Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Жанровое своеобразие повести «В окопах Сталинграда». 13
Глава II. Освоение жанровых традиций 42
1. Жанровое своеобразие рассказа 42
2. Жанровое своеобразие повести 68
Глава III. Жанровое своеобразие художественно-документальной прозы 95
1. Мемуарные и путевые очерки 95
2. Прогулки по жизни 117
Заключение 145
Библиография 151
Глава I 151
Глава II 157
Глава III 158
- Жанровое своеобразие рассказа
- Жанровое своеобразие повести
- Мемуарные и путевые очерки
- Прогулки по жизни
Введение к работе
Имя Виктора Платоновича Некрасова (1911 - 1987) не принадлежит к числу широко известных. А между тем уже первое опубликованное им произведение принесло ему громкую славу. Это был, появившийся в 8-Ю книжках журнала «Знамя» за 1946 год, роман «Сталинград». Уже при первом отдельном издании изменение претерпели и жанровое определение, и название: повесть «В окопах Сталинграда» - этой книгой вошел Некрасов в русскую литературу.
Необходимо сказать несколько слов о биографии писателя -без этого не понять написанного им.
Родился Некрасов 4 (17) июня 1911 года в Киеве; мать, которая до конца дней оставалась для него самым дорогим человеком, была врачом, отца, банковского служащего, он почти не знал и вспоминать о нем не любил. Детство будущий писатель провел в Лозанне (Швейцария), где мать училась на медицинском факультете университета, а затем в Париже (мать работала в военном госпитале). В 1915 году после недолгих размышлений семья вернулась в Россию, где, казалось, жить надежнее, и поселилась в Киеве.
Здесь, в городе, которому он впоследствии посвятил немало проникновенных страниц, Некрасов учился: сначала в гимназии, затем в 43-й Единой трудовой школе, а после ее окончания - в железнодорожно-строительной профтехшколе. Затем был архитектурный факультет строительного института, который Некрасов закончил в 1936 году и в течение года работал архитектором. Но влекла его и другая, оказавшаяся, в конце концов, более сильной, страсть: будучи студентом института, он одновременно учился в театральной студии при Киевском театре русской драмы. После
окончания ее в 1937 году Некрасов служил актером (и еще -театральным художником) в театрах Киева, Владивостока, Кирова и Ростова-на-Дону, где и застала его война.
Уже в августе сорок первого он уходит на фронт, служит в саперных войсках - полковым инженером, заместителем командира саперного батальона. До той поры, пока в июле 1944 года в Люблине пуля немецкого снайпера не перебила ему правую плечевую кость: рука была парализована - пуля задела нерв.
Некрасов утверждал впоследствии, что писать он начал в Киевском окружном госпитале, разрабатывая по совету врача, по фамилии Шпак, раненую руку. Так это было на самом деле или нет, сказать трудно: писатель всегда был горазд на выдумки. Бесспорно одно: повесть «В окопах Сталинграда» писалась человеком, не обладавшим литературным опытом, если не считать, конечно, многочисленные - и всегда безуспешные, очень слабые - попытки начать сочинять, предпринимавшиеся Некрасовым и раньше.
Удостоенная в 1947 году Сталинской премии второй степени и тогда же впервые изданная книгой, повесть «В окопах Сталинграда» к 1974 году - когда писатель был вынужден покинуть родину -выдержала 120 изданий на 30 языках мира. В ней, как станет ясно позже, ярко обнаружились черты, вообще присущие писательской манере Некрасова и определяющие ее (и творчества писателя в целом) место в русской литературе. Здесь рассказывается о том, что прожито самим автором - увидено, пережито, осмыслено им. Как будет показано в настоящей работе, поначалу - до присуждения автору повести лауреатского звания - это могло служить основанием для разных упреков в адрес писателя, который не хочет-де видеть дальше бруствера окопа. Но Некрасов до конца своих дней останется верен принципу, который сродни документализму. Однако - с той
существенной поправкой, что это - документализм (может быть иногда сознательная стилизация под документализм) -художественный прием обеспеченный верностью не фактам, которые закреплены в бумагах, но - правде.
Со все возрастающей - для многих неприемлемой -отчетливостью обнаруживается это в позднее появившихся рассказах писателя, в повестях «В родном городе» (1954) и «Кира Георгиевна» (1961): обличительными они отнюдь не были, но в ряду сочинений, где воспевалась - в соответствии с канонами социалистического реализма - героика советских будней, им явно не было места. Звучавшие в критике обвинения в приземленности изображения, в интересе к заведомо мелочным, не достойным внимания людям и их делишкам были вовсе не безобидными. Резкость обвинений многократно возросла, когда в роли «критика» выступил Н.С.Хрущев, усмотревший в путевых очерках писателя «По обе стороны океана» (1962) желание возвеличить капиталистический мир и очернить свой, советский. После этого Некрасов - не собиравшийся каяться - был подвергнут грубой проработке: затянувшийся на несколько лет процесс шельмования писателя завершился в 1974 году исключением его из партии, как сказано в решении, «... за то, что позволил себе иметь собственное мнение, не совпадающее с линией партии»1.
Сколько горечи в словах писателя: «... Я отдал партбилет, и это был одни из счастливейших дней в моей жизни, потому что вступал я в партию не из каких-то карьеристских соображений, а в Сталинграде»2. И - еще более резко: «Тридцать лет в партии - самой жестокой, самой трусливой, сильной, беспринципной и растленной в
Некрасов В. Кому это нужно? // Некрасов В. По обе стороны океана. Записки зеваки. Саперлипопет или Если бы да кабы, да во рту росли грибы. -М, 1991. -С.356. 2 Глэд Джн. Беседы и изгнании: Русское литературное зарубежье. -М., 1991. -С.269.
мире. Поверил в нее, вступил и к концу пребывания в ней возненавидел»3.
17 января 1974 года на квартире писателя был обыск: в течение 42 часов девять человек, принимавшие участие в этой операции, перерыли весь дом - на шестидесяти страницах протокола обыска было перечислено более ста изъятых материалов: книги, газеты, журналы, письма, рукописи, фотопленки и даже фотоаппараты. Как антисоветские материалы были увезены «Беседы преподобного Серафима Саровского» издания 1874 года и альбом фотографий помпейских фресок, который был назван «порнографическим». Писателя выталкивали с родной земли и делали это грубо, оскорбительно. «Кому это нужно? Стране? Государству? Народу? Не слишком ли щедро разбрасываемся мы людьми, которыми должны гордиться?» - с горечью спрашивал он. Выбора не было: 12 сентября 1974 года Некрасов покинул родину.
Уже первая его повесть была написана свободно, раскованно: словно просто о себе и о тех, кто был рядом с ним, рассказывает автор, не подозревая о существовании неких литературных условностей. Новые для себя формы повествования (точнее -разговора с читателем) Некрасов нащупывает в путевых очерках «По обе стороны океана»: рассказывает о мире, впервые открывшемся его (и читателя - тоже) взору, подкрепляя рассказ подробностями автобиографического характера, благодаря чему возникает ощущение доподлинности рисуемой здесь картины, но еще - атмосферы доверительной беседы с теми, к кому обращается автор очерков. Еще более свободно выстроены созданные после выезда за границу книги «Прогулки зеваки» (1975) и «Саперлипопет, или «Если бы да кабы, да во рту росли грибы» (1983), не укладывающиеся в рамки привычных
3 Некрасов В. Трагедия моего поколения. // Литературная газета. -1990. 12 сентября. -№ 37 (5311). -С.15.
жанровых определений. Это - не путевые очерки, а скорее - прогулки по жизни: автор, а не рожденный его воображением персонаж, оказывается здесь главной фигурой, что определяет и содержание, и тональность повествования.
Проза В.Некрасова еще не стала предметом серьезного литературоведческого исследования. В работах И.Виноградова, В.Зубкова, Е.Колмановского, В.Кардина, А.Нинова, П.Топера затрагиваются отдельные проблемы творчества писателя и при этом преимущественно - при обращении к повести «В окопах Сталинграда», как произведению, достойно открывающего в русской литературе тему Отечественной войны. Но и эти работы (за исключением тех, что написаны В.Зубковым) принадлежат литературным критикам и не являются собственно научными. К тому же статьи указанных авторов написаны более четверти века назад: требования, предъявляемые в ту пору литературе, сложившаяся уже оценка позиции и творчества Некрасова не могли не сказаться в суждениях о нем даже серьезных, свободных от предвзятости литературоведов и критиков.
После присуждения автору повести «В окопах Сталинграда» премии имя его достаточно часто встречается в литературной критике. Резкие обвинения, прозвучавшие в адреса Некрасова в первой половине 1947 года (С.Нагорный, Л.Субоцкий, Б.Рюриков, А. Макаров) очень скоро сменились славословиями в адрес лауреата. Однако, как показало время, воспевать героику советских будней Некрасов не собирался: его повести «В родном городе» и «Кира Георгиевна» были (в статьях Б.Рюрикова, А.Тарасенкова, Г.Бровмана, А.Елкина) повергнуты сокрушительной критике. Ее тональность стала уничтожающе резкой после того, как путевые очерки писателя вызвали, как уже было сказано выше, гнев Н.С.Хрущева. «Туристом с
тросточкой» назвал Некрасова развязный фельетонист «Известий», и это, вынесенное в заголовок статьи, определение охотно повторяли многочисленные «критики». С начала 70-х годов имя писателя не упоминается вовсе и лишь во второй половине 80-х возвращается в отечественную литературу: в статьях В.Кардина, Л.Лазарева, А.Марченко, Ю.Томашевского и др. Написанному Некрасовым дается точная, выверенная оценка. Однако вне поля зрения критики остаются книги, созданные им в эмиграции: они удостаиваются лишь беглого упоминания в двух-трех крошечных рецензиях.
Теперь, когда творческий путь писателя завершен можно с уверенностью утверждать, что он неизменно оставался верен принципам, которые утверждались его первой повестью, и в то же время развивался, находился в процессе неустанных поисков новых (в том числе, новых жанровых) форм. Суть этих поисков была обусловлена его стремлением рассказывать о прожитом и пережитом им самим. При этом степень документированности повествования была разной; впрочем, точнее в этом случае говорить о достоверности, доподлинности изображаемого. Характерно, однако, что вполне владея, что называется, литературным мастерством -умением выстраивать сюжет, создавать характеры, находить выразительные живописные детали и т.д. - В.Некрасов все решительнее предпочитает вымыслу действительно бывшее, происходившее с ним самим, освобождаясь от власти литературных условностей. Причины именно такого предпочтения, логику творческого развития писателя можно понять, исследуя жанровую природу его произведений, жанровую систему, характерную для созданного им художественного мира. В каждом отдельном случае законы жанрообразования специфичны для конкретного авторского замысла. Однако можно выделить структурные элементы, общие для
каждой из жанровых модификаций. Выделим среди них характер изображаемой писателем действительности, ставшей предметом изображения, определяющий важнейшие линии сюжета, своеобразие его выявления, характер композиции текста, взаимодействие в нем реального и вымышленного, специфика хронотопа и т.д.
Но так обнаруживают себя и характерные для развития современной русской литературы тенденции. Напомним прежде всего об активизации - в особенности в 60-е годы - так называемой лирической прозы (В.Солоухин, О.Бергольц, Ю.Куранов), где соотношение эпики и лирики может быть разным. Подвижность жанровых границ обнаруживается и на видовом уровне: так, повесть может присваивать жанрообразующие средства романа. Еще показательнее в том смысле появление авторских жанровых форм, занимающих в современной русской литературе заметное место (роман-комментарий Е.Попова «Подлинная история «Зеленых музыкантов» Е.Попова, философская сказка Ф.Искандера «Кролики и удавы», роман-версия Г.Сапгира «Сингапур» и др.). В этом ряду занимают место и книги В.Некрасова «Записки зеваки» и «Саперлипопет ...». Одной из важнейших причин такого направления жанровой эволюции обусловливается изменением характера связи категории жанра с категорией автора, что обнаруживается особенно отчетливо в литературе второй половины XX века. Автор всецело оказывается организатором текста, являясь носителем идеи и способов ее воплощения. Именно авторская концепция, его мировосприятие ложится в основание художественной модели действительности, диктует принципы отбора материала. Здесь уместно напомнить о точке зрения М.М.Бахтина, для которого автор и жанр взаимосвязаны: автор является носителем видения и понимания действительности, жанр - форма воплощения этой действительности.
Процессы жанровой эволюции в творчестве В.Некрасова, таким образом, позволяют понять существенные в современную эпоху тенденции развития жанровой системы. И прежде всего - все большего возрастания власти автора над произведением, все более свободном его обращении с законами жанров, что сказывается в их решительном изменении и даже игнорировании, если это диктуется необходимостью адекватного отражения авторской концепции действительности. Жесткая зависимость автора от жанра ослабляется и в результате возрастания личностного начала. Одно из свидетельств тому - выведение темы автора на роль обязательного элемента жанрового содержания. История автора, создающего находящееся перед читателем произведение, становится организующим началом текста, контакт его (автора) с читателем определяет структуру книги. Необходимо отметить, что в этом случае композиция текста усложняется, в то время как его стилевой состав всецело подчинен задаче выражения авторской речи.
Имя В.Некрасова, если и встречается в работах - в том числе, в диссертациях, - то почти исключительно в тех, что посвящены «военной» теме в современной русской литературе: развернутому анализу творчества писателя здесь нет места. Предметом обстоятельного исследования проза писателя стала в кандидатских диссертациях В.Г.Ялышко «Творчество Виктора Некрасова и пути развития «военной» прозы» (Москва, 1995) и В.Ю.Скаковского «Проблематика и поэтика прозы В.П.Некрасова 1940 - начала 70-х годов» (Тверь, 1997). В первой из них речь идет лишь о повести «В окопах Сталинграда» и примыкающих к ней рассказах писателя, во второй - круг оказывающегося в поле зрения автора материала расширяется, исследуется художественный строй других произведений писателя. Работы В.Г.Ялышко и В.Ю.Скаковского
вносят немало нового в осмысление художественного мира Некрасова, роли и места его творчества в современной литературе и, в особенности, той, где речь идет об Отечественной войне. Однако о жанровой специфичности произведений писателя здесь говорится вскользь, жанровое движение в его творчестве не исследуется вовсе, таким образом, логика его творческого развития не получает сколько-нибудь полного объяснения.
Процесс творческого развития, индивидуальный в своей основе, вместе с тем оказывается составляющей характеристики жанровой ситуации в целом. Обращение к прозе В.Некрасова в контексте современной литературы позволяет говорить об усилении подвижности границ элементов, составляющих множества на разных уровнях жанровой системы. Трансформация жанров вызывается разными причинами: у В.Некрасова - активизацией роли повествователя в тексте, стремлением к возможно большему усилению достоверности изображения, намеренному смещению границы, разделяющей повествователя и персонажей. Очевидно, в этом случае можно говорить об освобождении автора из-под власти жанра, что впрямую связывается с возрастанием в литературе личностного начала, ведущим к ослаблению жесткой зависимости автора от жанра. Тема автора, его история становится важнейшим структурным элементом (чаще - лежащим в основании текста началом) произведения, рассказ о себе как личности определяет содержание и тональность повествования: сохранение автора становится предметом изображения, в образе его (автора) совмещаются функции объекта и субъекта повествования.
Все это объясняет как выбор темы диссертации, так и пути, способы ее реализации.
Актуальность настоящей работы обусловлена
необходимостью исследования в творчестве В.Некрасова процесса жанровой трансформации, являющегося одной из характерных тенденций развития современной литературы, выявить его закономерности, логику и результаты, убеждающие в том, что освобождение от жесткой власти жанровых канонов может выступать в качестве созидательной, а не деструктивной силы.
Научная новизна исследования обусловлена уже тем, что процесс жанровой эволюции в прозе В.Некрасова еще не изучен, а между тем обращение к этой теме позволяет существенно пополнить и уточнить сложившиеся в отечественном литературоведении представление об особенностях современной жанровой системы, способах и типах жанровых трансформаций, в результате которых возникают новые жанровые модификации. Чрезвычайно важным представляется это потому, что жанр является способом эстетического освоения действительности, а стало быть выступает в роли одной из важных движущих сил литературного развития.
Материалом исследования является проза В.Некрасова: при обращении к ней хронологический и жанровый аспекты совмещаются, в результате чего получает объяснение как специфичность в творчестве писателя индивидуальных жанровых форм, так и причины обращения к ним.
Цель работы состоит в том, чтобы выявить основные особенности жанровой системы В.Некрасова во взаимодействии ее целостности и движения, развития, во взаимообусловленности этого динамичного целого как характером литературного процесса, так и индивидуальным складом дарования писателя.
Этим обусловлены основные задачи работы:
определить жанровое своеобразие важнейших произведений писателя;
выявить причины, вызывающие в его творчестве поиск новых жанровых форм;
охарактеризировать жанровую природу произведений, которые стали для В.Некрасова итоговыми;
определить место произведений В.Некрасова в современной жанровой системе.
Теоретико-методологической базой диссертации являются
работы М.М.Бахтина, разработавшего концепцию жанра как
воплощения исторической памяти, обеспечивающего единство и
непрерывность литературного развития; Ю.Н.Тынянова,
утверждавшего единство языка и литературы, которое обнаруживается в жанре; исследования разных аспектов проблемы жанра в работах С.Н.Бройтмана, Н.Л.Лейдермана, Л.В.Чернец, А.Я.Эсалнек и др. При анализе конкретных произведений были учтены работы современных литературоведов и критиков Г.А.Белой, А.Г.Бочарова, Л.Я.Гинзбург, Г.Н.Поспелова, Л.И.Тимофеева и др.
Практическое значение. Результаты, полученные в ходе исследования, могут быть использованы при чтении вузовских курсов лекций по истории русской литературы XX века; при проведении спецкурсов и спецсеминаров по проблемам современного литературного процесса.
Структура исследования: диссертация состоит из введения, трех глав и заключения, общий объем работы - 166 страниц, Завершает работу библиографический список, включающий 286 наименований.
Жанровое своеобразие рассказа
Повесть «В окопах Сталинграда» поражала более всего достоверностью изображения войны, облика и поведения человека на войне и воспринималась она, прежде всего, как бесконечно правдивое свидетельство ее участника, вместе со своими персонажами принимавшего участие в битве на Волге. Книга эта - стоит повторить - могла быть прочитана и как записки фронтового офицера, что должно было служить подтверждением почти документальной точности рассказа о войне, которая еще воспринималась отнюдь не как вчерашний, принадлежащий истории, день.
Естественно, что и автор повести, которая была его первым произведением, оставался всецело во власти впечатлений (или -лучше - жизненного опыта), вызванных войной. Так появляются рассказы «Рядовой Лютиков», «Судак», «Вася Конаков», «Сенька» и другие, закреплявшие известность автора лучшей книги о войне. Однако появившиеся позже повести «В родном городе» (1954) и, в особенности, «Кира Георгиевна» (1961) убеждали в том, что тематическими границами «военной» прозы Некрасов ограничиваться не хочет, решительно выходя за рамки собственного жизненного опыта.
Примечательно уже то, что писатель теперь предпочитает рассказу от первого лица иную модель - повествование от третьего лица: повествователь при этом не является участником разворачивающегося перед читателем действия и даже не выступает в роли свидетеля происходящего. Степень субъективности повествования при этом снижается, но не исчезает вовсе, так как само произведение является формой выражения авторского сознания, автор является его субъектом.
Говоря о рассказе, которому Некрасов в послевоенные годы более всего уделяет внимание следует заметить, что этот жанр в указанное время, по словам его исследователя, «переживал период интенсивного подъема, и критика не без основания говорила о малой прозе как «о ведущей форме времени»44. Этот интерес к рассказу объясняется разными причинами. Прежде всего нужно сказать об особой чуткости этого жанра и его быстрой реакции на социальные и нравственные изменения жизни. Новые темы, конфликты, характеры, которые порождаются жизнью, раньше всего исследуются в прозе именно в жанре рассказа. Как верно отмечено А.Ниновым, «достоинством рассказа как жанра прозы и является его преимущественная принадлежность современности. Отношения художника с быстро текущим временем в рассказе, как правило, сокращены. Все, что волнует писателя в настоящем, все наблюдения, мысли, все примечательные события и характеры, вся пестрота жизни в ее контрастах и противоречиях быстрее всего могут вылиться в свободной и емкой форме короткого рассказа»45.
По объему рассказы обычно невелики, меньше, чем романы или повести. В определениях, которые даются в справочной литературе, говорится именно об объеме как о специфической особенности жанра рассказа: «малый прозаический (изредка стихотворный) жанр»46 (А.Нинов), «малая форма эпической прозаической литературы» (В.Кожинов). При этом, как подчеркивает Г.Поспелов, речь идет «прежде всего об объеме сюжета, а не объеме текста»48. Но от других прозаических жанров рассказ отличается не только по объему, но и по характеру содержания, по своей структуре. Б.Эйхенбаум, не проводя различий между рассказом и новеллой, видел специфику структуры указанного жанра в первичности, в отличие от романа с присущей тому синкретичностью: «Роман -форма синкретическая, ... новелла форма основная, элементарная (это не значит примитивная). Роман от истории, от путешествия, новелла от сказки, от анекдота. Разница по существу принципиальная, обусловленная принципиальным различием большой и малой формы»49. На это же указывал и М.Петровский: «Роман распространяется вширь, стремится охватить возможно больше, и переходя за положенный предел, он легко обращается в хронику. Новелла стремится к краткости, к сжатию и за положенными ей пределами стоит анекдот. Центробежные силы как бы владеют романистом, новеллистом - центростремительные» .
Вот как определяется жанровая природа рассказа известным исследователем: в рассказе речь идет «об отдельном событии в жизни человека. Характер в силу этого показан как уже сложившийся, определенный; то, что было с ним до начала данного события и что будет после того, как событие завершится, остается вне повествования или затрагиваются лишь попутно; количество персонажей невелико, поскольку они участвуют лишь в одном событии. Отсюда невелик и объем произведения»51.
В рассказе обычно одно действующее лицо и событие, в котором обнаруживаются определяющие черты центрального персонажа. Он, как правило, очень мало развивается, почти не изменяется, а испытывается в предлагаемой ситуации (или в однородных ситуациях). Писатель избирает для этого решающие моменты в жизни своего героя. В рассказе по законам жанра - очень тесны временные рамки, один или несколько эпизодов, сохраняется единство места действия. Все это ведет к тому, что материал в рассказе уплотняется, концентрируется. Мастер этого жанра В.Шукшин так определял природу рассказа: здесь «все на месте, все в меру, и даже как будто чуть-чуть мало»52.
В рассказе один главный герой, один эпизод из его жизни или этих эпизодов очень немного, но в них могут выразиться противоречия, преодолеть которые необходимо. Небольшое по объему произведение может нести важные обобщения, мысли, которые имеют отношение к жизни общества в целом. Рассказ -трудный жанр: здесь нужно буквально на нескольких страницах сказать многое, на основе события увидеть мир.
Жанровое своеобразие повести
Обращение к жанру повести диктуется необходимостью раздвинуть рамки изображения и художественного осмысления действительности и тем самым повысить уровень аналитического мышления и исследования предлагаемых эпохой коллизий. Характерно, что для Некрасова, автора повестей «В родном городе» (1954) и «Кира Георгиевна» (1959) эти коллизии принадлежат современной эпохе: писатель обращается к непростым проблемам, порождаемым буквально сегодняшним днем, не обходя острых углов, всматриваясь во внутренний мир людей, живущих в послевоенном мире, в их духовную жизнь на «изломе жизненных обстоятельств». При этом писатель ставит перед собой двуединую задачу: осмыслить послевоенное время, обнажив его драматическую сущность, указав на обманчивость мира и покоя, и вместе с тем направить внимание к неизменно вечному предмету литературы - к подробному и объективному исследованию психологии человека в самых разнородных - и к тому же предельно обостренных - конфликтах.
Следует особо подчеркнуть, к современной - мирной - жизни обращается писатель, имеющий за плечами военный опыт: в диктуемых войною условиях с предельной отчетливостью обнаруживалось главное в человеке, противостояние врагу обусловливало содержание и форму реализации конфликта. Но и обращаясь к послевоенной действительности, Некрасов остается верным своим основным эстетическим и нравственно-философским установкам. Это сказывается отчетливее всего в непримиримости писателя ко всему фальшивому, бесчеловечному, в верности жизненной правде. В то же время обращение к жанру повести ведет к углублению психологического анализа, открывает возможность объяснения настроений и поступков героев, чья духовная жизнь чрезвычайно богата, многообразна, а сами они отнюдь не делятся на «положительных» и «отрицательных». В повестях Некрасова возникают характеры, в себе самих несущие конфликтность, образцы людей, неудовлетворенных собою, пребывающих в состоянии поисков в душе, испытывающих сомнения и отчаяние, порожденные происходящими в действительности процессами. При этом писателю крайне важно дойти до самых коренных нравственных истоков человеческого поведения, в том числе и поступков, продиктованных корыстью и злобой, завистью и лицемерием. Некрасов буквально исследует человека, руководствуясь не только раз и навсегда данными нормами его поведения, но и стремлением понять зыбкость переменчивость человеческого характера. Писатель прежде всего верен принципам человечности, ощущая собственную вину перед чужой болью. Драматическое и оптимистическое, личностное и общее воспринимается Некрасовым как целостное, подвижное, живое, внутренне противоречивое единство, находящее выражение в динамике и диалектике взаимодействия. Условием полноты раскрытия характеров для автора повестей становится предельное обострение нравственных коллизий, взрыв чувств, что ведет к принятию решений в экстремальных ситуациях.
Именно в повестях обнаруживается особенность дарования писателя, так охарактеризованная критиком: «В прозе Некрасова автор кажется полностью поглощенным, растворенным в жизненном материале, присутствие автора ничем, казалось бы, не закреплено, не выявлено, это проза предельно объективная, ее аналитичность по внешности ничем не дополняется и не осложняется. Слово здесь не насыщено прямой лирической экспрессией. Это как бы «рабочее слово», единственная цель которого - ухватить, выразить, определить все грани, оттенки, обертоны анализируемого лица или явления»66.
В повестях Некрасова новым для писателя был не только художественно осваиваемый им жизненный материал, но и форма повествования. В повести «В окопах Сталинграда» оно велось от лица вымышленного персонажа, но образ этот был в значительной мере автобиографичен: на поверхностном уровне рассказчик приравнивался к автору. В результате автобиографичность образа главного героя находила «подкрепление» в форме повествования. В то же время лаконизм, лапидарность стиля, характеризуя психологию рассказчика, в наибольшей степени соответствует и материалу изображаемой действительности. Форма повествования и стиль в единстве способствуют возникновению в произведении лирической тональности, что не вступает в противоречие с документальной достоверностью повествования, эффект которого стремится достичь автор. Уже в повести «В окопах Сталинграда» рассказчик подчеркнуто дистанцирован от автора и, хотя именно его психология воссоздается особенно подробно, подвергается авторскому анализу, но и другие персонажи написаны весьма убедительно, внутренний мир каждого из них не «запрограммирован», их поведение обусловливается обстоятельствами и индивидуальными свойствами характера. Особую роль при этом играли детали внешнего мира, благодаря которым, как уже было отмечено в первой главе диссертации, раскрывается душевный мир героев повести.
Этой манере Некрасов в значительной мере верен и в появившихся позднее повестях. Писатель по-прежнему внимателен к конкретным подробностям, деталям внешнего мира, к поступкам героев, строю их речи. Он скрупулезно точен в воспроизведении примет послевоенной действительности, особенно охотно выписывает бытовые подробности жизни. А главное - выходит к самым острым из сегодняшних проблем, отказываясь сглаживать углы, избегая трафаретных решений.
Мемуарные и путевые очерки
Как было отмечено выше, уже в первом своем произведении, в повести «В окопах Сталинграда», В.Некрасов стремится к предельной достоверности изображения, к безыскусственности повествования, которое должно восприниматься как записки непосредственного участника событий, о которых рассказывается здесь. Разумеется, говорить о документальности в таком случае не приходится, хотя воспроизводимые в повести события, детали находят подтверждение: бочка из-под бензина, которая встречается в повести «В окопах Сталинграда», где служит ориентиром при стрельбе, встретится в написанном много позже путевом очерке «Первое знакомство» -«прошло немало лет, нет в помине ни Гитлера, ни минного поля, и мирно пасутся на бывшей передовой козы, а бочка все лежит и лежит».
Достоверность повествования становится принципиально важной особенностью произведения в рамках мемуарного жанра, к которому вышел В.Некрасов в зрелом периоде своего творчества.
Стремление рассказать о встречах с К.Станиславским, А.Платоновым, В.Гроссманом, о своей бабушке Алине Антоновне Мотовиловой вызвано не только желанием поделиться воспоминаниями о дорогих писателю людях. Восстанавливая в памяти связанные с названными выше персонажами эпизоды, В.Некрасов получает возможность поделиться свойственными мыслями, представлениями, оценками по проблемам, волнующим его с читателем, воспоминания обретают черты эссе и публицистики. В то же время такое повествование обретает черты обобщенности - здесь рассказывается о людях, в судьбе которых открываются важнейшие черты эпохи, формируемой ею человеческой личности. И не только в тех мемуарных очерках, где в центре сюжета оказываются великие (Станиславский, Платонов): об Алине Антоновне рассказывается не только как о бесконечно близком человек - она «умудрилась сочетать в себе все самые положительные черты русского человека». И они перечисляются здесь: «приветливость, доброта, исключительное гостеприимство, умение легко переносить трудности (а их в ее жизни было предостаточно) и необыкновенная легкость в обращении с людьми любого положения и происхождения».
Жанровая специфичность мемуарного очерка обусловлена прежде всего доподлинностью изображения и свободой конструкции текста: рассказывается о том, чему сам рассказчик был свидетелем (и даже - участником), и повествование в этом случае организуется по воле автора, отчетливо выражающего свое отношение к происходящему, свободно совмещающего разные пространственно-временные планы и отношения, психологически раскрывающего индивидуальности в субъективно воспринимаемых ситуациях и т.д.
Обращение к форме рассказа о пережитом самим автором, повествование от своего собственного лица позволяет актуализировать достоверность изображаемых событий и факторов. Его личная включенность в художественный мир произведения делает этот мир - и тех, кто его населяет - более близким для читателя, предоставляет возможность увидеть его как бы изнутри. Здесь присутствует уже не просто установка на правдоподобие, а утверждение подлинности изображаемого. Существенно и другое: введение в текст автора в качестве действующего (в специфической форме воспоминаний) лица объективирует его образ в тексте. При этом упомянутый образ в основе своей оказывается явлением, порожденным реальным автором, но не тождественен последнему. В мемуарном очерке одним из основополагающих является автобиографическое начало, но нельзя исключать и вымысел, поскольку писатель и в этом случае обладает большой творческой свободой: автобиографизм служит выявлению личностного отношения к тому, о чем рассказывается здесь.
Следует подчеркнуть, что в мемуарных очерках В.Некрасова -казалось бы, не претендующих на большее, нежели поделиться с читателем собственными воспоминаниями, оставившими след в жизни не одного лишь автора, - стилевыми доминантами становятся существенные тенденции в облике поэтики повествования русской прозы 60-70-х годов: документализм, с которым связывается тяготение к правде факта, лиризм, знаменующий возрождение интереса к внутреннему миру личности и ориентация, на план героя, на язык и сознание персонажа. Очерки В.Некрасова, таким образом, вписываются в достаточно широкий - и чрезвычайно разнородный -литературный круг, в рамках которого оказываются различные формы субъективного авторского повествования, что отражает характерный для этого времени повышенный интерес к отдельной человеческой личности, как персонажа, о котором рассказывается здесь, так и самого автора. Вводя в повествование того, чье имя (а часто - и не только имя) в той или иной степени знакомо читателю, В.Некрасов порождает у последнего убеждение в достоверности изображаемого и в то же время открыто выражает собственное отношение к нему: возникает своеобразное соединение рассказа и исповеди. Необходимо подчеркнуть, что в таком повествовании «голая» правда жизни - это связывается, прежде всего, с истинным содержанием стоящего в центре изображения характера - противостоит как «лакировочному» ее искажению, так и стремлению принизить, умалить тех, о ком рассказывается в мемуарных очерках писателя.
Характерен уже принцип отбора персонажей, которые оказываются в центре его внимания. Повторим: существенно, что речь здесь идет о тех, чьи имена читателю известны. Исключение, может быть, составляет бабушка Алина Антоновна, но и, повествуя о ней, В.Некрасов говорит не только о своей любви к этой удивительной женщине: «Друзья мои всех возрастов - от мальчишек со школьной скамьи до институтских пьющих и курящих студентов души в ней не чаяли. Все ее любили - мы, соседи по дому, швейцар Герасим, швейцариха Катя, почтальон Никифор Петрович, бубличник, приносивший по утрам домой свежие бублики, - все до единой молочницы, продавцы и продавщики в «сорабкопах...». И для В.Некрасова очень важно, что его любимая бабушка вызывает у всех окружающих такие чувства: именно потому любящий внук чувствует себя вправе поделиться с другими - с читателями - воспоминаниями о ней.
Прогулки по жизни
Повествованию, которое оконтурено сюжетом, В.Некрасов все решительнее предпочитает свободную форму: рассказывая, воссоздавая коллизии, почерпнутые из действительности или порожденные воображением, писатель одновременно вступает в разговор с читателем о том, что равно волнует и автора и того, кому адресованы его слова. Определить жанр возникающего в этом случае произведения трудно: очерк, эссе, мемуар, лирическая исповедь, размышления - элементы этих жанровых конструкций воедино сплавлены здесь. Книга «Записки зеваки» (1975) открывается приглашением к читателю вместе отправиться на прогулки и не удивляться тому, «если, выйдя с тобой, например, из московского центрального телеграфа и свернув налево, мы попадем не на улицу Герцена, а на площадь Тертр возле собора Сакре-Кер на Монмартре или начнем вдруг выбирать пудовые арбузы у мечети Биби-ханым в Самарканде...».
«Я не гонюсь за последовательностью и хронологией ...», -предупреждает автор «Записок зеваки». Об этом же - не собираясь извиняться - говорит он и в книге «Саперлипопет, или Если бы да кабы, да во рту росли грибы ...» (1983): «Повествование наше развивается по какой-то странной кривой. Скорее, даже зигзагом. Вперед, назад, в сторону. Никакой стройности, композиции». И однако же такое повествование не превращается в собрание записок, наблюдений, размышлений по поводу - цельность ему придаст образ автора: вот что воедино скрепляет отдельные части или эпизоды, воспринимаемые - вместе - как прогулки по жизни.
Такое определение не претендует на то, чтобы стать характеристикой жанра поздних произведений В.Некрасова, однако закрепляет существенные его особенности. Это - не путешествие, имеющее начало и конечную цель, а именно прогулки «просто так, без дела», когда случайные встречи и столь же случайно выхваченные взглядом детали городского пейзажа естественно вызывают в памяти давно прошедшее и границы его безмерно раздвигаются. Когда-то здесь на углу Сивцева Вражка в маленьком домике на втором этаже автор «Записок зеваки» «заканчивал первое свое литературное произведение, здесь же начал второе ... И было это давно, лет сто назад. Тогда же, когда Пушкин захаживал в небольшой особняк с колоннами на углу Гагаринского и Хрущевского переулков»: возможностью побеседовать с кучером, который у подъезда поджидает барина («камер-юнкера») автор «Записок зеваки» охотно воспользовался, подумав потом, что Пушкин бродит сегодня по арбатским переулкам и смотрит, «как рассыпается под скрежет бульдозеров старая Москва ......
Возможность объединения в рамках художественного целого -книги - чрезвычайно разнородных конструктивных элементов обеспечивается значительностью стоящей в центре повествования (точнее - организующей его) личностью. В судьбе автора, приглашающего читателя к совместной прогулке и к диалогу, отразилось многое из того, что стало определяющим в облике века. В.Некрасов рассказывает о своей собственной жизни, но ее эпизоды воспринимаются как эпизоды истории, и чем удивительнее те, казалось бы, случайные, резкие переломы и повороты, которыми изобилует эта жизнь, тем отчетливее ощутима причастность его (автора) судьбы ее (истории) движению. В мемуарном очерке «Алина Антоновна» В.Некрасов рассказал о том, как в квартире его бабушки в Лозанне (Швейцария) в 1895 году полдня провел некий Петров - под этой фамилией, как оказалось, скрывался Ленин: бытовая сценка и оставшийся в памяти бабушки и ее дочери незначительный бытовой эпизод обретает иной смысл. В ином аспекте, но по-своему тоже поразительно то обстоятельство, что Франция, где он провел последние годы своей жизни эмигрантом, не была для него вовсе чужой страной: ребенком он вместе с матерью прожил здесь несколько лет, вернулся на родину в 1915 году, чтобы быть изгнанным оттуда в 1974 году. Эти, как выразился бы сам писатель, «зигзаги» весьма выразительно характеризуют эпоху, столь жестоко игравшую человеческими судьбами.
Автора «Записок зеваки» и «Саперлипопет ...» выступает не бесстрастным летописцем, а непосредственным участником событий, многие из которых, на первый взгляд, могут показаться незначительными. Впрочем, чаще всего воспроизводятся не события, а просто эпизоды, некоторые из которых относятся к разряду бытовых. Как, например, встреча с Корнейчуком, угощавшим за столом, «уставленным всеми видами балыков, телятин, семг, осетрин ...». «Было это в сорок шестом году. Еще до реформы, жили на карточки. По писательским, литерным, выдавали чуть побольше», пояснит В.Некрасов: жанровая сценка становится важной чертой для характеристики как нравственной атмосферы эпохи, так и позиции писателя в советском обществе.
Право на такой - доверительный - разговор с читателем автор книг, о которых идет речь в этой главе, обрел потому, что убежден в своей правоте. И недаром вновь и вновь вспоминается здесь Сталинград - в разговоре с поучающим его ответственным работником ЦК писатель позволяет себе тоже возвысить голос и даже стукнуть кулаком по столу, «добавив кое-что насчет того, что немцев в Сталинграде не испугался, так уж штатского за письменным столом подавно». Вот откуда смелость, которой отмечено написанное им, и одновременно - поистине универсальная мера оценки людей и окружающей их действительности. Для автора написанных в эмиграции записок нет ничего отвратительнее страха, гнет которого ощущал каждый живущий в советской стране. Будучи студентом строительного института, он выступил на одной из дискуссий с пламенной речью о страхе («Вот главное, что нами сейчас руководит!.. А он - страх - ведет к предательству и измене!..»), и так никогда и не смог понять, когда его и других из страха действительно предавали, в том числе, друзья. В «Записках зеваки» будет сказано: «... Эта тема - страх - станет главной в те невеселые дни, когда я расставался с Родиной, и явится одним из тех толчков, которые вынудили меня принять столь нелегкое решение». «Страна не -героев, - будет с горечью произнесено в «Саперлипопет ...» 120
Великая страна, вечно озирающихся, вздрагивающих от каждого окрика, ничему не верящих людей».
В полной мере относится это и к советским писателям, которые вечно «озираются». И стоило самому В.Некрасову в заметках о Париже сказать, например, о том, что как в Ноевом Ковчеге, здесь в газетном киоске свободно уживаются «Огонек» и «Пари-матч», как услышал требование вычеркнуть эти слова. Так появляется столько ненавистная В.Некрасову «литература «социалистического реализма», литература не обязательно лживая, но не позволяющая себе перешагивать определенные пределы». Именно с этим не может согласиться писатель, дебютировавший повестью «В окопах Сталинграда», которого, как выясняется, поначалу тоже били за «отсутствие, мол, масштаба, узость горизонта» и т.д. Бесхитростная правда, отличающая повествование, оказывалось неприемлемой и очень характерно, что хула в миг сменилась похвалами, как только повесть была удостоена Сталинской премии.
