Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Истоки, становление и развитие ингушской культуры 14
1.1 Становление ингушского этноса 17
1.2. Ингушетия и ингуши в XVIII-XX веках 32
1.3. Ингушский народ - часть кавказской цивилизации 43
ГЛАВА 2. Характерные черты традиционной культуры ингушей 55
2.1. Религия и мировоззрение ингушей 57
2.2. Ингушская традиционная этика 78
2.3. Устройство вайнахского общества 91
2.4. Традиционная архитектура ингушей 102
Заключение 113
Список литературы 121
Приложение 132
Введение к работе
Актуальность темы. Проведение данного исследования обусловлено важностью рассмотрения проблем культур народов России в настоящее время. Как известно, в Российской Федерации насчитывается около полутора сотен этносов, и каждый из них - своеобразный, уникальный мир, впитавший в себя мудрость тысячелетий. Грамотная национальная политика, основы которой начинают только формироваться в условиях демократического общества, по нашему мнению, заключается, прежде всего, в учете этнокультурной специфики того или иного народа.
Особое звучание приобретает этнокультурологический подход при рассмотрении различных вопросов, связанных с народами Кавказа. Кавказ - страна гор и «гора» народов - всегда отличался спецификой полиэтничности, поликультурности. Рассматриваемый в данной работе ингушский народ является значимым звеном в полиэтнической среде и социокультурной структуре Кавказа. Ингуши, проживающие в самом центре Кавказа и принадлежащие к восточно-кавказской группе кавказской семьи языков, испытали на себе немалое влияние грузин, западных кавказцев-адыгов, а также ираноязычных осетин. Поистине ингуши являются народом-«медиатором», впитавшим в себя специфику разных частей кавказской цивилизации и соединяющим их. Этим актуализируется важность данной работы для современного востоковедения, т.к. предлагаемый текст является практически одним из первых серьезных научных исследований в области ингушской культуры. Впервые за последние несколько десятков лет дается историческая панорама бытования культуры ингушского народа, поиски ее истоков, ее открытость различным внешним влияниям.
Выбор автором темы и ее важность в значительной степени обусловлены малым количеством исследовательских работ, посвященных самобытной культуре Республики Ингушетия, а также историческому контексту, в котором она формировалась. Известные годы депортации ингушей, затем многолетняя нивелировка их этнической самостоятельности, - все это сказалось в том, что по культуре, истории и языку на современном этапе почти отсутствуют академические исследования. Автор надеется, что его теоретическое исследование внесет свой вклад в развитие ингушской гуманитарной науки, обогатит фонд знаний об этнокультурной специфике Кавказа и конкретно об ингушах, а также, возможно, поможет решению некоторых конкретных проблем, стоящих сейчас перед Ингушетией.
Степень научной разработанности проблемы. Анализ литературы, посвященной ингушскому народу, показывает, что панорамных исследований, аналогичных данному, до настоящего момента практически не проводилось. Несмотря на то, что изучение кавказских народов и, в частности, ингушей, велось с конца XVIII века, учеными затрагивались преимущественно конкретные исторические и этнографические вопросы. Практически в комплексе не поднималась тема «традиционной ингушской культуры», культурного поля ингушского народа, во многом обуславливающего духовный мир каждого его представителя.
Первые описания Ингушетии относятся еще к XVIII веку, в XIX веке появилось множество работ по Кавказу в целом и по ингушам в частности. Часто эти работы носили военно-разведывательный, стратегический характер. Авторами их являлись А. Берже, И. Гюльденштедт, С. Броневский, Н. Грабовский, М. Джабагиев, Б. Далгат и некоторые другие.
Во второй половине XIX века появились первые просветители из народа, собиравшие крупицы старины, рассказывавшие популярным языком о жизни и культуре ингушей. Получив образование, в своей народной среде они становились учителями, обучали ингушей грамоте, помогали им выживать в условиях колониального гнета. Знаменитыми ингушскими учеными-просветителеми являются Чах Ахриев, Асланбек Базоркин. После установления Советской власти в Ингушетии и Чечне их работам уделили большое внимание знаменитые этнографы и ориенталисты А. Генко, Г. Мартиросиан, Л. Семенов, И. Щеблыкин, Н. Яковлев, Е. Крупнов и многие другие. Их перу принадлежат очень важные для науки, описательные и высокоточные этнографические и лингвистические труды. 20-е годы характеризуются подъемом образования среди ингушей, в эти годы создают ингушская письменность, печать, ингушский театр и литература. К этому же времени относится и первоначальное зарождение местной науки. Так, например, 3. Мальсагов уже в 1925 написал «Грамматику ингушского языка». На волне всех этих изменений происходит резкий прирост научных знаний по ингушской культуре, всем сторонам жизни ингушского народа. Советским востоковедам 20-х годов принадлежат первые действительно научные работы по социокультурной структуре ингушей.
Открытый в 1934 году в Грозном Чечено-Ингушский институт, позднее преобразованный в пединститут, а затем университет, дал целый ряд специалистов по изучению ингушской культуры. Появились кадры археологов, историков, религиоведов, фольклористов и лингвистов - А. Адилсултанов, Ю. Айдаев, И. Алироев, Я. Ахмадов, М. Базоркин, И. Дахкильгов, Э. Исаев, 3. Мадаева, Д. Мальсагов, А. Мальсагов, М. Мужухоев, А. Танкиев, С. Хасиев, Д. Чахкиев, и многие другие. Бережно собирались свидетельства древней истории ингушей и чеченцев.
>
Сказы, песни, народные предания - разнообразный фольклор - был неоднократно записан специалистами, а материалы опубликованы. Лингвисты Е. Бокарев, Ю. Дешериев, А. Мальсагов, Ф. Оздоева определили место ингушского языка в нахской подгруппе нахско-дагестанской группе северокавказской семьи языков, провели лингвистический анализ ингушского языка. А лингвист С. Старостин успешно реконструировал прото-нахский язык.
Сегодня в области изучения ингушской культуры плодотворно работают X. Боков, А. Мальсагов, М. Мужухоев, Т. Муталиев, Ф. Оздоева, А. Танкиев, С. Хамчиев. Этому немало способствует НИИ им. Ч. Ахриева в Ингушетии.
Теоретико-методологическое обоснование
Автор опирается в своем исследовании на общенаучный системный подход, историко-культурный метод, представленный прежде всего принципами школы «Анналов» раннего периода, применяет герменевтические процедуры истолкования смысла культурных реалий, отделенных от нас веками Неоднократны ссылки на археологию. В качестве источников рассматривались также исследования по этнологии, лингвистике, фольклористике.
Автор исходит из принципиального положения о том, что, не отвергая бытующего в исследовательской литературе общего названия «вайнахи», указывающего на историческую связь ингушского и чеченского народов, можно и необходимо говорить о культуре собственно ингушского этноса, который сложился в результате культурного самоопределения западновайнахских племенных образований.
Понятие «культура» используется в работе в его синтетическом смысле: как единство способов деятельности с ее материальными и культурными продуктами.
Традиционная культура понимается нами как антипод культуры инновационной: это тип культуры, основанный на передаче из поколения в поколение фиксированных способов действия и мироосмысления, ценностей и религиозно-этических установок.
Традиционная культура отличается устойчивым характером, консерватизмом в отношении новаций и берет свои истоки из архаической культуры охотников и собирателей.
В современной культурологии и, особенно, этнологии широко используется понятие традиционной культуры. Одни определения подчеркивают центральные константы традиционной культуры: ориентация на стабильность, устойчивость, достаточно высокий уровень развития земледелия и кочевого скотоводства, синкретизм, стереотипность мышления и поведения, целостность (136). Другие определения подчеркивают способы передачи традиционной культуры, которая имеет безавторское происхождение, воспринимается как искони существующая передается путем устной невербальной коммуникации; изменения, проистекающие медленно, не фиксируются этническим коллективным сознанием (159, с.491).
Следует подчеркнуть, что, являясь культурологическим исследованием, наша работа представляет одну из возможных точек зрения, одну из попыток интерпретации облика и истории ингушской культуры. Мы не отвергаем возможности иных трактовок, но готовы при необходимости вступить с ними в полемику, аргументируя собственные теоретические позиции.
Объектом исследования является ингушская культура.
Предметом исследования выступает историческое измерение ингушской культуры и ее традиционные черты.
Целью исследования является выяснение характерных черт традиционной ингушской культуры, а также ее исторических истоков.
Общая цель конкретизирована в следующих исследовательских задачах:
представить ингушский народ неотъемлемой, характерной частью кавказского цивилизационного пространства, соотнести важнейшие традиции и обычаи ингушей с обычаями и традициями других народов кавказской цивилизации;
проследить исторические основы возникновения и развития ингушской культуры, начиная со времени бронзового века, время, когда сложились условия для начала этногенеза прото-нахов и возникла традиционная культура ингушей;
-исследовать фактор религии в рамках общего концепта ингушской культуры и проанализировать мифические представления ингушей по интересующей нас проблематике;
-очертить круг традиционной этики ингушского народа, находящейся в рамках общекавказского этического пространства;
- выяснить особенности традиционной архитектуры ингушей.
Научная новизна диссертационного исследования определяется следующими положениями:
ингушский народ представлен неотъемлемой, характерной частью кавказского цивилизационного пространства, с самобытными обычаями и традициями, которые соотнесены с обычаями и традициями других народов кавказской цивилизации;
прослежены исторические основы возникновения и развития ингушской культуры, начиная со времени бронзового века, когда сложились условия для начала этногенеза прото-нахов и стала развиваться традиционная культура ингушей;
исследован фактор религии в рамках общего концепта ингушской культуры;
очерчен круг традиционной этики ингушского народа, находящейся в рамках общекавказского этического пространства;
выяснены особенности традиционной архитектуры ингушей и влияние культа камня на менталитет ингушского общества.
На защиту выносятся следующие основные положения:
1. Культура и историческая судьба ингушского народа является
выразительным примером этнического единства и различия народов,
проживающих на Северном Кавказе и составляющих в целостности
общность, которая может быть названа кавказской цивилизацией.
Обладая собственным неповторимым «культурным лицом», ингуши, тем
не менее, говорят на языке, принадлежащем к северо-кавказской группе,
относящейся к обширной кавказской (или иберийско-кавказской) семье
языков, они связаны с другими народами не только историческими
контактами, но и общностью традиций, обычаев и ценностных установок
(куначество, гостеприимство, почитание старшего, кровная месть и др.) В
то же время ингушский этнос в отличие от многих других
выкристаллизовался настолько прочно, что в ингушском языке
отсутствуют диалектные различия.
2. Строение традиционного ингушского общества уникально.
Трудно найти в мире другое традиционное общество, анатомия которого
сближалась бы с вайнахской. Тейповое устройство, характерное для
вайнахов, не является родовым. При наличии родовых законов и родовых
порядков ингушский тейп, тем не менее, не выступает
кровнородственным объединением. Это скорее небольшое племя,
социальная структура, объединенная одной целью. Группы племен (или
структур) - тукхумы - образуют самостоятельные этно-территориальные
институты внутри вайнахского социума. Кровнородственными являются такие уровни ингушского общества как «дезал» - малая моногамная семья, «ціа» -большая моногамная семья (ее глава, его сыновья и их семьи), «ваьр» - группа (два и более) близкородственных «ціа», «гар» -ветвь рода, «тайпа» - род (не всегда кровнородственное объединение), «наькъан» - крупное ответвление от рода, ставшее самостоятельным «тайпом» .
3. Ингушское традиционное общество радикально отличается от
других кавказских весьма слабо выраженными классовыми
отношениями. Они отмечены в какой-то мере наличием сословной
дифференциации, в относительном неравенстве тухумов, но четко не
обособлены. Испокон веков у ингушей в почете были «баккхий нах»
(старейшины), «баьччи» (старейшины-военачальники). Ни князей, ни
дворян не существовало. Уникальность такого общественного развития
заключается в том, что в ингушском обществе не развился феодализм в
его характерных формах. По существу, ингушский социум сохранил
первозданную военную демократию, архаический социальный тип,
который имел место еще тысячелетия назад.
4. Историко-культурным своеобразием религиозного развития
Ингушетии является динамическое взаимодействие различных
религиозных систем (язычество, христианство, ислам). Так язычество
было вытеснено «грузинским» христианством (Х-Х1в.), а затем снова
вернулось, впитав в себя христианские элементы (ХІІІв.). Впоследствие
оно испытало на себе повторное христианское влияние Грузии (XVI-XVII
вв.), а затем русское христианское воздействие, и, наконец, сменилось
исламом, который является сейчас религией большинства верующих
1 В отечественной литературе данный термин встречается в двух транскрипциях: «тейп» или «тайп».
ингушей. В вайнахской языческой мифологии издревле присутствовал образ безличного бога Даьла как создателя, творца, управителя. Именно благодаря его безличной природе и отсутствию его изображений принятие ислама ингушским сознанием произошло относительно безболезненно.
Самобытная ингушская этика исторически выработала ряд концептов, близких к этическим концептам других народов Северного Кавказа. Традиционные ингушские ценности «эздел» блгородное поведение, «яхь» - стремление быть лучшим, «сий» - честь, «эхь» - стыд, «сагіа далар» - милосердие, «майрал» - храбрость, «денал» - смелость, «камаьршал» - щедрость, «къонахчал» - мужество, «сабар» - терпение и т.д. отражали специфику проживания в горах, требующую прежде всего храбрости и мужества, и были практическим руководством поведения, а их несоблюдение приводило к определенному отторжению человека обществом и наделяло его маргинальными характеристиками.
Характерным символом материальной культуры ингушей выступает башенная архитектура, с присущим только ей архитектурным стилем классических «віов». Башенное строительство характерно не только для Ингушетии, но и для многих народов Кавказа, у которых основным строительным материалом являлся камень. Культ камня был несомненно важным для архаического ингушского общества и нашел свое достойное выражение в возведении жилых, полубоевых, классических боевых башен, а также в строительстве храмов, святилищ и усыпальниц, - основных факторах каменного зодчества традиционной культуры ингушей. Автор считает, что каменное зодчество уходит своими корнями в период северокавказского этнокультурного единства еще задолго до нашей эры, что создает определенные материально-
экономические предпосылки для межкультурных коммуникаций (обмен мастерами-строителями, методами строительства, технологиями приготовления раствора, приемами выбора места для строительства башни и др.). Кроме того, культ камня, обладание камнем и умение с ним обращаться формирует у древних ингушей традиционные черты ментальносте, которые сохранились до наших дней (твердость характера, уверенность, прочность клятвы, неразрывность семейных уз и проч.).
Теоретическая и практическая значимость работы.
Диссертационное исследование представляет интерес для широкого читательского круга - не только для историков, фольклористов, культурологов, философов, ориенталистов. Также работа привлечет внимание широкого круга читателей, которые смогут более полно ознакомиться с истоками и перипетиями ингушской культуры. Работа представляет комплексное отображение и исследование традиционной культуры и духовной жизни ингушского народа. Идеи, выявленные в ходе исследования, могут быть использованы в работах по культурологии, связанных с изучением Кавказа, использоваться в различных типах и методах анализа (ретроспективного, ситуационного, парадигмального, политического и других компаративистских методах), в разработке стратегии национально-государственного и политического строительства, также для ведения культурно-просветительской работы в Республике Ингушетия, в том числе и для чтения учебных курсов в ВУЗах.
Апробация работы - Результаты текущей и итоговой работы над
темой были апробированы на международной научно-практической
конференции «Строительство-2003» (Ростов-на-Дону, 2002),
межрегиональной научно-практической конференции Южно-Российского гуманитарного института (Ростов-на-Дону, 2002), а также в повседневной
публичной работе автора с населением республики Ингушетия и с многочисленными международными делегациями по линии ООН, ЮНЕСКО, «Врачи без границ», гуманитарными миссиями, на заседаниях Парламента Европы и проч. Кроме того, результаты итоговой работы над темой были неоднократно апробированы в текущей работе по субъектам РФ на Северном Кавказе, что нашло отражение в практике политического руководства на уровне Южного Федерального округа.
Структура работы
Работа состоит из введения, 2-х глав, включающих 7 параграфов, заключения, списка литературы и приложения. Объем работы - 157 страниц. Список литературы включает 181 наименование.
Становление ингушского этноса
Корни ингушского народа, обстоятельства и условия его возникновения теряются в глубине веков. Ингуши, как и многие другие кавказские народы, не имели письменности на родном языке вплоть до начала XX века, и, следовательно, от древнего периода их существования и развития у них не осталось никаких своих письменных памятников. Таким образом, об ингушской древности могли более или менее достоверно повествовать лишь греческие, армянские, грузинские, русские и другие авторы. Об этом будет более подробно говориться далее по тексту нашего исследования. История ингушей отразилась в их мифологии и преданиях народа, но, конечно, об объективности в этом случае говорить невозможно. Историческая память о некогда бывших событиях настолько исказилась и мифологизировалась в народе, что опираться на нее при проведении культурологического исследования следует весьма осторожно.
Современная наука предоставила гуманитариям новые методы исследования: анализ материальных памятников, исследуемых археологией, метод глотохронологии, т.е. ступенчатой реконструкции пра-языков в лингвистике и некоторые другие.
Сейчас установлено, что прямые предки современных нахов (чеченцев, ингушей и бацбийцев) в качестве автохтонного населения проживали на территории нынешнего их расселения, начиная с эпохи верхнего палеолита. В те далекие времена они, по всей видимости, входили сначала в так называемую сино-кавказскую прото-языковую макросемью. Затем, после ее распада, составили часть кавказской этнолингвистической общности, от которой, в свою очередь, отделились носители обще-северо-кавказского прото-языка, носителями которого признают представителей хуррито-урартов, протохетов, которые затем стали далекими предками абхазо-адыгов, нахов, дагестанских народов. В зону расселения этой общности входили Северный Кавказ, Закавказье, северо-восток Малой Азии и Северная Месопотамия. Уже тогда древнейшие предки ингушей стали постепенно осваивать пашенное земледелие.
Как утверждают лингвисты, к V тысячелетию до н.э. прото-северо-кавказская общность распадается ( С.Старостин, В.Шеворошкин).
В III тысячелетии до н.э. размеренная и неторопливая жизнь обитателей Северного Кавказа получила новый импульс в своем развитии: на территорию их проживания с двух сторон ( по берегам Черного и Каспийского морей) вливаются мощные раннеземледельческие потоки переселенцев с Переднего Востока, которые выступили создателями майкопской и куро-аракской археологических культур раннего бронзового века. Западный, «майкопский» поток, проникнув на Кавказ из Малой Азии по побережью Черного моря, мощной волной распространился от Тамани до рек Ассы и Фортанги на востоке. По мнению большинства ученых племена майкопской культуры говорили на ранне-абхазо-адыгских (или ранне-прото-адыгских) диалектах. Восточный, «куро-аракский» поток по побережью Каспия вышел через Дербентский проход также на равнины Северного Кавказа. В нем видят племена, говорившие на прото-нахско-дагестанских или хурритских наречиях (возможна и индоевропейская примесь, как утверждают Гамкрелидзе Т. и Иванов Вяч. (49). Поток этот проник с востока на запад вплоть до Фортанги. Скоріее всего, пришельцы и аборигены края были этническо-родственными племенами, по крайней мере, такой точке зрения не находится никаких возражений. (119).
Именно на ингушской земле в 3 тысячелетии до н.э. столкнулись два потока: шедший с запада, прото-абхазо-адыгский и, двигавшийся с востока, прото-нахско-дагестанский. Доказывается это тем, что самый восточный памятник майкопской культуры - Бамутский могильник - в равной мере объединяет в себе как «майкопские», так и «куро-аракские» черты культур. Как правомерно вопрошает академик Я.А.Федоров, «Может быть, этими давними контактами можно объяснить некоторые общие элементы в языках чеченском и адыгском?» (152, с.31).
Непосредственными предками чеченцев, ингушей и бацбийцев являются племена западной части ареала куро-аракской культуры, а также часть «майкопцев» (носителей древне-адыгского понтийского антропологического типа , частично представленного в древне-ингушских могильниках). По данным лингвистов, распад нахско-дагестанского прото-языка осуществился порядком четырех тысяч лет назад, но и сегодня синтаксически и лингвистически нахские языки связаны с аваро-андо-цезскими языками из дагестанской группы. С этого момента, как считают некоторые исследователи, можно пытаться говорить о собственно ингушской культуре. (32).
Ингушетия и ингуши в XVIII-XX веках
Во многом эклектичный и, одновременно, самобытный комплекс древних социокультурных традиций и ментальных установок ингушей неоднократно видоизменялся и подвергался перекодировке. Подобная перекодировка культурных символов происходила под воздействием различных социально-экономических, политико-административных, конфессиональных (9) и прочих «перемен». Немаловажную роль в изменении знаково-символических форм и архитипических элементов древней ингушской культуры сыграли русско-ингушские отношения и связи, установившиеся после XVII века.
Ингушские средневековые семантико-символические контексты, архаические социокультурные доминанты (9) и культурные фенотипы подверглись модернизации под воздействием той культурной среды, которая стала активно проникать на территорию, заселенную ингушами со стороны России в XVIII-XX веках.
Современная социокультурная и конфессиональная ментальность ингушей не сохранила бы данных типических черт и характеристик, без тех межкультурных коммуникаций, которые возникли между ингушами и русскими.
Очередной исторический период развития ингушского народа, который ознаменовался тесными контактами с Российским государством и последующим вхождением ингушей в его состав, несомненно, по мнению автора, заслуживает рассмотрения в этом особом разделе. Активное проникновение России на Кавказ началось еще с середины XVIII века.
Но еще раньше в сношения с Россией первыми вышли акинцы. Первоначально заселив пустовавшую Назрановскую долину, акинцы в 1588 году переселяются затем в город Терки: «Одними из первых здесь поселились ингуши из племени Акко», - указывает современный исследовавтель И.Омельченко (126 с.69). Еще до переселения в город Терки, в 1567 году «владелец» Ушаром-мурза вступил в контакты с русской администрацией на предмет принятия русского подданства. С подобными просьбами обращались его сын Ших-мурза, а затем в 1605 году его наследник Батай-мурза, а позднее с подобными ходатайствами обращался «владелец» одного из горных ингушских обществ (Оахкаре) Хавса. В ответ на свое обращение Ших-мурза аккинскии получает от русского царя грамоту, в которой он признает аккинцев находящимися «под его царскою рукою».
По отношению к осетинам и ингушам царскими властями велась приниципиально иная политика, чем по отношению к восточным адыгам. Если последние экономически, политически и территориально притеснялись, то ингуши с осетинами, наоборот, многим обязаны царской политике.
Дело в том, что владения Малой Кабарды простирались на современной осетинской, ингушской, чеченской плоскости вдоль Терека до самого Каспия, и в некоторые периоды восточная граница кабардинских поселений проходила по линии Аргун-Гудермес. Поэтому до сих пор на указанной территории можно встретить топонимы с корнями «черсий», «чергазий», которыми в чеченском и ингушском языках обозначаются кабардинцы (адыги-черкесы)... (55).
Политика царского правительства по отношению к осетинам и ингушам сводилась во многом к переселению их на плоскость, и по возможности обращению в православное христианство. Петербург лелеял мечты по христианизации всего Кавказа, но особое внимание предписывалось уделять «осетинам и ингушевцам», среди которых безраздельно господствовало автохтонное язычество.
Ингуши в те времена делились на несколько обществ, располагавшихся в горной части Центрального Кавказа, в ущельях Терека, Камбилеевки, Ассы и Фортанги. Самыми влиятельными были Галгаевское, Цоринское, Мецхальское, Галашевское, Джейраховское и
Карабулакское общества (потом с 1781 года образовалось еще и Назрановское общество). (137)
Главенствующее центральное ингушское общество - галгаевцы -занимало земли в Ассиновском ущелье, недалеко от выхода на плоскость, к северо-востоку от них на плоскости размещались карабулаки. Юго-западнее галгаевцев, у Военно-Грузинской дороги по правому берегу Терека жили джейраховцы. Восточнее джеираховцев и южнее галгаевцев по пойме реки Ассы располагались галашевцы, а уже к юго-востоку от галашевцев высоко в горах обитали цоринцы. По соседству с Джейраховским существовало Мецхальское общество.
В научных исследованиях дореволюционной России достаточно часто встречается этноним «кистинцы», который, видимо, был заимствован из грузинской историографии, поскольку именно грузины называли горных нахов «кистинцами». Чеченцам и ингушам этот этноним неизвестен. Вместе с тем, известный ингушский этнограф и исследователь культуры ингушей Чах Ахриев указывает на существующее родовое. предание Мамиловых, в котором они своего пращура называют Кистом (160). Первоначально кистинцами называли горных ингушей, затем этот этноним стали применять ко всем нахским горцам. При появлении потребности дифференцировать горцев, «ближними кистинами» стали называть ингушей, проживающих в горных районах, а «дальними кистинами» стали называть жителей горной Чечни.
Поэтому кистинцы, жившие в высокогорье в ущельях Терека, Ассы и Фортанги в российской библиографии считались ингушами, а кистинцы ущелий Шаро-Аргун, ЧІаьнти-Аргун записывались как чеченцы...
Религия и мировоззрение ингушей
Задача данного раздела состоит в том, чтобы не просто осветить эволюцию религиозных воззрений ингушского народа, но чтобы проследить взаимодействие религии и культуры, отражение религиозных представлений во всем поле ингушской культуры, оценить степень мировоззренческой значимости религии для сознания ингушского человека. Дело в том, что чистая ретроспектива никогда не способна достигнуть полного рельефного осмысления рассматриваемой культурологической проблемы, необходимо сочетание исторического ракурса и аналитического подхода.
Если задаться вопросом, какую религию исповедуют ингуши, ответ скорее всего будет напрашиваться самый простой - мусульмане. И отчасти это совершенно верно. Но реальные обстоятельства оказываются намного шире и многограннее такого однозначного утверждения. До начала XX века, а кое-где вплоть до депортации 1944 года в сознании ингушей доминировали автохтонные религиозные представления, которые можно и нужно называть ингушским язычеством.
Конечно, сейчас абсолютное большинство верующих ингушей исповедует ислам суннитского толка ханафитского мазхаба кадирийского тариката. И это всесторонне отражается на наличной культуре ингушского народа, однако культурное и духовное наследие ингушей не сводится только к исламу. Более того, ингушский ислам является как бы «покрывалом», лежащим поверх всех других наслоений ингушской религиозной традиции (т.е. ингушского язычества). По крайней мере можно с уверенностью утверждать, что среди доминант ингушской культуры ислам занимает все же не первое место. (91 и др.).
В российском религиоведении проблема ингушских традиционных религиозных представлений слаборазработана. Исключая этнографические описания 20-х годов и некоторые исследования чеченских или ингушских ученых советского времени, российская культурология почти не занимается анализом ингушской традиционной религии. Среди работ современных исследователей заслуживают особого внимания, на наш взгляд, работы Ф. Ю. Албаковой, занимающейся изучением проблем развития культуры и национально-этнического сознания вайнахов. (7, 8, 9).
Данный автор исследует в целом национально-этническое сознание и проблемы традиционной культуры вайнахов, не дифференцируя ингушскую культуру от чеченской. В связи с этим, нам предоставляется возможность поставить перед собой такие задачи исследования, целью которых выступает попытка изучения культуры ингушей, в относительно определенной дифференцированности от проблем развития традиционной культуры чеченцев.
Вместе с тем, в наши дни, когда проблема изучения ментальное вайнахов играет важную роль в проведении российской политики, нельзя сбрасывать со счетов значимость анализа до-монотеистических верований ингушей и чеченцев, так как в них коренятся вайнахские обычаи и традиции, до-исламские особенности национального характера, столь же актуальные сегодня, как и сотни лет назад.
Ингуши, как и все народы Северного Кавказа, приняли ислам далеко не сразу после его проникновения в этот район. Находясь в поиске «метафизического ориентира сознания», народы Северного Кавказа начиная с 1 тысячелетия н.э. склонялись то к христианству, то к исламу, оставаясь при этом убежденными язычниками, что отнюдь не парадоксально в условиях исторических реалий кавказского региона.. (75 и др.)
Ингуши обладали религиозной системой, крайне близкой к чеченской и бацбийской, поэтому при рассмотрении религиозных воззрений ингушей до-монотеистического времени, нам представляется целесообразным иногда оперировать понятием «вайнахи», для определения общности взглядов и представлений, а иногда понятием «ингуши», для определения отличительных черт и характеристик..
Вайнахскую языческую религиозную систему невозможно назвать примитивной. Более того, она является достаточно сложным до-монотеистическим конструктом, системно структурированным и внутренне дифференцированным. Вайнахское язычество системно близко к адыгскому, кавказские до-монотеистические воззрения имеют явные параллели с древнегреческими представлениями. Древняя их связь очевидна и в строении иерархии языческих богов, и в большом количестве общих сюжетов (золотое руно, муки Прометея и др.) Прослежены прямые связи между древнегреческой и вайнахской мифологией, что будет проанализировано в дальнейшем ходе рассмотрения нашей темы.
Вайнахи представляли себе окружающий их мир таким образом: основными небесными телами являлись Солнце (малх) и Луна (бутт). Считалось, что земной мир находится в середине иерархии миров: кроме нашего мира, насчитывается еще 7 миров вверху и 7 миров внизу. Земной мир назывался «солнечным миром» (маьлха дуьне). По представлениям средневековых вайнахов душа человека - «са» - после смерти уходит в загробный мир, где продолжает экзистенцию, идентичную земной. Ночью солнце посещает мир мертвых, но там оно тускнеет, и поэтому в загробном мире всегда тускло, мрачно и неприютно... Вайнахи сохранили память о якобы существовавшем когда-то периоде «мировой благодати» - «дунен беркат» - неком вайнахском подобии библейского рая, где все было идеально. «Беркат» идет от арабского «баракат» - благодать, собственно ингушский термин, обозначающий благо, звучит как «фаьрал». С ним генетически связано очень древнее, вероятно, тотемическое представление о «Благодатной птичке» - фаьра хьазилг, приносившей удачу и процветание туда, куда она прилетала (146, 178).
У вайнахов имели место и анимистические верования, пережитки тотемизма (поклонение «лаьча» - соколу, «борз» - волку, т.п.) Природные стихии олицетворяли бог солнца - Малх, «мать воды» - чеч. Хинана, инг.Хинянильк, «мать вьюги» - чеч. Дардз-нана, инг.Дардзнянильк и некоторые сходные божества природы. Существовала также богиня, олицетворявшая болезни, эпидемии - Ун-нанилг, Ун-нана. Феномен «богини болезней» широко известен и у других народов Кавказа, например, у адыгов, грузин и т.д. Поклонялись и священным горам. Так, в Ингушетии священными были горы, которые наделялись сакральными качествами и свойствами, Казбек (Башалам), Столовая гора (Мятлам), Цайлам. Ингуши утверждали, что на этих священных горах обитают боги Ткіа, Села, Мятцели и др.
