Электронная библиотека диссертаций и авторефератов России
dslib.net
Библиотека диссертаций
Навигация
Каталог диссертаций России
Англоязычные диссертации
Диссертации бесплатно
Предстоящие защиты
Рецензии на автореферат
Отчисления авторам
Мой кабинет
Заказы: забрать, оплатить
Мой личный счет
Мой профиль
Мой авторский профиль
Подписки на рассылки



расширенный поиск

Политический дискурс в пространстве дискурса реагирования : на материале британской и американской прессы за 2000-2007 гг. Домышева Светлана Аркадьевна

Политический дискурс в пространстве дискурса реагирования : на материале британской и американской прессы за 2000-2007 гг.
<
Политический дискурс в пространстве дискурса реагирования : на материале британской и американской прессы за 2000-2007 гг. Политический дискурс в пространстве дискурса реагирования : на материале британской и американской прессы за 2000-2007 гг. Политический дискурс в пространстве дискурса реагирования : на материале британской и американской прессы за 2000-2007 гг. Политический дискурс в пространстве дискурса реагирования : на материале британской и американской прессы за 2000-2007 гг. Политический дискурс в пространстве дискурса реагирования : на материале британской и американской прессы за 2000-2007 гг. Политический дискурс в пространстве дискурса реагирования : на материале британской и американской прессы за 2000-2007 гг. Политический дискурс в пространстве дискурса реагирования : на материале британской и американской прессы за 2000-2007 гг. Политический дискурс в пространстве дискурса реагирования : на материале британской и американской прессы за 2000-2007 гг. Политический дискурс в пространстве дискурса реагирования : на материале британской и американской прессы за 2000-2007 гг. Политический дискурс в пространстве дискурса реагирования : на материале британской и американской прессы за 2000-2007 гг. Политический дискурс в пространстве дискурса реагирования : на материале британской и американской прессы за 2000-2007 гг. Политический дискурс в пространстве дискурса реагирования : на материале британской и американской прессы за 2000-2007 гг.
>

Диссертация - 480 руб., доставка 10 минут, круглосуточно, без выходных и праздников

Автореферат - бесплатно, доставка 10 минут, круглосуточно, без выходных и праздников

Домышева Светлана Аркадьевна. Политический дискурс в пространстве дискурса реагирования : на материале британской и американской прессы за 2000-2007 гг. : диссертация ... кандидата филологических наук : 10.02.04 / Домышева Светлана Аркадьевна; [Место защиты: Иркут. гос. лингвистич. ун-т].- Иркутск, 2008.- 188 с.: ил. РГБ ОД, 61 09-10/414

Содержание к диссертации

Введение

ГЛАВА I. Пространственная модель политической коммуникации и политического дискурса

1.1. Понятие социального пространства 14

1.2. Коммуникативное пространство как часть социального пространства 17

1.2.1. Понятие коммуникативного акта 17

1.2.2. Основные модели коммуникативного акта 19

1.2.3. Обобщенные характеристики пространственной модели коммуникативного акта 22

1.2.4. Определение коммуникативного и дискурсивного пространства '. 24

1.3. Специфика пространства политической коммуникации 29

1.4. Особенности политического дискурса 40

1.5. Пространство политического дискурса: разовый дискурс

политика в пространстве дискурса реагирования 46

ВЫВОДЫ ПО ПЕРВОЙ ГЛАВЕ 58

ГЛАВА II. Политический дискурс как причина возникновения пространства дискурса реагирования

2.1. Вторичный характер дискурса реагирования 60

2.2. Диалогический и интердискурсивный характер дискурса реагирования 69

2.3. Структурное единство исходного политического дискурса и дискурса реагирования 81

2.4. Включение исходного политического дискурса в структуру дискурса реагирования в виде прямой речи 87

2.5. Включение исходного политического дискурса в структуру дискурса реагирования в виде косвенной речи 95

2.6. Включение исходного политического дискурса в структуру дискурса реагирования посредством аллюзии і 01

2.7. Когнитивное единство исходного политического дискурса и дискурса реагирования 108

2.8. Истинностная оценка пропозиционального содержания исходного политического дискурса в дискурсе реагирования 118

2.9. Аксиологическая оценка пропозиционального содержания исходного политического дискурса в дискурсе реагирования 130

2.10. Обратная связь как основа структурного и когнитивного единства исходного политического дискурса и дискурса реагирования 147

Выводы по второй главе 152

Заключение 157

Список использованной литературы 162

Список принятых сокращений и использованных словарей 182

Приложения

Введение к работе

Теоретической базой данной диссертации является теория дискурса. Термин «дискурс», будучи парадигмальным, характеризуется, как и любой па-радигмальный термин, многозначностью и расплывчатостью, что придает ему большую объяснительную силу. Разные толкования этого термина отражают разные аспекты обозначаемого им феномена. Некоторые ученые рассматривают дискурс (в структурном плане приравниваемый к тексту) в его связи с ситуацией: как текст в контексте (Dijk 1997); как текст, взятый в событийном аспекте, в совокупности с влияющими на него экстралингвистическими факторами (Арутюнова 1990: 136-137); как текст, погруженный в ситуацию общения (Карасик 2000: 5). В других определениях дискурс трактуется через человека: как речь, присваиваемая говорящим (Бенвенист 1974: 139); как выражение особой ментальносте и особой идеологии человека (Степанов 1995: 38-39). Дискурс также понимается в коммуникативном аспекте: как непрерывно возобновляемое или законченное, фрагментарное или цельное, устное или письменное сообщение, посылаемое и получаемое в процессе коммуникации (Плотникова 2005а: 7).

Многоаспектность понятия «дискурс», называемого Ю.С. Степановым новой чертой в облике языка конца двадцатого века (Степанов 1995: 71), находит отражение в многочисленных исследованиях, конкретизирующих особенности его функционирования. Как отмечает Е.С. Кубрякова, «исследование дискурса все более приобретает вид описания языка в многомерном пространстве с подвижной сеткой координат» (Кубрякова 2005: 29). Выделение и анализ разных типов дискурса сопровождается появлением новых понятий и терминов, характеризующих бытие и использование языка (Кубрякова 2005: 27). Дальнейшее расширение понятийно-терминологического аппарата, лежащего в основе современных дискурсивных исследований, представляет собой позитивную тенденцию, поскольку оно позволяет раскрыть суть дискурса.

Одним из новых понятий, появившихся в последние годы в анализе дискурса, является понятие пространства. Дискурс при этом определяется как «яв ление, происходящее в социально-психологическом пространстве, которое конституируется общающимися индивидами, играющими соответствующие коммуникативные, социальные, культурные, межличностные, идеологические, психологические роли» (Макаров 2003: 17). Введение понятия пространства в гуманитарные науки отражает общую тенденцию современной науки к анализу сложных систем, находящихся в состоянии неустойчивости, неопределенности, флуктуации. При таком анализе, как пишет М. Мерло-Понти, «мы сталкиваемся с альтернативой: либо вещи воспринимаются в пространстве, либо пространство мыслится как неделимая система, управляющая синтетическими актами, которые выполняются конституирующим умом. Мы должны мыслить о пространстве как об универсальной силе, определяющей возможность соединения вещей, а не представлять его как их вместилище или как абстрактную характеристику, которой вещи обладают в своей совокупности» (Мерло-Понти 1999: 312).

Базовыми теоретическими понятиями в диссертации являются понятия социального, коммуникативного и дискурсивного пространства. Социальное пространство понимается как многомерное пространство, в котором обитают люди и которое они познают (Бурдье 1993: 39). Коммуникативное пространство образуется взаимодействиями людей, применяющих для этого язык и другие семиотические системы. Оно представляет собой информационную среду, пронизанную коммуникативными потоками, в которые вступают отдельные люди, организации и государства (Почепцов 2001а). Под дискурсивным пространством, включенным в коммуникативное пространство, понимается среда сосуществования определенных дискурсов, объединенных по какому-либо признаку (Плотникова 2005; 2008). Дискурсивное пространство определяется также как «пространство социального взаимодействия, вербализуемое средствами того или иного языка» (Казыдуб 2006: 242).

В данной диссертации впервые предпринимается исследование разового политического дискурса с точки зрения его существования в пространстве дискурса реагирования. Термин «разовый политический дискурс» был введен Е.Ф.

Серебренниковой; он определяется как дискурс, ограниченный местом и временем и являющийся составной частью более широкого собственного дискурса данного политика, а также дискурса того политического сообщества, к которому политик принадлежит (Серебренникова 2008). Термин «дискурс реагирования» был предложен С.Н. Плотниковой, которая понимает под ним любой дискурс, произведенный в качестве реакции на дискурс политика; необходимость этого термина обосновывается тем, что в нем, в отличие от терминов «респон-сивный», «ответный» дискурс, акцентируется, во-первых, наличие у такого дискурса своего самостоятельного содержания и, во-вторых, креативность человека, реагирующего на политический дискурс, как говорящего или пишущего (Плотникова 2005).

Целью диссертации является анализ лингвистических механизмов, обусловливающих возникновение вокруг определенного политического дискурса пространства дискурса реагирования.

Предметом исследования являются когнитивные и структурно-функциональные аспекты взаимодействия политического дискурса и дискурса реагирования.

Объектом исследования служит корпус примеров, в которых прослеживается функционирование политического дискурса как порождающей причины дискурса реагирования, собранных на основе сплошной выборки из британской и американской прессы за 2000-2007 гг. Ограничение объекта исследования политическим дискурсом и дискурсом реагирования в британской и американской культурах обусловлено культурно-специфическим характером политической коммуникации и необходимостью выявления ее особенностей в отдельных культурах1. Анализу подвергаются различные массмедийные жанры — краткие информационные сообщения, редакторские и тематические статьи, колонки обозревателей, интервью, карикатуры, шутки, письма в редакцию. Общий объем проанализированного материала составляет более 2000 примеров.

Актуальность исследования определяется важностью дальнейшей разработки научных представлений о процессах порождения дискурса, протекающих в объемных и сложных по структуре дискурсивных пространствах. Требует уточнения само понятие дискурсивного пространства. Пока еще точно не установлено, какие принципы обусловливают объединение друг с другом входящих в это пространство дискурсов. Актуальным является также дальнейшее изучение политического дискурса, в частности, политического дискурса социального адресата и выяснение его значимости в политической коммуникации.

В целом, особенности политической коммуникации уже хорошо изучены. Такая коммуникация представляет собой особый тип организации социальных взаимоотношений, при котором происходит циркулирование политически значимых сообщений внутри политических институтов и за их пределами (Швар-ценберг 1992; Шейгал 2004; Чудинов 2006; Schudson 1997 и др.). Политический дискурс определяется как сложное многомерное образование, в качестве адресантов которого выступают не только профессионалы, но и другие представители общества, например, журналисты, общественные деятели, рядовые граждане (Шейгал 2004; Чудинов 2006). Политический дискурс представляет собой полевую структуру, в центре которой находятся первичные, прототипные жанры (дискурс политиков), а на периферии - вторичные, маргинальные жанры, сочетающие в себе элементы политического дискурса и других видов дискурса, например, дискурса масс-медиа, рекламного, научного, художественного и бытового дискурса (Шейгал 2004: 244-245).

Разнообразные аспекты политического дискурса, продуцируемого политиками, получили всестороннее освещение как в отечественной, так и в зарубежной научной литературе (Жельвис 1998; Дука 1998; Ушакова 2000; Баранов 2001; Базылев 2002; 2004; 2005; Шейгал 2004; Плотникова 2004; 2005; 2007; Паршина 2004; Кара-Мурза 2005; Михалева 2005; Чудинов 2006; Edelman 1977; Atkinson 1984; Seriot 1985; Campbell 1986; Denton 1986; 1998; Lakoff 1991; Her beck 1994; Perloff 1998; Trent 2000; Chilton 2002; 2004 и др.). Однако по сравнению с первичными жанрами политического дискурса, политический дискурс непрофессионалов изучен в гораздо меньшей степени. Исследованию подвергались лишь некоторые отдельные жанры и используемые в них лингвистические средства (Артемова 2002; Чаплыгина 2002; Веселова 2003; Кочкин 2003; Масленникова 2004; Иванова 2004; Слепцова 2005 и др.). В связи с этим предпринятое в диссертации исследование политического дискурса, производимого социальным адресатом, несомненно актуально.

В своем исследовании мы исходим из следующей гипотезы. Дискурсы некоторых типов характеризуются неопределенностью относительно своего влияния: они могут остаться незамеченными, но могут также вызвать к жизни многочисленные другие дискурсы. Изучение того, какие из выраженных в политическом дискурсе смыслов получают развитие в дискурсе реагирования, позволит прояснить общую природу иррадиации смысла от дискурса к дискурсу. Данная гипотеза выводится из осмысления дискурса как когнитивного явления, имеющего дело с передачей знаний, с оперированием знаниями и с созданием новых знаний (Кубрякова 2005: 30).

Анализ когнитивной структуры дискурса требует, в первую очередь, исследования его концептуальной и пропозициональной структуры. В настоящее время концепт является одним из базовых понятий когнитивно-дискурсивной парадигмы в лингвистике, он трактуется учеными как ментальное образование, существующее в сознании человека и находящее выход из него при помощи определенных языковых средств. Концепт определяется как единица ментальных и психических ресурсов сознания и информационной структуры, отражающей знания и опыт человека (КСКТ: 90); как «пучок» представлений, понятий, знаний, ассоциаций, переживаний, которые сопровождают слово и которые не просто мыслятся, но и переживаются, являясь приложением эмоций, симпатий и антипатий» (Степанов 1997: 41); как глобальная мыслительная единица, представляющая собой квант структурированного знания (Попова 2000: 4); как «базовое перцептивно-когнитивно-аффективное образование динамического характера, подчиняющееся закономерностям психической жизни человека» (Залевская 2001: 90); как многомерное смысловое образование, в котором выделяются ценностная, образная и понятийная стороны (Карасик 2002: 129). Установлено, что концепты внедрены в мозг человека в совокупности с другими концептами, образуя, таким образом, некие целостности - концептосферы (Лихачев 1993). Наличие определенной концептосферы характерно для отдельного индивида, для той или иной социальной группы, для этнокультуры в целом (Карасик 2002: 140-141).

Наряду с концептами содержание сознания составляют пропозиции, которые также рассматриваются в качестве структур сознания, единиц хранения знания, репрезентирующих мир (КСКТ: 139-140). Пропозиция признается учеными «базовой когнитивной единицей хранения информации, играющей главную роль в порождении и интерпретации дискурса, в том числе в составе когнитивных схем, фреймов, сценариев и ситуационных моделей» (Макаров 2003: 120). Изучение совокупности концептов, находящих вербальное выражение в дискурсе политиков и дискурсе реагирования и образующих общую для этих дискурсов концептосферу, а также анализ пропозиционального строения данных дискурсов представляется актуальным и теоретически значимым.

В соответствии с поставленной целью и в процессе доказательства выдвинутой гипотезы в диссертации ставятся следующие задачи:

1) описать пространственную модель политической коммуникации и политического дискурса;

2) определить место дискурса реагирования в данной модели;

3) систематизировать лингвистические маркеры структурной зависимости дискурса реагирования от исходного политического дискурса;

4) определить закономерности концептуально-пропозиционального развития исходного политического дискурса в дискурсе реагирования;

5) выявить тип связи, создающей структурное и когнитивное единство политического дискурса и дискурса реагирования.

В работе используются следующие методы • метод концептуального анализа, метод пропозиционального анализа, интерпретативный метод, сравнительно-сопоставительный анализ, а также методика анализа интерпретирующих модусных высказываний, разработанная Н.Д. Арутюновой (Арутюнова 1999).

Новизна диссертации состоит в том, что в ней впервые политический дискурс проанализирован с точки зрения пространственной модели коммуникации - в соотношении с порождаемым им дискурсом реагирования. Создана теоретическая модель, представляющая определенный политический дискурс и некое множество дискурсов реагирования на него как пространственно распределенную систему, характеризующуюся структурным и когнитивным единством. Выявлены способы структурной и когнитивной обработки дискурса политика в дискурсе реагирования. Доказано, что дискурс реагирования связан с политическим дискурсом обратной связью, характерной для структурирования пространств.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Политический дискурс может генерировать вокруг себя пространство дискурса реагирования. Модель политической коммуникации становится при этом пространственно-циклической. Инициируя дискурс реагирования, политик не имеет возможности полностью управлять многочисленными хаотичными взаимодействиями разнообразных индивидуальных и групповых дискурсов, возникающих в пространстве реагирования и постоянно изменяющих его. Хотя пространство дискурса реагирования порождается на основе дискурса политика и организуется вокруг него, оно способно развиваться самостоятельно, генерируя дискурсы реагирования второго порядка, вследствие чего оно все более расширяется и децентрализуется.

2. Дискурс реагирования, как целое, множественен и принадлежит социальному адресату — абстрактному коллективному субъекту, реагирующему на политический дискурс. Социальный адресат воплощается в конкретных адресатах — авторах отдельных дискурсов реагирования. Особенностями дискурса реагирования, как целого, являются: а) диалогичность, заключающаяся в его ответ ном характере; б) интердискурсивность, проявляющаяся в опосредованной связи различных конкретных дискурсов реагирования друг с другом, возникающей благодаря их непосредственной связи с исходным политическим дискурсом.

3. Любой конкретный дискурс реагирования носит вторичный характер: это дискурс-реакция, порождаемый дискурсом-стимулом - дискурсом политика. В структурном плане вторичность дискурса реагирования заключается в содержащейся в нем отсылке к первичному дискурсу политика (в виде цитации, перифраза, аллюзии) и в его тематической предопределенности, состоящей в том, что его темы не являются самостоятельными, а развивают темы первичного дискурса.

4. В когнитивном плане дискурс реагирования связан с политическим дискурсом характерной для структурирования пространств обратной связью - кругообразными каузальными отношениями. Из двух типов обратной связи - позитивной и негативной - дискурсу реагирования в британской и американской культурах свойственна преимущественно негативная связь: он направлен, в основном, на верификацию неискренности политиков и на негативную аксиологическую оценку их действий и личностных качеств. Благодаря общей негативной направленности дискурса реагирования поддерживается стабильное состояние (гомеостаз) пространства политического дискурса и политической коммуникации, что, несомненно, способствует и социальной стабильности в целом.

Теоретическая значгьчостъ диссертации состоит в том, что она вносит определенный вклад в развитие лингвистики дискурса, когнитивной лингвистики, политической лингвистики, теории коммуникации. Получает дальнейшую разработку пространственная модель коммуникации, конкретизируются понятия коммуникативного и дискурсивного пространства, углубляются существующие в лингвистике теоретические положения о процессе порождения дискурса, его диалогичности, интерпретации, интердискурсивности. Созданная теоретическая модель дискурса реагирования способствует уточнению общих представлений о концептосфере и пропозициональной структуре дискурса. Ра бота имеет и определенную междисциплинарную значимость, способствуя изучению лингвистических аспектов формирования общественного мнения и влияния, оказываемого средствами массовой информации на политическую структуру современного общества.

Практическая значимость работы состоит в возможности применения ее основных положений в преподавании вузовских курсов теории коммуникации, дискурсивного анализа, интерпретации текста, политической лингвистики, межкультурной коммуникации. Результаты и материалы исследования могут быть использованы при составлении учебных пособий по теории и практике английского языка, а также при руководстве курсовыми и дипломными работами.

Апробация работы. Результаты исследования были представлены на заседаниях кафедры английской филологии Иркутского государственного лингвистического университета (2005-2008 гг.). По теме диссертации сделаны доклады на региональных и межвузовских конференциях молодых ученых в Иркутском государственном лингвистическом университете (2006-2008 гг.). Результаты, полученные в процессе исследования, отражены в тезисах доклада на международной научной конференции «Прагмалингвистика и практика речевого общения» в Педагогическом институте Южного федерального университета Ростова-на-Дону (ноябрь 2007 г.). Основные результаты исследования отражены в 8 публикациях, в том числе в трех публикациях в ведущих рецензируемых научных изданиях. Общий объем публикаций составляет 2,2 печатных листа.

По структуре диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы, включающего 202 наименования, в том числе 44 на английском языке, и приложений.

Во введении обосновывается актуальность и научная новизна исследования, определяются объект и предмет исследования, формулируются цель и задачи работы, излагаются основные положения, выносимые на защиту, указываются методы анализа языкового материала и теоретическая база диссертации, а также возможная область применения результатов работы.

В первой главе «Пространственная модель политической коммуникации и политического дискурса» рассматриваются понятия социального, коммуникативного и дискурсивного пространства и доказывается, что коммуникация между политиком и социальным адресатом характеризуется при помощи пространственной модели.

Во второй главе «Политический дискурс как причина возникновения пространства дискурса реагирования» выявляются лингвистические механизмы, обеспечивающие структурное и когнитивное единство определенного политического дискурса и дрюкурсов реагирования на него как пространственно распределенной системы, а именно: 1) структурная включенность фрагментов политического дискурса в дискурс реагирования; 2) интердискурсивная связь дискурсов реагирования между собой; 3) концептуально-пропозициональное развитие политического дискурса в дискурсе реагирования по типу негативной обратной связи.

В заключении обобщаются результаты проведенного исследования, формулируются вытекающие из него основные выводы и намечаются перспективы дальнейшей разработки данной темы.

Приложения содержат материал, необходимый для иллюстрации ряда теоретических положений диссертации.

Понятие социального пространства

Понятие социального пространства Философские категории пространства и времени, посредством которых обозначаются формы существования материи, «являют собой несущую конструкцию любой известной до сих пор объяснительной картины мира» (ВЭФ 2001). Категория пространства отражает со-бытие вещей и явлений и обладает определенными свойствами, такими как неразрывная связь со временем и с движением материи, зависимость от структурных отношений и процессов развития в материальных системах, протяженность, связность и относительная прерывность (ВЭФ 2001).

Философские представления о пространстве получили дальнейшее развитие в русле междисциплинарного подхода к исследованию пространства, позволяющего распространить это понятие на разные сферы осмысления мира человеком, который, по выражению Ю.М. Лотмана, «моделирует мир в своем сознании» (Лотман 1999: 176). Данный подход дает возможность более объективно рассмотреть пространственные характеристики на основе множества моделей пространства: физического, биологического, географического, социального, культурного, коммуникативного, когнитивного, семиотического и т.д. (Борисова 2004). Ученые также выделяют пространство языка (Степанов 1985; Кубрякова 1997), пространство текста (Топоров 1983), дискурсивное пространство (Лухьенбрурс 1996; Казыдуб 2006; Плотникова 2008), семиотическое пространство политического дискурса (Шейгал 2007а), смысловое пространство полимодального художественного дискурса (Первенцева 2007), политическое пространство (Бурдье 1993; Бляхер 2002) и др.

В каждый дискретный период времени человек одновременно находится в нескольких взаимосвязанных пространствах, которые пересекаются и накладываются друг на друга. Он воспринимает и дифференцирует пространство, используя ту или иную его модель, помогающую ему осмыслить связи и отно шения между сосуществующими в пространстве объектами, а также свое место среди них. При этом именно человек является той точкой отсчета, относительно которой организовано пространство. Антропоцентричность пространства, обусловленная антропоцентричностыо мира, отмечается многими учеными (Потемкин 1990; Яковлева 1994; Кравченко 1996; Гак 2000; Кобозева 2000; Кубрякова 2000 и др.).

Как тело и биологический индивид человек «погружен в реальное, данное ему природой пространство» (Лотман 1999: 176), в котором он занимает одно определенное место. Под местом понимается локализация человека в физическом пространстве, то есть площадь, поверхность и объем, занимаемые человеком. Однако в отличие от других объектов реального мира (природных и созданных ими самими) люди одновременно являются «социальными агентами, конституированными как таковые в отношении и через отношение с социальным пространством» (Бурдье 1993: 33). Социальное пространство представляет собой абстрактное многомерное пространство, сформированное совокупностью подпространств или полей, характеризующихся неравным распределением отдельных видов капитала (экономического, культурного, социального и др.). Иерархический характер устройства общества находит свое отражение в структуре социального пространства, которое также иерархизировано, поскольку индивиды и группы обладают неодинаковыми возможностями присвоения различных видов социальных благ и услуг (Бурдье 1993).

Место, занимаемое человеком в социальном пространстве, может быть охарактеризовано через его релятивную позицию по отношению к другим местам (выше, ниже, между и т.п.) и через дистанцию, отделяющую это место от других (Бурдье 1993: 34). Социальное пространство образовано совокупностью полей, и место человека в каждом из них определяется относительно мест, занимаемых другими людьми. Люди, обладающие более или менее равным капиталом, сближаются в социальном пространстве, образуя единый социум по какому-либо признаку (материальное положение, профессия, образование и т.д.). Место человека в социальном пространстве, то есть его социальный статус, оп ределяет выполняемые им социальные роли и отношения, существующие между ним и другими людьми. Социальные роли и отношения являются важными ситуационными детерминантами поведения людей. «Люди чувствуют себя обязанными или даже призванными поступать в соответствии с тем, чего ожидают от них другие», то есть в соответствии со своими социальными ролями, отчего мир кажется нам по большей части «упорядоченным и предсказуемым» (Росс 2000: 59, 40).

Рассматривая соотношение физического и социального пространства, П. Бурдье подчеркивает, что социальное пространство стремится реализоваться в физическом пространстве, социальное деление объективируется в физическом пространстве (например, престижные районы города и гетто). Другими словами, физическое пространство - это «социальная конструкция и проекция социального пространства». Таким образом, пространство, в котором обитают люди и которое они познают, является социально обозначенным (Бурдье 1993: 39).

Блага и услуги, соответствующие различным полям социального пространства, стремятся наложиться друг на друга, что приводит к концентрации наиболее дефицитных благ и их собственников в определенных местах физического пространства (например, в престижных районах, в столицах). Подобные участки пространства являются целью борьбы между людьми на индивидуальном и коллективном уровне. Результаты такой борьбы зависят от наличного капитала (экономического, культурного и социального), а следствием является социальная сегрегация (Бурдье 1993).

Таким образом, социальное пространство имеет многомерную иерархическую структуру, в рамках которой происходят постоянные изменения, касающиеся распределения различных видов капитала. Человек располагается в социальном пространстве относительно других людей, и занимаемое им место определяет его образ жизни, характер его взаимоотношений с другими людьми и выполняемые им социальные роли.

Понятие коммуникативного акта

Коммуникация как связь с другими организмами присуща и людям, и животным; она представляет собой «координированное поведение, которое взаимно запускают друг у друга члены социального единства» (Матурана 2001: 171). Метакоммуникационная аксиома, сформулированная П. Вацлавиком и его коллегами, гласит: «Никто не может не общаться» (Вацлавик 2000: 46). Это означает, что любое поведение в ситуации интеракции имеет ценность сообщения, то есть является коммуникацией. Сутью коммуникации является «вовлечение другого в сферу своих взаимодействий с миром с целью оказать на этого человека ориентирующее воздействие, то есть изменить в той или иной степени состояние среды, в которой находится «адресат», таким образом, чтобы это изменение вызвало со стороны «адресата» ту или иную поведенческую реакцию» (Кравченко 2003: 33).

Вербальное коммуникативное взаимодействие осуществляется посредством коммуникативных актов. В ходе коммуникативного акта происходит передача сообщения или обмен сообщениями. Компоненты коммуникативного акта были впервые описаны в точных науках — Н. Винером в кибернетике и К. Шенноном в теории информации. Схему рассматривавшейся ими в сугубо техническом аспекте коммуникации составляют: источник информации, передатчик (кодирующее устройство), сигнал в виде определенного кода, канал передачи сигнала, получатель (декодирующее устройство), адресат (Березин 2004: 24).

Идеи Винера и Шеннона получили развитие в лингвистике благодаря Р. О. Якобсону, который выделил следующие компоненты коммуникативного акта: адресант, адресат, референт, сообщение, контакт, код (Якобсон 1975: 198). Определяя лингвистику как «изучение коммуникации, осуществляемой с помощью речевых сообщений», Р. О. Якобсон отмечает, что анализ речевых сообщений происходит с учетом всех относящихся к ним факторов, таких как свойства самого сообщения, его адресанта, действительного либо предполагаемого адресата; характер контакта между участниками акта; код, общий для адресанта и адресата; черты сходства и различия между операциями кодирования, осуществляемыми адресантом, и способностью декодирования, присущей адресату; место, занимаемое сообщением в контексте окружающих сообщений (Якобсон 1998:319).

В современной теории коммуникации понятие коммуникативного акта получило свое дальнейшее уточнение. Воззрения на сущность коммуникативного акта углублены В.В. Красных, которая выделяет в структуре коммуникативного акта «поверхностные» и «глубинные» компоненты. К «поверхностным» компонентам, представленным в коммуникативном акте эксплицитно, относятся конситуация (экстралингвистическая ситуация общения) и речь (продукт непосредственного речепроизводства). К «глубинным» компонентам, представленным в коммуникативном акте имплицитно, относятся контекст (смыслы, являющиеся частью ситуации и отражающиеся в дискурсе) и пресуппозиция (зона пересечения индивидуальных когнитивных пространств коммуникантов). Эти компоненты составляют экстралингвистический, лингвистический, семантический и когнитивный аспекты коммуникативного акта (Красных 2001: 194-195).

Коммуникативный акт определяется В.В. Красных как одновременно реальная и условная единица. С одной стороны, коммуникация, подобно любому другому процессу, поддается сегментации, с другой стороны - границы коммуникативного акта подвижны, субъективны и в достаточной степени размыты (Красных 2001: 194). Особенностью термина «коммуникативный акт» является то, что он трактуется очень широко: от обмена текстами, написанными или произнесенными устно, до ролевой ситуации, в которой роли регламентированы социальной и национально-культурной средой, регулирующей с помощью стереотипов мотивы и личностные смыслы коммуникантов (Красных 2001: 193).

М.Л. Макаров отмечает, что, в результате попыток определить единицу дискурса, органично вписывающуюся в процесс коммуникации, исследователями был предложен ряд терминов, конкурирующих с термином «коммуника 19

тивный акт». К ним относятся, например, интеракционный акт, коммуникативный ход, интерактивный ход, дискурсивный акт. Хотя каждый из этих терминов обладает собственным содержанием, все они используются для обозначения вербальных или невербальных действий участников коммуникации, развивающих их взаимодействие и либо продвигающих, либо не продвигающих общение к достижению общей коммуникативной цели (Макаров 2003: 182-184).

Итак, отдельные коммуникативные акты выступают в качестве единиц, из которых состоит процесс коммуникации - обмена сообщениями между говорящими и пишущими.

Вторичный характер дискурса реагирования

Политики, находясь в центре пространства политической коммуникации, предъявляют себя и свой дискурс наблюдению со стороны социального адресата. В связи с этим их дискурс a priori носит первичный, а дискурс реагирования - вторичный характер. Соотношение между этими двумя типами дискурса строится по модели «стимул» - «реакция».

Рассмотрим пример, иллюстрирующий эту модель. На состоявшейся в марте 2006 года пресс-конференции президента США Джорджа Буша, посвященной войне в Ираке, Буш произнес высказывание, послужившее стимулом для последующего дискурса реагирования:

Question: Just after the 2004 election, you seemed - you claimed a really enviable balance of political capital and a strong mandate. Would you make that claim today, that you still have that? Bush s answer: I d say I m spending that capital on the war (New York Times, Mar. 22, 2006).

Ответ Буша благодаря средствам массовой информации попал в пространство политической коммуникации. Журналист газеты «Нью Йорк Тайме» решил прореагировать на него: In a quick remark at a White House news conference about the reserves of political strength he earned in his 2004 re-election victory - "I d say I m spending that capital on the war" - Mr. Bush in effect acknowledged that until he could convince increasingly skeptical Americans that the United States was winning the war, Iraq would overshadow everything he did (New York Times, Mar. 22, 2006).

Вторичность этого дискурса заключается в том, что он порождается вследствие восприятия и осмысления приведенного выше первичного дискурса. Дискурсивная деятельность журналиста «Нью-Йорк Тайме» «запускается» точно определенным другим дискурсом, служащим ее источником. Журналист подробно указывает, где был произведен первичный дискурс (at a White House news conference), о чем спросили Буша (about the reserves of political strength he earned in his 2004 re-election victory), в какой манере он ответил (in a quick remark) и что конкретно сказал (I d say I m spending that capital on the war). Подобное повторение дискурса политика можно назвать мониторинговым компонентом дискурса реагирования. К нему присоединяется интерпретационный компонент, представляющий собой декодирование смыслов, которые, по мнению журналиста, политик имел в виду. Реагирующий подвергает дискурс политика комментированию, в результате которого он приходит к определенным выводам.

Подобно приведенному примеру, любой дискурс реагирования создается на основе дискурса политика, это дискурс-реакция, порождаемый дискурсом-стимулом - дискурсом политика.

Любой политический дискурс может повлечь за собой неоднородный дискурс реагирования. Например, во время президентской кампании в США в 2004 году высказывания претендента на пост президента Джона Керри по одному и тому же вопросу часто противоречили друг другу. Этот факт получал разную оценку в дискурсе реагирования. Например:

For Kerry to change his mind at times is not a fault but a virtue - even a sign of intelligence. As new information comes to light on an issue or conditions change, a good thinker can objectively re-evaluate the potential outcome for the long run instead of doggedly sticking to old prejudices (Time, Sep. 6, 2004);

The abortion question, asked by a young woman near the end of the debate, was a micro-history of the entire campaign. Kerry offered a labyrinthine answer. He was against abortion (as a Catholic) before he was for it (as a public servant). This is known in political circles as the Cuomo dodge — pioneered by former New York Governor Mario Cuomo in the 1980s (Time, Oct. 18, 2004).

В первом из приведенных примеров тот факт, что Керри со временем меняет свою точку зрения по тому или иному вопросу, оценивается реагирующим положительно, как достоинство, признак ума (a virtue, a sign of intelligence). Реагирующий характеризует Керри как человека, умеющего мыслить и способного произвести объективную переоценку возможных последствий (a good thinker can objectively re-evaluate the potential outcome for the long run). Неизменность взглядов, присущая политическому противнику Керри Джорджу Бушу, описывается как упрямая приверженность старым предрассудкам (doggedly sticking to old prejudices).

Во втором примере изменение содержания высказываний Керри по вопросу о запрете абортов получает негативную оценку реагирующего. Он метафорически описывает дискурс Керри как лабиринт (a labyrinthine answer) и сравнивает его с так называемой уловкой Куомо (представитель Демократической партии, бывший губернатор штата Нью-Йорк Марио Куомо был известен тем, что многие его речи имели расплывчатый смысл и не выражали четкой позиции).

Дискурс реагирования часто множественен и состоит из целого ряда сосуществующих друг с другом дискурсов. Данный феномен можно проиллюстрировать следующим примером. Журналисты британской газеты "The Sun" в организованной на сайте издания интерактивной рубрике "The Big Issue", посвященной обсуждению насущных политических проблем, привели дискурс Гордона Брауна, бывшего в ту пору министром финансов Великобритании, относительно его будущих действий на посту премьер-министра и попросили читателей прислать свои отклики. Дискурс Брауна был предварительно обрабо-тан, сжат до одного предложения и пересказан в виде косвенной речи:

Gordon Brown says that when he becomes Prime Minister he will renovate run-down council properties, build five new environmentally friendly towns and ensure every primary school student can do maths (http://www.thesun.com/).

Диалогический и интердискурсивный характер дискурса реагирования

Социальный адресат, производящий дискурс реагирования в ответ на дискурс политика, вступает с этим политиком в виртуальный диалог, что еще раз подтверждает гипотезу об универсальности диалогических отношений, восходящую к идеям М.М. Бахтина. Его концепция полифонии и диалогизма как принципов организации межтекстовых отношений, в определенном смысле стирающих общепринятые границы между диалогом и монологом, служит основой для утверждения диалогичности любого художественного произведения, а также диалогичности любого высказывания, которое, по его мнению, возникает как реакция на предыдущее высказывание, следовательно, понимание чужого высказывания всегда диалогично (Бахтин 1975; 1986). На размытость границ между диалогом и монологом указывали и другие выдающиеся лингвисты. Например, Э. Бенвенист отмечал по поводу монолога, что «его следует признать разновидностью диалога» (Бенвенист 1974: 317).

Подобная трактовка диалогичности позволяет рассматривать в качестве диалогов типы дискурса, традиционно относимые к монологическим. Так, Л.Р. Дускаева доказывает положение М.М. Бахтина на материале газетных публицистических текстов, диалогичность которых проявляется в том, что исходное сообщение о каком-либо факте дополняется другими сообщениями, которые комментируют, интерпретируют, углубляют его или дискутируют с ним (Дускаева 2004: 17, 22). Диалогичность, подчеркивает Л.Р. Дускаева, в значительной степени представлена ответностью: газетный текст «занимает промежуточное положение - он реакция на прежде высказанное и стимул для последующего ответа» (Дускаева 2004: 13).

Диалогичность дискурса реагирования тесным образом связана с его охарактеризованной в предыдущем разделе вторичностью. Понятие вторичности текста (дискурса) получило достаточно широкое освещение в лингвистике. Так, М.М. Бахтин разграничивает первичные и вторичные тексты по параметру «простота - сложность», при этом первичными являются простые жанры, характерные для непосредственного речевого общения, а к вторичным относятся жанры более сложного общения, преимущественно письменного - научного, художественного, общественно-политического и т.д. (Бахтин 1986: 252). Однако подобное разграничение, как отмечает Е.И. Шейгал, оказывается неприменимым к области политического дискурса, в котором, наоборот, первичны более сложные институциональные жанры политической коммуникации (речи, заявления, дебаты и т.д.), а более простые жанры, например, разговоры о политике в быту, письма в редакцию, анекдоты, граффити, карикатуры и др., являются вторичными (Шейгал 2004: 244-245).

По мнению ряда ученых (Вербицкая 1989; Полубиченко 1991; Ионова 2005 и др.), вторичными следует называть тексты, имеющие определенный прототип - первичный текст, с которым они находятся в тесной связи и который подвергается в них качественным и количественным преобразованиям вследствие смены интенции и смысловой доминанты.

Вторичность же дискурса реагирования, проявляющаяся в его формальном и содержательном компонентах, состоит в образовании этого дискурса на основе дискурса политика, подвергающегося в нем интерпретации - комментированию, оценке и приращению смыслов.

В процессе интерпретации происходит обработка дискурса политика реагирующим, представляющая собой его целенаправленную когнитивную деятельность и одновременно результат этой деятельности (КСКТ: 31). Интерпретация в широком смысле слова представляет собой истолкование, комментирование содержащихся в дискурсе (тексте) смыслов. Неустранимой основой интерпретации, описываемой П. Рикером как объяснение, является понимание, то есть «искусство постижения значения знаков, передаваемых одним сознанием и воспринимаемых другими сознаниями через их внешнее выражение» (Рикер 1995: 3). Понимание предваряет и завершает объяснительные процедуры, а также сопутствует им (Рикер 1995а: 3-9).

Процедура интерпретации состоит в выдвижении и верифицировании гипотез о смысле выражения или текста (дискурса) в целом (КСКТ: 31). Другими словами, интерпретация выступает как объективно практикуемая когнитивная процедура установления значения понятийных вербальных структур (ВЭФ: 317). Интерпретация всегда субъективна и соответствует внутреннему миру интерпретатора, который отдает предпочтение интерпретации, не заставляющей его кардинально менять свои убеждения, предположения, презумпции. Поэтому, чем больше интерпретаторов, тем все более возрастает множественность интерпретаций одного и того же дискурса (Демьянков 1981: 370). При этом множественность интерпретаций и даже их конфликт является достоинством, а не недостатком понимания, образующего суть интерпретации (Рикер 1995).

Дискурс политиков, даже если он имеет формальные признаки монолога, как, например, инаугурационное обращение президента или предвыборные публичные выступления кандидатов, тем не менее, диалогичен по своей сущности, поскольку он стимулирует ответ со стороны социального адресата в виде дискурса реагирования. Дискурс реагирования, таким образом, свидетельствует о диалогизации социальной жизни общества, которая, как отмечает И.А. Стернин, происходит в условиях существования свободы слова, выражающейся в ликвидации цензуры, политическом плюрализме, независимости средств массовой информации, расширении доступа людей к информации и т.д. (Стернин 2003).

Похожие диссертации на Политический дискурс в пространстве дискурса реагирования : на материале британской и американской прессы за 2000-2007 гг.