Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Православная литература XVIII века и Тихон Задонский С. 10
1.1. Церковные писатели первой половины XVIII века: творческие искания С. 10
1.2. Своеобразие Тихона Задонского как православного писателя второй половины XVIII века С. 27
Глава 2. Прием сравнения в поэтике «Сокровища духовного» С. 52
2.1. Виды сравнений С. 59
2.2. Источники сравнений С. 64
2.3. Тематическая классификация сравнений С. 89
2.4. Сравнения в композиции глав сочинения Тихона Задонского С. 96
2.5. Функции сравнений С. 102
Глава 3. Прием цитирования в поэтике «Сокровища духовного» С. 109
3.1. Источники цитирования С. 114
3.2. Способы оформления цитат в тексте С. 128
3.3. Модификация цитат С. 137
3.4. Функции цитат С. 144
Заключение С. 151
Список использованной литературы
- Своеобразие Тихона Задонского как православного писателя второй половины XVIII века
- Источники сравнений
- Сравнения в композиции глав сочинения Тихона Задонского
- Модификация цитат
Введение к работе
Актуальность темы. Православная литература занимает важное место в духовных интересах читателя ХVIII в. Находясь в догматических церковных рамках, она призвана разъяснять и напоминать слушателю и читателю христианские истины, опровергать ложные мысли, суеверия, сомнения, затемняющие чистоту веры, а также обличать пороки и побуждать к благочестивой жизни. Определение своеобразия поэтических приемов православных писателей, реализующих эту установку, имеет большое значение как для понимания особенностей развития православной литературы в России, так и русского литературного процесса в целом. Исследование литературного стиля и риторики русских духовных писателей в литературоведении последних десятилетий является весьма актуальным.
Если представление о русском проповедническом искусстве ХVII–ХVIII вв. можно получить в работах Ю. Ф. Самарина, И. А. Шляпкина, А. А. Морозова, А. М. Панченко, А. С. Елеонской, В. П. Вомперского, Л. В. Левшун и ряда других, то сборники нравоучительного содержания, предназначенные для христианского чтения, ХVIII–ХIХ вв., долгое время были лишены внимания исследователей.
К указанной области литературы относится сочинение Тихона Задонского «Сокровище духовное, от мира собираемое», созданное в конце 70-х гг. ХVIII в. Святитель Тихон, епископ Воронежский, (1724–1783) является одним из видных духовных писателей II-й пол. ХVIII в. Выпускник Новгородской духовной семинарии, он был хиротонисан в епископа Ладожского в 1761 г., а в 1763 г. переведен на Воронежскую кафедру, где много потрудился для духовного просвещения своей паствы. Удалившись в 1768 г. в Толщевский, а в 1769 г. Задонский монастырь, он обращается к сочинению произведений духовного содержания.
Публикация рукописного памятника состоялась после смерти святителя, в 1784 г. Он был издан в Санкт-Петербурге в типографии Сухопутного шляхетского кадетского корпуса под полным названием «Сокровище духовное, от мира собираемое, сочиненное Тихоном, бывым епископом Воронежским и Елецким». Художественное совершенство «Сокровища духовного» вызвало большой интерес у читателей, нуждавшихся в пастырском слове. До Октябрьской революции 1917 г. произведение неоднократно переиздавалось как в полном виде, так и по частям. Оно выходило отдельным изданием в Санкт-Петербурге (1796, 1882) и Москве (1831, 1861) и в полном собрании сочинений святителя, которое выдержало семь дореволюционных публикаций (в период с I-й пол. ХIХ в. до нач. ХХ в.). По сведениям синодальных издателей, рукопись памятника была создана в 1777–1779 гг., подлинник, написанный рукой келейника И. Ефимова, был просмотрен Тихоном Задонским; он состоял из 157 отдельных глав, разделенных на четыре части, но с сохранением их единой нумерации.
Степень изученности темы. Несмотря на большую популярность сочинения Тихона Задонского в духовной среде, сборник до сих пор является малоизученным в филологической науке. Его исследование сводилось к отрывочным характеристикам ученых и современников писателя, в том числе обращенным к особенностям художественной организации текста.
Так, митрополит Евгений (Болховитинов) в жизнеописании святителя (1-е изд. – 1796 г.) одним из первых попытался определить художественные особенности «Сокровища духовного», выявив как доминанту прием сравнения «мирского и духовного», простоту и откровенность изложения.
Известно, что для митрополита Евгения при создании жизнеописания Тихона Задонского послужили «очевидными свидетелями» келейники святителя И. Ефимов и В. Чеботарев. В «Записках», кратких замечаниях Ефимова, написанных по просьбе Болховитинова после второго издания жизнеописания святителя в 1820 г., указывается на отражение в «Сокровище духовном» личных переживаний и жизненных наблюдений писателя.
Попытку разгадать привлекательность стиля писателя в указанном сочинении находим в афористическом замечании архиепископа Филарета (Гумилевского): «Отличительное свойство наставлений св. Тихона – изображение духовных мыслей в видимых образах, у него особенный дар объяснять невидимое видимым, возносить мысль с земли на небо».
Не остались чуждыми задаче объяснить популярность книги святителя и его биографы. Так, протоиерей А. Лебедев в сочинении «Святитель Тихон Задонский и всея России чудотворец» (1865 г.) высказал мысль о кардинальном значении внутреннего психологического состояния автора для объяснения стиля сочинения. По его мнению, состояние душевной грусти, обычное для Тихона Задонского, нанесло отпечаток на все его сочинения, и в этом они становятся близки творениям Ефрема Сирина. «Грусть, тоска таким образом изливались на бумагу и рассеивались, а душа разрешалась от скорбных расположений, которые овладевали ею и давили ее».
Схиархимандрит Иоанн (Маслов), характеризуя литературное наследие святителя в магистерской диссертации «Святитель Тихон Задонский и его учение о спасении» (1983 г.), пишет о способе написания «Сокровища духовного»: «По мнению большинства исследователей, книга написана в 1777–1779 годах. Но скорее всего можно предположить, что в эти годы она была собрана св. Тихоном из записей и воспоминаний, или же собиралась постепенно, параллельно с другими литературными трудами». Говоря о жанре сочинения, Маслов определяет его как «размышления о предметах св. Веры по поводу слов, изречений, предметов или каких-либо действий и явлений», «плод его молитвенных размышлений».
Современный исследователь сочинений святителя священник П. Хондзинский замечает, что в поздних работах Тихона Задонского, таких как «Келейные письма» и «Сокровище духовное», цитируется только Писание, выписки из святых отцов вообще не встречаются, за исключением единственной цитаты из блаженного Августина в «Сокровище духовном». Хондзинский считает, что «Сокровище духовное, от мира собираемое» наследует сочинению «Об истинном христианстве», главному труду святителя, поскольку развивает один из его разделов – «Случай и духовное от того рассуждение». Исследователь подчеркивает, что центральное, важнейшее место в книге занимает описание земного жития и страстей Спасителя, побуждение к личному подвигу последования Христу.
Таким образом, «Сокровище духовное, от мира собираемое» Тихона Задонского остается фактически не изученным в филологической науке. Между тем, перед нами, несомненно, важный эпизод развития русской прозы, открывающий ее дальнейший учительный пафос, соединение задушевного слова с уникальным приемом рассмотрения обыденной ежедневности сквозь призму вечности.
Объект исследования – сочинение писателя ХVIII в. Тихона Задонского «Сокровище духовное, от мира собираемое», образец православной литературы нравственно-дидактической направленности, предназначенный для христианского чтения.
Предмет исследования – система доминантных поэтических приемов: сравнение «мирского и духовного» и цитирование – в сочинении Тихона Задонского.
Цель диссертационной работы – выявить своеобразие православной традиции в поэтике сочинения «Сокровище духовное, от мира собираемое» в сочетании ведущих поэтических приемов (сравнения «мирского и духовного» и цитирования).
Для достижения указанной цели были поставлены задачи: прежде всего, дать общую картину состояния православной литературы XVIII в. и обобщенное представление о характерных чертах творческой манеры Тихона Задонского; а также, с одной стороны, определить виды и источники сравнений, провести их тематическую классификацию, выявить особенности положения сравнений в композиции глав сочинения и функции; с другой – раскрыть источники цитирования и способы оформления цитат в тексте, модификацию цитат в сочинении и их функции.
Теоретическая база исследования основывается на работах Д. С. Лихачева, В. П. Адриановой-Перетц, Л. Е. Туминой, О. В. Панченко, М. Гардзанити, Т. Б. Карбасовой, С. Николовой, Е. Б. Рогачевской, Н. В. Трофимовой и др., посвященных поэтике древнерусской литературы и светской и церковной литературы XVIII в. В процессе исследования также использовались общетеоретические работы А. А. Потебни, Б. В. Томашевского, Т. Г. Хазагерова и др., материал энциклопедического и справочного плана светской и православной направленности.
Методология исследования. В диссертации осуществлялся системный подход к исследованию сочинения Тихона Задонского. В работе были использованы такие методы научного исследования, как культурно-исторический, типологический, герменевтический, текстологический.
Научная новизна диссертации. На фоне картины особенностей православной литературы ХVIII в. рассмотрены наиболее характерные черты творческой манеры Тихона Задонского. В исследовании актуализирован малоизученный литературный материал («Сокровище духовное, от мира собираемое»), относящийся к произведениям православной литературы нравственно-дидактической направленности – сборникам нравоучительного содержания, предназначенным для христианского чтения. Выявлены особенности поэтики произведения Тихона Задонского в сочетании ведущих приемов (сравнения «мирского и духовного» и цитирования), раскрывающие православную традицию русской литературы.
Практическая значимость исследования заключается в том, что основные положения исследования могут быть использованы в последующем научном изучении сборников нравоучительного содержания, предназначенных для христианского чтения; в курсах по истории русской литературы, исторической поэтике, риторике и стилистике, гомилетике.
Апробация результатов исследования. Основные положения и результаты диссертационного исследования апробированы в форме докладов на конференциях: IХ-й Международной научной конференции «Русская литература: национальное развитие и региональные особенности» («Дергачевские чтения – 2008»), Екатеринбург, 9–11 октября 2008 г.; VI-й Всероссийской научной конференции «Историко-культурный ландшафт Урала: литература, этнос, власть», Екатеринбург, 7–8 октября 2010 г.; Х-й Международной научной конференции «Русская литература: национальное развитие и региональные особенности» («Дергачевские чтения – 2011»), Екатеринбург, 6–7 октября 2011 г.; VII-й Международной научной конференции «Литература Урала – 2012. Литература и история – грани единого (к проблеме междисциплинарных связей)», Екатеринбург, 11–13 октября 2012 г.
На защиту выносятся следующие положения:
1. В сочинении Тихона Задонского «Сокровище духовное, от мира собираемое» используются такие виды сравнения «мирского и духовного», как сравнения, выраженные существительным в творительном падеже и приложением; сравнения, осуществляемые с помощью союзов, союзных слов и лексических средств; распространенные сравнения присоединительного типа и бессоюзные распространенные сравнения. Самыми многочисленными являются распространенные сравнения присоединительного типа и краткие сравнительные обороты с союзом «как». Писателю свойственно приводить комплексы синонимических сравнений, а также комплексы синонимических образов в распространенном сравнении.
2. Преобладающий массив сравнений в «Сокровище духовном» восходит к книгам Священного Писания. Обнаружено в образном строе сравнений влияние книги немецкого теолога Иоганна Арндта (1555–1621) «Об истинном христианстве». Сказывается на выборе сравнений общественно-политический контекст современной автору российской жизни и личные впечатления писателя.
3. Сравнения классифицируются по используемой тематике. Преобладающими являются те, в основе которых лежит жизнедеятельность человека (быт и взаимоотношения людей). Немало сравнений из мира природы: светила небесные, природные стихии, сравнения из растительного и животного мира. Сравнение реалий материального и нематериального мира писателем осуществляется не по внешнему сходству, а по внутреннему, раскрывающему функцию в действительности. В сравнениях план «видимого» предстает в обобщенной форме – сравнения являются в сочинении вспомогательным средством.
4. Сравнения занимают важное положение в композиции глав «Сокровища духовного». Главы начинаются сопоставлением «мирского и духовного», которое осуществляется почти исключительно разными видами сравнений; преобладающими в этой позиции являются распространенные сравнения. Сравнение, начинающее главу, либо вводит тему для рассуждения и в дальнейшем содержании статьи не упоминаться, либо уточняется по нескольким признакам.
5. В процессе цитирования писатель обращается к Священному Писанию, текстам богослужебных книг, сочинениям Иоанна Златоуста, блаженного Августина и Василия Великого. Преобладающий массив цитат приводится в «Сокровище духовном» из Библии. Самыми цитируемыми книгами являются Псалтирь, Евангелие от Матфея, Книга пророка Исаии.
6. В сочинении Тихона Задонского цитаты представлены всеми видами синтаксического членения: от словосочетаний до сложных предложений. Самую большую группу образуют неатрибутированные писателем цитаты, представляющие собой отдельные высказывания. Очевидным явлением в «Сокровище духовном» является комплексное приведение цитат.
7. В тексте преобладают цитаты с модификацией смешанного типа: в цитате одновременно присутствуют изменения, которые обусловлены цитированием «по памяти», и изменения, которые можно отнести к намеренным (грамматического и семантического характера). При намеренной модификации цитат наибольшую группу образуют цитаты, демонстрирующие изменение грамматической категории лица.
8. Через поэтические приемы сравнения «мирского и духовного» и цитирование реализуется как прямая дидактическая установка писателя и его стремление к разъяснению богословской мысли, так и эмоциональное воздействие на читателя в нравственном наставлении.
9. В поэтике «Сокровища духовного» репрезентируется православная традиция, своими корнями уходящая в древнехристианскую византийскую литературную традицию, которая связывает различные периоды в развитии русской словесности и в то же время открывает новые возможности воплощения религиозного чувства.
Структура диссертации соответствует поставленным цели и задачам исследования. Работа состоит из вступления, трех глав, заключения, списка использованной литературы и приложений.
Своеобразие Тихона Задонского как православного писателя второй половины XVIII века
Для православной литературы XVIII век оказался веком драматичным. Светская литература отделилась от духовной, о духовных предметах (догматах Церкви, христианских добродетелях и пороках) стали писать преимущественно лица духовного звания. Однако это не означало уменьшения популярности церковной литературы для широкого читателя. Особенности положения духовной литературы в русской словесной культуре отмечал еще архиепископ Филарет (Гумилевский), взявший на себя нелегкий труд составления справочника о духовных писателях. По его мнению, со времени Петра Великого «светская литература отделилась от духовной, избрав себе особые предметы и особый дух. Казалось теперь обозревающему духовную литературу легко замечать деятелей духовной литературы. Но произошла перемена и в предметах духовной литературы. По сложности нужд новаго времени, предметы духовнаго образования умножились; от духовных деятелей, для успешной борьбы с неприязненным духом времени, потребовались новыя меры и новыя приемы. Повременно сменявшиеся системы философии производили перемену в обществе; деятелям духовным надлежало хорошо знать как дух современной философии, так и производимое им действие в обществе, чтобы так или иначе действовать на общество. ...Так область духовной литературы расширилась, вошла в
Берков П. Н. Особенности русского литературного процесса XVIII века // Берков П. Н. Проблемы исторического развития литератур. Л., 1981. С. 168. соприкосновение с предметами образования светского, но не против значения христианства»4.
1-я четв. XVIII в. в истории России неразрывно связана с петровскими преобразованиями. Все царствование Петра I представляет собой непрерывный ряд реформ, касавшихся внешней и внутренней жизни русского государства. Монарх видел первостепенную задачу и светской, и церковной словесности в создании нового образа государства, поддержке проводимых преобразований и разъяснении их целей и задач. По замечанию А. М. Панченко, «при Петре I монах становится чиновником; писатель, сочиняющий по обету или внутреннему убеждению, сменяется грамотеем, пишущим по заказу или прямо "по указу"»5. Ораторское искусство, как и в XVII в., остается ведущим в культуре Петровской эпохи, но впервые церковное красноречие открыто используется в государственных интересах.
Выразителем риторической культуры Петровской эпохи становится видный соратник монарха архиепископ Новгородский и Псковский Феофан (1661-1736). Он придал проповеди ярко выраженное общественно-практическое, публицистическое направление, которое теоретически обосновал в своих сочинениях («Духовном регламенте», «Богословских уроках» и др.) и практически осуществил в собственных проповедях.
В написанном Феофаном Прокоповичем «Духовном регламенте», которому подчинялась церковная жизнь XVIII в., сформулированы требования к церковному проповеднику («регулы полезныя»), ограничивающие его «дерзания» целями государственной пользы и подчинения власти - с одной стороны, но требующие знаний и внимания к запросам времени - с другой.
Прокопович требовал введения своего рода экзамена на владение искусством проповеди: «Никто же да дерзает проповедать ...от Коллегиум Духовного не свидетельствованный. Но если кто учился у иноверцев, тот бы явил себе прежде в Духовном Коллегиум, и тамо его испытать, как искусен в Священном Писании; и слово бы сказал о том, о чем ему повелит Коллегиум; и если искусен покажется, то дать ему свидетельство, что аще похощет быть в чину священническом, мощно ему проповедать».
Наравне с заботой проповедника об искоренении грехов прихожан Прокопович ставит необходимость почитания властей, «паче же самой высочайшей власти Царской». Вместе с тем Феофан выступает против прямого обличения конкретных лиц за их грехи в Церкви, находя для этого доводы этического и даже психологического характера: «О грехах во обществе говорить, а не именовать кого, разве был бы публикован от всея церкве. Но и когда пронесется о некоем лице недобрый некий слух, о сем или ином именно грехе, и тогда проповедник должен о таковом грехе молчать на слове. Ибо если воспомянет грех той, хотя бы и не воспоминал лица именно; обаче помыслит народ, что на оное лице гром той есть. И тако оному умножится печаль, и он не о своем исправлении, но паче о мщении на такового проповедника думать станет...». И самому жестокому наказанию, по Феофану Прокоповичу, следует подвергать тех священников, которые сводят личные счеты во время проповеди, они «самые бездельники суть».
Требует Прокопович разделять поучение от обличения, и даже показывает на примере, как это должно делать, используя категорию множественного числа и включая себя в ряды грешников. «Непригоже вельми» произносить проповедь, обращаясь к слушателям с прямым обличением: «...не имеете страха Божия, нет у вас любви к ближнему; не милосердны есте, друг друга обидите. Но должен паче в первом лице, во множественном числе так говорить: не имеем страха Божия, нет у нас любви к ближнему; немилосердий есмы, друг друга обидим. Ибо сей образ слова кроткий есть, понеже и сам проповедник в число грешников мешает себя». Архиепископ Феофан говорит о важности для церковного проповедника знания текстов Священного Писания, сочинений Иоанна Златоуста и предостерегает от чтения неподобающих книг: «...испытывали б от Священного Писания, что есть воля Божия святая, угодная и совершенная, и тоб говорили». «Должен всяк проповедник имети у себя книги святого Златоустого, и прилежно чести оныя: ибо тако приобучится слагать чистейшее и яснейшее слово, хотя и не будет Златоустому равное; а кознодеишков легкомысленных, каковые наипаче польские бывают, не чел бы».
Чрезвычайно интересно, что Прокопович дает наставление священникам, как вести себя во время проповеди. Телесные движения не должны противоречить словам и отвлекать слушателей от восприятия текста, при этом Феофан, живописуя словами, создает конкретно-зримую картину: «Безумно творят проповедницы, которые брови свои поднимают и движение рамен являют гордое, и в слове нечто такое проговаривают, от чего можно познать, что они сами себе удивляются. Но благоразумный учитель, елико мощно, да тщится и словом и всего тела действием такового себе показывать, что он ниже помышляет о своем остроумии или красноречии. И того ради часто подобает мешать краткие оговорки, с смиренным некиим самого себя понижением... Не надобно проповеднику шататься вельми, будто в судне веслом гребет. Не надобно руками всплескивать, в боки упираться, подскакивать, смеятися, да не надобе и рыдать; но хотя бы и возмутился дух, надобе, елико мощно, унимать слезы: вся бо сия лишняя и неблагообразна суть, и слушателей возмущают».
Ратует Прокопович за скромность проповедника, за восприятие искусства наставления не как личного достижения: «...обращение сердец человеческих, дело Божие есть». Поэтому регламентируется следующее поведение священника в светском обществе: «аще прилучится в гостях быть, или в каких ни есть беседах с людьми, не подобает проповеднику воспоминать о слове своем, и не точию слова своего хвалить, что есть великое бесстудие, но не осуждать самохотение...
Источники сравнений
Под достижением внутреннего сходства Лихачев подразумевает раскрытие значения объекта, его роли, функции в окружающем мире и его «духовного» смысла. Ученый приводит пример из сочинения Епифания Премудрого (экспрессивно-эмоциональный стиль - «плетение словес»): «В "Похвальном слове" Сергию Радонежскому, - пишет он, - дается в одном случае сразу тридцать четыре сравнения Сергия Радонежского; он - светило пресветлое; цвет прекрасный; звезда незаходимая; луч, тайно сияющий; крин в юдоли мирской; кадило благоуханное; злато посреди брения; "сребро раждежено и искушено и очищено седморицею"; камень честный; бисер многоценный; измарагд и сапфир пресветлый; финике процветший; кипарис при водах; кедр ливанский; маслина плодовитая; ароматы благоухания; миро излиянное; сад благоцветущ; виноград плодоносен; гроздь многоплоден; ограда заключенная; вертоград затворенный; сладкий запечатленный источник; сосуд избранный; алебастр мира драгоценнаго; град нерушимый; стена неподвижимая; забрала твердая; сон (или сын) крепок и верен; основание церковное; столб непоколебим; венец пресветлый; корабль исполнен богатства духовнаго...». Анализируя далее художественное значение данного приема, Лихачев замечает: «Перед нами необыкновенное богатство сравнений, но нет ни одного, которое позволяло бы наглядно представить себе внешний облик Сергия. Каждое сравнение направлено на выявление "сущности значения" Сергия. Внешнее сходство сравниваемых объектов не только игнорируется, но в иных случаях как бы намеренно разрушается» . Этим привносилась семантика вечности изображаемого, достигалось его «абстрагирование».
Д. С. Лихачев подчеркивает, что средневековому мировоззрению было свойственно стремление увидеть во всем «временном», «тленном», в явлениях природы, человеческой жизни, в исторических событиях знаки вечного, «вневременного», «духовного», божественного. Мир видимый и невидимый объединены тайными отношениями, познаваемыми через Писание. Религиозная сущность явлений, уже раскрытая богословием, в литературе лишь вновь и вновь напоминается. «Идеологичностью» можно объяснить традиционность сравнений, их малую изменяемость и каноничность.
Лихачев отмечает, что при сравнении объектов материального мира и мира духовного воображение средневекового писателя постоянно вращается в известном кругу идей, и писатель часто стремится охватить его возможно шире. Не довольствуясь одним сравнением, он вводит в свое произведение цепь привычных ему образов, чтобы исчерпать внутренний смысл сравниваемого объекта, исчерпать его качества, свойства, функции. «В Ипатьевской летописи князь Даниил Романович Галицкий сравнивается одновременно со львом, рысью, крокодилом, орлом и туром: "Устремил бо ся бяше на поганыя яко и лев, сердит же бысть яко и рысь и коркодил, и прехожаше землю их яко и орел, храбор бо бе яко и тур"»10.
По наблюдениям ученого, для достижения полноты сравнения древнерусские писатели часто проводили сопоставления не по одному, а по нескольким признакам, превращая сравнения в целые картины, небольшие повествования. «Феодосии Печерский в "Поучении о терпении и милостыни" сравнивает монаха с воином. Инок - воин Христов. Воина зовет на бой боевая труба. Инока же зовет на духовный бой било церковное, призывающее его к службе. Феодосии требует от иноков "мужески терпеть", "вооружиться терпением", идти на подвиг и пр.: "Рати бо належати и трубе воиньстей трубящи, никтоже можеть спати: и воину Христову лепо ли есть ленитися?". Далее он пишет, что воины ради славы не помнят ни жены, ни детей, ни имения. Больше того - воины голов своих не помнят, чтобы быть не посрамленными, так же и иноки. Но далее иноки противопоставляются
На особенностях употребления синонимических сравнений Лихачев показывает сочетание абстрагирующей тенденции с повышенной эмоциональностью в русской церковной литературе времени второго южнославянского влияния (XIV-XV вв.). «...младенца в утробе носящи, яко некое сокровище многоценное, и яко драгый камень, и яко чюдный бисеръ, яко съсуд избранъ»12, - нанизывание сходных сравнений не только абстрагирует изложение, но и усиливает его экспрессивность. «Сочетание сходных сравнений лишает их конкретности, не позволяет вниманию читателя задержаться на их ощутимой стороне, стирает все видовые отличия, сохраняя лишь самое общее и абстрактное, и одновременно оставляет у читателя ощущение значительности того, о чем идет речь, ставит стилистический акцент на том, что синонимически повторяется»13.
Многие моменты, характерные для средневековой литературы, остаются необходимыми в литературе нового периода, но с усилением авторского оригинального начала. Тихон Задонский как духовный писатель привержен православной литературной традиции, но в то же время он был уже писателем нового времени. Определение особенностей приема сравнения «мирского и духовного» в сочинении Тихона Задонского «Сокровище духовное, от мира собираемое»: последовательное рассмотрение видов и источников сравнений, проведение их тематической классификации, выявление композиционной роли в главах сочинения, а также функций -являются предметом рассмотрения следующих параграфов.
Сравнения в композиции глав сочинения Тихона Задонского
Сравнения занимают важное положение в композиции глав «Сокровища духовного». Главы начинаются сопоставлением «мирского и духовного», которое осуществляется почти исключительно разными видами сравнений. Самыми многочисленными в этой позиции являются распространенные сравнения, а также сравнения в форме сложных предложений с двойным союзом «что, .. .тое».
Большую группу образуют распространенные сравнения, начинающие богословскую главу, в которых первая часть представляет собой изложение сюжета (или части сюжета) библейской притчи без указания писателем источника заимствования, а вторая - ее толкование.
Например, в начале главы 28-й «Обедъ или вечеря» дано распространенное сравнение, первая часть которого представляет собой изложение части сюжета притчи о великой вечери (Лк. 14:49-50), а вторая часть - ее толкование: «Бываеть въ мире семь, какъ видимъ, что знатный и богатый какой человекъ делаетъ богатую и знатную вечерю или обедъ, и зоветъ многихъ людей на той обедъ: тако Богъ, Царь небесный, сотворилъ великую вечнаго блаженства вечерю, всякаго неизреченнаго утешения, наслаждения, радости и веселия исполненную, и звалъ и зоветъ всехъ по Своему человеколюбию - всехъ, говорю, славныхъ и безславныхъ, благородныхъ и худородныхъ, богатыхъ и нищихъ, мудрыхъ и неразумныхъ, и всякаго полу, звания и чина людей. Звалъ чрезъ пророковъ, звалъ чрезъ Единороднаго Сына Своего, звалъ чрезъ апостоловъ, святыхъ; зоветъ и ныне чрезъ проповедниковъ слова Своего, пастырей и учителей» (С. 49-50).
В большинстве глав «Сокровища духовного» наименование реалии материального мира или типичное изречение, входящие в сравнение, начинающее главу и задающее тему богословского рассуждения, выносятся писателем в сильную позицию заголовка.
Сравнение, начинающее богословскую статью, может просто вводить тему для рассуждения и в дальнейшем содержании главы не упоминаться, но может распадаться на сопоставление «мирского и духовного» по нескольким признакам. Около трети глав «Сокровища духовного» демонстрирует подобное «дробление».
Например, в главе 4-й «Господинь и рабъ»: «Рабъ называется именемъ того господина, котораго есть рабъ: тако христианинъ называется христианиномъ, понеже есть рабъ Христовъ. Рабъ того ради называется рабомъ некоего господина, яко работаетъ ему, волю его творить и угождаетъ ему: тако христианинъ того ради называется рабомъ Христовымъ, яко работаетъ Ему, волю Его творить и угождаетъ Ему. ...Рабъ предъ господиномъ со страхомъ и благоговениемъ ходить, дабы не прогневать его: тако христианамъ предъ Христомъ Господемъ своимъ ходить должно со страхомъ и благоговениемъ, дабы Его не прогневать. .. .Рабъ не знаетъ, когда его господинъ его позоветь къ себе; и потому добрый рабъ на всякое время готовъ есть, и ожидаетъ его: тако христианинъ не знаетъ, когда его Христосъ Господь къ Себе позоветь; зоветь же всякаго Себе Христосъ чрезъ смерть, и потому добрый христианинъ всегда къ исходу готовится. ...Рабъ, когда явится предъ господиномъ неисправенъ, наказуется: тако христианинъ, когда явится предъ Христомъ Господемъ неисправенъ, наказание прииметь. ...Рабъ, какъ верно ни работаетъ господину своему, должное показываеть, творить тое, что должно творить: тако христианинъ, хотя и верно работаетъ Христу Господу, однакожъ долженъ себе признавать недостойнымъ. ...Раби непостоянный и злыи, за глазами господина своего, по воле своей живуть, и своевольствують; делають, что хотять, помышляя, что не видить ихъ господинъ ихъ: тако многий безсовестныи христиане поступають противъ совести и закона Божия, такъ, какъ бы ихъ Христосъ не видел» и т. д. (С. 10-11).
Как сопоставление «мирского и духовного» по ряду признаков или как сопоставление по одному из признаков также может быть представлено изложение сюжета (или части сюжета) библейской притчи (без указания писателем на источник заимствования) и ее толкование.
Например, в начале подглавы главы 31-й «Семя» таким образом излагается притча о сеятеле (Мк. 4:3-20): «Семя равно сеется, но не на равную землю падаетъ: тако слово Божие равно всемъ проповедуется, но не во всехъ сила и плодъ его бываетъ. Семя иное падаетъ на пути, и отъ птицъ небесныхъ восхищается: тако слово Божие, проповеданное сердцамъ человеческим, по которымъ, какъ по пути, различныя мысли переходять, погибаетъ и безплодно бываетъ; ибо дуси лукавий, яко птицы, восхищають тое, да не человецы веровавше спасутся. Семя иное падаетъ на каменной земли, и понеже не имееть довольной земли, где бы углубить и утвердить корень свой, скоро прозябаетъ, но отъ зноя солнечнаго прозябшее, яко корене не имущее, изсыхаетъ: тако слово Божие, падшее на сердцахъ человеческихъ, но не углубленное и не вкоренившееся, хотя и с радостию приемлется, однакожъ отъ нашедшаго искушения, печали и гонения, лишается сладкаго своего плода, и тако безплодно бываетъ. Семя иное падаетъ между терниемъ, и отъ терния возрастшаго подавляется, сего ради и тое безплодно бываетъ: тако слово Божие слышать многий люди, но печалию века сего и лестию богатства, какъ терниемъ, объятыя сердца имея, никакого плода не творять; и тако и въ сихъ слово Божие безплодно бываетъ. Иное семя падаетъ на доброй земли, и сие едино плодъ приносить: тако слово Божие, когда слышать тое добрыя сердца, плодъ свой получаеть» (С. 61).
В начале главы 59-й «Древо доброе» изложение части сюжета притчи о добром дереве и злом (Мф. 7:17-18; Лк. 6:43 4) и изложение части сюжета притчи о виноградной лозе и ветвях (Ин. 15:1-6) и их толкование представлены как сопоставления по одному из признаков: «Что доброе древо есть, тое христианинъ добрый есть, духовно въ себе разсуждаемый. ...Древу надобно прежде добрымъ быть, и тогда добрые плоды творить; древо бо злое не можетъ добрыхъ плодовъ творити: тако христианину надобно прежде сделаться добрымъ, и тогда добрыя дела творити; злый бо не можетъ добре творити. ...Древо доброе чемъ более отребляется и очищается отъ делателя, темъ более плодовъ приносить: тако добрый христианинъ, чимъ более наказуется и исправляется отъ небеснаго Делателя Бога, темъ лучший бываетъ, и более добрыхъ делъ творитъ» (С. 119-120).
В тридцати двух главах сочинения сопоставление «мирского и духовного» по выделенным автором признакам оформлено в особые подглавы для более пространного рассуждения, называемые «О томжде». Например, глава 28-я «Обедъ или вечеря» имеет девять дополнительных подглав, вступления в которых представляют собой сравнение заданных в начале главы реалий земного и духовного мира по дополнительному признаку. Начало главы: «Бываетъ въ мире семь, какъ видимъ, что знатный и богатый человекъ делаетъ богатую и знатную вечерю или обедъ, и зоветъ многихъ людей на той обедъ: тако Богъ, Царь небесный, сотворилъ великую вечнаго блаженства вечерю, всякаго неизреченнаго утешения, наслаждения, радости и веселия исполненную, и звалъ и зоветъ всехъ по Своему человеколюбию» (С. 49-50). Сравнения по дополнительным признакам в начале подглав: «О томжде» (1): «Въ мире семь бываетъ, что славный и богатый на вечери свои зовуть по большей части славныхъ и богатыхъ, подобныхъ себе. Царь небесный, человеколюбивый Богъ не тако. Онъ, по Своему человеколюбию, никемъ не гнушается, но на небесную
Модификация цитат
Тенденция к обобщению воплощается, когда при цитировании ветхозаветной истории опускаются фрагменты, относящиеся к Израилю как к «избранному народу». Тем самым обращения и наставления Бога, данные ему, распространяются на всех христиан. Например: «А Духъ Святый глаголетъ: "днесь, аще гласъ Его услышите, не ожесточите сердецъ вашихъ"» (Пс. 94:7-8) (С. 285). В Библии: «Днесь аще гласъ Его услышите, не ожесточите сердецъ вашихъ, яко въ прогневании, по дни искушения въ пустыни» (Пс. 94:7-8). При цитировании опущен фрагмент, относящийся к ветхозаветной истории Израиля.
Из библейских стихов могут опускаться фрагменты, относящиеся к создателю библейского текста, а также фрагменты, распространяющие описание библейского эпизода. Например: «Верно слово и всякаго приятия достойно, яко Христосъ Иисусъ прийде въ миръ грешники спасти» (1 Тим. 1:15) (С. 18). В послании апостола: «Верно слово и всякаго приятия достойно, яко Христосъ Иисусъ прийде въ миръ грешники спасти, отъ нихже первый есмь азъ» (1 Тим. 1:15). Опущена характеристика, данная себе апостолом Павлом. А также: «Тако Христосъ Сынъ Божий сужденъ и осужденъ былъ на смерть; но неправедно и неповинно веденъ былъ на смерть, как овча на заколение, и "идяше во следъ Его народъ многъ людей"» (Лк. 23:27) (С. 22). В Евангелии: «Идяше же вследъ Его народъ многъ людий, и жены, яже и плакахуся и рыдаху Его» (Лк.
Модификация цитируемого материала свидетельствует о том, что Тихон Задонский при написании сочинения приводил библейские цитаты по памяти. Например: «Покайся, если не хочешь в геенне огненной, как железо в огне, вечно гореть, но никогда не сгорать. "Огнь ихъ не угасаетъ, и червь ихъ не усыпаетъ"» (Мк. 9:44) (С. 360). В Библии: «Идеже червь ихъ не умираетъ, и огнь не угасаетъ» (Мк. 9:44). В цитате писателем производится перестановка группы слов, вставка малозначительного слова («их»), синонимическая подстановка глагола («не усыпаетъ» - «не умираетъ»).
Однако, кроме изменений, типичных при цитировании по памяти (перестановка в цитате слов и групп слов, пропуск и вставка малозначительных слов, синонимическая подстановка и ряд других) , цитаты в «Сокровище духовном» содержат также изменения, которые можно отнести к намеренным (грамматического и семантического характера).
Преобладающую группу образуют цитаты, в которых намеренно изменена грамматическая категория лица. Данная категория претерпевает изменение в зависимости от того, как строит повествование автор (говорит ли он от лица христианина, христианину или о христианине).
Если автор говорит от лица христианина (христиан), категория лица в цитате изменяется в первое (единственного или множественного числа). Например: «Нищета моя, скудость и убожество увещаваетъ мене искать душевнаго богатства; поищу убо того у Христа, Который, "богатъ сый, мене ради обнищалъ"» (2 Кор. 8:9) (С. 309). В послании апостола: «Весте бо благодать Господа нашего Иисуса Христа, яко васъ ради обнища богатъ сый, да вы нищетою Его обогатитеся» (2 Кор. 8:9). Или: «Ну-жъ, съ дерзновениемъ и верою "приступимъ къ Нему, и лица наша не постыдятся"» (Пс. 33:6) (С. 233). В Библии: «Приступите къ Нему и просветитеся, и лица ваша не постыдятся» (Пс. 33:6). Эта модификация цитаты является характерной для творческой манеры Тихона Задонского. Она свидетельствует об отсутствии дистанции между писателем и адресатом сочинения.
В наставлениях писателя христианину (христианам) категория лица в цитате изменяется во второе. Следует отметить, что доминирующее обращение писателя к христианину («христианин», «возлюбленный христианин») в тексте сочинения порождает преобладающую модификацию нравственных наставлений, связанную с изменением категории лица в цитате во второе единственного числа. Например: «Возмогай убо, христианине, во Господе, и въ державе крепости Его» (Еф. 6:10) (С. 44). В Библии: «Прочее же, братие моя, возмогайте во Господе и въ державе крепости Его» (Еф. 6:10).
Если писатель говорит о христианине (христианах), категория лица в цитате изменяется в третье (единственного или множественного числа). Например: «Сии суть знаки и приметы истиннаго христианина и вернаго раба Христова... Онъ везде, где ни находится, къ любезному своему отечеству - небу плачевныя свои возводить очи, и къ тому "воздыхаетъ, въ жилище свое небесное облещися желая"» (2 Кор. 5:2) (С. 335). В послании апостола: «Ибо о семъ воздыхаемъ,въ жилище наше небесное облещися желающе» (2 Кор. 5:2). Или: «Таковыи "не сокрываютъ себе сокровищъ на земли, идеже червь и тля тлить, и идеже татие подкопывають и крадуть: носкрываютъ себе сокровище на небеси, идеже ни червь, ни тля тлить, идеже татие не подкопывають, ни крадуть"» (Мф. 6:19-20) (С. 335). В Евангелии: «Не скрывайте себе сокровищъ на земли, идеже червь и тля тлить, и идеже татие подкопывають и крадуть: скрывайте же себе сокровище на небеси, идеже ни червь, ни тля тлить, и идеже татие не подкопывають, ни крадуть» (Мф. 6:19-20).
В тексте «Сокровища духовного» часто встречаются модификации цитат, связанные с превращением библейского стиха в эмоциональное обращение к Богу. Категория лица в этом случае также переходит во второе. Например: «О Иисусе, свете душевныхъ нашихъ очесъ! отверзи душевныя наши очи - да увидимъ блага оная, "яже Ты уготовалъ любящимъ Тя"» (1 Кор. 2:9) (С. 67). В послании апостола: «...яже уготова Богъ любящимъ Его» (1 Кор. 2:9).
В цитате может производится вставка (или замена) слов, необходимая для сохранения смысла библейского текста или для лучшего усвоения тем, заявленных в главах сочинения. Например: «Богъ всемъ хощетъ спастися, и въ разумъ истины прийти» (1 Тим. 2:4) (С. 8). В Библии: «Сие бо добро и приятно предъ Спасителемъ нашимъ Богомъ, Иже всемъ человекомъ хощетъ спастися и въ разумъ истины прийти» (1 Тим. 2:4). Поскольку в представленном случае цитируется только фрагмент библейского стиха, для сохранения смысла союзное слово «Иже» заменяется существительным «Богъ». А также: «"Буди убо веренъ даже до смерти (имеющий сей светильникъ [веры] въ себе) и дамъ ти венецъ живота", глаголеть тебе Христосъ Господь» (Откр. 2:10) (С. 151). В Апокалипсисе: «...Буди веренъ даже до смерти, и дамъ ти венецъ живота» (Откр. 2:10). Вставленный в цитату фрагмент («имеющий сей светильникъ въ себе») отвечает основной теме 77-й главы сочинения «Светильникъ», куда цитата и помещена.
