Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Философско-методологические основания консерватизма 39
1. Определение консерватизма 39
2. Социальная онтология и типологические особенности русского консерватизма 71
3. Метафизические предпосылки русского консерватизма 93
ГЛАВА II. Русский консерватизм XIX века: аксиологический вариант социально-философского стиля мышления 124
1. Русский консерватизм и теория социальных ценностей 124
2. Консервативная концепция идеальных значений 139
3. Проблема социального понимания в консервативной аксиологической модели 161
ГЛАВА III. Этапы становления русского консерватизма XIX века 180
1. Социально-философский пантеизм славянофилов 180
2. От эстетического консерватизма К. Леонтьева к теократической утопии В. Соловьева 210
3. Философско-исторические взгляды русского консерватизма XIX века. "Официальный" консерватизм 265
ГЛАВА IV. Социально-философская оппозиция русскому консерватизму XIX века 289
1. Метафизические предпосылки либерального мышления 289
2. Метафизическая рациональность в философско-правовом либерализме 313
3. Социологический либерализм и становление научной рациональности 344
Заключение 373
Список литературы 383
- Социальная онтология и типологические особенности русского консерватизма
- Русский консерватизм и теория социальных ценностей
- Социально-философский пантеизм славянофилов
- Метафизические предпосылки либерального мышления
Введение к работе
Выяснение сущности русского консерватизма представляется актуальной проблемой политического, социального и историко-философского знания. В последнее десятилетие не ослабевает интерес к русской философии в целом и отдельным ее представителям. Своеобразный историко-философский бум объясняется отчасти логикой развития самой науки, необходимостью освоения значительных пластов отечественной культуры.
В современных условиях важное значение приобретает методологическое обеспечение концепции реформирования России. В технологии конструктивных перемен не последнюю роль играют политологические, социологические, социально-философские и историко-философские консервативные наработки. Этим обуславливается внимание к русским формам консерватизма. Сошлемся на А. Панарина, который видит изъян современной российской политики в неверном методологическом обосновании русской идеи. По его мнению, существует позиция "прогрессистского" экономического монизма, предполагающая, что острейшие проблемы государственного бытия России автоматически снимутся вслед за успешным решением экономических проблем. Другая позиция вообще снимает вопрос о русской идее, размышляя о едином мировом цивилизационном пространстве. Третья ставит интересы демократии выше интересов России1.
См.: Панарин А. Западники и евразийцы // Общественные науки и современность. 1993. № 6. С.60-61.
5 Изучение истории русского консерватизма убеждает нас в том, что все три
вышеизложенные социальные модели были уже рассмотрены и отвергнуты, как
несостоятельные, российской консервативной мыслью XIX века. Так, может быть,
проблема заключается не в неадекватном прочтении чужого опыта, а в забвении
своего? Опора на консервативные традиции - один из аргументов в пользу
успешного продвижения реформ.
Обращение к философии русского консерватизма имеет еще и специальную, собственно методологическую значимость. Дело в том, что "уход" исторического материализма с методологической арены отнюдь не ознаменовался значительными успехами социальной философии. Фрагментарные, конкретные социологические методики, равно как и упование на всесилие концепций мультикультурализма не в состоянии представить целостную метафилософскую картину. Изучение русского консерватизма, безусловно, способствует движению современной социальной мысли по пути от частного к общему. Значение обобщающего труда по истории русского консерватизма станет понятным, если иметь в виду, что период повышенного внимания к персоналиям сменится интересом к синтетическим проблемам отечественной культуры.
Социальная реальность в настоящее время нуждается в изучении с нескольких исследовательских позиций: от абстракции стационарной системы до прогнозирования поведения общества в условиях сильной неравновесности. Чтобы избежать половинчатого решения насущных экономических и социально-политических проблем, необходимо переосмысливать предельные основания социальной теории. Как показали русские консерваторы, при определенных
условиях аксиологическая составляющая становится центром "собирания" общественных сил, а механизм нормального воспроизводства общественной жизни выражается не только категориями власти, но и понятиями ценностного смысла. Наряду с нормотворчеством необходимо обращать внимание на естественное функционирование социальных норм, приобретающих ценностный, общезначимый характер. Ярко выраженный патриотизм, подчеркивание положительной роли сильного государства, неприятие анархизма и радикализма, и, соответственно, акцент на законосообразности общественной жизни, сбалансировании идеальной и материально-экономической линий детерминации - вот лейтмотив большинства консервативных утверждений.
Так, обращение к фундаментальным идеям русского консерватизма XIX века очерчивает новые разрешительные способности в социальной методологии, освобожденной от излишней политизированности и идеологической конфронтации.
О степени разработанности проблемы русского консерватизма XIX в. можно судить по результатам, достигнутым, в так называемых, дисциплинарных подходах, во многом зависящих от идеологической направленности отечественного гуманитарного знания. В советской научной литературе 70-е годы и в начале 80-х годов русский консерватизм, за редким исключением1, не является отдельным предметом изучения. О нем упоминается в контексте определения социально-политической природы славянофильства2, социологических взглядов
См.: Янов А.Л. "Пророчества" Константина Леонтьева и русская консервативная мысль XIX столетия: Автореф. дис.канд.филос.наук. - М., 1970.
См.: Кулешов В. Славянофилы и русская литература. М., 1979; Янковский Ю. Патриархально-дворянская утопия. М.,1984; Дудзинская Е.А. Славянофилы в общественной борьбе. М., 1983; Кошелев В.А. Эстетические и
7 К.Леонтьева1. Консерватизм понимается как превращенная форма идеологического
сознания, которая выражается в утопичности идей, идеализации патриархальных
традиций и даже в прямой фальсификации культуры народа. Поэтому он
существенно "проигрывает" либерализму, прогрессивной антикрепостнической
идеологии. Соответственно, диапазон оценок колеблется от умеренно до резко
негативных.
Из работ этого периода для нас наиболее интересны монография Н.Цимбаева, диссертационные исследования Л.Авдеевой и Е.Дудзинской, статьи З.Смирновой и др. Несмотря на идеологический контекст, качество исследований высоко. В научный оборот вводятся архивные материалы, разворачивается методологическая дискуссия о целостном походе к изучению истории русской философии. В одном случае консервативные взгляды ассоциируются с социально-политическими и изучаются автономно, наряду с теоретико-познавательными, религиозными компонентами творческого наследия. В другом случае предпочитается системно-комбинаторное их сочетание через демонстрацию взаимного влияния.
Обращение к методологическому спору между З.Смирновой и Н.Цимбаевым, Е.Дудзинской выводит нас на "абстрактный" этап изучения консерватизма в отечественной науке. В 80-е годы славянофильство изучается под эгидой либеральной идеологии. Е.Дудзинская констатирует, что "не удалось устранить разнобой в классовой оценке славянофильства". Одни видят классовую суть славянофильства "в дворянском либерализме", другие - "в разновидности
литературные воззрения русских славянофилов (1840-1850-е годы); Цимбаев Н.И. Славянофильство. М., 1986; Смирнова З.В. К спорам о славянофильстве/ЛВопросы философии, 1987 - № 11.
Авдеева Л.Р. Религиозно-консервативная социология К.Н.Леонтьева: Автореф. дис. канд.филос. наук. - М., 1983.
8 буржуазно-помещичьего либерализма"1. Либеральной природе славянофильства не
мешает даже "антиисторическая концепция бесконфликтного развития России".
Теоретической основой либерально-реформистских идей служит религия в
сочетании с идеалистической философией, а "политический идеал славянофилов"
отчасти напоминает "теорию общественного договора Руссо, переделанную на
русский лад" .
По мнению З.Смирновой, поиски "ядра" идейного центра славянофильства
ошибочны и теоретически бесплодны, так как не учитывают взаимосвязь различных
компонентов: социального (проблемы сельской общины), национального и
философского (романтического варианта общеевропейской волны
антирационализма) . На взгляд автора, недооценка Н.Цимбаевым и Е.Дудзинской
роли патриархальных отношений связана с методологическим упущением -
рассмотрением общественно-политической программы славянофилов в "отрыве от
философских оснований". Другое упущение - в выводе, "сближающем
славянофильство с буржуазным либерализмом"4. Критикуя Н.Цимбаева, автор
возражает против "морально-этической" трактовки общественно-политических
взглядов славянофилов, определяя их как "консервативно-патриархальную утопию",
протест "против буржуазного общества и просветительской идеологии",
"идеализацию патриархальных традиций и настроений русского
См.: Дудзинская Е.А. Славянофилы в общественной борьбе: Автореф. дис. докт. история, наук. - М., 1985. -С.4, 22.
См.: Указ. соч. С.24-25, 28.
См.: Смирнова 3.B. Указ. соч. С.122,125,129.
См.: Там же. С.123, 124.
крестьянства"1. Такие признаки консервативного мышления, как антирационализм и
антииндивидуализм, объявляются особенностями славянофильской философии, имеющими социально-историческое объяснение: "В Западной Европе уже "бродил" "призрак коммунизма", обличающий общество, основанное на частной
собственности и автономии личности" .
Другими словами, консерватизм предстает в единственной своей "ипостаси", в виде политической идеологии. Одна из причин такого видения кроется в функционально-механистическом представлении концепций русских философов, содержащих наряду с другими еще и социально-философский элемент. Таким образом, нивелируется философско-мировоззренческий характер консерватизма, а "барометром" консервативных устремлений оказывается социально-классовое содержание. Оно служит теоретическим "этажом" консервативного мышления, а нижний отводится социально-психологическим чертам русского народа: "Славянофильская идеализация русского народа была в подавляющем большинстве случаев идеализацией консервативных черт... крестьянства - апологией приверженности православию, терпения и смирения.. ."3.
Содержательная монография Н.Цимбаева - образец "советского" видения русского консерватизма XIX века. Автор видит проблему в том, что "нет обобщающего исследования взглядов славянофильство на государственное и общественное устройство" . Консервативные элементы последовательно
См.: Там же. С.124, 125.
Указ. Соч. С.130. 3 Смирнова 3.B. Указ. соч. С. 126.
4См.: Цимбаев Н.И.Указ. соч. С. 105.
10 "изымаются" в пользу либеральной политической мысли: "Изучение эволюции
славянофильства... позволяют уяснить... политические традиции либерализма" .Не соглашаясь с идеологической оценкой славянофильства, предложенной З.Смирновой, Н.Цимбаев утверждает: "Патриархальность общественно-политических взглядов славянофилов была лишена социального содержания, она имела бытовой, "домашний" характер" . Социально-политические идеалы славянофильства видятся в воспитании общества, идее, "не новой для середины XIX века". Очевидны, также, "идеализм и антиисторизм славянофильских представлений
0 ходе общественного развития" .
В книге неоднократно подчеркивается мысль о близости славянофильства к западноевропейской общественной мысли. Отказав славянофильству в "экзистенциальной", нравственно-религиозной оргинальности, автор аргументирует и общелиберальные устои."Нравственный подход славянофилов к решению политических вопросов не следует абсолютизировать. Во-первых, им ... не был чужд буржуазный юридизм мышления... Во-вторых, нравственное решение политических проблем не было привилегией славянофилов"4.
В диссертации Л.Авдеевой выявляются философско-методологические и гносеологические посылки консервативной социологии К.Леонтьева, в свете общей эволюции консервативной мысли России XIX века. Таковыми оказываются "религниозный иррационализм, натурализм - на базе... позитивистской трактовки
1 Там же. С. 104-105.
Там же. С.115.
3См.: Там же. С. 141. 4 Там же. С. 238.
действительности". Автор подчеркивает " эклектичность социально-философского мышления К.Леонтьева1. Актуальность обращения к консерватизму видится в необходимости противостояния буржуазной пропаганде. Последняя пытается доказать, "что консервативные течения представляли собой отражение самобытного, подлинного духа русской нации" .На деле, "архиреакционная" природа консерватизма состоит "в сохранении изживших себя форм общественной жизни посредством феодально-помещичьей фальсификации национальных традиций и культуры народа"3.
Как правило, в этот период преобладает историческое видение русского консерватизма. В докладе, прочитанном на III Международном конгрессе исторических наук (Москва, август 1970 г.), Р.Пайпс (США) определяет консерватизм как "идеологию, пропагандирующую авторитарное правительство в России". Он указывает на четыре типа консервативной идеологии: церковный, дворянский, интеллигентский и бюрократический. Славянофильство принадлежит ко второму типу и носит просветительский характер4. В пореформенной России консерватизм перестал "быть идеологией элиты" и " стал националистическим". По мнению Р.Пайпса, " в философии консерваторы тяготеют скорее к Шеллингу, а не к Гегелю", встают " на позиции номинализма"5.
См.:!.Авдеева Л.Р. Указ.соч. С.9, 11. См.: Там же. С.1.
См.:Там же. С. 16.
См.: Пайпс Р Русский консерватизм во второй половине 19 века. М.,1970. С.1,7.
См.: Там же. С.5,
12 Как видим, особенностью данного периода исследований является
отождествление консервативного мышления с реакционной классовой идеологией,
ее апологетическими функциями. Решающим аргументом оказывается не
социально-философские, а классово-идеологические основания. Ни один, из
пишущих на указанную тему авторов, не отступает от данного принципа.
Комбинаторный подход к историко-философскому материалу, вполне оправданный
на данном этапе исследований, исключает мировоззренческое видение
консерватизма.
В перестроечное время интерес к русскому консерватизму сопрягается с
интересом к русской философии как культурному феномену. Происходит процесс
интенсивной популяризации русской философии, представленной в то время как
культурно-образовательная проблема1. В 1988 г. организуются три "круглых стола",
посвященных исследованию истории русской философии2. Необходимость освоения
наследия прошлого ни у кого не вызывает сомнений, и все же, речь идет ещё об
одном значительном пласте историко-философского материала, прикладное
значение которого выражено пока крайне слабо. В печати широко распространяются
споры о природе социализма, построенного в СССР, а обращение к русской
культуре проясняет, что мы "потеряли из нашего духовного наследия на путях
строительства нового общества" . . Массовое и научно-теоретическое сознание еще
ориентируется на реформирование социализма. В последнем словосочетании имеет
См.: Проблемы исследования и преподавания истории русской философии//Философские науки. -1989. - № 8. С.62.
См.Лроблемы исследования и преподавания истории русской философии // Философские науки. 1989. - № 8; История русской философии: состояние и перспективы изучения (Ленинград) // Философские науки. 1989. - № 8. 3История русской философии: состояние и перспективы изучения (Ленинграду/Философские науки. 1989. -№ 8. С.69.
13 значение и первое слово, и второе. Первое означает поиск технологии изменения,
второе отражает характер исповедуемых ценностей. Тем самым, определяется
выбор отечественным обществознанием социальной онтологии и гносеологии: "В
XVIII и XIX веках все вопросы нашего бытия сводились к борьбе с
крепостничеством и самодержавием. ...Главное содержание русской философии -
поиск средств социального освобождения" .
Тема русского консерватизма затрагивается в политологических статьях, посвященных политической организации советского консерватизма . Помнению авторов консерватизм бывает "культурный", терпимый к другим точкам зрения, и "тупой", требующий буквального построения старого общества". Примером последнего служит российский консерватизм, зародившийся "первоначально как утопия, ориентированная в прошлое" и фактически закончивший свой путь "вместе с крахом царского самодержавия". Консерватизм может "представлять собой отмирающую схему прошлого" и тогда в политическом отношении он становится "стагнатом общественного развития" .
В профессиональных дискусиях этого времени звучат призывы очиститься от вульгарных и односторонних интерпретаций материалистических, революционных и демократических тенденций в истории отечественной философии, преодолеть борьбу материализма и идеализма и развивать плюрализм мнений в рамках марксистско-ленинской методологии. Проблема русского консерватизма мыслится в
1 Проблемы исследования и преподавания ... С.72.
2 См.: Щербинин А., Щербинина Н. Консерватизм: удила или путы//Вестник высшей школы. 1992.- № 1; Панков В.
Муки согласияУ/Родина. 1989 - № 12.
3 См.: Щербинин А., Щербинина Н. Указ. соч. С.53, 54, 55.
14 теоретико-познавательном плане: "... предстоит переосмыслить историю русского
идеализма, показать его общекультурное, нравственное и познавательное значение,
его ...оппозиционную роль по отношению к официальной идеологии и
огосударствленному царизмом православию" .
Преодоление методологического монизма выражается в отождествлении философских основ консерватизма с нравственно-религиозным и гносеолого-религиозным содержанием. "Социально-политические воззрения А.С.Хомякова, -пищет А.Попов, - консервативны... и выражались в антиаристократизме и в особом отношении к простому народу ... Они положили начало традиции "кающегося дворянина" . Это учение "представляет собой одно из направлений религиозного социализма" .
В глазах западной и отечетвенной общественности "реабилитируется" К.П.Победоносцев. В его политико-правовых воззрениях усматриваются не только "функциональное обоснование самодержавия", но и "религиозно-мистическое видение сущности власти". Государство осознается Победоносцевым как "большая семья", а власть имеет "жервенное, воспитательное значение"4.
Киевский автор В.Холодный, казалось бы, обращается к мировоззренческой стороне консерватизма. Однако, "контуры почвенническо-аксиологической тематики отечественной философии" выглядят в его статье как "ступени трехуровневой религиозно-аксиологической теории познания, иррациональной
1 Проблемы исследования и преподавания истории русской философии... С.64. 2
Попов А.А Социально-политические воззрения А.С.Хомякова//Социально-политические науки. 1992. - № 4,5. С.78. 3
Там же. С.73. 4 См.: Русская политическая мысль второй половины XIX века. Сборник обзоров. М., 1989. С.175, 197, 205.
15 веры, рассудка, синтеза живознания и рассудка". Соответственно, "духовный
коллективизм" общества приобретает космологический оттенок и "выступает как
форма проявления единства личности и вечности" .
Ведущая исследовательская установка перестроечного времени - включение
русской философии в общую логику развития европейской культуры. На трактовках
консерватизма сказывается популярная идея строительства "общеевропейского
дома". Укрепляется мнение о том, что в XIX веке идея единства европейского
развития уже прочно вошла в сознание подавляющего большинства русских
мыслителей. В этом отношении показателен сборник обзоров, выпущенный ИНИОН
АН СССР. В поле зрения исследователей оказываются К.Леонтьев и "новые
персонажи" - Н.Данилевский, К.Победоносцев. 30-40-е годы XIX века
характеризуются как "осевая современной европейской культуры", когда
политические течения "определяются по отношению к идее фактического
прогресса". В этом заключаются корни либерализма, консерватизма и реакции.
Творчество "естественного консерватора" К.Леонтьева рассматривается как "общее
место европейского антипрогрессивизма" . Однако авторы сталкиваются с тем, что
нравственно-религиозная сторона не вписывается в общеевропейскую традицию.
"Трагедия Н.Данилевского в том, - утверждает Ю.С.Пивоваров, - что он шел от...
неодухотворенной "почвы"... отсюда порочность... многих его идей, отсюда же... -
смесь "политического материализма" макиавеллистской пробы и "политического
См. ^Холодный И.И. Аксиологическое творчество А.С.Хомякова//Философские науки. 1992. - № 1. С.182, 184. См.: Русская политическая мысль второй половины XIX века... С.115,118.
идеализма"1. То, что К.Леонтьев, В.Розанов и другие "признавали в Н.Данилевском... почвенного... есть свидетельство одной из сущностных болезней русского духа". "Порочно вообще говорить о какой-либо национальной идее" .
Преобладание религиозно-идеалистических трактовок консерватизма в этот исследовательский период объясняется тем, что русская общественная мысль XIX века объявляется нефилософской культурой, "не дотягивающей" до параметров всеобщей рациональной философии . Зато она вполне отвечает иррациональной природе общеевропейских романтических течений. Наиболее последовательно эту мысль развивает известный польский историк А.Валицкий . Он сознательно акцентирует мировоззренческую основу консервативного мышления, которая видится в западноевропейском романтизме. Тем не менее, преувеличение иррациональной стороны не позволяет квалифицировать русский консерватизм как "осознанный традиционализм"5. Рассмотрев взгляды русских консерваторов с позиций волюнтаристски истолкованной антропологии, социологии и гносеологии, А.Валицкий не обнаруживает в них социально-философского, аксиологического содержания.
В постперестроечный период вопросы русского консерватизма уходят в "тень" проблематики либерально-демократических преобразований. "Первенство"
Пивоваров Ю.С. Н.Я.Данилевский. Проблема целостности этико-политических воззрениМРусская политическая
мысль второй половины XIX века... С.89. 2 См.: Там же. С.87-88.
См.: Проблемы исследования и преподавания истории русской философии... С.72. 4
См.: Славянофильство и западничество: консервативная и либеральная утопия в работах Анджея Валицкого.
Реферативный сборник. М., 1991-1992. Вып. 1-2.
См.: Указ. соч. Вып. 2. С.58.
17 держит политологический взгляд на консерватизм и либерализм. В начале
девяностых годов обнаруживается тенденция к востребованию отечественных
либеральных и консервативных идей в качестве особых социальных технологий.
"Было бы полезно выявить ...ценностные ориентации, которые соответствуют задаче
обновления страны, в частности - постмодернизации" . С большой долей
определенности утверждается, что консерватизм не имеет ничего общего с
ретроградством, мракобесием, а "либеральный консерватизм... способен избавить
общество от социальных катастроф" . Способна ли Россия без утраты своей
самобытности и традиционной культуры принять вызов техногенной цивилизации?
- вопрошают участники "круглого стола" "Россия и Запад: взаимодействие
культур"3. Проблема российского консерватизма наполняется злободневным
содержанием: осознается необходимость "либерально-консервативной проверки
социально-политического опыта"4.
"Круглый стол", организованный журналом "Социологические исследования",
по существу первый опыт профессионального концептуального осмысления
феномена русского консерватизма в постсоветское время5. Исходный тезис
дискуссии о том, что консерватизм является "стилем социально-философской
рефлексии и политической идеологии", бесспорен. Правомерна и предложенная
цель обсуждения - "перенос центра тяжести на идеи политической философии
'Красильщиков В.А. Модернизация и Россия на пороге XXI века. // Вопросы философии. 1993. № 7. С.53.
2 Консерватизм в России ("круглый стол") // Социологические исследования. 1993. № 3. С.59.
3 Россия и Запад: взаимодействие культур (материалы "круглого стола") // Вопросы философии. 1992. № 6. С.З.
4 См. консерватор: эксперт, гражданин, правитель, государство, общество, частная жизнь, познание ("круглый
стол")//Вестник МГУ. Серия 12. Политические науки. 1995. - № 4. С.32.
См.: Консерватизм в России ("круглый стол")//Социологические исследования. 1993. - № 3..
18 консерватизма"1. Сомнение вызывают средства ее исполнения, используемая
методологическая база. А она такова, что в пору "круглый стол" переименовать следующим образом: "Либерализм в России". Участники дикуссии невольно выполняют очередной "идеологический заказ", представляя либерально-демократическое прочтение русского консерватизма XIX века. Главное направление консервативного творчества видится "в разработке принципов институционального порядка". Высшей и абсолютной целью консерватизма объявляется "жизнь конкретного человека, его внутренний мир, понимаемый в качестве неотчуждаемых государством ни при каких условиях прав и обязанностей, закрепленных законом" . Категориальный аппарат полностью соответствует избранной идеологической установке, наиболее употребляемые понятия - "власть", "право", "модернизация", "социальный конфликт", "закон" и так далее.
Другая особенность упомянутой дискуссии состоит в принижении специфики русского консерватизма, в космополитической его оценке: "Русский консерватизм может рассматриваться как ... вариант общеевропейского течения консервативной мысли" . В заключительном слове говорится: "Мы обсуждаем русский консерватизм не потому., что он "русский", а потому, что он... укоренен в истории... зарубежных стран" .
Отождествление мировоззренческих основ консерватизма и либерализма приводит к вполне предсказуемому следствию. Из-за чрезмерно широкого
См.: Там же. С.44. 2См.:Тамже. С.47, 60. 3 Консерватизм в России... С.52.
4 Там же. С.61.
19 толкования консерватизм утрачивает свою сущность: "При единстве своих
теоретических основ консерватизм наполняется различным... содержанием у
славянофилов, либералов, религиозных философов начала XX в." . Отсюда и
неутешительное резюме: требуется "специальное внимание к непостоянной
природе данного феномена" .
Лейтмотивом другого "круглого стола" является сопряжение русского консерватизма со становлением политологии как научной и учебной дисциплины с одной стороны и правового знания с другой . Консервативный ренессанс в России видится в "органической политике", эффективности институциональных форм. Причина "исторического поражения русского консерватизма" обнаруживается в неполной состоятельности исповедываемых методологических принципов. Русский консерватизм прошлого столетия критикуется "за бессмысленную жертвенность во имя утопических идеалов", за "идеализм, пронизывающий политическую идеологию", за "идею справедливости - как основы фарисейства", наконец, за очевидный нормативизм, за то, что "теневая сторона жизни исследовалась консерваторами только как заведомое отклонение от нормы и никак не учитывалась при построении макросоциологических теорий"4.
Иначе говоря, участникам "круглого стола" импонирует не "смысложизненное содержание", а "политологический прагматизм" консерватизма. Последний подвергается либеральной инверсии, так, виднейшим консерватором XIX века
Там же. С. 52.
2 См.: Там же. С.49. 3 См.: Консерватор: эксперт... С.З.
См.: Там же. С.9, 10, 11,30.
20 объявляется Б.Чичерин, с его "консервативной трактовкой государства как
основного двигателя истории" .
Впрочем, аксиологическая проблематика русской философии XIX века не остается без исследовательского внимания. Характерной особенностью ретроспекции консервативных взглядов является либеральная их интерпретация. В основном она выражается в двух аспектах: 1) в признании личностных начал истории, требовании индивидуального совершенства; 2)в подчеркивании общечеловеческой или общехристианской природы национальных идеалов. По мнению А.Абрамова, в "социально-философских построениях русского романтизма" рассматривется вопрос о "свободе человеческой воли", ее существовании в "тесных рамках универсально-всеобщих законов мира" .
В сборнике "Смысл жизни в русской философии" утверждается, что в работах В.Розанова и В.Соловьева проблема смысла жизни ставилась как личностная проблема . Согласно В.Сербиненко, в отечественной духовной традиции "решалась задача формирования общественного идеала,... отвечающего идеальным устремлениям и надеждам человечества". Русские мыслители и "не стремились изобретать общественные идеалы, считая, что они заданы в христианстве" .
Итак, можно констатировать методологическую либеральную "экспансию" в отечественной литературе первой половины 90-х годов. Она безусловно способствует выявлению идеологических показателей консервативного мышления,
См.: Там же. С.8. 2 См.: Абрамов А.И. Размышления о судьбах России в философском творчестве русского романтизма/УФилософские
науки. 1994. - № 4-6. С.44. 3 См.: Смысл жизни в русской философии. СПб., 1995. С.343, 361.
4См.: Сербиненко В.В. Владимир Соловьев: Запад, Восток, Россия. М., 1994. С.114, 115.
21 но затрудняет рассмотрение его ценностной природы. В этом смысле показательно
содержание одного из основных докладов на Международной конференции по
русской философии, состоявшейся в Москве в марте 1993 года. Дж.Скэнлан (США)
рассуждает об "опасном органицизме русской мысли", о том, что изучение
представителей "русской идеи", кажется "больше роскошью, чем
необходимостью"1.
Таким образом, анализ работ этого периода свидетельствует об отождествлении мировоззренческих принципов русского консерватизма и западного либерализма. И неважно, на каком основании консерватизм зачисляется в либеральную рубрику, по политологическому критерию (советский период) или мировоззренческой природе (постсоветский период). Осмысление русского консерватизма еще не осуществляется в сопоставлении со своей иной противоположностью - либерализмом.
Во второй половине 90-х годов с осознанием необходимости корректировки либерально-демократических реформ интерес к русскому консерватизму становится более адресным, предметным. Консерватизм, похоже, изымается из научного "полубытия", из "задворков" российского самосознания: "всех представителей дореволюционного русского консерватизма сегодня объединяет удивительная актуальность,... проблемы, разрешению которых они посвятили свое творчество, являются сегодня без преувеличения судьбоносными для России" . "Все более определенно и даже настойчиво консервативная тема (как ранее либеральная)
См.: Скэнлан Дж.П. Нужна ли России русская философия//Вопросы философии. 1994. - № 1. С.65. 2 См.: Гусев В.А. Русская форма политической идеологии консерватизма: Дисс. докт. полит, наук. -М., 1997. С.142.
22 приобретает не только теоретическую, но и практическую актуальность" . Во
вступительном слове на "круглом столе" по консерватизму Ю.Красин заявляет: "
Долгое время у нас господствовала крайне тенденциозная оценка консерватизма...
Никто не занимался консерватизмом: тема считалась бесперспективной..." .
"Время... опять славянофильствует" , потому что общество в ходе модернизации
сталкивается со "стремительной девальвацией общественных норм"4.
Современные исследования, несмотря на разноплановость, имеют общие
особенности. Одна из них - постепенное освобождение от либеральной
методологической "опеки". Другая связана с попыткой осмысления собственной
специфики русского консерватизма. Участник "круглого стола" "Методология
анализа политической традиции в России" Н.Покровский предостерегает от влияния
концепций, которые требуют обязательно привязать Россию к европейским
традициям5. Постепенно укореняется взгляд, что "российская консервативная мысль
далеко не во всех аспектах обнаруживает соответствие как англосаксонской так и
континентальной европейской консервативной традиции"6. Легко усматривается и
третья особенность работ данного периода. Существенно наращивается
категориальный аппарат консервативного мышления, обогащается язык образов и
понятий: "Получили новое дыхание... полузабытые или мало известные понятия
русской философии такие как "София", "соборность", "всеединство", "русская идея"
Соловьев Э.Г. У истоков российского консерватизма//Полис. 1997. - № 3. С.137. 2 Консерватизм как течение общественной мысли и фактор общественного развития (материалы "круглого
стола")//Полис. 1994. - № 3. - С.34.
3 См.Методология анализа политической традиции в России/Юбщественные науки и современность. 2000. - № 2. -
С.83.
4 См.: Соловьев Э.Г. Указ. соч. С.137.
5 См.: Методология анализа... С. 80.
6 См.: Соловьев Э.Г. Указ. соч. С.137.
23 и т.п."1. В этом плане значительную роль сыграло издание словаря по русской
философии под редакцией М.Маслина. На страницах журнала "Вестник Санкт-Петербургского университета" публикуются содержательные статьи по ценностным основам русской философии . "Случилось так, что в нашей стране философствование о ценностях... вдруг снова стало интересным" .
В кругу исследовательского внимания находится понятие "традиция"4, и это обстоятельство в немалой степени способствует выявлению мировоззренческой природы русского консерватизма: "Само слово "традиция" должно быть рассмотрено под множественным углом... В зависимости от этого понимания... мы имеем либо либеральное, либо традиционное общество"5.
С удовлетворением отметим еще одну особенность данного периода. Наряду с интересом к отдельным персоналиям впервые предпринимаются попытки целостного анализа феномена русского консерватизма XIX века6. К сожалению, они оказались малочисленными.
Диссертационная работа В.Гусева наглядно демонстрирует границы политологического видения истории русского консерватизма. Он разделяет убеждение некоторых авторов о том, что природа консерватизма раскрывается через уточнение критериев его классификации. Работа В.Гусева интересна тем, что
1 Никоненко B.C. Русская идея и русская философия//Вестник СпбГУ. Серия 6. 1997. Вып. 1. № 6. С.7.
2 См., например,: Замалеев А.Ф. Идея ценности в русской философии//Вестник СпбГУ. Серия 6. 1997. Вып. 2. № 13.
3 Перов Ю.В. О "метафизических" предпосылках философии ценностей/ЛЗестник СпбГУ. Серия 6. 1997. Вып. 2. № 13.
С.23.
4 См., например,: Аверьянов В.В. Традиция и традиционализм в научной и общественной мысли России (60-90-е годы
XX века)//Общественные науки и современность. 2000. - № 1.
5 Методология анализа... С.79.
6 См.: Пушкин С.Н. Историософия русского консерватизма XIX века: Дисс. докт. филос. наук. М., 1997; Гусев В.А.
Указ. соч.
7 См.. например,: Гарбузов В.Н. Консерватизм: понятие и типология (историографический обзор)//Полис. 1995. - №4.
24 упомянутый выше методологический прием, хорошо зарекомендовавший себя в
исследованиях неоконсерватизма, пожалуй, впервые применен к русскому
консерватизму. Достоинством избранной методологии является раскрытие
содержательного разнообразия консервативных направлений, зависящего от
элементов формулы "православие - самодержавие - народность"1.
Ограниченностью политологического видения консерватизма, неустранимого в этих
рамках, является его отождествление исключительно с политической идеологией. В
отличие от советских ученых В.Гусев утверждает принципиальную надклассовость,
неклассовость консервативной идеологии . Поэтому нелогичной выглядит оценка
идеологий и традиций как приемлемых и неприемлемых, прогрессивных и
регрессивных: "Для создания консервативных идеологий, очевидно, необходима
опора на положительную традицию" .
За пределами политологической компетенции идеологическая часть консерватизма "вытесняется" мировоззренческой. Автор испытывает постоянные затруднения с соблюдением "чистоты" политологического анализа, нередко обращаясь к этико-религиозным, историософским идеям русских мыслителей4.
Таким образом, во второй половине 90-х годов наблюдается существенный сдвиг в исследовательских интересах и методологических средствах. Новый импульс получает политологический подход, освободившийся от классовых шор. Все активнее разрабатывается мировоззренческая сторона консерватизма,
'См.: Гусев В. А. Указ. соч. С.112, 140.
2 См.: Там же. С.55.
3 Там же. С.52.
4 См., например, там же. С. 141.
25 находящая выражение в историософских и религиозно-этических константах .
Работа в этих направлениях далеко не исчерпана и остается в исследовательской
повестке дня.
Вместе с тем современные исследователи сталкиваются с трудно разрешимыми, на первый взгляд, проблемами. Во-первых, русский консерватизм XIX века не совсем укладывается в привычные и более изученные рамки своих западноевропейских "собратьев". Во-вторых, он мало чем напоминает укоренившиеся представления о политической идеологии. Выход из сложившейся ситуации большинству авторов видится в обращении к государственно-охранительному, официальному консерватизму, в разработке нравственно-религиозных аспектов консервативного сознания. В первом случае обнаруживается практический пласт консерватизма, заново открываются "неизвестные" имена отечественной культуры. Однако в забвении оказывается мировоззренческий посыл консервативных идей. Собственно говоря, официальный консерватизм потому и состоялся как политическая идеология, что функционировал на фоне оригинальной ценностной концепции.
Во втором случае внушают оптимизм поиски мировоззренческой субстанции консерватизма, попытки абстрагирования от конкретных политических лозунгов. Тем не менее работы подобного рода неизбежно грешат фрагментарностью. Консервативный стиль мышления подается исключительно в религиозно-этическом ракурсе, который антиномичен политическому и не служит синтезирующим
1 См., например, Чернавский М.Ю. Религиозно-философские основы консерватизма К.Н.Леонтьева: Автореф. дисс. канд. филос. наук. - М., 2000; Ольшевская Л.В. Нравственно-религиозные искания В.В.Розанова: социально-
26 началом, а так и остается религиозно-этической стороной общественных
настроений. Вместо общих мировоззренческих параметров консерватизма на самом
деле исследуют особенное. Логика подобных концепций приблизительно такова:
"...Объект... консервации... у разных народов... почти всегда неодинаков... Это в
свою очередь ведет к несовпадению национально-специфических особенностей с
общими характеристиками"1.
Продвижение таких исследований пока не приводит к ликвидации белых пятен в изучении консерватизма, а, значит, сохраняется необходимость дальнейшей аналитической работы. Одно из таких пятен - выявление дуальной природы русского консерватизма, мировоззренческой и идеологической. "Перекос" в исследовательских позициях приводит к методологическим погрешностям. При определении консерватизма как политической идеологии, осознанного традиционализма преувеличивается роль политической рефлексии.
Как известно, нерефлексивный характер русского консерватизма ассоциируется с православием, религиозно-этическими моментами, укорененностью традиций в повседневном сознании . Представляется, что рефлексивный характер русского консерватизма выражается не только в идеолого-политических параметрах, больше характерных для официальных представителей, но и проявляется в специфическом социально-философском стиле мышления. Соответственно, мировоззренческая природа русского консерватизма может быть
философский анализ: Автореф. дисс. канд. филос. наук: Иркутск, 1999; Репко Г.Л. Социально-философский анализ проблемы всеединства в русской философии XIX -XX вв.: Автореф. дисс. канд. филос. наук: М., 1998.
1 Гарбузов В.Н. Указ. соч. С.68.
2 См.: Гусев В.А. Указ. соч. С.42.
3 См., например, Хоружий С.С. После перерыва. Пути русской философии. СПб., 1994. С.21.
27 представлена как нерефлексивными его элементами, так и особой аксиологичесой
методологической позицией.
На наш взгляд, мировоззренческая сторона русского консерватизма на данный период времени является наиболее перспективной для историко-философского анализа. Содержательное ее определение пока осуществляется сегментно, в историософских, религиозно-этических, антропологических, феноменологических и других точках зрения. Для сущностного изучения консерватизма подобных средств явно недостаточно. Думается, уяснению этого вопроса поможет рассмотрение русского консерватизма как своеобразной социально-философской методологии в его сравнении с либерализмом. До сих пор в отечественной литературе этот аспект практически не изучается.
Историкам философии еще предстоит изыскать адекватные средства для осмысления культурного наследия России: "При рассмотрении русской философской мысли допустимо использовать различные методы исследования. Ни один из них не может претендовать на статус единственно верного, но вместе взятые они открывают перспективу создания объемного, ...адекватного о ней представления"1. Эта работа уже началась. Так В.Н. Акулинин отходит от традиционной тональности оценок философии всеединства как идеалистически религиозного направления, пытаясь вычленить аспекты концепции, корреспондирующие современному пониманию специфике философии . Некоторые авторы указывают на неклассический характер русской философии: "Заслуживает
1 Громов М.Н. Вечные ценности русской культуры: к интерпретации отечественной философии//Вопросы философии.
1994.-№ 1.-С.54.
2 См.: Акулинин В.Н. Философия всеединства: От B.C. Соловьева к П.А. Флоренскому. 1990.
28 внимания тема отношения немецкой классической и русской неклассической
философии"1. С.Н. Пушкин определяет специфику цивилизационного подхода в
русском консерватизме XIX века .
Все это - примеры методологических подвижек в историко-философских исследованиях. Необходимо наращивать методологический инструментарий по двум направлениям: "извне", эксплицируя современную исследовательскую установку, и "изнутри", реконструируя методологические позиции русских философов.
На наш взгляд , позиции классической гносеологии - не тот интервал абстракций, который позволяет определить место и роль русского консерватизма в мыслепостижении мира. В XIX веке за всеми дискуссиями по поводу права, форм политического устройства, свободы личности и т.д. стояла проблема "взаимной притирки" научной и ненаучной рациональности. Сошлемся на философскую полемику между выдающимися мыслителями второй половины XIX века Б.Н. Чичериным и B.C. Соловьевым, в которой наиболее отчетливо выявилось различие методологических позиций консерватизма и либерализма. В 1897 г. в журнале "Вопросы философии и психологии" появилась рецензия Б.Н. Чичерина "О началах этики" на книгу B.C. Соловьева "Оправдание добра". B.C. Соловьев отвечает статьей "Мнимая критика", а в пятом номере журнала одновременно появляется "Несколько слов по поводу ответа г. Соловьева" Чичерина и "Необходимые замечания на "Несколько слов" Б..Н. Чичерина" Соловьева.
1 См. Проблемы исследования и преподавания... С.78.
2 Пушкин С.Н. Историософия русского консерватизма XIX века: Автореф.дис.доктор.филос.наук. М. 1997. С.28.
29 "Ну что это за общество, состоящее... из нравственных нулей? В чем ...
внутренняя ценность его существования, и какою силою оно будет держаться?" -
вопрошает B.C. Соловьев1. "...Для истинного решения так называемого
"социального вопроса" прежде всего, следует признать, что нормы экономических
отношений заключаются не в них самих..." .
На другом "полюсе" методологии Б.Н. Чичерин замечает: "К числу таких
начал, способных наполнить жизнь человека возвышенным содержанием...
принадлежит служение науке... В интересах науки я обращался не к одному г.
Соловьеву, но и ко всем молодым ученым, подвизающимся на поприще
философии..., приглашая их, совместною работой... постараться утвердить шаткое
здание современной философии на прочных научных основаниях... К сожалению,
мой вызов остался без ответа ".
"Но способен ли разум раскрывать нам какие-либо абсолютные начала и предъявлять воле абсолютные требования как руководство к деятельности? На это у меня есть ответ, через который перешагнул г. Чичерин"4, - отвечает оппоненту Соловьев.
В дальнейшем мы обратимся к основным пунктам этой многолетней полемики, во многом резюмирующей методологические искания консерватизма и либерализма. Современные исследования по неклассической рациональности поднимают идеи, обладающие глубокими историческими корнями. Один из них
1 Соловьев B.C. Сочинения в двух томах. Т.1. М.: 1988. С.283.
2 Соловьев B.C. Указ. соч., С.417.
Чичерин Б.Н. Несколько слов по поводу ответа г. Соловьева // Философские науки. 1990. № 4. С.72. 4 Соловьев B.C. Мнимая критика (Ответ Б.Н. Чичерину) // Философские науки. 1990. № 2. С. 100.
уходит в историю русского консерватизма XIX века. Детализация основных принципов аксиологической парадигмы в русском консерватизме, преодолевающей противостояние научного классического (объективно-истинного) и научного неклассического (субъектно-ценностного) знания, и будет составлять цель последующего изложения. В соответствии с этой целью, автор предполагает, по мере возможности, решить следующие конкретные задачи:
для выявления философско-методологических оснований консерватизма уточнить посредством критического обзора отечественной и западной литературы некоторые исходные понятия: "консерватизм", "традиционализм", "архаизм", "либерализм", "классическая рациональность", "неклассическая рациональность", "гносеологическая парадигма", "аксиологическая парадигма" и др.;
рассмотреть типологические особенности и социальную онтологию русского консерватизма, а также осуществить сравнительный анализ метафизических предпосылок русского и западноевропейского консерватизма XIX века;
- через сопоставление различных аксиологических моделей: русского
консерватизма и неклассической рациональности (субъективистской
социологии, философии жизни, герменевтики и т.д.), русского
консерватизма и классической ветви гносеологической парадигмы
(метафизики Канта, гегелевской диалектики, социальной философии
марксизма и т.д.) показать специфику консервативной социальной
методологии;
- проследить историко-философские, методологические параллели
между русским консерватизмом и концепциями феноменолого-экзистенциальной ориентации по проблемам социального понимания и идеальных значений;
на материале работ консервативных мыслителей XIX века раскрыть методологическую преемственность в эволюции различных форм консерватизма;
на основе изучения творчества либеральных мыслителей XIX века выявить метафизические предпосылки либерального мышления и описать линии взаимодействия социальных методологий русского консеватизма и русского либерализма.
Научная новизна диссертационного исследования состоит в интерпретации русского консерватизма как особой социально-философской методологической позиции в ее взаимодействии с другим типом рефлексии в отечественной культуре XIX века (либерализмом). Через призму тенденций в классической и неклассической науке история русского консерватизма представлена как история "столкновения" гносеологической научной и вненаучной аксиологических парадигм, как смена способов внепознавательного и познавательного присвоения действительности.
Объектом исследования выступает русский консерватизм XIX века как целостный историко-философский феномен, его социальная онтология, типологические особенности, формы выражения, этапы становления. Предметом исследования является русский консерватизм XIX века как социально-философский
32 стиль мышления, проявляющийся в специфической социальной методологии.
Вычленение предмета исследования определило выбор используемых
методологических средств. Таковыми являются принципы естественно-
исторического, деятельностного и ценностного изучения социальных процессов.
Методологической основой анализа выступает взаимодополнительность указанных
подходов. Рассмотрение эволюции русского консерватизма основывается на двух
взаимосвязанных предпосылках: во-первых, на соблюдении требований целостного
подхода к изучению социальной методологии; во-вторых, на признании
оригинальных форм её выражения. Вследствие этого, автор обращается к наиболее
характерным для консервативного и либерального направлений персоналиям.
Работа характеризуется также взаимопроникновением и взаимоотторжением
аксиологической и гносеологической методологий как основных исследовательских
парадигм XIX века. Источниками для написания работы явились произведения
ранних славянофилов, Э.Бёрка, Н.Я.Данилевского, К. Д.Кавелина,
Н.М.Коркунова, К.Н.Леонтьева, Ж.де Местра, П.И.Новгородцева,
Л.И.Петражицкого, В.В.Розанова, В.С.Соловьева, А.Токвиля, Б.Н.Чичерина и др. Автор опирается на историко-философские исследования А.Валицкого, К.Манхейма, Е.Шацкого, на профессиональные комментарии Н.А.Бердяева, В.В.Зеньковского, В.В.Леонтовича, Н.О.Лосского, составителей словаря "Русская философия" (М.: Республика, 1995). В процессе работы учитываются результаты научных исследований сотрудников РАН по проблемам классической и неклассической рациональности. При определении специфики аксиологической методологии используются исследовательские наработки Г.П.Выжлецова,
33 М.С.Кагана и других.
Значительный интерес представляют публикации О.Д.Волкогоновой,
В.И.Гидиринского, В.А.Гусева, А.Ф.Замалеева, Н.М.Золотухиной, В.Д.Зорькина,
И.А.Исаева, В.И.Керимова, А.А.Королькова, А.Л.Миграняна, Е.О.Осиповой,
В.И.Приленского, С.Н.Пушкина, П.Ю.Рахшмира, А.А.Френкина, Л.Е.Шапошникова
и др. Автор опирается на исследовательский опыт таких известных отечественных
и зарубежных методологов науки как А.Б.Барбасов, М.Вебер, П.П.Гайденко,
В.В.Ильин, А.В.Маргулис, В.Л.Сагатовский, Э.Трёльч и др.
Научная новизна конкретизирована в следующих положениях, выносимых
на защиту и их обосновании:
В консерватизме как социально-философской методологии вскрываются
предельные основания общественной жизни. Таковыми выступают коллективные,
социально значимые ценности, взятые в качестве естественно-исторической основы
социального поведения. Эссенциалистская форма традиционализме в русском
консерватизме XX века объясняется тем, что социальные ценности являются
единственной и абсолютной основой жизни общества. Русский консерватизм XIX
века состоялся как аксиологический вариант социальной методологии. Это
социально-философская концепция меры, в центре внимания которой - социальные
нормы, имеющие абсолютную аксиологическую природу и обуславливающие
устойчивое функционирование общества.
Классический и неклассический типы рациональности могут быть
представлены гносеологической и аксиологической парадигмами, естественно-
историческим и деятельностным подходами к общественным процессам. Базовым
34 различием между ними служит способ задания онтологии, гносеологии, аксиологии.
Классическая рациональность в аксиологической парадигме выражена в социально-философской концепции русского консерватизма, в которой сохраняются черты классического рационального стиля мышления: основность, обусловленность частей целым, естественный характер развития, приоритет объективного над субъективным, возможность постижения человеком действительности и т.д. Гносеологический Абсолют трансформируется в аксиологический, поэтому русский консерватизм предстает как вненаучная рациональность. Взаимодополнительность деятельностного и естественно-исторического взгляда на социальность в аксиологической парадигме проявляется, в частности, в нормативной и функциональной трактовке ценностей.
Западноевропейский консерватизм XVIII-XIX вв., как феномен гносеологической парадигмы содержит признаки неклассической рациональности: допущение плюрализма истин, "ипостасного" знания, многофакторной онтологии, агностицизма и т.д. Социальные ценности являются необходимым нерациональным или иррациональным условием общественной жизни, существенно влияющим, наряду с другими факторами, на общественную жизнь. В английском и французском консерватизме представлен преимущественно функциональный вариант традиционализма, в немецком романтическом консерватизме прослеживается экзистенциально-иррациональная его форма.
Проблема идеальных объектов в неклассической методологии (неокантианстве, феноменологии, герменевтике и др.) и в русском консерватизме решается на разных основаниях. Для русского консерватизма ценности - должное и
35 сущее, единый социально-образующий фактор, вид социального общего,
отражающий состояния предметного мира и интенции сознания. Соответственно,
системная мера непрерывна, а социальные значения инвариантны. В неклассической
рациональности социальные значения прерывны, а проблема сущего и должного
замещается проблемой соотнесения одного состояния сущего с другим.
В русском консерватизме смыкаются аксиологичесая, гносеологическая и онтологическая трактовки феномена социального понимания. Последнее выступает таким способом освоения мира, в котором изначально наличествует единство знания и оценки, истины и ценности. Поэтому в консерватизме актуальна не задача реализации идеала, а сохранение уже существующей нормы. В личностном восприятии мира индивидуальные притязания вписываются в контуры общезначимого социального контекста. Благодаря этому, социологический ракурс проблемы понимания снимается социально-философским.
Разнообразие форм русского консерватизма сводимо к определенному единству, базирующемуся на специфических методологических позициях. Концепция раннего славянофильства - результат адаптации гегелевской диалектики к аксиологической парадигме. Субъектносодержащая методология В.Розанова -персоналистский вариант консерватизма, трактующий общественную и личную жизнь, как становящуюся в эмпирическом плане и ставшую в аксиологическом основании. В концепции социальных и исторических форм К.Леонтьева, коррелируемой с аристотелевскими взглядами на мир, ценностно-нормативное прерывно в философско-историческом плане и атрибутивно конкретным национальным формам. В "телеологической" форме консерватизма В.Соловьева
36 история с необходимостью завершается гармонией трех миров: социальных вещей,
социальных ценностей, индивидуального и общественного сознания.
Консервативная идея сохранения абсолютного смысла бытия решается на пути
синтеза религии, философии и науки.
Философско-исторические взгляды русского консерватизма не всегда
идентичны социально-философским и представлены несколькими вариантами:
отождествление философии истории с конкретной научной дисциплиной (раннее славянофильство);
трансформация философии истории в цивилизационный подход с прерывной социальной онтологией, признанием многолинейности, вариативности истории (Н.Данилевский, К.Леонтьев);
смыкание теософского, социально-философского и философско-исторического ракурсов в концепции Всеединства (В.Соловьев).
В социальной философии и философии истории задается различная предметная направленность. Описание истории - это реконструкция процессуального бытия, некой "конечной бесконечности". Описание конкретной социальной системы - это моделирование целостного организма, выявление основополагающих характеристик статичного бытия, у которого единственная ценностная проекция и финитная онтология. В философско-исторических взглядах аксиология используется в гносеологических целях, а в социально-философских -для описания онтологии, абсолютных социальных норм. Для философии истории вопрос исторического смысла является вопросом оценки исследуемого объекта, для социальной философии - проблемой ценностных оснований данной системы. В
37 философско-исторических взглядах принцип разнообразия общественной жизни
фундаментальнее принципа детерминизма, а философско-исторические абстракции
используются при изучении межцивилизационного пространства.
"Официальный" (политический) консерватизм в России XIX века
оформляется как социологическая концепция в гносеологической парадигме ,
проявившаяся в качестве идеологического самосознания самодержавия и
опирающаяся на принцип традиционализма в понимании общественной жизни.
В основаниях русского либерализма и консерватизма лежат различные
исследовательские программы: гносеологическое и аксиологическое видение
общественной жизни, преимущественно деятельностный и преимущественно
естественно-исторический взгляды на социальность. Мировоззренческая сторона
либерализма выражена в рефлексии над предельным основанием политической
жизни. Таковым является разумный, свободный, деятельный индивид. При любых
трансформациях либерализм остается антропологической ветвью политической
философии.
Русский либерализм эволюционирует от классической метафизической рациональности правового либерализма Б.Чичерина, которому чужда онтология относительности; социальной методологии П.Новгородцева, адаптированной к инфинитной природе социальных идеалов; к научной рациональности, концепции релятивизма, историзма общественной жизни, "социально- психологическому номинализму" (К.Кавелин), и далее, к позитивистскому крылу либерализма с его субъективистской методологией, отрицанием абсолютных метафизических начал, провозглашением согласуемых идеальных значений (Н.Коркунов, Л.Петражицкий).
38 С точки зрения определения структуры предлагаемой работы представляется
ценным утверждение классика социологии К. Манхейма о том, что существуют два
основных способа писания истории идей. С одной стороны, нечто, что можно
назвать способом "повествовательным", на основе которого мы показываем
попросту переход идей от одного мыслителя к другому. Ядро другого способа -
концепция стиля мышления1. Конкретному историко-философскому материалу, в
котором консерватизм представлен отдельными личностями, следует предпослать
философско-методологический анализ, где консерватизм определяется в его
цельности.
1 См.: Манхейм К. Диагноз нашего времени. Пер. с нем. и ант. М.: Юрист. 1994. С.572.
Социальная онтология и типологические особенности русского консерватизма
Русский консерватизм, как и марксизм, принадлежит к эссенциалистскому типу философствования, базирующемуся на признании сущностных оснований действительности, естественно-историческом характере ее развития. Переход к новым социально-философским методологиям в перестроечное время привел к отказу от философии практики в ее марксистском варианте. Вместе с тем усилились вариации на тему деятельностных факторов исторического процесса на фоне признания прерывной общественной детерминации или отрицания таковой. Такие методологические подвижки, безусловно, сказываются на интерпретации историко-философских реалий.
Русский консерватизм, как тип социально-философского мышления, по ряду параметров отличается от марксистской и современной неклассической социальной методологии. Один из таких параметров - преимущественно естествено-исторический взгляд на общественную жизнь. Некоторые авторы считают, что "марксизм говорил о революционной пролетарской войне против старого мира, а его главный оппонент - философия русского духовного РЕНЕССАНСА об усилиях богочеловечества по преобразованию действительности... Основанием свободы является деятельность по преобразованию действительности"1. При таком понимании консерватизм исчезает как аксиологический феномен. Очевидно, нужно учитывать взаимодополнительность деятельностного и естественно-исторического взглядов на социальность в гносеологической парадигме (к которой относится марксизм) и в аксиологической парадигме (к которой относится русский консерватизм). Эта взаимодополнительность проявляется, в частности, в нормативной и функциональной трактовке ценностей. В деятельностном аспекте ценности характеризуют должное состояние, цели как идеалы, в естественно-историческом ценности - это сущее, норма социальности. Многолетний спор в отечественной литературе о функциональной или нормативной природе ценностей так и не выявил преимущественной точки зрения. Некоторые исследователи отстаивают функциональное определение культуры и используют функциональную трактовку ценностей, соотнося нормативный образец с предполагаемыми интересами социальных групп. Так, Е. Шацкий, размышляя о природе консерватизма, приходит к выводу: "Группа навязывает прошлому некий политический, философский или нравственный порядок, присваивает, таким образом, традицию в целях актуального социального воспитания"1. Функциональная трактовка ценностей привлекательна тем, что указывает на многозначность истории, на "прерывность" в наследовании прошлого, на возможность "превращенных его форм".
Тем не менее, мы сочли необходимым обратиться к естественно-исторической природе социальных ценностей для выявления мировоззренческой сути русского консерватизма. Такая методологическая ориентация представляется более глубоким уровнем анализа, снимающим в себе функциональное определение консерватизма.
Естественно-исторический взгляд на общественную жизни немыслим без поиска предельных фундаментальных оснований социальности. Русский консерватизм находит линию детерминации, ускользающую из классических социальных теорий гносеологического толка: мир социальных смыслов. Так, например, для консерваторов правовое и политическое воспитание является институционально-деятельным оформлением естественно сложившихся норм взаимоотношений. Большое внимание разработке этой проблемы уделяет К. Победоносцев.
Можно уподобить религиозно-нравственную основу русской жизни восточному Дао, которое естественно прорастает во всем. "Эпоха, с религиозною серьезностью понимающая себя и свой смысл в истории, - вот что одно воспитывает; абсолютное, призванное к вечной жизни после нас, - вот что сообщает вечность и нам и труду нашему..." . Поэтому массированное влияние Запада воспринимается как покушение на святая святых. "Мы будем продвигаться вперед..., занимая случайные открытия Запада, но, придавая им смысл более глубокий или открывая в них те человеческие начала, которые для Запада остались тайными..."1.
В естественно-историческом аспекте предельные основания проявляются через субстанциональные нормы, надиндивидуальные коллективные смыслы и значения. В деятельностном аспекте - через адекватную или неадекватную реализацию этих смыслов в социальной деятельности. Русский консерватизм вносит новые оттенки в способ задания социальной онтологии. Статичность социальной основы объясняется не фактом самореализации Духа или социальными закономерностями, понимаемыми как законы человеческой деятельности, а вытекает из абсолютной природы социальных ценностей. В свою очередь, естественно-исторический ход событий не ассоциируется с жесткими причинными связями. Социальные ценности нерукотворны и не имеют временного характера. Они естественны, как естественна социальная общность - народ. Они естественны, так как сверхъестественны, святы. Трансцендентное и земное не отделяется непроходимой гранью. "...Ни история не может продолжаться, ни человек жить без чего-нибудь абсолютного, что или сердцем своим, или сознанием он понял бы как единственно для себя ценное" . Русскому консерватизму удается избежать крайностей, присущих западным социально-философским концепциям. Так французский материализм XVIII в. провозглашает нецесситаристский принцип, согласно которому результат действий полностью совпадает с поставленными целями. Жесткий детерминизм прослеживается так же в антропологическом материализме Фейербаха, географическом, экономическом детерминизме. Различные факторы: нравственность, экономика, климат и т. д. выступают причиной, порождающей однозначные следствия. Русский консерватизм находит собственное решение проблемы детерминант, которое на языке XX столетия можно определить как сочетание причинной и непричинной детерминаций. Социальное поле заполняется вневременной, значащей связью событий. Может быть, это предвосхищает идею К. Юнга о существовании синхронных связей, противоположных причинным. При проведении историко-философских параллелей с гносеологической парадигмой оказывается, что русский консерватизм ближе к линии гегельянства, где сущностная основа наличествует с самого начала и лишь развертывается в дальнейшем. Русский консерватизм демонстрирует, что механизм социального воспроизводства многогранен, в нем задействованы объективные и субъективные стороны общественной жизни. Не только мы организуем систему, но и она организует себя. Очевидно, существуют неотъемлемые качественные характеристики духовной ориентации данного типа культуры.
В XX столетии широко представлены различные социальные стратегии: политика реформ, революционные концепции, концепции преодоления кризисов, концепции сосуществования различных систем, концепции устойчивого роста и т.д. Как правило, все они исповедуют деятельностный подход и уделяют значительное внимание политико-институциональным формам общественной жизни. Зачастую в них предполагается, что предметное поле консерватизма и либерализма очерчивается реформируемой реальностью. Тем самым неявно постулируются преимущественно деятельностная природа всех форм консерватизма.
Русский консерватизм и теория социальных ценностей
Научная рациональность подвергается критике с различных позиций. Свою лепту внесли современные герменевты, светский и религиозный экзистенциализм, феноменология, неклассическая физика, постпозитивизм и др. Лейтмотивом рассуждений становится отказ от абсолютного знания и признание исторической относительности форм человеческого разума. Русский консерватизм XIX в., рассматриваемый как способ социального мышления, избежал заражения бациллой релятивизма. "Брешь" в научной рациональности была пробита с другой стороны, за счет аксиологизации социальных воззрений. В то же время, в концепции русских консерваторов не допускается релятивизация истины и не ставится под вопрос статус знаемой и понимаемой социальной субстанции. Это дает нам основание квалифицировать русский консерватизм как тип классической методологии.
Обсуждение вопроса о рациональности не было самоцелью, он смещается в сферу социальной онтологии. Русские философы вносят важные акценты в характер этой проблемы, определяя особый методологический угол зрения на социальность. Они занимаются поисками формообразующих принципов социального мира определяя базисные основы экзистенционально-индивидуальной и социально коллективной надежности.
На наш взгляд, один из типов вненаучной рациональности был представлен в русском консерватизме XIX в., причем в социально-философском её варианте1. В их представлениях мы находим тесно взаимосвязанные фундаментальные понятия: ценность, основа, норма, благо. Не столько целевое, сколько ценностное причинение кладет онтологический предел беспредельному социальному движению. Аристотелевское "то, ради чего" акцентируется в аспекте "каким образом" и "зачем" поддерживается данное смысловое измерение. Русские консерваторы исходили из убеждения, что посредством цельного знания бытие понимается, и в этом состоит подлинная сущность духовно-практического освоения мира, гарантирующая социальную стабильность. Вместо онтологии истории и природы предлагается онтология ценностей и норм. Соответственно трансформируется онтология взаимоотношений объекта и субъекта, столь типичная для западноевропейской философской традиции Нового времени. Западноевропейская философия в субъективно-идеалистическом и объективно-идеалистическом вариантах обращена к процессу сознания, причем мышление фактически отождествляется с познанием, обладающим ярко выраженными функциями саморефлексии. Последняя необходима в целях сохранения самотождественности субстанции. Позже роль саморефлексии духа переходит к науке и прослеживается в воззрениях позитивизма. Классическая и неклассическая ветви гносеологической парадигмы по определению занимаются истолкованием познавательного отношения человека к миру. Русский консерватизм XIX в. выдвигает свою версию "антропного принципа" в социальной философии: социальный мир выглядел бы иначе, если бы в нем не было ценностного отношения к действительности. В свое время И. Ньютон предпочел вопрос "как это происходит" вопросу "почему это происходит". Похоже, так же поступают и русские консерваторы. Ценностная основа социальной жизни не нуждается в рациональном обосновании, потому что сама является материнским лоном любых форм освоения мира, в том числе и рациональных. Для русского консерватизма как социальной философии аксиологический фактор является неустранимой реальностью, отправной точкой исследования, что позволяет квалифицировать его как вид вненаучной рациональности. Выявление сущностных черт русского консерватизма было бы неполным без сравнительного анализа различных аксиологических моделей. Роль аксиологического компонента в социальной методологии значительно изменяется к концу XIX - началу XX вв. Победная поступь гносеологической парадигмы, развитие деятельностных социологических концепций предопределяет особое место ценностной стороны. Абстракция ценности широко используется в классической и неклассической рациональности. Между тем, в некоторых профессиональных комментариях упускается из виду, что есть и другие способы постановки и решения проблем. Специфика русского консерватизма заключается в том, что его не интересует трансцендентальная субъективность (классический рационализм), равно как и индивидуальная субъективность (философия жизни, экзистенциализм и др.). Изначальная установка на социально-общее обуславливает соответствующие методологические средства. Представляется, что неклассическая научная рациональность (субъективистская социология, герменевтика и др.), анализируя аксиологические параметры, объясняет поведение социальной системы, оставаясь на социологическом уровне исследования. Русский консерватизм претендует на объяснение бытия социальной системы, осуществляя в социально-философском аспекте поиск ценностного субстрата мироздания. "Своеобразие русской культуры XIX в. состоит в ее повышенном чувстве идеала..., вечного идеала, а не просто "нравственности", что является более частным, поверхностным и многих подводило.. ."\ Возникает эффект онтологизации аксиологии.
Социально-философский пантеизм славянофилов
Русский консерватизм XIX века зарождался в определенном методологическом ключе, в условиях сопоставления и корректировки исследовательских программ. Факт обмена посланиями в 1838 - 1839 гг. между А. Хомяковым и И. Киреевским ("О старом и новом" и "В ответ Хомякову") имел значение, выходящее далеко за рамки ординарного события в публицистике.
На первый взгляд, социально-философская позиция консерватизма лишена цельности и общей логической завершенности, ей не достает единообразия форм выражения. В самом деле, разброс мнений весьма широк: от философско-исторических пассажей до экклезиологических глубин. Подобное впечатление рассеивается, когда за разнообразием жанровых форм высвечивается смысловое единство, проводимое консерватизмом настойчиво и неуклонно, независимо от обстоятельств места и времени и, что удивительно, зачастую абстрагировано от конъюнктурных политических задач.
Наследие славянофилов, безусловно, сопрягается с герменевтическими мотивами интерпретации истории. Полемика А. Хомякова с Т. Грановским и С. Соловьевым дает основание говорить об интенсивных методологических поисках в области толкования исторических событий. "К чему служит вся выписка из отрывков, оставшихся после И.В. Киреевского? ...Задача эта была - определение типов западного и восточного, т.е. тех идеалов, которые лежат в основе двух разнородных просвещении и двух разнородных историй. Эту высокую задачу первый поставил И.В. Киреевский... причины и ход потемнения идеалов или искажения типов, т.е. причины явления временного, а не типического... это уже дело постороннее... жаль, что г. Соловьев этого не понял" .
Для выявления сути консервативных идей мы должны оставаться на определенном уровне абстракций, чтобы проследить, как религиозно-философские, правовые и культурологические представления "работают" на социально-философский и философско-исторический контекст. Для А. Хомякова и И.Киреевского обращение к философии истории является способом рефлексии по поводу настоящего не только во временном, но и истинном смысле. Узконаучная проблема интерпретации истории разрастается до масштабов вопроса о составляющих механизма социальной стабильности России. " Все настоящее имеет свои корни в старине; даже самое неожиданное и странное явление... приводит вас к своему зародышу, который есть не что иное, как плод прошедшего времени"2. Славянофилы тщательно подбирают методологические средства, отдавая себе отчет в определенной ограниченности грандиозной гегелевской конструкции, "...Феноменология Гегеля останется бессмертным памятником неумолимо строгой и последовательной диалектики... Изумительно только то, что до сих пор никто не заметил, что это бессмертное творение есть решительный приговор над самим рационализмом..."1. Хомяков замечает, что еще в творчестве Шеллинга рационализм ударился о свою границу2. В концепции Гегеля "человеку доступно только изменение его самопознания... На этом остановилась Германия. Один предмет, одно познаваемое."3. "Познание рассудочное не обнимает действительности познаваемого;... не содержит первоначала в полноте его сил . При всей массированной критике рационализма наблюдается попытка адаптации гегелевской диалектики к социальной аксиологии, "оправдание православия гегелевской философией" (И. Аксаков). В этом контексте получают объяснение, так называемые, парадоксы славянофильства, один из которых, русский мессианизм и единство в европейской цивилизации. Излюбленный методологический прием славянофильства - прослеживание диалектики внутреннего и внешнего. В одной из программных статей раннего в консерватизма "О некоторых современных собственно литературных вопросах" утверждается, что "когда внешнее (форма) есть соразмерное выражение внутреннего (идеи), тогда перед собою мы видим живое явление, в котором согласно, неразрывно сочетаются обе стороны..."5. Обратим внимание на то, что "история, представляет нам это необходимое поступательное воплощение духа (во времени)"6. Поэтому те, кто изучает внешние формы, узнает "истинное только как момент". Задача историка, литературного критика обнаружить "соразмерные формы", содействовать установлению истины"1. Соответственно, "мы как будто и две современности: современность внешнего и современность внутреннего" . Философско исторические позиции славянофильства коррелируются с гегелевской методологией, под сомнение не ставится основополагающий факт об общечеловеческой смысловой предзаданности исторического процесса. Киреевский также различает "внутреннее устройство духа" и "формальное развитие разума и внешних знаний"3. Далее в силу вступает диалектика общего, особенного и единичного. Умозрительная, абстрактная схема развития наполняется злободневным социально-философским содержанием. Вслед за Гегелем И. Аксаков утверждает, что "общее как общего не существует", оно "отрицает себя до особенности и единичности" . При истинном "воодухотворении" (показательно, что А. Хомяков не говорит об опредмечивании) нет места национализму и изоляционизму"5. В народе... существует в одно и то же время как общее - человек, как особенность - нация (народ, уже потерявший исключительное значение) и как единичность -индивидуум... Ясно видно, как жалок национальный патриотизм и как смешон отвлеченный космополитизм" . Аксаков настаивает на том, что "национальность ... перестает быть единою, крайнею степенью развития... и возвышается до народности.
Метафизические предпосылки либерального мышления
Исследователи истории российского либерализма Л.Новикова и И.Сиземская отмечают, что "в основе этой парадигмы лежит признание абсолютной ценности человека, приоритет свободы и интересов отдельной личности по отношению к обществу, предпочтение методов эволюционно-реформистских преобразований общественных структур методам радикальным, взрывным, революционным"1. Сходным образом либерализм определяется и в современном словарном издании. Отличительный либеральный признак "искреннее желание полного осуществления личной свободы человека в обществе" . Известный исследователь либерализма В.Леонтович так же утверждает, что основная идея либерализма - это осуществление свободы личности...3. Б.Капустин совершенно прав, указывая на индивидуалистические посылки либеральных теорий, "которые не совпадают с условиями и целями существования общественного целого"4. Основополагающей либеральной установке придается различный статус. Одни усматривают в ней политическую ценность , а другие - важнейший политико-экономический принцип . Довольно часто указывают еще на одну ключевую приверженность либерализма. К ней относится "непоколебимая вера либералов в способности науки, научный подход в решении социальных проблем" . Либерализм выглядит как "сплав мировоззрения, философии и научной социологии"4. Вышеуказанные основания либерализма отнюдь неравнозначны. Только первое из них, утверждающее свободу индивида, является онтообразующим принципом. Наука, государство, рынок раскрывают исходный принцип, выражая способы реализации индивидуальной свободы. Другое дело -принадлежность либерализма к гносеологической парадигме мышления, которая, на наш взгляд, имеет место. Это - фундаментальная характеристика либерального мышления, равно как и деятельностный взгляд на политическую жизнь. Для либерализма общество, государство и политика являются факторами формирования свободной личности. Не столь важны оценка роли государства и выявление пределов компетенции социальных институтов. Как в случаеизбыточного государственного контроля, так и в случае невмешательства в приватные сферы, сохраняется его инструментальная роль по отношению к свободоволящему индивиду. Не зря же "континентальные либерализмы содействовали трансформации государства в некую "высшую форму индивидуальности", гарантирующей развитие ассоциативной жизни общества"1. В известном смысле высшей формой индивидуальности, персонифицированной личностью оказывается и национально-государственная культура. Отчасти поэтому русским либералам близки культурная уникальность и национальное своеобразие: "...Где обезличение, там нет уже места народному самосознанию, нет, следовательно, места и творчеству, как выражению этого Я"2. В заявлении о том, что для либерала опасно возведение любой из ценностей - пусть даже свободы, демократии, социальной справедливости - в абсолют, не учитывается одно существенное обстоятельство. Политико-идеологические признаки либерализма определяются его онтологическим статусом. Они менее фундаментальны, чем свобода разумного индивида. Последняя - основа политического бытия, и лишь затем одна из политических ценностей наряду с демократией и социальной справедливостью. В многочисленных социальных концепциях варьируется только ценностная значимость политико-идеологических лозунгов. Обратим внимание на технологическую роль ценностей в либеральном мышлении. Для либерализма, так называемые, "последние" ценностные принципы чрезвычайно разрушительны, так как исключают феномен толерантности, а заодно и свободу индивида. Б.Капустин справедливо замечает: "Либеральное общество Европы обнаружило, что ценностные конфликты должны быть не разрешены, а устранены из практического дискурса, ...замещены конфликтом экономических интересов, поддающихся процессорной обработке"1. При смешении философского и политико-социологического уровней анализа либерализма затруднительно вычленить его мировоззренческие принципы, отдифференцировать их от политико-идеологических характеристик. Примеры таких методологических неточностей нередки в современной научной литературе: "Либералы на первое место ставят индивидуальную свободу, имея в виду прежде всего свободу предпринимательства, рынок"2. Согласно А.Веберу, либерализм и консерватизм вообще не отличаются по тематическим константам.
