиту. Как и последний, он призывал полагаться на "невидимую руку" рыночного регулирования, утверждал, что рынок справедлив, а правила коммерции совпадают с принципами справедливости и т.д. Однако в отличие от классиков либерализма он ставит традицию выше разума. Соблюдать традицию - значит действовать в соответствии с естественным ходом вещей, то есть с многовековой мудростью предков, аккумулированной в традиции. Государство при этом рассматривается как гарант преемственности и морального единства. Если для либерала "государство существует для личности", то для консерватора оно призвано охранять семью, как важнейший институт культурно-исторической преемственности.
Таким образом, консерватизм, устами одного из своих "отцов-основателей", провозглашал примат исторически сложившейся действительности над искусственными, с точки зрения мыслителя, построениями человеческого разума [См.:215]. К таковым Э. Берк причислял абстрактную идею индивидуальной свободы, не менее абстрактные, на его взгляд, всеобщие права человека, а также концепцию рационального построения государства, основанного на выборе народа. Однако важно отметить, что он не отрицал ни свободы, ни прав человека, ни выборного механизма, ни возможности осуществления назревших перемен.
Э. Берк признавал возможность и даже необходимость ограниченных реформ, однако только таких, которые имели целью восстановление утраченных традиционных прав и принципов, сохранение "естественно сложившегося" социального неравенства (ибо равенство - враг свободы") и ответственности гражданина перед государством. Идеальным образцом такого рода реформирования он считал "славную революцию" 1688 года в Англии, завершившую длительный период "великой смуты". Другой приемлемый для него вид реформ - это превентивные изменения, имеющие целью упредить революцию. "Сохранять и одновременно реформировать" - эта формула Э. Берка открывает историю цивилизованного консерватизма, не отрицающего полностью значение умеренного либерализма и готового диалогу с ним.
В отличие от Берка, де Мэстр и де Бональд отвергают любые попытки реформирования. Поскольку акт творения, писал де Мэстр, не дело человека, то и реформы тоже не в его власти. Человеческий разум сам по себе не может создать ничего нового, как и не в силах что-либо изменить к лучшему: желая изменений, он лишь ухудшает первоначальное состояние. Не в силах этого разума замахиваться и на принцип власти, лежащий в области трансцендентного, ибо человек способен участвовать только в формировании конкретных властных форм, и то, если действует в рамках общего божественного плана (доктрина провиденциального божественного права) [См.: 109].
Политические партии без гражданского общества Пример современной России
Одна из основных особенностей "третьей волны демократизации" состоит в том, что характерные для демократического перехода трансформационные процессы в политике (демократизация системы принятия политических решений), экономике (формирование эффективной экономической системы на основе рыночных принципов) и в обществе (создание гражданского общества) идут, как правило, одновременно. Это, с одной стороны, осложняет решение встающих перед обществом многообразных проблем, с другой, приводит к тому, что темпы и результаты перемен неодинаковы для стран, вставших на путь демократизации. Протекая успешно, данные процессы могут подкреплять друг друга. Но если хотя бы в одной сфере трансформация оборачивается неудачей, терпит провал "демократический проект 1 в целом.
Трансформация происходит и во время фазы демократизации, и на этапе консолидации демократии. При этом, как отмечает В. Меркель, она осуществляется на нескольких уровнях. Институциональная трансформация на макроуровне включает в себя формирование центральных государственных институтов: президентской власти, парламента, правительства и судебной системы, а также развитие избирательной системы. Перечисленные институты получают правовое закрепление в конституции( время ее принятия также влияет на успех перехода), производной от которой является, в частности, избирательная система. Обеспечивая " нормативные, структурирующие и ограничивающие импульсы", институциональные преобразования на центральном уровне оказывают воздействие на трансформацию представительной системы (репрезентативную трансформацию).
Репрезентативная трансформация на мезоуровне охватывает территориальное (посредством партий) и функциональное (через различного рода объединения) представительство интересов. От ее успеха зависит консолидация норм и структур центрального уровня, равно как и эффективность поведенческой трансформации.
Об успехе репрезентативной трансформации можно судить прежде всего по состоянию партийной системы.
Поведенческая трансформация достигается в том случае, если наиболее влиятельные акторы политического процесса (в России к их числу относятся президент, правительство, военные структуры, службы безопасности, главы исполнительной власти субъектов федерации, директора крупнейших государственных предприятий, «олигархи» и т.д.) стремятся реализовывать свои интересы через демократические институты макро и мезоуровней, а не вне и уж тем более не вопреки им [См.:265].
Успешное осуществление этих трех трансформаций создают решающие предпосылки для формирования гражданского общества, которое, в свою очередь, оказывает стабилизирующее воздействие на демократию.
О завершении трансформационных процессов свидетельствует укоренение институтов гражданского общества и, соответственно, распространение гражданской политической культуры как социально-психологической основы демократии. Этот процесс - наиболее продолжительный, иногда даже требующий смены поколений. Хотя молодые демократии способны некоторое время обойтись без гражданской культуры, поскольку "демократия часто сама создает демократов, а не наоборот" [231, р.79], следует учитывать, что именно гражданская культура увеличивает сопротивляемость кризисам институтов мезо и макроуровня.
Демократия консолидируется и обретает устойчивый иммунитет к кризисам только в том случае, если процессы трансформации произошли во всех четырех сферах.
Таким образом, политические партии играют исключительную роль в функционировании не только стабильных, демократических, представительных систем, но и в процессах политической трансформации и формирования гражданского общества.
Именно они призваны, прежде всего, обеспечивать связь политической системы и окружающей среды, выполняя функции артикуляции и агрегации социальных интересов. Партии проводят отбор, приводят в систему и объединяют интересы групп гражданского общества. "Они играют роль фильтров между социумом и государством, решая какие требования пропустить через свои ячейки"[235,р.131].
В Европе демократизация политической системы и становление партий происходило вслед за процессами становления новой рыночной экономики, разрушения сословной системы и формированием современной дифференциации и стратификации общества. В ходе поэтапного распространения избирательного права, когда все новые массовые группы получали возможность участвовать в выборах, становящаяся система социальной дифференциации транслировалась в политику и оформлялась партиями, которые также пережили здесь серьезную трансформацию, пройдя путь от элитарных групп, в эпоху элитарной политики, через массовые партии - эпохи укоренения всеобщего избирательного права, к универсальным партиям современного постиндустриального общества.
Однако, в России партии действуют в неструктурированной социальной среде с разрушенными старыми и не сформировавшимися новыми связями, с крайне низким уровнем гражданского самосознания и социального участия, потому осуществление функции агрегирования интересов можно приписать им с очень большой долей условности. У большинства членов общества нет четко выраженных и осознанных экономических интересов, поэтому структурирующую функцию частично выполняют этническая, региональная, профессиональная и другие идентичности. Сами политические партии представляют собой, по преимуществу, узкие элитарные группы, действующие, однако, в эпоху массовой политики и всеобщего избирательного права, потому они отчужденны от общества и вытеснены на периферию общественного сознания россиян.
В результате политические интересы массовых категорий граждан не находят политического выражения и представления, что, в принципе, чревато социальным взрывом. Если отдельные граждане и общественные группы не интегрированы в процесс принятия решений, если политика не имеет поддержки, кооперации и солидарности с элементами социума, то нельзя говорить, что данная система является по своей природе и структуре открытой и устойчивой к кризисам. Современная политическая наука давно сформулировала почти аксиоматическое положение - когда агенты политического пространства не имеют голоса в системе и не могут удовлетворить свои насущные интересы, то они предпочитают выход из этой системы (то есть прибегают к антисистемным действиям). Это особенно хорошо известно специалистам по политическим переходам - транзитологам. В частности, они подчеркивают роль важную партий в решении данной проблемы. В переходный период, именно политические партии выдвигаются на ведущие роли, когда созыв и проведение выборов "высвечивают" их способность синтезировать предпочтения тех или иных политических акторов в различных территориальных округах [70, с.31]. К сожалению, в России партии пока выполняют эту функцию не слишком эффективно.
Основные причины неэффективности российских партий
Российские и западные исследователи выделяют шесть наиболее важных факторов, негативно воздействующих на партийное строительство в России: 1. неразвитость демократической политической культуры и гражданского общества (отсюда, в частности, отсутствие необходимых организационных навыков, неумение сплачиваться ради защиты собственных интересов); 2. специфика протекания российского демократического транзита, когда политические изменения в целом опережают экономические и социальные трансформации; 3. введение в стране президентско-парламентской формы правления (из исследований известно, что в президентских системах партийное строительство значительно сложнее, чем в парламентских); 4. особенности российской политической, в том числе, избирательной системы, препятствующие консолидации общенациональных политических партий; 5. федеративное устройство страны, в частности, существенные различия региональных политических систем и режимов - в таких федеративных системах учреждать и консолидировать партии значительно труднее, чем в демократических унитарных; 6. отсутствие единой законодательной базы избирательного процесса, существенное несовпадение законодательных норм на уровне федерации и регионов, ассинхронность федерального и региональных электоральных процессов. В целом низкий уровень институализации политической системы. Рассмотрим их подробнее. 1. Как отмечал Р. Даль: "Возникновение и живучесть демократического правления среди группы людей определенным образом зависит от их убеждений" [222, р.ЗО]. Р. Инглхарт формулирует эту идею еще более отчетливо: "Эволюция и выживаемость массовой демократии предполагает появление некоторых поддерживающих ее привычек и ориентации среди широкой общественности" [245, р.1204], таких как: межличностное доверие (то, что Киршман называл "моральным капиталом"), поддержка демократических институтов, признание индивидуальных прав и свобод, политическая терпимость, чувство индивидуальной политической "эффективности", ориентация на политическое участие и т.д. То есть распространение ценностей и установок, которые ассоциируются с политической культурой гражданственности. Однако в отношении большинства россиян можно достаточно уверенно утверждать, что в их политической культуре до сих пор доминируют характерные признаки того "идеального типа" политической культуры, которую Г. Алмонд и С. Верба назвали "подданической"[См.:210]. Правда, по мнению В. Рукавишникова "Политическая культура российского общества в целом может быть названа культурой "наблюдателей" и отнесена к категории так называемых "фрагментированных" культур, для которых характерно отсутствие прочного общественного согласия о путях дальнейшего развития общества, отчужденность массы населения от власти и заметные различия в политических ориентациях возрастных когорт или поколений. Такие культуры отличаются от культур постмодерных обществ по степени развитости гражданского общества и по структурам политической идентификации и национально-государственной идентичности..."[155, с.194-195.]. Отметим, что, предложенная голландскими исследователями Ф. Хьюнксом и Ф. Хикпурсом подгруппа политических культур "наблюдателей" (сторонних зрителей), относится к группе пассивных культур и отличается от культуры "подчинения" (подданичества) только относительно высоким уровнем субъективного политического интереса. Вполне можно принять это уточнение, хотя оно и не кажется принципиальным, поскольку идеальный тип культуры подчинения акцентирует, важную с нашей точки зрения, установку на "выход" политической системы, а также неверие носителей такой политической культуры в возможность влияния на власть (что, как представляется, характерно для россиян). Граждане "демократической России", по-прежнему, рассматривают себя скорее как объект (благотворного или наоборот) воздействия со стороны государства, чем как реальных участников процесса принятия политических решений, а идеальный образ государства сохраняет ярко выраженные патерналистские черты.
Рассматривая личность правителя, как политический и моральный центр власти, носители традиционалистских воззрений пытаются объяснять недостатки в функционировании политической власти по мифологической схеме "добрый царь -нерадивые слуги", а. в случае разочарования в личности автократа, вместо структурных изменений в организации и функционировании власти, предпочитают искать очередного героя - "избавителя", способного спасти общество, навести в нем порядок.
Этот вывод подтверждает сравнительное исследование связи экстернальности с личностными особенностями граждан в двух культурах: немецкой (в исследовании участвовало 1200 чел.) и русскоязычной (600 чел.) У русскоязычных участников обследования в отличие от немцев было обнаружено сочетание экстернальности с низким самоконтролем и ориентацией на группу, что означает "...пассивное ожидание изменений во внешнем мире как основу надежды на лучшее будущее. По существу, пишет один из руководителей исследования, - это означает готовность к приходу харизматического лидера и созданию нового харизматического мифа взамен утраченных старых" [101, с. 168].
Особенно устойчивы традиционалистские и патерналистские представления о власти в российской "глубинке". Люди здесь часто испытывают чувство раздражения и бессилия понять смысл происходящего в стране, особенно в политике на общефедеральном уровне. Отсюда все более распространяющееся "москвоборчество", неприятие политических "разборок" иа верхнем уровне и одновременный рост доверия к региональной власти, сохранившей традиционный "понятный" облик и способы функционирования. Местный глава исполнительной власти, фактически занявший "позицию обкома", рассматривается как единоличный правитель на данной территории, и наделен практически неограниченными полномочиями. При этом он должен демонстрировать качества так называемого ""крепкого хозяйственника", то есть иметь богатый опыт руководства (хозяйственный или партийный) соответствующее образование, чаще всего техническое или сельскохозяйственное, возраст от 40 до 60 лет, регулярно демонстрировать с одной стороны аполитичность и отстраненность от московских политических "разборок", с другой близость к народу, понимание каждодневных нужд населения, "простоту" в общении и т.п. Такого рода "карт-бланш" на практически полный контроль над властными ресурсами приводит к тому, что власть в провинции отличается высокой степенью устойчивости и авторитарности. Срастание региональной политической власти и собственности в отсутствии реального разделения властных ветвей делает контроль над региональным социумом со стороны администрации практически всеобъемлющим, не оставляя пространства для политического плюрализма. О чем, в частности, и свидетельствует слабость партий и традиционное голосование "за начальство" или по указанию "начальства" во многих регионах. Конфликты властей региона с Москвой, как правило, ведут к сплочению региональных элит вокруг главы исполнительной власти и снижают и без того невысокий уровень политической соревновательности. Нужны очень серьезные потрясения, чтобы такая местная власть утратила почти полную "независимость" от населения и была отстранена от управления, в свою очередь, изредка возникающие внутрирегиональные политические конфликты неразрывно связаны с проблемами передела собственности [См.:11, с. 136-137].
