Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Молодежь в партийно-государственной политике на Дальнем Востоке в 30-е годы 39
1.1. Тенденции социально-экономического и политического развития дальневосточного региона в 30-е годы 39
1.2. Место и роль молодежи в социальной политике партии и государства 58
Глава 2. Мировоззренческие установки дальневосточной молодежи 30-х годов 81
2.1. Мотивационные установки к труду 81
2.2. Идеологический аспект социализации 103
2.3. Восприятие власти и политические настроения 121
Глава 3. Структура повседневности в жизни советской молодежи Дальнего Востока 30-х годов 141
3.1. Демографическое поведение 141
3.2. Социально-бытовые условия жизни и здоровье 155
3.3. Девиантное поведение 168
Заключение 186
Список использованных источников и литературы 194
Приложения 221
- Тенденции социально-экономического и политического развития дальневосточного региона в 30-е годы
- Мотивационные установки к труду
- Восприятие власти и политические настроения
- Девиантное поведение
Тенденции социально-экономического и политического развития дальневосточного региона в 30-е годы
Социально-экономическое развитие Дальнего Востока России в 30-е годы проходило в соответствии с основными тенденциями развития СССР, однако отличалось рядом особенностей. К началу тридцатых годов дальневосточный регион по сравнению с центральными областями страны оставался малозаселенным и малообжитым краем с неразвитыми путями сообщения и отсталой техникой производства. В промышленности основное место занимали добывающие отрасли. Темпы роста промышленного производства Дальневосточного края отставали от общесоюзных темпов, Край по-прежнему оставался потребляющим. В 1928 году в него завозилось 54% потребительских товаров, дефицит по хлебу составлял 4-7 млн. пудов в год .
В хозяйстве края преобладало сельскохозяйственное направление. В 1927/28 г. удельный вес промышленного производства во всем валовом выпуске народного хозяйства составлял 36%. Стоимость основных фондов промышленности от стоимости основных фондов всего народного хозяйства края составляла 6%, в то время как по Советскому Союзу в среднем этот показатель равнялся 15%2.
Заметную роль в экономике края играла мелкая кустарная промышленность, значительна была роль иностранного капитала. Так, на месторождениях свинцовых и медных руд в бассейне р. Тетюхе (Приморье) до конца 20-х годов действовала концессия английской компании. На Северном Сахалине действовали японские угольные и нефтяные концессии. На Дальнем Востоке находились также японские рыболовные и лесные концессии.
Геологоразведочные работы, проведенные лишь на 2% площади ДВК, доказывали наличие огромнейших богатств. Одна только зейская геохимическая экспедиция установила в горных породах Средне-Зейского района наличие золота, графита, циркона кварца, апатита и других минералов. Изыскательные работы Т.И Пономарева, В.З. Скорохода, Б.М. Штемпеля, В.В. Михайловского и других позволили выявить максимальные угольные насыщения на территории ДВК3. Однако, богатые ресурсы края использовались незначительно. Угля добывалось 0,8 % от установленных запасов, нефти 0Д %, больше в хозяйственный оборот включались запасы леса (8,5 %) и запасы железной руды (9 %)4.
Освоение края осложнялось огромными пространствами и неразвитыми транспортными коммуникациями. Приамурье, Приморье, Сахалин, Камчатка и другие составляющие части Дальневосточного края отстояли на сотни и тысячи километров друг от друга и от краевых центров. Роль основных путей внутреннего сообщения на востоке страны выполняли реки, вьючные и пешеходные тропы, часто заваленные буреломом, прерываемые топкими болотами и почти непроходимыми марями. Во время дождей и наводнений всякое движение по ним делалось невозможным. Грунтовых и шоссейных дорог насчитывалось совсем немного. Имеющиеся пути не всегда были связаны друг с другом.
Восстановительный процесс в Дальневосточном крае характеризовался замедленными темпами. Валовая продукция промышленности достигла довоенного уровня только к 1928 г. Край до 1926/27 г. не получал никаких централизованных дотаций . Изменение отношения центра к региону прослеживается, начиная с 1927 г. Поворот экономики страны к форсированной индустриализации вызвал особый интерес к валютно-экспортным отраслям народного хозяйства Дальнего Востока. По первому пятилетнему плану, в первую очередь, требовалось развивать нефтедобывающую и нефтеперерабатывающую, угольную, горнодобывающую, лесную и деревообрабатывающую, золотую и рыбную отрасли промышленности.
Следует подчеркнуть, что первым перспективным планом развития народного хозяйства Дальнего Востока стал «План капитального строительства на десятилетие 1926/27 - 1935/36 гг.». Его составление осуществлялось еще при Дальревкоме, а завершалось Далькрайисполкомом. Итогом «десятилетки» было опубликование в 1927 году объемистого труда с подробными таблицами и расчетами6.
Темпы роста народного хозяйства ДВК, намеченные «десятилеткой» по сравнению с темпами по пятилетнему плану, были достаточно низкими. Капитальные вложения в промышленность на 10 лет определялись суммой в 303 млн. руб., т.е. почти такой же, какая впоследствии планировалась на одну пятилетку. План не намечал коренной реконструкции народного хозяйства края. В Госплане СССР существовали различные мнения о будущем ДВК. Учитывая трудности индустриализации, крайнюю отдаленность и малонаселенность этого района, низкую энерговооруженность труда, сложный рельеф территории, отсутствие развитых путей сообщений, существовали мнения даже не помышлять о серьезной индустриализации Дальнего Востока. Сторонники этого мнения предполагали вывозить с Дальнего Востока сырье и полуфабрикаты на близлежащие тихоокеанские рынки сбыта и ввозить из США и Японии машины, оборудование и промтовары. Существовало и другое мнение, предлагавшее «не разбрасываться» финансами и планировать капитальное строительство на Дальнем Востоке «методом остатков» от вложений в центральные районы, Урал, Кузбасс. «Десятилетка» стала первым шагом перспективного планирования развития народного хозяйства Дальнего Востока. Однако в центре официально этот план не рассматривался, так как началась по указанию ЦК ВКП(б) разработка первого пятилетнего плана.
В августе 1927 года в связи с предстоящим XV съездом ВКП(б) бюро Далькрайкома партии приняло постановление «О пятилетнем плане народного хозяйства ДВК». 29 октября 1927 г., т.е. еще до открытия XV партсъезда ВКП(б), бюро Далькрайкома рассмотрело его. В дальнейшем в связи с принятием на ноябрьском Пленуме ЦК ВКП(б) (1928 год) контрольных цифр народного хозяйства и принятием решения об увеличении темпов индустриализации страны на места были посланы лимиты для корректировки пятилетних планов экономических районов страны. Далькрайисполком пересмотрел наметки пятилетки, внес в них изменения с учетом требований пленума и лимитов Госплана. Так возник второй вариант первого пятилетнего плана Дальневосточного края.
По пятилетнему плану на цели промышленного развития дальневосточной окраины выделялся миллиард рублей капитальных вложений7. По плану предусматривалось увеличение объема промышленного производства в крае в 2,5 раза. Особенно высокие темпы развития намечались для крупной промышленности. Производство средств производства планировалось увеличить в 4 раза, производство предметов потребления - в 3 раза. Начало строительства новых промышленных предприятий было отнесено на два последних года. Это касалось и начала реконструкции старых предприятий. Планировалась реконструкция «Дальзавода» в г. Владивостоке, Спасского цементного завода, большинства леспромхозов, Сучанских и Кивдинских угольных копий, паровозоремонтного завода в Уссурийске, наиболее крупных золотых приисков и рыбозаводов. Намечалось построить в Никольск-Уссурийске новый сахарный завод и мас-ложиркомбинат, в Хабаровске - электростанцию, В Биробиджане - обозный завод и швейную фабрику.
Преимущественное развитие получали валютно-экспортные, исключительно добывающие отрасли производства, чье развитие диктовалось, прежде всего, интересами центра, что усиливало диспропорции в дальневосточной экономике. На индустриальное развитие края, в первую очередь, на укрепление его обороноспособности, советское руководство об -43 ратило особое внимание после обострения международной обстановки на рубеже 20-30-х годов.
Центром военно-политического противостояния между СССР и Китаем стала Китайско-Восточная железная дорога (КВЖД). После вооруженного конфликта на КВЖД в 1929 г., в ходе которого советские войска продемонстрировали свое явное превосходство и закончившемся подписанием протоколов представителями правительств Китая и СССР о восстановлении статус - кво на железной дороге, относительное спокойствие продолжалось недолго. В 1931 году японские войска захватили Маньчжурию.
Мотивационные установки к труду
Неотъемлемой частью жизни каждого трудоспособного человека является трудовая деятельность. Независимо от ее содержания, уровня требований, предъявляемых к работающему, степени сложности и ответственности, квалифицированности, она определяет весь жизненный уклад, систему ценностей, ближайшие и отдаленные перспективы каждого человека. Работа создает некий «социальный фон» жизни людей. Разнообразные виды профессиональной деятельности отражают уровень развития общества, характер стоящих перед ним задач, а оценка профессий в общественном сознании позволяет судить о степени их «престижности», которая является существенным фактором в выборе профессии, места предполагаемой работы, формировании чувства удовлетворенности трудом.
Молодые люди 30-х годов, так же как и молодые люди любого времени, должны были решать вопросы о поиске средств к существованию, приобретения специальности, получения определенного статуса в общественной системе и, таким образом, обустройства собственной жизни.
Трудовая деятельность молодых людей в Советской России 30-х годов начиналось рано. И хотя первый советский кодекс законов о труде 1918 года подчеркнул, что трудовая повинность распространяется лишь на лиц старше 16 лет, но фактически начало трудовой деятельности большинства населения не соответствовало юридически закрепленному в КЗОТе. В сельской местности было повсеместно распространено использование детей на различных работах. В начале 30-х годов 60 % молодежи начинали работать в промышленности с 14 лет. И даже в конце 30-х в промышленное производство продолжали вовлекаться юноши и девушки моложе 16 лет, что позволяет считать нижней границей рабочего возраста применительно к 30-м годам - 14 лет.
Возраст, который мог считаться в Советском Союзе началом социальной зрелости, определялся в документах комсомола. До 1936 года в комсомол принимали молодых людей от 14 до 23 лет. На X съезде ВЛКСМ 1936 году срок пребывания в комсомоле было решено увеличить до 26 лет .
Особую значимость для трудовой деятельности молодых людей имеет образование. Повышение уровня грамотности, приобретение квалификации является необходимой составляющей становления молодого человека как грамотного специалиста. Молодые рабочие и служащие к началу 30-х годов, в подавляющем большинстве, были малограмотны, обладали низким культурным уровнем и имели низкую профессиональную квалификацию или не имели ее вовсе. Советское и партийное руководство осознавало необходимость ликвидации неграмотности и малограмотности, а также повышения культурно - технического уровня молодых трудящихся страны.
В мае 1929 года ЦК ВКП(б) принял специальное Постановление «О работе по ликвидации неграмотности», которое содержало развернутую программу дальнейшей борьбы за всеобщую грамотность2. В сентябре собрался I Дальневосточный краевой съезд общества «Долой неграмотность». Он поставил в качестве первоочередной задачи обеспечение в течение ближайшего года ликвидации неграмотности индустриальных рабочих, а в 1932 году - обучение грамоте сельскохозяйственных рабочих и колхозников. По примеру москвичей Дальневосточный крайком ВЛКСМ и крайоно 1 ноября 1930 года в Хабаровске объявили о начале краевой культэстафеты. Всю работу по ликвидации неграмотности и малограмотности было намечено увязать с подъемом производства. Пленум крайкома ВЛКСМ выдвинул лозунг: «Ни одного обучающегося вне ударной брига -83-ды» . В других городах края также проходили культэстафеты и культ-штурмы.
Определенные успехи в результате организаций культштурмов и культпоходов были. В 1930 - 1931 гг. благодаря подобным мероприятиям неграмотностными и малограмотностными перестали считаться 190 тыс. человек.4 Однако культпоходы и культэстафеты, хотя и старались охватить учебой как можно большее количество неграмотных и малограмотных, привели к сокращению сроков, а отсюда и к снижению качества обучения.
Вскоре, вместо ликпунктов и школ малограмотных появились единые начальные школы для взрослых с тремя курсами обучения: на первом ликвидировалась неграмотность, на втором малограмотность, а на третьем - давалась общеобразовательная подготовка в объеме программы школы 1 ступени и определенная специальная подготовка.
Для повышения образовательного уровня существовали школы повышенного типа. Эти школы давали знания примерно в объеме школ II ступени. В 1934 - 35 учебном году таких школ в крае насчитывалось 114, в них обучалось 3,2 тыс. человек, а в 1935 - 1936 учебном году число школ повышенного типа увеличилось до 193, т. е. в 1,7 раза, а число учащихся в них - в 2,5 раза . В 1936-37 учебном году в школах повышенного типа обучалось уже 10 600 человек .
В 30-е годы на Дальнем Востоке постоянно увеличивалось количество школ начального, неполного среднего и среднего образования с увеличением количества учащихся. В период с 1932 г. по 1940 г. открылось 415 школ. Всего же в 1939-40 учебном году работало 1669 школ, в том числе 1256 начальных7. Однако при оценке успехов расширения сети образовательных учреждений и увеличения числа учащихся в них следует учитывать постоянное увеличение численности населения края. При все увеличивающихся темпах переселенческого движения на Дальний Восток рост учреждений социальной и культурной сферы не поспевал за ними.
Определенные успехи в охвате обучением неграмотного и малограмотного населения бесспорно были. Однако намеченные планы часто оставались нереализованными. Связано это было с отсутствием необходимого количества учителей, пригодных помещений для школ, бездеятельностью местных органов народного образования, партийных и комсомольских органов. В фондах крайкома ВЛКСМ находится немало документов, свидетельствующих о слабой работе среди малограмотной и неграмотной молодежи. Так в 1936 году было намечено обучить 9 тысяч неграмотных и малограмотных подростков из рабочей и колхозной среды, фактически обучили же 2 040 человеко.
Распоряжения, указания и постановления партийных органов о ликвидации неграмотности часто оставались лишь на бумаге. Выполнялись они неудовлетворительно, что зафиксировано в различных партийных документах. Так в постановлении от 23 февраля 1936 года «О работе по обучению неграмотных и малограмотных» президиума ДКИК и бюро крайисполкома, указывалась необходимость выполнения решения XVII съезда партии о преодолении во второй пятилетке не только полной неграмотности, но и ликвидации малограмотности среди взрослого населения. Этим постановлением советские, партийные и профсоюзные организации Амурской, Приморской, Хабаровской, Уссурийской и Еврейской Автономной областей обязывались обучить в 1936 году 47 235 неграмотных и 60 665 малограмотных. В первую очередь должны были быть охвачены обучением допризывники с тем чтобы в 1936 году среди призывников в Красную Армию не было ни одного неграмотного и малограмотного.
Восприятие власти и политические настроения
Советской властью были сформулированы основные позиции и образцы поведения, которые должны были регулировать взаимоотношения со своим народом. Официальная пропаганда с помошью различных механизмов воздействия внедряла их в общественное сознание. Газеты, литература и другая печатная продукция, кино, радио - все средства массовой информация, вся организация советской культуры была направлена на формирование необходимых для власти мнений и поведения населения.
Конец 20-х - начало 30-х гг. отмечены разоблачительными политическими кампаниями. На этот период выпадает время жесткой внутрипартийной борьбы. События в верхних эшелонах власти не могли не найти отклик населения. С целью «правильной» оценки происходивших в партии и стране политических процессов на местах должны были организовываться собрания и митинги. Работники комсомола инструктировались, как организовать обсуждение материалов политических разоблачительных процессов в комсомольских организациях. Так, на авиазаводе № 126 в Комсомольске, на котором работала в большинстве своем молодежь, партком и комитет комсомола создали 50 кружков, в которых состояло 2 500 человек, с целью разъяснения рабочей молодежи материалов процесса «над антисоветским троцкистским центром». В этих кружках партийный и комсомольский актив проводил беседы, доклады и читки по материалам процесса над «антисоветским троцкистским центром»69. Силовые органы должны были отслеживать настроения населения и отношение его к происходящим в стране событиям. На специально организованных официальных собраниях для комсомольцев и молодежи фиксировались выступления и отмечалась степень поддержки существующему режиму со стороны молодых людей. На подобных официальных собраниях люди как правило высказывались с одобрением политики партии и клеймили раскрытых врагов.
В спецсообщении о реагировании транспортников в связи с опубликованием прокуратурой СССР о вскрытой деятельности контрреволюционного троцкистско-зиноБьевского подполья сообщалось об «огромном возмущении против подлой деятельности троцкистского охвостья»70. На митингах выступавшие выражали свое возмущение и требовали физического уничтожения «кучки злейших врагов партии».
В докладной записке Хабаровского обкома ВЛКСМ об итогах обсуждения и разъяснения среди комсомольцев и молодежи материалов процесса над антисоветским троцкистским центром отмечалось: «Уже первые итоги обсуждения среди комсомольцев и молодежи материалов процесса над антисоветским троцкистским центром, которые мы получили, показывают, что комсомольцы и вся советская молодежь нашей Хабаровской области встретили приговор верховного суда над врагами партии с огромным удовлетворением и подъемом»71. На митингах и собраниях комсомольцы и молодежь при обсуждении обвинительного заключения и материалов процесса требовали расстрела всех участников контрреволюционного троцкистского центра. «Стереть с лица земли подлых врагов», «никакой пощады взбесившимся фашистским псам», «раздавить гадину», «удесятерить революционную бдительность» - под такими лозунгами проходили собрания комсомольцев, молодежи, учащихся72.
Комсомольские организации различных предприятий и организаций докладывали, что в процессе проработок материалов политических процессов собрания единодушно принимали решения требовать расстрела всех врагов, выявленных партией. Однако высказанные на подобных мероприятиях мнения и суждения не следует рассматривать как адекватное отражение политических настроений молодых людей. Конечно, нельзя утверждать, что все отклики о поддержке действий официальной власти и о ненависти к разоблаченным «врагам народа» были неискренними, хотя известны высказывания некоторых комсомольцев: «массы высказываются потому, что учат сверху, попробуй высказаться против, так сейчас же и зaберут» 3. Подобная поддержка властей была как результатом деятельности пропагандисткой машины советского режима, так и объективными условиями существования молодых людей 30-х годов. Молодые люди соглашались с официальной властью, принимали ее правила игры и связано это было, скорее всего, со стремлением покончить с тяжелой жизнью. В трудностях винили врагов, внутренних и внешних, власть же всячески культивировала подобные представления. Поэтому молодые люди со свойственным молодости максимализмом клеймили врагов и требовали суровых мер борьбы с ними.
Юноши и девушки мечтали о счастливой жизни, и когда, после опубликования нового проекта Конституции в 1936 г., по всей стране стали проходить собрания, посвященные обсуждению проекта Конституции, молодые люди стали вносить свои предложения и замечания. Дальневосточная молодежь не осталась в стороне от этой кампании. Комсомольцами г. Хабаровска в проект Конституции были внесены предложения, которые касались определения общественного устройства, прав и обязанностей граждан, принципов избирательной системы, всех тех вопросов, которые, как казалось их авторам, могли повлиять на жизнь и обеспечить счастливое будущее. «Советское государство - воля трудящихся социалистической страны, а правительство является исполнителем воли трудящихся Советской Социалистической республики», - такое положение хотел увидеть молодой стахановец из г. Комсомольска в Конституции, которая как казалось, могла иметь какую-то силу в тоталитарном государстве. Попытка защитить свои права собственности звучала в предложении: «Личная собственность трудящегося должна быть не прикосновенная: тех личностей, которые делают посягательства на личную собственность честного труженика в советской стране приравнивать к лицам делающих посягательство на общее государственное всенародное достояние в таких случаях судить по статье закона об охране социалистической собственности». Примечательно, что комсомолец внесший это предложение хочет уравнять понятия личная собственность и социалистическая собственность на основании убеждения, что соцсобственность является собственно - 124 -стью народа. Следуя его логике получалось, что собственность труженика является социалистической собственностью. Бесспорно, это наивное предложение действительно имело свою логику, основанную из пропагандистских утверждениях, что в стране все принадлежит трудящемуся народу.
Молодые люди желали видеть власть действительно народной и стремились поставить под контроль органы, в чьих руках должна была быть сосредоточена власть: «Исполнительные органы советов, как и советы депутатов в целом, регулярно раз в полгода отчитываются на собраниях избирателей», «в случае если местный совет депутатов трудящихся окажется не работоспособным, то по требованию половины избирателей могут быть назначены новые выборы», «судьи независимы, подчиняются только закону, но могут быть смещены по требованию трудящихся»74.
Таким хотели видеть молодые люди общество и государство, в котором предстояло жить. Существующей действительностью они не всегда были довольны. Высказывания, согласные с политикой властей, не отражали всего спектра общественных мнений. Критические высказывания не публиковались, но они существовали и отслеживались наблюдателями от партийных организаций и информаторами органов госбезопасности.
Зачастую в разоблачении «врагов» участвовали сами молодые люди, донося на людей, позволивших себе критические замечания в адрес властей и выказавших поддержку разоблаченным «врагам народа». Так, комсомолец Морозов в г. Комсомольске разоблачил «контрреволюционера троцкиста» Зверева, который в группе рабочих прямо выступил в защиту Троцкого, Пятакова, Каменева, Зиновьева и других. Зверев заявил: «Вот Вы все подняли руки на митинге за то, чтобы расстрелять этих людей. А я вот и не подумал поднимать руки, да и зачем. Чтобы убить этих самых дорогих, самых близких людей, которые отняли нам землю и провели всю революцию. Я знаю, что за эти слова, которые я сейчас говорю мне могут дать 5 лет, но черт с ним, пусть, ибо они Троцкий, Пятаков, Радек мне дороги по своему учению,говорили, что ихний путь более правильный и с таким как Сталин не соглашаются. Так вот за это их и расстреляют, т.е. партия применяет к этим людям террор»75
Девиантное поведение
История советского общества традиционно изображалась в советской историографии как успешно развивающийся поступательный процесс. Особенно это касалось переустройства повседневной жизни, семейного уклада, системы домашнего хозяйства, жилища, сферы досуга, - того, что оказывало непосредственное влияние на формирование облика «нового человека». О различного рода отклонениях поведениях - пьянстве, преступности, проституции, самоубийств - было принято говорить как о пережитках капиталистического прошлого или зловредного влияния Запада. В условиях монополии коммунистической идеологии и идеи о безусловно прогрессивном развитии советского общества была невозможна постановка вопроса об изучении де-виантного поведения на различных этапах советской истории. В начале тридцатых годов был ликвидирован сектор социальных аномалий при Центральном статистическом управлении. Помимо того, долгое время сведения о различного рода явлениях девиантного поведения относились к разряду секретных Если еще в 20-е годы иногда появлялись социологические исследования современного общества и отклонений поведения в нем то в 30-е годы о подобных исследованиях даже не могло идти речи. Поэтому исследователю, занимающемуся девиантным поведением 30-х годов предстоит нелегкая задача из ранее засекреченных документов по крупицам собрать необходимый материал проанализировать и обобщить его.
В любом обществе существуют правила, формально нигде не закрепленные. Это нормы морали, обычаев, традиций. Они связаны с господствующим Б обществе представлением о добре и зле, складываются в результате их многократного повторения, исполняются в силу привычки, ставшей естественной жизненной потребностью человека. Правила такого рода составляют основу ментальности населения, в свою очередь тесно связанной со стилем его повседневной жизни. Поведенческие стереотипы личности в значительной мере формируются под влиянием быта. И в то же время особенности и формы обыденной жизни человека являются выражением присущих ему социально - культурных ориентиров, восходящих к историческим устоям общества.
Вопрос о норме и аномалии тесно связан с исторической антропологией и историей ментальностей, а также с теорией отклоняющегося (девиант-ного) поведения. На состояние советского социума, его психологию и социальный характер неизбежно оказывали влияние различные явления девиант-ного поведения. С другой стороны отклонения в поведении людей можно рассматривать как зеркало общественных норм.
Пьянство - наиболее распространенная форма отклоняющегося поведения. Известный русский историк и литератор И.Г. Прыжов, знаток российской повседневности и психологии, в 1868 г. писал: «Всякое мирское дело (на Руси) непременно начиналось пиром или попойкой, и поэтому в социальной жизни народа напитки имели огромное значение»52, это замечание наводит на мысль о том, что потребление алкоголя являлось нормой жизни, а не патологией. Действительно, спиртные напитки составляют неотъемлемую часть культурно - антропологического процесса. В народной традиции досуг и многие другие стороны повседневности связаны с питьем алкогольных напитков, виды которых, ритуалы, а также допустимые нормы потребления носят ярко выраженный национальный и социо - культурный характер. Алкоголь нередко является частью обрядности и его отрицание для того или иного ритуала нарушает его знаковую завершенность и нередко и принижает его смысл. Поэтому, полное отрицание алкогольных напитков можно рассматривать как своеобразный способ нарушения адаптивной нормы. В определенной мере абсолютно трезвенеческий образ жизни можно считать явлением аномальным. В то же время в российской ментальности неизменно присутствовало отрицательное отношение к пьянице. С государственной точки зрения алкоголики - физически неполноценные люди и экономически нерентабельные работники - составляют общественный балласт и создают серьезную угрозу утраты генофонда населения. Кроме того, эта группа создает массу про -170 блем для собственных семей, наиболее склонна к правонарушениям и т.п., что тоже не позволяет назвать ее поведение общественной нормой. Таким образом, с государственной, экономической, социально-культурной и бытовой позиции девиантами являются как алкоголики, так и абсолютные трезвенники.
В советской стране еще в 1925 г. была введена государственная монополия на продажу водки. Сосредоточение контроля над производством и продажей спиртосодержащих жидкостей, и в первую очередь водки, преследовало только экономические цели. Дополнительным внутренним источником извлечения средств, необходимых для форсированного построения социализма, явилась свободная продажа водки. Утопическая идея полной трезвенности по сути дела становилась антигосударственной. Но не в целях государства было спаивать свой народ. Вместе с тем пьянство все больше получало свое распространение, особенно среди «передового» класса53.
На Дальнем Востоке пили не меньше, чем в центральной России. В фондах Далькрайкома ВЛКСМ содержатся материалы обследования Дальневосточного края в начале 30-х годов, где отмечалось: «Пьянство - своеобразная и печальная особенность Дальнего Востока Пьют в крае очень много. Не отстает в этом деле и комсомол, при чем не только пьют, но и пытаются это пьянство теоретически обосновать. Говорят ; «Водка дешевая, климат холодный и вообще Дальний Восток - это дикая страна. Скучно, потому и пьем»54. Пьянство было широко распространено среди молодежи и комсомольцев. В Амурской области расход алкоголя на человека в начале 30-х годов превышал почти в три раза средства, отпускаемые на дело народного образования. Потребление водки молодежью в ряде округов превышало довоенный уровень. В результате по многим предприятиям края наблюдалось повышение процента прогулов среди молодежи, брака, многочисленные факты небрежного отношения к инструментам и орудиям производства в «тяжелые» дни -по понедельникам и после получки. В ряде ячеек комсомола даже существовала круговая порука, когда пили все, и друг друга не выдают 5.
Пьянство и связанное с ним хулиганство являлось наиболее распространенным из всех отрицательных явлений жизни молодежи. Один из секретарей комсомольской ячейки следующим образом характеризовал распространение пьянства среди комсомольцев: в ячейке пьет незаметно 50%, заметно - 20%, остальные не выявлены56.
Процент исключенных из комсомола за пьянство в 1932 г. составил 15,4 %. Эта причина исключения стояла на третьем месте после дезертирства (27,2%) и нарушения союзной дисциплины (24,1%) (см. табл. 13). Действительно, многие молодые люди оказавшиеся в тяжелых условиях жизни и работы не справлялись с трудностями и предпочитали уходить от гнетущей реальности с помощью алкоголя. Недаром в стихотворении комсомольца «В партию» звучат строки о единственном утешении: «Брошу я все по течению, от тоски в пивную пойду».
Пьянство, в масштабах всей страны, было не выгодно власти с точки зрения экономической. Кроме того, некоторые пьяные выходки, вроде стрельбы по портретам вождей (а описание таких случаев нередки в документах 30-х годов) были прямой угрозой режиму. С пьянством пытались бороться ставшими привычными в советской стране методами. Все чаще пьянству придавался политический и идеологический характер. Пьяниц в соответствии с политической коньюктурой стали называть «приспешниками троцкистско-зиновьевской банды». Призывы ЦК ВЛКСМ к международному юношескому дню в 1936 г. гласили: «Пьянки главный метод вражеской троцкистской работы среди молодежи. Организуем беспощадную борьбу с пьянством»57. Устав ВЛКСМ, принятый на X съезде комсомола в 1936 г. вменил в обязанность комсомольца борьбу с пьянством, все так же уповая на политические методы изживания отклоняющегося поведения.
В документах Далькрайкома ВЛКСМ второй половины 30-х годов внимание проблеме пьянства среди молодежи практически не уделялось. О пьянках и пьяницах сообщалось лишь в связи с политическими делами. Ис -172-тории о поведении «врагов народа» все чаще сопровождались сведениями о коллективных пьянках, которые они устраивали. «Пьяницей» был заклеймен репрессированный в июне 1937 г. первый секретарь Далькрайкома ВЛКСМ П.П. Листовский. Пьянство было признано неизбежным спутником политического и идейного разложения.
Похожие диссертации на Социальный характер советской молодежи Дальнего Востока 30-х годов
