Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Система социокультурных ценностей ислама и освободи тельное движение на Северном Кавказе в конце XVHI в 27
1. Социокультурные основы ислама 27
2. Роль шейка Мансура в движении горцев 40
Глава 11. Исламский фактор в освободительном движении на Северо-Восточном Кавказе в первой половине XIX в 67
1. Ислам и суфизм: формирование идеологической основы освобо дительного движения 67
2. Имамат - мусульманское государство на Северо-Восточном Кав казе 89
Глава Ш. Военно-политические и идеологические взаимоотношения имамата и адыгов 126
1. Имамат и антиколониальное движение в Кабарде 126
2. Имамат и Черкесия: характер и динамика развития взаимоотношений... 154
Заключение 183
Список использованных источников и литературы 186
Приложения 198
- Социокультурные основы ислама
- Ислам и суфизм: формирование идеологической основы освобо дительного движения
- Имамат и антиколониальное движение в Кабарде
Введение к работе
Актуальность темы диссертационного исследования. Коренные изменения современной эпохи способствовали реанимации многих институтов и традиций, которые в годы существования советской системы казались навсегда вытесненными за рамки активного социального бытия. Одним из таких динамично возродившихся явлений признается исламский фактор.
Изучение исторического процесса вообще и социально-политической истории в частности невозможно без исследования религиозного фактора как составного компонента социокультурной системы. Особенно это касается роли мусульманской религии, которая никогда не замыкалась на уровне догматико-ритуальных постулатов, а всегда стремилась к тотальному охвату всех сфер жизнедеятельности человека и общества, начиная с семейно-брачных отношений и заканчивая организацией политической власти страны. Именно этим объясняется то важное место, которое ислам занимал и занимает в национально-освободительных движениях мусульманских народов.
Современные период ознаменован сложным процессом мусульманского возрождения, активизацией исламского фактора в социально-политической жизни не только в странах традиционного распространения мусульманства, но и на международной политической арене. Не случайно для характеристики этого процесса зарубежными и отечественными ориенталистами используются такие взаимосвязанные понятия как "исламизация политики" и "политизация ислама". Для того чтобы дать правильный анализ сложившейся ситуации и научно спрогнозировать тенденции развития исламского фактора необходимо учитывать его историческую ретроспективу, в том числе и в северокавказском регионе.
Современный период развития отечественной исторической науки отличается стремлением рационального синтеза и учета социально-экономических и духовно-цившгазационных составляющих исторического процесса, среди кото-
4 рых важнейшее место занимает религия. Религия играла и играет непреходящую
роль в формировании и развитии этнонационалъных общностей, их самосознания, в трансляции социального и этнокультурного опыта.
В рамках новых исследовательских подходов актуализируется проблема религиозного фактора в наиболее кризисные периоды отечественной истории. В частности, серьезное внимание уделяется изучению роли православия и личности С Радонежского в борьбе русского народа против монголо-татарского ига, проблема ислама и его значение в освободительном движении на Северном Кавказе и т.д. Углубление исследовательских акцентов в проблему религиозного фактора в истории поликонфессиональной России способно обогатить в целом отечественную историческую науку.
Отечественная историография избранной темы характеризуется двумя серьезными недостатками: фрагментарностью и тенденциозностью. В исследованиях получали освещение лишь некоторые аспекты, сужалась география (Северо-Восточный Кавказ) и хронология (XIX в.) проблемы. Тенденциозность объясняется тем, что дореволюционная историография, в первую очередь официальная, стояла на позициях апологетики Российской империи с её не всегда адекватной политикой на территории Северного Кавказа. Это в свою очередь мешало объективному подходу к оценке ислама, выступавшего нередко в качестве идеологии антиколониальной борьбы. Что касается советской историографии, в методологическую основу которой входил принцип атеизма, то она оценивала роль религии и, в частности, ислама как сугубо реакционную. Такое положение наложило негативный отпечаток на научное состояние исследуемой проблемы.
Актуальность темы диссертационного исследования обусловлена и ее практической значимостью. Северный Кавказ, исторически являвшийся зоной контактно-цивилизационного взаимодействия и социокультурного многообразия, в последние годы стал очагом сложных политических, этнических и кон-
5 фессиональных проблем, при решении которых очень важно учитывать исторический опыт, тем более часть из них своими корнями уходят в эпоху активизации политики Российской империи на Северном Кавказе и вызванного ею движения горцев.
Состояние научной разработанности темы. Проблема освободительного движения на Северном Кавказе (конец ХУШ - первая половина XIX вв.) имеет длительную исследовательскую традицию, что позволило использовать проблемно-хронологический принцип в историографической части диссертации.
Истоки изучения этой проблемы имели щрагматический характер и были связаны с Кавказской войной XIX в., ставшей вооруженной борьбой горцев Северо-Восточного и Северо-Западного Кавказа против колониальной политики Российской империи. Термин "освободительное движение" для характеристики борьбы горцев начинает широко использоваться в отечественной историографии только в XX в.} когда теоретико-методологическая база исторического знания получает существенное развитие.
Дореволюционные русские авторы, обращавшиеся к исследуемой теме, являлись в основном публицистами, военными чиновниками и офицерами русской армии1. Вместе с тем, они затрагивали идейно-политические вопросы и воздействие религиозного фактора, в частности ислама, на борьбу горцев. Для идеологической поддержки военно-колониальных мероприятий царизма утверждался тезис о приверженности горцев к "фанатическому" учению мюридизма -доктрине, служившей, по мнению Р.А. Фадеева, "выражением главной страсти и главной черты исламизма, ненависти к неверным"2. Такие аргументы оправды-
1 Дубровин Н.Ф. История войны и владычества русских на Кавказе. СПб., 1871. Т. 1; Фадеев
Р.А. Шестьдесят лет Кавказской войны, М., 1860; Романовский Д.И. Кавказ и Кавказская
война. СПб., 1860; Руновский А. Муридизм и газават по объяснению Шамиля. Тифлис, 1863;
Потто В. Кавказская война в отдельных очерках, эпизодах, легендах и биографиях. СПб.,
1913. Т.2; Прушановский К. Выписка из путевого журнала генерального штаба штабс-
капитана Прушановского //Кавказский сборник. 1902. Т. 23; Ржевуский А. 1845-Й год на Кав
казе//Кавказский сборник, 1883. Т.7. и др.
2 Фадеев Р.А. Шестьдесят лет Кавказской войны. М, 1860. С.32.
вали завоевательную политику России на Северном Кавказе исторической необходимостью, естественными государственными интересами и "цивилизаторской миссией".
Особенно ценной является концепция, изложенная в работе А. Руновского, написанной на основании бесед с Шамилем в 60-е гг. XIX в1. В ней в интерпретации русского офицера дается видение лидером освободительного движения Дагестана и Чечни сущности идейных догм движения.
Параллельно с практиками из числа государственных чиновников и военных, которых интересовал только реальный ислам, именно во второй половине XIX в. появляются первые попытки академических ориенталистских исследований2. Работы авторов-востоковедов основывались на хорошем знании догмати-ко-теоретических основ ислама, конфессиональной специфики, глубоком анализе суфизма, как мистико-аскетического течения в исламе, получившего широкое распространение на Кавказе в рассматриваемый период.
Профессиональные русские историки XIX в сравнительно мало затрагивали Кавказскую войну и движение горцев. Для них она оставалась злободневным сюжетом реальной жизни. Официальные имперские идеологические установки, требования цензуры также препятствовали системному и объективному изучению этой проблемы.
Вместе с тем, проведенный историографический анализ дореволюционных исследований позволяет сделать вывод, что работы, затрагивающие рассматриваемую проблему, имеют серьезные достоинства- Усилиями публицистов, востоковедов, военных авторов был накоплен огромный фактический материал. Они заложили основы изучения многих аспектов сложной темы истории движе-
1 Руновский А. Муридизм и газават по объяснению Шамиля. Тифлис, 1863.
2 Казембек М.А. Мюридизм и Шамиль. Махачкала, 1990; Крымский А.Е. Очерк развития су
физма. М., 1896; Позднее П. Дервиши в мусульманском мире. Оренбург, 1886.
7 ния горцев, выявили солидную и прочную источниковедческую базу для последующей разработки проблемы.
Советские историки, в отличие от дореволюционных русских авторов, значительно расширили исследовательские масштабы движения горцев, из частного вопроса, интересного преимущественно официальным военным лицам на Кавказе и ученым-востоковедам, данная проблема становиться значительным явлением не только историографии северокавказского региона, но и всей советской исторической науки. Особенностью советской историографии движения горцев стало строгая приверженность единой методологической основе - марксистской теоретической модели, которая оставалась неизменной почти семьдесят лет. Источниковая база значительно возросла благодаря изучению арабоя-зычных документов, относящихся к рассматриваемой теме, углубился научный анализ источников, документов. Однако, несмотря на это оценка освободительного движения на Северном Кавказе (конец XVIII - первая половина XIX вв.) и роли в нем ислама в современной (советской и постсоветской) отечественной историографии неоднократно претерпевала серьезные изменения. В соответствие с этим необходимо выделить следующие периоды: первый период с 20-х гт. до середины 40-х гг.; второй - со второй половины 40-х гг. до середины 50-х гг.; третий - с середины 50-х гг. до середины 60-х гг.; четвертый - с середины 60-х гг. до второй половины 80-х гг.; пятый - с конца 80-х гг. до конца 90-х гг. XX в.
Для понимания подхода советских историков 20-х гг. к оценке движения горцев необходимо учитывать, что наряду с научным методом они придерживались и идеологических принципов классового подхода и партийности. Предпринимались попытки спроецировать марксистскую формационную схему на хозяйственно-экономическую и социальную организацию горцев, проявившуюся в период освободительного движения конца XVm - первой половины XIX вв1. Утверждалось, что "базисные" и "надстроечные" процессы в горской среде по-
8 лучили определенные импульсы благодаря активизации колонизаторской политики царской России, сопротивление которой вылилось в "антиколониально-антифеодальное" движение, имевшее ярко выраженное национально-освободительное и классовое содержание. Особо подчеркивался тезис, что борьба горцев носила справедливый и героический характер. Высокой исторической оценке удостаивались и руководители движения шейх Мансур, Шамиль и Мухаммед-Амин. Что касается роли ислама, то "взрыв религиозного энтузиазма" назывался одним из факторов консолидации "разноязычных племен кавказского хребта"2.
Серьезных успехов в 20-30-е гг. достигла советская школа востоковедов. Под руководством известных ученых началась работа по выявлению и изданию новых ранее неизвестных письменных источников о движении горцев3. Большое значение имел выход работы, автором которой являлся ближайший сподвижник Шамиля4.
В этот период молодое поколение советских историков-марксистов основное внимание по исследуемой проблеме уделяла вопросам воєнно- и идейно-политического характера, классовому аспекту, участию отдельных этнических образований в освободительном движении^. В целом первая советская концепция освободительного движения горцев, которая сложилась на основе марксист-
1 Покровский М.Н. Дипломатия и войны царской России в ХГХ столетии. М., 1923; Раенко-
Туранский Я. Адыге до и после Октября. Краснодар, 1927.
2 Покровский М.Н. Указ. соч. С.206.
3 Крачковский И.Ю. Неизданные письма Шамиля // Записки института востоковедения АН
СССР. Л. 1933. №2. С.1-7;Генко А.й. Арабская карта Чечни эпохи Шамиля// Записки инсти
тута востоковедения АН СССР. М; Л., 1939. №2. С.21-36.
* Магомед-Тагир. Три имама // Сборник материалов описаний местностей и племен Кавказа. Махачкала, 1926. Вып. 45.
5 Кокиев Г. Военно-колонизационная политика царизма на Северном Кавказе // Революция и горец. 1929. №5; Покровский Н.И. Краткий обзор имамата времен Кавказской войны // Революция и горец. 1933. №6-7; Его же. Мюридизм у власти ("теократическая держава Шамиля") // Историк-марксист. М.3 1934. Кй2; Бушуев С.К. Государственная система имамата Шамиля // Историк-марксист. 1937. №5-6; Скитский Б.В. Классовый характер мюридизма в пору имамата Шамиля. Владикавказ, 1930; Его же. Социальный характер движения имама Мансура.
9 ской методологической базы с утверждением новой государственной идеологии
оставалась неизменной с 1920-х до середины 1940-х гг.
В историографии второй половины 40-х - середины 50-х гг. заметно усиливается влияние идеолого-пропагандистских факторов. Началась переоценка истории взаимоотношений России с народами, ставшими частью этого государства, в том числе и с народами северокавказского региона. Вооруженная борьба против царской России, даже и освободительная, стала нежелательным сюжетом в исследовании истории складывания единого государства. Свою роль в пересмотре устоявшихся подходов сыграла и резкая критика взглядов академика Н. Покровского — первого крупного советского ученого, затронувшего проблему освободительного движения горцев. Методы партийного диктата и прямое вмешательство первых государственных лиц в отечественную историческую науку не имело ничего общего с научными подходами1.
Своеобразным оформлением официальных установок по исследуемой проблеме стала статья первого секретаря ЦК компартии Азербайджана М.Д. Баги-рова, опубликованная в партийночюлитическом журнале "Большевик"2. Без соответствующего научного анализа и учета богатого исторического материала автор назвал движение горцев реакционным, Шамиль был объявлен иностранным агентом, проводником "воинствующего", фанатичного" учения мюридизма, лишенного широкой социальной базы и выражавшего интересы узкого круга феодально-клерикальной знати.
Новый подход внедрялся в директивной форме постановлениями, резолюциями и специальными мероприятиями, так, в сентябре 1950 г. президиум АН СССР принял специальное постановление "Об антимарксистской оценке движения мюридизма Шамиля в трудах научных сотрудников АН СССР", работы вы-
Орджоникидзе, 1932; Фадеев А.В. Убыхи в освободительном движении на Западном Кавказе // Исторический сборник. М.; Л., Ї935, J&4 и др.
1 Дискуссия о движении Шамиля // Вопросы истории. 1947. №11. С. 134-140.
2 Багиров М.Д. К* вопросу о характере движения мюридизма и Шамиля // Большевик. 1950.
№13.
10 шедшие в эти годы, не отличались содержательностью и аргументированностью, учитывая официальную изначальную заданность подходов1. В это время не появилось ни одного серьезного монографического исследования по движению горцев. Наиболее заметным достижением в историографии проблемы стал сборник документальных материалов, подбор которого проводился искусственно и тенденциозно2.
Историки-профессионалы, исследовавшие различные аспекты Кавказской войны и движения горцев, подвергались колоссальному идеологическому и психологическому диктату. Открыто не имея возможности отказаться от официально заданной концепции, они, тем не менее, не стали ее активно развивать и наполнять. Попытки рационального и профессионального подхода отечественных исследователей дали свои результаты. Уже в 1955 г. появляется статья А.В. Фадеева "О внутренней социальной базе мюридистского движения на Кавказе", где подчеркивается социально-массовый характер борьбы горцев и предлагается обсудить некоторые актуальные аспекты проблемы3.
В условиях "оттепели", когда прямое администрирование исторической науки ослабло, активно развернулось научное обсуждение темы освободительного движения на Северном Кавказе (конец XV11I - первая половина XIX вв.). В октябре и декабре 1956 г. состоялись научные сессии сначала Дагфилиала АН СССР, потом и Института истории СССР АН СССР. Ученые региональных и центральных школ пришли к однозначным выводам: движение северокавказ-ских горцев было массовым и антиколониальным и не могло быть инспирирова-
1 Смирнов Н.А. Характерные черты идеологии мюридизма. М., 1956; Его же. Шейх Мансур и
его турецкие вдохновители // Вопросы истории. 1950, №10; Фадеев А.В. Мюридизм как ору
дие агрессивной политики Турции и Англии на Северном Кавказе в XIX столетии // Вопросы
истории. 1951. Х29; Бушуев С.К, Из истории внешнеполитических отношений в период при
соединения Кавказа к России (20-70-е годы XDC века). М, 1955.
2 Шамиль - ставленник султанской Турции и английских колонизаторов /Под ред. Ш.В. Цага-
рейшвили. Тбилиси, 1953.
Фадеев А.В. О внутренней социальной базе мюридистского движения на Кавказе //Вопросы истории. 1956. №6. С.67-77.
но из-за рубежа1. Вместе с тем "реабилитация" исследуемой проблемы оказалась не до конца последовательной и логичной. Религиозно-идеологический фактор движения горцев (мюридизм) не мог быть подвергнут объективному анализу в условиях, когда атеизм являлся одним из важнейших принципов советской идеологии и науки. В итоге стала преобладать противоречивая формула о "справедливом антиколониальном" характере движения горцев и "реакционной религиозной оболочке" мюридизма (зачастую отождествляя нередко мюридизм с освободительным движением в целом).
На существенное оживление исследовательской работы в отечественной историографии в течение десятилетия, с середины 50-х до середины 60-х гг., указывает появление значительного количества публикаций, статей, работ, в которых подвергалась аргументированной критике предшествующая конъюнктурная схема по исследуемой проблеме. Серьезное внимание уделялось вопросам политики царской России до Кавказской войны и в ходе завоевания северокавказского региона, социально-экономическому развитию горского общества, социальной основе и особенностям освободительного движения в разных районах Северного Кавказа2. Следствием плодотворной работы стал выход в свет сборника источников и материалов, в который было включено немало новоизвлечен-ных архивных документов3.
Особенно интересным историографическим событием данного периода, учитывая заявленную тему диссертационного исследования, представляется мо-
1 К дискуссии о характере движения горцев Дагестана под руководством Шамиля //Вопросы
истории. 1957. №1. С. 195-196.
2 Пикман А-М. О борьбе кавказских горцев с царскими колонизаторами //Вопросы истории.
1956. №3. С. 75-84; Покровский М.В. О характере движения горцев Западного Кавказа в 40-
60-х годах ХГХ века // Вопросы истории, 1957. Ж>. С. 62-74; Смирнов НА. Политика России
на Кавказе в XVI-XFX вв. М., 1958; Фадеев А.В. Россия и Кавказ первой трети XIX в, М,
1960; Он же. О судьбе одной книги //Вопросы истории. 1963. №1; Он же. Возникновение мю-
ридистского движения на Кавказе и его социальные корни //История СССР. 1960. >Гй5; Хаша-
ев Х.М. Общественный строй Дагестана ХІХ века. М., 1961.
3 Движение горцев Северо-Восточного Кавказа в 20-50-е гг. ХГХ в. Махачкала, 1959.
12 нографическая работа профессора Н.А. Смирнова1, именно в ней обстоятельно
на богатой источниковой базе исследуются вопросы, связанные с религиозной
идеологией движения горцев, ее сущность и содержание. Однако она не лишена
конъюнктурности и идеологизированности подхода.
После динамичного исследовательского "порыва" со второй половины 60-х гг. происходит заметный спад научной работы по изучаемой проблеме. В центральных и местных периодических изданиях почти исчезли статьи по теме движения горцев, не стали выходить монографии. Одним словом, освободительное движение на Северном Кавказе перестало быть самостоятельным направлением советского кавказоведения. На ее изучение было наложено негласное табу партийным руководством, как в центре, так и на местах. Отныне историкам следовало не акцентировать внимание на вопросах вооруженной борьбы горцев против Российской империи. Официальная "генеральная линия" провозгласила приоритетной задачей изучение объективно-исторических причин и последствий "добровольного вхождения горских народов в состав России". Реализация этой конъюнктурной, сугубо идеологической задачи приняла широкий и обязательный характер, что не способствовало объективному и профессиональному изучению многих сложных проблем отечественной истории.
Несмотря на явное доминирование "единственно верной" концепции2 изучение отдельных аспектов освободительного движения горцев и Кавказской войны не прекращалось. Особенностями исследований середины 60-х второй половины 80-х гг. по рассматриваемой проблеме стали изменение исследовательских акцентов таким образом, что приоритетное значение стало отводиться изучению прогрессивных последствий присоединения Северного Кавказа к Российской империи. Терминологическая дозированность стала характерной чертой многих работ этого периода (понятия "освободительное движение", "Кавказская
1 Смирнов НА Мюридизм на Кавказе. М., 1963.
2 Боков Ф.П. По поводу концепции добровольного вхождения Чечено-Ингушетии в состав
России. Теоретико-методологический аспект. Грозный, 1990.
13 война" использовались ограниченно и с определенными оговорками). В этом
ряду стоит и деперсонификаїщя освободительного движения, выражавшаяся в отсутствии историко-биографических портретов и характеристики руководителей борьбы горцев.
В рамках общей советской исторической школы в латентной форме продолжалась дискуссия между сторонниками двух подходов, каждый из которых основывался на соответствующей концептуальной и аналитической базе с расхождениями в трактовке источников. Согласно первому подходу борьба горцев - это народно-освободительное и антифеодальное движение против царизма и его местных классовых союзников, в котором мюридизм являлся позитивной религиозной идеологией, а Шамиль героическим и прогрессивным лидером, объединившим дагестанские и чеченские общины в сильную государственно-теократическую систему - имамат1.
Другой подход основывался на тезисе, что борьба горцев есть проявление "военно-набеговой системы" и "экспансии горцев" как результат закономерных сдвигов, связанных с развитием дофеодальных отношений и генезисом феодализма. Религиозному фактору в этой конструкции отводилась негативная роль. По мнению ряда авторов, мюридизм представлял собой идеологию переходного периода, носителями которой являлись "консервативные слои" горского общества, "поддерживаемые извне" и выступавшие против активизации русско-северокавказских отношений2.
1 Ибрагамбейли Х.-М. Кавказ в Крымской войне 1853-1856 гг. и международные отношения, М., 1971; Магомедов P.M. Россия и Дагестан. Махачкала, 1987; Яндаров А.Д. Суфизм и идеология национально-освободительного движения. Алма-Ата, 1975; Ортабаев Б.Х., Тотоев Ф.В. Еще раз о Кавказской войне: о ее социальных истоках и сущности // История СССР. 1988. Лй4 и др.
1 Блиев М.М. Кавказская война: социальные истоки, сущность // История СССР. 1983. №2; Виноградов В.Б. Россия и Северный Кавказ (обзор литературы за 1976-1985 гг.: итоги и перспективы изучения) // История СССР. 1987. ХйЗ; Атеистическое и интернациональное воспитание в преподавании исторических дисциплин. Сборник научно-методических материалов. Грозный, 1988 и др.
Несмотря на существенные особенности, свойственные каждому из вышеуказанных подходов, общим для них оставалась претензия на утверждение своей версии в качестве единственно научной и приверженность единому методологическому инструментарию ~ марксистской теории, хотя налицо были явные различия в умении применять ее к рассматриваемой проблеме.
В конце 80-х гг. демократические процессы в стране оказали свое влияние и на историческую науку. Ситуация творческой, исследовательской свободы открыли широкие возможности для глубокого и объективного изучения освободительного движения горцев. Первые публикации носили полемический характер, основной аспект был смещен на критику предшествующих ''негативных" и "ошибочных" концепций1. Традиционная ориентация исследователей на готовые "позитивные" или "негативные" оценки и устоявшиеся клише серьезно сковывали научный поиск исторической истины.
Значительный вклад в улучшение координации исследовательской работы, в анализ и оценку уровня разработки проблемы внесли научные конференции в Махачкале (июнь 1989 г.), Кошехабле (апрель 1990 г.), Нальчике (октябрь 1990 г.), Грозном (май 1992 г.), Краснодаре (май 1994 г.). Характерной чертой историографии конца 80-х - 90-х гг. стало ее региональное деление на национальные школы: адыгскую, дагестанскую и чеченскую, каждая из которых отдавала приоритет изучению освободительного движения в своем крае. Несомненно и то, что на такой подход оказали влияние процессы национального возрождения и политической суверенизации.
Исследования адыгской школы, представленные учеными Адыгеи, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии и Краснодарского края концентрировались на широком круге важных проблем: освободительная борьба адыгов в XIX в. и
1 Ортабаев Б.Х., Тотоев Ф.В. Указ. соч.; Магамедов СМ. Движение горцев под руководством Шамиля в советской историографии // Известия Северо-Кавказского научного центра высшей школы. Общественные науки. 1989. ХйЗ; Ибрагимбейли Х.-М, Народно-освободительная борьба горцев Северного Кавказа под руководством Шамиля против царизма и местных феодалов // Вопросы истории. 1990. .N96.
15 деятельность среди них посланников-наибов Шамиля» формирование и характер
политики Российской империи на Северо-Западном Кавказе, место Черкесии в международных отношениях в рассматриваемый период, последствия Кавказской войны и вынужденное переселение адыгов в Османскую империю. Эти проблемы основательно исследуются в работах М.Г. Аушева, А.Х. Бижева, А.Х, Касумова, А.Д. Панеша, А.Ю. Чирга, С Г. Кудаевой и др1.
В исследовательских акцентах дагестанской школы приоритетное значение отводится изучению военно-политической и идейно-религиозной деятельности Шамиля, генезису и сущности идеологии движения горцев, также выявлению и изданию арабоязычных документов и материалов по рассматриваемому периоду2.
В работах по освободительному движению конца XVIII - первой половины XIX в. внимание чеченских авторов главным образом обращено на исследование проблемы личности, в первую очередь лидеров в лице имамов и шейхов, также героев "второго звена" наибов и ближайших сподвижников руководителей борьбы горцев. Важное место уделяется также изучению идейно-религиозной основы горского движения суфизма - мюридизма, его философско-этического и социально-политического содержания3.
Национально-территориальная акцептация исследовательского интереса северокавказских историков нисколько не умаляет значимости их работ, а только расширяет круг изучаемых проблем, включая такие аспекты освободительно-
1 Черкесия в ХГХ веке. Майкоп, 1991; Россия и Черкесия (вторая половина XVIII в. - ХГХ в.).
Майкоп, 1995; Гибель Черкесии. Краснодар, 1994; Кудаева С. Г. Огнем и железом. Вынуж
денное переселение адыгов в османскую империю (20-70 гг. XIX в.). Майкоп, 1998; Берзедж
Н. Изгнание черкесов. Майкоп, 1996 и др.
2 Народно-освободительное движение горцев Дагестана и Чечни в 20-50-х гг. XIX в.: Мате
риалы всесоюзной научной конференции, 20-22 июня 1989 г. Махачкала, 1994; Магомедов
P.M. Шамиль в отечественной истории. Махачкала, 1990; Рамазанов Х.Х., Рамазанов А.Х.
Шамиль. Махачкала, 1990; Доного Х.-М. Ордена Шамиля. Махачкала, 1995; Омаров ХА. Сто
писем Шамиля. Махачкала, 1997 и др.
3 Ахмадов Ш.Б. Имам Мансур. Грозный, 1991; Акаев В. Шейх Кунта-Хаджи: жизнь и учение.
Грозный, 1994; Из истории ислама в Чечено-Ингушетии. Грозный, 1992; Хожаев Д. Чеченцы
в Русско-Кавказской войне. Грозный, 1999 и др.
го движения горцев, которые ранее оставались на периферии историографического внимания в силу наличия диктата официальной конъюнктурной концепции.
Серьезную лепту в разработку отдельных аспектов проблемы внесли кандидатские диссертации ММ. Идрисова, А.Д. Панеша, М.М. Вачагаева, в которых исследуются особенности и масштабы движения горцев в различных частях Северного Кавказа и роль в нем мюридизма. Вместе с тем в этих диссертационных работах тема, избранная в настоящей диссертации в обозначенных географических и хронологических рамках и концепции не рассматривается1.
Современная отечественная историография отличается значительными наработками в сфере научного изучения и объективного освещения истории освободительного движения на Северном Кавказе. Отказ от ее догматического толкования в духе официальной концепции оказало конструктивное воздействие на появление разнообразных подходов к теме. Дальнейшее развитие историографии проблемы, углубление ее концепции, привлечение новых документов и материалов, хранящихся в зарубежных архивохранилищах, способны обеспечить наиболее полное освещение этой многоаспектной темы.
Проведенный обстоятельный историографический анализ свидетельствует о том, что различные аспекты исследуемой темы имеют длительную, сложную и обширную историографию. Тем не менее, проблема освободительного движения горцев и роли в нем ислама в хронологических рамках конца XVUI - первой половины XIX вв. и в географических границах, включающих многие этнотерри-ториальные образования Северного Кавказа (Дагестан, Чечня, Кабарда и Черке-сия), не становилась предметом специального научного исследования.
1 Идрисов М.М. Влияние движения горцев Дагестана и Чечни в 20-50-х годах ХГХ века на развитие антиколониальной и антифеодальной борьбы на Кавказе. Дне. ... канд. ист. наук. Махачкала, 1993; Панеш А.Д. Мюридизм и народно-освободительное движение адыгов Северо-Западного Кавказа (1829-1964 гг.) Дис. ... канд. ист. наук. М., 1994; Вачагаев М.М. Чечня в годы Кавказской войны (1816-1959 тт.) Дис. ... канд. ист. наук. М.„ 1995.
Особенности историографической ситуации, связанные с длительным господством официальной конъюнктурной схемы и доминированием концепции, основанных на теоретическом монизме, актуализируют задачу создания комплексного исследования по истории освободительного движения на Северном Кавказе, выявления идейно-религиозного, политического и интеграционного факторов, ставших важнейшими компонентами борьбы горцев.
Объектом исследования является история освободительного движения как важнейшая составная часть социально-политической истории. С точки зрения исторического исследования освободительное движение представляет собой совокупность всех форм борьбы против колониализма - стихийных и организованных, мирных и военных, массовых и локальных - сложного конгломерата социальных, этнонациональных и других общественных сил, составляющих массовую базу этого движения. Характер и тип руководства освободительного движения определяется в первую очередь социальными, этническими и религиозными факторами, действующими по отдельности либо в совокупности.
Хронологические рамки диссертационного исследования охватывают период с последней четверти XVIII в. до середины XIX в. Выбор нижней временной границы связан с началом самого крупного, охватившего многие регионы Кавказа освободительного движения (1785 ~ 1791 гг.), которое возглавил шейх Мансур. Инструментом политического объединения стала мусульманская религия, что в большей степени было продиктовано реалиями того времени. Верхний хронологический рубеж показывает период триумфа и поражения освободительного движения горцев, завоевание Северо-Восточного Кавказа и падение мусульманской государственности горцев под ударами военных сил Российской империи в 1859 г.
Географические границы исследование. В качестве общего территориального объекта исследования выступает Северный Кавказ. Учитывая этнически пеструю и конфессионально разнообразную карту региона, автор акцентировал
18 свое внимание на следующих географических областях и зтнотерриториальных
образованиях: Дагестан, Чечня, Кабарда и Черкесия. Такой выбор обусловлен в первую очередь тем, что на этих территориях тевденции освободительного движения проявились наиболее рельефно, несмотря на разную динамику и особые черты, свойственные каждой области. Все это позволило выявить особенности и закономерности развития освободительного движения на Северном Кавказе и роли в нем ислама.
Цель и задачи исследование. Диссертант поставил целью объективно исследовать роль и значение ислама в освободительном движении на Северном Кавказе (конец ХУШ - первая половина ХЕХ вв.), проследить специфику и эволюцию исламского фактора на разных этапах и в разных этносоциальных условиях движения горцев.
Для её реализации были поставлены следующие задачи:
дать анализ социокультурным основам ислама, которые влияли на общественно-политическую жизнь горцев;
исследовать военно-теократическую государственную систему, сложившуюся на Северо-Восточном Кавказе и ставшей формой политической ин-ституционализации освободительного движения горцев;
рассмотреть основные этапы и очаги развития освободительной борьбы горцев на Северном Кавказе;
показать специфику и особенности ислама в Дагестане и Чечне, с одной стороны, в Кабарде и Черкесии, с другой;
выявить характер, направления и результаты взаимоотношений имамата и адыгов в ходе освободительного движения.
Источнике вую базу диссертации составляют как опубликованные материалы, так и неопубликованные, извлеченные автором из центральных и региональных архивов.
В работе над источниками автор, опираясь на развитие современного источниковедения, руководствовался следующими принципами: расширение круга источников, путем выявления в архивах документов ранее не введенных в научный оборот, а также новое прочтение уже освоенных источников, которые трактовались тенденциозно.
Неопубликованную и наиболее значимую часть источниковой базы составили документы, извлеченные из Российского государственного военно-исторического архива (РГВЙА). В диссертации использованы материалы 10 фондов1, в которых сосредоточена основная масса документов, относящихся к исследуемой проблеме. На первый план выступают документы по движению горцев конца XVIII - первой половины XIX вв. фонда "Военно-ученого архива", фонда 38 "Главного управления генерального штаба" и фонда 13454 'Штаба войск Кавказской линии и Черноморья", часть из которых впервые введены в научный оборот. Эти фонды насыщены большим фактическим материалом, ха-раїо^ризуюшим колониальную политику Российской империи на Северном Кавказе, а также показывающим характер и особенности освободительного движения горцев.
В диссертационном исследовании важное место занимают материалы Го-сударственного архива Краснодарского края (ГАКК), в фондах которого содержится богатейший фактический материал о социокультурных и политических особенностях жизни адыгов рассматриваемого периода, о военных действиях на Северо-Западном Кавказе, о взаимоотношениях русских властей с горцами.
1 Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА): Ф. "Военно-ученый ар
хив" (ВУА), Ф. 38. "Главное управление генерального штаба", Ф. 13454 "Штаб войск Кавказ
ской линии и Черноморья", Ф. 62. Траббе Павел Христофорович", Ф. 90 "Раевский Николай
Николаевич", Ф. 205 "Клюки - Фон Клюгенау Франц Карлович", Ф. 217 "Ермолов Алексей
Петрович", Ф. 254 "Головин Евгений Александрович" и др.
2 Государственный архив Краснодарского края (ГАКК): Ф. 254 "Войсковое дежурство Черно
морского казачьего войска", Ф. 260 "Канцелярия начальника Черноморской береговой ли
нии", Ф. 261 "Канцелярия начальника Черноморской кордонной линии", Ф. 670 "Коллекция
документов по истории Кубанского казачьего войска" и др.
Значительную часть источниковой базы составили документы, выявленные в фондах Центрального государственного исторического архива Грузии (ЦПІА Грузии), а также материалы фондов Национального музея Республики Адыгея. В частности, важные сведения о численности адыгских этнических групп и организации их общественной жизни в период освободительного движения были извлечены из научно-вспомогательного фонда адыгейского музея.
Архивные источники носят разноплановый характер, они отражают различные аспекты истории Северного Кавказа рассматриваемого периода, начиная с обзоров военных действий и заканчивая мусульманскими воззваниями и трактатами.
Выявленные многообразные архивные источники позволили автору провести их научную систематизацию, и по своей информативной направленности условно выделить следующие группы материалов:
документы, отражающие политику Российской империи на Северном Кавказе (рапорты, военные донесения, депеши, выписки из журналов военных происшествий, предписания, переписки и др.).
документы, характеризующие социально-политическое устройство горских народов, их внутренние взаимоотношения, а также отношение к царской военной администрации (обзоры политического состояния и исторического развития, описания и собрания сведений горских племен, донесения лазутчиков, письма горских обществ к представителям царской адашнистрации и др.).
материал, характеризующий идейные аспекты движения горцев, роль ислама в общественно-политическом состоянии Северного Кавказа. Он содержится частично в документах вышеуказанного характера, а также в письмах, воззваниях и обращениях руководителей освободительного движения религиозных деятелей, в мусульманских трактатах;
- документы, содержащие ценные сведения о жизни и деятельности лидеров освободительной борьбы горцев. Таких как имам Шамиль, наибы Хаджи Мухаммед и Мухаммед Амин, шейх Ташов Хаджи и др.
Опубликованные источники представлены сборниками документов, наиболее фундаментальными из которых являются "Акты, собранные Кавказской Археографической комиссией" (АКАК), представляющий 12-томное издание материалов, извлеченных из архива Главного управления царского наместника на Кавказе1. В нем содержится широкий круг документов: письма, записки, рапорты, приказы царских генералов, выписки из журналов военных происшествий, а также документы, исходящие со стороны горцев: обращения Шамиля и других горских лидеров к различным горским обществам, переписка лидеров освободительного движения горцев.
Из документальных материалов, изданных в советский период, автором проанализирован и использован целый ряд сборников, где содержатся ценные документы по исследуемой проблеме, охватывающие первую половину XIX в.2 Отдельные материалы, связанные с движением горцев конца XVIII в. под руководством Мансура были опубликованы в сборнике документов "Кабардино-русские отношения XVI - XVIII вв."3, которые нашли отражение в диссертационном исследовании. Авторские коллективы сборников провели большую работу по поиску, обработке и систематизации многочисленных документов, касающихся освободительного движения горцев.
Значительное место среди источников по проблеме диссертационного исследования занимают дореволюционные периодические издания , в которых со-
1 Акты, собранные Кавказской археографической комиссией. Тифлис, 1866-1904. Т. І-ХП.
2 Шамиль - ставленник султанской Турции и английских колонизаторов. Сборник докумен
тальных материалов. Тбилиси, 1953; Движение горцев Северо-Восточного Кавказа в 20-50-е
гг. XIX в. Махачкала, 1959; Материалы по истории Дагестана и Чечни. Махачкала, 1940. Т.Ш.
Ч.І.
3 Кабарднно-русские отношения XVI - XVTII вв. М., 1957. Т. И.
4 Военный сборник. 1896. №9; 1910. №1; Живописное обозрение. 1875, ,N»8; Кавказский ка
лендарь на 1861 год. 1860; Кавказский сборник. 1879. Т.4; 1882. Т.6; 1883. Т.7; 1884. Т.8,9;
22 держится большой пласт материалов о политике Российской империи на Северном Кавказе в рассматриваемое время, информация о политическом устройстве горцев, сведения о религиозной жизни, традициях и нравах северокавказских народов и т.д. Информативную ценность представляют публикации, вышедшие в свет в политико-идеологической и научной периодике советского и постсоветского периода1.
Отдельную и содержательную группу составили источники мемуарного характера, написанные представителями диаметрально противоположных политических лагерей, видными царскими генералами А.П. Ермоловым и Р.Ф. Розе-ном2, личным секретарем имама Шамиля Гаджи-Али и его сподвижником Мухаммедом ал-Карахи3, а также уникальные свидетельства иностранных авторов4, которые являлись или наблюдателями или непосредственными участниками освободительного движения горцев.
В мемуарах содержится огромный фактический материал, позволяющий провести сравнительный анализ различных видений событий рассматриваемого периода; прочувствовать особенности и противоречия в позициях и настроениях авторов, представляющих определенные стороны, участвующие в военных дей-
1900. Т.21; 1902. Т.23; Кубанский сборник. 1905. Т.11; 1908. Т.14; 1912. Т.17; Русская старина. 1876, №15; 1914, №5; Русское слово. 1860. №6; Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. 1898. Вып. 24; 1926. Вып. 45; Сборник сведений о кавказских горцах. 1869. Вып.2; 1873. Вып. 7; Пантеон. 1855. Т. 23 и др.
'Большевик. 1950. №13; Восток. 1993. №2; Вопросы истории. 1947. №11; 1950. №10; 1951. №9; 1957. №2; 1993. №4; Известия Северо-Кавказского научного центра высшей школы. 1989, №3; Историк-марксист. 1936. №5; 1937. №5/6; История СССР. 1960. №5; 1983. №2; 1987. №3; 1988. №4; Исторический сборник. 1935. №4; Революция и горец. 1929. №4-6; 1933. №6-7; Родина. 1994. №3-4; Россия XXI. 1998. №5-10 и др.
2 Ермолов А.П. Записки. М., 1868. Ч.2.; Ермолов А.П. Письма. Махачкала, 1926.; РозенР.Ф.
Описание Чечни и Дагестана. 1830 г. //История, география и этнография Дагестана XVIII -
XIX века. М., 1958.
3 Гаджи-Али. Сказание очевидца о Шамиле //Сборник сведений о кавказских горцах. Тифлис.
1873. Вып. Ш.; Хроника Мухаммеда Тахира ал-Карахи о дагестанских войнах в период Ша
миля. М.: Л., 1941.
Гакстгаузен А. Закавказский край. Путевые впечатления и воспоминания. СПб., 1857. 4.2; Кастильон В. Письма //Историк-марксист. 1936. №5; Спенсер Э. Путешествие в Черкесию. Майкоп, 1994. Лапинский Т. Горцы Кавказа и их освободительная борьба против русских. Нальчик, 1995. и др.
23 ствиях. Значимость мемуарных работ легко выяснить при сопоставлении со сведениями, содержащимися в других источниках, что способствует более точной реконструкции исторической реальности. Привлеченный круг источников позволил объективно исследовать генезис и развитие мусульманского фактора в движении горцев, показать специфику ислама в разных этнотерриториальных условиях, выявить зоны активного и слабого воздействия ислама на освободительное движение, охарактеризовать взаимоотношения и взаимосвязь различных сил, участвовавших в движении.
Повышение научно-исследовательского уровня изучаемой проблемы напрямую связано с расширением круга источников, вовлечением различных малоизученных типов: этнографических, устных, лингвистических материалов, повышением их информационной отдачи путем определения скрытой информации в одних и новым прочтением других источников, а также совершенствованием методов обработки, анализа и передачи имеющейся в них информации.
Методологической основой исследования явились принципы историзма, объективности и системности. Принцип историзма позволил исследовать освободительное движение на Северном Кавказе (конец XVII - первая половина XIX вв.), проанализировать в генезисе и развитии его взаимосвязь и взаимодействие с исламом, ставшим в конкретной исторической ситуации важнейшим и динамичным элементом социокультурной системы.
В процессе работы над диссертацией автор стремился к объективности, пытаясь избежать какой-либо первоначальной заданности. Исследование строилось на всестороннем анализе многоплановой источниковой базы. Для достижения объективности важнейших положений и основных выводов работы автором использовались документы и материалы, дающие возможность исследовать изучаемое явление с разных точек зрения. Такой подход дал определенную гарантию объективности диссертационного исследования.
24 В диссертации применен системный подход, который позволил автору
провести структурно-функциональный анализ исследуемой исторической реальности, изучить ее как определенную систему, включающую следующие элементы: политика Российской империи на Северном Кавказе, социокультурные и эт~ нополйтические факторы развития народов данного региона. Системный подход дает возможность выявить внутренние и внешние связи отдельных сегментов проблемы, раскрыть принципы их функционирования и развития.
Для научного осмысления исследуемой проблемы в работе широко применяются методы конкретно-исторического, сравнительно-исторического, логического и ретроспективного анализа.
Научная новизна работы заключается в том, что впервые сделана попытка в широких хронологических и географических границах проанализировать освободительное движение на Северном Кавказе, включая такие его этнотерри-ториальные образования как Дагестан, Чечня, Кабарда и Черкесия.
Инновацией исследования является и то, что феномен освободительного движения рассматривается в комплексном плане: анализируется система социокультурных ценностей мусульманской религии, раскрыто место ислама в освободительном движении, показана конфессиональная специфика в этническом и социально-политическом состоянии различных областей северокавказского региона рассматриваемого периода. В диссертации широко показана роль личности в истории освободительного движения горцев на примере шейха Мансура, имама Шамиля, наиба Мухаммед Амина, что дает возможность проследить преемственность идей и традиций освободительной борьбы.
Впервые введен в научный оборот целый ряд архивных документов и материалов музейных фондов, отражающие исторические процессы рассматриваемого периода.
Практическая значимость диссертации состоит в том, что её материалы и выводы имеют научное и учебно-педагогическое значение и могут быть ис-
25 пользованы при создании фундаментальных трудов по истории народов Северного Кавказа, при разработке общих и специальных курсов религиоведения, кавказоведения.
Апробация исследования. Представленная диссертация обсуждалась на заседаниях кафедры истории Отечества Адыгейского государственного университета. Результаты исследования освещались в докладах и выступлениях на научных конференциях и круглых столах - межрегиональной конференции "Философские и религиозные проблемы истории и современности" (Ставрополь, май, 1996), Первой научной конференции аспирантов и соискателей Адыгейского государственного университета, посвященные теме "Достижения молодых ученых - науке" (Майкоп, апрель-май 1996), научной конференции "Адыгский этнос: история и перспективы" (Майкоп, октябрь 1996), Второй научной конференции аспирантов и соискателей Адыгейского государственного университета (Майкоп, апрель 1997), Неделя науки Майкопского государственного технологического института (Майкоп, апрель 1996; апрель 1997). По теме диссертации опубликованы следующие научные статьи:
Суфийские братства на Кавказе // Философские и религиозные проблемы истории и современности. Тезисы докладов на II межрегиональной конференции. - Ставрополь, 1996. - С. 36-37.
Суфизм на Кавказе и его роль в народно-освободительном движении // Материалы первой научной конференции аспирантов и соискателей Адыгейского государственного университета, посвященные теме: "Достижения молодых ученых - науке". -Майкоп, 1996, - Вып. IV. 4.2. -С. 155-161.
Периодизация новейшей отечественной историографии мюридизма // Труды аспирантов, докторантов и соискателей (Материалы П научной конференции аспирантов и соискателей по итогам научно-исследовательской работы за 1996 год.) - Майкоп, 1997. - С. 186-191.
4. Исламоведение: актуальность и значение учебного предмета //
Неделя науки МГТИ. Материалы научно-практической конференции. -Майкоп, -1996.-Вып.1.-С. 162-165.
Ислам и государство (теоретический аспект проблемы) // Неделя науки МГТИ. Материалы научно-практической конференции, - Майкоп, 1997. -Вып.2. - С. 34-35.
Имамат: характер и основные институты государственной власти // Информационно-аналитический вестник АРИГИ. - 1999. - Х 2. С. 48-52.
Социокультурные основы ислама
Возникновение и формирование ислама как религиозной системы связано с социокультурными, экономическими и политическими процессами на Аравийском полуострове в VI - VIII вв. Ислам изначально складывался как комплекс догматико-ритуального учения и правовой системы, норм нравственности и принципов организации и функционирования государства. Идея нераздельности духовной и светской жизни, религии и политики нашло свое широкое отражение в теории и практике ислама.
Мусульманская религия генетически предшествовала праву, соответственно она оказала значительное влияние на его формирование. Религиозные каноны выполняли роль источника норм права, многие религиозные понятия, определения впоследствии трансформировались в юридические. Одним словом, устойчивая взаимосвязь религии и права нашла выражение в религиозном праве.
В большинстве исследований, посвященных исламской тематике, недостаточно внимания уделяется мусульманскому праву, его роли в общественно-политической и духовной жизни мусульманского мира. Этот пробел связан в первую очередь и со сложностью самого феномена, а также доминированием политической и личностной проблематики в современном исламоведении. Однако без знаний теоретических основ естественно возникают определенные трудности в понимании сложной и многоаспектной исламской идеологии. Мусульманское право, как справедливо замечает западный ориенталист Г.Гибб, яв 28 ляется квинтэссенцией подлинного мусульманского менталитета, "выражением мусульманской идеологии, краеугольным камнем ислама"1
Мусульманское право обозначается термином "шариат" и "фикх". Несмотря на их функциональную близость, они не являются синонимами, что ошибочно используется в работах некоторых исследователей. Шариат ("прямой путь") -божественный закон в исламе, охватьюаюший различные сферы: религиозную догматику и обряды, моральные, поведенческие и юридические нормы, составленные на основе Корана и Сунны. Коран и Сунна являются одновременно источниками и религии, и права. Если Коран выступает как мусульманское священное писание, в котором сосредоточены божественные откровения и законоположения, то Сунна ("поведение") является собранием священных преданий (хадисов) о жизни, действиях и изречениях пророка Мухаммеда, переданных после его смерти ближайшими сподвижниками.
Значение этих двух первоисточников никогда не подвергалось сомнению, вера в их божественную природу и первостепенную значимость - необходимое условие мусульманской религии. "И если вы расходитесь в чем-либо между собою, предоставьте это на решение Аллаху и посланнику Его, если вы верите в Аллаха и последний день. Так будет лучше, и исход будет похвальнее"2. "Я оставил вам две вещи, руководствуясь которыми вы никогда не ошибетесь и не впадете в заблуждение: это книга Аллаха и Сунна его посланника"1, - гласит ха-дис пророка Мухаммада.
В отличие от шариата, представлявшего мусульманское право в широком смысле, фикх составляет юриспруденцию, нормативно-правовую часть шариата, регулирующую нормы поведения мусульман в обществе, а также вопросы, касающиеся обязанностей верующего перед богом. Фикх имеет широкий круг ис 29 точников и включает, кроме Корана и Сунны иджму - согласованное мнение наиболее авторитетных знатоков религиозных наук по проблемам, которые не были ясно освещены в Коране и Сунне; кияс - суждение по аналогии с другими случаями и решениями, содержащимися в вышеуказанных источниках.
Таким образом, исламское право юридически закрепляет бесспорный приоритет мусульманских первоисточников - Корана и Сунны, а также усиливает значение религиозного авторитета мусульманских законоведов, предоставляя им право на иджму, и способствует творческому развитию мусульманской юриспруденции, используя рациональные методы. Право способно характеризовать и решать социальные отношения, интересы и стремления. Через социальные функции оно оказывает влияние и на политику, создавая для нее юридическую базу, которая определяет формы политической активности. В этом плане мусульманское право есть одна из форм идеологии.
Ислам и суфизм: формирование идеологической основы освобо дительного движения
Для того, чтобы определить место и роль ислама в движении горцев ХГХ в., необходимо остановиться на вопросах возникновения и распространения ислама на Северном Кавказе, выявить его специфику в этом регионе.
Первые шаги мусульманской религии на Кавказе относятся к VH-VHI вв., когда и начинается собственно история ислама как мировой религии, и связаны они были с арабскими завоеваниями. Распространение ислама среди горцев -это длительный процесс, растянувшийся на несколько столетий. Первым арабским полководцем, мусульманским миссионером в Дагестане принято считать шейха Абумуслима из Сирии.1 Его деятельность приходится примерно на начало 730-х гг. Проповедниками новой религии выступали не только арабы, но и исламизированные горцы, прозвище которых "гази" ("поборники за веру") вошло даже в название казикумухского народа (лакцы). К X в. ислам занял прочные позиции в южной и восточной части Дагестана (г.Дербент, Самурская долина). В XI в. он начал проникать и в другие районы Дагестана.
Определенную роль в распространении ислама сыграли и иноземные завоеватели; Золотая Орда, где ислам утвердился в ХШ-XIV вв., а также полчища Тимура, которые вели опустошительные завоевательные войны против горских народов.
На рубеже XIV-XV вв. мусульманство стало распространяться среди чеченцев и кабардинцев.2 К XVII в. на большей части Чечни ислам стал господ ствующей религией. Отсюда он постепенно начал проникать к ингушам.
В XVII-XVIII вв. преимущественно из Кабарды мусульманская религия стала распространяться среди части осетин-дигорцев, балкарцев и карачаевцев. Адыги северо-западной части Кавказа в рассматриваемое время считались полухристианами-полумусульманами. Один го дореволюционных авторов, описывавший нравы и традиции абадзехов, отмечал, что "вряд ли найдется на целом свете народ, верования которого представляли бы такое смешение различных по существу религиозных понятий ... Магометанское учение не могло изгладить из памяти горцев ни христианского учения, ни языческих преданий и поверий .1
Утверждение мусульманской религии на Кавказе и основанного на ней мировоззрения и убеждений очень часто не совсем объективно преподносится отечественными историками как насильственный процесс. Хотя общеизвестно, что морально-психологические убеждения, духовные ценности невозможно коренным образом изменить путем применения военной силы, тем более у горцев с их особой ментальностью и свободолюбивым духом. О преимущественно мирном распространении ислама говорит и тот факт, что на пространстве протяженностью, не превышающей 1000 км, эта религия утверждалась ( и то не окончательно) во времени более чем десять веков, с УШ в. до конца ХУШ в. Несмотря на это, религиозный фактор очень часто использовался в качестве идейного орудия в военно-политической деятельности на Северном Кавказе такими государствами как шахский Иран - на территории Дагестана и Османской империи, претендовавшей на господство во всем исламском мире. На стороне султана в завоевательных походах на Центральный и Северный Кавказ участвовало и Крымское ханство.
1 Махвич - Мацкевич А. Абадзехи (Место и год издания не указаны). С.8. Наличие множества источников и хронологическая растянутость процесса исламизашш предопределили своеобразие новой религии на Северном Кавказе. Миссионерские отряды Арабского халифата стали основным источником распространения мусульманства, начиная с VIE в. в Дагестане, откуда он постепенно проникает в Чечню, а оттуда в Ингушетию. Арабские завоеватели не дошли до вайнахских земель, поэтому распространителями новой веры здесь стали местные шейхи. Видимо, этим объясняется и глубина проникновения этой религии. Ислам на Северо-Восточном Кавказе получил форму шафиитского мазхаба (богословско-правовая школа), которая господствовала во многих арабских странах.
Имамат и антиколониальное движение в Кабарде
Кабарда на протяжении столетий, занимая ведущее положение на Центральном Кавказе, имела важное геополитическое значение в регионе. По ее территории проходили стратегические коммуникации, связывавшие южные районы Российской империи с Закавказьем. На кабардинских землях было воздвигнуто множество станиц и крепостей, вошедших в Кавказскую укрепленную военную линию, сооружение которой было начато в 1777 г. Значение Кабарды усиливалось еще и тем, что она играла роль определенного политического и культурного эпицентра среди соседних народов, нередко выступая и в качестве посредника в русско-кавказских отношениях, и активным участником антиколониальных выступлений горцев, обусловленных активизацией колониальной экспансии царизма. Прекрасно осознавала это и царская военная администрация. "Против центра Кавказской линии лежит Кабарда, - писал А.П.Ермолов, - некогда многолюдная, коея жители, почитаемые храбрейшими между всеми горцами, нередко по многолюдству своему, отчаянно противостояли русским в кровопролитных сражениях".1
Помимо колонизации земель и связанного с ней строительством укреплений, серьезное недовольство кабардинцев вызывала и политика вмешательства царских властей во внутренние дела, выразившаяся в первую очередь установлением российского судопроизводства, что, по сути, означало подчинение русской военной администрации. В 1793 г. были учреждены "родовые суды" и "расправы" с прямым подчинением моздокскому коменданту.
Все судебные вопросы решались на основе законов Российской империи.1 Эти меры ставили Кабарду в зависимое положение, которое усугублялось еще и внутренним кризисом традиционных социальных институтов.
Традиционные нормы и порядки, ставшие результатом многовекового замкнутого этнического развития, были вполне эффективными для решения внутренних социально-политических проблем до начала колониальной политики царизма. Столкновение новых колониальных порядков со своими законами и моральными установками с традиционными горскими адатами, освящавшими прежний порядок вещей, выявило их неспособность успешно противостоять натиску первых. В функциональную направленность адатов, выполнявших социо-регулятивное предназначение, не входило противоборство с чуждой системой.
Кабардинцы не могли согласиться с навязываемой им судебной системой, а кризис традиционных общественных институтов актуализировал роль исламского фактора. Ислам с его комплексом политических постулатов мог составить весомый противовес царской политике, он также позволял расширить границы противостояния колониализму путем использования лозунга мусульманского единства. Политическая децентрализация и социальное недовольство тоже требовали обращения к идее, которая хотя бы в декларативной форме провозглашала бы равенство людей.
В самом конце XVIII в. в Кабарде возникает шариатское движение, которое возглавили представители феодально-княжеской знати - Адиль-Гирей Ата-жукин и Исхак Абуков. Эти события вызвали настороженную реакцию царских властей. 5 июля 1799 г. генерал-лейтенант Кнорринг в рапорте на имя императора отмечал: "... девять ветреных владельцев и много узденей, быв руководимы советами его - Адильгирея Атажукина, скопились в одно место и взяли дерзкое намерение установить в Кабарде духовный суд, который бы правилами корана решал все народные тяжбы и который бы совершенно ослаблял действие учрежденных Императорским Величеством в Кабарде родовых судов и расправ, до сего времени с довольным успехом удерживающих порядок в кабардинцах и умножающих зависимость их к Высочайшему Вашего Императорского Величества Престолу".1
Ислам, ставший идейной основой шариатского движения, был весомым фактором в решении целого комплекса внутриполитических задач Кабарды. Инициированное навязываемым судопроизводством, новое движение выдвинуло широкую программу, выходящую за рамки одних судебных преобразований. Социальный аспект программы предусматривал уравнение прав князей и дворян, что должно было способствовать преодолению социальной дезинтеграции и политической децентрализации. Значение этих преобразовательных мер становится особенно зримым в условиях продолжающейся экспансии. Социальное и политическое единство было крайне необходимо для того, чтобы направить в единое русло сопротивление царизму.
