Введение к работе
Диссертация представляет собой лексико-типологический анализ семантики глаголов, описывающих движение по круговой траектории, на материале 15 языков: русского, польского, сербского, испанского, английского, норвежского, валлийского, татарского, турецкого, коми-зырянского, калмыцкого, агульского, японского, китайского, хинди. Ее целью является исследование принципов организации семантического поля вращения и доказательство системного характера лексики на примере лексической зоны глаголов вращения.
Актуальность исследования
Современные исследования в области типологии сфокусированы, в основном, на явлениях, лежащих на грамматическом уровне языка [Храковский 1992, Givn 1990]. Объясняется это тем, что традиционно лексику принято считать менее регулярной зоной, для которой построение системных классификаций возможно только на ограниченных группах (таких, как, например, имена родства, ср. [Ельмслев 1962]). В отличие от грамматических, лексические противопоставления не имеют формальных показателей, и уже сам поиск объекта исследования (компонентов лексического значения) является отдельной задачей (см. [Плунгян, Рахилина 2007, Koptjevskaja-Tamm 2009]).
Однако интерес к типологическому изучению лексики возрастает с каждым годом, ср. например, целую серию монографий самого последнего времени под редакцией Джона Ньюмана о глаголах передачи, позиции и еды [Newman 1998, 2002, 2009] или проекты группы Института имени Макса Планка, см. прежде всего «Cutting&breaking» [Majid 2008].
Дело в том, что в лингвистике уже накоплен большой опыт сравнительного изучения морфологических и синтаксических явлений, который теперь стало возможным перенести на новый, лексический уровень. Действительно, к настоящему времени значительно улучшились лексикографические источники, упрощающие работу на начальных этапах типологического исследования, – однако самым существенным шагом вперед стало появление электронных корпусов текстов, которые предоставили исследователям не только доступ к большим массивам данных, но и разнообразные возможности по их анализу. Ввиду этого сегодня лексическая типология оказалась одним из самых актуальных и динамично развивающихся областей лингвистики, и наша работа выполнена в русле этого направления. Кроме того, диссертация хорошо вписывается в контекст когнитивных работ – актуальность которых также не вызывает сомнения – посвященных исследованию мыслительной деятельности человека, ее связи с языковыми механизмами и способами языкового членения действительности [Джекендофф, Ландау 1999; Талми 2000, и мн. др.].
Новизна исследования
И все-таки, попыток системного описания и сравнения многозначной лексики в разных языках пока единицы, среди них глаголы восприятия (‘слышать’, ‘видеть’) [Evans 2000, Viberg 1984, 2001], глаголы мыслительной деятельности (‘думать’) [Goddard 2003], прилагательные измерения (‘широкий’, ‘короткий’ и пр.) [Lang 2001]. Даже в Московской семантической школе, хорошо известной своими лексико-семантическим традициями, основное внимание уделяется описаниям отдельных лексем (лексикографическим портретам), ср. статью о глаголе выйти [Апресян 1990], а также их частным значениям – в сопоставлении с квазисинонимами [НОСС].
Что касается контрастивных исследований лексики, практика которых действительно очень широко распространена – в основном как сравнение с крупным и хорошо документированным языком-эталоном (английским, французским, русским и под.) или сравнение родственных языков, ср. статьи о семантических параметрах лексем зрительного восприятия в английском и идише [Myhill 2006], об анализе английских и туарегских пословиц с применением естественного семантического метаязыка [Savage 2008], о прилагательных вкуса в английском и французском [Depierre 2008] – то, как правило, они носят локальный характер и не ставят целью представить анализ материала настолько полно и глубоко, чтобы его результаты оказались применимы к данным каких-то других языков. Исключением в этом смысле является работа [Рахилина, Прокофьева 2004], посвященная глаголам вращения. Выполненная на небольшом материале всего двух, и к тому же родственных языков – польского и русского, она, тем не менее, задала целую программу нового широкого лексико-типологического исследования, реализацией которой фактически и является настоящая диссертация.
Ее новизна – в системном подходе к обширному языковому материалу (15 языков), прежде никогда не изучавшемуся в типологической перспективе, в выработке единого плана описания и единого формата представления полученных данных по всем языкам, и как следствие – в сопоставимости полученных дескриптивных результатов, позволивших проанализировать надъязыковую структуру семантического поля вращения.
Новизна исследования заключается и в примененном методе – контекстном анализе лексических единиц.
Методы исследования
Поскольку лексическая типология представляет собой новое, недавно возникшее направление, его инструментарий пока разработан недостаточно, и в настоящее время идут поиски оптимальной техники сбора, обработки и представления материала. Среди крупнейших направлений, в рамках которых лексика изучается в типологической перспективе, можно назвать изучение лексических единиц с точки зрения их грамматического поведения, активно развиваемое в Канаде Джоном Ньюманом; психолингвистическое направление с центрами в нидерландском г.Неймегене и австралийском г.Канберра; обширную традицию историко-типологических исследований, яркими представителями которой являются центр в Тюбингене, в котором работает Питер Кох, и, конечно же, отдел в Институте Славяноведения РАН (возглавляемый теперь С.М. Толстой), опирающийся на традиции московской этнолингвистической школы, основанной Никитой Ильичом Толстым; статистическое направление, на котором специализируется центр в Уппсальском университете, возглавляемый Оке Виберг и лексико-типологический центр в Воронежском университете под руководством А.А. Кретова.
Лексическая типология – сравнительно молодое направление, поэтому неудивительно, что многие исследователи обращаются к опыту, накопленному в рамках уже устоявшейся традиции грамматической типологии, и переносят применяемый в этой области инструментарий на изучение лексики. Так, широко известны коллективные монографии под редакцией Джона Ньюмана, посвященные глаголам передачи [Newman 1998], глаголам позиции [Newman 2002] и глаголам еды и питья [Newman 2009], авторы которых пытаются продемонстрировать, что базовые глаголы с простыми, по их мнению, значениями могут играть существенную роль на разных уровнях языка, и не только функционировать как обычные лексемы, но и активно участвовать в образовании разного рода конструкций. С точки зрения нашей задачи ограниченность данного подхода заключается в том, что исследование семантики отдельных групп глаголов понимается не как всестороннее раскрытие их значения и контекстного поведения, а как объяснение реализации формальных семантических характеристик (напр., переходности, стативности) в функционировании лексем. Еще одно общее препятствие для проведения масштабного типологического исследования на базе аналогичных работ заключается в отсутствии единой схемы анализа лексем, в соответствии с которой в каждом языке были бы рассмотрены одни и те же феномены.
Эту проблему пытаются по-своему решить специалисты из психолингвистического центра при Институте им. Макса Планка. Психолингвистическое направление, в рамках которого они работают, восходит к классическим работам по семантике цветообозначений – в первую очередь, [Berlin, Kay 1969; Kay, Maffi et al. 2005] и др., и опирается на использование зрительных или иных чувственно воспринимаемых образов (видеоклипов, запахов, вкусов) в процессе работы с испытуемыми. Примером может служить проект по глаголам разрушения [Majid et al. 2007, 2008], где информантам предлагалось подобрать лексему, описывающую видеоролик, который демонстрирует тот или иной тип разрезания или разбивания предметов. Дефектом такого метода является его фрагментарность: исследуются только заранее предусмотренные и ожидаемые параметры, т.е. только те ограниченные ситуации с определенным набором участников и отношений между ними, которые уже включены в визуальный ряд. Для новых данных он фактически закрыт.
Клифф Годдард и А. Вежбицка представляют другую лексико-типологическую школу, и другую методику. В своих исследованиях [Goddard 2003; Goddard, Karlsson 2008; Goddard, Wierzbicka 2007, 2009; Wierzbicka 2007] они опираются на интроспекцию – собственную интуицию и интуицию экспертов-информантов. В этом случае возникает проблема недостаточной объективности и недостаточной полноты данных, связанной с ограниченностью источников.
Достоверность и наглядность анализа языкового материала может достигаться путем применения методов квантитативной лексикологии [Титов 2002, 2004]. Они дают хорошие результаты, в частности, при выделении ядер лексических систем, т.е. значений, лежащих в центре семантических полей и отражающих типологически релевантные черты лексико-семантических систем, именно на них должны быть сфокусированы дальнейшие типологические исследования лексики. Параметрическое ядро системы выделяется по четырем признакам: функциональному (употребительность), синтагматическому (широкая сочетаемость), эпидигматическому (многозначность), парадигматическому (вхождение в многочисленные синонимические ряды) [Титов, Кретов, Меркулова 2011], что позволяет наиболее полно отразить все особенности функционирования лексем и гарантирует высокую достоверность результатов. Применение квантитативных методик возможно и при исследовании синонимии [Кретов, Титов 2006], что особенно ценно для нашего исследования.
Системное сопоставление лексики проводится и в более широкой перспективе – в русле современных этнолингвистических исследований. Особенно разработана эта область для славянских языков, во многом благодаря исследованиям, проводимым в Институте Славяноведения, направленным на комплексное изучение связей между языком и культурой, включающее, в частности, реконструкцию языковой картины мира. Анализ семантики производится с опорой на внутреннюю форму слова и его мотивационные связи, которые раскрываются путем сравнения комплекса значений лексемы в одном языке и набора значений, развивающихся у её когнатов в других славянских языках. Таким образом был проанализирован ряд прилагательных (прежде всего, каритивных – например, ‘сухой’, ‘пресный’, ‘пустой’) [Толстая 2008а], глаголов, например, связанных с погребальной лексикой [Толстая 2009], семантика имени [Успенский 2007], этическая лексика [Якушкина 2003]. Крупнейшими проектами являются этнолингвистический словарь «Славянские древности» [Толстой 2008] и Общеславянский лингвистический атлас [Вендина 2007]. Для решения нашей задачи данный подход является особо ценным, т.к. дает обширный инструментарий в отношении многозначной лексики [Толстая 2008б].
Наша методика использует все доступные источники: словари (как двуязычные, так и толковые), электронные корпуса текстов, опросы информантов по специально разработанным анкетам – все эти источники служат материалом нашего исследования, который и обеспечивает максимальную широту и одновременно точность собранных данных. Все эти источники, по возможности, оказываются задействованы в описании сочетаемости интересующих нас глаголов, и на базе анализа полученных контекстов, отражающих языковое поведение рассматриваемых лексем, возможностей взаимозамен и запретов в них, мы реконструируем семантически релевантные признаки для выбранной лексической зоны. Здесь мы опираемся на более чем 50-летний опыт Московской семантической школы, накопленный в области изучения квазисинонимов (см. [Апресян 1974 / 1995, ТКС 1985, Апресян 2007, 2009] и др.). Такой «перенос» внутриязыковых принципов анализа на типологические вполне правомерен, потому что, в каком-то смысле, все глаголы одного семантического поля, независимо от языка, являются квазисинонимами.
Объект исследования
В нашем случае объектом исследования является поле глаголов вращения, объем которого, в совокупности по всем 15-ти обследованным языкам, составляет 80 лексем: в каждой языковой системе функционирует от 3 до 8 единиц. Такое поле удобно для типологического анализа – с одной стороны, структура его достаточно дробна, в отличие, например, от поля плавания, которое может быть представлено и одним глаголом, а богатой считается система, насчитывающая более четырех глаголов (ср. [Aquamotion 2007]). С другой стороны, его элементы не так многочисленны, и в целом оно устроено не так сложно, как, например, поле эмоциональных глаголов [Harkins, Wierzbicka 2001] или глаголов боли [Брицын и др. 2009].
Другое преимущество глаголов вращения как объекта широкого типологического исследования состоит в том, что они принадлежат к конкретной лексике, обнаруживаются во всех языках и при этом не несут ярко выраженной культурной специфики, так, они не связаны с географическими и климатическими особенностями местности (ср. здесь трудности, возникающие при типологическом описании имен ландшафтных объектов в [Levinson 2008]) и пр.
Для лексико-типологического описания глаголов вращения необходимо решить следующие задачи:
составить инвентарь когнитивно релевантных фреймов, т.е. простейших ситуаций, которые могут кодироваться отдельными лексическими единицами;
выявить группы близких фреймов, которые могут выражаться одной и той же глагольной лексемой, и определить стратегии, по которым происходит их «склеивание»;
определить общую структуру семантического поля вращения и варианты ее реализации в конкретных языках, отразив их на семантической карте;
составить инвентарь отдельных семантических параметров, определяющих лексикализацию вращения и претендующих на вхождение в своего рода «универсальный лексический набор» (по аналогии с универсальным грамматическим набором – см. [Плунгян 2000]);
реконструировать систему семантических сдвигов, развивающихся у глаголов вращения;
выявить группы исходных употреблений, которые дают устойчивые результаты метафорических переносов, и определить семантические параметры, «ответственные» за развитие каждого нового значения.
Успешное решение поставленных задач позволяет не только доказать системность данного семантического поля в естественном языке, но и отшлифовать новые приемы работы с лексикой и определить круг теоретических вопросов, доступных для рассмотрения в рамках лексической типологии в целом – в этом заключается теоретическая значимость представленной диссертации.
Ее практическая значимость определяется полнотой лексикографического описания поля вращения сразу для нескольких языков. Такой результат будет востребован как в словарной практике, так и в практике технического и художественного перевода, а также в педагогической практике – в частности, при составлении учебных и методических пособий по лексикологии.
Апробация
По теме диссертации были прочитаны доклады на III Международной конференции испанистов (Москва, 2008), 5 Международной конференции по контрастивной лингвистике ICLC5 (Лувен, 2008), 8 Международной конференции Ассоциации Лингвистической Типологии ALT8 (Беркли, 2009), на конференции «Диалог-2010» (Москва, 2010), II Международной конференции «Русский язык и литература в международном образовательном пространстве» (Гранада, 2010), 6 Конференции по кельтским языкам CLC6 (Дублин, 2010), Международной научной конференции «Проблемы лексико-семантической типологии» (Воронеж, 2010).
По теме диссертации опубликовано 6 работ.
Структура
Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, библиографии и приложений. В первой главе освещается современное состояние лексико-типологических исследований. Вторая глава посвящена семантическим особенностям глаголов вращения на фоне других глаголов способа движения. В третьей главе представлено детализированное описание систем 15 языков. В четвертой главе приводится анализ организации этого семантического поля, ряд типологических обобщений, касающихся устройства прямых значений глаголов, и классификация переносных значений глаголов вращения в языках. В заключении излагаются общие выводы работы. Приложения содержат анкеты, разработанные для опроса информантов, и таблицы семантических переносов глаголов вращения.
