Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Прагматический подход к исследованию высказываний с пропозициональным значением неодобрения 10
1.1 . Концептуальный аппарат прагмалингвистики 10
1.2. Неодобрительные высказывания в свете теории речевых актов 17
1.2.1. Основные положения теории речевых актов 17
1.2.2 Иллокутивные цели высказываний с пропозициональным значением неодобрения 23
1.2.3. Косвенные реализации речевых актов с пропозициональным значением неодобрения 29
1.3. Оценочный характер семантики неодобрения 35
1.3.1. Дескриптивная и оценочная природа языковых выражений 35
1.3.2. Специфика категории оценочности 39
1.3.3. Соотношение эмоционального и рационального компонентов в оценке 43
1.4. Семантические типы неодобрения и проблемы их разграничения 50
ВЫВОДЫ ПО ГЛАВЕ 1 58
ГЛАВА II. Характер вербального реагирования немецкоязычного реципиента на высказывания с пропозициональным значением неодобрения 61
2.1. Исходные теоретические положения и принципы анализа материала 61
2.2. Реакции немецкоязычного реципиента на семантический тип неодобрения «упрек» 67
2.2.1. Реакции адресата на директивные речевые акты с пропозициональной семантикой упрека 69
2.2.2. Реакции адресата на репрезентативные речевые акты с пропозициональной семантикой упрека 96
2.2.3. Реакции адресата на комиссивные речевые акты с пропозициональной семантикой упрека 102
2.3. Реакции немецкоязычного реципиента на семантический тип неодобрения «осуждение» 111
2.3.1. Реакции адресата на репрезентативные речевые акты с пропозициональной семантикой осуждения 112
2.3.2. Реакции адресата на директивные речевые акты с пропозициональной семантикой осуждения 122
2.4. Реакции немецкоязычного реципиента на семантический тип неодобрения «оскорбление» 131
2.5. Реакции немецкоязычного реципиента на семантический тип неодобрения «порицание» 145
Выводы по главе ii 158
Заключение 162
Библиография
- Концептуальный аппарат прагмалингвистики
- Основные положения теории речевых актов
- Исходные теоретические положения и принципы анализа материала
- Реакции немецкоязычного реципиента на семантический тип неодобрения «упрек»
Введение к работе
На современном этапе развития общественной жизни представляются наиболее актуальными проблемы, учитывающие человеческий фактор. В лингвистике — это постановка и решение вопросов о том, как в языке отражаются различные аспекты личности говорящих. Особую роль при этом приобретает прагматический аспект, непосредственно связанный с. использованием языка в процессе общения. В основе коммуникативно-прагматического подхода лежит признание того факта, что язык, выполняя функцию общения, служит не только для передачи информации, но и для воздействия на собеседников, которое проявляется в регулировании их социальных и межличностных отношений, а также их ментальных состояний. Собеседники выбирают определенные речевые приемы, тактики общения, воздействуя тем самым на партнера и на весь процесс коммуникации. Любое воздействие предполагает в свою очередь ответную реакцию. И то, какой она будет, в какой языковой форме она выразится, зависит от многих прагматических факторов, в том числе и от характера исходной реплики говорящего.
Хотя проблематика оценочных высказываний в общем и целом уже нашла свое отражение в работах таких лингвистов, как Е.М. Вольф (1985), Н.А. Лукьянова (1986), Н.Д. Арутюнова (1988), В.И. Шаховский (1990), Т.В. Булыгина (1994), И.Г. Дьячкова (1998), М.В. Петрушина (2003), И.В. Бессонова (2003), однако особенности реакций адресата на высказывания данного типа в процессе диалогического взаимодействия до сих пор не выступали предметом исследования. Существование подобных лакун и необходимость их заполнения определяют выбор темы данной работы.
Актуальность настоящего диссертационного исследования определяется:
- растущим интересом к тем прагматическим факторам, которые
влияют на общий процесс коммуникации и, в частности, на характер
ответных реплик адресата в зависимости от инициирующей реплики
говорящего;
отсутствием на данный момент специальных исследований вербального поведения адресата в коммуникативной ситуации неодобрения.
В основу выполненного исследования положена следующая гипотеза: степень кооперативности/конфликтности вербального поведения немецкоязычного реципиента в ответ на неодобрительные замечания партнера по коммуникации зависит от интенсивности содержащейся в них негативной оценки, от преследуемой адресантом иллокутивной цели, статусно-ролевых отношений собеседников, ситуации общения.
Цель диссертационного исследования заключается в определении характера вербального реагирования немецкоязычного реципиента на неодобрительные высказывания с учетом прагматических факторов коммуникации.
Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:
выявить и разграничить семантические типы неодобрительных высказываний, а также определить их иллокутивный потенциал;
исследовать виды речевого реагирования немецкоязычного адресата на семантические типы неодобрения с учетом прагматических факторов, формирующих максиму поведения адресата;
определить степень кооперативности/конфликтности вербального поведения немецкоязычного адресата на основе соотношения позитивных и негативных форм его реагирования на семантические типы неодобрения.
Научная новизна работы заключается в следующем: впервые было проведено комплексное исследование речевых реакций немецкоязычного реципиента на высказывания неодобрительного характера с позиций
коммуникативно-прагматического подхода, учитывающего особенности коммуникативной ситуации неодобрения, характер инициирующей реплики говорящего, коммуникативную цель неодобрительного высказывания. Кроме того, новизна исследования заключается в выявлении факторов, обусловливающих конкретный тип реагирования адресата на реплику неодобрения, а также максим, определяющих вербальное поведение адресата в коммуникативной ситуации неодобрения.
Материалом исследования послужили 1904 диалогических единств, состоящих из негативной оценочной реплики говорящего и реагирующей реплики адресата и отобранных методом сплошной выборки из произведений немецких драматургов.
Объект исследования представляет диалогическое единство, состоящее из инициирующей реплики неодобрения говорящего и ответной реплики адресата.
Предметом исследования являются типы вербального реагирования немецкоязычного адресата на неодобрительные высказывания в свой адрес.
Теоретическая значимость диссертационного исследования заключается в развитии основных положений и уточнении некоторых понятий прагмалингвистики, в определении сущности неодобрительных высказываний и их коммуникативно-прагматического потенциала. Диссертация вносит определенный вклад в разработку проблем речевого взаимодействия коммуникантов в процессе диалогической интеракции и расширяет научные представления о способах вербального регулирования процесса общения.
Практическая ценность диссертационного исследования состоит в возможности применения полученных результатов и языкового материала в преподавании практического курса немецкого языка, при написании курсовых и дипломных работ, в спецкурсе по прагматике, а также при
разработке практических пособий по овладению стратегиями и тактиками вербального поведения в диалогическом общении.
Методы исследования. В работе используется метод лингвистического наблюдения (для выделения из драматических произведений соответствующих диалогических единств), метод контекстуального анализа и психологического анализа (при отнесении реплики неодобрения к определенному типу эмотивно-оценочного отношения неодобрения; для определения цели негативного высказывания говорящего), метод лингвистического сравнения и интерпретации (для выявления общего и особенного в сопоставляемых явлениях; для построения типологии реакций), метод количественного подсчета, который позволил дать количественную характеристику явлений и упорядочить материал.
Методологической основой исследования явились понимание языковой коммуникации как формы человеческой деятельности (Л. Виттгенштейн, J. Austin, Н. Grice, Н. Henne, U. Maas, J. Searle, D. Wunderlich); положения об интенциональном характере коммуникации (Н. Grice, W. Hartung, D. Lewis, S. Schiffer); теория пресуппозиций как предпосылок общения (Н.Д. Арутюнова, М.Л. Макаров, Т.М. Николаева, Дж. Остин, Р.С. Столнейкер, П. Стросон); исследования прагматического контекста, необходимого при интерпретации высказываний (Y. Bar-Hillel, Т.А. Van Dijk, J. Lyons, E. Ochs, H. Parret); учение о пропозициональном содержании и иллокутивной силе высказываний (Ю.Д. Апресян, Н.Д. Арутюнова, В.В. Богданов, Д. Вандервекен, Дж. Серль, Т. Ballmer, W. Brennenstuhl, D. Wunderlich, и др.); лингвистические труды, посвященные изучению семантики оценочных высказываний и их прагматическому потенциалу (Ю.Д. Апресян, Н.Д. Арутюнова, Т.В. Булыгина, Е.М. Вольф, Т.А. Графова, Ю.М. Малинович, Н.А. Лукьянова, М.В. Петрушина, Л.А. Пиотровская, В.Н. Телия, В.И. Шаховский, Д.Н. Шмелев, Р.Н. Nowell-Smith, Z. Vendler и др.), а также лингвистические исследования в области коммуникативного
взаимодействия (Л.А. Азнабаева, Н.Д. Арутюнова, Т.Г. Винокур, Е.В. Клюев, С.А. Сухих, P. Brown, I. Diamond).
Апробация работы. Теоретические положения и практические результаты исследования обсуждались на итоговых научно-практических конференциях в Волгоградском государственном университете в 2006-2008 гг.; Международных научных конференциях (Волгоград, апрель 2006 г., январь 2008 г., май 2008 г.); межрегиональной научной конференции (Волгоград, февраль 2007 г.); Международной научно-практической конференции (Казань, май 2007 г.). Основное содержание работы отражено в 7 публикациях.
На защиту выносятся следующие положения:
1. При вербальном реагировании на неодобрительные высказывания в
свой адрес немецкоязычный реципиент руководствуется четырьмя
максимами поведения: позитивного отношения, снижения негативной
реакции, скрытого негативного отношения и открытого негативного
отношения к адресанту.
2. В каждой максиме выражается характер отношения адресата к
говорящему, что находит воплощение в определенных типах его речевых
реакций:
- максима позитивного отношения лежит в основе согласия,
исправления, либо обещания исправления;
максима снижения негативной реакции предполагает аргументацию, оправдание, извинение, сожаление, критическую самооценку, просьбу;
максима скрытого негативного отношения представлена в вопросе, игнорировании, уклонении от ответственности;
- максима открытого негативного отношения определяет такие
вербальные типы реакций, как возражение, взаимный упрек, одергивание,
усмешка, взаимное оскорбление.
3. Выбор адресатом максимы речевого поведения определяется прежде
всего типом неодобрительного высказывания в свой адрес (порицание, упрек,
осуждение, оскорбление), который обусловлен статусно-ролевыми
отношениями коммуникантов, ситуацией общения, особенностями
оформления инициирующей реплики неодобрения.
4. Являясь пропозициональным содержанием высказывания,
неодобрение говорящего несет различную интенциональную нагрузку,
поэтому соотношение позитивных и негативных типов реагирования
немецкоязычного реципиента на неодобрительные высказывания
оказывается неодинаковым:
- на порицание и осуждение превалируют позитивные реакции
адресата, наиболее кооперативно адресат ведет себя, реагируя на порицание;
— на упрек и оскорбление превалируют негативные реакции адресата,
наиболее конфликтно адресат ведет себя, реагируя на оскорбление.
Структура работы: диссертация состоит из введения, двух глав и заключения, а также списка использованной научной литературы, списка источников фактического материала, словарей, принятых сокращений.
Концептуальный аппарат прагмалингвистики
В настоящее время лингвистика все больше укрепляет связи с другими научными дисциплинами, используя их концептуальный аппарат для решения многих вопросов, которые до сих пор исключались из области ее исследований. Очевидным доказательством такой переориентации является появление множества лингвистических дисциплин, внимание которых концентрируется не на описании и объяснении языковой системы, но в большей степени на условиях коммуникации и ее участниках, которые используют язык в конкретных общественных ситуациях для достижения определенных целей. К таким дисциплинам принадлежит и прагматика с теорией речевых актов.
Когда в конце 60-х годов ученые-лингвисты переняли основные прагматические положения, главным образом, из философии и социологии, это привело к существенному расширению, даже переориентации области исследования лингвистики, так что сегодня это событие можно законно считать «прагматическим переворотом» (Holly 1979: 2). До этого времени о таком перевороте не могло быть и речи, поскольку системная лингвистика развивалась под знаком идей Ф. де Соссюра и занималась языком как абстрактной системой знаков, как единым целым, исключая из поля зрения все чуждое языку. К таким чуждым языку явлениям Ф. де Соссюр относил, прежде всего, человеческую речь, поэтому употреблению языка в конкретных коммуникативных ситуациях не уделялось достаточного внимания.
С развитием теории генеративной грамматики Н. Хомского, в которой важное место отводилось семантике, были в значительной степени преодолены границы структурализма, который оставлял без внимания все аспекты значения. Вместе с тем лингвисты столкнулись с целым рядом явлений, объяснение которых было не под силу семантике в то время. Для объяснения таких явлений все чаще приходилось привлекать контекст употребления языковых знаков. В результате лингвистику Н. Хомского сменила прагматика, переживавшая свой расцвет в 70-х годах. Объединив многие положения, взятые из различных смежных дисциплин - философские идеи Л. Витгенштейна, Дж. Остина, Дж. Серля, П. Стросона, Г.П. Грайса, с одной стороны, и взгляды социологов А Шютца, Е. Гоффмана, X. Гарфинкеля, Н. Закса, с другой стороны - прагматика смогла учесть многие недостатки лингвистических исследований и дать лучшее описание языковым явлениям (Holly 1979: 5-6)
«Классическое» определение прагматики принадлежит философу Ч. Моррису, который в пределах общей науки о знаках, семиотики, выделил три различных области исследования: синтактику, изучающую отношения между знаками, семантику, исследующую отношения между знаками и объектами действительности и прагматику, занимающуюся отношениями между знаками и теми, кто их употребляет, иначе говоря, отношениями знаков к их интерпретаторам. Согласно Ч. Моррису «прагматика занимается теми аспектами семиотики, которые имеют непосредственно отношение к жизни, т.е. всеми психологическими, биологическими и социологическими явлениями, которые участвуют в знаковом процессе» (Morris 1972: 52). Тем самым Ч. Моррис обратил внимание академической науки, изучавшей язык, на человеческий фактор.
Важной для изучения прагматических аспектов естественного языка была так называемая «модель органона», которую представил венский психолог-лингвист К. Бюлер в своей работе «Теории языка», в которой он напоминает об известном диалоге Кратила греческого философа Платона, где язык представлен как инструмент (органон), с помощью которого «один собеседник» может сообщать «другому» о «некоторых вещах». Опираясь на это рассуждение, К. Бюлер приходит к трем элементам своей модели (отправитель, получатель, предметы и положения дел), каждый из которых выражается в определенной функции языкового знака (Btihler 1965: 28). По отношению к отправителю знак выполняет функцию выражения, по отношению к получателю знак должен оказывать влияние на его поведение и выполняет аппелятивную функцию, по отношению к предметам и положениям дел знак выполняет функцию их представления. Если традиционно главное внимание уделялось только абстрактному отношению между знаками и предметами, то К. Бюлер учитывает и прагматический момент. Для него важно то, что при употреблении собеседниками знаки имеют различные функции. Таким образом, К. Бюлер с его учением о трех функциях языка может по праву считаться одним из родоначальников прагматики.
Сегодня многие лингвисты, обращаясь к прагматике, дают ей разные определения. В результате, на базе первоначального определения прагматики, данного Ч. Моррисом, возник целый ряд различных употреблений этого понятия. Прагматику понимают достаточно широко как учение о различных психологических и социологических явлениях, которые затрагивают знаковые системы в общем или язык в отдельности, как, например, психопатология коммуникации (Ватцлавик, Бивин, Джексон 2000); как учение об определенных абстрактных концептах - действиях, состояниях и окружении говорящего (Сагпар 1973; Lieb 1970); как учение об индексических или дейктических выражениях (Kalisch 1967; Montague 1974); учение о выборе контекстуального окружения для реализации предложений (Katz, Fodor, 1963; Kempson, 1975, 1977; Smith, Wilson 1979); как учение о тех аспектах значения, которые не входят в область исследования семантики (прагматика = значение - семантика) (Gazdar 1979); учение о выводных следствиях, являющихся неотъемлемым условием понимания высказывания (Thomason 1977); как дисциплину, предметом которой является связный и достаточно длинный текст в его динамике, соотнесенный с «я» творящего текст человека (Степанов 1981); как лингвистическую теорию, изучающую различные прагматические параметры литературной коммуникации (Арутюнова 1981), как закрепленное в знаке отношение говорящего к действительности (Апресян 1988), а также как дисциплину, описывающую факты языка в аспекте человеческой деятельности и изучающую язык в плане его употребления (Гак 1982).
Основные положения теории речевых актов
Идея речедействия нашла свое непосредственное воплощение в теории речевых актов (далее ТРА). В данной теории язык рассматривается не как совокупность универсальных либо постоянно переопределяемых смыслов, но как область действий, посредством которых люди в повседневной практике влияют на поведение, мысли и эмоции окружающих. При этом подчеркивается тесная взаимосвязь между действиями, осуществляемыми посредством слов, и социальным контекстом употребления последних. Как и всякая другая теория речевой деятельности, ТРА имеет свои концептуальные предпосылки. Для создателей этой теории она выступала, прежде всего, как развитие и углубление представлений о смысле и значении языковых выражений, сложившихся в философской логике (Кобозева 1986: 10).
Представление о теснейшей связи языка с действиями - свидетельство того глубокого идейного влияния, которое оказали на ТРА взгляды позднего Л. Витгенштейна. Инструментальный подход к языку, естественно вытекающий из самого определения языка как средства коммуникации, в его концепции получил новое теоретическое оформление. Согласно его взглядам речь входит в состав человеческой деятельности. На приказ, предупреждение, угрозу и т. п. человек может прямо реагировать действием. Соединение речи и действия Л. Витгенштейн условно назвал языковыми играми. Языковые игры — своеобразный аналитический метод (совокупность приемов) прояснения языка, высвечивания его функций, работы. Он мыслится как поиск выходов из разного рода концептуальных тупиков, которыми изобилует философская традиция. Именно для этого Л. Витгенштейн придумал свой принцип игр и наработал богатую практику его применения (Философские идеи Людвига Витгенштейна 1996: 5-24).
Родоначальники философской традиции анализа речевых актов (Дж. Остин, П. Грайс, Дж. Серль и др.) частично опираются на его идеи о приравнивании смысла языкового выражения к его употреблению. С точки зрения Дж. Остина «на самом деле существует только одна вещь, которую мы пытаемся прояснить, и это - речевой акт в конкретной речевой ситуации» (Austin 1976: 166).
Дж. Остин первым заметил, что, для того чтобы высказывания могли совершать действия, они в дополнение к своему значению должны обладать определенной «силой» (Austin 1986: 326). Он различает три основных уровня, соответствующих трем типам акта, которые мы совершаем одновременно, произнося конкретное высказывание: локутивный акт - акт произнесения высказывания с определенным значением; иллокутивный акт - акт, совершаемый произнесением высказывания, за счет связанной с ним конвенциональной силы (утверждение, просьба, обещание), перлокутивный акт - акт воздействия на слушающего вследствие произнесения высказывания. В центре исследований Дж. Остина находится иллокутивный акт. Понятие речевого акта сводится им именно к иллокутивному акту, а теорию различных функций, которые может в этом отношении реализовать язык, Дж. Остин называет «Теорией иллокутивных ролей».
Проблематичным по Дж. Остину представляется разграничение иллокутивного и перлокутивного актов. Иллокутивный акт, в общем, представляет собой то, что непосредственно достигается за счет конвенциональной силы, которая при производстве определенного высказывания соотносится с конвенциональным процессом. Если говорящий своим высказыванием сообщает что-либо слушающему, обещает или предупреждает, то он совершает иллокутивный акт. Перлокутивный акт, напротив, зависит от обстоятельств высказывания и осуществляется неконвенционально вследствие произнесения высказывания. Он включает все намеренные или ненамеренные, часто также непредсказуемые воздействия, которые может вызвать определенное высказывание в определенной ситуации. Так, обещая что-либо, говорящий берет на себя определенные обязательства, тогда как для слушающего перлокутивным эффектом являются определенные каузальные воздействия на его чувства, мысли. Перлокутивный акт по Дж. Остину считается осуществленным, если в результате высказывания что-либо происходит, имеется определенное следствие сказанного (Austin 1986: 328).
Существенное значение для определения иллокутивных актов имеет по Дж. Остину понятие конвенциональности (Austin 1976: 128). Иллокутивные акты считаются неуспешными, если одновременно ими не достигается определенного воздействия. При этом Дж. Остин дает понять, что иллокутивная роль высказывания является конвенциональной не потому, что выражается грамматически эксплицитными средствами (перформативными глаголами), а потому, что она регулярно выражается в конкретных обстоятельствах той ситуации, в которой производится иллокутивный акт. Конвенциональность иллокутивных актов, таким образом, может быть обоснована особыми правилами. Дж. Остин, однако, не говорит ничего о том, что это могут быть за правила. Он только указывает, что, для того чтобы иллокутивный акт имел свои воздействия, должны быть соблюдены следующие условия: 1) значение и иллокутивная сила высказывания должны быть поняты и приняты слушающим; 2) вследствие осуществления речевого действия «мир» партнеров по коммуникации должен измениться особым образом, т.е. должно наступить определенное состояние, которое не наступило бы без осуществления данного речевого действия при естественном ходе событий (Austin 1976: 130).
Развернутое представление иллокутивного акта как конвенционального действия мы находим в статье Дж. Серля «Что такое речевой акт?». В его теории речевых актов иллокутивные акты представлены как действия, подчиняющиеся правилам. Дж. Серль различает два вида правил: регулятивные и конститутивные. Регулятивные правила «регулируют формы поведения, которые существуют до них и независимы от них» (например, правила этикета). Конститутивные правила не просто регулируют, но создают новые формы человеческого поведения (например, правила различных игр).
Исходные теоретические положения и принципы анализа материала
Речевое воздействие представляет собой одну из сторон речевого общения и неразрывно связано с фигурой адресата, как одного из центральных «компонентов» в структуре коммуникативного акта. Термин «речевое воздействие» восходит к понятию перлокуции, введенному Дж. Остином (Остин 1986). С его точки зрения перлокуция определяется как - речевое воздействие, или речевоздействующий эффект, производимый говорящим на чувства, мысли и действия собеседника.
В большинстве работ по проблемам речевого воздействия (см. Г.Г. Почепцов 1987, Федорова 1991, Речевое воздействие 1990) присутствует исходная посылка о его однонаправленности: партнер по речевому общению выполняет пассивную функцию - он объект, воспринимающий воздействие со стороны говорящего.
В литературе же, посвященной проблемам речевого взаимодействия (Клюев 1998, 2002; Винокур 1993; Сухих 1987, 2004; Алферов 2001) уже давно установлено, что в любой интеракции, в которой участвуют, по меньшей мере, двое коммуникантов, адресат выполняет такую же активную роль, как и говорящий субъект. Выступая объектом речевого воздействия, адресат в то же самое время выступает субъектом речевого взаимодействия, и при этом субъектом активным.
Поэтому при исследовании вербального поведения адресата необходимо учитывать его двоякую позицию и подходить к речевому общению как к комплексному явлению, включающему и иллокутивную цель говорящего и реакцию адресата общения, как следствие реализуемой адресантом цели. Учет этой взаимосвязи необходим, поскольку иллокутивная цель речевого акта всегда соотносится с некоторой перлокутивной задачей, с тем, что ожидает говорящий от собеседника в ходе реализации своего высказывания, т. е. ожидаемая в данной ситуации реакция адресата.
Необходимость учета этих факторов особенно ощутима при анализе ситуаций, в которых адресант неодобрительно отзывается о поведении собеседника, выражает свое отрицательное отношение, недовольство по поводу происходящего, связанного непосредственно с адресатом. Высказывая неодобрение, говорящий может руководствоваться как собственным субъективным мнением о правильности поведения, так и теми нормами поведения, которые приняты в обществе, на основе чего он и выносит свою отрицательную оценку.
Фактором, во многом определяющим специфику речевого поведения адресата, является соблюдение конвенциональных норм поведения. Вслед за Л.А. Азнабаевой (Азнабаева 2002: 40-49) под конвенциональным общением мы понимаем «вежливые, социально-приемлемые формы речевого поведения», а основными стратегиями такого конвенционального общения являются в данном случае - некатегоричность и имплицитность. Согласно подходу Л.А. Азнабаевой к анализу речевого поведения адресата коммуникативный аспект речевого поведения адресата как субъекта вербального взаимодействия суммируется в Принципе Экспликации Отношения. Этот принцип выделен ею на основе анализа конвенциональных реагирующих высказываний адресата в англоязычном диалоге и представляет собой совокупность шести максим: максима позитивного отношения, максима снижения негативной реакции, максима взаимности, максима психологической поддержки коммуникатора, максима скромности и максима экспликации эмоциональной реакции. Такой подход к речевому поведению на наш взгляд обладает рядом преимуществ. Во-первых, он носит эмпирический характер, поскольку максимы речевого поведения выводятся из реагирующих высказываний, а не являют собой уже готовый набор максим абсолютной вежливости, как у Дж. Лича (Leech 1983: 83-84). Во-вторых, максимы группируются в принцип на основе этико-психологической специфики речевого поведения адресата. Каждая максима проявляется в определенных стратегиях и тактиках речевого поведения, реализуемых в речевых актах.
Подход Л.А. Азнабаевой к анализу реакций адресата не ограничен конкретным типом коммуникативной ситуации, но касается только конвенциональных форм реагирования. В нашем же исследовании мы рассматриваем специфику реакций адресата в коммуникативной ситуации неодобрения, но не ограничиваемся только конвенциональными формами речевого поведения. В связи с этим, принимая за основу представленный выше подход Л.А. Азнабаевой к анализу речевого поведения адресата, мы в то же время не можем ожидать, что все шесть перечисленных ею максим найдут свое выражение при анализе нашего материала. Но мы также не исключаем возможность вывода дополнительных максим на основе реагирующих высказываний адресата в коммуникативной ситуации неодобрения.
Что касается конвенциональных способов реагирования на неодобрение, то их довольно много и они хорошо исследованы. Они обусловлены необходимостью следования Принципу кооперации, закрепленному нормами конвенционального общения. Конвенциональность как раз и понимается как ситуативно обусловленное стремление к кооперативному взаимодействию (даже, несмотря на тот факт, что один из партнеров может не следовать нормам общения). Конвенциональные способы реагирования зависят, прежде всего, от ситуации общения, а также во многом от статусно-ролевых отношений общающихся. Иначе обстоит дело с исследованием реакций адресата в конфликтном общении. Под конфликтностью мы понимаем обоюдное или одностороннее отступление от невербального Принципа кооперации, обмен отрицательными оценками, касающимися всего,, что находится в сфере личности (Сухих 2004: 50).
Реакции немецкоязычного реципиента на семантический тип неодобрения «упрек»
Анализ фактического материала показал, что носители немецкого языка чаще всего выражают свое неодобрение в форме упрека. Это происходит в 1284 случаев, что составляет 67,5% от общего количества проанализированных неодобрительных высказываний. При упреке говорящий (X) убежден в том, что его собеседник (Y) действует неподобающим образом, либо совершил неподобающий поступок, который не нравится говорящему. Говорящий (X) основывается на пресуппозиции, что соответствующая ситуация имеет место, и она противоречит его собственной (субъективной) оценке или восприятию определенного события, не соответствует его ожиданиям, представлениям о мире. Это несоответствие приводит к внутреннему конфликту, в результате чего упрекающий (X) выражает негативную оценку (упрек) действий упрекаемого (Y) с определенной целью. Однако говорящий не утверждает, что это плохо, а скорее напоминает это или косвенным образом указывает на это, поэтому все оценочные элементы часто переводятся в пресуппозицию высказывания.
Таким образом, в ситуации упрека лежит всегда некий конфликт, порождаемый условиями психологического неравенства. Неравенство это выражается в том, что, вынося оценку поведению своего собеседника, упрекающий выступает в роли «родителя», который знает, как должны обстоять дела в мире, чтобы он не изменил своего привычного порядка вещей. Следовательно, в целях успешного достижения коммуникативного намерения, говорящему необходимо учитывать не только адекватность формы выражения упрека, но и уместность этой формы в конкретной ситуации общения: симметричной (общение на равных: друзья, родители, дети) или асимметричной (общение от вышестоящего к нижестоящему и наоборот: мать-дочь, учитель-ученик) (Крысин 1976: 49). Немаловажную роль играют при этом таюке дистанция общения между коммуникантами и официальная или неофициальная обстановка общения. Семантический тип неодобрения «упрек» отличается от остальных семантических типов неодобрения многообразием форм отношений между собеседниками. Упрек может высказываться в семейно-бытовой и в институциональной сфере общения, близкому и малознакомому человеку, вышестоящему и нижестоящему собеседнику. Однако доминирующим типом межличностных отношений являются близкие родственные отношения собеседников. Обязательными условиями уместности высказываний с семантикой упрека являются, по мнению Т.А. Давыдовой: 1) совершено действие, которое нежелательно для упрекающего; 2) упрекаемый — тот человек, который косвенно несет ответственность за это действие (даже если не считает себя таковым) (Давыдова 2003: 88).
Кроме этого, немаловажным по справедливому замечанию Р.Я. Шапиро является и то, что для достижения взаимопонимания упрекающий и упрекаемый должны иметь общий фонд знаний, стремление понять друг друга, общий жизненный опыт и сложившиеся на его основе взгляды (Шапиро 1986: 40).
Как показал исследуемый материал, высказывания упрекающего характера неоднородны по своей иллокутивной цели. Из них 3% приходится на комиссивы, 17% на репрезентативы и 80% на директивы. При этом, как показывает исследованный материал, речевое поведение адресата в ситуации упрека регулируется четырьмя основными максимами: Ml- максима позитивного отношения; М 2 - максима снижения негативной реакции; МЗ-максима скрытого негативного отношения; М 4 - максима открытого негативного отношения. Кроме того, анализ показал, что адресат может руководствоваться этим стандартным набором максим, реагируя на упрек, выраженный как директивом, так и репрезентативом и комиссивом. Однако в каждом из трех случаев соотношение названных максим неодинаково. Это позволяет нам предполагать, что тип реагирования адресата обусловлен типом инициирующей реплики упрекающего.
Поскольку самый многочисленный класс исходных реплик образуют директивные речевые акты с семантикой упрека, с них мы и начнем наш анализ.
Похожие диссертации на Вербальные реакции адресата на неодобрительные высказывания : на материале немецкого языка
