Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Жертвоприношения животных на раннем этапе эпохи средней бронзы (некрополи сині аннинской культуры) 20
1.1. Источники 20
1.2. Численность и видовой состав «жертвенного стада» 21
1.3. Некоторые биологические особенности «жертвенного стада» 25
1.4. Способы умерщвления и разделка туш жертвенных животных 29
1.5. Формы репрезентации животных в жертвенных комплексах 34
1.6. Составные комплексы жертв 42
1.7. Типология жертвенных комплексов 45
1.8. Организация жертвенных комплексов 49
Глава 2. Жертвоприношения животных на позднем этапе эпохи средней бронзы (некрополи петровской культуры) 54
2.1. Источники 54
2.2. Видовой состав «жертвенного стада» 57
2.3. Некоторые биологические особенности «жертвенного стада» 58
2.4. Способы убоя и формы репрезентации жертвенных животных 60
2.5. Типы жертвенных комплексов и особенности их организации 66
2.6. Парные жертвоприношения лошадей в эпоху средней бронзы 70
2.7. Эволюция обрядов жертвоприношения животных в эпоху поздней бронзы 74
Глава 3. Обряды жертвоприношения животных как социальные и этнокультурные факты 80
3.1. Жертвоприношение как социально-экономический факт 80
3.2. Жертвоприношение как социокультурный факт и проблема вариации обрядов в пространстве 85
3.3. Генезис обрядов жертвоприношения и общие проблемы культуро-генеза обществ степного Зауралья эпохи средней бронзы 87
3.4. Проблема изучения обрядов жертвоприношения животных как этнокультурных фактов 93
Глава 4. Обряды жертвоприношении животных в контексте идеологических представлении культуры и процессуальности погребального обряда 99
4.1. Жертвоприношение как система ценностей (1): иерархия частей туш жертвенных животных 99
4.2. Жертвоприношение как система ценностей (2): иерархия видов жертвенных животных 101
4.3. Культурные темы и ритуальные символы обрядов жертвоприношения животных 109
4.4. Жертвоприношения животных как ритуальный
факт в системе погребально-поминальной обрядности 120
Заключение 129
Список источников и литературы
- Численность и видовой состав «жертвенного стада»
- Видовой состав «жертвенного стада»
- Жертвоприношение как социально-экономический факт
- Жертвоприношение как система ценностей (1): иерархия частей туш жертвенных животных
Введение к работе
Научная проблема и се актуальность. Термин «жертвоприношение» имеет два основных значения. Во-первых, это категория культуры и понятие, имеющее религиозное либо светское содержание, а во-вторых, действие (обычай, обряд, ритуал) (Arinze F.A., 1970. Р.31-33). В этом втором значении жертвоприношение можно рассматривать как не специфицированное по форме ритуальное действие (сжигание, оставление объекта, его захоронение в земле и др.) в составе обрядовой системы, подразумевающее добровольную передачу некоторой собственности сверхъестественным существам или сущностям с широким полем мотивировок - от совершения «благого» и «величайшего» действа (sacrifice) до «обмена» или «дара» (offering) (соответственно от лат. «sacrificium» и «offere»: Bergman J., 1987). Обряды жертвоприношения - важная часть религиозной обрядности любого традиционного общества. В ходе этих обрядов раскрываются многие аспекты духовной культуры социума, мировоззрения, религии, этики и системы ценностей культуры, процесс осознания человеком его самости и отношения к миру. Исследованию жертвоприношений отводится существенное место в гуманитарных науках (Жуковская Н.Л., 1993; Петрухин В.Я., 1995; Маковский М.М., 1996; Жертвоприношение.., 2000; Sacrifice, 1980; Gifts to the gods.., 1987; Violent origins.., 1987; Bradley, 1995; Green M.A., 2001).
В археологии степной зоны Евразии одним из основных свидетельств обрядов жертвоприношения являются костные останки жертвенных животных. В наиболее массовом виде такие останки представлены в древних некрополях. Одними из самых перспективных, в этом направлении исследования, археологическими памятниками являются некрополи степного Зауралья эпохи средней бронзы. Здесь жертвенные обряды имели массовый характер, сопровождали все стадии погребально-поминальной обрядности и образовывали сложные ритуальные системы. Подобного уровня развития (но со своей спецификой) обряды жертвоприношения животных в степной зоне достигают лишь на новом витке культурогенеза - в культурах скифо-сарматского круга I тыс. до н.э.
Изучение обрядов жертвоприношения в некрополях степного Зауралья эпохи средней бронзы:
- раскрывает ряд важных особенностей духовной культуры древнего населения региона;
- увеличивает объем информации по погребальной обрядности (процессуальность и идеологические аспекты обрядов);
- развивает исследование ряда аспектов так называемой «синташтинской проблемы» (Zdanovich D.G., 2002). В их числе - социальная структура общества, генезис и исторические связи археологических культур Евразии эпохи бронзы, проблемы этнокультурной истории региона в древности;
- стимулирует и развивает применение комплексного подхода к археологическим источникам.
Несмотря на актуальность темы, проблематика обрядов жертвоприношения как в древностях Южного Урала, так в перспективе евразийских древностей в работах современных авторов практически не исследована.
Предмет и объект исследования. Предметом исследования являются костные останки животных из некрополей степного Зауралья эпохи средней бронзы, находящиеся в ритуальном контексте, а объектом - обряды жертвоприношения животных в рамках отправления погребально-поминального культа.
В современной археологии не сложилось единого подхода к понятию «жертвоприношение». Отсутствуют четкие критерии выделения жертвоприношений (как животных, так и человека), отдельно рассматриваются такие категории, как «жертвоприношение», «жертвенное» и символическое «транспортное» животное, «напутственная пища», следы «ритуальных трапез» (Кузьмина О.В., 2000; Дубровский Д.В., Юрченко А.Г., 2000; Илюшин A.M., 2003; Косинцев П.А., 2003. С.343; Стефанов В.И., Корочкова О.Н., 2004). В своей работе я исхожу из указанного выше обще гуманитарного понимания термина «жертвоприношение», признавая широкое поле семантических значений, мотивировок и форм жертвенных обрядов, связанных с животными (Zdanovich D.G., Gayduchenko L.L., 2002). В качестве следов жертвоприношения животных рассматриваются остеологические останки, находящиеся в некрополе в ритуальном контексте (и/или ритуализованном состоянии), при условии отличия данного контекста от собственно погребального культа и культа животных.
Под культом животных, вслед за другими авторами (Токарев С.А., 1990), я понимаю веру человека в сверхъестественные силы и могущество животных определенного биологического вида и основанное на этой вере их религиозное почитание. Некоторые исследователи пишут о «культе животных» (Крижевская Л.Я., 1991) и даже о «культе домашних животных» (Ражев Д.И., Епимахов А.В., 2003. С.247) у населения Урала эпохи бронзы. Вероятно, это недостаточно точные формулировки. При этом нужно признать, что элементы «культа» присутствовали в обрядах жертвоприношения животных. Точно также есть некая общность в семантике обрядов жертвоприношения и погребального обряда. Наличие таких общих семантических полей, на мой взгляд, не препятствует выделению обрядов жертвоприношения животных в качестве самостоятельного культурного феномена и, соответственно, отдельного предмета/объекта научного анализа.
Географические рамки исследования, периодизация и хронология. Степное Зауралье - часть обширной зоны евразийских степей, расположенная в междуречье Урала и Тобола между 50° и 54° с. ш. С севера район степного Зауралья ограничен р. Уй - одним из левых притоков р. Тобол, с юга границу региона можно провести по верховьям рек Суундук и Берсуат. С запада территория степного Зауралья упирается в Уральские горы, а на востоке переходит в Западно-Сибирскую равнину. В современном административном делении степное Зауралье включает в себя южные районы Челябинской и северо-восточные районы Оренбургской областей, а также юго-восточную (Зауральскую) Башкирию.
Периодизация памятников эпохи бронзы Зауральского региона остается предметом обсуждения. На наш взгляд, та или иная принятая периодизация является конвенциональной и носит вспомогательный характер но отношению к системе абсолютной хронологии и системе археологических культур, которые играют роль базовых систем. Была предложена «наклонная шкала» периодизации, которая учитывает своего рода «отставание» зауральских культур от культур, распространившихся по западную часть Уральского хребта (Зданович Г.Б, Зданович Д.Г., 1995. С.48). В этой системе периодизации памятники эпохи средней бронзы Южного Зауралья хронологически частично соответствуют памятникам поздней бронзы европейской степи-лесостепи.
В степном Зауралье начало эпохи средней бронзы связано с появлением памятников синташтинской культуры, по-видимому, в конце III тыс. до н.э. (см.: Anthony D.W., 1995; Anthony D.W., Vinogradov N.B., 1996). Основная масса калиброванных радиоуглеродных дат, полученных с синташтинских памятников, укладывается в хроноинтервал 2000-1800 гг. до н.э. (Littauer М.А., Crouwel J.H., 1996. Р.934; Трифонов В.А., 1997), при общем разбросе значений в пределах 2200-1700 гг. до н. э. (Трифонов В.А., 1996). Рубеж между эпохами средней и поздней бронзы, скорее, нужно рассматривать как «процесс». Даты из памятников начала позднего бронзового века дают сильный временной разброс, при этом существует явная тенденция к удревнению дат1. Учитывая эти факторы (и до появления новой информации), памятники среднего бронзового века степного Зауралья целесообразно датировать в пределах 2050-1800 гг. до н.э.
Культурно-исторические рамки исследования. На первом этапе эпохи средней бронзы в регионе доминируют памятники синташтинской культуры2 (Зданович Г.Б., 1989; 2002; Генинг В.Ф., Зданович Г.Б., Генинг В.В., 1992; Виноградов Н.Б., 1995; 2003; Зданович Г.Б., Батанина И.М., 1995; Зданович Г.Б., Зданович Д.Г., 1995; и др.). В последнее время получило распространение сдвоенное наименование культуры: синташтинско-аркаимская (Parpola А., 1998; Rubinson К., 1999) или аркаимско-синташтинская (Иванов Вяч. Вс, 19996. С.410), «культура типа Синташта-Аркаим» (Шишлина Н.И., Хиеберт Ф.Т., 1996; Hiebert F.T., Shishiina N.I., 1996). Они локализуются почти исключительно в пределах современной Челябинской области, незначительно заходя в северное Оренбуржье и Северо-Западный Казахстан. Выявлено 20 укрепленных поселений, 12 могильников, отдельные местонахождения, захоронения, мелкие селища. Как локальный вариант «синташты» рассматриваются так называемые памятники новокумакского типа (Отрощенко В.В., 2000; Моргунова Н.Л., Халяпин М.В., Халяпина О.А., 2001. С. 107). Они распространены в северо-восточных районах
Оренбуржья и в прилежащих районах Казахстана и отмечены значительным культурным своеобразием. Определенную роль в культурогенезе населения раннего этапа нужно отвести абашевскому субстрату. По-видимому, абашевское и синташтинское население какое-то время обитало на смежных территориях, что, в частности, прослеживается в бассейне р. Уй (Зданович Г.Б., Зданович Д.Г., 1995; Епимахов А.В., 2003).
Второй этап связан по преимуществу с памятниками петровской культуры, первично они были выделены на территории Среднего Приишимья (Зданович Г.Б., 1973; 1983; 1988). Выводы об относительной хронологии синташтинских и петровских культурных слоев базируются на многочисленных стратиграфических наблюдениях (Зданович Г.Б., Зданович Д.Г., 1995; Виноградов Н.Б., 1995; 2003; Ткачев В.В., 1995; и др.). Важно подчеркнуть, что это не только два хронологических этапа, но и разные, хотя и генетически близкие культурные среды.
Разделение среднего бронзового века степного Зауралья на два этапа является несколько схематичным и не учитывает ряда сложившихся в науке проблем проблем. В частности, это проблема соотношения позднесинташтинских и петровских древностей, которая остается нерешенной как в ее хронологическом, так и в чисто терминологическом аспектах. Тем не менее, предложенный подход адекватно отражает общую линию смены археологических культур и эволюции явлений культуры, в том числе обрядности, в степном Зауралье. Следовательно, он вполне удовлетворяет поставленным целям и задачам исследования.
Указанные археологические культуры исследователи, как правило, связывают с ранними индоиранцами (Генинг В.Ф., 1977; Смирнов К.Ф., Кузьмина Е.Е., 1977; Зданович Г.Б., 1989; Генинг В.Ф., Зданович Г.Б., Генинг В.В., 1992; Кузьмина Е.Е., 1994; Зданович Д.Г., 1995; Anthony D.W., 1995; Parpola А., 1998; Пьянков И.В., 1999; Jones-Bley К., 2002; и др.), либо подчеркивают роль индоиранского субстрата в их сложении (Логвин В.Н., 1995; Калиева С.С., Логвин В.Н., 1997. С. 160-162; Иванов Вяч. Вс, 1999а). В последнем случае указывается, что, при исходном билингвизме населения (Кузьмина Е.Е., 2000. С.8), в начале эпохи средней бронзы (синташтинская культура) в этой части Центральной Евразии закрепился язык из группы индоиранских (Логвин В.Н., 1995. С.95).
Следовательно, здесь должны были утвердиться и многие формы обряда и религиозной жизни, свойственные индоевропейцам (индоиранцам).
Цель и задачи исследования. Цель исследования - получение общей характеристики обрядов жертвоприношения животных в некрополях степного Зауралья эпохи средней бронзы в их историческом развитии, социальной функции и содержательно-смысловых аспектах. Для осуществления поставленной цели оказалось необходимым решение следующих задач:
- выделение и классификация основных параметров обрядов жертвоприношения животных, доступных для изучения по археологическим источникам;
- реконструкция обрядов жертвоприношения на: а) раннем и б) позднем этапах среднего бронзового века региона и анализ их эволюции;
- моделирование: особенностей локального своеобразия обрядов в пространстве, социальных функций обрядов, отражения в них мифо-религиозных представлений культуры и процессуалыюсти погребально-поминальной обрядности;
- интерпретация этнокультурного своеобразия обрядов.
- исследование генезиса обрядов.
Состояние изученности. В исследовании обрядов жертвоприношения животных в степном Зауралье эпохи средней бронзы можно выделить два этапа. Хронологически они совпадают с этапам изучения синташтинской культуры и в целом среднего бронзового века региона (Zdanovich D.G., 2002. P.xx-xxii).
Первый этап: вторая половина 1970-х гг. — начало 1990-х гг. Останки жертвенных животных привлекли к себе внимание исследователей сразу же после раскопок в 1970-х гг. крупных погребальных памятников эпохи средней бронзы (Синташтинский могильник, курган 25 Новокумакского могильника). Большое внимание этой теме уделил В.Ф. Генинг, который опирался на результаты исследования Большого грунтового могильника на р. Синташта (СМ). Он обобщил материал, представил классификацию жертвенных комплексов по месту нахождения объектов в могилах, дал их интерпретацию, исходя из «арийских» мифо-ритуальных прецедентов (Генинг В.Ф., 1977. С.65-70). Статья В.Ф. Генинга была переведена на английский язык (Gening V.F., 1979), благодаря чему материалы СМ стали доступны зарубежным специалистам. Впоследствии массовый фактический материал по жертвоприношениям животных был представлен в монографической публикации Синташтинского культурного комплекса (Генинг В.Ф., Зданович Г.Б., Генинг В.В., 1992).
Останки жертвенных лошадей из некрополей синташтинско-петровского круга были рассмотрены в монографии К.Ф. Смирнова и Е.Е. Кузьминой. Исследователи трактовали их в связи с проблемой происхождения колесничества и в свете тезиса об индоиранской принадлежности андроновских древностей (Смирнов К.Ф., Кузьмина Е.Е., 1977). Это направление исследований стало доминирующим в рамках этапа (Piggott S., 1975; 1983. Р.91-92; Drews R., 1989. Р.110; Mallory J.P., 1989. Р.53,228). Лишь в немногих случаях исследователи обращались к собственно ритуальной стороне останков жертвенных животных (Генинг В.Ф., 1977; Mallory J.P., 1989. Р.228). В энциклопедии «Мифы народов мира», подготовленной к изданию в 1970-е гг., фотография жертвенных лошадей из СМ иллюстрирует «типичные» индоевропейские (индоиранские) ритуалы жертвоприношения животных (Иванов Вяч. Вс, Топоров В.Н., 1991).
В целом этап характеризуется получением первых фактических материалов по обрядам жертвоприношения животных эпохи средней бронзы и первыми опытами их классификации и интерпретации. Вместе с тем, останкам жертвенных животных из некрополей уделялось недостаточное внимание, отсутствовала методическая база для их исследования, к анализу источников почти не привлекались данные археозоологии3, которая в этот период занималась главным образом остеологическими материалами из древних поселений (см.: Смирнов Н.Г., 1975; Косинцев П.А., 1989; и др.). Все это привело к утрате значительного объема информации из могильников.
Второй этап: с начала 1990-х гг. по настоящее время. К началу 1990-х гг. определенные сдвиги наметились в полевой практике исследования некрополей. При раскопках мог. Бестамак I (1991-1993, В.Н. Логвин) и кургана 25 Большекараганского могильника (1991-1992, Д.Г. Зданович) отрабатывались практические методики исследования жертвенных комплексов с участием специалиста-археозоолога (Л.Л. Гайдученко). Практика развивалась параллельно с теорией, зачастую опережая и подталкивая свое теоретическое осмысление. На основе комплексных раскопок к концу 1990-х гг. интерес к изучению останков животных из некрополей степного Зауралья значительно усилился. Развитие научного интереса к проблеме выразилось в появлении ряда специальных публикаций. Их можно сгруппировать в рамках трех основных направлений:
- публикации археозоологического характера по конкретным погребальным памятникам (Гайдученко Л.Л., 2002; Косинцев П.А., 2003; в печати; Ражев Д.И., в печати) либо с обобщением материала по археологическим культурам и блокам культур (Косинцев П.А., 1999; 2001; Kosintsev Р.А., 2002);
- археологические публикации источников по обрядам жертвоприношения животных с учетом данных археозоологии (Костюков В.П., Енимахов А.В., Нелин Д.В., 1995; Боталов С.Г., Григорьев С.А., Зданович Г.Б., 1996; Енимахов А.В., 1996; 2000; Зданович Д.Г., 2002а; Виноградов Н.Б., 2003);
— комплесные работы на основе данных археозоологии, археологии и археологической тафономии, с элементами реконструкции процессуальности и смыслового содержания обрядов (Епимахов А.В., 2002. С.47-49, 69-70; Zdanovich D.G, Gayduchenko L.L, 2002; Зданович Д.Г., Куприянова Е.В., в печати).
Параллельно, специалисты, в особенности зарубежные, продолжают заниматься проблемами этнокультурной интерпретации обрядов жертвоприношения эпохи бронзы из степного Зауралья, сопоставлением данных археологии с письменными источниками и языковыми свидетельствами (Anthony D.W., 1995. Р.562; Raulwing P., 2000. Р.79-81; 86-92; Jones-Bley К., 2002; Zdanovich D.G., Gayduchenko L.L, 2002).
Таким образом, к настоящему времени изучение остеологических останков из некрополей региона эпохи средней бронзы переходит в качественно новую форму, собран достаточно значительный фактический материал. Развивается мультидисциплинарный подход к исследования проблемы (археология, археозоология, элементы культурологического подхода). Вместе с тем, исследование материала по прежнему далеко не всегда проводится на должном методическом уровне (в частности, недопустимо мало внимания уделяется комплексным полевым исследованиям), много информации по-прежнему утрачивается; исследования носят по преимуществу конкретно-научный характер, в них, как правило, слабо выражена культурологическая составляющая. Преобладают формально-статистические методы исследования, недостаточность которых уже отмечалась в литературе (Епимахов А.В., 2002. С. 47). Недостаточной является степень интеграции между археологическими и археозоологическими исследованиями; археологией, археозоологией и этнокультурной интерпретацией источников. Вплоть до настоящего времени задачи археозоологических исследований на Урале почти полностью сводятся к определению возраста памятника, сведениям о палеогеографической обстановке и типе хозяйства в древности (Смирнов Н.Г., Косинцев П.А., 2001).
Изучение останков жертвенных животных из погребальных памятников степного Зауралья находится в общем русле развития археологии и археозоологии. Изучаются остеологические материалы эпохи бронзы из некрополей сопредельных территорий (Крамарев А.И., Кузьмина О.В., 1999; Кузьмина О.В., 2000; Петренко А.Г., 2000. С.94-106; Косинцев П.А., 1998; Гайдученко Л.Л., в печати). Выполнены обобщающие разработки по останкам жертвенных животных из погребальных комплексов Урало-Поволжья среднего бронзового века4 (Косинцев П.А., 1999; 2001; Kosintsev Р.А., 2002); Предуралья и Поволжья разных эпох, включая бронзовый век (Петренко А.Г., 2000).
Изучение обрядов жертвоприношения животных по данным археологии занимает определенное место и в зарубежной науке. Эти исследования выполнены в рамках парадигмы постпроцесуальной археологии, с привлечением естественнонаучных и экспертных методов, этноархеологии (Crubezy Е. et al., 1996; Green М.А., 2001. Р.39-47; Isaakidou V. et al, 2002; и др.). В ряде случаев авторы ограничиваются совмещением данных археологии и археозоологии, опираясь на концепцию жертвоприношения как «обмена-дара» (Аврамова М., 2001).
Методология и методическая база исследования. В основу философской методологии работы положены принципы диалектического анализа. Обряды жертвоприношения в культурах среднего бронзового века степного Зауралья рассматриваются как конкретно-историческая форма одной из культурных универсалий со своей спецификой и своими особенностями отражения в источниках в конкретном пространстве-времени. При этом исследование содержания явления дополняется анализом его эволюции, и наоборот.
На уровне общенаучной методологии в работе применены контекстуальной и комплексный подходы к источникам. Контекстуальный подход предполагает исследование объекта в его взаимодействии с субъектом в окружающей их среде (Чешков М.А., 1995), в данном случае - в средах, «ископаемой» и современной (науки и культуры). Под комплексным подходом подразумевается согласованное (программное) применение к объекту исследования набора методов и методик - а, следовательно, подходов и «взглядов» - нескольких дисциплин с целью формирования максимально информативного образа и модели предмета исследования. При этом осуществляется модификация методов и подходов наук, вовлеченных в исследовательский процесс, выявляются и дополнительно формируются их наиболее «сильные», применительно к объектам и целям исследования, стороны. Важная роль в осуществлении комплексности и контекстуальности исследования принадлежит археологу - автору раскопок. Он формирует «команду» специалистов, подбирает рабочие площадки, формирует основные проблемы и задачи исследований. Он же обязан в ходе диалога интегрировать полученные массивы информации и формулировать некие завершающие гипотезы (Зданович Д.Г., 20026. С. 13).
На уровне конкретных научных методик использованы методы археологии, археологической тафономии, археозоологии, этноархеологии.
Методы археологии представлены стратиграфическим и планиграфическим методами. Особое внимание было уделено внутренней стратиграфии объектов (ям, жертвенных комплексов и др.). При археозоологическом изучении останков жертвенных животных применялись следующие приемы: видовые определения, определения пола и возраста животных, соотнесение находимых остатков с определенной особью, выявление патологических изменений и их идентификация, выявление следов прижизненных насильственных воздействий и следов расчленения трупов, сезонная датировка убоя животных5, выявление археотафономических факторов, характера их воздействия и особенностей взаимосвязей костных остатков с компонентами окружающей среды6. В спектр использованных естественнонаучных методик дополнительно входят изотопный анализ костей человека и жертвенных животных7, микроскопия органических остатков и фосфатный анализ грунта из жертвенных сосудов9, методы археоастрономических исследований.
Археологическая тафономия занимается исследованием трансформаций, которые претерпевают любые материалы, объекты и артефакты при их превращении в археологический источник (Collinnns dictionary.., 1992; Bednarik R., 1994; Гайдученко Л.Л., 1997; Зданович Д.Г., 1999. С.43-44; 20026. С.13-14; и др.). В общей тафономии значимыми являются следующие контексты артефактов: пространственно-темпоральный, дистрибутивный, геологический (стратиграфический, седиментологический), экологический, поведенческий и др. (Lyman R.L., 1994). Для теории и практики археологической тафономии особенны важны социальные и культурные (в том числе, культуры науки) контексты (Pauny S., 1985. Fig. 1) (табл.1). Справедливо указывается, что деятельность исследователя выступает в качестве одного из тафономических факторов, существенно влияющего на презентативность и степень сохранности (в отчетах, публикациях, общественном мнении) археологического источника (Bednarik R., 1994. Р.68).
В данной работе применение методов археотафономии играет важную интегрирующую роль, в первую очередь, для интеграции археологических и археозоологических исследований - как полевых, так и лабораторных. Исследование тафономических процессов позволяет перейти к реконструкции древнего акта (в частности ритуального), заложившего основу состояния современного ископаемого (археологически раскапываемого) объекта.
Этноархеологш понимается как метод расширения контекста археологического источника путем сбора данных, имеющих отношение к проблематике археологии, за пределами раскопа. Этноархеологические данные являются источником идей и подходов, которые расширяют возможности интерпретации источника и используются для разработки теоретических моделей и схем (Parker Pirson М., 1999. Р.21-36; Oestigaard Т., 1999. Р.346). В том числе, речь идет о так называемых «моделях-олицетворениях» (Зданович Д.Г., 20026. С. 15). Применение данных этноархеологии также помогает понять, как те или иные, известные нам процессы «работают» в прошлом. Например: какие способы убоя животных рациональны или вообще возможны, а какие - нет; как мог совершаться обряд; роль в нем вербальных составляющих; эмоциональная атмосфера обряда; и т.д. Привлекая к исследуемому материалу достаточно широкий спектр этноархеологических данных, можно избежать метода прямых аналогий, который многие современные исследователи вполне справедливо оценивают критически (см.: Дмитриева Т.Н., 1991; Гуляев В.И., Ольховский B.C., 1999). Такой подход, в частности, важен при использовании данных по обрядам жертвоприношения в этнокультурных реконструкциях в археологии.
Этноархеологические данные вводятся в исследование по двум основным линиям. Одна из них — линия индоевропейских сопоставлений, предпочтение отдается материалам II тыс. до н.э. (индоиранцы, хетты, Микенская Греция), данным индоиранской этнографии (кафиры и дарды), а также реконструкциям на общеиндоевропейском уровне. Вторая линия связана с традициями современного тюрко- и монголоязычного населения степей. Эта линия сопоставлений аргументируется двояко. Во-первых, речь идет о населении, обитающем (обитавшем) в сходных экологических условиях и занимавшемся, при всех хозяйственных различиях, преимущественно животноводством. В этих условиях в религиях и ритуалах сопоставляемых нами культур должны были сформироваться некоторые сходные черты (ср. с концепцией «экологии религии» Б. Линкольна: Lincoln В., 1981). Кроме того, в регионе на протяжении нескольких тысячелетий разводились одни и те же виды домашних копытных, формирование породных особенностей современного степного скота частично восходит к бронзовому веку (Гайдученко JUL, Зданович Д.Г., 2000). Во-вторых, как неоднократно подчеркивалось, культура кочевников Евразии, в особенности, тюрков, испытала определенное влияние со стороны своих исторических предшественников в степях - индоевропейских и индоиранских племен (Снесарев Г.П., 1969. С.72; Коновалов А.В., 1991. С.173; Аджигалиев С, 1994. С.19-23). М.П. Грязнов писал о глубоких следах влияния культур бронзовой эпохи в культурах более поздних насельников Казахстана, включая казахов (Грязное М.П., 1927. С.215). Это, на наш взгляд, относится и к обрядам жертвоприношения животных (ср., например: Викторин В.М., 1989). Во избежание излишнего увеличения работы сравнительные материалы сгруппированы в Приложении 1 к основному тексту.
В работе применены следующие методические процедуры: дедуктивный и индуктивный методы анализа, статистический анализ, моделирование, эксперимент. Моделирование понимается как одна из универсальных форм деятельности в культуре. Выделяются первичные модели («образец конструирования вещи») и вторичные модели («способ абстрактной репрезентации некоторого объекта или состояния дел»). Вторичные модели в качестве «промежуточных сущностей» приобретают статус свидетельства о древности. Среди вторичных моделей можно выделить модели-реконструкции и модели олицетворения. В первом случае моделируются некие обязательные, структурообразующие признаки объекта, а во втором - его внешне зримый индивидуальный облик. Моделирование предполагает совмещение индуктивных и дедуктивных подходов к источникам (Зданович Д.Г., 20026. С. 13-15).
В рамках метода статистического анализа предпочтение отдано так называемой «среднемасштабной статистике» (Зданович Д.Г., 1997. С.26). Ее преимущества состоят в конкретности наглядности и удобстве восприятия анализируемого материала, с одной стороны, а с другой - позволяют избежать своего рода «подмены» источника методом. Возможность выражения культурной реальности через категорию количества (статистическая модель) сама по себе составляет методологическую проблему. В частности, когда мы имеем дело с ритуалом, то в расчеты, безусловно, приходится вносить своего рода «поправки на ритуал». В ряде случаев использован метод «скользящей» количественной оценки. Метод основан на последовательном введении в исходные расчетные данные поправок, которые выражают то или иное вероятностное определение исследуемой культурной реальности.
Терминология. Специфика фиксации и описания следов жертвоприношения животных в археологических источниках, особенности их анализа требуют дополнительной терминологии. В работе используются следующие термины.
Жертвенное животное - биологическая особь, предназначенная и принесенная в жертву; характеризуется видовыми и биологическими особенностями, значимыми для отбора животного в сферу сакрального, а также как объект определенных операций, посредством которых животное вводят в сферу сакрального (способы убоя, особенности разделки туши и др.).
«Жертвенное стадо» - статистическая и биологическая совокупность особей жертвенных животных, костные останки которых зафиксированы в пределах археологического памятника в ритуальном контексте.
Жертва (животным) — «действительное жертвоприношение» (the actual sacrifice), т.е., труп или часть трупа животного, непосредственно отчужденная в пользу адресата жертвоприношения; форма репрезентации жертвенного животного в обряде.
Жертвенный комплекс (жертвенник) — пространственно и ситуационно ограниченная совокупность останков жертв животными, а также других артефактов ритуала (утвари и др.); моделируемая композиция или конструкция.
Общая характеристика источников. Источниковую базу работы составляют материалы 19 погребальных комплексов (курганов и групп грунтовых захоронений), они входят в состав шести могильников из степного Зауралья (рис.1)". Всего в них учтены останки около 800 особей животных. Данные по некрополям среднего бронзового века из других регионов степного Зауралья (Зауральская Башкирия, северное Оренбуржье), а также районов Северного Казахстана привлекаются факультативно в рамках функционирования родственных археологических культур. В ряде случаев рамки исследования расширены за счет некрополей начала позднего бронзового века региона (алакульская культура, срубно-алакульский тип памятников), где ранние традиции жертвоприношения животных получают свое продолжение. В целях выявления специфики погребальных жертвоприношений использованы данные по жертвенникам из поселений синташтинско-аркаимского типа; изучение таких жертвенников составляет собой самостоятельную исследовательскую проблему, которая выходит за рамки данной работы. В общей сложности автором учтены данные о приблизительно 1500 особях жертвенных животных.
Не все источники содержат полноценную информацию. Исходя из критерия информативности, источники (памятники) делятся на «базовые» и «дополнительные». Базовыми памятниками являются курган 25 Большекараганского могильника для раннего этапа среднего бронзового века региона (115 особей жертвенных животных) и мог. Степное VII (комплекс Ст-7-4) для позднего этапа (65 особей). Лишь на основе базовых источников удается реализовать основные методологические и методические принципы исследования, включая контекстуальный и комплексный подходы к материалу. Дополнительные источники привлекаются на уровне формально-статистического метода исследования, отдельных зафиксированных случаев и описаний, вербальной расшифровки чертежи фотографий.
Научная новизна. Остатки жертвоприношений из некрополей эпохи средней бронзы степного Зауралья впервые являются предметом специального монографического исследования, практически отсутствуют такие исследования и по другим регионам степной Евразии в эпоху бронзы. В основу работы положены неопубликованные блоки информации, полученные в ходе исследований последнего десятилетия. Предложен новый методический подход к исследованию археологизированных остатков жертвоприношений. Он основан на синтезе философского, археологического и естественнонаучного знания и подразумевает кооперацию методов разных наук и направлений исследования при централизующей роли и функции археолога - автора раскопок. Сфера возможного применения предложенного подхода значительно шире территориальных и хронологических рамок данного конкретного исследования.
Практическая значимость. Результаты диссертационной работы могут использоваться при разработке спецкурсов и обобщающих трудов по истории культуры степного Зауралья и в целом степной Евразии в эпоху бронзы, подготовке и оформлении музейных экспозиций. В настоящее время итоги работы и представленная в ней информация используются при разработке экспозиции раздела «Бронзовый век» Музея человека и природы в музейном комплексе природно-ландшафтного и историко-археологического заповедника «Аркаим». На основе проделанной работы возможно создание программы полевых и лабораторных исследований археологизированных останков жертвоприношений на разных этапах исторического процесса.
Апробация результатов исследования осуществлена в научных докладах, представленных на международных конференциях «Россия и Восток: проблемы взаимодействия. III» (1995) и «Комплексные общества Центральной Евразии: региональная специфика в свете универсальных моделей» (1999), всероссийской научной конференции «Человек в пространстве древних культур» (2003), региональной научно-практической конференции «Этнические взаимодействия на Южном Урале» (2004). Конференции были проведены в г. Челябинске и на базе музея-заповедника «Аркаим». Основные итоги исследования отражены в 12 научных публикация (Зданович Д.Г., 1995а; 19956; 2002а; 2003, 2004; Зданович Г.Б., Зданович Д.Г., 1995; Гайдученко Л.Л., Зданович Д.Г., 1999; 2000; Zdanovich D.G., 2002; Zdanovich D.G., Gayduchenko L.L., 2002; Zdanovich G.B., Zdanovich D.G, 2002; Зданович Д.Г., Куприянова E.B., в печати).
Благодарности. Автор признателен к.г.н. Л.Л. Гайдученко (г. Челябинск, ЧелГУ), к.б.н. П.А. Косинцеву и к.и.н. Д.И. Ражеву (г. Екатеринбург, Ин-т экологии животных и растений УрО РАН) за предоставленную возможность использовать неопубликованные археозоологические материалы.
Численность и видовой состав «жертвенного стада»
На развитом этапе синташтинскои культуры могилы со следами жертвоприношений составляют не менее 90% от общего количества захоронений. Это максимальный показатель для степных культур Евразии эпохи бронзы. Приведем для сравнения некоторые цифровые данные. Ямная культура, Нижняя Волга - 15% погребений (Mallory J.Р., 1981. Р.212); новотиторовская и раннекатакомбные культуры Предкавказья - от 6 до 32% (Гей А.Н., 1999. С. 104), культура многоваликовой керамики - около 28% (Писларий И.А., 1991. С.57), срубная культура в целом - 15,5 % (Бунятян В.П., Отрощенко В.В., 1991. С.7), срубная культура на Средней Волге - 18,2 % (Крамарев А.П., Кузьмина О.В., 1999. С.83), алакульские некрополи Южного Зауралья - около 17 % могил со следами жертвоприношения животных (Zdanovich D.G., Gayduchenko L.L., 2002. Р.202). При этом в синташтинскои традиции впечатляет не только количество могил с костями животных, но и масштабы жертвоприношений. По мнению П.А. Косинцева, на одного погребенного в среднем приходилось 5-10 особей жертвенных животных (Kosintsev Р.А., 2002. Р.245).
В остеологическом комплексе базового памятника (БК-25) выделены останки 115 особей жертвенных животных. С учетом жертвенников в сильно нарушенных верхних слоях кургана и в разграбленных в древности ямах, реальное количество животных могло составить порядка 150 особей. Это значит, что на одного погребенного, включая младенцев, приходилось не менее 5 особей жертвенных животных.
При расчете состава «жертвенного стада» в рамках метода «скользящей» количественной оценки были введены поправки на следующие факторы: - неполная сохранность остеологического комплекса некрополя. Наиболее пострадали верхние слои, здесь, по нашей оценке, за пределами фиксации оказалось порядка 30 % особей от числа учтенных при раскопках13. При этом видовой состав животных из жертвенников в верхних слоях отличается в процентном отношении от состава жертв в ямах кургана, что также приходится учитывать; - возможные несовпадения между ритуальной классификацией животных и их видовой классификацией в зоологии. В частности, на БК-25 нам не удалось установить различий ритуальных характеристик овцы и козы; возможно, с точки зрения ритуала, это один «вид»; - наличие в составе «жертвенного стада» животных «редких» и «особых» для ритуала видов; возможно, к этим находкам неуместно применять числовые характеристики; - присутствие в жертвенниках детенышей животных. По нашим наблюдениям, они не были самостоятельными объектами ритуала и всегда фигурируют в ритуалах вместе с самками-матерями. В этой связи можно предположить, что детеныши не являются самостоятельными статистическими единицами ритуала. Тогда встает вопрос об адекватной количественной оценке комплекса «самка + детеныш».
Диапазон числовых значений, полученный в результате введения данных поправок, должен быть более или менее адекватным выражением искомой ритуальной реальности (табл.2). В усредненном виде получены следующие данные: лошадь - 19 %, КРС - 25%, МРС - 52%. На долю животных других видов приходится около 4%.
Дополнительные материалы. К формально-статистическому анализу по признаку видового состава жертв удалось привлечь лишь пять погребальных комплексов синташтинской культуры, включая БК-25. Всего в них учтено 412 особей жертвенных животных (табл. 3). Остальные погребальные комплексы либо дали незначительный в количественном плане материал (БК-11, Солнце II, Княженские курганы14), либо информация является некорректной.
Недостоверными в этом плане, по моему мнению, являются данные по Синташтинскому могильнику. Прежде всего, это относится к многочисленным жертвенникам СМ. Здесь нами учтено 124 указания на вид жертвенного животного. В выборке доминирует лошадь (60 особей или 42 %; см.: табл.3, справа). Но при этом выборка существенно не полна. Публикация материалов СМ (Генинг В.Ф., Зданович Г.Б., Генинг В.В., 1992) пестрит указаниями на «многочисленные кости животных», «большое количество костей животных преимущественно коровы и барана» и т.д. Остеологические определения в этих случаях отсутствуют. Есть основания думать, что при этом в наибольшей степени «пострадали» костные останки расчлененных особей крупного и мелкого рогатого скота. Они зачастую образуют крупные массивы, расчленить которые по особям и видам археолог часто просто не в силах. Напротив, большая часть лошадей СМ представлена целыми скелетами. Такие останки хорошо фиксируются, их выделяют исследователи, они наиболее «устойчивы» по отношению к факторам археологической тафономии. В итоге видовая структура «жертвенного стада» СМ сильно «перекошена» в пользу лошади. В реальности процентная доля лошадей здесь была отнюдь не столь велика. Отметим также, что оказалась утраченной информация о костях животных в верхних слоях могильника.
Видовой состав «жертвенного стада»
При раскопках наиболее информативного петровского комплекса Ст-7-4 идентифицированы останки не менее чем 66 особей жертвенных животных. Идентификация особей в ряде случаев затруднена в виду характера обряда (набросы костей). В состав «жертвенного стада» входят - в различных пропорциях - крупный и мелкий рогатый скот и, вероятно, лошадь. Останки лошади зафиксированы лишь в трех объектах. Яма 17: фрагмент зуба в заполнении; на дне ямы в двух местах расчищены фрагменты остистых отростков крупных копытных (лошади или КРС). Яма 33: фрагменты зубов, нижней челюсти, позвонков, ребер, таза и метаподий. Яма 35: в верхних слоях ямы кости конечностей и фрагмент таза, залегавшие без видимых закономерностей. . В ямах 33 и 35 набросы костей животных, включающие останки лошадей, стратиграфически залегают выше керамики алакульского типа. Таким образом, в петровской части Ст-7-4 роль жертвоприношения лошадей приближена к «0».
МРС в некрополе представлен исключительно овцами. Единственный случай фиксации на территории комплекса останков собаки (метаподиальная кость -заполнение ямы 31) следует соотнести с более поздним алакульским Ст-7-5.
Данные о видовом составе «жертвенных стад» петровского населения бассейна Уя стоит представить совокупно (табл.10).
Обсуждение материалов. В петровских некрополях долины р. Уй среди жертвенных животных доминируют овцы (45-49%). При этом лошадь и КРС представлены в материалах некрополей в совершенно разных пропорциях. Статистические вариации отражают особенности обряда. Ключевой здесь является роль лошади в обряде. Показательно, что при уменьшении доли лошади, в «жертвенном стаде» увеличивается присутствие КРС, а процент МРС остается постоянным.
В составе Ст-7-4 отсутствуют парные захоронения лошадей. Эта ситуация не является для долины Уя уникальной. Петровские (по керамике) жертвенные комплексы Ст-7 с останками лошадей идентичны комплексам из синташтинскіїх курганов МКО. Здесь лошади представлены только в верхних жертвенниках. Отмечается два варианта: а) в жертвенниках представлены кости из «средней части» туши лошади в их «пищевой» функции (Ст-7-4, ямы 33 и 35; МКО, курган 9); б) лошадь представлена мелкими разрозненными элементами краниума и посткраниума на подкурганной площадке (Ст-7-4, яма 17; МКО, курган 10).
Напротив, существенная (статистически) роль лошади в петровских комплексах МКО обусловлена распространением обряда парных конских захоронений. Интересно, что, по данным раскопок Ст-7-6 и Ст-7-7, обряд жертвоприношения парных лошадей был известен и этой группе петровских племен на Уе, хотя, возможно, он и практиковался ими более ограниченно. Та же тенденция, связанная с распространением парных захоронений лошадей и статистически значимой роль лошади в жертвоприношении, представлена в жертвенниках мог. Бестамак I и в курганных могильниках петровской культуры в Приишимье (табл. 11 )34.
В составе жертвенных комплексов Ст-7-4 преобладают взрослые и полувзрослые особи животных (около 77 %). Определен пол 26 особей, что составляет чуть более половины (57 %) от взрослых животных. В выборке доминируют самки (92 %), останки самцов зафиксированы лишь в двух случаях (8 %). Это - валух, представленный в яме 41 жертвой в виде «частичного» животного, и полный скелет головы рогатого быка или вола из ямы 26.
Своеобразной особенностью «жертвенного стада» Ст-7-4 является большое количество детенышей животных (особи до одного года). Особенно много их, более 1/3, среди жертв КРС (табл.12).
Пол детенышей в большинстве случаев не определен. Среди детенышей КРС отмечается наличие бычков.
В петровских курганах (№ I и 2) МКО преобладают взрослые животные, есть кости детеныша МРС в возрасте до 6 мес. (Косинцев П.А., 2003. С.334). Доминируют самки. Лишь в двух случаях П.А. Косинцевым зафиксированы останки самцов (баранов).
Случаи «нетипичного» возрастного подбора жертвенных животных, как правило, связаны с особыми формами культовой практики. Отметим здесь две позиции.
Особенности жертвоприношения детенышей. На Ст-7-4 в пяти случаях детеныши принесены в жертву парами одного возраста. В четырех случаях это телята, еіце в одном - ягнята. Их можно считать двойней или «близнецами».
Особенности жертвоприношения самцов. 1) Голова быка или вола из СТ-7-4 была вставлена между ветвями отчлененной нижней челюсти особи КРС, предположительно, коровы-самки. 2) Останки барана из ямы 7 кургана 2 МКО принесены в жертву вместе с останками овцы. Других жертвенных животных в яме нет. Обе особи - и самца, и самки - представлены одинаковыми частями скелета (черепа с нижними челюстями, средние и нижние части конечностей). Своего рода «симметрию» жертвоприношения нарушает наличие в яме обособленного атланта овцы-самки (Косинцев П.А., 2003. С. 334). 3) В яме 79 Ст-7-7 совершено ритуальное захоронение двух «частичных» особей КРС - коровы-самки и рогатого быка. Захороненные останки образуют строго симметричную структуру. Поверх головы коровы в крест залегали останки черепа теленка (рис.33;34). Как видим, два последних случая обладают значительным сходством и, возможно, связаны с особыми ритуалами жертвоприношения разнополых пар животных.
Жертвоприношение как социально-экономический факт
В синташтинской культуре существует определенная зависимость между жертвой (видом жертвенного животного) и половозрастной характеристикой погребенного, его социальным статусом (Епимахов А.В., 2002. С.49-50). Жертвы из мужских погребений характеризуются видовым многообразием, однако наличие в погребении костей лошади достаточно устойчиво коррелирует с останками погребенных мужского пола (также и в случае коллективных захоронений). Исключения из этого правила (кости лошади в детских погребениях Синташтинского могильника, в женском погребении № 22 БК-25, и др.) нечасты. В целом лошадь в синташтинской традиции можно считать специфически «мужским» животным (Епимахов А.В., 2002. С.51).
Логически как будто бы должен следовать вывод о преимущественной связи женских погребений с коровой, но прямое сопоставление этих параметров на данном уровне источниковедческого анализа затруднено. Для детских погребений характерны жертвы особями МРС, обычно это овцы. Понятие «детские погребения» здесь относительно. Нужно согласиться с выводом о достаточно ранней социализации детей в синташтинском обществе, их раннем переходе во «взрослую» субгруппу. По нашим представлениям, в среднем это происходило в возрасте около 7 лет42. Нужно учитывать, что биологический возраст, безусловно, не равен социальному возрасту.
Важными количественными (и социальными) характеристиками жертвоприношений являются величины биомассы (БМ) и поедаемой массы тела (ПМТ) жертвенных животных (Гайдученко Л.Л., Зданович Д.Г., 2000). Суммарная биомасса жертвенного комплекса дает информацию о затратности обряда, т. е. условно говоря, об «ущербе», который был нанесен реальному стаду. С другой стороны, обряд, безусловно, сопровождала коллективная трапеза. Как свидетельствуют данные этнографии (приложение 1, № 8), в ходе таких трапез мясо жертвенных животных, как правило, полностью шло в пищу либо частично раздавалось соплеменникам43. В нашем случае из полезного оборота изымались а) части туши, помещенные в могилу; б) захороненные в могилах нерасчлененные трупы животных. Из расчетов также следует исключить те случаи, когда животные представлены в могилах отдельными костями, со следами пребывания в субаэральных условиях. Это значит, что животные были забиты задолго до совершения погребения. Однако, такие случаи очень редки44. Как правило, состояние остеологических останков (комплектность анатомических отделов, сочлененность костей) позволяют синхронизировать время смерти животного, помещение частей его трупа в могилу и использование в пищу оставшегося мясного продукта. Рассчитанная с учетом этих поправок величина ПМТ45 опосредованно свидетельствует о масштабности «празднества» и возможном количестве его участников.
Было проведено сопоставление величин ПМТ жертвенных животных46 с половозрастными характеристиками погребенных и типами обряда. Всего по данному показателю изучено 55 жертвенных комплексов47. Они были разделены на шесть групп: 1. из одиночных погребений детей в возрасте до 5-7 лет (18 комплексов); 2. из одиночных погребений детей в возрасте от 5-7 до 15 лет (6); 3. одиночных взрослых погребений (женщины) (5); 4. одиночных взрослых погребений (мужчины) (8); 5. коллективных захоронений (11); 6. отдельных жертвенных ям (7).
Полученная картина распределения величин ПМТ оказалась весьма четкой и показательной (рис.63). В большинстве случаев (п=52) величина ПМТ составляет до 1500 кг. В одиночных погребениях хорошо выражена зависимость величины ПМТ от возраста погребенного. При погребениях детей до 5-7 лет величина ПМТ, как правило, составляет до 50 кг, подростков - до 200 кг. Затратность взрослого погребального обряда в этом аспекте сильно варьирует, но в целом, безусловно, увеличивается. Останки жертвенных животных при женских погребениях дают от 70 до 900 кг ПМТ, а при мужских - от 750 до 1250 кг, при пике распределения в районе 800 кг. Как видим, величина ПМТ при женских погребениях в целом меньше. Нельзя исключить, однако, что это обстоятельство связано с небольшим объемом выборки.
Еще большие вариации допускают величины ПМТ при совершении до коллективных погребений и принесении жертв в отдельных жертвенных ямах. Именно эти типы обряда дают максимально большие значения величин, выпадающие из общих рамок: 2525 кг (БК-24, яма 1) и 2025 кг (СМ, жертвенник №
О Возможен как количественный, так и полуколичественный подход к оценке масштаба и социальной значимости ритуалов. При количественном подходе мы исходим из расчета массы мясного продукта, необходимой и достаточной для одного условного участника сакральной трапезы. В.И. Бибикова, опираясь на данные этнографии, предположила, на одного человека в таких случаях могло приходиться до 5 кг мяса (Бибикова В.И., 1973. С.67)49. Тогда обряд жертвоприношения одной овцы (35 кг мяса в среднем), сопровождавший стандартное захоронение ребенка, мог в среднем объединить вокруг себя 7-Ю человек. Наиболее грандиозные синташтинские жертвоприношения могли объединять уже сотни людей. Например, в трапезе по случаю 12-частного жертвоприношения животных на СМ (жертвенный комплекс № 1, 2025 кг мясного продукта) теоретически могли принять участие около 400 человек.
Жертвоприношение как система ценностей (1): иерархия частей туш жертвенных животных
В стратиграфии жертвенных выкладок-конструкций, как было отмечено выше, строго соблюдается порядок следования составляющих элементов. Их различение и противопоставление производится в системе «нижний/начальный -верхний/последующий». Подобные классификационные системы универсально присутствуют в ранних мифологиях на самых разных уровнях обобщения; они, как правило, включают в себя ценностную оценку феноменов. Оппозиция нижний/верхний соответствует здесь понятиям менее ценный/более ценный. Полагаем поэтому, что основной нормативный принцип организации выкладок-конструкций - принцип иерархический. Допустимо троякое различение иерархического принципа: 1) иерархия частей туши животного; 2) иерархия различных форм жертвы животным; 3) иерархия видов жертвенных животных.
Проблема состоит в том, что это троякое различение произведено нами «извне» исследуемой культуры («этически»)5 , тогда как сами создатели жертвенников исходили, по-видимому, из намного более сложного нерасчлененного иерархического концепта. В результате расхождений между «этическими» и «эмическими» формулировками ни одна из выделенных нами форм иерархии не существует в своем чистом виде. Допустимо троякое различение этого иерархического принципа: иерархия частей туши жертвенного животного, иерархия видов жертвы, иерархия животных разных биологических видов.
Исходя из типичной стратиграфии жертвенников, можно реконструировать следующий иерархический ряд жертв животными: — «часть» животного — «частичное» животное — жертва «целым» животным (табл.23). Высоким статусом характеризуется комплекс «самка МРС + детеныш». Что касается частей жертвенного животного, то минимальной ценностью обладали отдельные трубчатые и плоские кости (с мясом?). Дальше идут дистальные отделы конечностей; статус отделов задних конечностей был, возможно, ниже чем передних. Максимальной ценностью, безусловно, обладала голова животного. Первые шейные позвонки могли использовать в качестве самостоятельной части жертвы (тогда их отделяли от головы в области мыщелков) с промежуточным статусом.
Полагаем, что восходящий стратиграфический ряд «отделы конечностей — голова» (с дополнительными подразделениями) обусловлен представлениями об иерархическом строении (жертвенного) животного. Одним из универсальных мифологических концептов является уподобление тела человека или животного Дому и Космосу (Элиаде М., 1994. С. 108-1 И). Исходя из универсальной троичности Космоса, в составе тела выделяют три части (уровня) — голову, туловище, ноги (Толеубаев А.Т., 1991. С. 151). Это подразделение имеет оценочный характер и подразумевает иерархиезацию выделенных частей, что прослеживается в огромной серии разнокультурных текстов (приложение 1, № 9). Ценностно-иерархическое восприятие поедаемых частей тела животных хорошо известно по данным этноархеологии - в этнической кулинарии, продажных ценах, и др. (Bartosiewicz L., 1997).
Перечисленные выше части тела животного, безусловно, обладали высоким семантическим статусом. Как кажется, эти части в первую очередь были связаны с представлениями о душе (точнее, душах), жизненных силах жертвы. Это относится к комплексу «частичного животного», отдельно взятой голове, а также к отчлененной нижней челюсти. Голова - одно из типичных, по мифологическим представлениям, мест локализации души. Отдельно взятые головы достаточно широко представлены как в погребальных, так и в поселенческих жертвоприношениях. Почти полное отсутствие жертв «частичным животным» и массовые скопления отчлененных нижних челюстей - особенность поселенческих жертвенников. Случаи ритуального использования нижней челюсти животного зафиксированы и в некрополях (Епимахов А.В., 2002. С.47; Зданович Д.Г., 2002а. С.72,90; полевые материалы Ст-7-7, и др.). Нижняя челюсть, таким образом, выступает как особая, семантически выделенная, часть тела (животного, человека54).
Своеобразной семантикой характеризуется верхняя часть шейного отдела жертвы, представленная в жертвенниках двумя первыми позвонками — атлантом и эпистрофеем (атлантом, атлантом с частью эпистрофея). Эта часть тела животного выделяется в качестве самостоятельной жертвы. При этом при разделке туши только шейные позвонки намеренно нарушаются (надрубаются и переламываются), все остальные части скелета жертвы разымаются строго по суставам. Таким образом, акт отчленения позвонков от туши (т. е. акт «разрушения» шейного отдела) приобретает особый сакральный смысл (Zdanovich D.G., Gayduchenko L.L., 2002). Нетрудно предположить, что первые шейные позвонки (шея) сопрягались в представлениях эпохи бронзы с категориями «жизнь», «жизненная сила» животного. По-видимому, сходные представления мы находим в этнографии современного населения степей (приложение 1, № 10).
