Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Материальная и кадровая база советской пропаганды 26
1. Пропаганда: сущность и основные категории 28
2. Институциональное измерение пропаганды 37
3. Ресурсы и кадры советской пропаганды 67
Глава 2. Пропагандистские формы и образы 87
1. Механизмы, формы и методы пропагандистской работы 89
2. Основные пропагандистские образы и символы 129
3. Патриотическая пропаганда - центральное направление идеологической работы 151
Глава 3. Военная пропаганда: успехи и провалы 170
1. Эффективность советской пропаганды в годы войны 173
2. Просчеты пропагандистской работы 193
Заключение 228
Список источников и литературы 232
Приложения 263
- Институциональное измерение пропаганды
- Ресурсы и кадры советской пропаганды
- Основные пропагандистские образы и символы
- Просчеты пропагандистской работы
Введение к работе
Актуальность темы исследования. История войн и военных конфликтов наглядно свидетельствует о том, что исход вооруженных столкновений, в конечном счете, зависит от двух факторов - материального и морального. В свою очередь, опыт Второй мировой войны убедительно показал, что успешное выполнение боевых задач во многом зависело от действенности воспитательной и пропагандистской работы в войсках. Современные исследования показывают, что боеспособность воинских частей на две трети зависит от психофизического состояния солдат и только треть приходится на технику и прочие факторы. Не менее важным фактором победы является психологическое и моральное состояние тыла. Очевидно, что на эти показатели способна повлиять активная пропагандистская и контрпропагандистская деятельность.
Война с фашизмом стала битвой идеологий и национальных характеров. В период тяжелейшего военного, экономического, политического и информационного противостояния советской пропагандой накапливался опыт управления общественными процессами в экстремальных условиях военного времени. В силу этого, представляется общественно значимым анализ конкретно-исторического содержания такого идеологического и коммуникационного феномена как пропаганда и, прежде всего, его влияния на ход военных действий и достижение победы в войне.
Степень изученности проблемы. Литературу по рассматриваемой проблеме можно условно разделить на несколько групп. Первую составляют общие исследования о Великой Отечественной войне, из которых можно почерпнуть информацию о ходе военных действий, отразившихся на организации военной пропаганды. Вторая группа освещает роль КПСС в исследуемый период. Это как общие работы по истории партии, так и труды, посвященные изучению особенностей пропагандистской работы партии в годы войны. Третья группа включает в себя труды, в которых содержится обзор советской пропаганды в период военных действий. В рамках этой группы можно выделить работы, в которых упор сделан на эффективность восприятия пропагандистских мероприятий; исследования, посвященные анализу отдельных форм пропаганды в 1941-1945 гг.: в печати, на радио, в плакатной графике, через культуру и религиозную сферу, а также исследования организации пропаганды среди отдельных категорий населения тыла и оккупированных территорий, войск противника, работе с военнопленными и зарубежной общественностью.
В четвертую группу включены работы, в которых освещаются теоретические вопросы, связанные с понятием «пропаганда», ее структурой, целями и задачами. В первую очередь это труды зарубежных авторов, которые анализируют советскую пропаганду со стороны. В частности, ведущие аспекты советской пропаганды исследованы в монографии Д. Бербера и М. Харрисона, которые подчеркивали, что основной упор в пропаганде делался на русскую Родину, что было естественным, но одновременно выглядело как серьезное отклонение от марксистско-ленинской доктрины. Результатом «нового пропагандистского курса» стало сознательное обращение к прошлому России в целях обеспечения «патриотического порыва». В свою очередь, образцами для подражания становились «герои эпических побед» над иностранными завоевателями. Американские историки подчеркивали неизменность в советской пропаганде образа Сталина, чье имя во время войны было превращено в «символ патриотического дела», источник патриотического вдохновения и моральной поддержки. После битвы под Сталинградом ссылки на «сталинскую стратегию» и «сталинскую школу военного искусства» становятся частым явлением, а в конце войны отождествление Сталина с победой достигло апогея с принятием им звания генералиссимуса. Пятую группу представляет собой литература источниковедческого характера, рассматривающая различные группы источников пропагандистского характера: фонодокументы и фронтовой и тыловой фольклор, марки и медали, рукописные альманахи и письма.
В целом можно выделить четыре этапа изучения рассматриваемой в диссертации проблематики.
Большинству публикаций первого периода (1940-е – первая половина 1950-х гг.) присуща целенаправленная политизация, пропагандистский по стилю и очерковый по форме характер. Общественно-политическая литература с июня 1941 г. до середины 1950-х годов была посвящена раскрытию, по существу, одной темы - героизма советского народа в войне через призму успехов в идеологической работе партийных органов. Тем не менее, уже в рамках этого этапа не только формировались пропагандистские мифы, но и закладывались основы для перспективных исследований.
На втором этапе, охватывающем вторую половину 1950-х – первую половину 1980-х гг., приоритет в научных работах также отдавался руководящей роли партии в агитационно-пропагандистской работе на фронте и в тылу. Исследование института советской пропаганды в годы войны призвано было, прежде всего, продемонстрировать превосходство советского строя. Однако, несмотря на строгую цензуру и тотальный контроль партийных органов за исторической наукой, произошло и существенное расширение исследовательского поля. В частности, в 1970-е годы распространение получили очерки истории парторганизаций различных регионов, в которых, в числе прочих сюжетов, рассматривались вопросы пропагандистской работы в годы войны. Кроме того, в эти годы накопилось значительное число работ, в которых рассмотрение идеологической работы партии в годы войны формировало целостный взгляд на проявление в годы войны высоких моральных качеств советских людей, как результата не только прямого идеологического воздействия со стороны партийно-политических органов, но и как итога деятельности учреждений культуры. В начале 1970-х гг. появились и первые работы, связанные с деятельностью пропагандистских органов на оккупированных территориях СССР.
На третьем этапе во второй половине 1980-х гг. продолжилось исследование пропагандистской работы на оккупированных германскими войсками территориях. Также были предприняты попытки систематизации ведущих направлений пропагандистской работы в годы войны. Очевидно и расширение интереса к деятельности учреждений и деятелей искусств в годы войны, в частности, к работе фронтовых бригад и практике «шефства» над госпиталями.
Впрочем, прорыв в изучении пропагандистских кампаний произошел только в 1990-е гг., когда в рамках четвертого (современного) историографического периода ряд авторов обратился к тематике взаимосвязи идеологии и духовной жизни в годы войны. Всплеск интереса в отечественной историографии к социальной истории, микроистории и исторической антропологии стимулировал изучение «человеческого измерения войны». Получила свое отражение и тематика общественных настроений в РККА. В частности, на перспективность исследования политико-морального состояния защитников столицы обратил внимание И.В. Максимов, а В.А. Селюнин в первой главе своей диссертации в числе прочего исследовал проблемы духовной мобилизации трудящихся на отпор агрессорам.
Новый импульс получило изучение работы различных пропагандистских институтов в изучаемый период. Например, основной целью диссертации И.И. Широкорад стало исследование деятельности центральной периодической печати в годы Великой Отечественной войны, которая оценивается авторам как составная часть политической организации и инструмент управления советским обществом. В монографии Н.А. Санникова внимание сконцентрировано на исследовании газет и журналов, а также боевых листовок флотилий, флотов и отдельных боевых кораблей. Отдельные параграфы монографии посвящены раскрытию реализации таких задач советских газет, как, например: воспитание дружбы народов и верность идеям социализма, создание образа врага и единение фронта и тыла. Н.Л. Волковский подверг детальному анализу изменения, произошедшие в системе СМИ в военные годы, исследовал пропаганду, направленную на войска противника и отчасти на население оккупированных территорий.
Гендерный аспект советской военной пропаганды исследован в диссертации Г.Н. Каменевой, реконструировавшей основные направления, формы и методы работы партийных органов с женщинами, включая вопросы идеологической работы вообще и деятельности антифашистского комитета советских женщин, в частности. В работах Е.С. Сенявской анализируется содержание и трансформация образа врага в сознании противников в период Первой и Второй мировых войн. Считая важнейшей предпосылкой возникновения этого феномена ксенофобию, автор одновременно обращает внимание на влияние личного опыта солдат и граждан в формировании и осмыслении образа врага. Использование песенного и поэтического фронтового фольклора в качестве одного из главных видов источников позволило Е.С. Сенявской показать не только восприятие войны представителями разных видов и родов войск, но и формирование героических символов эпохи. В публикациях Н.Д. Козлова, Г.А. Куманева, М.С. Зинич, О.В. Дружбы и В.Ф. Зимы, в числе прочего, содержится системное исследование идеологических стереотипов в 1941-1945 гг. Отдельный раздел диссертации А.В. Фатеева посвящен анализу опыта советских пропагандистов по созданию образа врага-фашиста в период Отечественной войны. Автор подчеркнул систематический, комплексный и учитывающий уровень культуры объектов воздействия характер советской военной пропаганды. В монографии А.В. Голубева на широкой источниковой базе освещены сюжеты, связанные не только с ожиданиями войны, но и образами врага и союзников в советской карикатуре военных лет.
В трудах отечественных историков содержатся сведения об изменениях в системе идеологического воздействия на начальном этапе войны, показывается расширение масштабов идейно-воспитательного воздействия на общественное сознание, осуществлявшегося сотрудниками культурно-просветительных учреждений. Например, удачной представляется попытка А.М. Мазурицкого по выявлению характерных черт профессиональной деятельности библиотекарей в годы войны и определению ее содержания на различных этапах.
Несмотря на многочисленность исследований, роль пропаганды во время Великой Отечественной войны остается еще недостаточно изученной. Кроме того, в последние годы закладываются отдельные историографические стереотипы. Например, попытки представить измену Родине как несогласие с существовавшим советским строем или заключения, что отношение народа к Великой Отечественной войне опиралось на «дедовские» правила , и ничего специально «советского» в нем не было». Можно констатировать, что в отечественной и зарубежной историографии нет обобщающего и комплексного исследования функционирования советской пропагандистской машины в экстремальных условиях Великой Отечественной войны.
Целью исследования является комплексный историко-политологический анализ института советско-партийной пропаганды периода Великой Отечественной войны.
Задачи исследования. Исходя из сформулированной цели, были определены следующие задачи:
определить основные структуры и ресурсный потенциал пропаганды;
выявить формы и определить основные этапы пропагандистской работы в армии и в тылу в годы войны;
вычленить основные пропагандистские образы;
определить степень эффективности советской военной пропаганды, а также причины просчетов и формы их проявления.
Объектом исследования выступает институт партийно-политической пропаганды как совокупность материальных, финансовых, кадровых и прочих ресурсов. В этот единый комплекс включены центральные и региональные периодические издания, информационные агентства и органы цензуры, партийные и государственные органы, общественные организации и творческие союзы. При этом диссертационное исследование ограничено вопросами, отражающими пропаганду, ведущуюся в тылу и на фронте и направленную на советских граждан. За рамками работы остались вопросы контрпропаганды и пропагандистских кампаний на заграницу.
Предметом исследования являются формы и методы пропагандистской работы периода Великой Отечественной войны, включая основные пропагандистские образы.
Хронологические рамки исследования охватывают июнь 1941 - май 1945 гг., то есть весь период Великой Отечественной войны, когда широкомасштабные военные действия сопровождались активной пропагандой по различным направлениям и на разных уровнях. Однако, в целях реконструкции пропагандистского потенциала (в том числе, опыта агитационно-пропагандистской работы) в ряде случаев хронологические границы работы расширяются на предвоенные годы.
Территориальные рамки диссертации охватывают всю территорию СССР.
Теоретико-методологическая основа исследования. Исследовательские подходы определяются следующими принципами: реконструктивными возможностями наличной источниковой базы; выделением в пропаганде двух целевых установок: краткосрочной, обеспечивающей механизм мобилизации масс на достижение победы в войне, и долгосрочной, направленной на политическую социализацию различных слоев населения; учетом соотношения методов прямой и косвенной пропаганды и дифференциацией пропаганды по социальным и профессиональным группам.
Немаловажную роль в исследовании играют основополагающие принципы социальной истории, в частности, изучение общественных процессов не «сверху», через «официальный дискурс», который воплощает язык власти и идеологии, а как бы «снизу», «изнутри». Вместе с тем необходимо видеть исторические события разносторонне, рассматривая их с различных точек зрения, как «снизу», так и «сверху», во всей совокупности политических, идеологических и духовных процессов.
Источниковая база диссертации. Диссертация основана главным образом на архивных источниках, отложившихся в фондах Государственного архива Российской Федерации (ГА РФ), Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ), а также на документах, опубликованных в печати.
Источниковая база исследования, в соответствии со структурой работы, включает в себя несколько групп. Так, первую группу опубликованных источников составляют партийные и правительственные постановления, определяющие структуру, состав и общие направления работы пропагандистских институтов. Второй группой источников являются пропагандистские материалы военной поры, по которым можно восстановить основные направления, формы и методы пропагандистского воздействия. В третью группу включены официальные материалы (сводки, обзоры и справки о политических настроениях) и документы личного происхождения (письма, мемуары и воспоминания), а также устные рассказы, позволяющие реконструировать механизм «обратной связи» в системе агитационно-пропагандистской работы. Однако при работе с этими документами необходимо учитывать социальную обусловленность мышления их создателей и их субъективность. Но наряду с этим, во-первых, по многим моментам истории они служат единственными свидетельствами, а во-вторых, источники личного происхождения играют первостепенную роль в воссоздании образа человека и атмосферы той эпохи. К тому же материалы субъективного характера нередко являются выражением типичных для той эпохи взглядов и настроений.
Аналогичное деление имеют и архивные материалы, чья характеристика дана ниже. В числе базовых фондов этих архивов - материалы органов, отвечавших за пропагандистскую работу (ЦК ВКП(б), Главпура РККА, ТАСС, Радиокомитета и др.), цензурные документы Главлита и личного фонда курировавшей это ведомство Р.С. Землячки, а также фронтовые и тыловые письма советских граждан, отложившиеся в фондах руководителей партии и государства. В частности, материалы цензуры, помимо очевидности установления внешних «рамок» пропагандистского материала, отражают в определенной степени и пределы самоцензуры различных уровней пропагандистского аппарата.
Диссертантом были, в первую очередь, привлечены фонды ГА РФ, в которых представлены непосредственно пропагандистские материалы того периода: листовки (Ф. 9550), фотоальбомы (Ф. 10050), открытки (Ф. 10048), расшифровки радиопередач «Слушай, фронт» и «Красноармейский час» (Ф. Р-6903), помогающие воссоздать общую картину печатной и радиопропаганды исследуемого в работе периода. Отдельный и весьма специфический источник представляют собой листовки и плакаты, компактно отложившиеся в нескольких фондах ГА РФ и в ряде дел бывшего архива ЦК КПСС.
Материалы фонда ТАСС содержат вестники различных редакций ТАСС, которые позволяют не только определить степень дифференциации исходящей из недр ведомства информации (спецвестники для московских и областных газет, для Политуправления РККА и для газет освобожденных районов, для фронтовых и молодежных газет и т.п.), но и проследить трансформацию базовых пропагандистских штампов и образов. Аналогичную роль играют и пропагандистские материалы Радиокомитета, за тем исключением, что фонды содержат комплекс писем с фронта и на фронт. Опосредованные формы пропаганды нашли свое отражение в документах ЦК профсоюза работников культуры и ЦК профсоюза работников искусств. Специфический пласт пропагандистских документов представляют собой материалы Совинформбюро и Осоавиахима. В частности, сводки Совинформбюро, которые печатались в газетах и расходились миллионными тиражами листовок, в значительной степени носили пропагандистский характер. Различные лекторские формы пропаганды и содержание лекционной работы можно проследить по материалам Всесоюзного лекционного бюро. А фонд Всесоюзного комитета по делам высшей школы содержит документы, освещающие содержание и специфику пропагандистской работы в вузах страны.
Значимую информацию по теме диссертации содержат фонды РГАСПИ. Так, в материалах фонда ЦК КПССС (Ф. 17. Оп. 125) содержатся документы, определяющие общие направления работы советской пропаганды в военные годы. Их изучение позволяет, в частности, увидеть эволюцию форм пропаганды, направленной на население временно оккупированных территорий (Д. 145), и проследить основные этапы планирования пропагандистских операций (Д. 155). В материалах организационно-инструкторского отдела ЦК ВКП(б) (Оп. 122) отражено развертывании пропаганды в тылу (Д. 17). Фонд А.С. Щербакова (Ф. 88) обеспечил исследование необходимыми примерами пропагандистских текстов Советского информационного бюро (например, Д. 989-991), а также информацией о стратегии идеологической работы в годы войны.
Следует отметить большое разнообразие источников, позволяющих оценить те или иные аспекты советской пропаганды и ее эффективность в годы войны. Если отложившиеся в архивах пропагандистские материалы партийно-государственных органов позволяют показать разнообразные формы, методы и приемы пропагандистского воздействия, то письма, обзоры и сводки об общественных настроениях помогают выявлению механизмов обратной связи между властью и обществом в системе пропаганды и агитации.
Научная новизна исследования заключается в том, что до представленной диссертации системный анализ советской пропаганды в годы Великой Отечественной войны не проводился. В работе впервые в отечественной науке предпринято комплексное рассмотрение поставленной проблемы, включая такие мало разработанные аспекты, как образные презентации и эффективность пропагандистской работы. Отказ от идеологических стереотипов, использование междисциплинарных подходов и введение в научный оборот нового комплекса источников позволили вывести проблему советской пропаганды в годы войны на новый уровень научного осмысления.
Научная новизна получила воплощение в следующих основных положениях исследования, выносимых на защиту:
пропаганда является неотъемлемой частью идеологии, политики и культуры любого общества, для чего государство создает специальный организационно-идеологический аппарат;
в определенные исторические периоды (прежде всего во время войны) пропагандистская деятельность становится одним из приоритетных направлений государственной политики и одним из ключевых факторов достижения победы над противником;
основными функциями советской пропаганды в годы войны выступали: мобилизация общественного мнения на поддержку претендующих на общенациональный статус целей и ценностей и политическая социализация населения;
документы свидетельствуют о действенности пропагандистского воздействия на разные возрастные, региональные, социальные и профессиональные «страты». Механизм «обратной связи», проявлявших в различных вербальных формах (например, в письмах и народном творчестве) и, самое главное, в массовом движении на фронте и в тылу по мобилизации сил и средств на разгром врага, - наглядное свидетельство того, что пропаганда находила свою аудиторию.
Указанные положения соответствуют следующим пунктам Паспорта специальностей ВАК РФ: п. 4 «История взаимоотношений власти и общества, государственных органов и общественных институтов России и ее регионов», п. 23 «История Великой Отечественной войны» и п. 25 «История государственной и общественной идеологии, общественных настроений и общественного мнения».
Теоретическая и практическая значимость исследования. Результаты проведенного исследования могут быть использованы при написании работ общего характера по истории России, а также специальных исследований по истории Великой Отечественной войны, проблемам пропагандистского обеспечения военных действий и т.п. Материалы диссертации также можно использовать при подготовке лекционных и специальных курсов по Отечественной истории.
Выявление и систематизация агитационно-пропагандистских приемов влияния на массовое сознание и поведение может иметь практическое значение. Ведь агитация и пропаганда по сей день являются важнейшими методами идеологического воздействия. Новейшие политические технологии (политическая реклама и PR), несмотря на обилие научных разработок (как правило, западных), адаптированные к российскому электорату, приобретают привычные черты.
Апробация результатов исследования. Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры «История и политология» Российского государственного университета туризма и сервиса. Материалы диссертации опубликованы в трех научных статьях, общим объемом 1,9 п.л.
Структура диссертации строится по проблемному принципу, что обусловлено самой концепцией работы: характеристика эффективности советской пропаганды в годы войны с учетом реальных и потенциальных ресурсов, форм и методов работы и актуальности пропагандистского материала. В силу вышесказанного, диссертационное исследование состоит из трех глав, введения, заключения, списка источников и литературы и приложений, имеющий иллюстративный характер.
Институциональное измерение пропаганды
Не секрет, что исторический опыт нашей страны был тесно связан с масштабной идеологической обработкой населения и интенсивным применением широкого набора пропагандистских средств на протяжении последнего столетия. Для этого понадобилась обширная и целостная система пропагандистских институтов, включая материальные, организационные и кадровые ресурсы.
Вообще, система партийного руководства пропагандой, верхушкой которой в годы Великой Отечественной войны являлся Секретариат ЦК ВКП(б), требует отдельного анализа. При этом надо учитывать, что общий вектор пропагандистской работы задавался на самом высоком государственном уровне. Из журнала записи лиц, принятых И.В. Сталиным 22 июня 1941 г. видно, что в числе первых визитеров (в 5 час. 45 мин. утра), вместе с Г.К. Жуковым, Л.П. Берией, В.М. Молотовым и С.К. Тимошенко был начальник Главного политического управления Красной армии Л.З. Мехлис.124 Управляющий делами Совнаркома СССР Я.Е. Чадаев воспоминал, что на заседании у Сталина членов Политбюро и ряда заместителей председателя СНК СССР 18 июля 1941 г. секретарь ЦК партии А.С. Щербаков заявил о необходимости «повысить внимание к проведению политической пропаганды, особенно на фронте», включая расширение армейской печати и заброску политической литературы в немецкий тыл. При этом основная политическая работа на оккупированной территории возлагалась на подпольные партийные организации. Чаадаев свидетельствовал, что Сталин положительно отнесся к предложениям Щербакова и в своей краткой речи остановился на содержании политической пропаганды: «От людоеда Гитлера и его приспешников можно всего ожидать, даже больше того, что он задумал в данное время. Но его замыслы на воде вилами писаны ... А предложение о том, чтобы осветить эти замыслы в печати следует принять». 1 сентября 1942 г. на встрече с руководителями партизанского движения Сталин поставил задачу вести среди населения постоянную политическую работу и одновременно разоблачать «лживую немецкую пропаганду».127
Но, конечно, партийное руководство советской пропагандой в годы войны, не ограничивалось установлением общих рамок и ведущих направлений идеологической работы. Зачастую мы имеем дело с детальной регламентацией не только содержания, но и форм, методов и приемов пропаганды.
К 1941 г. в распоряжении правительства находилось множество эффективных институтов доведения целей своей политики до людей. Наиболее важным из них был аппарат агитации и пропаганды компартии, в распоряжении которого находились кадры на всех уровнях его деятельности: активисты с особыми обязанностями на уровне низовых партийных ячеек, специальные отделы и секретариаты, профессиональные агитаторы и пропагандисты на высших уровнях. Советские люди подвергались непрерывному воздействию потока партийной пропаганды через партийные ячейки на каждом предприятии и в каждом учреждении, «Красные уголки», снабжавшие людей литературой и визуальными материалами, и мобильные агитбригады.
В соответствии с главными задачами пропаганды в военное время (мобилизация и социализация населения) пропагандистский аппарат представлял собой четкую пирамиду, вершину которого занимал Секретариат ЦК партии. Без одобрения последнего Управление агитации и пропаганды ЦК ВКП(б) не принимало ни одного серьезного решения. Управление агитации и пропаганды ЦК ВКП(б)
В состав Управления, непосредственно отвечавшего за организацию и эффективность пропагандисткой работы, в 1941-1945 г. входили следующие подразделения: отдел агитации, в составе которого находились: группа докладчиков по вопросам текущей политики и международного положения; инструкторы и консультанты по вопросам печатной и устной пропаганды; помощник заведующего отделом по изданию агитационной литературы; журнал «Спутник агитатора»; отдел кинематографии (с февраля 1943 г.); отдел культурно-просветительских учреждений (консультанты по вопросам кино-, радиовещания и театра; сектор политпросветучреждений); отдел марксистско-ленинской подготовки и переподготовки партийных кадров (сектор партийных и ленинских курсов; сектор переподготовки и подготовки пропагандистских и газетных работников); отдел науки (с мая 1942 г.); отдел партийной пропаганды (лекторская группа; сектор печатной и устной пропаганды марксизма-ленинизма; сектор пропаганды марксизма-ленинизма в вузах12 ); отдел печати (сектора журналов, издательств, областных, краевых и республиканских газет, полиграфии и бумаги, районной печати, художественной литературы, центральных газет); отдел пропагандистских групп; отдел радиовещания и радиофикации (с ноября 1944 г.);
Ресурсы и кадры советской пропаганды
Эффективность деятельности институтов во многом определяется не только их организационной структурой, но и наличными ресурсами, включая кадровые. Так, по признанию Г.Ф. Александрова, сделанному в марте 1944 г., за годы войны сложилось несоответствие между высокими требованиями к идеологической и политической работе и материально-технической и ресурсной базой политико-культурной и агитационно-пропагандистской работы. Например, тираж газет (включая «Правду») уменьшился в три с лишним раза.
В годы Великой Отечественной войны ведущее место в ряду пропагандистских ресурсов занимала печатная пропаганда. Последнее обстоятельство определило существенное место бумажных ресурсов в организации пропагандистского пространства. Уже 26 июня 1941 г. Г.Ф. Александров в записке на имя А.С. Щербакова предложил «в связи с необходимостью обеспечить бесперебойный выпуск центральных общеполитических газет («Правда», «Известия», «Красная звезда»)» временно сократить периодичность или тиражи ряда ведомственных и иных газет, включая «Пионерскую правду» и «Безбожник».194 В целях разрешения бумажного кризиса в недрах Управления пропаганды в августе 1941 г. родилась записка «Об организации производства газетной бумаги в восточных районах страны». «Наиболее правильным решением» вопроса об увеличении производства газетной бумаги считалось завершение строительства Красноярского и начало строительства Кирово-Чепецкого целлюлозно-бумажных комбинатов. В качестве еще одного «бумажного источника» рассматривалось переориентирование на производство газетной бумаги выпускающих печатную бумагу Камского бумажного комбината в Молотовской области и фабрики имени Куйбышева в Вологодской.195 Однако ведомственное сопротивление наркомата боеприпасов, в подчинение которого незадолго до этого был передан Красноярский комбинат, привело к принятию довольно компромиссного постановления ЦК ВКП(б), главный упор сделавшего на строительство ЦБК в городе Чепце Кировской области и расширение мощностей Камского комбината. Показательно, что строительство комбината в Чепце, приравненного в отношении материально-технического снабжения к оборонным стройкам, было возложено на ГУЛАГ НКВДСССР.196
Впрочем, бумажный кризис не был преодолен и в 1942 году. Так, в конце февраля начальник Политуправления НКПС М. Белоусов обратился к А.С. Щербакову с просьбой об увеличении тиража газеты «Гудок» до 150 тыс. экз., но получил отрицательный ответ. В июне 1942 г. Управление пропаганды выступило против возобновления выпуска газеты «Рыбная промышленность» в связи с тем, что положение с бумагой не улучшилось. В качестве информационной «компенсации» редакциям газет «Правда» и «Известия» были даны указания о систематическом освещении социалистического соревнования в рыбной промышленности.199 И еще один наглядный пример. Начальник Куйбышевского обллита М. Семыкина в записке в Управление пропаганды в начале марта 1942 г. отмечала, что обкомом партии на ряде эвакуированных предприятий было разрешено издание «Боевых листков», по своему содержанию являющихся фактически многотиражными газетами, да еще и с периодичностью больше любой многотиражки. «Боевые листки» издавались также выездными редакциями газет «Комсомольская правда» и «Волжская Коммуна». Кроме того, было отмечено несколько случаев увеличения периодичности выхода ряда газет, что нарушало решение ЦК ВКП(б) по данному вопросу. Как мы видим, в условиях бумажного дефицита власти на местах и ведомства искали различные пути обойти запреты на выпуск своих печатных изданий, а контролирующие органы (включая цензурные) всячески пресекали подобные попытки.
Следует уточнить, что объем производства газетной и печатной бумаги на предприятиях Наркомбумпрома и до войны не позволял обеспечивать полностью все возрастающие запросы на газеты, журналы, также массовую политическую и художественную литературу. Просто во время войны положение с бумагой стало еще более тяжелым. Если в I кв. 1941 г. среднемесячное производство газетной бумаги составляло 19 тыс. т, а печатной - 9,8 тыс. т., то в I кв. 1944 г. среднемесячное производство снизилось до 3,5 тыс. т (18,4% довоенной выработки), а печатной - до 1150 т (или 12,7%). Понятно, что столь резкое уменьшение производства бумаги не позволяло достаточно широко развернуть печатную пропаганду. При этом падение бумажного производства объяснялось не только потерей ряда предприятий в результате военных действий,202 но и «совершенно неудовлетворительной работой действующих фабрик».
Например, Балахнинский комбинат, рассчитанный на 11 тыс. т газетной бумаги, работал только на 30% мощности вследствие того, что Наркомлес не обеспечил комбинат древесиной, а Горьковская ТЭЦ систематически ограничивала отпуск электроэнергии. Камский комбинат, способный вырабатывать в месяц более 8 тыс. т , фактически вырабатывал не более 350-700 т. Сокольский комбинат в Вологодской области не выполнял планов производства вследствие аварийного состояния оборудования и необеспеченности Наркомбумпромом заготовок древесины и химикатов.
Основные пропагандистские образы и символы
Современные исследователи исходят из того, что созданные в военные годы символы представляли собой причудливое сочетание реальных фактов и вымысла, подлинных событий и пропагандистских штампов. Конечно, содержание советской пропаганды было весьма обширным. Например, за годы войны только Военный отдел подготовил для руководства Совинформбюро материалы и справки пропагандистского характера по широкому кругу вопросов: измышления вражеской печати и радио о применении советскими летчиками разрывных пуль дум-дум; о героизме советских летчиков; миф о непобедимости германской армии; показательные цифры германских потерь; о настроениях немецких пленных; о перебежчиках германской, румынской и финской армий; о взаимоотношениях между солдатами германской и венгерской армий; о потерях германской армии на советско-германском фронте; советские самолеты, «уничтоженные» германским информационным бюро; введение института военных комиссаров и их роль в строительстве и организации побед Красной Армии; о партизанском движении в районах, занятых германскими войсками; о воображаемых и подлинных итогах воздушных налетов на Москву; элементы морального разложения германской армии; крушение германского плана молниеносной войны.3 Птичка божия не знает - 6 рисунков Транспорт - 5 рисунков Разбиты лучшие дивизии врага и лучшие части авиации - 3 рисунка Быль, а не сказка про немецкие каски — 3 рисунка Собачья радость — 3 рисунка Окно фельетон - 3 рисунка Образцовый дом - панно Действие нашей артиллерии - панно Окно-фельетон — Фашизм состоит из одних фальшивок - 5 рисунков Долой с чердаков хлам! - 2 рисунка Конь железный, конь живой - 1 панно Но за этой широкой проблематикой скрывался определенный набор образов, которые условно можно свести к двум группам - позитивных (патриотических и героических) и негативных (образ врага) символов, чаще всего представленных в оппозиции друг другу. Например, анализ содержания фронтовой информации ТАСС за конец 1941 г. - начало 1942 г. демонстрирует преобладание следующей тематики: примеры героических подвигов бойцов, командиров и политработников Красной Армии; факты, свидетельствовавшие о «развивающемся процессе морального упадка немецко-фашистских армий», насилии и грабежах, чинимых немецко-фашистскими захватчиками над мирным населением, и «зверском обращении с советскими военнопленными»; материалы, показывающие активную помощь населения Красной армии, включая корреспонденции о действиях партизанских отрядов и помощи им со стороны жителей.321 Но это совсем не означает, что издательская продукция в годы войны была сведена к выпуску идеологической и пропагандистской литературы. К примеру, в начале января 1942 г. уполномоченный Главлита при центральных издательствах ОГИЗ Цырульников направил начальнику Куйбышевского обллита М. Семыкиной рукописи центральных издательств для сдачи в производство. В их числе были не только произведения о Ленине, работы Сталина и исторические и пропагандистские издания, но и произведения классиков отечественной и зарубежной литературы. Когда же Семыкина в письме в Управление пропаганды 4 марта 1942 г. озвучила несвоевременность издания ряда произведений (например, «Капитанской дочки» Пушкина, «Горя от ума» Грибоедова, «Двенадцати стульев» Ильфа и Петрова и «Горного гнезда» Мамина-Сибиряка), то на ее письмо последовала жесткая реакция. Управление поручило начальнику Главлита Скочилову разъяснить не в меру ретивой сотруднице «ошибочность ее взглядов и целесообразность издания» данных произведений.32 Героические символы В годы войны героизм был главным поведенческо-образующим началом, как на фронте, так и в тылу. Не менее весом был и «тихий» героизм - способность людей сохранять человеческое достоинство в самых экстремальных условиях. В силу этого героические символы не могли не стать объектами военной пропаганды. Кроме того, в обстановке «культа личности» культ отдельных героев становился естественным, служа первому. Герои-символы служили и опорой сталинской системы, так как главным качеством, которым их наделяла пропаганда, выступала именно преданность системе. Знаменитый лозунг «За Родину, за Сталина!», конечно, возник не «по инициативе снизу», а целенаправленно насаждался идеологическими структурами. Но эти и другие символы всесоюзного масштаба дополняли в сознании людей их собственный опыт (подвиги однополчан или личные трагедии)
Просчеты пропагандистской работы
Как уже отмечалось, отношение к военной действительности и к пропагандистскому воздействию определялось многими факторами, в том числе и настроениями накануне нападения фашистов на нашу страну. Представим довольно типичный срез массовых настроений, реконструируемых из присланных в конце 1940 г. в журнал «Спутник агитатора» список вопросов, заданных агитатору в транспортно-гужевой артели Ворошиловградской области. Проделав недолгий путь по властным коридорам, 2 января 1941 г. из Отдела агитации Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) письмо местного агитатора вместе со списком вопросов попало «по назначению» - в НКВД СССР. В письме «коммунист ленинского призыва» просил редакцию журнала ответить на «коварные и ехидные» вопросы, поставившие агитатора со стажем в тупик. Из представленного обширного списка выберем вопросы, так или иначе связанные с оборонно-патриотической и внешнеполитической тематикой.469 Во многом, нелицеприятные вопросы были порождены монополией официальной коммунистической печати: «... у нас в СССР газеты как сухари - развернешь и читать нечего». В силу чего, работников артели весьма интересовало, не нападет ли Германия на СССР с запада, а Япония с востока весной 1941 года? При этом, советско-германские отношения, несомненно, были на первом месте: «Ответьте, почему товарищи Молотов и Сталин пошли на соглашение с Гитлером?»; «Не надует ли Гитлер СССР, и каким же образом теперь в Германии и когда образуется советская власть?»; «Почему и отчего наша печать не ругает фашистов с осени 1939 года?»; «Народ Германии хочет воевать или нет?»; «Почему Гитлер отовсюду стягивает немцев, не заберет ли он немцев из нашей республики Немцев в Заволжье?»; «На самом ли деле Гитлер любит СССР, или двурушничает?». Итальянская тема звучала, чаще всего, в контексте германской: «В каких условиях работают компартии Германии и Италии? И почему нет обществ дружбы с Советским Союзом в Германии и Италии?»; «Будет ли советская власть в Германии и Италии, и когда и что будет тогда с Гитлером и Муссолини?».
Не оставлены без внимания были и отношения с другими странами: Турцией («Почему СССР не отбирает свои города и земли у Турции?»); Финляндией («Почему СССР 13.III. 1940 года не захватила Хельсинки, ведь пролетарии Финляндии с нами? Или Гитлер запретил?»), государствами Прибалтики («Ответьте, действительно ли радуются в Эстонии, в Литве и Латвии трудящиеся соввласти, ведь и у них теперь хвосты, да очереди за всем?») и странами Антанты («Скажите, почему СССР не объявил войну Англии и Франции?).
Ряд задававших вопросы интересовали более широкие проблемы мирового устройства: «Выгодна ли вторая империалистическая война для нашей революции?»; «Ответьте, если закончится война, будет ли существовать тогда Америка и Англия?». Звучали и откровенно провокационные вопросы: «Если, так или иначе, СССР втянется в мировую войну — скажите, удержится ли тогда соввласть в СССР и куда пошлют тогда коммунистов?»; «Ответьте, а что если все страны в конце концов схватят большевиков за горло во время войны, кто же будет тогда у власти в СССР, да и будет ли он тогда?»; «Ответьте, что было, если бы пролетариат восстал всего мира против буржуев и большевиков, и чтобы не было ни тех, ни других, хорошо ли бы было тогда трудящимся, и были бы тогда войны?». Все это вызывало недоумение: «Скажите, ведь по всему видно, что СССР готовится к войне, с кем воевать и когда?» или «Когда же будет в мире социальная революция?».470 Налицо, как мы видим, дезориентация населения, вызванная резкими поворотам внешнеполитической и, соответственно, пропагандистской линии.
В немалой степени формированию неадекватного образа противника способствовали сами пропагандистские органы, особенно на местах. Об «очень странных» методах политической пропаганды среди населения Ростова-на-Дону докладывал редактору газеты «Безбожник» ее собкор И.С. Зубковский в мае 1941 г. По свидетельству корреспондента, в центре города, на проспекте имени Буденного в витрине висела огромных размеров карта Европы, обильно украшенная национал-социалистскими флажками, которыми ежедневно отмечалось продвижение германских войск. Показательна реакция толпящихся у карты жителей на события на фронте: «он, немец, хитрый», «супротив его никто идти не может», «он пройдет куда
471
угодно».
Архивные документы свидетельствуют и об общей недооценке оборонно-патриотической тематики, в частности в такой зрелищной форме, как кинематограф. Из записки Г.Ф. Александрова «О плане производства художественных фильмов на 1941 год», направленной в Секретариат ЦК ВКП(б) в конце марта 1941 г., вытекало, что Комитет по делам кинематографии «не извлек необходимых уроков из прошлых ошибок и неудовлетворительно подготовился к 1941 году». Планом предусматривался выпуск в 1941 г. 45 кинокартин, из которых оборонной тематике было посвящено только 3. Преобладали фильмы исторической и историко-революционной (12) и бытовой тематики (11). Что касается сценариев 3-х фильмов на оборонные темы, то они, по мнению руководителя Агитпропа, не отражали «героические подвиги Красной Армии за последние годы, ее повседневную жизнь и боевую учебу». В частности, в плане отсутствовали фильмы о советской авиации, а сценарий картины «Мертвая петля» неправильно изображал «первые шаги русской авиации». Александров полагал, что фильм, построенный «на легкомысленном ухарстве и трюкачестве Уточкина, не будет иметь положительного воспитательного значения». Аналогично был подвергнут критике сценарий фильма «Два командира», по которому можно было сделать заключение, что «бойцы и командиры Красной Армии совершают героические подвиги не благодаря высокой политической сознательности, не в результате упорного труда и прекрасной боевой выучки, а случайно, благодаря простой удаче». Автора докладной записки возмущало наличие в сценарии фильма «Жатва» «политически двусмысленных острот». Например, в момент перехода Красной армией польской границы у колхозников появилась модная прическа «если завтра воина».
