Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. История образования и изучения маньчжурских фондов в Европе 11
1.1. Маньчжурский фонд Санкт-Петербургского филиала Института востоковедения РАН - как крупнейшее собрание России 14
1.1.1. История образование маньчжурской коллекции СПбФ ИВ РАН 14
1.1.2. История изучения маньчжурской коллекции Санкт-Петербургского филиала Института востоковедения РАН 26
1.2. Маньчжурский фонд Национальной библиотеки в Париже как крупнейшая коллекция Западной Европы 33
Глава 2. Маньчжурские памятники по истории династии цин . 40
2.1. Ранние документы по истории маньчжуров 42
2.1.1. Манъвэнъ лао дан, Цзю манъчжоу дан и рукопись из Музея Гиме 42
2.1.2. Сведения ранних маньчжурских источников об имени второго маньчжурского императора Хун Тайчжи 56
2.2. «Обращение Поздней Цзинь к минскому императору Ваньли» 64
2.3. Маньчжурские версии шилу, бэнъцзи и шэн сюнъ 72
2.4. Маньчжурские памятники по законодательству и военно-административной организации цинского государства 80
Глава 3. Религиозные тексты на маньчжурском языке 85
3.1. Шаманство 85
3.2. Буддизм 99
3.3. Даосизм 111
Глава 4. Литературные произведения на маньчжурском языке 116
4.1. Переводная маньчжурская литература 116
4.1.1. Переводы конфуцианских произведений 116
4.1.2. Переводы художественной литературы 121
4.2. Оригинальная маньчжурская литература .' 126
4.2.1. «Написанная императором Ода Мукдэну» 128
4.2.2. «Рассказы ста двадцати старцев» 136
4.2.3. «Сто глав» 145
Глава 5. Маньчжурский язык: словари, грамматики, хрестоматии 153
5.1, Словари и грамматики 155
5.2. Учебные хрестоматии 162
Заключение 172
Список использованных источников и лш ературы 181
Приложения - 208
- История образование маньчжурской коллекции СПбФ ИВ РАН
- Ранние документы по истории маньчжуров
- Шаманство
- Переводы конфуцианских произведений
Введение к работе
Предлагаемая диссертация посвящена исследованию маньчжурских
памятников по истории и культуре одного из самых сложных и интересных
периодов истории Китая - империи Цин (1644-1911), которая воплотила в
себе весь опыт китайской цивилизации, обогатив его национальной культу
рой господствовавшей народности - маньчжуров, а также культурой во
шедших в нее народов Монголии, Тибета и Восточного Туркестана. Не-
смотря на то, что маньчжуры были приглашены в Китай У Саньгуем и дру
гими генералами династии Мин (1368-1644) для подавления народного
восстания, и что они в определенной мере вели себя как завоеватели (заста
вили мужчин-китайцев в знак лояльности династии носить косу, а мань
чжурская знать и знаменные войска являлись привилегированными сосло
виями), маньчжурское господство имело свои особенности, несопостави
мые с чжурчжэньскими при династии Цзинь (1115-1234) или монгольскими
при династии Юань (1271-1368). Историков интересовал ответ на вопрос,
почему же маньчжурам, столь немногочисленному народу, проживавшему
на северо-востоке мощной китайской цивилизации, удалось захватить ки
тайский трон и так надолго удержаться на нем. Оставляя в стороне события
1644 г., в диссертации делается попытка проанализировать причины этого
явления. - —— —
Маньчжуроведение как наука зародилась в XV11I в., и первыми исследователями маньчжурской культуры были западные миссионеры и члены Пекинской духовной миссии..Поскольку маньчжурские тексты, в силу од-нозначности грамматических конструкций, были значительно проще для понимания, чем их классические китайские оригиналы, большинство переводов и пересказов китайских произведений были сделаны на европейские языки через маньчжурский. Маньчжурские и китайские книги стали появляться в России и Европе' с начала XVIII в. с установлением торговых и
-5-культурных связей с цинским Китаем. Весь этот материал относился к истории и культуре империи Цин и изучался с равным вниманием на протяжении XVIII и XIX веков. Однако с падением маньчжурской династии акцент в исследованиях был перенесен исключительно на китайские тексты, -при этом отрицалась историческая важность материалов на маньчжурском языке. Тем не менее, с середины XX в. европейское и японское востоковедение постепенно возвращалось к пониманию ценности маньчжурских документов, что послужило толчком к возрождению маньчжуроведения как самостоятельной науки.
Научная традиция русского маньчжуроведения являлась одной из самых сильных, и многие тексты цинского периода стали известны европейской науке через переводы на русский язык. Однако в 1930-1940-х гг. научная преемственность была фактически прервана по нескольким причинам, основными из которых явились анти-маньчжурская (что связано с анти-монархической) тенденция в изучении цинского периода, господствовавшая в международном востоковедении после свержения маньчжурской династии, а также - Вторая мировая война, в период которой погибли многие маньчжуроведы старой русской школы. После войны маньчжурский язык и культура изучались отдельными учеными в плане сравнительного тунгусо-маньчжурского языкознания (О.П. Суник, В.И. Цинциус, В.А. Аврорин, И.Т. Мороз), и лишь немногие обращались непосредственно к текстам (Е.П. Лебедева, М.П. Волкова, Л.В. Тю-рюмина). Около 20 лет назад автор предлагаемой диссертации, продолжила работу М.П. Волковой над материалами Рукописного отдела Санкт-Петербургского филиала Института востоковедения РАН.
Темой предлагаемой диссертации является комплексный систематический анализ всей совокупности дошедших до нас памятников маньчжурской рукописной и ксилографической культуры династии Цин XVII-XVHI вв., целью - показать и подтвердить важность маньчжурских источников для изучения этого периода.
Маньчжурский язык и его письменность пережили этапы расцвета и почти полного забвения. Маньчжурская письменная литература имеет сравнительно короткую историю, и ее зарождение связано с возникновением и становлением маньчжурского государства в конце XVI в. В это время завершилась консолидация чжурчжэньских племен во главе с Нур-хаци (1559-1626), объединившего в 1599 г. все племена, расселявшиеся на территории округа Цзяньчжоу (к северо-востоку от современного города Шэньян), и в 1616 г. создавшего маньчжурское государство Поздняя Цзинь (в 1636 г. переименованного в Великую Цин).1 Наряду с проблемами становления и организации государства встал вопрос о едином государственном языке и письменности. В результате длительных и постоянных контактов ранних маньчжурских племен с монголами, языком делопроизводства того времени был монгольский, и все вожди племен, в том числе и Нурхаци, владели монгольским языком. За основу государственного языка Поздней Цзинь был взят диалект цзяньчжоуских чжурчжэней, а маньчжурская письменность была создана на базе маньчжурского письма с добавлением диакритических знаков - «точек и кружков». С установлением маньчжурской династии в Китае в 1644 г., маньчжуры сохранили статус родного языка как государственного наравне с китайским языком. В связи с тем, что с момента возникновения маньчжурского государства в его состав вошли различные монгольские племена, то фактически третьим госу-
1 Мелихов Г.В. Маньчжуры на Северо-Востоке Китая (XVII в.). М., 1974. С. 33; Ki-
yose Gisaburo. Dialectal Lineage from Jurchen to Manchu II Central Asiatic Journal, 42/1,
1998. P. 123-127.
Здесь я называю период с конца XVI в. до 1636 г. ранне-маньчжурским, поскольку сами маньчж>ры того времени называли себя «чжушэнь» - чжурчжэни, и лишь в 1635 г. был издан указ императора Хун Тайчжи, запретивший это самоназвание и узаконивший название «маньчж>ры». Об имени второго маньчж>рского императора см.: Глава 2.
2 Тэн Шаочжэнь ШШШ- Мин Ции ляп дай маньюй маньвэнь шиюн цинкуан као
ВДУнНї^УЙ1иіЙ^Ш/г31п/5і-^. (Исследование условий употребления маньчжурского
языка при династиях Мин и Цин) // Миньцзу юйвэнь, 1986, №. 2. С. 13-28.
-7-дарственным языком являлся монгольский язык. Все императорские и государственные документы оформлялись на двух (китайском и маньчжурском) языках, а иногда и на трех (китайском, маньчжурском и монгольском), в частности документы, исходившие из Палаты внешних сношений. В данном случае монгольский язык как язык делопроизводства обязательно использовался для общения с многочисленными монголо-язычными народами империи, на нем также издавалась и религиозная буддистская литература. Такое внимание маньчжурских императоров к родному языку объясняется тем, что в "нем они видели тот барьер, который бы смог предотвратить быструю ассимиляцию маньчжуров. На императорскую службу принимались только лица, сдавшие государственные экзамены, включавшие и экзамен по маньчжурскому языку, введенный указом императора Хун Тайчжи в 1634 г.
Маньчжурская письменность, возникнув в конце XVI в., зафиксировала все изменения языка, обогащение его лексики, жанров и стилей произведений, что является прямым отражением становления и развития маньчжурской историографической литературы, идеологии, культуры и религии. Каждая новая ступень познания, вовлечения в круговорот мощной китайской цивилизации, переводьь китайских исторических, классических фило-софских и литературных текстов, буддистских сутр и апокрифов требовали расширения маньчжурского лексикона. На маньчжурском языке создавались первые исторические тексты, а затем литературные и религиозные произведения. В этом процессе активную роль играли не только маньчжуры-носители языка, но также монгольская и китайская ученая элита, изучавшая маньчжурский язык как обязательный для сдачи государственных экзаменов. Большая часть китайской бюрократии и китайской интеллигенции довольно рано перешла на сторону новой маньчжурской династии и всячески способствовала созданию цинской культуры как многонациональной и двуязычной, что отличает ее от предыдущих культур, например, ди-
*r
-8-настий Тан (618-907) и Сун (960-1279). В связи с этим изучение периода империи Цин (1644-1911) находится на стыке двух востоковедных наук: китаеведения и маньчжуроведения.
Публикация каталогов маньчжурских коллекций в середине XX в. дала импульс к изучению маньчжурских фондов сначала в Европе, затем в Японии и Китае. В течение последних 20 лет диссертанту посчастливилось изучить почти все европейские книжные хранилища, основными из которых являются" Рукописный отдел Санкт-Петербургского филиала Института востоковедения и тринадцать библиотек Парижа. Результатом этой работы явились опубликованные научные описания-монографии маньчжурских фондов «Каталог маньчжурских материалов в Париже: рукописи, ксилографы, свитки, эстампажи, оружие»3 и «Описание маньчжурских рукописей и ксилографов СПбФ ИВ РАН. Вып. 2». При составлении этих каталогов диссертантом были найдены уникальные тексты и материалы, послужившие основой написания представленной диссертации. Чтобы наиболее полно и разносторонне отразить развитие маньчжурской историографии и культуры, в работе использованы редкие материалы доступных нам библиотек, включая все петербургские (библиотека Восточного факультета СПбГУ, Российская национальная библиотека^ имени М.Е. Салтыкова-Щедрина), Британская библиотека, японская библиотека Тоё бунко и ряд китайских библиотек (Пекинская национальная библиотека, Государственная китайская библиотека, библиотека Университета национальностей в Пекине). Анализ маньчжурских источников в сравнении с их китайскими вариантами позволяет говорить об их неоспоримом значении для понимания истории и культуры империи Цин, которая имела национальные мань-
3 Pang Т.А. Manchu Materials in Paris Manuscripts. Blockprmts Scrolls. Rubbings.
Weapons. Wiesbaden, 1998.
4 Пан Т.А. Описание маньчж>рских рукописей и ксилографов Санкт-Петербургского
филиата Института востоковедения РАН. Вып 2. Висбаден, 2001 (на английском языке).
_9-чжурские корни, но при этом подверглась сильному китайскому, монгольскому и тибетскому влиянию. Образовавшийся к концу XVIII в. сложный синтез в значительной мере затрудняет выявление национальных особенностей культуры правящей маньчжурской династии.
Диссертация основана на текстах, созданных маньчжурами, китайцами и монголами. Мы сознательно оставляем в стороне сравнительно большой пласт переводов европейских миссионеров на маньчжурский язык. Несмотря на то, что христианская литература и переводы европейских научных трактатов на маньчжурский язык были распространены при цинском дворе. Эти тексты не вошли в предлагаемую работу по формальной причине, так как они были сделаны по заказу, в основном, императора Канси и не имели широкого распространения.
Временные рамки предлагаемой диссертации определены XVII и XVIII веками как периоде начала и расцвета цинской империи. Можно согласиться с мнением А.С. Мартынова, что «период Цяньлун (1736-1796 - Т.П.), особенно его последние годы, по-видимому, можно рассматривать как поворотный пункт: апогей позади, начался упадок, под знаменем которого пройдет весь следующий век».5 Именно в это время были созданы основные маньчжурские памятники, как оригинальные, так и переводы с китайского и монгольского языков.
Исходя из специфики исследуемого материала, диссертант ставит перед собой следующие основные задачи:
проследить историю образования основных маньчжурских фондов в России и Европе и определить степень их изученности;
показать неоспоримую важность маньчжурских источников для изучения этого периода.
5 Мартынов Л.С. Традиция и политика в период Цяньлун // Конфуцианство в Китае. Проблемы теории и практика. М., 1982. С. 218.
выявить и проанализировать наиболее значимые маньчжурские исторические тексты, которые могут дополнить или уточнить историческую картину формирования династии Цин;
представить религиозную литературу с целью выяснения конфессиональной ситуации в поли-этническом государстве, которым являлась империя Цин;
выявить основные произведения оригинальной художественной маньчжурской литературы;
проследить историю развития маньчжурского языка как официального языка империи Цин, на котором создавались исследуемые тексты;
установить степень культурной китайско-маньчжурско-монгольской интерференции и особенности национальной маньчжурской культуры.
Некоторые общие проблемы маньчжурской истории и культуры были уже подробно исследованы в отечественной и зарубежной литературе XX в. (такие как возникновение цинского государства по китайским источникам, общие очерки маньчжурской литературы). Во избежание повторов, диссертант предпочла остановиться на спорных вопросах и малоизученных текстах, тем самым вводя их в оборот отечественной науки. Распределение материала по разделам (маньчжурские памятники по истории Цин, религиозные тексты, литература на маньчжурском языке и маньчжурские словари и грамматики) позволит более наглядно показать маньчжурскую специфику материалов, относящихся к периоду Цин XVII-XVIII вв., и их актуальность для создания целостного представления о политической и культурной жизни Китая этого периода.
История образование маньчжурской коллекции СПбФ ИВ РАН
Первые книги на маньчжурском языке появились в Петербурге вместе с китайскими сочинениями в начале XVIII в., когда Петр I обратил свое внимание на важность изучения Востока. С установлением торговых и дипломатических отношений с Китаем, а также с основанием в 1717 г. Российской Духовной миссии в Пекине каждое торговое или дипломатическое посольство должно было закупать китайские и маньчжурские книги для основанной в Петербурге в 1724-1725 гг. Академии наук. Эту же задачу имели и члены Духовной миссии. Первые китайские и маньчжурские книги были привезены находившимся на русской службе шведом Лоренцом Лан-гом из его третьей поездки в Китай в 1727-1730 гг. Этим было положено начало китайской и маньчжурской коллекций библиотеки Академии наук, которая в дальнейшем стала частью Азиатского музея, преемником которого является СПбФ ИВ.15 По мере поступления книг периодически проводилась каталогизация фонда и составлялись новые каталоги, учитывавшие маньчжурские ксилографы и рукописи.
Образование китайского и маньчжурского фондов библиотеки Академии наук связано с именем первого русского переводчика с маньчжурского и китайского языков Иллариона Калиновича Россохина - ученика Второй Пекинской духовной миссии (1729-1735 гг.), зачисленного в Академию наук в 1741 г.16 В том же году библиотека приобрела у него несколько книг, а в 1761 г., после его смерти у его вдовы - оставшуюся часть коллекции. Рос-сохин был посредником в получении книг от иезуитской коллегии в Пекине в 1747 и 1756 гг.17 Хранящиеся в Рукописном отделе СПбФ РІВ РАН маньчжурские книги из коллекции Россохина отличаются не только качеством более старой печати, но и имеют его собственные владельческие записи.
В 1753 г. с торговым караваном в Китай был послан академический лекарь Франц (Лука) Елачич, для которого И.К. Россохин подготовил аннотированный список книг, необходимых для восполнения коллекции Кунстка-меры после пожара 1747 г. Этот список являлся фактически первым каталогом китайских и маньчжурских книг, сохранившихся в Библиотеке, озаглавленным «Каталог китайским и манджурским книгам, которые находятся в Санкт Петербургской Императорской Академии Наук в Библиотеке, и оных книг покупать не надлежит».1 В нем перечислено на языке оригинала 124 названия, из которых 40 на маньчжурском языке. Привезенные Елачичем книги, а также более поздние поступления были учтены в каталоге Алексея Леонтьевича Леонтьева, бывшего ученика при Третьей Пекинской хмиссии (1736-1743 гг.), впоследствии переводчика при Коллегии иностранных дел в Петербурге. Этот каталог существует в рукописи и называется «Реестр китайским и маньчжурским книгам находящимся в библиотеке Академии наук, собранный Коллегии Иностранных дел секретарем Алексе-ем Леонтьевым». Названия книг даны в русской транслитерации и расположены, как и в первом каталоге, по тематическим рубрикам. На момент составления этого реестра в 1766 г. в библиотеке имелось 236 китайских и маньчжурских книг, 55 из них были маньчжурскими или маньчжуро-китайскими текстами. Оба первых каталога дальневосточной коллекции, составленные Россохиным и Леонтьевым, были учтены в обзоре библиоте-ки и Кабинета редкостей в 1776 г. Жаном Бакмайстером" и в 1794 г. Иоганном Буссе.22
В начале XIX в. в Императорской Академии наук работал Юлиус Клап-рот, который в 1810 г. составил каталог китайских и маньчжурских книг. Рукопись этого каталога под названием «Verzeichniss der Chinesischen und Mandschurischen Bucher und Handschriften in der Bibliothek der Kaiserlichen Academie der Wissenschaften. Verfasst auf Befehl Sr. Excellenz des Herrn Grafen Alexis von Rasumovski. 1810. Im August.» хранится в Национальной библиотеке в Париже, а ее копия, сделанная С. Жюльеном, была передана в
Азиатский музей в 1841 г.23 По-видимому, в него вошли и книги Алексея А Парышева, бывшего ученика Шестой духовной миссии (1771-1781 гг.) и впоследствии переводчика при иркутском губернаторе Якоби. В 1809 г. А. Парышев был уволен на пенсию и вскоре скончался. Как писал П.Е. Скачков, вдова Парышева предлагала иркутской гимназии приобрести у нее маньчжурские книги и рукописи, однако их дальнейшая судьба фак-тически оставалась неизвестной." В Архиве востоковедов хранится «Реестр книгам китайского и маньчжурского языков, бывшаго маньчжурскаго языка переводчика Парышева»,25 состоящий из 27 маньчжурских названий, вероятно, приобретенных Императорской библиотекой.
В начале XIX в. была проведена реорганизация Академического музея (Кунсткамеры): в 1815 г. был создан ряд кабинетов, в их числе и Азиатский кабинет. 11 ноября 1818 г. президент Академии наук С.С. Уваров обратился в Комитет правления Академии наук с просьбой об учреждении при Академии Восточного кабинета и назначении его хранителем академика Х.Д. Френа. Впоследствии Восточный кабинет стал известен как Азиатский музей Императорской Академии наук.26 Передача книг из библиотеки сопровождалась составлением описей. Для работы с дальневосточными книгами были приглашены П.И. Каменский и СВ. Липовцов, которые в том же году издали «Каталог Китайским и Японским книгам, в Библиотеке Императорской Академии Наук хранящимся, по поручению Господина Президента оной Академии, Сергия Семеновича Уварова, вновь сделанный Государственной Коллегии иностранных дел Переводчиками, Коллежскими Ассессорами: Павлом Каменским и Степаном Липовцовым» (СПб., 1818). К китайским книгам отнесены и двуязычные маньчжуро-китайские издания. Этот каталог написан по-русски и содержит довольно подробные аннотации на каждое сочинение.
Наиболее полный каталог дальневосточных книг был составлен М.И. Броссе под названием «Catalogue des livres et manuscrits Chinois, Mandchous, polyglottes, Japonnais et Coreen, de la bibliotheque du Musee Asiatique, de l Academie Imperiale des Sciences, redige par Mv Brosset, 1840.»27 Каталог Броссе периодически дополнялся: в него вошли и более поздние поступления в Азиатский музей, например, от П.Л. Шиллинга фон Канштадта (единичные поступления от него были в 1829, 1833, 1835, 1838, после его смерти - в 1841 г. и основная часть его коллекции - в 1875 г. из Азиатского департамента МИД, в которую входили книги, полученные им от П.И. Каменского, Станислава Жюльена и Абель-Ремюза), от М.В. Ладыженского (1856 г.), несколько книг из Казанской Духовной Академии (1855-1857 гг.). С увеличением восточных коллекций в Азиатский музей приглашались востоковеды различных специальностей и началось составление каталогов книг по отдельным восточным языкам. По представлению академиков Шегрена, Дорна и Бётлинга в 1847 г. к работе в музее был привлечен Доржи Банзаров. Одной из его задач было «пересмотрение и подготовление к печати каталога маньчжурским сочинениям Азиатского музеума, составленного господином Броссе».
Ранние документы по истории маньчжуров
Наиболее часто используемым источником является собрание документов, относящихся к 1607-1636 гг. (за исключением 1622 и 1633-1635 гг.), которое условно называется «Маньвэнь лао дан» ШЗСЗЩ - «Старый ар-хив на маньчжурском языке». Очень мало известно о создании этого текста: оригинал был записан монгольским, или старо-маньчжурским письмом, без диакритических знаков; многие страницы были написаны на оборотах минских или корейских документов, с течением времени бумага крошилась, и текст утрачивался. По этой причине в 1775 г. и 1778 г., следуя приказу императора Цяньлуна, были сделаны два новых списка (в двух копиях) по 180 тетрадей каждый: первый воспроизводил оригинал без диакритики и позднее был условно назван Tongkifuka акй hergen-i dangse «Записи без точек и кружков», второй список был написан классическим маньчжурским письмом и был обозначен как Tongki fuka sindaha hergen-i dangse «Записи с добавлением точек и кружков». Один экземпляр был предназначен для хранения в книгохранилище Чун-мо-гэ императорского дворца Гу-гун в Мукдэ-не (Шэньяне - первой столице маньчжурского государства), а вторая - для хранилища в канцелярии Нэй-гэ в императорском дворце в Пекине. Для лучшей сохранности набело переписанные листы были переплетены, утраченные и не восстановленные лакуны были обозначены переписчиками полосками желтой бумаги с надписью «юань дан цанцюэ»— «отсутствует в оригинале». Текст представляет собой регистрацию основных событий в истории раннего маньчжурского государства: военные походы, записи административного характера, постановления императора, назначения на должности, события внутренней жизни дворов Нурхаци и Хун Тай-чжи. Совершенно очевидно, что эти маньчжурские документы послужили основой для дальнейшего составления «правдивых записей», и они намного полнее и подробнее самих «ши лу».
Эти тексты являются самыми ранними оригинальными источниками по истории маньчжуров. Поскольку в российской литературе они еще не введены в научный оборот (вследствие того, что они существуют только в маньчжурском варианте, а японский и частичный китайский перевод являются редкими изданиями), то я считаю необходимым познакомить читателя с историей их изучения.
Научный мир узнал об этих старых маньчжурских документах осенью 1905 г., когда японский ученый Найто Торадзиро исследовал книжные хранилища императорского дворца в Шэньяне и опубликовал информацию о находящихся в нем рукописях.3 Именно он условно обозначил коллекцию этих документов как «Маньвэнь лао дан» 7 и с тех пор это название прочно закрепилось в историографии.6 В 1912-1913 гг. Найто Торадзи-ро и Ханэда Тору сделали фотографии с шэньянской копии с диакритическими знаками (Tongki fuka sindaha hergen-i dangse) для Императорского университета в Киото: 4 тысячи снимков были переплетены в 36 томов, которые в настоящее время хранятся в библиотеках университета Киото и Токио. Профессор Найто перевел на японский язык некоторые документы из этой коллекции, постепенно вводя ее в научный оборот.
Примерно в это же время, в 1916-1918 гг., китайский ученый Цзинь Лян переводил на китайский язык текст Tongki fuka акй hergen-i dangse «Записи без точек и кружков» со списка из того же шэньянского книгохранилища, назвав перевод по-китайски «Маньчжоу ми лу» - «Секретные маньчжурские хроники». Перевод полного текста был завершен в 1933 г. и был частично издан в «Бюллетене императорского дворца Гу-гун» -«Гу-гун чжоу кань» SfcHMJ-pJ.
В середине 1920-х гг. в Японии над маньчжурским текстом «Маньвэнь лао дан» работал Фудзиока Кацудзи, который транслитерировал текст латинскими буквами и сделал черновой перевод. Во второй половине 1930-х гг. профессор Ханэда Тору со своими студентами из университета Киото начал последовательный и полный перевод маньчжурских документов. После войны при Токийском университете была создана группа маньчжурского языка, которая позже превратилась в семинар по маньчжурской истории и изучению «Маньвэнь лао дан», состоявший из семи человек под руководством Го Минору, Вада Сэй и Ямамото Тацуро. Группа использовала фотокопии с шэньянского списка Tongki fuka sindaha hcrgen-i dangse «Записок с добавлением точек и кружков », сделанные в начале века профессорами Найто и Ха-нэда. Работа завершилась семитомным изданием текста в латинской транслитерации с подстрочным и с литературным аннотированными переводами на японский язык. Введение в научный оборот этих документов было настолько высоко оценено японским правительством, что после издания первого тома вся группа ученых была награждена Императорской медалью за научные достижения. Первые три тома охватывают документы периода правления Нурхаци (только с 1607 по 1626 гг.); тома 4-5 относятся к периоду правления Тяньцун (мань. Abkai sure - 1627-1635) императора Хун Тайчжи; тома 6-7 содержат документы первого года правления Чундэ (мань. Wesihun erdemungge - 1636 г.) императора Хун Тайчжи. В конце третьего и седьмого томов имеются комментарии, а также индексы имен и географических названий, относящихся к соответствующим годам правления. Только с публикацией этого японского перевода полного текста «Маньвэнь лао дан» началось планомерное исследование оригинальных маньчжурских документов периода становления империи Цин. Естественно, что именно японским ученым принадлежит первенство в сравнительном изучении этих маньчжурских документов с китайскими «ши лу». В 2003 г. Семинар по цинской истории при библиотеке Тоё бунко под руководством Канда Нобуо издал маньчжурские материалы, относящиеся к 7-му году правления Хун Тайчжи (1633-1634 гг.), хранящиеся в Пекине в Первом историческом архиве. Тексты опубликованы факсимиле с транслитерацией и подстрочным японским переводом. В 1978 г. Исторический факультет Ляонинского университета начал издание «Исправленного перевода «Маньвэнь лао дан», и в течение двух лет были изданы хроники периода правления Нурхаци с 1607 по 1626 гг.9
Напомним, что до сих пор мы говорили о маньчжурских охранных списках текста ранних хроник, которые были созданы по приказу императора Цяньлуна в середине XVIII в. «Записи без точек и кружков» дублировали оригинал, а «Записи с добавлением точек и кружков» были записаны классическим маньчжурским письмом для удобства чтения. В это же время переписчики составили словарь Tongkifuka акй hergen-i bithe — «Книга слов без точек и кружков», где слова приводятся в старой и классической форме для облегчения чтения старо-маньчжурского письма.1
Шаманство
Установление маньчжурской династии в Китае связано с оформлением административного и законодательного аппарата, а также с идеологическим формированием и утверждением религиозных норм маньчжурской династии. Как и предыдущие некитайские династии, пришедшие в столицу Поднебесной из Центральной Азии или Дальнего Востока, маньчжуры имели свои собственные представления о вселенной, божествах и духах, характерных для тенгризма и шаманизма. Подобно всем тунгусо-маньчжурским народам Сибири и их собственным предшественникам - чжурчжэням, маньчжуры практиковали шаманизм, верховным божеством которого был Абкай эндури - «дух Неба». Среди различных народов этого региона шаманский ритуал отличается в элементах камлания, одежде шамана, его социальном статусе, но функция шамана остается неизменной - он является медиумом между людьми и потусторонним миром - верхним или нижним, духом божеств или душами мертвых. Обычно духи связаны с топографией местности, они обитают в реках и горах, а также среди животных и способствуют удачной охоте, тем самым обеспечивая благополучие людей. Шаманы борются со злыми духами, причиняющими несчастья или болезни общине и индивидууму. Таким образом, роль шамана - обеспечивать гармоническое взаимоотношение между природой, наполненной духами и божествами, и защищать людей от болезней, смертей и всевозможных несчастий. Кэролин Хамфри считает, что изучение шаманизма, как и других форм религии, должно проводиться в зависимости от форм государственной власти.
Продолжая эту мысль, мы можем согласиться с Н. Ди Козмо в том, что «шаманизм, рассматриваемый под этим углом, перестает быть всеобъемлющей системой, связанной с определенной стадией политической, духовной и культурной эволюции данного общества. Он существует как часть жизни людей, и поэтому подвергается изменениям и модификациям, которые происходят в момент глубоких социальных и политических преобразований. Когда клан типичного шаманского общества перерастает в иерархическую государственную структуру, тогда соответственно изменяются и шаманские ритуалы, практики и верования».3 Именно такую ситуацию мы наблюдаем, рассматривая маньчжурский шаманизм.
Наиболее подробная работа о маньчжурских духах была написана СМ. Широкогоровым в 1935 г. и до сих пор, несмотря на множество новых трудов европейских и китайских исследователей, является непревзойденной. Описания СМ. Широкогоровым верований маньчжуров в начале XX в. подтверждаются материалами, собранными А.В. Рудаковым, Н.Н. Крот-ковым и А.В. Гребенщиковым3 в различных районах расселения маньчжуров. Все они, безусловно, отражают древние религиозные традиции шаманских камланий, которые до сих пор бытуют среди маньчжуров северо-востока Китая и сибэ, проживающих в Синьцзяне.6
Немаловажным фактором сохранения народных верований было признание цинским двором шаманства как национальной религии маньчжуров, основателей династии Цин в Китае. Шаманство, а так же умение стрелять из лука (с колена и с лошади на скаку) и говорить по-маньчжурски,7 были признаны за обязательные национальные характеристики правящего этноса еще в период правления первых цинских императоров в начале XVII в. Официальное признание шаманства как государственной религии Цин произошло в царствование Цяньлуна и узаконено «Утвержденным высочайшим указом Уставом шаманской службы маньчжуров» (это принятое в русской литературе название, которое далее я буду сокращенно называть - «Устав»). В 1747 г. появился рукописный вариант на маньчжурском языке Hesei tokobnha manjusai wecere metere kooli bithe (дословно - «Утвержденный императором устав маньчжурских жертвоприношений духам и Небу»), а в 1777 г. - на китайском языке «Цинь динь маньчжоу цзишэнь цзитянь дянь-ли» %!кЖШ]ІІ ЩШ І Ш- Печатные варианты были изданы соответственно в 1778 и 1782 гг.8 Памятник состоит из шести тетрадей-дэбтэчинъ/цзюаней, материал в которых располагается следующим образом: 1) Предисловие Цяньлуна, датированное 9-м днем 7-й луны 12 года правления Абкай вэхехэ (14 августа 1747 г.); рассуждения о шаманских камланиях духам вэчэку и жертвоприношениях Небу (мэтэрэ); о вечерних жертвоприношениях с принесением жертвенных даров, о времени и причинах жертвоприношений; описание какого типа камлания, кем и где (в храме, во дворце, дома или в поле) и в какое время (года, месяца, дня или ночи) совершается то или иное жертвоприношение; как выбираются шаманы; жертвоприношения, совершаемые главой семьи; описание новогодних обрядов во дворце Кунь-нин-гун и храме Тансы9; описание обряда ежемесячных жертвоприношений во дворце Кунь-нин-гун. 2) Описание обрядов жертвоприношений в будние дни, поклонения духу богатства в начале каждого времени года, обряд омовения статуи Будды. 3) Описание обрядов, выполняемых самим императором во дворце Кунь-нин-гун и храме Тансы. 4) Описание обрядов моления о счастье, о здоровье грудных младенцев, обряды по окончании вечерних жертвоприношений цыплятами, гусями, рыбой, фазаном, свежих снедей; камлания о благополучии лошадей. 5) Перечень и описание различных жертвенных принадлежностей, используемых во время шаманского обряда. 6) Рисунки с изображением дворца Кунь-нин-гун и храма Тансы, а также обрядовых предметов с указанием их размеров.
Переводы конфуцианских произведений
Во второй главе уже говорилось о том, что первыми маньчжурскими переводами с китайского были исторические сочинения «Ляо ши», «Цзинь ши» и «Юань ши», а также уголовные кодексы династии Мин, послужившие примером для составления собственно цинских законодательных актов. Однако в то же время по приказу Нурхаци были начаты переводы китайской конфуцианской литературы на маньчжурский язык. Уже в «Цзю мань-чжоу дан» имеются ссылки на изречения Конфуция о роли Неба и обязан- ностях императора, получающего Небесный Мандат на управление государством. Роль Конфуция и его учения была настолько важна для маньчжуров, что перед его табличкой уже при Хун Тайчжи приносились жертвы. В записи «Мань вэнь лао дан» от 6-го дня 8-й луны 1-го года правления Вэси-хунь эрдэмунгэ (4 сентября 1636 г.) приводится текст молитвы при жертвоприношении духу Конфуция, который от имени Хун Тайчжи должен был произнести ученый Фань Вэньчэн: «То, что следует сказать перед табличкой духа священномудрого учителя Конфуция: "Добродетель учителя объединила Небо и Землю, его учение распространяется на древность и современность. Добавив и исправив Шесть классиков, он создал книги и утвердил десять тысяч вещей". Почтительно принести в жертву скот, шёлк, и вино. Соответственно старой традиции принести жертву Яньцзы, Цзэнцзы, Цзы Сы и Мэнцзы»." Это упоминание в исторической хронике о жертвоприношении классикам конфуцианской школы говорит о том высоком значении, которое придавали первые маньчжурские правители их трудам.
Нурхаци приказал Дахаю перевести на маньчжурский язык в первую очередь работы «Сы шу» (И 5 «Четверокнижие») и «Сань люэ» (НВ «Три тактики») Хуан Ши-гуна, «Лю тао» (/\Й - «Шесть стратегий») Лю-вана и «Вань бао цюань шу» (77 - «Книга десяти тысяч драгоценностей») Чэнь Чжиюя. По мнению С. Дюрана этот выбор произведений объясняется тем, что Нурхаци видел в данных текстах не только стратегию войн в период возникновения нового государственного образования, но и основные принципы китайской морали, идеологии и политического руководства. Как мне кажется, в этот период вопросы идеологии и военной стратегии волновали Нурхаци и Хун Тайчжи в равной мере, и именно этим объясняется выбор текстов для переводов. Дахай начал перевод сочинения по истории Китая до начала завоевания Мин (т.е. до 1568 г.) минского ученого Ван Шичэня «Ган цзянь хуй цзуань» Щ Ж Ш, маньчжурский перевод которого был издан в 1664 г. В это же время Дахай руководил переводом ди-настийной истории Трех царств «Сань го чжи» Н[Щд , изданной в 1647 г. Интерес к этому периоду китайской истории был поддержан переводом романа «Сань го янь и» НШМЗ «Троецарствие», изданном в 1650 г. Для маньчжуров как военного народа этот роман в увлекательной форме раскрывал стратегию китайских военных действий. Он был настолько популярен, что литературно-исторический герой Гуаньди стал примером для подражания и образцом военной доблести. Более того, Гуаньди был введен в пантеон божеств, которым поклонялись маньчжурские воины. До сих пор в маньчжурских деревнях Дунбэя и Синьцзяна существуют храмы, посвященные Гуаньди.
Интересно отметить, что активная работа над переводами собственно классиков конфуцианства была начата при Хун Тайчжи, но наиболее интенсивная активность приходится на период Шуньчжи (1644-1661), вскоре после того, как маньчжуры заняли Пекин. К 1650-м гг. относятся переводы «Четверокнижия» И Иг, «Пятикнижия» Sec, «Мэнцзы» j-p. В 1691 г. был закончен и издан перевод истории Китая Dzejy tung giyan g ang ти ci-yan biyan С аШ&ШШтхШ - «Дополнение к Всеобщему зерцалу, прав-лению помогающему»). Любопытно, что этот выбор китайских произведе-ний для первоочередного перевода полностью совпадает с тем, что переводили тангуты, чжурчжэни, монголы при знакомстве с китайской культурой на этапах становления их государственности. Судя по каталогу тангутских рукописей и ксилографов СПбФ ИВ РАН, составленному З.И. Горбачевой и Е.И. Кычановым имеются тангутские переводы «Сяо цзина», «Лунь юя», «Мэнцзы», «Военного трактата Суньцзы с тремя комментариями», «Три тактики Хуан Ши-гуна».5 Как отмечал М.В. Воробьев «примерно с 1164 г. на чжурчжэньский стали усиленно переводиться лучшие китайские философские и исторические сочинения: "Пятикнижие", труды философов Мэнцзы, Лао-цзы, Ян-цзы, а также "Синь хань шу", "Тан Шу"».6 Переводы литературы с китайского на монгольский язык немногочисленны (имеется ввиду светской, а не буддийской): в каталоге монгольских рукописей и ксилографов СПбФ ИВ РАН указаны только «Мэнцзы» и «Лунь юй».7 Такой выбор китайских текстов говорит о том, что при соприкосновении с китайской культурой правительства иноземных государств в первую очередь интересовались китайской идеологической и военной литературой. Маньчжурские императоры пошли дальше своих предшественников: репертуар их переводной литературы значительно богаче.
В период династии Цин особое и ведущее место в идеологии принадлежало неоконфуцианской философии Чжу Си, поэтому в это время на китайском языке было сделано несколько переизданий его работ с комментариями и без них. Среди маньчжурского населения было распространено компилятивное сочинение, составленное Гао Паньлуном в 1602 г. и разъясняющее основы неоконфуцианства. Оно было издано с параллельным маньчжурским переводом Чжу Чжиби в 1675 г. под названием «Основные положения философии Чжу-цзы на маньчжурском и китайском языках» {Ju Dze jiyeiyoo bithe, Мань хань хэ би Чжу-цзы цзеяо Щ Я аШ РІ Ш, Волкова II, 116-118; Пан II, 175). В 1708 г. вышел сборник «Собрание основных суждений Пань-ши на маньчжурском и китайском языках» (Manju пікап her-gen kamciha Pan Si і sosohon і leolen, Мань хань хэ би Пань-ши цзунлунь ШУЛІЗ ИТШ ЙЛЙ - Волкова II, 120-121). Перевод самой работы Чжу Си «Син ли» был опубликован в Пекине только в 1717 г. под названием Hani banjibuha Sing lijing і bithe - «Книга "Син ли цзин и", составленная по указу императора» (Цинь дин Син ли цзин и ШШІ ШШУС - Волкова II, 110-115; Pang II, 174). Интерес к неоконфуцианству был не только в столице, но и в провинции: некто Дэбоо из Гирина перевел на маньчжурский язык сборник «Поучения для домочадцев Чжу Вэнь-гуна в переводе» (Ubaliyambuha Ju wen gungni booi tacihiyan, Фаньи Чжу вэнь-гун цзя сюнь ЩІ К С ШШ -Волкова II, 119).
Собственно конфуцианские произведения издавались как по-маньчжурски, так и с параллельным китайским текстом. Они в большом количестве сохранились во всех библиотеках мира.
Характеризуя маньчжурские переводы, И.И. Захаров в 1875 г. писал, что маньчжуры «перевели точно и вразумительно китайские классические книги и чрез то избавили от многотомных толкований, над изучением которых учащиеся и ученые китайцы проводят чуть не всю жизнь, они перевели историю (хоть и не всю) Китая, и законы, которые также нужно читать с толкованиями не только происшествий, но и слов. Все эти переводы сделаны ясно и точно, так что всякому изучающему китайский язык и литературу, для основательного знания можно и должно советовать: изучать китайские книги с маньчжурским переводом».
