Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Социально-правовая природа статуса лиц, содержащихся в следственных изолятррах 12-82
1.1. Правовое положение лиц, содержащихся в следственных изоляторах (состояние и изученность проблемы) 12-32
1.2. Понятие правового положения лиц, содержащихся в следственных изоляторах 32-57
1.3. Эволюция правового статуса лиц, заключенных под стражу, истории мест заключения России . 57-82
Глава 2. Структурные элементы правового положения лиц, содержащихся в следственных изоляторах 83-151
2.1. Субъективные права и законные интересы лиц, содержащихся в следственных изоляторах 83-112
2.2. Юридические обязанности лиц, содержащихся в следственных изоляторах 112-132
2.3. Гарантии законности и средства обеспечения реализации правового положения лиц, содержащихся в следственных изоляторах 132-151
Заключение 152-155
Список использованной литературы
- Понятие правового положения лиц, содержащихся в следственных изоляторах
- Эволюция правового статуса лиц, заключенных под стражу, истории мест заключения России
- Юридические обязанности лиц, содержащихся в следственных изоляторах
- Гарантии законности и средства обеспечения реализации правового положения лиц, содержащихся в следственных изоляторах
Понятие правового положения лиц, содержащихся в следственных изоляторах
Позже писатель Фридрих Незнанский в своем романе "Ящик Пандоры" писал: "В советский период... тюрьма превратилась в застенок, гарантирующий заключенному только одно — отсутствие возможности побега... ...Десятилетиями не ремонтированные помещения — разбитые полы, растрескавшиеся стены, обвалившиеся потолки. Условия содержания в СИЗО таковы, что многие арестованные мечтают скорее увидеть "зону", подследственным часто приходиться спать по очереди. В ожидании приговора в изоляторе можно просидеть не один год — суды не столь расторопны, как следственные органы."1
И наконец, Комиссия по правам человека при Президенте Российской Федерации в своем докладе признала, что условия содержания арестованных и заключенных в некоторых учреждениях таковы, что могут квалифицироваться в соответствии с международной Конвенцией ООН № 39/46 от 10 декабря 1984 года как жестокие и унижающие человеческое достоинство.2
В настоящее время фактическое положение лиц, находящихся в следственных изоляторах, состояние прав человека, подвергнутого этой мере пресечения, остается крайне неудовлетворительным. Места содержания под стражей часто переполнены и представляют собой старые постройки с антисанитарными условиями, делающими их непригодными для проживания. Подследственных держат под стражей целые месяцы и даже годы в ожидании окончания расследования и завершения судебного процесса. И при этом не существует даже официальных сроков для безотлагательного слушания дел подсудимых. Подследственным зачастую не предоставляют возможности заниматься образовательной, профессиональной и физической деятельностью, которая могла бы хоть как-то скрасить их заключение. Как правило, они переживают глубокий эмоциональный стресс в результате их отрыва от семьи, друзей, и профессиональной деятельности. Предварительное заключение оказывает на людей огромное психическое давление, поскольку им неизвестно, чем закончится судебное разбирательство. Находясь под стражей, они рискуют подвергнуться плохому обращению, к которому прибегают в попытке заставить подследственных признать свою вину. Дисциплина в мес. 25 августа. тах предварительного заключения в силу различных причин может соблюдаться недостаточно строго и более слабым заключенным угрожает опасность насилия и сексуального надругательства со стороны сокамерников. Как отмечается в Докладе о деятельности Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации, в пенитенциарной системе Российской Федерации имеется много нерешенных задач, особенно в части создания приемлемых условий содержания, гарантий прав заключенных на охрану жизни и здоровья в соответствии с требованиями Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации, Федерального закона "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений" и обязательствами, взятыми на себя Россией при вступлении в Совет Европы.1
Чтобы как-то изменить создавшееся положение в местах предварительного заключения, правительство РФ и законодательные органы приняли решение о передаче следственных изоляторов в уголовно-исполнительную систему и создании новых следственных изоляторов на базе расформированных лечебно-трудовых профилакториев.3 На мой взгляд, включение СИЗО в уголовно-исполнительную систему вряд-ли принесет желаемый результат, так как, во-первых, будет действовать остаточный принцип финансирования мест предварительного заключения под стражу, что при сегодняшних трудностях может привести следственные изоляторы в еще более тяжелое состояние, и, во-вторых, если не произойдет кардинальных изменений в политике исполнения данной меры пресечения, которая, в свою очередь, предполагает подготовку специальных кадров для системы предварительного заключения, выработку иных принципов обращения с заключенными под стражу и принятие соответствующей нормативной базы, то все усилия по изменению обстановки в местах предварительного заключения будут бесплодными. В связи с этим считаю возможным предложить создание самостоятельной структурной единицы в центральном аппарате Министерства юстиции Российской Федерации, которая занималась бы определением ос 1 Доклад о деятельности Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации в новных направлений в деятельности мест предварительного заключения. Именно сейчас очень важно определить приоритеты в политике исполнения этой меры пресечения, так как, по мнению А.И. Зубкова, "кризис общества и государственности будет достаточно длительным"1 и это объективно, что преступность, а соответственно и меры, принимаемые в противовес будут расти. В подтверждение данной позиции приведу сведения о среднегодовой численности лиц, содержащихся в следственных изоляторах Министерства юстиции РФ.
Развитие теоретических основ правового положения лиц, содержащихся в СИЗО, сопровождается научной дискуссией о характере и содержании отношений, возникающих в процессе применения этой меры пресечения.
Правоотношения, возникающие при исполнении предварительного заключения под стражу, отличаются сложным, многоэлементным составом. Это обусловлено тем, что по своей природе предварительное заключение под стражу как мера пресечения относится к процессуальному праву, но само исполнение ее выходит за рамки уголовного процесса и это, в свою очередь, вызывает необходимость изучения данных отношений с позиций уголовно-исполнительного права. В связи с этим, их изучением и разработкой занимались ученые двух отраслей права — процессуальной и пенитенциарной.
Характерно, что вопрос о юридической природе предварительного заключения под стражу остается открытым. Это, безусловно, не вид уголовного наказания или административного взыскания3, хотя... предварительное заключение под стражу как мера пресечения затрагивает различные сферы административной и судебной деятельности государственного аппарата.4
Эволюция правового статуса лиц, заключенных под стражу, истории мест заключения России
Содержание обвиняемых в тюрьме и в приказах было соединено с дополнительными мерами, направленными на предупреждение противоправных действий со стороны заключенных. Например, во избежание побега, им строго запрещалось иметь при себе какие-либо приспособления, с помощью которых они могли бы, по выражению Уложения, "вырезатися" из тюрьмы. За нарушение этого правила полагалось строгое наказание: их били кнутом и опять заключали в тюрьму, а лиц, доставивших им эти запрещенные предметы, подвергали еще более строгому наказанию — отсечению руки. Далее, заключенным под стражу запрещалось принимать какие-либо вещи под заклад, их собственные вещи отбирались у них и часто продавались. Обвиняемые были закованы в железные цепи и ошейники; причем в них держали не только тяжких и опасных преступников, но и лиц, обвиняемых в незначительных преступлениях.
Положение лиц, содержащихся во время следствия в тюрьме было крайне необеспеченное. Они содержались преимущественно, как и прежде, или на подаяние, или за счет родственников, или за свой счет. Интересно, что вновь поступавшие в тюрьму должны были платить установленную обычаем сумму денег, называвшуюся "влазным." Видимо, это являлось своеобразным допуском новичка к пользованию всеми преимуществами тюремной общины и, в том числе, правом питаться добытой милостынью. Впоследствии эта сумма превратилась в налог, отмененный в конце XVII века, "чтоб в том бедным людям тяготства и мучительства не было".
Таким образом, подводя итог рассмотрению данного исторического периода, я считаю важным отметить следующие моменты. Господство принудительного режима во всей государственной системе позволило применять, главным образом, меру пресечения в виде тюремного заключения. Отсутствие общих и точных правил, применяемых при заключении под стражу, что способствовало смешению полицейских, карательных и предупредительных целей подследственного заключения с одной стороны, и усиление следственного начала, стремление, охватившее государственную власть, отыскивать и ловить всяких "воровских людей", с другой — все это привело к неоправданно широкому применению тюремного заключения. Системы обжалования почти не существовало, так как, по выражению П.И. Люблинского, "Уложение имело характер инструкции власти, а не общего кодекса, доступного каждому гражданину".1 Лица, находящиеся в тюрьме, не являлись субъектами этих правоотношений, поскольку вся полнота власти была сосредоточена в руках господствующего класса. Правовое положение следственно-арестованных как институт права не выделялся, а в основе применения тюремного заключения действовал принцип обычая и традиции.
Петр I, совершивший важные преобразования во многих отраслях государственного управления и общественной жизни, мало обращал внимания на положение дел в уголовном судопроизводстве, и поэтому в его царствование не произошло почти никаких существенных нововведений в этой области общественных отношений. Естественно, что уголовная юстиция того времени стояла на таком же пути, который вполне соответствовал направлению государственной деятельности Петра I. Уголовное законодательство, основу которого составляли Соборное Уложение 1649 года, Воинские уставы Петра I и бесчисленные императорские указы, было неупорядочено как по субъекту, так и объекту применения.
Тяжелые последствия установившейся розыскной системы особенно сильно сказались в послепетровские времена. Несмотря на меры, которые были в основном направлены на скорейшее окончание дел, количество заключенных в тюрьмах постоянно увеличивалось, продолжительность нахождения под стражей затягивалась. В середине XVIII в. было принято более 20 указов о времени рассмотрения дел. Указом 1736 года была сделана попытка ограничить месячным сроком продолжительность решения уголовных дел, но она осталась безуспешной. В 1763 году Сенат после проведенной ревизии нашел, что с 1756 года, т.е. заключенных в тюрьме до суда более семи лет в Москве и Петербурге числилось 1802 обвиняемых, некоторые из которых сидели и более 10 лет. Объяснением такому факту может быть то обстоятельство, что все действия, которые предпринимало правительство, были действиями, направленными против явлений, вытекающих из создавшегося поло 1 Люблинский ПИ. Указ. работа. С.231. жения, а не против причин, породивших это положение, поэтому они не могли уничтожить то, против чего они были направлены.
Среди множества указов, направленных на нормализацию положения в этой сфере государственного управления, главное место, бесспорно, принадлежит законам периода царствования Екатерины П. Не довольствуясь частными постановлениями, императрица пыталась разрешить вопрос о мерах пресечения в самом его основании. Екатерина II в теории высоко ценила свободу граждан и хотела искоренить дурные стороны господствующей системы уголовного судопроизводства. Одним из значительных шагов в этом направлении следует признать екатерининский проект "Положения о тюрьмах" (1788 г.) и относящиеся к более ранним годам "Наказ" (1767 года) и "Учреждения об управлении губерниями" (1775 г.). В своем "Наказе" она изложила свои мысли, которые были заимствованы ею из сочинений Беккариа и Блэкс-тона о преступлениях и наказаниях. Основные начала ее учения показывают, что она считала подследственный арест вынужденной печальной мерой, вызванной неустранимой фактической необходимостью, а не юридическим основанием. По словам Екатерина II, следует отличать содержание под арестом от тюремного заключения. Содержание под арестом есть нечто иное, как мера надзора за гражданином, пока не будет он признан виновным или невиновным. Как мера жестокая, она должна быть, сколько возможно, мягче, и длиться, сколько возможно, короче. Статьи 159-166, 169-174 устанавливают основные принципы тюремного заключения в форме предварительного заключения до судебного приговора. Оно должно длиться столько времени, сколько необходимо для окончания процесса. Строгость содержания должна быть такая, какая необходима для того, чтобы воспрепятствовать побегу и скрытию доказательств преступления (ст. 167 и 168). "Наказ" провозглашал свободу личности, гарантии от произвола судебной и административной власти, о вреде и ненужности излишних лишений и страданий. Но пожелания императрицы, облаченные в закон, оказались неосуществимы, поскольку "для воплощения этих идей в жизнь ничего не было сделано"1.
Юридические обязанности лиц, содержащихся в следственных изоляторах
Сущностью субъективных прав заключенных под стражу является возможность пользования определенным социальным благом, причем такая возможность должна быть обеспечена юридическими нормами и обязанностями других лиц (администрации СИЗО). Степень реализации такой возможности во многом зависит от признания или непризнания за правами заключенных качества субъективных.
По своему содержанию субъективные права лиц, содержащихся в СИЗО, включают в себя следующие правовые возможности: а) возможность вести себя определенным образом (право-поведение); б) требовать определенного поведения от других лиц (право-требование); в) пользоваться определенным социальным благом (право-пользование); г) обращаться в необходимых случаях к государственной или общественной защите (право-притязание).
С учетом изложенного можно определить, что субъективные права лиц, содержащихся в СИЗО, представляют собой обеспеченные юридическими обязанностями администрации следственных изоляторов и закрепленные нормами уголовно-исполнительного права и других отраслей права возможности пользования соответствующими социальными благами в соответствии с индивидуальными интересами и запросами заключенных.
В рамках данного исследования целесообразно, на мой взгляд, обратиться к понятию законных интересов лиц, содержащихся в следственных изоляторах.
Конституция Российской Федерации, определяя правовое положение граждан страны, наряду с правами и свободами граждан отмечает категорию "законные интересы". В теории права, при определении юридических элементов, входящих и формирующих правовой статус личности, законным интересам уделяется все большее внимание. Это связано, во-первых, с развитием и укреплением правового положения граждан и, во-вторых, с эволюцией правовой науки, изучающей данное явление. Исследованием этого феномена занимались как представители общей теории права (Н.В. Витрук, НИ. Мату-зов и др.), так и представители различных отраслей права (В.Н. Андреев, РЕ Гукасян, Г.Л. Минаков и др.). Менее изученным является вопрос, связанный с законными интересами лиц, содержащихся в следственных изоляторах. Поэтому правомерна, на мой взгляд, постановка вопроса о законных интересах подозреваемых и обвиняемых в связи с содержанием их в следственном изоляторе.
Говоря о законных интересах этих лиц, следует иметь в виду, что следственно-арестованные — категория весьма разнородная, связанная с различными правоограничениями, с разной степенью разрыва тех социальных связей, которые существовали у них до применения меры пресечения в виде заключения под стражу, а следовательно, обладающими различными правовыми возможностями в осуществлении своих прав и законных интересов.
Необходимо различать такие понятия, как "охраняемые законом интересы" и "законные интересы" личности. Не вдаваясь в дискуссию по этому вопросу, отмечу лишь следующее. Данные термины не могут использоваться как равнозначные, поскольку характеризуют различные правовые явления. Понятие "законные интересы" охватываются термином "охраняемые законом интересы", так как, по мнению В.И. Селиверстова, "законные интересы как элемент правового положения представляют собой одно из правовых средств выражения охраняемых законом интересов (включая вытекающие из принципов права), но не единственное, так как охраняемые законом интересы удовлетворяются и через субъективные права и юридические обязанности, а также путем непосредственной защиты этих интересов правоохранительными органами." И еще один признак, по которому можно провести различие между этими понятиями — это то, что законные интересы вместе с субъективными правами и юридическими обязанностями закреплены в виде конкретной правовой нормы.
Какой бы суровой ни была мера пресечения, она всегда сохраняет за лицами, в отношении которых она применяется, сферу дозволенного поведения. Относительно нашего предмета рассмотрения, составляющими последней являются правовые возможности — субъективные права заключенных, обеспеченные юридическими обязанностями администрации следственного изолятора. Но если внимательно проанализировать действующее законодательство в этой области отношений, то можно сделать вывод, что в сферу
Селиверстов ВИ. Указ. работа. С.90. дозволенного заключенных, помимо их субъективных прав, входят и возможности, хотя и закрепленные в нормативных актах в виде конкретных правовых норм, но не обеспеченные юридическими обязанностями противоположной стороны. В связи с этим Н.И. Матузов отмечал, что "необходимо поэтому различать возможность как право гражданина совершать определенные действия или пользоваться определенным благом, обеспеченную юридическими нормами и обязанностями других лиц. Законный интерес — это не право, а нечто стоящее рядом с ним, дополняющее и подкрепляющее его, способствующее реализации заложенного в нем социального потенциала" . Обычно такие правовые возможности закрепляются в законодательстве посредством выражений "подозреваемые и обвиняемые могут ..." и "подозреваемым и обвиняемым может быть разрешено ..." Именно эти правовые возможности и являются законными интересами заключенных. Если сущность субъективных прав этой категории лиц заключается в юридически гарантированных и обеспеченных обязанностями администрации следственного изолятора возможностях, то сущность законных интересов — в возможностях, носящих характер стремлений, без корреспондирующих обязанностей администрации места предварительного заключения.
Таким образом, законные интересы лиц, заключенных под стражу, — это закрепленные в конкретных правовых нормах и гарантируемые государством возможности, выражающиеся в стремлении этих лиц пользоваться определенными социальными благами и в необходимых случаях обращаться за защитой к компетентным государственным органам в целях удовлетворения своих интересов. Причем важно подчеркнуть, что достижение предполагаемых благ во многом зависит от оценки поведения заключенных.
Правомерен вопрос — чем же вызвано появление и существование законных интересов заключенных как элемента их правового статуса? В основе этого явления лежат несколько причин. Во-первых, возможность удовлетворения законного интереса ставится в зависимость от объективных условий, прежде всего экономических. И, во-вторых, их наличие в специальном правовом статусе оправдано с точки зрения правовой природы меры пресечения
Факторы экономического характера свидетельствуют о том, что на современном этапе развития государство пока не в состоянии обеспечить законные интересы подозреваемых и обвиняемых так же, как их субъективные права. Примером такого рода законных интересов могут служить правовые конструкции, закрепленные в статьях 27, 29 и 32 Закона Российской Федерации от 15 июля 1995 года.1 При анализе этих норм видно, что, например, возможность участия заключенных в трудовых отношениях ставится в зависимость от наличия или отсутствия соответствующих условий в следственном изоляторе. Тем самым законодатель в какой-то мере опосредовал интерес заключенного в законный интерес, а не в субъективное право, ибо нет пока на сегодняшний день экономической возможности обеспечить этим лицам право трудиться.
Гарантии законности и средства обеспечения реализации правового положения лиц, содержащихся в следственных изоляторах
Первоначальным этапом гарантирования прав и свобод личности является разъяснение правового статуса его обладателю: перечня, содержания, ограничений, порядка реализации и способов обжалования в случае их несоблюдения или нарушения. По результатам статистического исследования 67% опрошенных заключенных ответили, что о правах и обязанностях при содержании в следственных изоляторах их не информируют. Соответственно, 21% респондентов ответили, что получают такую информацию только после обращения к администрации СИЗО и 12% опрошенных заключенных указали на то, что информация о правах и обязанностях доводится всегда (См.: Приложение № 7). Обеспеченность юридической литературой подозреваемых и обвиняемых в период содержания под стражей также соответственно нельзя признать удовлетворительной — 56% опрошенных заключенных юридической литературой не обеспечиваются, 41% обеспечивается после неоднократных заявлений и только 3% опрошенных заявили, что обеспечиваются беспрепятственно (См.: Приложение № 8). Причины, вызывающее такое положение, могут быть различными. Это, во-первых, низкая правовая культура заключенных под стражу и, как следствие, отсутствие у них потребности знать свои права и обязанности в период нахождения в следственном изоляторе и, во-вторых, слабый уровень подготовки персонала в области правового регулирования исполнения предварительного заключения под стражу. Выход в возможном решении данной проблемы видится в создании документа, содержащего основные правила поведения в период нахождения под стражей, определение запрещающих действий и полагающиеся за их совершения наказания, а также шкалу санкций и процедуры наложения мер дисциплинарного характера. Такой сборник, созданный, например, по аналогии с "Памятной книгой заключенного", принятой в тюрьмах Федерального бюро тюрем США, мог бы выдаваться в обязательном порядке сотрудникам следственных изоляторов, а также в карантинные камеры всем вновь прибывшим в следственные изоляторы, а в другие камеры по заявлениям заключенных. В качестве упрощенного варианта решения этой проблемы можно поддержать предложение ряда правозащитных организаций о введении в практику обязательного вручения следственно-арестованным карточки с указанием их прав.
Одним из правообеспечивающим направлением предварительного следствия, по моему мнению, должна являться деятельность по обеспечению должностным лицом прав участников уголовного процесса: подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, защитника и других. В данном случае подразумеваются как общие права человека и гражданина, связанные с удовлетворением личностью своих жизненных потребностей так и особые процессуальные, которые подлежат реализации и защите в рамках уголовного преследования. Как справедливо отмечает И.В. Ростовщиков, специфика названной правообеспечивающей деятельности видится уже в том, что она первопри-чинно подчинена ведущим здесь правоохранительным задачам (расследованию различных преступлений, равно против личности, ее прав и свобод), осуществляется в рамках охранительных правоотношений...1. Совершенно очевидно, что в современных уголовно-процессуальных отношениях есть устоявшиеся положения, влияющие на реализацию и гарантированность прав и законных интересов участников данных правоотношений. Остановлюсь на них подробнее.
Рассматриваемая область борьбы с преступностью характеризуется провозглашенным на уровне конституционного (ч.1 ст.49 Конституции РФ) и отраслевого (ст. 13 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР) законодательства принципом презумпции невиновности, сфера действия и значимость которого не ограничиваются только рамками уголовного процесса, а распространяется на все сферы общественных отношений: политическую, трудовую, гражданскую, административную, уголовно-процессуальную и другие. Суть этого принципа обозначается в ст века ив 14 Международного пакта о гражданских и политических правах7, где утверждается, что лицо, обвиняемое в совершении преступления, следует считать невиновным вплоть до того момента, пока его виновность не будет установлена в законном порядке. Во многих странах, в том числе и в России, законным основанием для признания вины человека является вступивший в законную силу судебный приговор. В уголовно-исполнительных отношениях презумпции невиновности уделяется первоочередное внимание как основополагающему положению всех стандартов, существующих в области предварительного заключения. Лицам, еще не осужденным за преступление, в котором они обвиняются, гарантируется право на "отдельный режим, отвечающий их статусу неосужденных лиц", в соответствии со ст. 10 Пакта о гражданских и политических правах. Специфичность положения таких лиц отмечает А.П. Гуляев , который пишет, что мы имеем дело как бы с промежуточной ситуацией: несмотря на обвинение, человек все же не считается виновным, но в рамках уголовного процесса уже не может расцениваться и как невиновный, поскольку имеются доказательства, дающие основание для обвинения. Отсюда возможность применения к обвиняемому процессуальных мер принуждения вплоть до заключения под стражу2. Венгерский криминолог Й. Виг совершенно справедливо отмечает, что то наполнение, которое мы придаем принципу презумпции невиновности в современных условиях не соответствует реальному воплощению его в жизни. Он считает, что правильнее было бы заменить формулу "считать невиновным" выражением "нельзя считать преступником", так как последнее может относиться как к подозреваемому, так и к обвиняемому. Выражение же "считать невиновным" логически противоречит понятиям "подозреваемый", "обвиняемый", "находящийся в предварительном заключении". Ведь здесь речь идет о тех лицах, которых мы не считаем невиновными. Более того, мы как раз подвергаем их невиновность сомнению и имеем для этого достаточные основания, а именно. "обоснованное подозрение"7. Я считаю, что именно при таком подходе к пониманию принципа презумпции невиновности снимается вопрос о допустимости применения к лицам, заключенным под стражу, необходимых средств принуждения и установление режима ограничений прав и свобод в интересах правосудия. Как отмечает И.Л. Петрухин, подобные ограничения личной свободы должны быть строго соизмерены с задачей обеспечения и защиты личной безопасности граждан... и обязательно закреплены в законе, во избежание произвольного расширения этих ограничений2.
Ранее я уже отмечал то обстоятельство, что использование принуждения при исполнении предварительного заключения под стражу зачастую осуществляется через столкновение индивидуальных и публичных интересов, несовпадающих прав и интересов различных индивидов. Известный немецкий юрист Клаус Штерн указывает, что "все основные права, даже если они исходят из естественных прав человека, имеют предпосылкой своего существования, с одной стороны, наличие государства, которое их гарантирует и защищает, с другой — противостояние именно этого государства основным правам. Из этой дилеммы, — считает он, — может быть только один выход: провести тонкое, дифференцированное разграничение между сферой защиты основных прав и их ограничениями" . Я считаю, что принуждение возможно лишь в ограниченных пределах, когда имеется внешне выраженное действительное сопротивление лица предъявленным ему основанным на законе требованиям. В основу взаимодействия органов государства, исполняющих предварительное заключение и граждан, попадающих в сферу уголовно-процессуального производства, должны быть положены принципы взаимного уважения, безопасность, минимальное применение силовых средств подавления личности, ответственность должностных лиц, виновных в нарушении прав граждан и т.д.
