Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Формирование философско-эстетических взглядов и становление художественной манеры Г.Броха (1910-е - начало 1920-х гг.)
1. Формирование философских и эстетических воззрений Г.Броха 32
2. Художественное творчество Г.Броха 1910-х гг 53
2.1. Поэзия 53
2.2. Новеллистика 64
Глава II. Философская теория как предмет художественного осмысления в романе-трилогии «Лунатики»
1. Теория «полиисторического романа» Г.Броха 86
2. Структурное и стилевое своеобразие трилогии 94
3. Философско-символическая картина мира в трилогии 117
4. Проблема духовного поиска и религиозного сознания в трилогии 142
Глава III. Литература как способ универсального познания в творчестве Г.Броха 1930-х гт.
1. Попытка синтеза «натуралистической основы» и «метафизической проблематики» в драме «Искупление» 167
2. Модели познания в цикле новелл «Знаки Зодиака» 180
3. Проблема религиозного познания в романе «Наваждение» 210
Заключение 246
Библиография 257
Приложение
- Формирование философских и эстетических воззрений Г.Броха
- Теория «полиисторического романа» Г.Броха
- Попытка синтеза «натуралистической основы» и «метафизической проблематики» в драме «Искупление»
Введение к работе
Герман Брох (1886-1951) - одна из ключевых фигур в австрийской и европейской литературе XX в., виднейший представитель философской прозы - не получил достаточного признания при жизни, и лишь впоследствии вошел в историю европейской литературы. Ученый, всю жизнь серьезно занимавшийся математикой, физикой, психологией, значительный мыслитель, он создал оригинальную философскую концепцию, которая привлекла к себе внимание Б.Рассела, К.Г.Юнга, А.Эйнштейна. В то же время несомненна самобытность писательского таланта Броха, которым восхищался Т.Манн и другие писатели-интеллектуалы. Уникальность творчества Броха обусловл е-на беспрецедентной по масштабу попыткой соединения искусства, науки, философии, религии, этики, а также открытием новых перспектив в литературе.
Герман Брох родился в Вене в семье крупного текстильного промышленника Иозефа Броха, предки которого обосновались, в числе многих тысяч евреев, после изгнания в XV в. из Испании, на территории Австрийской империи. Отец был авторитарным и весьма ограниченным человеком, всецело поглощенным управлением фабрикой. В старшем сыне, Германе, он видел продолжателя своего дела. Окончив среднюю школу и текстильное училище, Г.Брох в 1907 г. вошел в дело отца, а с 1915 г. стал руководителем фирмы «Теесдорф». Вместе с тем деятельность промышленника не удовлетворяла интеллектуальных и творческих потребностей Броха: в 1903/1904 гг. он посещал лекции по математике, физике, психологии в Венском университете в качестве вольнослушателя, пробовал писать поэтические и прозаические произведения. В 1911 г. Брох возобновил посещение лекций, но ненадолго -управление предприятием занимало большую часть его времени. Однако его самостоятельные штудии в области философии и искусства продвигаются довольно интенсивно. Он входит в литературную жизнь Вены, часто бывает в знаменитых венских кофейнях, являющихся своеобразным центром культурной жизни австрийской столицы, знакомится с молодыми поэтами и писа-
телями. В 1910-е гг. Брох пишет эссе и статьи по философии, культуре и искусству, экспериментирует в области литературы - появляются несколько его стихотворений и новелл. С началом Первой мировой войны Брох (с сентября 1914 г. до окончания войны) руководил лазаретом Красного Креста, расположенным в здании его фабрики «Теесдорф». В 1920-е гг. он занимается философией и различными отраслями науки, кроме того, регулярно публикует рецензии на произведения современных писателей, таких как К.Краус, Ф.Бляй, К.Моргенштерн, К.Эдшмид, А.Польгар, Л.Перуц, Э.Э.Киш, а также ряда других, ныне малоизвестных, авторов. В 1925 г. Брох, готовясь стать доктором математических наук, всерьез приступает к занятиям естественными науками, историей, философией, историей искусств и т.д. в Венском университете, многие из преподавателей которого были участниками Венского кружка. Занятия длились по 1930 г., после чего Брох, разочаровавшись в теориях неопозитивизма и сугубо научных методах познания действительности, оставил учебу и мысль о пути ученого-математика. В 1927 г., почти двадцать лет будучи владельцем и руководителем текстильной фабрики, он продает предприятие и вскоре целиком посвящает себя литературе. С 1928 по 1932 г. Брох пишет роман-трилогию «Лунатики», впервые заявив о себе как о крупном художнике. После окончания романа писатель работает почти одновременно над несколькими литературными замыслами, занимается теорией драмы, в эссе и статьях начала 1930-х гг. формулирует новые принципы своего литературного творчества. В конце 1934 г. он приступает к написанию романа «Наваждение». В 1938 г., сразу после аншлюса, Г.Брох был арестован гестапо (сыграла роль и его национальность), откуда, с помощью зарубежных писателей (в первую очередь Дж.Джойса, а также Т.Манна, О.Хаксли и др.), ему удалось вскоре освободиться и эмигрировать через Англию в Америку (мать Броха погибла во время войны в концентрационном лагере «Терезин»). С 1938 г. писатель до самой смерти постоянно находится в Америке (штат Нью-Хэвен), так и не вернувшись в Вену. В эмиграции он работает (с 1942 г. до смерти) над научным трактатом «Теория массового психоза», создает ро-
ман «Смерть Вергилия» (1945), который стал высшим достижением писателя и принес ему посмертную мировую славу. Критически относясь на протяжении всего своего литературного творчества к собственным произведениям и, вскоре или некоторое время спустя, дистанцируясь от них, Брох в конце 1940-х гг. пришел к мысли об отказе от искусства, разочаровавшись даже в своем вершинном творении, и всецело посвятил себя работе над теорией массовой психологии, занятиям математикой, математической статистикой, физикой, политикой и социологией. Его записи по установлению демократического общества, предложения по реформе системы образования, созданию международного суда, конвенциям по расширению и соблюдению конституционных прав человека, запрете смертной казни, во многом предвосхитили идеи и функции правовых организаций в Европе после Второй мировой во й-ны. В Америке Брох жил на скудные стипендии, выделяемые благотворительными организациями писателям-эмигрантам, преподавал историю немецкой литературы в Университете Нью-Хэвена. Тяжелое финансовое положение и неизбывное стремление к творческому самовыражению заставляют писателя вновь обратиться к литературе. Брох пишет эссе «Гофмансталь и его время» (1949); отчасти переработав прежние новеллы, отчасти написав новые, создает роман «Невиновные», объектом осмысления которого стала Вторая мировая война. Кроме того, писатель продолжал работу над романом «Наваждение», создав в годы эмиграции еще две редакции, оставшиеся так и не оконченными - во время корректуры одного из вариантов романа Брох скончался от сердечного приступа.
Творчество Германа Броха отчетливо разделяется на два крупных периода: австрийский (до 1938 г.) и период эмиграции (с 1938 до 1951 г.). Под ранним творчеством Г.Броха мы понимаем философские и художественные произведения 1909 - 1938 гг. (в 1909 г. написано первое известное нам эссе Броха «Kultur 1908/1909»). Эти произведения представляется возможным объединить, с известной долей условности, в один крупный период и обозначить как «ранние», поскольку они отмечены рядом особенностей, которых
нельзя обнаружить в позднем творчестве Броха [новелла «Возвращение Вергилия» (1938), романы «Смерть Вергилия» (1945), «Невиновные» (1951)], серьезно переосмыслившего многие свои идейно-эстетические положения и взгляды на литературу и ее назначение. В данной диссертации анализируется раннее творчество Броха, которое отличается поиском писателем пути универсального познания мира и самого себя: для этого он использует своеобразные принципы и средства, сочетающие сугубо научную и художественно-поэтическую мысль. Следует пояснить, что применительно к Броху понятие «раннее творчество» целиком относится именно к художественной биографии, так как его дебют в словесном искусстве состоялся в двадцатисемилетнем возрасте, а первое крупное произведение было написано в 44 года. Приход Броха в литературу уже зрелым мыслителем объясняется долгими колебаниями при выборе пути - научного или писательского. Экспериментальный характер творчества австрийского писателя, соединявшего разные роды и жанры литературы, изменявшаяся с годами идейно-эстетическая концепция обусловили хронологический принцип изучения его наследия.
Традиционно отсчет творчества Броха принято вести с романа-трилогии «Лунатики» (1929-1932), однако при таком подходе упускаются из виду весьма существенные для становления Броха-художника поэтические и прозаические произведения 1910-х гг. Несмотря на то, что они были немногочисленны, носили экспериментальный характер и не принесли Броху ни известности, ни успеха, они не могут быть исключены из поля зрения по ряду причин. Во-первых, без них создание такого мастерского произведения, как «Лунатики», было бы невозможно; во-вторых, они воплотили в себе первые шаги автора к синтезу науки и искусства; в-третьих, они в концентрированном виде содержали многие структурные и семантические особенности, впоследствии ставшие сущностными в творчестве австрийского писателя. В раннем творчестве представляется целесообразным выделить три этапа:
1. Этап с 1909 до 1929 г. Брох пишет философско-культурные эссе, статьи, литературные рецензии, поэтические произведения «Cantos 1913»,
«Математическая мистерия», «Четыре сонета о метафизической проблеме познания действительности»», новеллы «Методологическая новелла», «Офелия». Брох осваивает различные жанры и роды литературы, полемизируя с ними, пародируя их, пытаясь найти новые формы и возможности литературы. На этом этапе проявляется стремление к синтезу искусств, намечается установка на соединение науки, искусства и литературы, осуществляемое по принципу сопоставления.
Этап с 1929 г. до первой половины 1932 г. Брох пишет роман-трилогию «Лунатики». В это время писатель широко использует для достижения тотального изображения действительности фрагментарность, мозаич-ность, включение в художественный текст эссеистических вставок с характерными для науки языковыми средствами; само произведение отличается логикой научного построения. Брох стремится найти пути объединения лирического начала и научного, художественности и философии. Сочетание это происходит в основном по принципу параллелизма.
Этап со второй половины 1932 до 1938 г. Он является переходным, предваряющим позднее творчество, и отмечен напряженным поиском новых форм художественного выражения, путей достижения универсального познания. В этот необычайно насыщенный и плодотворный отрезок времени Брох создает произведения разных жанров и родов литературы: драму «Искупление», небольшой роман «Неизвестная величина», цикл новелл «Знаки Зодиака», комедии, роман «Наваждение». Этот творческий этап отличается использованием новых принципов тотального изображения действительности, сочетанием в произведении современности и вневременности, достигаемых с помощью символа, мифологического подтекста, мифопоэтической структуры произведения.
Своеобразие художественных исканий раннего творчества Броха обусловлено его особым пониманием назначения литературы: она должна взять на себя функции философии, ставить и решать гносеологические, онтологические, аксиологические, этические проблемы. Проблема познания занимает
центральное место в творчестве Броха, который пытался синтезировать философские, религиозные, художественные способы постижения действительности.
В творчестве Броха обнаруживается характерное для немецкоязычной словесности сближение философии и литературы. Однако у Броха философская концепция раскрывается не только на содержательном уровне произведения, в системе художественных образов, но и образует его форму, структуру, выражается через композицию, дискурс, вводится в него непосредственно, не всегда растворяясь в художественной ткани. Литературные произведения были экспериментальной базой философской концепции писателя, которая складывалась на протяжении ряда лет из его научных теорий (аксиологической, гносеологической, историософской, психологии масс). Это приводило к различным итогам: от скептического отношения к искусству до создания «тотального» романа. Стремясь к всеохватному изображению действительности, писатель создает оригинальные произведения, в которых для достижения универсального познания законов и тайн бытия соединены наука и мистика, философия и религия. Брох выдвигает идею синтеза различных художественных и научных методов познания, что повлекло за собой необходимость решения таких проблем, как соединение художественно-образного языка и языка науки, взаимосвязь и взаимоотражение частного и всеобщего. Такое слияние Броха-философа и Броха-художника породило ряд оксюмо-ронных определений его личности: «математик мечты», «философ образа», «поэт мысли» (В.Йене), «логик мечты», «интеллектуальный мистик» (Г.Коопман) и т.д.
На ранних этапах творчества писатель работал в многообразном жанровом спектре - роман, новелла, радиопьеса, пьеса-дискуссия, стихотворение (верлибр, сонет, элегия и т.д.), эссе и др., - что свидетельствует не о формалистическом экспериментаторстве, а о напряженном поиске новых художественных возможностей, способных выразить новое мировидение и задачи литературы: действительно, «стихотворение, новелла, роман для него не
цель, а средство»1 - средство выражения нового мировидения. Эпические, драматургические, лирические произведения Броха связывает глубокая идейная общность, писатель считал познание основной задачей литературы, а «нового познания можно достичь лишь с помощью новой формы» (Брох).
При жизни Брох был известен лишь небольшому кругу интеллектуалов, в основном писателей: Т.Манну, Р.Музилю, Э.Канетти, А.Деблину, О.Хаксли и др., хотя отдельные его произведения (в первую очередь «Лунатики» и «Смерть Вергилия») вызывали отклик в прессе, в виде статей и рецензий, непосредственно после их публикации. В 1953-1961 гг. в Цюрихе было издано десятитомное собрание сочинений Броха, и все же долгое время известными оставались только «Смерть Вергилия» и отчасти «Лунатики». В 1950-е гг. друзья Броха (писательница Х.Арендт, издатель Д.Броди, писатель и критик Э.Шенвизе) подготовили предисловия к томам собрания сочинений и очерки для сборников, посвященных жизни и творчеству Броха. Носящие ознакомительный характер, представляющие собой воспоминания, идеализирующие личность писателя и романтизирующие трудности его жизненного пути, абсолютно некритичные, эти статьи не были научными и глубокое исследование произведений австрийского писателя не было их целью. Слова «писатель против воли», появившиеся впервые в статье Х.Арендт и давшие название сборнику, определяли характер этих работ,2 в которых Брох представал философом, вынужденным художественно иллюстрировать свои научные положения и вступившим в силу этого в сложный конфликт с самим собой.
В конце 50-х гг. появляются первые диссертации, монографии, посвященные в основном художественной форме произведений Броха, теории «полиисторического романа» писателя, и потому ориентированные на образец этого жанра - роман-трилогию «Лунатики», интересовавший исследователей с точки зрения модернистских экспериментов. В диссертации
1 Затонский Д.В. Австрийская литература в XX столетии. М., 1985. С..223.
2 Dichter wider Willen. Einfuhrung in das Werk von Hermann Broch. Zurich, 1958.
К.Р.Манделкова «Лунатики» Броха исследуются в связи с кризисом романа первых десятилетий XX в. как «интереснейший эксперимент с жанром романа в немецкоязычной литературе XX в.»1, поиск новой художественной романной формы. Содержание и проблематика отошли на второй план и рассматривались как вторичные.
Тогда же появилась тенденция рассматривать художественное творчество Броха как производное его научно-философских концепций. Об этом свидетельствует, например, статья Р.Бринкмана, который считал произведения Броха неоконченными, недописанными.2 В то же время Й.Штрелка в работе «Кафка, Музиль, Брох и развитие современного романа» рассматривает творчество Броха как осуществление теории «поэтического познания», «гармоническое слияние формы и содержания».3
1960-е и начало 70-х гг. стали самой негативной полосой в оценке творчества Броха. Прежде всего, писатели-шестидесятники отвернулись от Броха, сочтя его литературное наследие и идеи консервативными, далекими от современности, проникнутыми мистикой, а язык и стиль академичными, устаревшими. Э.Носсак, П.Хандке, В.Хильдесхаймер однозначно отрицают как влияние на них Броха, так и вообще какой бы то ни было интерес к его произведениям4. Показательно программное эссе Э.Носсака «Почему я пишу не так, как Герман Брох» («Warum Ich nicht wie Hermann Broch schreibe»). В пору социально-политических конфликтов, распространения в обществе экстремистских тенденций идеи Броха о преобразовании человека в метафизической области, не принимающие радикальных внешних действий, казались анахронизмом. Негативная и недоброжелательная литературная критика об австрийском писателе носила открыто тенденциозный характер. Произведения Броха рассматривались как носящие чисто иллюстративный характер,
1 Mandelkow K.R. Hermann Brochs Romantrilogie «Die Schlafwandler». Gestaltung und Reflexion im modemen
deutschen Roman. Heidelberg, 1975. S.13 (переизд. дисс. 1958 г.).
2 Brinkman R. Romanform und Werttheorie bei Hermann Broch. Strukrurprobleme moderner Dichtung II Deutsche
Vierteljahrschrift fuer Litteraturwissenschaft und Geistgeschichte (DVfLG). 1957, H.2. S. 169-197.
3 Strelka J. Kafka, Musil, Broch und die Entwicklung des modernen Romans. Wien, 1959. S.70,92.
4 Durzak M. Gesprache tiber den Roman. Fmikfurt a.M., 1976.
демонстрирующие его философские концепции, философия же писателя вызвала разочарование у исследователей, особой критике подверглись утопические идеи. Зера Манфред в монографии «Утопия и пародия у Музиля, Броха и Томаса Манна» (1969) отмечает противоречивость философии ценностей Броха и приходит к выводу, что в его творчестве изображение утопии как высшего порядка столь патетично и нелогично, что оборачивается в результате пародией на этот порядок.1 Обвинения писателя в бездействии, в сближении с национал-социалистской идеологией отчетливо проявились в статье Х.Остерле «Герман Брох. «Лунатики». Критика центральных метафор», где исследователь утверждает, что основные мотивы романа (апокалиптически-мессианские пророчества, вера в миф, ненависть к цивилизации), как и авторская теория распада ценностей в целом обнаруживают те же тенденции, «которые в то время охватили немецкое общество и были взяты на вооружение национал-социализмом», Брох же в своем пессимизме «не видел, что его мысли сходны с идеологией третьего Рейха». Почти дословно повторяют эту мысль и другие литературоведы: К.Менгес утверждает, что «метафизическая «бесприютность» [Броха] привела его к культурному пессимизму, не без антидемократического тоталитаризма, и сближала с национал-социалистической идеологией».3 К.Менгесу вторят 3. Шмид, Д.Барноу4. К.Манделков упрекает Броха за «исключительно беспомощный антифашизм», так как писатель вместо политической альтернативы предлагает лишь идеалистически-религиозную трансценденцию . Рассматривался в эти годы Брох и как темный мистик, эзотерик6. В. Хиндерер в работе «Познание смерти» в «Смерти Вергилия» Германа Броха» определяет сущность автор-
1 Sera М Utopie und Parodie bei Musil, Broch und Thomas Mann. Bonn, 1969.
2 Osterle H. Hermann Broch. «Die Schlafwandler». Kritik der zentralen Metapher II Deutsche Vierteljahr... , 1970.
H.2. S.229-268. S.259.
3 Menges K. Kritische Studien zur Wertphilisophie Hermann Broch. Tubingen, 1970. S. 162.
4 Schmid S. Der Begriff«Ordnung» im Werk von Hermann Broch. Diss. Salzburg; Barnouw D. Massenpsychologie
als Metaphysik: zu Brochs Begriff eines Irdisch-Absoluten II Musil-Forum, 1977, №2. S.159-191.
5MandelkowR.S.154.
6 Somm W. Hermann Broch Geist, Prophetie und Mystik. Freiburg-Schweiz, 1965.
ской концепции как «мистическую антропологию»* и рассматривает теорию и роман писателя в духе антропософского учения Р.Штайнера. В то же время в литературоведении начал активно дискутироваться вопрос о мифотворчестве Броха, о том, стремился ли писатель к созданию нового мифа и насколько ему это удалось. В.Хиндерер, отмечая связь символов и лейтмотивов в произведениях Броха с германской мифологией, считает «мифотворчество» писателя несостоятельным, уязвимым компонентом его творчества, кроме того отмечает, что Брох смешивает понятия мифа и мистики. В диссертации Т.Кебнера, целиком посвященной этому вопросу, напротив, утверждается, что миф составляет основу творчества писателя, а его произведения, несмотря на некоторые противоречия, являют собой новый миф, о чем свидетельствуют не только лейтмотивы, параллельные конструкции и повторения, символы, но и сама мифическая структура романов.2 Сходного мнения придерживается Б.Лоос в монографии «Мифическое время и смерть», отмечающий, что в теории искусства Броха «речь идет не просто о реконструкции поэтического мифа», а о том, чтобы сделать миф инструментом возрождения мифопоэтической тотальности.3 А.Гостоний в статье «Герман Брох и современный миф» причисляет романы Броха к мифологическим романам 1920-30-х гг. (Дж.Джойс, Т.Манн), отмечая в то же время ряд особенностей, предвосхищающих послевоенную австрийскую романистику (Э.Носсак, В.Хильдесхаймер)4. В монографии Х.Штайнеке «Герман Брох и полиисторический роман» исследован феномен нового типа романа австрийского писателя и предложена классификация романов: созданные в 30-е гг. определяются как «полиисторические», а послевоенные - как «мифологические», как явления органического слияния науки и поэзии, целостной архитектоники и пластичной повествовательной техники.
1 Hinderer W. Die «Todeserkenntnis» in Hermann Brochs «Tod des Vergil». Munchen, 1961. S.191.
2 Koebner T. Die mythische Dimension in Hermann Brochs Romantrilogie «Die Schlafwandler». Munchen, 1967.
3 Loos B. Mythos Zeit und Tod. Frankfurt a.M, 1971. S.25-26.
4Gosztonyi A. Hermann Broch und der moderne Mythos II Schweizerische Handblatte. 1962, XLII. S.211-219.
5 Steinecke H. Hermann Broch und der polyhistorische Roman. Studien zur Theorie und Technik eines Romantyps
der Moderne. Bonn, 1968.
В 1960-70-е гг. начинается также осмысление роли и места Броха в истории литературы, получают разработку проблемы творческих взаимосвязей. М.Дюрзак в монографии «Герман Брох. Поэт и его время» проводит параллели с творчеством Гете, Т.Манна, Дж.Джойса, Р.Музиля, Г.фон Гофмансталя;1 Ф.Троммлер в работе «Роман и действительность» отмечает, что, несмотря на собственные признания писателя, он был ближе не к Дж.Джойсу, О.Хаксли, А.Жиду, Т.Манну, а к своим австрийским современникам: кроме названных в работе Дюрзака австрийцев, исследователь выделяет также Й.Рота, Х.фон Додерера, А.П.Гютерсло, указывая, что Броху были свойственны типично «австрийское» изображение зыбкости реальности и вера в утопию.
В 70-е гг. вышли первые научные сборники, посвященные творчеству писателя: «Герман Брох. Перспективы исследования» (1972)3, «Брох сегодня» (1978)4, «Герман Брох и его время» (1980)5. Со второй половины 70-х гг. наметился перелом в оценке наследия Броха, на первый план выдвинулся политический подтекст его произведений, что было связано с дебатами и вокруг реформ, проводившихся в области международной политики по правам человека - законы об отмене смертной казни, предложения по учреждению института международного суда и т.д. были разработаны Брохом еще в 1940-е гг. Анализируя новеллы Броха, - П.М.Лютцелер отмечает нарочитую завуалированность и иносказательность изображения (объясняющее «мистицизм» и «эзотеризм») конкретных общественно-политических событий начала 1930-х гг. в Австрии и Германии, раскрывает антифашистскую направленность новелл,6 а также ранних произведений, романа «Лунатики»7,
1 Durzak М. Hermann Broch. Der Dichter und seine Zeit Stuttgart, Berlin, Koln, Mainz, 1968.
2 Trommler F. Roman und Wirklichkeit Stuttgart, 1966.
3 Hermann Broch. Perspektiven der Forschung. /hrsg. von MDurzak/. Munchen, 1972.
4 Broch heute. /Hrsg. von J.Strelka/. Bern-Miinchen: Francke, 1978.
5 Hermann Broch und seine Zeit /hrsg, von R.Thierberger/. Bern, 1980.
6 Lutzeler P.M. Hermann Broch Novellen II Hermann Broch. Barbara und andere Novellen. Frankfurt a.M., 1973.
S.319-375.
7 Lutzeler P.M. Etik und Politik. Studien zum Fruhwerk und zur Romantrilogie «Die Schlafwandler». Munchen,
1973.
«Наваждение»1, те же тенденции выявляются и в философских концепциях Броха,2 и в его теориях социального преобразования общества.3 В эти годы интерес к наследию Броха возрастает, исследователи обращаются к новеллам, лирике, философским и поэтологическим особенностям его произведений. Д.Кноултон в статье «Теория языка Германа Броха»4 проводит прямую взаимосвязь лингвотеории и философии ценности писателя: в кризисные эпохи распада ценностей язык, как живой организм, непосредственно связанный с его носителем - человеком, теряет, как и человек (исходная единица аксиологической системы), свою убеждающую силу, замыкается в своей узкой группе (профессиональные языки, понятные только специалистам того же круга), утрачивает коммуникативную функцию. Кроме того, язык начинает отражать «фальшивую» действительность (которая вытесняет подлинную во времена распада ценностей, соответственно теряя при этом свои логически-дискурсивные функции, что приводит к тому, что предмет и слово распадаются на независимые друг от друга реалии. Кризис языка влечет за собой и кризис философии (который отразился в учении Л.Витгенштейна). Пытаясь передать функции и миссию философии литературе, Брох встречается с противоречием: если слово отражает мир, который, однако, не существует как таковой, то литература может выражать только пустые формы, бе с-смысленные символы, ничего не значащие подобия, не содержащие познавательной ценности. Именно поэтому, делает вывод исследователь, Брох, будучи противником чистого эстетизма, самоцельного искусства, сталкивается с неразрешимой дилеммой и к концу жизни приходит к отказу от искусства, обратившись к точным наукам, «чистым» идеям.
Liitzeler P.M. Hermann Brochs «Die Verzauberung» im Kontext von Faschismuskritik und Exilroman II Broch heute.
2 Knowlton J.E. Geschichtphilosophie und Politik. Zu Hermann Brochs Demokratieverstandnis in den Exiljahren II
OsterreicherimExil 1934 bis 1945. Wien, 1977. S.323-333.
3 Greiter A., Pelinka A. Hermann Broch als Demokratietheoretiker II Hermann Broch und seine Zeit. /hrsg.
v.R.Thierberger/. Bern, 1980.
4 Knowlton J.E. Hermann Brochs Sprachtheorie II Literatur und Kritik. 1976, Jg.ll, №106/107. S.405-418.
В 1985 г. П.М.Лютцелером была закончена грандиозная работа по упорядочению наследия Броха и изданию собрания сочинений в 17 томах, в которое были включены все художественные произведения, почти все труды по философии, политологии, массовой психологии, труды по теории и критике литературы, а также вся переписка, носящая неприватный характер. С тех пор достоянием литературоведов стали драматургические произведения и новеллы. Исследователей Броха начинают интересовать проблемы стиля, языка, герменевтики и т.д. В 1986 г. прошли многочисленные научные конференции и симпозиумы (Будапешт, Варшава, Вена, Нью-Йорк, Нью-Хэвен, Париж, Штутгарт), посвященные столетию со дня рождения австрийского писателя. Увидели свет мемориальные сборники «Герман Брох. Творчество и воздействие» (1985) , «Герман Брох» (1986) , «Герман Брох. Поэтическое творчество» (1987) , «Теоретическое творчество Германа Броха» (1988) . Эти сборники 80-х гг. обнаружили несколько разнонаправленных тенденций.5 Во-первых, богатство интерпретационных возможностей произведений австри й-ского писателя. Г.Бартрем в статье «Модерн и модернизм в трилогии «Лунатики» отмечает изображение как исторической действительности 1888-1918 гг., так и особенностей искусства этой эпохи, которое достигается весьма оригинальным способом: каждый из стилей, в котором написана часть трилогии, соответствует, как доказывает ученый, определенному литературному направлению, в целом составляя этапы развития эстетических течений в искусстве конца XIX - начала XX вв. Таким образом, основу построения «Лунатиков» образует «история немецкого модернизма»6 - она имплицитно прочитывается в романе: модерн, экспрессионизм, «новая деловитость» («Neue
1 Hermann Broch. Werk und Wirkung. /hrsg. von E.Kiss/. Bonn, 1985.
2 Hermann Broch. /hrsg. von P.MLutzeler/. Frankfurt a.M., 1986.
3 Hermann Broch. Das dichterische Werk. /hrsg. von MKessler und P.M.Liitzeler/. Tubingen, 1987.
4 Hermann Brochs theoretisches Werk. /hrsg. von MKessler und P.M.Liitzeler/. Frankfurt a.M, 1988.
5 Сборники, вышедшие в связи со столетием со дня рождения Броха, были проанализированы в диссертации
Ерохина А.В. (с. 16-23), поэтому мы остановимся лишь на некоторых из них и охарактеризуем присущие им
общие тенденции.
6 Bartram G. Modeme und Modemismus in der «Schlafwandler»-Trilogie II Hermann Broch. Das dichterische Werk.
S.186.
Sachlichkeit»). Кроме того, прослеживается переход модернизма в постмодернизм, угадывающийся в третьей части трилогии. Статьи Г.Бруде-Фирнау* и М.Паци намечают перспективу рассмотрения творчества Броха в контексте иудаистской традиции. В сборниках 80-х гг. вновь поднимается вопрос о связи философии Броха с его художественным творчеством, при этом критическое отношение литературоведов к философии австрийца очевидно. JI. Кройцер3 считает, что претензии романа «Лунатики» на историософское прочтение весьма проблематичны и уязвимы. Отмечая неправомерность точки зрения (сложившейся еще с 50-х гг.), согласно которой романы Броха являются лишь «медиумами», посредниками определенных законченных теорий, исследователь утверждает, что, напротив, философская концепция, включение ее в романную ткань лишь вносит противоречия в творчество п и-сателя. Вызывает у Л.Кройцера сомнения и состоятельность утопии Броха, поскольку потрясения Первой мировой войны, опыт массового помрачения сознания, тотальный распад ценностей, изображенные в романе, делают невозможными оптимизм, благую весть и веру в разум и дух. Х.Коопман4 утверждает, что все персонажи Броха амбивалентны и не дают четкого воплощения его философской концепции. Если одна и та же фигура одновременно является как воплощением зла, так и символом свободы, то есть и негативна и позитивна, то в таком случае «упраздняется» этическая сторона, а без нее построение нового мира невозможно, возможен только хаос. Исследователь полагает, что эта двойственность проистекает из стремления Броха умалить для всеохватности различия между мыслящим и чувствующим Я, рациональным и иррациональным, что влечет за собой последствия, нарушающие общую логику его философии. Это стремление оборачивается неразделением
1 Brude-Fimau G. Der Einfluss judischen Denkens im Werk Hermann Brochs II Hermann Broch und seine Zeit. S. 108-
121.
2 Pazi M. Ethische Bewup4seinverschiebungen im Werk Hermann Brochs. Am Beispiel der Episoden der Geschichte des
Heilsarmeemadchens in Berlin aus «Die Schlarwandler» II Hermann Broch. Das dichterische Werk. S.121-130.
3 Kreutzer L. Die Schlarwandler oder vom Verfallen einer Garantie II Hermann Broch. Das dichterische Werk. S. 1-6.
4 Koopmaim H. Der Einzelne mid das Ganze. Brochs Romanhelden und Brochs Wertphilosophie II Hermann Broch.
Das dichterische Werk. S.79-91.
понятий добра и зла в системе ценностей и этике, о чем свидетельствуют романные образы Хупонау, Ратти. Х.Коопман убежден, что теоретические построения и романная логика Броха не подводят к идеям всеобщего спасения. Сходную позицию выражает статья К.Амана, указывающая на то, что философская концепция ценностей Броха была слишком отвлеченной, «метафизической» и не связанной с реальной общественно-политической обстановкой: по мнению исследователя, писатель «абстрактно и идеалистически формулировал политическое противостояние фашизму и тоталитаризму»1. Аман отмечает, что лишь в 1937 г., когда был лишен немецкого гражданства Т.Манн, писатель понял, что нужны политические действия, а не умозрительные: то есть не создание «контрмифа», противостоящего фашизму, а демократическая и гуманистическая контрпропаганда. Высказываются и полярные оценки философской составляющей романистики Броха. Так, норвежский иссле-дователь С.Даль отмечает важное значение философии истории и философии ценностей австрийского писателя, которые заслуживают внимания не только как частный аспект романов, но и как самостоятельный и значительный вклад в историософию XX в. Оригинальность историософской концепции Броха ученый объясняет тем, что писатель отказался от социологического, фактографического, органически-морфологического понимания истории, положил в основу исторического процесса категорию ценности и попытался связать эмпирическую историю и духовную. Непосредственную взаимосвязь с общественно-политическими событиями эпохи первой половины XX в. видят в теоретическом и литературном творчестве Броха такие исследователи, как П.М.Лютцелер, Г.Бруде-Фирнау, Ф.Крейслер.3 Другие литературоведы отмечают близость писателя к классической немецкой литературной традиции, творчеству Т.Манна и видят в Брохе не новатора и реформатора романа,
Amann К. Hermann Brochs Auseinandersetzung mit dem Faschismus II Hermann Broch. Das dichterische Werk. S. 167.
2 Dahl S. Die fruhe Geschichtphilisophie Hermann Brochs II Hermann Broch und seine Zeit, 1980. S. 159-172.
3 Lutzeler P.M. Hermann Brochs «Die Verzauberung» im Kontext von Faschismuskritik und Exilroman II Broch
heute. S.51-75; Brude-Firnau G. Hermann Brochs Demeter-Fragment: Provinz-roman oder zeitkritisches Doku-
ment? S.35-43; Kreissler F. Hermann Broch und Osterreich. S.173-183 II Hermann Broch. Das dichterische Werk.
а скорее консерватора, ориентирующегося на художественные идеи И.В.Гете, Ф.Шиллера, немецких романтиков1.
В 90-е гг. появляются новые статьи, сборники, монографии о творчестве Броха, свидетельствующие о неослабевающем исследовательском интересе к наследию писателя. В 1991 г. в Лондоне состоялся симпозиум (в ознаменование 50-летия со дня смерти Броха), по результатам которого в Инсбруке в 1994 г. вышел сборник «Герман Брох. Модернизм, кризис культуры и гит-леровское время» . Сборник, в котором опубликованы статьи о различных аспектах творчества Броха австрийских, немецких, английских, польских и др. исследователей, показал, что многие старые проблемы броховедения не утратили своей актуальности, в частности, проблема сопоставления концепций Броха с идеями современных ему культурологов и писателей. В статье П.М.Лютцелера «Герман Брох и «Закат Европы» Шпенглера: «Лунатики» между модерном и постмодерном»3 содержится прочтение романа в контексте дискуссий о судьбе Европы в эпоху между двумя войнами и обнаруживается связь с культурологией О.Шпенглера. Акцентируя внимание на эссе «Распад ценностей», ученый расценивает роман «Лунатики» (в который в о-шло эссе) как явление, несущее в себе черты не только модернизма, но и постмодернизма, проявившиеся в наличии гипертекста, двойного кодирования, интертекстуальности, гипотетической открытости романа и прочих атрибутов постмодернистского письма.
В 90-е гг. вновь поднимаются вопросы, поставленные в самом начале исследования творчества Броха: идейно-художественные связи писателя. В соавторской работе Г.Штига и Ф.Кенка изучаются взаимосвязи творчества
1 Reinhardt Н. Vom «guten Willen» zur Konstruktion des «Ethos». Hermann Brochs Schlarwandler-Trilogie: eine
Antwort auf Thomas Manns Zauberberg? S.239-252; Ziolkowski T. Hermann Brochs Tod des Vergil und Thomas
Manns Lotte in Weimar. Vergleich zweier Exilromane. S. 263-272; Wienold G. Hermann Brochs Tod des Vergil und
Thomas Manns Doktor Faustus: Ein Dialog? S. 253-261// Hermann Broch. Das dichterische Werk. Schlocker G.
Januskopfige Sprache (Gedanken zu Brochs Prosa) II Hermann Broch und seine Zeit. S. 146-152.
2 Hermann Broch. Modernismus, Kulturkrise und Hitlerzeit /hrsg. von A.Stevens, F.Wagner, S.P.Scheichl/. Inns-
brack, 1994.
3 Lutzeler P.M. Hermann Broch und Spenglers «Untergang des Abendlandes»: «Die Schlafwandler» zwischen
Moderne und Postmoderne II Hermann Broch. Modernismus, Kulturkrise und Hitlerzeit S. 19-43.
Броха, Канетти и Т.Манна. Г.Бартрем исследует взаимосвязь между «Луна-тиками» Броха и «Человеком без свойств» Музиля. А.Стивенс в статье «Интерпретация Г.Брохом Д.Джойса: сюжет в модернистском романе»3 за основу берет эссе Броха «Джеймс Джойс и современность» как важнейший документ истории модернизма, в котором Брох анализировал поэтику модернистского искусства, отразившего кризис эпохи 20-30-х гг., и особенности жанра романа. Д.Хоррокс в статье «Выступление Германа Броха «Джеймс Джойс и современность» в политическом и литературном контексте» 4 проводит связь между эссе Броха и лекцией того же года (1932) Томаса Манна о Гете, учитывая, что 1932 год был объявлен в Германии годом Гете. В своем эссе Брох, размышляя о новой миссии литературы, видит в Гете писателя, который создал «полиисторический роман» («Вильгельм Мейстер») и связывал целостное, универсальное искусство с религиозными ориентирами человека. В Джойсе Брох видел подлинного продолжателя Гете в XX столетии, который в «Улиссе» дал образец современного «полиисторического» романа, целостного произведения. Д.Хоррокс проводит мысль, что австрийского писателя интересовали в первую очередь новые художественные формы выражения Гете, а не его мировоззрение, в то время как Манн обращал внимание на этические и социальные аспекты воззрений великого веймарца. Ученый приходит к выводу, что Брох, в отличие от Т.Манна, совершенно аполитичный писатель. Нельзя не отметить, что исследователь недооценивает внимание Броха к универсальности, синтезу искусств и изображению цельности личности Гете. В целом статьи А.Стивенса и Д.Хоррокса схожи в понимании творчества Броха как модернистского экспериментаторства с жанром романа. М.Суэйлс в статье «Фикция, история и общественно-философский дискурс: о
1 Stieg G. Kenk F. Broch und Kanetti oder: 1st Canettis Rede auf Hermann Broch eine Kontrafaktur von Thomas
Manns «Freud und die Zukunft»? II Hermann Broch. Modernismus, Kulturkrise und Hitlerzeit S. 149-162.
2 Bartram G. «Subjektive Antipoden»? Broch's «Die Schlafwandler» and Musil's «Der Mann ohne Eigenschaften» II
Hermann Broch. Modernismus, Kulturkrise und Hitlerzeit. S.63-75.
3 Stevens A. Hermann Broch as a Reader of James Joyce: Plot in the Modernist Novel It Hermann Broch. Modern
ismus, Kulturkrise und Hitlerzeit. S. 77-101.
4 Horrocks D. Hermann Broch's «James Joyce und die Gegenwart» in its Political and Literary Context II Hermann
Broch. Modernismus, Kulturkrise und Hitlerzeit S. 163-171.
«Лунатиках» Германа Броха»1, выдвигает, в качестве основного, вопрос о том, какую познавательную ценность содержат философские главы в «Лун а-тиках» и приходит к выводу, что, с одной стороны, эти главы важны для понимания исторических отрезков 1888, 1903, 1918 гг., с другой, они проясняют общественное сознание эпохи написания романа - начало 1930-хгг. Роману «Невиновные» в сборнике посвящены две статьи. С.Гольдберг, сопоставляя «Невиновных» с оперой «Дон Жуан» Моцарта2, доказывает, что писатель пытался интегрировать в литературное произведение специфический пространственно-временной опыт оперы. Г.Коопман в статье «Невиновные» и философия ценностей Броха» раскрывает проблему «вины», которую несет каждый человек, живущий в эпоху перемен и пребывающий в системе ценностей, которая более не действует.
Интерес критиков распространился даже на эпистолярное наследие писателя, об этом свидетельствует статья С.П.Шайхля «Г.Брох как автор писем».4 Проанализировав переписку писателя на протяжении всей его жизни (более трех тысяч писем), исследователь подчеркивает не только ее важность для понимания творчества Броха (в письмах содержатся обширные автокомментарии), но и художественную (языковую, стилевую) ценность, а также этическую, поскольку в письмах раскрывается личность писателя, его восприятие происходящих в Австрии и Германии общественных событий. В свете данной диссертации особый интерес представляет статья С.Х.Кашиньски «Поэтика новеллы Броха» , имеющая важное значение не только для понимания новеллистики писателя, но и других его прозаических
1 Swales М. A. Story, History, Discursiveness: On Hermann Broch's «Die Schlafwandler» II Hermann Broch. Mod-
ernismus, Kulturkrise und HitlerzeiL S.45-62.
2 Goldberg C. Musikalische Zeit und Zeichen-Raum in Brochs Roman «Die Schuldlosen» und Mozarts «Don Gio
vanni» II Hermann Broch. Modernismus, Kulturkrise und Hitlerzeit S. 103-125.
3 Koopmann H. Brochs «Die Schuldlosen» und Brochs Wertphilosophie II Hermann Broch. Modernismus, Kulturk
rise und Hitlerzeit. S. 127-140.
4 Scheichl S.P. Hermann Broch als Briefschreiber II Hermann Broch. Modernismus, Kulturkrise und Hiderzeit
S. 187-204.
5 Kaszynski S.H. Zur Poetik der Novelle bei Hermann Broch II Hermann Broch. Modernismus, Kulturkrise und
Hitlerzeit. S. 141-148.
жанров. Автор отмечает важность этапа с 1910-х до первой половины 30-х гг. для творчества австрийского писателя, поскольку уже тогда проявились все особенности его поэтики и проблематики. В качестве самых репрезентативных и контрастных для прозы писателя С.Х.Кашиньски выделяет и анализирует новеллы «Методологическая новелла», «Возвращение», «Эсперанса». В «Методологической новелле» Брох сознательно дистанцируется от традиционного построения новеллы, пытаясь найти оригинальную форму, способную адекватно выразить эпоху. Эта новелла соединяет в себе теоретический эксперимент и художественное изображение, представляет собой попытку выработать новую форму познания. «Эсперанса», новелла, по сюжету близкая к фантастически-приключенческой, по мнению исследователя, является противоположностью предыдущей новелле, так как являет собой не строгую скон-струированность ситуаций и образов, а попытку показать ту область действ и-тельности, которая относится к полностью иррациональной сфере и не поддается точному определению и просчету. Новелла же «Возвращение» объединяет в себе особенности двух других: из «сконструированной» автором обыденной ситуации и элементарного, «классического» сюжета персонажу открывается мир, представляющий собой магическое пространство, заключающее в себе самые основы человеческой экзистенции.
В 1992 г. в Тюбингене появилась монография Гизелы Ретке «О символике в произведениях Г.Броха. Притча Платона о пещере как подтекст», где автор обстоятельно раскрывает часто упоминавшуюся в критике связь произведений Броха с философией Платона. В основу исследования положен миф о пещере Платона, ставший одним из основных символов в произведениях Броха. С этой точки зрения рассматриваются произведения «Неизвестная величина», две новеллы из цикла «Знаки Зодиака», романы «Смерть Вергилия» и «Невиновные». На многочисленных примерах из писем, эссе, лекций Броха автор доказывает, что интерес к философии Платона был у Броха ранним и постоянным. Произведения Платона были для австрийского писателя прежде всего моделью, в которой единым целым становятся «теория познания, этика
и метафизика, в комплексе являющие собой великий утопический проект для человеческого общества».1 Кроме того, как пишет исследователь, Броха привлекала универсальность платоновской картины мира, а также органическое и оригинальное соединение философии и художественности в диалогах античного мыслителя, «параболический, аллегорический и символический язык Платона» . Выдвинутая Платоном концепция эйдоса и явления обрела у Броха прежде всего познавательное значение. Путь к идее, сущности, подлинному бытию, скрытому за многими наслоениями и искажениями, становится путем познания многих его героев. Роман «Неизвестная величина» в такой интерпретации выступает как традиционный немецкий роман воспитания с ориентацией на платоническую модель познания. Ограниченная обывательская жизнь семьи Рихарда Хика символизирует платоновскую пещеру, откуда действительность предстает искаженной, разные пути членов этой семьи, которых объединяет стремление вырваться из этой ограниченности, представляют собой разные способы познания мира. В романе «Смерть Вергилия», по мнению исследователя, среди многочисленных символов и символических цепочек доминантными являются символы пещеры и света, значимые для понимания пути Вергилия к высшему познанию, обретаемому только в момент смерти, то есть приобщения к трансцендентным нематериальным сущностям, соединения души с умопостигаемой реальностью. В романе «Невиновные» концепция Платона воплощена в Пчеловоде, мифической фигуре, почти не соприкасающейся с материальным миром, олицетворяющей духовную субстанцию. Пчеловод понимается Г.Ретке как философ из идеального «Государства» Платона, способный выйти из пещеры представлений к свету истинного знания и открыть это знание жителям пещеры, прежде всего Андреасу, главному герою «Невиновных». Этическое преобразование Ан-дреаса совершается после того, как утопическая фигура Пчеловода открывает ему глаза на существование подлинного бытия.
1 Roethke G. Zur Symbolik in Hermann Brochs Werken. Platons H6hlengleichnis als Subtext. Tubingen, 1992. S.33.
2 Ibid. S.34.
Объектом изучения работы Роберта Вайгеля «О духовном единстве произведений Броха»1 (1994) стали романы «Лунатики», «Смерть Вергилия», «Невиновные» и «Искуситель», рассмотренные через призму проблемы рационального/иррационального начала в человеке. Самостоятельный раздел занимает исследование работы Броха «Теория массового психоза», находящейся в идейной связи с романами: понятие «сумеречное состояние человека» («menschlicher Dammerzustand»), базовое в теоретическом трактате писателя, применяется к героям и ситуациям всех романных произведений Броха. Героям, живущим в ценностном вакууме, между эпохами прошлого и будущего, свойственно «сумеречное» состояние души, психология массы, ждущей вождя. Моменты же прорыва к познанию редки и почти всегда бессознательны. Исследователь указывает на тесную связь между философией истории, философией ценностей и теорией массовой психологии Броха с одной стороны, и связи этих концепций с романами, с другой. Р.Вайгель справедливо отмечает, что необходимо преодолеть доминирование художественно-эстетического или идейного аспекта в изучении творчества австрийского мыслителя и достичь, наконец, «равновесия» в освоении поэтического и теоретического наследия Броха.
В июне 2001 г. прошел международный симпозиум в Штутгарте, организованный М.Кесслером и П.М.Лютцелером. Темы докладов свидетельствуют об актуальности творчества писателя, новых перспективах его прочт е-ния: «Языковой эксперимент и социальное внушение стандартов в поздних произведениях Броха» («Sprachexperiment und soziale «Normsuggestion» in Hermann Brochs Spatwerk», T.Borgard), «Между неопозитивизмом, неолиберализмом и постмодерном. Герман Брох и философия 2001 года» («Zwischen Neopositivismus, Neoliberalismus und Postmoderae. Hermann Broch und die Philosophie 2001», E.Kiss), «Мотив «потерянной земли» и иудаизм в романах Г.Броха «Лунатики» и «Невиновные» («Das Motiv des «Gelobten Landes» und
1 Weigel R.G. Zur geistigen Einheit von Hermann Brochs Werk. Massenpsychologie. Politologie. Romane. Tubingen, 1994.
die judische Religion in Hermann Brochs «Schlafwandlen> - Trilogie und den «Schuldlosen», W.Strickhausen»), «Конструкция женских образов в романе «Лунатики» («Konstruktionen des «Weiblichen» im Schlafwandler-Roman», G.Bartram), «Об одном параллельном мотиве у Э.Т.А.Гофмана и Г.Броха» («Parallele bei E.T.A.Hoffmann und Hermann Broch», T.Eicher) и др. (Материалы симпозиума пока не опубликованы).
В целом в 90-е и начале 2000-х поток литературы о Брохе, хотя и несколько оскудел, но улегся в более спокойное научное русло: наметилась наконец тенденция к преодолению крайностей в вопросах взаимосвязи философии и литературы в творчестве Броха, рассмотрению его наследия в идейно-эстетическом единстве. Многие понятия из оценочных и идеологических перешли в научно-поэтологические. Однако следует отметить, что и в последние годы внимание критиков по большей части направлено на романы Броха, а новеллистика, драматургия, лирика оставались на периферии как вспомогательный, обладающий меньшим самостоятельным значением материал, промежуточный между романами. Произведения 1910-30-х гг. не стали предметом изучения в качестве идейно-художественного целого, обладающего внутренним развитием. Чрезвычайно редко и «вразброс» обращались литературоведы и к художественным произведениям Броха 10-х гг. Вообще, период 10-х гг. как таковой получил исследование либо исключительно с точки зрения философских работ писателя (Lutzeler P.M., 1972, Vollhardt F., 1986, Ritzer M., 1989), либо его биографии (Durzak M., 1966, Lutzeler P.M., 1986). He существует и работы, в которой жанровое разнообразие произведений Броха рассматривалось бы в идейном единстве, как и исследования, в котором была бы прослежена сложная и отнюдь не однозначная взаимосвязь философских теорий и художественного мира произведений Броха.
Отечественному читателю наследие Броха постепенно становится известным с конца 70-х гг.: в 1977 г. переведены два стихотворения: «Те, кто» и «Пока мы сжимали друг друга в объятьях» (пер. В.Топорова), в 1986 г. переведены новеллы (пер. Ю.Архипова, А.Березиной, В.Фадеева и др.), в 1988
г. - стихотворения «Дом на берегу моря», «Киль корабля», «Наставление на время бегства» (пер. В.Топорова), «Когда мы обнимались» (пер. Г.Ратгауза), в 1990 - романы «Смерть Вергилия» (пер. Ю.Архипова, А.Карельского, Н.Федоровой) и «Невиновные» (пер. А.Карельского, Ю.Архипова, А.Березиной, АРусаковой и др.), в 1997 - роман «Лунатики» (пер. Н.Л.Кушнира). Непереведенными остаются романы «Наваждение», «Неизвестная величина», многие стихотворения, пьесы. В 1998 г. М.И.Бентом переведены и опубликованы некоторые отрывки из литературно-теоретических работ Броха.
Среди отечественных германистов первыми обратились к Броху Ю.И.Архипов, А.Г.Березина, В.Д.Седельник, их статьи, носившие, ввиду малой известности Броха отечественному читателю и отсутствию переводов, ознакомительный характер, отличались пониманием австрийского писателя как крупного и самобытного таланта, ему отводилось значительное место в немецкоязычной литературе XX в. наряду с Т.Манном, Р.Музилем, Х.фон Додерером. Глубокий анализ романа «Смерть Вергилия» был сделан А.В.Карельским. В труде Д.В.Затонского «Австрийская литература в XX столетии» в разделе, посвященном творчеству Г.Броха, были исследованы романы писателя: идейная, социальная проблематика, связь с эпохой. Однако почти не затронутыми оказались вопросы структуры, стиля, несколько одн о-значно, на наш взгляд, представлено мировоззрение Броха, его взгляды на литературу, их связь с эпохой, идейная проблематика, однако, на наш взгляд, большее внимание форме, структуре, стилю могло бы значительно обогатить понимание творчества австрийского писателя в целом, так как эти понятия мыслились Брохом в неразрывном единстве с содержанием.
Первым в России монографическим исследованием творчества Броха стала кандидатская диссертация Н.А.Хрусталевой «Трилогия «Лунатики» Г.Броха как новый тип романа» (1985), в которой роман анализировался на широком фоне современной писателю литературы (по большей части немецкой). Исследовались структурные, идейные, нравственные аспекты романа.
Однако вне поля зрения диссертанта оказались мировоззрение писателя, религиозная проблематика, не выявленной осталась взаимосвязь романа с философскими теориями Броха, несколько упрощенно была освещена близость идейно-художественных позиций Броха и экспрессионистов. В 1991 г. была выпущена монография Н.А.Хрусталевой «Трилогия «Лунатики» в творчестве Германа Броха», где кроме «Лунатиков» были исследованы роман «Неизвестная величина» и сценарий по нему «Неизвестный X», а также был дан краткий анализ романов «Наваждение», «Смерть Вергилия», «Невиновные». Значительным шагом в отечественном изучении Броха явилась кандидатская диссертация А.В.Ерохина «Эволюция жанра романа в позднем творчестве Г.Броха» (1990), объектом исследования которой стали романы «Наваждение», «Смерть Вергилия», «Невиновные». Впервые было проведено системное изучение предэмиграционного и эмиграционного периодов творчества писателя, показаны в развитии проблемы языка, стиля, формы, идейной проблематики поздних романов Броха. В отличие от Д.В.Затонского, утверждающего «австрийскость» писателя, его несомненную принадлежность к австрийской культуре, проявившуюся в особенностях его мышления, мировоззрении, произведениях и самой судьбе, А.В.Ерохин, напротив, склонен видеть в Брохе представителя немецкого интеллектуального романа, ориентирующегося на немецкую классическую литературную традицию. На наш взгляд, вопрос этот не может иметь однозначного ответа. В творчестве Броха соединились черты обеих культур, что придало произведениям и самой фигуре писателя неповторимую оригинальность. И все же его мировидение и все произведения отмечены типично австрийскими особенностями, к которым можно отнести сосредоточенность на проблеме распада и самоидентификации личности, склонность к утопичности, театрализации, изображению двойственности реальности и многие др.
В последнее десятилетие в отечественной критике активнее стали вестись сопоставительные исследования, о чем свидетельствуют статьи А.Г.Березиной «Герман Брох и Владимир Набоков в зеркале цитаты» (1994),
A.B. Ерохина «Гоголь и Брох: личность и утопия» (1994)1, «Теория романа у Г.Броха и Хаймито фон Додерера» (1994) , Т.Е.Пичугиной «Рецепция австрийской культуры рубежа веков в эссе Г.Броха «Гофмансталь и его время» (2000) и «Брох о Джойсе» (2001).3
В целом же творчество Г.Броха в отечественном литературоведении представляет собой мало исследованную область, кроме того, внимание критиков касается только романов, а остальные жанры либо игнорируются, либо определяются как творчески несостоятельные. Исключение составляет вступительная статья АГ.Березиной к сборнику новелл Г.Броха, кратко, но емко охватывающая ряд основных идей новеллистики писателя. На сегодняшний день остается непереведенной немалая часть художественного наследия Бро-ха: романы «Наваждение», «Неизвестная величина», многие стихотворения, драматургия, киносценарии.
При изучении своеобразия художественных исканий в раннем творчестве Г.Броха была привлечена широкая теоретическая база. Исследуя проблему взаимодействия философских концепций и художественного мира произведений Броха, мы опираемся на основные положения трудов В.Г.Агеносова, выделяющего три уровня проникновения философии в литературу, на работы Ю.Н.Давыдова и Н.С.Павловой. Анализ жанрового многообразия писателя основан на трудах С.С.Аверинцева, А.А.Аникста, М.М.Бахтина, В.М.Жирмунского, М.А.Петровского, Н.Т.Рымаря, В.Е.Хализева. Базовыми явились также работы отечественных и зарубежных филологов, мифологов и семиологов: Я.Э.Голосовкера, А.Ф.Лосева, Ю.М.Лотмана, Е.М.Мелетинского, В.Н.Топорова, Э.Кассирера, К.Хюбнера,
1 Erochin A.W. Gogol und Broch: Personlichkeit und Utopie. S.86-91; Berezina A.G. Hermann Broch und Wladimir
Nabokov im Speigel des Zitats. S.31-40 II Dostojewskij und die russische Literatur in Osterreich seit der
Jahrhundertwende (Literatur, Theater). Jahrbuch der Osterreich - Bibliothek in Petersburg. 1 (1994). /hrsg. von
Belobratow A.W., Zerebin A.I./ SPb, Verlag Fantakt.
2 Ерохин A.B. Теория романа у Германа Броха и Хаймито фон Додерера // Вестник Удмуртского универси
тета. 1994, №4. С. 39-48.
3 Пичугина Т.Е. Рецепция австрийской культуры рубежа веков в эссе Г.Броха «Гофмансталь и его время»
С.82-90; Пичугина Т.Е. Брох о Джойсе. С. 183-189 // Від бароко до постмодернізму. Сб. науч. тр. Днепро
петровск, Вып. IV, 2000, Вып.У, 2001.
М.Элиаде, К.-Г.Юнга. Обращаясь к особенностям немецкоязычного историко-литературного процесса, автор диссертации опирается на труды ведущих отечественных и зарубежных германистов: Ю.И.Архипова, А.В.Белобратова, А.А.Гугнина, Д.В.Затонского, Е.А.Зачевского, В.Г.Зусмана, А.В.Карельского, Н.С.Лейтес, А.В.Михайлова, Н.С.Павловой, В.Д.Седельника, Т.А.Шары-пиной; В.Йенса, П.М.Лютцелера, В.Шмидт-Денглера, Ф.Штанцеля.
Научная достоверность настоящей работы обусловлена объективно-критическим подходом к анализу поставленных проблем; использованием современной методологии; исследованием всех текстов Г.Броха обозначенного периода: художественных произведений, научно-философских статей, набросков, эссе, трактатов, литературных рецензий, переписки писателя; широкой базой привлеченных отечественных и зарубежных литературоведческих источников по избранной проблеме, материалов по истории, культуре и литературе Австрии и Германии.
Актуальность темы исследования обусловлена недостаточной изученностью в отечественном литературоведении раннего творчества Г.Броха, необходимостью осмысления взаимосвязи научной и художественной мысли в ранних произведениях писателя. Философско-эстетическое наследие Броха вызывает научный интерес в связи с изучением истории развития немецкоязычной интеллектуальной прозы первой половины XX в. Насущным с научной точки зрения представляется также вопрос о влиянии творчества Броха на европейскую литературу второй половины XX столетия.
Научная новизна заключается в комплексном изучении австрийского периода творчества Броха (1909 - 1938 гг.). Предложен новый взгляд на взаимосвязь философских теорий и художественного мышления Броха, прослежено концептуальное единство литературных произведений различных жанров, их религиозная проблематика. Впервые в отечественном литературоведении проанализированы произведения писателя 10-х гг., драма «Искупление», цикл новелл «Знаки Зодиака»; в научный оборот введены непереве-денные на русский язык художественные произведения, теоретико-
литературные и философские работы Броха. Раскрыта связь идейно-эстетических воззрений Броха с мировидением и художественными прием а-ми экспрессионистов.
Предмет исследования составляют поэтические и прозаические произведения Броха 1910-х гг., роман-трилогия «Лунатики», драма «Искупление», цикл новелл «Знаки Зодиака», роман «Наваждение».
Целью данной работы является комплексное изучение ранних произведений Броха, установление путей взаимодействия философских теорий писателя и его художественного творчества.
Поставленная цель обусловила ряд конкретных задач:
проследить формирование философских и художественных концепций Броха;
исследовать взаимосвязь философских концепций Броха со структурой и проблематикой художественных произведений;
прояснить трансформацию философских идей Броха в процессе их художественного осмысления;
выявить способы достижения всеохватного изображения действительности в художественных произведениях Броха;
5) охарактеризовать методы универсального (синтетического) познания,
сложившиеся в творчестве Броха.
В работе были использованы следующие методы исследования литературного материала: биографический, культурно-исторический, сравнительно-исторический, структурный.
Основные положения диссертации, выносимые на защиту: 1) Раннее творчество Г.Броха обладает безусловной художественной ценностью, оригинальностью, рядом структурно-семантических, философ-ско-эстетических особенностей, а также специфическим взаимодействием философской концепции и художественной ткани произведения, не столь очевидным в позднем творчестве писателя.
В поисках универсального познания Г.Брох совмещает в своих произведениях философское, художественное и религиозное видение мира. Взаимодействие философских теорий и художественного мира произведений происходит в раннем творчестве Броха различными путями: если первые л и-тературные опыты следуют за его научной мыслью, то в дальнейшем сами художественные произведения становятся способом универсального познания, предвосхищая научно-теоретические разработки писателя.
Центральной темой всех произведений раннего творчества Броха является тема распада и возрождения мира, уходящая корнями в древнюю мифологию. Эсхатологическая идея гибели-воскресения переносится со всеобщего, космического масштаба на личностный уровень и питает основные идеи творчества Броха: духовное перерождение человека и создание обновленного мира, объединенного новым религиозно-мистическим откровением. Эти представления близки мировоззрению экспрессионистов, основу котор о-го составляет диалектика разрушения-созидания, духовный «прорыв» (Auf-bruch) и «преображение» (Wandlung).
4) При реализации идейного замысла значительная роль отводится
форме произведений. Сама их структура и художественная ткань воспроиз
водит концепт «распада - возрождения» на всех уровнях (сюжет, компози
ция, стиль, повествовательная стратегия, система образов и т.д.). Произведе
ние строится по онтологическим законам и является моделью мира - распа
дающегося и рождающегося заново. Такое моделирование осуществляется
различными способами, изменяющимися на ранних этапах творчества Броха.
Научно-теоретическое значение данного исследования заключается в том, что его результаты могут послужить для изучения феномена немецкоязычного интеллектуального романа 1920-30-х гг. XX в., истории австрийской литературы первой половины XX в., изучения проблемы взаимодействия философии и литературы.
Практическое значение состоит в том, что материалы этой работы могут послужить для дальнейшего изучения в отечественной науке произв е-
дений Г.Броха. Результаты работы могут быть применены в лекционных курсах по истории немецкоязычной литературы первой половины XX в., спецкурсах, спецсеминарах, для изучения австрийской литературы XX в. В контексте междисциплинарных связей результаты работы могут быть использованы в качестве иллюстрации взаимодействия литературы и философии, литературы и психологии.
Апробация диссертации. Отдельные проблемы исследования были положены в основу докладов, с которыми диссертантка выступала на научных конференциях в Московском педагогическом государственном университете, Московском государственном открытом педагогическом университете, Полоцком государственном университете. Содержание диссертации нашло отражение в восьми печатных работах.
Структура и объем диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии и приложения, представляющего собой перевод на русский язык сонетов Броха («Математическая мистерия», «Четыре сонета о проблеме познания метафизической действительности») и его статьи «Научное и поэтическое познание».
Формирование философских и эстетических воззрений Г.Броха
Мировоззрение Германа Броха складывалось в первые десятилетия XX в., он был свидетелем бурных исторических событий, смены настроений в обществе, разнообразных течений в искусстве, участником философских и литературных дискуссий, развернувшихся в Вене. В эту эпоху человек был поставлен в сложную экзистенциальную и гносеологическую ситуацию, сп о-собствующую острому ощущению разлада личности с миром привычных ценностей и утрате внутренней целостности.
Осмысливая действительность, Брох обращается к философскому, по большей части немецкоязычному, контексту, стремясь к теоретическому обобщению и научному познанию мира. Облик эпохи в целом, культурная атмосфера Австро-Венгрии и философская мысль конца ХЕХ - начала XX вв. определялись релятивистскими тенденциями, вызванными общественно-политической нестабильностью, кризисом позитивизма и рационалистических путей познания.1 Эти тенденции, отразившиеся в трудах мыслителей, определявших дух эпохи, оказали влияние на Броха, как и на многих писателей-современников. Сомнение в христианских идеалах стимулирует увлечение культурой и религиями Востока, интерес к античности и доэллинской культуре, распространение неоязычества, возрождение мифологий. В это время сильный резонанс получает культурный пессимизм А.Шопенгауэра: его убеждение в бессмысленности мировой истории, восприятие мира как иллюзии нашло благодатную почву в проникнутой релятивизмом Австро-Венгрии. Заметное место занимает «философия жизни», распространившаяся в основном благодаря Ф.Ницше. Его идея о распаде традиционный системы ценностных координат, утрате личностью аксиологического центра была воспринята многими философами и целыми течениями в искусстве и литературе, став их отправной точкой и побудив к поиску новых ориентиров, со з-данию новой реальности. Появляется множество субъективно-идеалистических философских учений, апеллирующих к интуитивному познанию, устремленному к сверхэмпирической реальности (прежде всего Э.Гуссерль, А.Бергсон, В.Дильтей).
В центре философской мысли на рубеже веков оказывается человек и его психическая организация, одним из следствий такого акцента становится понимание человека как суммы собственных впечатлений и ощущений, а по сути - их пленника. Существование внешнего мира ставится в зависимость от них же: Ф.Ницше сравнивал комплекс ощущений человека с тюрьмой, в которую тот заключен1; в теории Э.Маха субъект слагается из ощущений, и потом снова реагирует на них , З.Фрейд ставит сексуальную природу человека в основу его действий и миропредставления; вскоре появляются теории бихевиоризма, развивающие эти идеи.
Философская мысль начала XX в. ставит на первое место проблему личности, точнее, ее распада. Вокруг проблемы личности и относительности мира была сконцентрирована и австрийская философия конца XIX - первых десятилетий XX в.: кризис самоотождествления выражен в книге Э.Маха «Анализ ощущений» (1886); действительное существование «Я» ставится под сомнение в работе Ф.Маутнера «Очерки критики языка» (1901-1902); в сочинении З.Фрейда «Психология сновидений» (1902) в основе концепции находятся проблемы закрепощения личности - подавление и умалчивание, в книге О.Вейнингера «Пол и характер» рассматривается проблема самоидентификации с точки зрения пола.
Все эти тенденции стали причиной поиска в австрийской философии некоего универсализма, а также той незыблемой величины, которую можно противопоставить релятивизму, что явилось причиной усиления внимания к учению Платона и его пониманию мира как генеративно-структурной мод е-ли. Платонизм с 1900-х гг. «принял в Австрии форму очевидно этическую».1 Постулируя иллюзорность внешнего мира, Платон утверждал наличие неких постоянных идей, сущностей, ценностей, и платонизм стал своего рода опорой в повсеместной утрате «Я», противопоставлением распаду ценностей, он открывал за неустойчивым фасадом реальности высший смысл.
Кроме того, в философию проникает (а в определенные моменты и вытесняет ее) целый ряд научных отраслей: медицина, психоанализ, психология, культурология, этнология, археология, физика, математика, лингвистика, семиотика. По сути, они начинают заменять собой философию, которая оказалась бессильна и неспособна ответить на вопросы о бытии, мироздании, ограничась констатацией краха традиционных ценностей и фактически отодвинув онтологическую проблематику и аксиологию на периферию своих изысканий, а в основу гносеологии положив лишь чувственные механизмы и рецепторы.
Теория «полиисторического романа» Г.Броха
В начале 1920-х гг. в общественной и культурно-литературной жизни Австрии и Германии осуществляется попытка по-новому осмыслить мир, опираясь на рациональные методы познания, которая проявилась и в философском направлении неопозитивизма, или логического позитивизма. В 1922 г. на кафедре философии Венского университета вокруг физика М.Шлика формируется Венский кружок, куда входили Р.Карнап, Ф.Франк, К.Менгер, В.Крафт и др. представители математики, физики, экономики, психологии, занимавшиеся философией науки. Центральной задачей Венского кружка стал логический анализ «языка науки», стремление свести философскую проблематику к формально-логической, а в качестве метода был избран принцип верификации, т.е. проверки на истинность научных высказываний, для того чтобы исключить из философии «метафизические» отвлеченные утверждения. Ученые опирались на теорию австрийского философа Л.Витгенштейна, стоявшего у истоков логического позитивизма и аналитической философии. В «Логико-философском трактате» (1921) он выдвинул идею создания единого языка науки, обозначив сферу «невысказываемого», (того, что нельзя выразить с помощью языковых средств), к которой причи с-лил все этические вопросы.
С 1925 по 1930-й годы Брох посещает лекции Венского университета, готовясь стать доктором философии, серьезно изучает математику, физику (в частности, науку об атомах и теорию относительности), латынь, философию, теорию искусств (готику и Ренессанс), музыковедение. Всесторонне изучая философию, Брох слушает у М.Шлика - «Логику и теорию познания», «Философию математики», «Систему философии», «Натурфилософию», «Логику», «Философию истории»; у Р.Карнапа - «Философию пространства», «Теоретическую философию»; у В.Крафта - «Критику познания истории»; у
Г.Айбла - «Философию Канта», «Историю новой философии», и т.д. Не меньше внимания отводил Брох математике, изучая ее у К.Менгера и других профессоров («Аналитическая геометрия», «Функциональные пространства», «Общая метрическая геометрия», «Теория чисел» и т.д.). Однако стремление неопозитивистов исключить из философии этику и метафизику и «сослать» эти категории в сферу мистики оказывается для Броха неприемлемым, он видит в этом обнищание и опустошение философии, поскольку она «вынуждена была удалить из своего логического пространства самые острые вопросы», то есть ключевые вопросы бытия, а ведь это «та самая точка, где начинается миссия поэтического, миссия всеохватывающего познания, стоящего над всякой эмпирической или социальной обусловленностью», и долг поэтического - «достичь абсолютного познания» (9/1,85). По мнению Броха, высказанному им в докладе «Об основных принципах романа «Лунатики» («Uber die Grundlagen des Romans «Die Schlafwandlen) (1931), «математизация философии исключила из ее проблематики огромную область мистико-этического», в результате чего «у нас [...] больше нет философии, и тем более у нас нет теологии» (1,731). Задача философии, которая заключается в том, чтобы «дать представление о мире и на основе этого представления найти путь к этике и формированию ценностей, эта задача философии теперь стоит перед поэзией, и в особенности перед эпической поэзией» (1,731), «современный роман [...] выступает наследником философии» (1,732).
Сформировавшуюся идею создания романа-трилогии «Лунатики» Г.Броха можно отнести к 1929 г.; к апрелю 1932 г. была полностью завершена последняя редакция.1 После того, как публикация трилогии была отклонена издательствами «Киппенхейер» (Потсдам) и «С.Фишер» (Берлин), Д.Броди, редактор мюнхенского издательства «Рейн» к 1932 г. выпустил всю трилогию, несмотря на принесенные издательству убытки - массовый чита тель, как и предполагал Брох, и даже предупреждал об этом издателя (13/1, 98,149,154-155), не понял трилогии, несмотря на многочисленные комментарии к ней автора. Однако в писательских и литературоведческих кругах кн и-га вызвала живейший интерес. По словам П.М.Лютцелера, этим произведением мало известный до того писатель «получил международную славу и утвердил свою принадлежность к литературному европейскому авангарду».1 Как писал в 1932 г. немецкий критик Б.Фиртель, «книга сделала его знаменитым, а это серьезнее, чем «популярным». Сразу после выхода трилогии появилось около сотни рецензий в самых различных журналах и газетах, выражавших часто полярные мнения. Например, П.Фехтер расценивал трилогию как пример образа мыслей, к которому может завести занятие литературой «слабую человеческую душу»3, тогда как Э.Кутнер видел в его (Броха) «образе мышления искусство метапсихологии, психологическое исследование глубин»4 человеческой личности. В.Вейдле, мыслитель русского зарубежья, живший в Париже, отмечал, что «Лунатики» - «трагическая трилогия нашего времени, бесконечно превышающая художественный уровень Дос Пассоса и по значительности превосходящая, быть может, все, что появилось в форме романа, не только в Германии, но и в Европе за последние десять лет». Писатели-современники Броха дали многочисленные отзывы, которые колебались в диапазоне от настороженности и сомнения до безоговорочного восхищения. Сложно воспринял роман Р.Музиль, следующим образом обозначив свое отношение к «Лунатикам» Броха: «Можно ли считать блистательно написанный интеллектуальный роман удачным, если мысли его неверны?».6 На Т.Манна книга произвела впечатле ниє «значительного, духовно богатого произведения высокого уровня», «достойного удивления»1, однако он отказался способствовать его изданию в Нью-Йорке, сочтя, что роман слишком сложен для большей части читателей. Ф.Бляй писал: «Лунатики» относятся к интереснейшим и удачнейшим мастерским произведениям, которые нам явились за последние сорок лет. Оно открывает новую эпоху не только немецкого, но и европейского романа» . Бляй признавался, что читал трилогию со «все возрастающим удивлением»3. Г.Гессе в своей рецензии называл «Лунатиков» «новым романом» и писал: «...восхитительно, как этот серьезный мыслитель в своем трехтомном романе отражает картину времени и снова и снова достигает подлинного познания и подлинной притчи»4. Серьезным и проницательным считал произведение английский писатель О.Хаксли: «Я читаю трилогию со все возрастающим восхищением. Это работа ума необыкновенной силы и глубины, чрезвычайно тонкого и впечатлительного - философа, который является также художником редкой изысканности и чистоты. Это трудная книга, которая ставит перед читателем сложные задачи и требует его постоянной, предельной духовной концентрации»5. Известны также высокие оценки трилогии «Лунатики» и таких современников Броха, как Э.Канетти, А.Деблин, Клаус Манн, Т.С.Элиот и др.
Попытка синтеза «натуралистической основы» и «метафизической проблематики» в драме «Искупление»
В поисках новых возможностей выражения и художественных изобр а-зительных средств Брох обращается к драматургическому искусству. В 1920-е и особенно 30-е гг. драматургией интересуются такие крупнейшие австрийские романисты, как Р.Музиль, Э.Канетти, А.Драх. Критическая экономико-политическая обстановка в Европе требовала немедленной реакции, действий, и драматургические жанры, как наиболее «мобильные» и позволяющие автору более наглядно и непосредственно донести до реципиента свое слово, оказались для этого самой адекватной формой выражения.
С рубежа XIX-XX вв. западноевропейская драма претерпевает многократные коренные реформации, изменяющие ее жанровые формы, содержательную наполненность, проблематику и само назначение театра. Можно отметить основные тенденции, важные для драматургического эксперимента Броха. Фундаментальными для дальнейшей истории драматургии явились достижения западноевропейской «новой драмы» рубежа веков, основанной не на перипетиях внешнего действия, а на дискуссии между персонажами. Неканоническое понимание природы драматического действия было выдвинуто еще Ф.Ницше, который утверждал, что античная драма исключала собственно действие, перенося его за сцену. В статье «Опыт о театре» Т.Манн отмечал необходимость освобождения действия от излишней динамики, что способно привести к его одухотворению (1908). Б.Шоу в работе «Квинтэссенция ибсенизма» (1913) предельно принизил значение действия, которому Аристотель, Лессинг, Гегель и др. теоретики придавали первостепенное значение как структурообразующему принципу драматургии.
Особое место в истории западноевропейской драмы первых десятилетий XX в. занимает представленная экспрессионистами австрийская и немецкая драматургия, для которой характерно масштабное осмысление действительности, метафоризация, лирический стиль, восприятие социальных потрясений как этапов приближения к неотвратимой катастрофе, стремление к прорыву в сверхчувственную реальность, к духовному преобразованию мира, который целиком представал проекцией «Я». Экспрессионистские драматурги использовали принцип монтажа, способствующего изображению одновременности, обнажали драматургические и сценические приемы. Эти темы и приемы стали проблемой политической у экспрессионистов-«активистов» (группировавшихся вокруг журнала «Aktion»), и дали начало политическому театру, самым ярким представителем которого был Э.Пискатор. Трактуя в своих обозрениях масштабные социально-политические темы, Пискатор пытался ввести в поле зрения возможно большее количество событий, что обусловило использование им в пьесе документов, фотографий, газетных вырезок, статистических таблиц, кино- и звукоинтродукций; при этом экспрессионистский монтаж все чаще замещался коллажем, возникшим у дадаистов. Эстетика экспрессионистов и эксперименты Пискатора были восприняты и критически переосмыслены Б.Брехтом: он выработал собственную драматургическую концепцию эпического театра, положив в ее основу интеллектуал и-зацию и прием «очуждения», призванный заменить принцип «вживания», и создал таким образом театр, который «апеллирует не столько к чувству, сколько к разуму зрителя».
Осмысливая возможности драматургического искусства, Брох создает собственную теорию театра. В «Теоретических замечаниях к «Искуплению» («Theoretische Vorbemerkungen zur Entsuhnung», написанных в 1932 г., и опубликованных в виде статьи в 1936 г. под названием «Обновление театра?» («Erneuerung des Theaters?»), а также в письмах издателю и переводчикам Брох говорит о неудовлетворительном состоянии современного театра, который, начиная с натурализма, утратил «большой стиль». «Бюргерскому» театру, то есть театру натуралистическому, основанному на переживании, неп о-средственно отражающему проблемы и перипетии героя и попросту «скуч ному», противостоит чрезмерно «абстрактный театр эксперимента», к которому Брох относит драматургию Брехта. Утверждая необходимость сочетания «натуралистического» изображения с «абстрактным», надвременным, как в греческом театре, в частности, драмах Софокла, австрийский писатель заявляет, что «целью театра является греческая абстрактность, но ее питательную почву составляет натуралистическое» (13/1, 216), то есть базисной является конкретная ситуация, события, представленные как проекция общих процессов. Обновление театра возможно, по Броху, только путем возрождения «большого стиля», утраченного из-за отсутствия постановки философских общезначимых проблем, - театр должен стать «театром больших гуманистических проблем» (7, 404). На этом пути находится театр Брехта (хотя Брох и упрекает немецкого драматурга в излишней «абстрактности»), обнажающий не только вопросы своего времени, но и «общечеловеческую проблематику, как она раскрывается в различных жизненных проявлениях». «Нужда - вот проблема сегодняшнего человека, - пишет Брох, — гуманизм и метафизика вытеснены из его сознания социальной экономикой» (7, 404). В этом Брох видит предпосылки появления театра Брехта и причину его успеха.
По мнению Броха, истинный театр должен затрагивать вопросы веры, ориентировать человека на путь «от земного к божественному, от натуралистического к мысли» (4,405). Однако к возможности обновления «театра веры» в эпоху распада ценностей и неотличения истинной веры от ее слащавой замены [по словам Броха, «ладана» от «парфюма» (4, 405)] писатель относился скептически.
