Содержание к диссертации
ВВЕДЕНИЕ 3
ГЛАВА I. СОЗДАНИЕ НОВЫХ ЗОН ОТВЕТСТВЕННОСТИ НАТО
33
1.1. ВОЇІШКІІОВЕППЕ «Р ЧЗРЯЖЕННОП» МЕЖДУНАРОДНО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ СРЕДЫ
для дія n.iuiKx ги НАТО поел к распада СССР 33
1.2. ПЕРЕХОД АЛЬЯНСА К* ( ГРА ТКГПП «IX ПХ ТВЕН НОГО РАСШИРЕНИЯ» 46
1.3.Понятие «новых гон ответственности» и их формирование 63
І.4. Г()( СІПІСКШЇ фактор в политике создания «НОВЫХ !()И
ОТВЕТСТВЕН пости» 74
ГЛАВА 2. ВЛИЯНИЕ НОВОГО КУРСА НАТО НА ЭВОЛЮЩИЮ
ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ РОССИИ 83
-
Теоретико-коицеп т> адьные сдвиги во внешней политике России после 1<)«)1Г 83
-
Осог.Енностп восприятия политики стран Запада в России 97
-
Основные направления российских дискуссии о национальных интересах н национальной ьезопасностп России в 90-Х II 106
-
Современное российское восприятие «новых зон ответственности» 135
ГЛАВА 3. ФОРМИРОВАНИЕ И ОСОБЕННОСТИ
ПАРТНЕРСКОГО ТИПА ВЗАИМООТНОШЕНИЙ РОССИИ И
МАТО В НАЧАЛЕ 2000-Х ГОДОВ 144
3.1. Закрепление кооперационном модели отношении с Западом во
він линию. ШТІІЧІХ ком мышлении российской ллпты 144
3.2. Ад ли т РФ к политике расширения mil ответственности НАТО..156
3.3. Российско-Американское взаимодействие против г vhii.ob в
Афганистане как вариант сотрудничества со (гранами НАТО в «новоіі
?01М. (VI BE ГСТВЕППОСТП» 161
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 179
ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА 190
Введение к работе
В конце XX века в истории международных отношений произошли события, кардинальным образом изменившие сложившуюся расстановку сил. Переход стран Центральной и Восточной Европы к демократическому правлению, распад Советского Союза означали конец биполярной системы, в полюсах которой прежде располагались, с одной стороны, государства-члены НАТО во главе с США и, с другой, страны Варшавского Договора во главе с СССР. В результате, окончания «холодной войны» Россия потеряла статус сверхдержавы, оставшись в одиночестве без прежних вассалов-союзников, а североатлантический союз сохранил и укрепил свои позиции, при этом его члены получили двойную выгоду1. Во-первых, возникло огромное геополитическое пространство, где они получили гораздо больше возможностей отстаивать свои внешнеполитические и экономические интересы. Во-вторых, западный мир добился принятия своей идеологии бывшим противником, стяжав, таким образом, моральную победу. На этой волне альянс, будучи оборонительным по своим целям, но оказавшись в ситуации, когда главный противник самоустранился, приобрел новые, не свойственные прежде черты. Если раньше оборонительная доктрина альянса состояла по преимуществу в поддержании status quo и обеспечении непроницаемости границ от потенциального агрессора, то теперь стена отчуждения, уже более не укрепляемая со стороны востока, прорвалась под напором запада и открыла для последнего новые, пока не вполне исследованные горизонты возможностей. Создание «новых зон ответственности» альянса происходит, таким образом, само собой и вполне укладывается в сложившуюся парадигму непрепятствования, отсутствия фактора сдерживания. В этой ситуации субъект мировой политики принимает на себя тем больше «ответственности», чем меньше условий его ограничивают, т.е. по сути чем большей безнаказанностью он пользуется. Так, стоит задаться вопросом, была ли возможна акция НАТО в Югославии в 1999 году, если бы «успехи демократии» в России и в других странах — бывших членах Варшавского договора не устранили «угрозу с востока».
В то же время развитие интеграционных процессов в области экономических отношений между государствами-бывшими врагами, усиление роли региональных и международных организаций свидетельствуют о позитивных изменениях в отношения между НАТО и Россией, не говоря о странах бывшего социалистического лагеря, уже ставших и готовых стать членами североатлантического союза. Кроме того, события сентября 2001 г. в Нью-Йорке, бросившие Россию и США в объятия друг друга, на сегодняшний день способствуют еще большей интеграции. В этой ситуации слишком активная и безапелляционная линия по обеспечению своих интересов в зонах ответственности со стороны альянса наносила бы
Ср. Давыдов Ю.П. Расширение зоны ответственности атлантического мира // США—Канада: жкономика, политики, культура. — 2000, № 3, с. 12. Под новыми зонами ответственности в настоящей работе понимаются геополитические районы, на которые начиная со второй половины 90-х гг. Североатлантический альянс официально распространил свои гарантии безопасности (территории новых стран-членов НАТО) или которые США как лидер альянса де-факто включили в сферу своих стратегических интересов при явно выраженном или молчаливом согласии своих союзников по НАТО (см. также п.1.3). ущерб новой фазе мирного сосуществования бывших антагонистов . Отсутствие явного военного противостояния между демократическими и демократически ориентированными странами, вполне конструктивное обсуждение проблем прав человека на высшем уровне и его влияние на внешнюю политику, ослабление позиций тоталитарных режимов на мировой арене создают в международных отношениях некоторую неопределенность (так, Билл Клинтон, будучи президентом США, в связи с этим риторически сожалел о конце «холодной войны»4). По мнению одного из видных представителей школы политического реализма американского профессора Дж. Миршаймера, биполярную систему заменило анархическое мировое устройство5. Последнее характеризуется частыми этническими конфликтами, спорами о границе между соседними странами, социальными проблемами, которые неизбежно возникли в силу отсутствия балансирующих факторов (т.е. Советского Союза и Запада, или НАТО). Так, югославский конфликт 1999 года в полной мере продемонстрировал дезинтеграционные процессы на бывшем восточном направлении, вне действия сдерживающих факторов, и вектор поведения НАТО в такой ситуации, т.е. реализацию позиции Атлантического мира как силового центра и по-своему конструктивного, упорядочивающего начала. Другими словами, чем больше выгоды Запад получил от последствий распада Советского Союза, тем большую 3 Россия — США — НАТО: динамика современных взаимоотношений и возможности преодоления кризиса доверия. Н.Новогород, 2000, с. 54. 4 Цит. по: Иванов О.П. Позиция американской политической элиты по вопросу расширения НАТО на восток. Дисс... канд. политич. наук. М., 1998, с. 4. 5 Mearsheimer J. Back to the Future: Instability in Europe after the Cold war:
International security. Vol. 15. N 1. 1990. Summer. P. 52. ответственность он брал на себя по установлению порядка на старом континенте.
Основные векторы внешней политики России в наступившей стадии отношений с ключевыми акторами реализуются по преимуществу как «ответ на вызовы», а не как собственная инициатива , как «игра черными». Соответственно, действия НАТО, получившей большую свободу, в разыгрываемой глобальной шахматной партии следует воспринимать как игру белыми. Новые зоны ответственности альянса представляют собой наиболее острые и характерные моменты этой динамичной партии.
Война в Персидском заливе и югославские события показали, что основные принципы концепции политического реализма, несмотря на новые веяния, продолжают быть главенствующими в системе международных отношений: отстаивание геополитических интересов, использование военной силы в урегулировании конфликтной ситуации, ведущую роль ключевых акторов в мире или в определенном регионе7.
Несмотря на то что новая ситуация заставила западных стратегов пересмотреть проблему архитектуры безопасности Атлантического мира, речь могла идти лишь о замене существующих институтов или об их адаптации к изменившимся реалиям мира, но не о коренной реорганизации. Во время «холодной войны» НАТО занимала лидирующую позицию в архитектуре безо- 6 Россия и международные режимы безопасности. Сб. работ участников проекта «Российская политическая культура и межд. право», отв. ред. Богатуров А.Д., М., 1998, с. 67. 7 Гаврилов В.А. Субнациональные акторы европейской безопасности: новые возможности и вызовы для России, в сб. Россия — США — НАТО: динамика современных взаимоотношений и возможности преодоления кризиса доверия. Н.Новогород, 2000, с. 91. пасности Запада, но по ее окончании смысл существования организации ставился под вопрос: причина её создания была связана с холодной войной непосредственно, но она уже завершилась победой Запада. Таким образом, проблема определения новых функций Альянса в изменившейся ситуации в Евроатлантическом регионе приобрела актуальное значение. После споров конца 80-х годов XX века большинство исследователей пришли к мнению, что НАТО должна адаптироваться к новым условиям мира8. Альянс больше не опасался тотальной агрессии со стороны какого-либо государства, ибо не существовало равносильного ему соперника. В новых условиях коренным образом изменился характер угрозы, которая стала многогранной и менее предсказуемой. Например, после того, как ожесточились боевые действия на территории Югославии (осенью и зимой 1991 года), трудно было предположить прямое военное вмешательство западных стран. Последующие события (бомбардировка сербских позиций в 1994-95 годах) показали, что угроза, о которой говорилось в «Новой стратегической концепции Союза», не носила лишь теоретический характер. Благодаря политической воле западных стран, проблема кризиса идентичности НАТО была разрешена9. Спустя четыре года союзники, используя военную силу в Югославии во второй раз, смогли еще отчетливее продемонстрировать, что Европа нуждается в этой организации.
Одновременно эти события показали, что Альянс, как один из важных элементов архитектуры безопасности бывшей биполярной 8 Howard М. "Military grammar and political; Can NATO survive if Cold war is won" NATO review. N 6. December 1989; Heisbourg F. "The three ages of NATO strategy" NATO review. N 2. April 1990. системы, не только сохранил, но укреплял свои позиции, приобретя волею ситуации и своей собственной волей некоторые новые векторы. Адаптация НАТО к изменившимся реалиям постбиполярного мира, логика и механизмы трансформации данной организации, а также интересы политики конкретных акторов, которые определяли развитие данных процессов, наиболее рельефно проявляются в создании новых зон ответственности. Изучение данного феномена чрезвычайно актуально для понимания того, как складывается, трансформируется и функционирует система международных отношений в постбиполярной эпохе. Создаваемые зоны ответственности в этом контексте представляются сферой, где наиболее иллюстративно проявляются сдвиги от «оборонительной» к «учредительной» позиции НАТО в отношении других акторов, в т.ч. России.
Официальной основой внешнеполитической стратегии России в постбиполярный период стала идея продвижения мирового сообщества к многополярности10. Сменив тоталитарный режим на демократическую ориентацию и утратив при этом место одного из двух мировых гегемонов, Россия стала приветствовать «демократию» в сообществе международных акторов. Руководство МИДа исходило из того, что международные отношения станут более благоприятными и удобными для всех, если вместо американской гегемонии они будут определяться целой группой силовых центров, в том числе и Россией. В этой ситуации акция НАТО в Югославии утверждала обратный принцип, что, соответственно, вызвало особую озабоченность российского 9 Meiers F.-J. "NATO's peacekeeping dilemma". Arbeitspapiere zur Inteinationalen Politik.N4. Bonn, 1996. руководства, поскольку действия НАТО имели место вне зоны ее ответственности и без санкции Совета Безопасности ООН. Не случайно министр иностранных дел И.С. Иванов заявил, что подобные действия могут привести к дестабилизации всей стратегической обстановки в мире11.
Для общей коллизии, определяемой новыми ориентирами НАТО и новыми ответами, которые может дать Россия на внешнеполитические «вызовы», данная ситуация является знаковой: создание новой зоны ответственности как закономерная реализация «не только оборонительной стратегии», с одной стороны, и с другой — внешнеполитическая апория для России, не способной действовать по-старому (заявления о многополярном мире), но не вставшей на сторону НАТО по большинству ключевых вопросов, в т.ч. вопросов ценностей и морального оправдания их «защиты». Соответственно, для целей настоящего диссертационного исследования материал югославских событий 1999 г. имеет существенное иллюстративное и исследовательское значение.
При анализе любого внешнеполитического вектора вопрос о его возможности и оправданности оборачивается апелляцией к соответствующим национальным интересам, определяющим угол зрения и точку отсчета при анализе внешнеполитических «вызовов и ответов» на них. Так, в начале 90-х годов неоднократно предпринимались попытки создания высокоэффективного механизма выработки единой внешнеполитической стратегии. В ноябре 1992 года было подписано распоряжение Президента «Об обеспечении единой внешнеполитической линии Российской Федерации в
Кортунов С. Россия ищет союзников, Международная жизнь, № 5, 1996, с. 21. международных отношениях»'2. Появление этого документа было связано с тем, что у российской элиты в начале 90-х годов существовали подчас несовместимые представления о государственных интересах в области внешней политики. Та же ситуация наблюдалась и в момент югославских событий. Разноплановость и противоречивость внешнеполитических установок различных групп российской элиты привела к крайне противоречивой линии страны на международной арене. В глобальном измерении, с одной стороны, в ней проявились попытки рациональной адаптации к мировым реальностям, учет ограниченных экономических и военных возможностей России, с другой — прежние ориентиры, без адаптации национальных интересов к произошедшим в стране демократическим переменам.
В исследованиях внешней политики концепт «национальных интересов» позволяет, на наш взгляд, встать на твердую методологическую почву и получить некую константную категорию, определяющую контур официальной позиции по тем или иным вопросам, и в частности, по созданию новых зон ответственности бывшим враждебным блоком.
В России понятие «национальные интересы» вошло в оборот как политиков, журналистов, так и ученых с конца «перестройки». До этого времени термин «национальный интерес» был известен российским политологам, однако, рассматривался как категория, присущая лишь западной и, прежде всего, американской внешнеполитической мысли. В процессе разработки альтернативных подходов к внешней политике сложилось 11 Цит. по: Балканский кризис: Истоки, состояние, перспективы: Материалы мел-еду народного научного семинара в Н.Носгороде, Н.Новг., 2000, с. 147. различное понимание национальных интересов. В различной степени к этому понятию прибегают все, кто оценивает содержание внешнеполитической деятельности, причем для адекватного понимания «национальных интересов» значение имеет взгляд с позиции «изнутри», а не «извне».
Кроме того, значимым представляется вопрос о соотношении приграничного и внепограничного (территориального и внетерриториального) факторов, влияющих на внешнеполитическую линию России в отношении феномена новых зон ответственности НАТО. Так, у России нет непосредственных границ с республикой Югославией, однако, огромный комплекс других условий делает ее особым объектом внешнеполитической стратегии России — от генетического родства до осознавания роли форпоста в установлении возможного влияния в Центральной и Восточной Европе, в Средиземноморье и на Черном море, на Кавказе и Ближнем Востоке. Соответственно, необходимо признать, что России, как и Альянсу, свойственен концептуальный подход, определяемый не физической общностью территории и наличием непосредственных границ, а факторами внетерриториальными. С этим феноменом, на наш взгляд, тесно связан вопрос, широко обсуждаемый в связи с общими процессами второй половины 1990-х гг. — усложнившуюся взаимосвязь между глобализмом и регионализмом как двумя тенденциями мирового развития . «Векторы» этих двух тенденций подчас носят противоположный характер, что вносит дополнительные сложности в осмысление их 12 Российские вести. 1992. 19 ноября 13 Ср. Гаврилов В.А. Субнациональные акторы европейской безопасности: новые возможности и вызовы для России, в сб. Россия — США — НАТО: динамики и баланса между ними. Так, значительная часть современных общественно-политических проблем (в Боснии, Косово) внетерриторальна в том смысле, что они не имеют решений, ограниченных строго фиксируемыми географическими рамками (на Балканах всегда существует угроза быстрого расширения зоны даже самых незначительных конфликтов), и кроме того, реальные центры принятия решений по разжиганию или преодолению конфликтов могут находиться далеко за пределами территории, непосредственно вовлеченной в конфликт. В некотором смысле глобализация «размыла» картографию, а вместе с ней — и четкие разграничительные линии между территориями. Движущими силами этого процесса обычно называют глобализацию экономических трансакций (инвестиций, финансово-торговых проектов, создания новых видов занятости) под воздействием международных банков и транснациональных корпораций; революцию в сфере коммуникационных технологий, приведшая к «сжатию времени и пространства»; расширение сферы деятельности международных организаций; взаимозависимость государств в обеспечении военной безопасности; трансграничный «экологический менеджмент», то есть контроль за загрязнением водоемов, территорий и за сохранением естественных природных ресурсов, находящихся на территориях соседствующих друг с другом стран14. Одним из важнейших последствий воздействия этих процессов на государство извне стало ограничение его суверенитета. С этой точки зрения определенный модус российской внешней политики и новые вызовы НАТО можно толковать как динамика современных взаимоотношений и возможности преодоления кризиса доверия. Н.Новогород, 2000, с. 95. факты противодействия указанных тенденций — глобализма со стороны НАТО и регионализма со стороны России.
После событий в Персидском заливе и югославской акции, Афганистан фактически представляет собой третью по счету новую зону ответственности НАТО, созданную за короткий срок, с начала 90-х годов по сегодняшний день. Отсчет совпадает с периодом, прошедшим с момента самоликвидации Советского Союза и блока стран Варшавского Договора. Очевидный переход от оборонительной к предохранительной («наступательной») стратегии, совершенный в концепции НАТО, и исчезновение стран социалистического содружества тесно взаимосвязаны. При этом, ввиду трансформации понятия источников опасности — как для стран НАТО, так и для России — в осмыслении зон ответственности НАТО происходят изменения, которые можно проследить на примере опыта афганских событий.
Как в случае Югославскиих событий 1994-95 и 1999 годов, вектор поведения НАТО в Афганистане, по нашему мнению, можно истолковать как преодоление хаотических дезинтеграционных тенденций, реализацию позиции естественного силового центра и по-своему конструктивного, упорядочивающего начала. При этом в отличие от югославских событий, внешнеполитические шаги Россия в Афганистане обнаруживают совершенно иной подход к «новой зоне ответственности» Альянса. Это, по-видимому, свидетельствует о том, что понятие зоны ответственности НАТО в контексте новой российской политической реальности и новых отношений с альянсом неизбежно приобретает иное значение, лишенное враждебных и подозрительных коннотаций. Опыт афганских 14 Там же, с. 94. событий иллюстрирует «категорический императив» переосмысления прежнего понятия, будучи сам по себе новой политической и психологической реальностью.
Актуальность темы
Современный мир переживает фундаментальные и динамичные перемены, глубоко затрагивающие интересы Российской Федерации. После окончания «холодной войны» произошла глубокая трансформация международных отношений. Создание новых зон ответственности НАТО (как и расширение на восток) является свидетельством новой политической реальности. Война в Персидском заливе, где косвенно были задействованы ресурсы Альянса, и откровенные диктаторские действия в Югославии показали военную мощь союзников, которые, как считается в настоящее время, не имеют равносильного соперника. Внимание, которое НАТО уделяет зональным проблемам, свидетельствует о геополитическом измерении трансформации этой организации. Для России в международной сфере это означает новые вызовы (и, возможно, угрозы) ее национальным интересам, необходимость с ее стороны сформулировать адекватный внешнеполитический ответ. Указанные обстоятельства делают актуальной тему настоящего исследования, которое преследует целью внести свою лепту в обсуждение одного из проблемных вопросов российской внешней политики.
Степень изученности проблемы
Проблемы зон ответственности и адекватной внешней политики России, в основном, затрагиваются в работах, посвященных деятельности НАТО в условиях окончания «холодной войны». Следует отметить, что из-за быстроты происходящих событий, специалисты с большой осторожностью анализировали ход изменений, затруднялись давать какие-либо прогнозы. Поэтому подавляющая часть опубликованных работ к настоящему времени состоит из научных статей и коллективных монографий. Проблемы формирования зон ответственности и их значение для российского внешнеполитического курса обсуждаются в непосредственной связи с вопросами статуса Альянса, событиями в Ираке, Югославии, Афганистане, новой архитектурой европейской безопасности, концепцией государственных интересов России в новых условиях.
Прежде всего, зоны ответственности Альянса входят в круг вопросов, рассматриваемых авторами при изучении проблем самой постбиполярной НАТО15. Последние возникли под влиянием определенных политических событий. Большинство исследователей при их рассмотрении исповедуют позицию политического реализма. Анализ участия Североатлантического Альянса в разрешении двух югославских коллизионных событий и проблемы создания новых зон ответственности и расширения на восток находят свое отражение в западных исследованиях, ключевая позиция которых состоит в том, что НАТО, разрешая конфликтные ситуации в Европе и выражая намерение расширить границы гарантии безопасности, смогла преодолеть кризис идентичности16. Проблема 15 E.g. Howard, М. «Military grammar and political; Can NATO survive, if Cold war is won», NATO review, N 6 1989; O'Neill, R. «Shaping NATO for nineties», The Times 7 1989; Hoffman, E. «Gorbachev and the western Alliance: reassesing the anticipation strategy», The USSR and the Western Alliance, ed. R.Laird, S.Klark. London, 1992; Williams, P. «NATO crisis management» The Washington Quarterly. Vol. 12. N 2 1991, etc. 16 E.g. Santis H. «Romancing NATO; Partnership for peace and East European sta bility», The Journal of Strategic Studies 1995, Vol. 17. N 4; Asmus R., Kugler R., Larrabe S. «Building a new NATO», Foreign Affairs 1997; Serfaty S. «A European security. Multilateralism and western strategy» ed. Brenner M. New York, 1997, etc. трансформации НАТО рассматривалась реалистами в контексте укрепления достигнутых успехов. Это наиболее заметно в анализах исследователей, согласно которым участие Альянса в урегулировании югославского кризиса разрешило проблему идентичности этой организации.
Почти во всех научных работах западных исследователей расширение роли НАТО рассматривается в ракурсе победы либеральной идеологии. По мнению этих специалистов, организация как раз должна распространять свое влияние и зоны ответственности, чтобы обеспечивать безопасность Запада и его либеральных ценностей17.
Проблема НАТО после окончания «холодной войны» широко отражена в исследованиях российских политологов и историков. Научные публикации, посвященные этому вопросу, хронологически можно разделить на две части: 1) статьи, опубликованные в конце 80-х - начале 90-х годов, в которых взаимоотношения России с НАТО рассматриваются в контексте сотрудничества, предлагается идея вступления России в Альянс, а также парадигмы новой структуры безопасности в Европе; 2) научные публикации, изданные после силового участия НАТО в югославском конфликте и затем в кризисе 1999 года.
Интересно отметить, что исследования, которые велись в 1990-92 годах, в некоторой степени носят отпечатки эйфории и написаны в духе оптимистических прогнозов того времени. Их авторы не смогли предположить частичное игнорирование Западом 17 Sichennan Н. «Winning the Peace», Orbis Fall 1994; Heisbourg, F. «The three ages of NATO strategy» NATO review, N2 1993; Bell С «Why an expanded NATO must include Russia. The future of NATO», The Journal of Strategic Studies. Dec. интересов России в построении новой архитектуры безопасности. Научные работы, изданные после 1993 г., в большей степени носят реалистический и многоаспектный характер. Особо привлекают внимание исследования А. Арбатова, Т. Юрьевой, Ю. Давыдова, Д. Тренина, Т. Пархалиной, Т. Бордачева, в которых одновременно четко очерчены политические тенденции в области безопасности и в Европе, и в России, предлагаются парадигмы, отвечающие реалиям безопасности в евроатлантическом регионе .
Источники, использованные при анализе внешнеполитического курса России в условиях создания новых зон ответственности Альянса, можно разделить на следующие категории, или направлений: нормативные акты, документы законодательной и исполнительной властей, публикации
1994. Vol. 17. N 4; Ullman, R. The changed premises of European security II Conflict after the Cold war, ed, by Betts R. Columbia University, 1996, etc. Арбатов А. Россия: национальная безопасность в 90-ые годы // МЭМО, 1994; Давыдов Ю.П. Расширение зоны ответственности атлантического мира // Внешняя политика и безопасность современной России. 1991-2002. — 2002, М., т.2, с. 124-141; Данилов Д.А. Регионализм, глобализация и формирование большой Европы // Глобализация и регионализм. Черноморский регион — Балканы, М., 2001, с. 120-135; Коновалов А.А. (в соавторстве) Концепция национальной безопасности Российской Федерации. Московский Общественный научный Фонд, научные доклады № 61. — М., 1998; Загорский А. Лукас М. Россия перед европейским вызовом. М., 1993; Иванов А.Г. Уроки Косово: НАТО и Россия, региональный и глобальный аспекты // Глобализация и регионализм. Черноморский регион — Балканы, М., 2001, с. 281-286; Кортунов А. Россия и Запад: модели интеграции. М., 1994; Тренин Д. Национальные интересы РФ. Внешнеполитическое измерение // Проблемы глобальной безопасности М., 1995; Юрьева Т.В. Некоторые аспекты внерегионального измерения Балканского кризиса // Глобализация и регионализм. Черноморский регион — Балканы, М., 2001, с. 330-341; Юрьева Т.В. Национальные интересы России: некоторые проблемы становления концепции (1991-2001) // Многоликая Европа: пути развития, М., 2002, с. 163-170; Yurieva T.V. Non-regional Dimension of the Balkan Crisis: Some Points for Discussion II European Union — Russia: Balkan Situation, Moscow, 2000, p. 159-165; Пархалина ТТ. Расширение НАТО: Противоречит ли оно интересам России? // Создание новой системы Европейской представителей политических партий и общественных организаций, публикации аналитических центров, работы представителей академических кругов.
К первому направлению относятся публикации официальных государственных лиц, осуществлявших внешнюю политику, либо влиявших на ее развитие, в которых затрагиваются проблемы новых вызовов НАТО. Это работы Главы государства, членов Правительства и руководства Министерства иностранных дел Российской Федерации19.
Второе направление составляют работы академического направления, специально посвященные внешнеполитическим интересам России. Здесь наиболее авторитетными выступлениями следует считать статьи и монографии А.И.Уткина, Н.А.Нарочинской, М.Н.Росенко, Э.А.Позднякова, В.В. Шелохаева, В.В. Журавлева, А.И. Зевелева20. Среди исследований проблем национальной безопасности России, где затрагивается аспект зон ответственности НАТО, следует выделить работы Л.Г.Ивашова, И.С.Даниленко, В.П.Зимонина, В.Л. Манилова, С.А. Модестова, безопасности и роль международных организаций. М., 1996; Бордачев Т. «Новый интервенционизм" и современное миротворчество. М., 1999, и др. 9 Ельцин Б.Н. Место и роль России в период формирующегося многополярного мира // Дипломатический вестник, 1998 № 6: Козырев А.В Стратегия партнерства // Международная Жизнь, № 5 1995; Примаков Е.М. Россия; реформы и внешняя политика // Международная жизнь, 1997 № 7; Иванов И. С. Концепция мира в XXI веке // Меэюдународная жизнь, 1999 № 10; Иванов И.С. Участник создания послевоенного миропорядка // Международная жизнь, 1999 № 8, (добавить последние пуликации — 2000-2002 гг.) и др. !0 Уткин А.И. Мировой порядок XXI в. М., 2001; Нарочинская Н.А. Геополитические и историко-философские аспекты состояния русской нации. М., 2001; Поздняков Э.А. Нация, национализм, национальные интересы. М., 1994, и др.
И.Н. Панарина, А.И. Позднякова, Н.И. Турко , в которых сделаны акценты на геополитической проблематике.
К третьему направлению относится комплекс исследований, посвященных проблеме формирования многополярной мировой системы международных отношений, для которой фактор зон ответственности Альянса имеет непосредственное значение. Здесь нужно отметить работы А.А. Ранних, А.Г. Дугина, СВ. Кортунова, А.С. Панарина, К.В. Плешакова, СМ. Рогова, Н.С.Розова, К.Э.Сорокина22.
Важными источниками для изучения и анализа результатов внешнеполитического курса России в 90-е годы служат также работы зарубежных авторов, позволяющих более объективно оценить внешнеполитические шаги России в отношении НАТО и его действий 3.
Ивашов Л.Г. Эволюция геополитического развития России: исторический опыт и уроки. Дисс. д.и.н. М. 1999; Даниленко И.С. Геополитика и безопасность // Кентавр 1994. Ms 2; Зимонин В.П Новая Россия в новой Евразии: проблемы комплексного обеспечения безопасности. М., 1997; Манилов В.Л. Национальная безопасность: ценности, интересы и цели // Военная мысль, 1995 № 5; Модестов С.А Формирование геополитического пространства России: теоретические основы и методология исследования. М., 1998; Скворцов А.С, Клокотов Н.П., Турко Н.И. Использование геополитических факторов в интересах решения задач национально-государственной безопасности // Военная мысль, 1995 № 2 Ранних А.А. Внешнеполитический механизм Российской Федерации // Внешняя политика Российской Федерации, М., 2000; Дугин А.Г. Основы геополитики: Геополитическое будущее России, М., 1997; Кортунов СВ. Разоружение и национальные идеи // Международная жизнь, 1996 № 7; Панарин А.С. Россия в цивилизационном процессе, М., 1995; Плешаков К.В. Компоненты геополитического мышления // Внешняя политика Российской Федерации, М., 2000.
Бжезинский 3. Геополитический вакуум // Кентавр, 1994 №4; Он же, Преждевременное партнерство // Политические исследования 1994 № 1; Он же, Геостратегия для Евразии // Независимая газета, 1997, 24 октября; McFaul М. Russia's Summer of Discontent II Current History, October. 1998; Clinton W. A Strategic Alliance With Russian Reform. U.S. Department of State
Вместе с тем следует отметить, что, несмотря на актуальность вопроса, концепция новых зон ответственности Альянса во внешнеполитическом курсе находится в стадии формирования. Практически не существует монографий или работ, специально посвященных этой проблематике, кроме указанной работы Ю.П.Давыдова (сноска 18). Главная причина настоящего состояния вопроса, на наш взгляд, заключается в том, что сам объект исследования — зоны ответственности в новых условиях российской внешней политики — имеет краткую историю и одновременно является весьма динамичным в меняющихся ориентирах (так, например, события октября 2001 г. в Нью-Йорке и последовавшие за этим афганские события существенно повлияли на направление вектора российской внешней политики в отношении НАТО). Так, по-прежнему крайними полярными точками зрения, проявленными в публикациях, остаются, с одной стороны, идея вступления России в НАТО, с другой стороны, полное неприятие сближения со странами Альянса и, соответственно, враждебное подозрительное отношение к зонам ответственности. С этой точки зрения конструктивным и плодотворным является опыт афганских событий, включенный в поле настоящего исследования.
Многие из имеющихся работ — как западных, так и российских, с нашей точки зрения, недостаточно учитывают то обстоятельство, что проблема зон ответственности НАТО в российской внешней политике есть по сути проблема старого и нового отношения к НАТО, т.е. проблема принятия Россией новых Dispatch. April 5. 1993. Vol. 4. N 14; Rumer E. Russian National Security and Foreign Policy in Transition. Santa Monica, 1998, etc. ценностей. Именно в этом исследователем может быть проявлен реализм. Так, противостояние НАТО до сих пор является константой сознания многих политических деятелей и авторов, в то время как идея сотрудничества и партнерства (и более, того — самого вступления в Альянс) перестала быть фантастической и постепенно обретает сторонников. Какое значение будет иметь концепт зон ответственности НАТО в ситуации, если Россия будет членом (или союзником) Альянса? Имеющаяся литература пока не обозначила перспективу такого положения дел, хотя она уже различима сквозь призму афганских событий, заставивших Россию и НАТО взаимодействовать и искать союзничества.
Объект исследования — новые зоны ответственности НАТО, т.е. геополитические районы, на которые начиная со второй половины 90-х гг. Североатлантический альянс официально распространил свои гарантии безопасности (территории новых стран-членов НАТО) или которые США как лидер альянса де-факто включили в сферу своих стратегических интересов. Их появление рассматривается как своего рода вызов российской внешней политике, и, соответственно, российский внешнеполитический курс — как ответ на новые действия НАТО.
Предмет исследования
Предметом исследования является изучение создание новых зон ответственности НАТО в условиях окончания «холодной войны» (война в Персидском заливе 1991 и 1998 гг, югославские события 1995-96 и 1999 гг.) и внешнеполитическая линия России как ведущего актора международной политики за пределами НАТО, в условиях адаптации Альянса к новым отношениям с Россией.
Хронологические рамки — включают в себя период с 1991 г., момента распада биполярной системы, до 2002 г., завершения в основном операции по свержению режима талибов в Афганистане.
Цель и задачи исследования
Целью настоящей диссертационной работы является комплексное исследование проблемы двух контрадикторных тенденций, или векторов — со стороны востока падение тоталитаризма и общее ослабление и распад политико-экономико-военного блока во главе с Россией, со стороны запада — получение новых возможностей при отсутствии фактора угрозы с Востока. Проявлением этих тенденций являются создание новых зон ответственности НАТО, с одной стороны, и выработка адекватного ответа исходя из имеющихся возможностей, с другой стороны. Исходя из указанной цели, в исследовании ставятся следующие задачи: проанализировать возникшую тенденцию в стратегии НАТО (создание новых зон ответственности) и раскрыть внетренние и внешние причины такой стратегии; выделить наиболее значимые аспекты создания новых зон ответственности, затрагивающих интересы России на примере указанных регионов (Персидский залив (1991), Югославия (1995-96 и 1999), Афганистан (2001-2002); дать оценку разным аспектам проблемы создания новых зон ответственности НАТО в общем контексте мировой однополярной (двуполятной, многополярной) системы; предложить возможные парадигмы действий России на международной арене в условиях создания новых зон ответственности НАТО; — исследовать применимость оппозиций «фактор сдерживания vs фактор автоматического распространения влияния в условиях несдерживания», «вызов vs ответ», «принцип территориальный vs внетерриториальный», «регионализм vsглобализм», «национальные интересы России vs интересы стран НАТО в зоне ответственности» и др.; — предложить возможные варианты поведения НАТО в новой зоне ответственности — Афганистане (общая парадигма) на основании опыта действия в предыдущих случаях; — сформулировать общие константные критерии анализа концептов «зона ответственности» («внешнеполитический вызов») и «внешнеполитические ответы» на основании имеющегося опыта в других зонах.
Базовые теоретические модели
Базовой теоретической моделью, которая была использована, является концепция неореализма, предполагающая признание баланса сил, баланса угроз и интересов, национальных интересов в качестве ключевых понятий. Неореалистический подход также предполагает приоритетное значение структурных характеристик международной системы, которые определяют её функционирование, по сравнению с национальным могуществом и национальными интересами отдельных государств и организаций. Кроме того, автор использует традиционный принцип историзма, предполагающий изучение проблемы в зарождении, становлении и развитии. Кроме того, следует указать на коммуникативный метод моделирования отношения между государствами, организациями, структурами, который свойственен всем без исключения трудам в данной области. Другими словами, отношения между указанными сущностями мыслятся и объясняются как отношения между мыслящими, понимающими и коммуникативно активными персоналиями.
Научная новизна исследуемой темы
Научная новизна исследумой темы состоит в том, что феномен новых зон ответственности НАТО возникает в непосредстввенной связи с самыми последними событиями, происходящими в мировой политике, и пока не объят во всей совокупности причинно-следственных связей и мотиваций. Настоящее диссертационное исследование рассматривает создание новых зон ответственности НАТО как знаковый феномен, характеризующий новую стадию функционирования НАТО как организации и, соответственно, новую фазу в отношениях «Россия—НАТО», проявленных во внешнеполитической активности России; определяет место данного феномена в условиях крушения биполярной системы и предлагает место для данного феномена в российской системе политических координат; последовательно связывает принцип адекватности ответа на внешний вызов с принципом обеспечения национальных интересов; последовательно реализует отказ от попыток симуляции объективного освещения событий; в этой связи признается существование объективности другого рода — наличия у субъекта международных отношений собственных интересов (национальных, организационных, и др.) и непременное следование им во внешнеполитической деятельности; в этой связи императивный характер приобретает общая гуманитарная контекстуализации этого вектора, т.е. соизмерение его с прочими «собственными» интересами, на основе общего гуманитарного сознания, — своего рода, победа сознания над объективностью; последовательно применяет метод коммуникативного моделирования действий международных политических акторов; предпринимает попытку прогнозирование в области создания зон ответственности НАТО и соответствующих внешнеполитичеких шагов России, в модели «вызов—ответ».
Научно-практическая значимость исследования
Материалы исследования могут быть использованы при подготовке общих и специальных лекционных курсов в учебных заведениях соответствующего профиля. Материалы работы могут лечь в основу специальных разделов при написании фундаментальных работ, учебников, учебных пособий по проблемам новейшей истории мира, безопасности и организаций, обеспечивающих международную безопасность, внешней политики России на новом этапе.
Структура работы
Работа состоит из трех глав, вступления, заключения и списка использованных источников. Общий план работы определяется по схеме: «вызов (где рассматриваются интенции альянса, Россия как объект в геополитике НАТО, 1-я глава) — ответ (где рассматривается российская внешняя политика, 2-я глава) — и гармонизация вызова и ответа (в ней рассматриваются новые парадигмы взаимодействия акторов, новое восприятие зон ответственности в российской внешней политике, 3-я глава).
В первой главе рассматриваются особенности геополитической ситуации, требующей от России новых адекватных ответов. Она состоит, на наш взгляд, прежде всего в том, что более не существует биполярной системы, на полюсах которой прежде располагались, с одной стороны, государства-члены НАТО во главе с США и, с другой, страны Варшавского Договора во главе с СССР. По окончании «холодной войны» возникло огромное геополитическое пространство, где государства НАТО получили гораздо больше возможностей отстаивать свои внешнеполитические и экономические интересы. Будучи прежде оборонительным по своим целям, альянс оказался в ситуации, когда главный противник самоустранился. Именно поэтому можно считать, что альянс приобрел новые, не свойственные ему ранее черты естественным образом. Строгую и правильную по своей архитектуре биполярную систему сразу по окончании холодной войны заменило на несколько лет анархическое мировое устройство. Оно характеризуется частыми этническими конфликтами, спорами о границе между соседними странами, социальными проблемами, которые неизбежно возникли в силу отсутствия балансирующих факторов (т.е. Советского Союза и Запада, или НАТО). Вектор поведения альянса в такой ситуации следует расценивать как реализацию позиции силового центра и по-своему конструктивного, упорядочивающего начала.
Основные векторы внешней политики России в наступившей стадии отношений с ключевыми акторами реализуются по преимуществу как «ответ на вызовы», а не как собственная инициатива. События в новых зонах ответственности альянса представляют собой наиболее острые и характерные примеры взаимодействия прежде враждебных сил.
События в Персидском заливе и в Югославии показали, что альянс, как один из важных элементов архитектуры безопасности бывшей биполярной системы, не только сохранил, но укреплял свои позиции, приобретя (уже своей собственной волей) некоторые новые функции. Именно в создании новых зон ответственности наиболее рельефно проявляются способы адаптации НАТО к изменившимся реалиям постбиполярного мира, логика и механизмы трансформации данной организации, а также интересы конкретных акторов. Изучение данного феномена может помочь ответить на вопрос, как складывается, трансформируется и функционирует система международных отношений в постбиполярной эпохе. В этом контексте создаваемые зоны ответственности представляются сферой, где наиболее наглядно проявляются сдвиги от «оборонительной» к «конструирующей» позиции НАТО в отношении других акторов, в т.ч. России.
Во второй главе рассматривается ответ России. Основой ее внешнеполитической стратегии в постбиполярный период стала «китайская» идея продвижения мирового сообщества к многополярности. Сменив тоталитарный режим на демократическую ориентацию и утратив при этом место одного из двух мировых гегемонов, Россия стала приветствовать «демократию» в сообществе международных акторов, создание целой группы силовых центров в мире. Для общей коллизии, определяемой новыми ориентирами НАТО и новыми ответами, которые может дать Россия на внешнеполитические «вызовы», данная ситуация, по нашему мнению, является знаковой: с одной стороны, создание новой зоны ответственности означает закономерную реализацию «не только оборонительной стратегии», и с другой — внешнеполитические сложности России означают (или означали длительное время) неспособность действовать по-старому (заявления о многополярном мире), но одновременно и неспособность встать на сторону НАТО по некоторым ключевым вопросам, в т.ч. вопросам ценностей и морального оправдания их «защиты», хотя процесс обретения общих ценностей идет по мере продвижения России по пути демократизации. При анализе внешнеполитической активности России вопрос оценки и истолкования ее шагов оборачивается апелляцией к соответствующим национальным интересам, определяющим угол зрения и точку отсчета при анализе внешнеполитических «вызовов и ответов» на них. Как в официальной, так и в неофициальной позиции по вопросам национальных интересов сказывается процесс постепенного изменения самоидентификации России, т.е. осознавания ею своего нового внутреннего статуса, целей и места в ином геополитическом пространстве. В создании современного образа «зоны ответственности НАТО» решающее значение приобретают подспудные механизмы смыслообразования, базирующиеся на традиционных для российского сознания концептах и традиционных национальных интересах. С этой точки зрения концепт новых зон ответственности НАТО является пробным камнем, характеризующим новую самоидентификацию и новый выбор соответствующих ценностей.
В сфере осознавания национальных интересов в настоящий момент происходят коренные изменения, затрагивающие традиционные шаблонные оценки и ценности. Последние теряют свою априорность, требуют нового оправдания. Выбранные ориентиры общественных ценностей (демократия, плюрализм, экономическая свобода и свобода слова и др.) неизбежно влекут за собой новое отношение к государствам, где данные принципы реализованы в гораздо более полной мере. Соответственно, новое отношение возникает и к таким концептам, как НАТО, внешняя политика государств альянса, новые зоны ответственности альянса. В контексте современной российской внешней политики с ее новыми приоритетами формирование новых зон ответственности альянса постепенно воспринимаются не как враждебные вызовы национальным интересам России, а как инструмент неизбежного (и, возможно, конструктивного) процесса глобализации, его адекватное проявление, требующее не противодействия, а адекватной оценки и, в крайнем случае, корректировки доступными средствами.
В общем смысле внешнеполитическая самоидентификация для России на сегодняшний день означает выработку определенной позиции по отношению к процессам глобализации и противостоящим ей процессам регионализации. Глобализация мировой экономики и регионализм, по отношению к которым создание новых зон ответственности НАТО можно рассматривать как частное проявление, являются основными тенденциями современности.
Таким образом, появление новых зон ответственности НАТО органично вписывается в тенденции развития мира после холодной войны. В этой ситуации все оценочные аспекты политики НАТО могут, по нашему мнению, обсуждаться с точки зрения концепций политического реализма, национальных интересов, мощи и безопасности.
В третьей главе высказывается мнение о том, что, несмотря на все сомнения и различия, принципиальное сотрудничество между
Россией и НАТО в условиях нестабильности оказывается возможным ввиду новой реальности, в которой оказался весь северо-атлантический регион, ранее поделенный на два враждебных лагеря, а ныне переживающий внутренние изменения вследствие распада социалистического блока. Важно здесь то, что импульс к сближению исходит с обеих сторон.
Внешнеполитические действия России как международного актора образуют значимую систему координат, будучи рассмотреными в категориях глобализации, регионализма, многополярности. Только так, на наш взгляд, могут быть адекватно осознано отношение современной России к к новым зонам ответственности Альянса. Многополярность, невозможная в условиях существования коммунистического блока, приветствуется Россией в современном состоянии мирового устройства, в свою очередь, глобализация как процесс интеграции мирового сообщества, имеющий при этом оборотную сторону, тем самым отвергается. Таким образом, принимается регионализм (синоним многополярности) как ориентир внешней политики и ценностная тенденция.
При этом конструктивный регионализм возможен только в том случае, если он реализуется в сообществе государств, имеющих общие ценности и общие интересы. В противном случае регионализм неизбежно оборачивается хаосом, который и был констатирован альянсом как реальность современного мироустройства после падения биполярной системы. Так, регионализм в сообществе государств альянса (так называемого «золотого милиарда») действительно имеет место, в то время как регионализм среди разновеликих общностей (европейских держав,
Соединенных Штатов, третьих стран, государств-изгоев и пр.) заведомо представляет собой деструктивную тенденцию. Соответственно, идеи регионализма, или многополярности, в современном состоянии мирового устройства, на наш взгляд, не вполне своевременны. Обособленность и автономность, содержащиеся в этом понятии, могут быть приняты только в случае нейтрализации различий посредством обретения общих ценностей (можно сослаться в данном случае на концепцию демократического мира, в котором государства не воюют между собой ввиду единых демократических ценностей). Только в таком случае регионализм обретает подлинную конструктивную основу и не представляет опасности всему сообществу. С этой точки зрения вполне оправданным звучит утверждение (парадоксальное с позиции современного регионализма), что подлинный регионализм возможен только в условиях глобализации.
Новые зоны ответственности альянса, рассматриваемые в указанной системе координат, являются конкретным проявлением современной, переходной стадии глобализации, преодоления избыточного регионализма, не перешедшего в стадию «глобализированного регионализма».
В работе говорится, что фактическое движение России к принятию данной точки зрения, несмотря на вектор к многополярности, обнаруживают афганские события (рассматриваемые в 3-й главе работы). Афганистан фактически представляет собой третью по счету новую зону ответственности НАТО, созданную за короткий срок, с начала 90-х годов по сегодняшний день. В отличие от югославских событий, внешнеполитические шаги России в Афганистане обнаруживают совершенно иной подход к «новой зоне ответственности» Альянса. Это, по-видимому, свидетельствует о том, что понятие зоны ответственности НАТО в контексте новой российской политической реальности и новых отношений с альянсом неизбежно приобретает иное значение, лишенное враждебных и подозрительных коннотаций. Опыт афганских событий иллюстрирует «категорический императив» переосмысления прежнего понятия, будучи сам по себе новой политической и психологической реальностью. Как показывает опыт афганских событий 2001-2002 гг., появление новых зон ответственности альянса способно соответствовать интересам как НАТО, так и России. Так, возникновение афганской зоны ответственности — одной в числе других «постсоветских» зон Альянса — с очевидностью не имеет однозначно враждебного для России смысла. Совпадения, обнаруживаемые между Россией и НАТО по некоторым ключевым вопросам ценностей и политики, дает основания утверждать, что в данном регионе новая зона ответственности НАТО позволяет России в полной мере обеспечивать свои государственные интересы.
Похожие диссертации на Проблема создания "новых зон ответственности" НАТО и российская внешняя политика
