Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ И «ВЫЗОВЫ» СОВРЕМЕННОСТИ. ПУТЬ ОТ КЛАССИЧЕСКОЙ - К ПОСТНЕКЛАССИЧЕСКОЙ КАРТИНЕ МИРА
1.1. Особенности современной познавательной ситуации 17
1.1.1. Эпоха постмодернизма 21
1.1.2. Методология в поисках грядущей парадигмы 25
1.1.3. Проблема постнеклассической рациональности в философии 32
1.1.4. Информационная культурой постиндустриальное общество 35
1.1.5. Паломничество на Восток 37
1.2. Классическая, неклассическая и постнеклассическая «парадигмы» в психологии 43
ГЛАВА 2. ПРЕДТЕЧИ КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКОЙ ПСИХОЛОГИИ
2.1. Аналитический обзор источников культурно-исторической психологии 49
2.1.1. Психология народов-начала культурно-исторической психологии . 50
2.1.2. Этнопсихология как описательная наука 52
2.1.3. Развитие культурно-исторической психологии в советский период 61
2.1.4. Социокультурные подходы в зарубежной психологии 70
2.1.5. Методологические истоки культурно-аналитической психологии 84
2.1.6. Отечественные культурно-исторические исследования. Культурно-аналитический подход 96
2.1.7. Историческая психология. Деятельностный, культурологический и семиотический подходы 105
ГЛАВА 3. ПЕРСПЕКТИВЫ И МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ СОВРЕМЕННОГО РАЗВИТИЯ КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКОЙ ПСИХОЛОГИИ
3.1. Постмодернисткий проект психологии: его возможности и недостатки .110
3.2. Перспективы развития отечественной культурно-исторической психологии 126
3.3. Методы и принципы культурно-исторической психологии 139
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 160
СПИСОК ЛИТЕРАТУРНЫХ ИСТОЧНИКОВ 166
- Особенности современной познавательной ситуации
- Аналитический обзор источников культурно-исторической психологии
- Постмодернисткий проект психологии: его возможности и недостатки
Введение к работе
Данное исследование посвящено анализу методологических предпосылок развития культурно-исторической психологии как дисциплины, исследующей взаимоотношения человеческой психики и культуры и находящейся на стыке психологического и гуманитарного знания.
XXI век становится веком междисциплинарных исследований, доказывающих свою эвристичность в первую очередь там, где предметом изучения выступают уникальные саморазвивающиеся системы [186]. Дальнейшая судьба современной культурно-исторической психологии в значительной степени зависит от ее коммуникаций с разными областями гуманитарного знания и, прежде всего, с историческими и культурологическими дисциплинами.
Начало такого рода коммуникаций было положено работами В.Гумбольдта, В.Вундта, Дж.Мида, З.Фрейда, К.Юнга, Э.Эриксона, Л.С.Выготского, А.А.Потебни, Г.Г.Шпета и целого ряда других авторов. В русле междисциплинарного сближения интенсивно развиваются такие современные направления, как историческая психология (В.А.Шкуратов), культурная психология (М.Коул), социокультурный ПОАХОА (Дж.Верч), историко-эволюционный ПОАХОА к исследованию личности (А.Г.Асмолов).
Однако существующие отечественные и зарубежные исследования, затрагивающие различные стороны взаимодействия личности и культуры, на сегодняшний день оставили нерешенными методологические проблемы, касающиеся используемой терминологии, онтологического статуса, методов изучения и типологии культурно-психологических феноменов. Также нельзя считать полностью выполненной задачу построения взаимосогласованной картины реальности, создания коммуникативной параАигмы как почвы Аля Аналога разных культурно-психологических направлений.
АКТУАЛЬНОСТЬ исследования методологических предпосылок развития культурно-исторической психологии связана прежде всего с происходящими в современном познании процессами изменения эпистемологической парадигмы: перехоАа от классической картины мира - к неклассическому и постнеклассическому ВИАЄНИЮ; ОТ естественнонаучной ориентации психологии - к гуманитарной и гуманистической; от позитивистского стиля мышления - к герменевтическому.
Представители самых разных областей знания все чаще высказывают предположения, что XXI век требует смены исследовательских установок (А.Г.АСМОЛОВ, Л.Г.Ионин, В.А.Кольцова, В.А.Петровский, В.С.Степин, А.В.Юревич). Тем не менее содержание грядущей парадигмы предугадывалось исследователями лишь в общих очертаниях, в связи с чем возникали и разные названия: "неклассическая" и "постнеклассическая" парадигмы в науке (В.С.Степин), "психозойская эра" в естествознании (Д.Ле Конт, П.Тейяр де Шарден, Л.Агассио, А.П.Павлов, В.И.Вернадский), "инарормационная культура" (Д.Белл, А.И.Ракитов, О.Тоффлер), «холистическая», «органическая», «экологическая» парадигмы (Ф.Капра, КТлой и другие).
Особое значение в современном мире приобретает и сетевая парадигма, развивающая идеи о вселенной как взаимосогласованной паутине событий (Ф.Капра), сетевой организации культуры (А.М.Лобок), концепции сетевого образования (А.В.Цирульников), а также принцип когерентности исследований и сетевой организации знания в постнеклассической науке (В.С.Степин, G.F.Chew).
Многие исследователи озабочены методологической ситуацией, сложившейся в современной психологии в целом. Особенно четко проблему необходимости выработки либеральной методологии в психологических исследованиях поставил А.В.Юревич. Одним из симптомов неблагополучия психологии он называет разрыв между исследованием и психологической практикой, между настоящим и прошлым, а также между отдельными фрагментами знания [239].
В поисках методологических ориентиров психологии разные авторы, прежде всего зарубежные (K.J.Gergen, R.Harre, S.Kvale, M.Michael, D.E.Polkinghorne, J.Shotter, R.A.Shweder, Ch.Waldegrave) обратились к философским исканиям постмодернизма.
В философии, искусстве и гуманитарных науках последняя четверть XX века трактовалась как эпоха постмолерна [87], [216], [283]. Ряд зарубежных исследователей попытались отрефлексировать, как современная психология может развиваться, осваивая постмодернистский дискурс, и в силах ли постмодернистская мысль радикально трансарормировать понятия современной научной психологии? Итогами этого исследования стал состоявшийся в 1989 г. в Дании симпозиум, посвященный проблемам взаимоотношения психологии и постмодернизма [298].
Датский симпозиум «Психология и постмодернизм, представляющий собой разнообразие авторских позиций, оказался своеобразной моделью, выражающей методологическую ситуацию в психологии в целом [298]. Эвристичность же постмодернистского дискурса проявляется в его критическом потенциале. Постмодернистская мысль открывает перед психологией в целом перспективы критического переосмысления [275]. Не может оставаться вне контекста современных эпистемологических обсуждений и культурно-историческая психология, по определению призванная к междисциплинарному сотрудничеству.
Как показал К.Джерджен, рефлексия изменяет рациональность (феномен плодов психологического «просвещения»). Философское просвещение действует аналогичным образом. Так, после книги Т.Куна ученые имеют возможность отрефлексировать, что новые взгляды встречают яростное сопротивление из-за сложившихся идеологических установок в науке. На наш взгляд, такого рола рефлексия должна способствовать выработке толератности к различным направлениям в психологии.
Актуальность рефлексии перспектив развития культурно-исторической психологии отмечают В.П.Зинченко, Б.Г.Мещеряков, А.А.Пузырей, П.Тульвисте, M.Cole, R.Shweder, Th.Singelis, J.Wertsch (см. также: С.М.Морозов, 2002; А.Г.Чеснокова, 2001).
ЦЕЛЬ нашего исследования состоит в том, чтобы, опираясь на анализ изучения возможностей постмодернистского дискурса в культуре и постнеклассического состояния науки, выделить методологические предпосылки современного развития культурно-исторической психологии как междисциплинарной области знания о психике и культуре.
ОБЪЕКТОМ ИССЛЕДОВАНИЯ являются репрезентативные направления культурно-психологического знания, отраженные в различных философских, культурологических и психологических концепциях.
ПРЕДМЕТОМ ИССЛЕДОВАНИЯ выступает рефлексия влияния «идеалов рациональности» (М.К.Мамардашвили) на методологические предпосылки развития культурно-исторической психологии как междисциплинарной области знания.
В соответствии с обозначенными выше целью, объектом и предметом исследования в работе поставлены следующие ЗАДАЧИ:
1. Выделить классический, неклассический и постнеклассический «идеалы рациональности» как методологические установки анализа на разных этапах развития культурно-психологического знания.
2. Рассмотреть влияние рефлексии «идеала рациональности» в современной эпистемологии и методологии науки на становление культурно-исторических концепций, относящихся к различным традициям изучения взаимоотношений культуры и психики.
3. Обосновать необходимость и эвристичность перехода от классических и неклассических к постнеклассическим схемам анализа для культурно-психологических исследований.
ГИПОТЕЗА ИССЛЕДОВАНИЯ: в качестве коммуникативной парадигмы для построения диалога между разрозненными направлениями культурно-психологического знания может выступить культурно-историческая психология, отвечающая на следующие «вызовы» современности: 1) культура постмодернизма, 2) философия постпозитивизма, 3) постнеклассическая установка анализа в науке, проявляющаяся в представлениях об информационном обществе и сетевом принципе организации знания.
ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИМИ ОРИЕНТИРАМИ данного исследования послужили следующие направления междисциплинарного знания:
1. Науковедческие и философские исследования (Р.Арон, Д.Белл, М.Вебер, ЖЛеррида, В-Дильтей, Т.Кун, К.Поппер, П.Фейерабенд, Ю.Хабермас, В.А.Лекторский, М.К.Мамардашвили, Н.Н.Моисеев, Р.М.Нугаев, В.С.Степин, В.С.Швырев, Э.Г.Юдин).
2. Труды отечественных авторов по истории и методологии психологии (Л.И.Анцыферова, А.Г.Асмолов, Л.С.Выготский, А.Н.Ждан, В.П.Зинченко, В.А.Кольцова, А.А.Леонтьев, А.Н.Леонтьев, Т.Д.Марцинковская, А.В.Петровский, В.АЛетровский, А.А.Пузыреи, СА.Рубинштейн, Б.М.Теплов, Г.Г.Шпет, Д.Б.Эльконин, А.В.Юревич, М.Г.Ярошевский).
3. Культурологические и семиотические исследования (Р.Барт, Л.М.Баткин, М.М.Бахтин, Т.П.Григорьева, А.Я.Гуревич, В.В.Иванов, Л.Г.Ионин, Ю.М.Лотман, Г.С.Померанц, В.Л.Рабинович, В.МРозин, В.Н.Топоров, У.Эко).
Данное исследование опирается на принципы науковедческого подхода М.Г.Ярошевского, концепцию «идеалов рациональности» М.К.Мамардашвили, представления о классическом, неклассическом и постнеклассическом типах рациональности В.С.Степина, схему уровней методологии науки Э.Г.Юдина, а также на методологические положения историко-эволюционного подхода к изучению личности А.Г.Асмолова.
НАУЧНАЯ НОВИЗНА данного исследования заключается в рассмотрении различных культурно-исторических направлений психологии в концептуальных рамках смены типов рациональности и в выделении методологических предпосылок развития культурно-исторической психологии как коммуникативной парадигмы междисциплинарного знания в эпоху постмодернизма.
В диссертации подвергается «деконструктивистскому» анализу (Ж.Деррида) ряд направлений, претендующих на статус источников культурно-исторической психологии, исследуются перспективы постмодернистских и постнеклассических возможностей культурно-исторической психологии, обосновывается необходимость моделирования процессов культурогенеза в контексте задач культурно-исторической психологии.
Современные культурно-психологические исследования представляют собой разнообразие концепций и фрагментов культурно-психологического знания, выполненных в русле антропологических, этнологических, психоаналитических, социокультурных, экспериментальных, кросскультурных и т.п. традиций. Критический анализ миров культурно-исторической психологии и фрагментов культурно-психологического знания показал их разрозненность и относительную замкнутость.
В связи с этим ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ ЗНАЧИМОСТЬ нашей работы заключается, прежде всего, в поиске системы координат для соизмерения разнородных культурно-психологических феноменов.
В исследовании отстаивается тезис о том, что культурно-психологическую проблематику, берущую свой исток в недрах истории культуры и совместно осваиваемую представителями самых разных областей знания, следует отличать от культурно-исторической психологии как самостоятельной дисциплины. Последняя требует для своего возникновения определенных предпосылок, связанных с приобретенным багажом исторического опыта (1), либеральным социокультурным контекстом (2), неклассическими и постнеклассическими «идеалами рациональности», выражающимися в различных методологических установках и интеллектуальных стилях (3).
В исследовании доказывается, что становлению культурно-исторической психологии как дисциплины препятствует отсутствие методологического каркаса, позволяющего совместить несовместимое и объять необъятное. Культурно-историческая психология на сегодняшний день все еще представляет собой «науку будущего».
Однако разрешение методологической проблемы «множества психологии» становится возможным на путях освоения постмодернистского дискурса и постнеклассической рациональности. Термин «постнеклассическая рациональность», встреченный нами в работах В.С.Степина, позволяет осмыслить историю культурно-исторической психологии в концептуальных рамках смены типов рациональности, смены парадигм, и найти методологическое обоснование неизбежности междисциплинарного дискурса для культурно-исторической психологии.
На всем протяжении становления культурно-исторической психологии как дисциплины культурно-аналитическая традиция в исследовании взаимоотношений личности и культуры полемизировала с традицией позитивистской («научной») и объективистской. Будучи не в силах быть реализованной в психологии в результате известных социокультурных обстоятельств, культурно-аналитическая традиция изучения взаимоотношений культуры и личности находила прибежище в исследованиях отечественных историков, культурологов и семиотиков. С другой стороны, такие современные исследователи, как Дж.Верч, М.Коул, Р.Харре, К.Джерджен, Р.Шведер стали искать решения методологических проблем психологии на путях ее сближения с гуманитарным, герменевтически ориентированным знанием. Данное обстоятельство позволяет вести речь о преимуществах семиотического лискурса и методологии гуманитарных наук для культурно-психологических исследований. Однако и экспериментальный дискурс (то, что в большей степени принято относить к методологическому инструментарию психолога) в постнеклассической рациональности не теряется, а находит себе соответствующую нишу, не распространяясь на всю психологию.
Современная культурно-историческая психология осмысливает себя как дисциплину гуманитарную и герменевтическую. Адекватное освещение объекта ее исследования -человека как субъекта саморазвития в контексте развивающихся миров культуры -становится возможным лишь посредством приобщения к междисциплинарному дискурсу и связано с переходом от классической и неклассической к постнеклассической рациональности. Таким образом, применение постнеклассической методологии, открывающей широкие возможности для диалога различных психологических школ, культурологических и социологических теорий в контексте истории культуры, способствует разрешению застарелых методологических проблем в психологии вообще и культурно-исторической психологии в частности.
ПРАКТИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ работы состоит 8 том. что отраженные в ней материалы используются при чтении лекций в курсах методологии психологии и психологии личности. Анализ развития познавательной ситуации в культурно-историческом контексте и ее роли в формировании психологических концепций позволяет полнее представить методологическую ситуацию в современной психологии и перспективы ее развития.
ДОСТОВЕРНОСТЬ И ОБОСНОВАННОСТЬ результатов исследования основывается на использовании соответствующей методологии и понятийного аппарата, а также на адекватности методов анализа цели и задачам данного исследования.
ПОЛОЖЕНИЯ, ВЫНОСИМЫЕ НА ЗАЩИТУ:
1. Предлагается различать культурно-психологическую проблематику, издавна разрабатываемую в философии, истории, культурологии, социологии, психологии и культурно-историческую психологию как самостоятельную дисциплину, требующую для своего развития перехода к реализующим неклассический и постнеклассический типы рациональности (В.С.Степин) методологическим установкам анализа разрозненных культурно-психологических феноменов.
2. В общем контексте методологии науки вырисовываются типы рациональности, определяющие методологические установки анализа на разных этапах становления культурно-психологического знания: 1) допарадигмальное состояние, связанное со становлением психологии и ее пребыванием в лоне философии; 2) классическая рациональность, нашедшая отражение в ориентации психологии на логику классического естествознания и в развитии классической психологии, завершившейся так называемым «открытым кризисом»; 3) неклассическая рациональность, проявившаяся в расцвете множества психологических школ XX века, ориентирующихся на разнообразнь/е схемы анализа; 4) постнеклассическая рациональность, занятая поиском коммуникативной парадигмы, как современный этап развития науки, особенностями которого становятся критическое самоосмысление дисциплины, междисциплинарный дискурс, сетевой принцип организации знания и герменевтическая ориентация исследований.
3. Возникновение коммуникативной парадигмы в культурно-исторической психологии отвечает сложившейся методологической ситуации, существенными чертами которой являются: 1) сетевой принцип организации знания (G.F.Chew), 2) междисциплинарный дискурс, 3) «легализация внутрисубъективного опыта» (А.В.Юревич), 4) «открытая рациональность» (В.С.Швырев) и парадигмальная толерантность, 5) критический потенциал постмодернизма (KJ.Gergen), 6) герменевтический стиль мышления.
4. Постнеклассическая методология науки, постмодернистское состояние культуры выступают как предпосылки, стимулирующие развитие культурно-исторической психологии в качестве коммуникативной парадигмы междисциплинарных исследований.
СТРУКТУРА ДИССЕРТАЦИИ. Диссертационное исследование состоит из введения, грех глав, заключения и списка литературных источников.
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ. Во введении обоснована актуальность проблемы, выделены объект и предмет исследования, сформулированы его цель, гипотеза и основные задачи, определены методологические ориентиры исследования, раскрыта его научная новизна, теоретическое и практическое значение и сформулированы положения, выносимые на защиту.
В первой главе диссертации «КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ И "ВЫЗОВЫ" СОВРЕМЕННОСТИ» исследуются особенности современной познавательной ситуации в науке (Э.Г.Юдин) вообще и культурно-исторической психологии в частности, выделяются классическая, неклассическая и постнеклассическая рациональность в системе психологического знания.
Первый «вызов», обращенный к психологии - постмодернизм. В социокультурном выражении постмодернизм был связан с децентрализацией власти, гетерогенностью жизненных контекстов, переходом к инсрормационному состоянию мира [283]. В своем культурном выражении постмодернизм представлял собой коллаж и пастиш, поп-искусство. Важно отметить произошедшую в XX веке перемену механизмов культурогенеза: традицию не опровергают, с ней не воюют, но освобождаются от нее, критикуя и переосмысливая [84].
Эволюционный смысл постмодернизма заключался в критике европейского рационализма. Разработанный Ж.Деррида методологический прием деконструкции служил цели читать тексты критически. Деконструкция была направлена против любого вида «центризмов», объединенных Ж.Деррида под термином «логоцентризм». В известном смысле критика «логоцентризма» развивает начатую Г.Г.Шпетом в 1911 г. традицию критики (алогизма в психологии», когда за абстрактными схемами пропадала живая действительность.
Заметим, что темы, к которым пришла современная психология в связи с постмодернистким состоянием культуры, а именно: увеличение удельного веса эпистемологических дискуссий и интерес к историческим и культурным контекстам, к герменевтике и феноменологии, к междисциплинарным связям, - активно разрабатывались отечественными исследователями нашего Серебряного века, в работах Т.Н.Грановского, М.М.Бахтина, Г.Г.Шпета, Н.И.Кареева, Л.П.Карсавина, Н.В.Теплова, петербургской школы медиевистов (П.М.Бицилли, О.А.Добиаш-Рождественской), культурологов и семиотиков. Однако из-за неблагоприятного социокультурного климата этим культурно-аналитическим направлениям исследования взаимоотношений культуры и личности не дано было стать мощным течением культурной психологии.
Второй «вызов» психологической науке был брошен постпозитивизмом. Классическое знание имело своими «идеалами рациональности» познаваемость мира, универсализм, эволюционизм, безличностность и идею прогресса, эмпирический метод. Однако критическая дискуссия в философии науки, связанная с именами Т.Куна, М.Полани, К.Поппера, С.Тулмина, П.Фейерабенда, привела к пониманию того, что «проблема объективного знания» не может быть решена в принципе: истина зависит от перспективы [275]. В современной зарубежной психологии, как показывают исследования K.J.Gergen a, происходит увеличение роста эпистемологических обсуждений. Например, такое направление в психологии, как конструкционизм, заставило обратить внимание на социальную обусловленность знания. Широкое место в психологических дискуссиях западной психологии занимают и обсуждения альтернативной методологии. Приверженцы феноменологического подхода предлагают новые формы качественных исследований. Герменевтическая психология исследует возможности диалогической психологии [275]. Эти поиски, однако, перекликаются с представлениями М.М.Бахтина о методологии гуманитарных наук и с отечественным интеллектуальным стилем в целом - мыслить индивидуума в изначальном единства с его социальным контекстом.
Разные авторы отмечают, что теоретические знания академической психологии нередко вступают в конфликт с знаниями повседневности. Тем не менее, по контрасту с академической психологией психотерапевтическая практика оказывается созвучной постмодернисткой и постпозитивистской мысли, поскольку имеет дело с индивидуальным человеком в неповторимом жизненном контексте [297]. В центре же академической психологии все еще продолжает оставаться образ рационального человека [283].
Следующий «вызов», обращенный к психологии, связан с переходом к информационному состоянию общества. Сегодня философия и методология науки предлагают психологии в хаосе неоднозначной и полисемантичной реальности методологический ориентир постнеклассической парадигмы.
Постнеклассическая рациональность обязана своим возникновением информационному состоянию мира, когда предметом исследований становятся уникальные саморазвивающиеся системы. Такого рода проблемно-ориентированные исследования требуют междисциплинарного дискурса, особых способов описания, идеального моделирования, методов аппроксимации и исторического реконструирования, осмысления роли аксиологических факторов в теоретических положениях. Принципиальным отличием постнеклассической науки от неклассической является ее чувствительность к множественности контекстов, повышенная рефлексивность, учитывающая соотнесенность получаемых знаний о мире не только с особенностями деятельности, но и с ценностно-целевыми структурами [186].
Важным моментом является тот факт, что метолологические искания современной физики близки методологическим нахолкам гуманитарных наук, где на смену старой интерпретации приходит дискурс нового типа, целью которого является не раскрытие какой-то одной «истинной» структуры, а «установление игры множества структур» (Р.Барт, 1994).
Основная идея данной главы сводится к тому, что процессы, происходящие на протяжении XX века в философии, в науке, в литературе и литературоведении, в искусстве, в обществе, - определенным образом синхронизированы и связаны с общей сменой «парадигмы», интеллектуального и жизненного стиля, дискурса, «идеа ов рациональности». Причем, для обозначения этого нового состояния в частных отделах культуры возникали разные названия: «постмодернизм», «постпозитивизм», «постструктурализм», «психозойская эра», «информационная культура», «постнеклассическая парадигма». Общим же для всех направлений стало изменение механизмов культурогенеза: прошлое не отвергалось, а переосмысливалось, встраиваясь в настоящее, усиливались интегративные и коммуникативные тенденции.
Подобный современный контекст особенно эвристичен для развития культурно-исторической психологии как междисциплинарной сферы познания, претендующей на синтез психологии с культурологическими и историческими дисциплинами.
Во второй главе исследования «ПРЕДТЕЧИ КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКОЙ ПСИХОЛОГИИ» ставится задача проследить исторический путь становления культурно-исторической психологии как области знания. Возникновение культурно-исторической психологии как дисциплины требует, по меньшей мере, выполнения трех условий.
Первое условие имеет отношение к логике развития науки в целом, поскольку строительство методологического каркаса дисциплины - процесс исторический и поэтапный. Так, согласно гипотезе В.Л.Рабиновича, для того чтобы Р.Боилем могли быть совершены определенные интеллектуальные процедуры, повлекшие открытия в области физики и химии, эти же интеллектуальные процедуры должны были отрабатываться с веществом в алхимии.
Аналогичным образом, «психология народов» в конце XIX - начале XX века еще не готова стать дисциплиной, поскольку переносит на изучение «народного духа» модели и принципы индивидуальной психологии. В случае встречи культуры и психики в контексте психоаналитических концепций мы вновь наблюдаем попытки подчинить культурно-исторический материал собственнным теоретическим положениям. М.Коул, отвечая на вопрос, почему психологи не учитывают в своих исследованиях культуры, замечает, что кросскультурная и общая психология различаются метолологически.
Монисткая метоАология в принципе не в силах разрешить проблемы дисциплины, изучающей взаимоотношения двух реальностей - психики и культуры, - которые сами по себе являются предметами разных наук, соответственно, психологии и культурологии. Таким образом АЛЯ возникновения культурно-исторической психологии как дисциплины требуется, чтобы интеллектуальные процедуры, связанные с реализацией методологического плюрализма, были отработаны в истории науки.
Практическим воплощением методологического плюрализма стало такое направление культурно-психологических исследований, как психологическая антропология (А.А.Белик, 2001). Однако и оно, несмотря на многократные попытки соединить культурологический и психологический инструментарий, переживает свои методологические трудности, связанные с проблемами взаимосогласованности и интерпретации результатов.
Второе условие связано с социокультурным контекстом развития науки. Например, расцвета в области гуманитарного знания трудно ожидать при тоталитаризме. Так, неполное раскрытие потенциала культурно-исторической концепции Л.С.Выготского в XX в. было связано с ее развитием в социокультурном контексте тоталитарной культуры (А.Г.Асмолов, 1993) и свойственными советской психологии в целом методологическими установками позитивизма (А.В.Юревич, 2001), тогда как в гуманитарных науках непрерывно происходили методологические «повороты» (антропологический, лингвистический, культурологический, нарратологический, постмодернистский), дававшие новые импульсы развитию зарубежных культурно-психологических исследований.
Связываемая с именем Л.С.Выготского отечественная культурно-историческая психология, ориентированная на «историцизм» и «объективизм», не смогла полностью реализовать свой эвристический потенциал именно из-за названных методологических установок, тогда как зарубежная социокультурная психология, творчески усвоившая идеи Л.С.Выготского, не оставалась в стороне и от методологической рефлексии достижений гуманитарного знания (Дж.Брунер, ДжВерч, М.Коул, Р.Харре, Р.Шведер).
Методологическая проблема раскола на «две психологии» сопровождает психологическую науку с начала ее возникновения. Более того, в биографии зарубежной социальной психологии эта проблема привела к институциональному делению на социологическую и психологическую социальную психологию, использующих разный методический инструментарий, соответственно, социологии и экспериментальной психологии [183]. В культурно-исторической психологии эта проблема проявилась в качестве полемизирующих линий развития - культурно-аналитической (разрабатываемой преимущественно гуманитариями) и психологических (сциентистской, эмпирической). Некоторые авторы проводят линию раздела между культурно-антропологическими и кросскультурными исследованиями [119], [134], etic и emic подходами [187].
Отечественная культурно-историческая психология на рубеже Х1Х-ХХ вв. имела два мощных источника развития - обращение психологов к историко-культурным исследованиям, с одной стороны, и интерес историков культуры к психологическим исследованиям, с другой. В начале XX в. отечественная психология обладала достаточным интеллектуальным и методологическим потенциалом, чтобы развиваться по гуманитарному пути. Сама логика развития науки вела российскую психологию к категории «культура». Исторический путь становления отечественной культурно-исторической психологии представлен работами К.Д.Кавелина в 60-е гг. XIX в., историко-генетическим подходом к психике А.А.Потебни, проектом этнопсихологии Г.Г.Шпета, идеями позднего Г.И.Челпанов, обратившегося к осмысливающей этнографической опыт социальной психологии.
Репрессивная эпоха не позволяла развиваться наукам, поддерживающим вариативность [11], однако современная культурно-историческая психология получает исторический шанс преодолеть разрыв между прошлым и настоящим, соединить разорванные связи между отдельными культурно-психологическими направлениями.
И, наконец, третье условие, обусловленное изменениями s ментальности ученых и сменами парадигм, выражается в готовности научного сообщества воспринять те или иные взгляды. Ментальное новообразование постнеклассической рациональности сверхрефлексивность, т.е. способность критического самоосмысления в меняющихся исследовательских контекстах; произвольное влаление «линзами», через которые ученые (согласно Т.Куну) смотрят на мир. В неклассической же рациональности установки видения достаточно жестко закреплены за научным сообществом, и способность менять «гештальт» возникает в исключительных случаях, а именно в ситуациях смены парадигм (Т.Кун, 1977).
В целом же экскурс в историю становления культурно-психологического знания позволяет увидеть, что возникновению культурно-исторической психологии как дисциплины препятствовала нерешенность методологических проблем, отсутствие адекватного методологического каркаса науки. Однако обзор культурно-психологических проектов В.Вундта, ВАильтея, А.А.Потебни, Г.Г.Шпета, К.Юнга и ряда других авторов показывает, что это были не просто фрагменты культурно-психологического знания, но и фрагменты взаимодополнительные. Каждый из этих проектов взаимно корректирует друг друга. Так, типологический метод Г.Г.Шпета корректируется историко-генетическим методом А.А.Потебни; концепция индивидуации К.Юнга дополнительна концепции социализации Л.С.Выготского [5], а феноменологическая психология указывает на упущения социального конструкционизма (Н.Смит, 2003). Таким образом, это не просто мозаика концепций, но и сеть, каждое из звеньев которой решает те или иные задачи, а значит и имеет свои ограничения перспективы видения.
Для согласования всех этих фрагментов нужна особая система координат. Возможность появления такой системы координат связывается нами с постмодернистским состоянием культуры и постнеклассическим состоянием науки, предполагающим выход за предметные границы и развитие междисциплинарного дискурса.
В третьей главе «ПЕРСПЕКТИВЫ И МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ СОВРЕМЕННОГО РАЗВИТИЯ КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКОЙ ПСИХОЛОГИИ» исследуются возможности постмодернистского дискурса в психологии и перспективы развития отечественной культурно-исторической психологии в ситуации постнеклассического состояния науки. В главе также обсуждаются разрешающие возможности отдельных методов культурно-исторической психологии.
В отечественной постсоветской психологии продолжает оставаться слишком много мифов. Логика и система аргументирования обслуживают уже готовые исследовательские предпочтения. Мифы же являются тормозом развития науки, поскольку они и есть собственно механизмы консервации старины. Постмодернизм, напротив, силен своей критической рефлексией, интересом к тому, что «за кадром». Этот интерес к мыслительной "кухне" сближает постнеклассическую рациональность, постпозитивизм, семиотику и постмодернизм. Это на сегодняшний день лекарство для академической психологии - пусть даже и горькое.
Одним из таких миаров является отождествление культурно-исторической психологии вообще с «культурно-исторической концепцией» Л.С.Выготского [82], [219], [247].
Концепция Л.С.Выготского, в свое время значительно обогатившая науку, в XXI веке должна быть конструктивно «дополнена» (Н.Бор) психологией К.Юнга, психологией А.Маслоу, психологией Г.Г.Шпета, а деятельностный подход - аналитическим, биографическим, герменевтическим, культурологическим, семиотическим.
Если в 20-30-е гг. XX в. Л.С.Выготский обратился к знакам, чтобы понять механизм овладения человеческим поведением, то Р.Барт в социальной ситуации 70-х гг. Франции XX века исследовал знаковые системы, которые управляют людьми, не осознаваясь ими, с целью помочь людям обрести опыт сопротивления подобного рода воздействиям.
Французский постструктурализм искал средства защиты против идеологии власти, чтобы человек мог противостоять обезличиванию и управлению его поведением. «Деконструкция» ЖДеррида ставила своей целью воспитание критического, толератного и открытого новому опыту сознания.
Постмодернизм в нашем понимании представляет собой «неадаптивную активность» (В.А.Петровский, 1977) мысли, возникающую на переломах культуры. Постмодернистское состояние культуры явилось не только свидетельством кризиса, но и показывало пути выхода из кризиса. Взрывные процессы в культуре и идея сетевой организации стали признаками нового состояния знания. «Взрыв» (Ю.М.Лотман) являет собой культ разнообразия и свободу открывшихся возможностей. Однако чтобы свобода и множественность интерпретаций не переросли в хаос, требуется методологическая воля с ними совладать. Именно этой цели и служит сетевой ПОАХОА (G.F.Chew, 1968), работающий там, где не справляются классическая и даже неклассическая методология.
Постнеклассическое состояние науки стало очередным методологическим прорывом. Если в неклассической парадигме мы вышли за границы тела, то в постнеклассической - погружены в разнообразные контексты, которые постоянно меняются, а «тело» созлается местонахождением в сети взаимолействий. Причем, для того, чтобы такое состояние знания сделалось возможным, потребовалось психологическое (духовное) новообразование - особая рефлексивность как способность, добывая знания, осознавать все контексты, связанные с его обнаружением, а ведущими зонами культуры оказались наиболее рефлексивные науки - философия и культурология.
Суть постнеклассической парадигмы психологии в переходе от систем - к судьбам (Л.С.Выготский), от систем - к сетям (А.В.Цирульников), от предметов - к проблемам (школа ((Анналы»), от однозначных текстов - к множественности интерпретаций и игре стилями (Ю.М.Лотман).
Постнеклассическая психология - это такое состояние знания, когла различные научные теории (понимаемые как молели, описывающие отлельные аспекты психической реальности) составят взаимосогласованную сеть.
Таким образом, разрешением "системного кризиса" в психологии, на наш взгляд, должно стать признание многомерности психического и права исследователя на разные логики и разные парадигмы, при условии их взаимной согласованности или дополнительности [80], [104]. Если отказаться от стереотипов прогрессивности и универсальности, применить иную схему развития, когда "центр - везде, в каждой точке", то в зависимости от того, какая именно проблема анализируется, ведущим будет то или иное психологическое направление. Такого рода «сетевая» модель развития, применяемая в исследованиях французской исторической школы «Анналы» (А.Я.Гуревич, 1993), характеризуется тем, что любая концепция может стать велушей в зависимости от контекста и задачи исследования.
Для психологии же в сетевой логике развития открывается заманчивая перспектива перехода от методологического монизма к "системному плюрализму" и методологическому либерализму (А.В.Юревич, 2001).
Такой переход неизбежен в той степени, в какой наука зависит от состояния культурной эпохи, в контексте которой она развивается. А современная эпоха представляет собой качественно новое состояние мира, полное неоднозначности, неопределенности, фрагментарности и хаотических процессов. Такое состояние мира понуждает к выработке постнеклассической метолологии как способа овлаления разноролной и информационно насыщенной реальностью.
Таким образом, перспективы современной культурно-исторической психологии как междисциплинарного дискурса, прежде всего, связаны с двумя моментами общекультурного развития: с вхождением общества в эпоху постмодернизма (postmodern аде) и с разработками постнеклассической методологии науки.
В ЗАКЛЮЧЕНИИ подводятся итоги исследования и делается вывод о том, что современная методологическая ситуация является крайне благоприятной для развития культурно-психологической психологии как дисциплины, основывающейся на междисциплинарном сотрудничестве, либеральной плюралистической методологии, использующей находки постмодернистского дискурса и компенсирующий его недостатки благодаря изначальной ориентации психологии на уникальность личности человека.
Два встречных потока - культурно-исторической интерпретации ланных психологии и психологического прочитывания культуры - породили в XX в. пышный всплеск разнообразных школ и направлений: от этнопсихологии и американской психоистории до культурно-исторической концепции Л.С.Выготского и разнообразия социокультурных подходов. Однако, культурно-историческая психология как взаимосогласованная, методологически определившаяся наука находится в стадии становления, и мы по-прежнему имеем дело с богатейшей россыпью имен и школ.
Существуют различные направление культурно-исторической психологии, которые пытаются решить междисциплинарную проблему - историческая психология В.А.Шкуратова, культурно-историческая психология М.Коула, социокультурный подход Дж.Верча, культурная психология Р.Шведера, историко-эволюционный подход А.Г.Асмолова.
В качестве коммуникативной парадигмы, на наш взгляд, могла бы выступить культурно-аналитическая психология. Это отличительное название психологии, методологически ориентированной, с одной стороны, на постнеклассическую науку и, с другой стороны, на семиотический дискурс1. Культурная - означает более тесную связь с историей и культурой. Аналитическая - указывает, как на традицию методологических поисков, идущих от Г.Тарда, ВДильтея и К.Юнга, Р.Бенедикт и Б.Малиновского, М.Вебера и Р.Барта, так и на современные методологические находки, связанные с именами Ю.М.Лотмана, К.Джерджена, Р.Харре.
Мы привыкли относиться к концепциям В.Вундта, ВДильтея, К.Юнга, А.Маслоу как к истории психологии. Но если изменить фокус видения и посмотреть на них, как на опередившие свое время (M.Cazenave, 1994; O.R.Kroger & K.E.Scheiber, 1990), то их эвристический потенциал поможет преодолеть современные методологические трудности.
Культурно-аналитическая (ориентированная на семиотический анализ и методологию гуманитарных наук) линия развития культурно-исторической психологии призвана компенсировать в отечественной психологии то, что осталось за скобками деятельностного подхода, а именно: вопросы, как индивидуальность личности порождает миры культуры; что представляет собой культура в качестве гетерогенной реальности, какая типология культуры возможна с точки зрения задач психолога, и каковы взаимоотношения разных слоев культуры с внутренним миром человека (решения этих проблем отыскивается в диалоге с отечественными историками и культурологами).
Особенности современной познавательной ситуации
Вопрос, которому посвящено наше исследование: как возможна культурно-историческая психология в качестве науки, - с одной стороны, не нов и имеет давнюю философскую традицию, но, с другой стороны, вызван особенностями современной культурной ситуации и в этом смысле ставится впервые. Этот вопрос так или иначе встает перед каждым исследователем, задумывающемся о методологических основаниях своей науки. Как и другие вопросы подобного рода, он имеет тенденцию пульсации в истории, и во всякую новую культурную эпоху он переформулируется в ее контексте, чтобы быть перерешенным заново.
Что такое культурно-историческая психология в нынешнюю эпоху? На каких методологических основаниях она возможна? Как отвечает культурно-историческая психология на вызовы современности, например, такие, как постмодернистское состояние культуры, той культуры, в которой в XX веке произошел ряд «поворотов» (антропологический, лингвистический, исторический, культурологический, нарратологический, постмодернистский [40])? Как вписывается культурно-историческая психология в новую методологическую ситуацию, связанную с постнеклассическим состоянием науки? Весь круг этих вопросов так или иначе призвано затронуть наше исследование.
Начнем же мы с анализа методологической ситуации, в которой оказалась психологическая наука вообще и культурно-историческая психология в частности.
Проблема развития человека в отечественной психологии была основательно изучена с позиции развития психики [123], но явно недостаточно - с позиции развития личности, обретающей свою индивидуальность в контексте той или иной культуры. И именно поэтому современная психология нуждается не только в междисциплинарном диалоге с философией, математикой и физикой (работы В.В.Налимова, В.Лефевра, В.В.Казначеева, Е.А.Спирина, Ф.Капры), но и в продуктивном сотрудничестве с гуманитарным знанием, прежде всего, с культурологией и историей культуры.
Уже на исходе XX столетия отдельные дисциплины перестали трепетно охранять свои границы и, подобно европейским государствам, поставили перед собой задачи интеграции и взаимосогласованного коммуникативного пространства. Постановке этих задач способствовали культурная эпоха постмодернизма, философия постпозитивизма, постнеклассическая парадигма в науке, сетевой принцип организации знания. представления об информационном обществе и проникающий даже в строгую науку гуманитарный, культурологический подход [171]. [173], [186], [259], [270].
Осознание того факта, что мы живем в эпоху парадигмальной трансформации, делает актуальным переосмысление в современном контексте идей исследователей ушедшего века: естествоиспытателей, говорящих о "психозойской эре", социологов, рисующих портреты постиндустриального общества, философов и физиков, рассуждающих об особенностях постнеклассической рациональности, психологов, создающих разные направления «психологии будущего» [256], [260], [261], [278], [280], [284], [291], [292], [301], [307] - [309], [310], [320].
В минувшем столетии психология незаслуженно гордилась своим статусом самостоятельной науки с четким предметом и строгими методами исследованияг, хотя за всем этим энтузиазмом чувствовался гигантский комплекс неполноценности, рождающий постоянные сомнения, как в предмете, так и в методах исследования. Трудно не заметить, что ситуация в психологии до сих пор такова, что нет единой психологии, а существует феодальная раздробленность и относительно независимое бытие множества психологии [241]. Но в том, что всегда казалось недостатком, можно увидеть и достоинство. Мы полагаем, что множественность миров психологии помогает ей наиболее органично вписаться в XXI век, поскольку подобная раздробленность и фрагментарность знания отвечают постмолернистскому, постнеклассическому (термин В.С.Степина [186]) мироощущению, пришедшемуся на рождение нового столетия.
В общем контексте науковедения вырисовываются контуры этапов развития культурно-исторической психологии: 1) допарадигмальное состояние, связанное со становлением психологии и ее пребыванием в лоне философии; 2) классическая психология, заявившая о себе претензией психологии на самостоятельность и завершившаяся так называемым «открытым кризисом»; 3) неклассическая психология, явившая расцвет разнообразных психологических школ XX века - от психоанализа до вариаций на тему теории деятельности; 4) постнеклассическая психология - современный этап, особенностями которого становятся критическое переосмысление статуса дисциплины, новое понимание объекта науки (человека как уникальной саморазвивающейся системы), сетевой принцип организации знания, междисциплинарный лискурс и герменевтическая ориентация исследований.
На наш взгляд, существуют реальные основания для того, чтобы предположить, что культурно-историческая психология в самом широком смысле слова - в качестве коммуникативной парадигмы для всего множества миров культурно-психологического знания - может развиваться, отвечая на следующие «вызовы» современности, к которым относятся: 1) культура постмодернизма [103], 2) философия постпозитивизма [202], 3) постнеклассическая парадигма в науке [186], 4) представления об инаэормационном.
Аналитический обзор источников культурно-исторической психологии
Во второй главе исследования перед нами стоит задача проследить исторический путь методологического становления культурно-исторической психологии. И ответить на вопросы, что представляет собой культурно-историческая психология сегодня? Каков ее статус в современном контексте человековедческих дисциплин? Каковы методологические и феноменологические основы культурно-аналитического знания? Обнаруживаем ли мы черты постнеклассического, постмодернистского мышления в этой науке?
На наш взгляд, культурно-историческая психология - дисциплина, ...которой еще нет! Читатель, однако, вправе удивиться: позвольте, а как же знаменитая программа В.Вундта (Volkerpsychologie)? Психология народов М.Лацаруса и Г.Штейнталя? Американская психоистория? Этническая психология Г.Г.Шпета? Социокультурная психология М.Коула? Наконец, культурно-историческая концепция Л.С.Выготского?!
Очевидно, что культурно-психологическая проблематика берет свое начало во глубине веков. Однако следует различать, с одной стороны, культурно-психологическую проблематику, существующую в истории человечества в неявном виде и вкупе разрабатываемую представителями различных профессиональных областей, и культурно-историческую психологию как самостоятельную дисциплину, требующую для своего возникновения определенных предпосылок. Среди этих предпосылок назовем: 1) закономерности исторического развития науки - приобретенный интеллектуальный багаж процедур и исторического опыта, 2) социокультурные условия - своего рода "социальный заказ", вызванный накоплением проблем, не разрешаемых в замкнутых мирах отдельных наук, и 3) луховно-метолологические прелпосылки, связанные с типами рациональности -изменениями в менталитете исследователей и сменами интеллектуальных стилей и парадигм.
Если мы обратимся к опыту истории науки, то увидим, что каждая дисциплина или отрасль знания в своем развитии проходит ряд этапов - периол первоначального синкретизма, периол отчужденной разлробленности и период синтетических устремлений и упований.
Известно, что синкретизм - явление архаическое, характеризующееся слиянием всех мыслимых компонентов; это период включенности знания в саму жизнь. Так, на заре человечества мы прослеживаем процессы постепенного вычленения мифологии из обрядово-бытовой сферы, а затем ее распад на отдельные отрасли культуры, такие как философия, искусство, религия, право, литература и т.п., некогда пребывавшие в нераздельном единстве. Дисциплины, преодолевшие синкретизм, более или менее долгое время стремятся к самодостаточному, обособленному развитию, тщательно охраняя свои пределы (например, форму научной рациональности). Но зрелая в своем развитии дисциплина вновь начинает искать контактов и пересечений с другими отраслями знания, как бы тянется к эвристической напряженности пограничных областей. В ней постепенно накапливаются проблемы, не разрешаемые изнутри, и, наконец, умудренная опытом, не боясь утратить "лица необщее выраженье", дисциплина однажды выплескивается из своих границ. Тогда возникают такие области науки, как биофизика, биохимия, нейролингвистика, социобиология, этносоциология, этнопсихология, семиотика культуры и др. На наш взгляд, в данной логике развития культурно-историческая психология, взятая в своей культурно-аналитической проекции, становится возможна как своеобразный синтез различных наук о человеке. Ее основной ресурс - коммуникативная рациональность (Ю.Хабермас).
Генеалогическое древо культурно-исторической психологии можно условно разделить на стволы "предков" и "родственников". К первым мы, безусловно, отнесем классиков Дж.Вико, И.Гердера, В.Гумбольдта, В.Вундта, В.Дильтея, А.А.Потебню, Г.Г.Шпета, К.Д.Кавелина. Среди "родственников" отметим Г.Тарда, Н.И.Кареева, Л.П.Карсавина, Б.Ф .Поршнева, И.С.Кона, представителей французской социологической школы и французского человекознания, историков культуры О.Шпенглера и А.Тойнби, Й.Хейзингу и Ф.Арьеса, М.Мид, Ю.М.Лотмана и В.Н.Топорова. Также предтечей нового неклассического мышления, как показал в своей работе А.Я.Гуревич, являются "Анналы" [55] и отечественные школы семиотиков и медиевистов [250].
К прямым источникам культурно-исторической психологии относятся история культуры, культурная антропология, этнография, культурология, с одной стороны, и психологические науки - с другой. Необходимость ее появления - существование проблем, не решаемых в замкнутых мирах отдельных психологических школ и направлений, а возможность ее появления - налаживание междисциплинарного диалога под эгидой постнеклассической методологии и дискурса постмодернизма.
Далее мы рассмотрим два потока становления культурно-исторической психологии: от психологии - к историческим наукам (2.1.1 - 2.1.4) и от исторических наук - к психологии (2.1.5-2.1.7).
Постмодернисткий проект психологии: его возможности и недостатки
Последняя четверть XX века в искусстве, философии и гуманитарных науках трактовалась как эпоха постмодерна. Ряд зарубежных авторов предприняли попытку исследовать возможности психологической дисциплины в «постмодернистском культурном ландшафте». Итогом этого исследования стал симпозиум в Дании (июнь, 1989), посвященный проблемам взаимоотношения постмодернизма и психологии [298].
Участники симпозиума пытались ответить на вопросы, как современная психология будет развиваться, осваивая постмодернистский дискурс, и сможет ли постмодернистская мысль радикально трансформировать понятия современной научной психологии? Сборник, представляющий собой разнообразие авторских позиций, стал своеобразной моделью, выражающей методологическую ситуацию в психологии в целом. Несвязанные между собой школы психологии, по мере сил осваивающие постмодернистский дискурс, как и авторы, не могущие договориться о самом термине «постмодернизм» - такова калейдоскопическая картина современной реальности [298].
Почему не осталась в стороне от постмодернистской темы психология? Потому что постмодернизм представлял собой опыт духовного сопротивления тоталитаризму, диктату идеологии, массовой культуре, навязываемой посредством масс-медиа. Это был рожденный европейской культурой способ защиты ума от «промывания мозгов». Возникновение постмодернизма связывают также с развитием «новейших средств массовой коммуникации - телевидения, видеотехники, информатики, компьютерной техники» [181; 49]. Таким образом, постмодернизм был неизбежен как защитная реакция на массовую культуру и на всесилье государства (пусть даже прикрывающегося демократическими лозунгами).Постмодернизм поддерживал индивидуальность, вариативность, ситуативный контекст, а не универсальные схемы; частные интерпретации в постмодернизме оказывались важнее канона. Постмодернизм не только срывал маски, осмысливая и показывая, как осуществляются процессы означивания, но и значительно раскрепощал творческую активность.
В постперестроечное время работы постмодернистких авторов стали активно переводиться на русский язык. Однако чтобы серьезно обсуждать возможности постмодернизма в психологии, необходимо иметь отнюдь не банальное представление о том, что такое постмодернистский дискурс и каковы причины его возникновения. Напоминать об этом побуждает тот факт, что постмодернизм, как впрочем и другие течения западной культуры, имели длительную историческую традицию в отечественном менталитете усваиваться поверхностно, искаженно и некритически [25], [241].
Как известно, связной постмодернисткой философии не существует, но под этим названием собрались мыслители, обсуждающие различные проблемы постсовременной реальности [181].
Так, Ж.Ф.Лиотаром был проанализирован статус знания в постмодернистскую эпоху [285]. М.Фуко изучал власть знания и роль бессознательного в историческом процессе. Он показал, что наши представления о реальности обусловлены языком, а за нашим языком скрываются неявные источники власти [200]. Ж.Бодриияр сфокусировался на отдельных темах «соблазна», и создании гиперреальности симулякра, когда образ, многократно усиленный техническими возможностями, берет верх над реальностью (отечественный пример: возникновение виртуальной партии «Единая Россия» на выборах-1999). ЖЛеррида взял на вооружение темы языка и деконструкции. Деконструктивизм стал одним из влиятельных направлений современной литературной критики, где новую литературную парадигму иногда разумеют под тяжеловесным названием «постструктуралистско-деконструктивистско-постмодернистский комплекс» [181; 53].
Д.Белл известен как автор концепции деидеологизации и постиндустриально-го общества, с которым связывается социокультурная возможность постмодернизма (гетерогенность, разнородность, плюрализм - его черты) [254]. В США Ф.Джеймсон рассматривал постмодернизм как логику позднего капитализма (концепция «психоидеологии»), а Р.Рорти предложил неопрагматический подход к постсовременности [298].
Согласно Р.Рорти, дискурс и коммуникация есть тот фундамент, на котором базируются представления об истине и рациональности. Представления, как показывает история науки, изменяющиеся и относительные, поскольку сам дискурс и процессы коммуникации обусловлены своими социокультурными контекстами.
Ф.Гваттари и ЖДелез изучали маргиналов как носителей творческой активности. Представления о культуре как сети также связано с этими авторами. В книге «Ризома» Ж.Делез и Ф.Гваттари описали два типа (модели) культуры: «древесная» и «ризоматическая» (грибница). «Ризоматическая культура воплощает нелинейный тип эстетических связей» [181; 40].
У.Эко рассматривал взаимоотношения авангарда и постмодернизма . Согласно его концепции, во всякой смене эпох имеется свой «авангардизм» и свой «постмодернизм». Культурная роль «авангардизма» - разрушить прошлое, освободить от него сознание, сделав его открытым к новому опыту, преодолеть закоренелые установки восприятие. Задача «постмодернизма» - осмыслить прошлое, приспособив его к «новой жизни» [227].
Понимание постмодернизма предполагает повышенную рефлексивность, семантическую «бдительность» и некоторое предварительное знакомство с правилами игры. «Постмодернистский текст творит нового читателя - принимающего правила множественности языковых игр, с удовольствием в них участвующего» [181; 60р.
