Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Сословно-должностная лексика в разновременных переводах романов Ю.И. Крашевского на русский язык 17
1 . Сословная лексика 17
2. Должностная лексика 35
3. Лексика, связанная с вероисповеданием 47
Глава 2. Лексемы, характеризующие внутренний мир человека, в разновременных переводах романов Ю.И. Крашевского на русский язык 58
1. Авторские характеристики 58
2. Речевые характеристики... 90
3. Автохарактеристики 136
Заключение 149
Источники 153
Библиография. 154
Словари 168
Список принятых сокращений... 169
Введение к работе
Перевод художественного текста с одного языка на другой, как известно, представляет собой один из сложнейших видов интеллектуальной деятельности. В переводе сталкиваются не просто разные языки, но и различные культуры, разные личности и типы мышления, литературы и эпохи, традиции и установки. При переводе с одного языка на другой переводчик имеет дело с немалыми трудностями как лингвистического, так и экстралингвистического характера, а именно: специфичностью семантики языковых единиц, несовпадением «картин мира», создаваемых языками для отражения внеязыковой реальности, а также различиями в самой этой реальности, описываемыми в переводимых текстах. Вот как об этом пишет Ю.Д. Апресян: «Каждый естественный язык отражает определённый способ восприятия и организации (концептуализации) мира. Выражаемые в нём значения складываются в некую единую систему взглядов, своего рода коллективную философию, которая навязывается в качестве обязательной всем носителям языка... Свойственный языку способ концептуализации действительности (взгляд на мир) отчасти универсален, отчасти национально специфичен, так что носители разных языков могут видеть мир немного по-разному, через призму своих языков» [Апресян 1995: 38-39].
В современной лингвистике чрезвычайно активно разрабатывается направление, которое связано с характеристикой человека в мире языка. Именно этой теме уделяется большое внимание в лингвистических работах последних лет. Достаточно упомянуть таких известных исследователей, как Ю.Д. Апресян, ИД. Арутюнова, А. Вежбицкая, В.В. Колесов, Б.А. Серебренников и др., в работах которых наиболее ярко представлен человек в мире языка, что послужило основой для формирования одного из актуальных и перспективных направлений современных исследований по языку писателей, называемых лингвистическим антропоцентризмом.
Специальный интерес к изучению проблемы человека по данным языка свидетельствует о том, что современная лингвистика становится более «антропологической, предполагающей изучать язык в тесной связи с человеком, его сознанием, мышлением, духовно-практической деятельностью» [Серебренников 1988: 12]. В исследованиях указанного направления обращается особое внимание на то, что «язык антропоцентричен: он предназначен для человека, и вся языковая категоризация объектов и явлений внешнего мира ориентирована на человека» [Вежбицкая 1997: 27].
Одной из характерных черт современного языкознания является повышенный интерес лингвистов и к проблемам перевода. «Переводы оказались ценным источником информации о языках, участвующих в процессе перевода. В ходе переводческой деятельности... происходит своеобразный лингвистический эксперимент по коммуникативному приравниванию высказываний и текстов на двух языках. При этом 'обнаруживаются сходства и различия в употреблении единиц и структур каждого из языков для выражения одинаковых функций и описания одинаковых ситуаций. Благодаря этому удаётся обнаружить некоторые особенности структуры и функционирования языка, которые ускользали от внимания при использовании иных методов исследования» [Комиссаров 2002: 27]. Изучение языка переводной литературы способствует развитию лингвистической теории перевода. Многие исследователи (А.В. Фёдоров, В.Н. Комиссаров, Л.С. Бархударов, Я.И. Рецкер, А.Д. Швейцер, B.C. Виноградов и др.) подчёркивают важность анализа языковых особенностей художественных переводных текстов. Между тем, несмотря на постоянный интерес в данной области, язык переводов всё ещё остаётся недостаточно изученным, и прежде всего это касается сопоставительного анализа разновременных переводов одного и того же оригинального произведения, хотя именно исследования такого рода способны предоставить богатейший
материал для всестороннего освещения вопросов теории и практики художественного перевода. Кроме того, малоизученной является та часть языкознания, которая на основе исследования языка произведений того или иного писателя в сопоставлении с разновременными переводами текстов этого автора «выстраивает» образ человека, созданный в художественном мире с помощью языковых средств.
Антропоцентричность является одним из ярчайших атрибутов языка художественной литературы, где языковые характеристики личности занимают важное место. Особый интерес в плане языкового изображения человека представляют романы известного польского писателя XIX века Юзефа Игаация Крашевского (1812-1887) «Графиня Козель» (1873) и «Брюль» (1874) и их разновременные переводы на русский язык. Ю.И. Крашевский, автор многочисленых исторических романов, к сожалению, малоизвестен в России. Тематика его произведений чрезвычайно разнообразна. Романист стремился к изображению исторических событий, происходивших в Польше, в их чёткой хронологической последовательности. Крашевский прекрасно знал историю Польши, талантливо отображал в своих произведениях отдельные её этапы и в целях стилизации применял в своих сочинениях самые разнообразные лингвистические средства.
Указанные романы «Брюль» и «Графиня Козель» принадлежат к числу наиболее известных и высокохудожественных сочинений Ю.И. Крашевского и относятся к так называемому «саксонскому циклу». «Саксонскими временами», как известно, польские историки называют длившийся шесть с половиной десятилетий период XVIII века, когда на польском престоле находились избранные шляхтой короли из династии Веттинов, являвшиеся одновременно саксонскими курфюрстами (князьями), - Август П и Август Ш. Именно этому периоду посвящен цикл исторических романов о польско-саксонском прошлом. Центральными фигурами повествования в произведениях «Брюль» и «Графиня Козель» являются
реальные исторические лица - «видные политические деятели эпохи -Август II, Сулковский, Брюль, Август Ш, Флемминг, известные полководцы, придворные, фавориты. В основе сюжетной линии - их взаимоотношения, интимные перипетии, интриги, сложный и запутанный клубок жизни двора, где рождаются политические планы, проекты реформ, замыслы войны и мира. Эта яркая многоплановая картина воссоздаётся с психологической тонкостью и впечатляющей глубиной рельефного отображения быта и нравов эпохи, разительных социальных контрастов и исторической специфики образа мыслей героев, над личной жизнью которых тяготеют кулисы большой политики, мораль и идеи века. В их судьбах отражается облик эпохи, в их документально-достоверных действиях и поступках — исторические события, изменения и перевороты, в которых они играют роль соучастников, творцов или послушных марионеток в силу занимаемых ими позиций в социально-политической иерархии государства» [История польской литературы 1968:415-416].
Известно, что польские литературоведы уделяли большое внимание творчеству Ю.И. Крашевского. К сожалению, в отечественном, литературоведении мало интересовались его произведениями как в оригинале, так и в переводах, поэтому каких-либо известных работ российских литературоведов о творчестве Крашевского практически нет. В связи с этим представляется чрезвычайно важным тот факт, что выдающийся лингвист, основатель Казанской лингвистической школы, И.А. Бодуэн-де-Куртенэ был редактором одного из собраний сочинений польского романиста и очень высоко оценивал достоинства его произведений, в том числе «саксонских романов», обращая особое внимание на яркие авторские характеристики основных персонажей этих романов. «История в саксонской беллетристике Крашевского, — писал Бодуэн, - составляет более чем где-либо лишь легко намеченный фон для индивидуальных переживаний героев и героинь, .„вся эта весьма популярная серия... написана очень живо и
пластично и полна мастерских характеристик действующих лиц. Действие в этих повестях происходит попеременно то в Польше, то в Саксонии, и действующими лицами являются и поляки, и саксонцы» [Бодуэн-де-Куртенэ 1915: 26].
Высокая оценка языковых особенностей «саксонского цикла» произведений Ю.И. Крашевского, данная Бодуэном-де-Куртенэ, определяет актуальность их изучения как в польском, так и в русском языкознании, и прежде всего в плане сопоставительного анализа. При этом чрезвычайно важным представляется наблюдение над языком разновременных переводов романов «Брюль» и «Графиня Козель» на русский язык. Рассматривая особенности этих разновременных переводов с лингвистической точки зрения, необходимо обратить внимание на те языковые средства, с помощью которых создаются яркие и образные характеристики основных действующих лиц романов.
Нам известны два перевода романа «Брюль» на русский язык: первый представлен в собрании сочинений Ю.И. Крашевского под редакцией И.И. Ясинского (М. Белинского) (1915г.), а второй — осуществлён С. Тонконоговой в 1980 году. Авторы этих переводов мало известны русскому читателю. Однако их стремление как можно более адекватно и высокохудожественно передать в своих текстах все тонкости авторских характеристик, которыми сам Крашевский наделяет своих персонажей, не вызывает сомнения.
С момента своего появления роман «Графиня Козель» стал чрезвычайно популярным и читаемым в Польше. Данное сочинение несколько раз переиздавалось в самой Польше, а также за её пределами в переводах на различные языки. В 1877 году в Петербурге был осуществлён первый перевод этого романа на иностранный язык, которым стал именно русский. Роман Ю.И. Крашевского «Графиня Козель» в русском варианте имел название «Фаворитки короля Августа II» и, что особенно важно, был
переведён под редакцией известного русского писателя Николая Лескова. Только спустя сто лет, в 1971 году, в Москве появился второй перевод романа «Графиня Козель» на русский язык, выполненный малоизвестным, но талантливым переводчиком Е. Живовой.
Собрание сочинений Ю.И. Крашевского под редакцией И.И. Ясинского (М. Белинского) предваряет предисловие, написанное одним из переводчиков произведений польского романиста, библиофилом и библиографом П.В. Быковым, который считал Крашевского самым популярным польским писателем в России начала XX века (после Адама Мицкевича). Как отмечает Д.С. Прокофьева, «заявив о том, что не знать Крашевского - значит не знать целой эпохи в польской литературе, Быков обещает на страницах журнала «Новый русский базар» бесплатно разослать всем подписчикам роман Крашевского «Графиня Козель» в переводе известного русского писателя Н.С. Лескова» [Прокофьева 1963: 533].
Особого внимания заслуживает то обстоятельство, что переводной вариант романа «Графиня Козель», выполненный под редакцией Николая Лескова, представляет собой достаточно свободный художественный перевод, отличающийся в некоторой степени от подлинника. Как отмечает один из современных исследователей, «перевод «Графини Козель» — один из самых ярких эпизодов в многолетней истории обращений Лескова к польской литературе. Изучение перевода способно дать новый материал для постижения творческой индивидуальности создателя «Левши». Сопоставление перевода с оригиналом выявляет значительные отклонения от подлинника, анализ которых обнаруживает, что роман Крашевского был последовательно и целенаправленно переработан» [Лавринец 1991: 101].
В целом указанные разновременные переводы на русский язык являются высокохудожественными и одновременно достаточно адекватными по отношению к оригинальным польским текстам. Авторы переводов стремятся к подбору наиболее точных эквивалентов для передачи тех
языковых средств, которые использовал в своих романах Ю.И. Крашевский. Сам польский романист внимательно относился к проблемам перевода славянских литератур: «Чехи переводят русские и польские сочинения, мы -чехов, и взаимно обращаем взгляд друг на друга с братской заботливостью, интересуемся прогрессом без зависти, без соперничества, работаем как бы ради общей пользы, ведь мы все славяне и все пишем по-славянски, хотя один на русском, второй — на польском, третий — на чешском языке» [Kraszewski 1841].
Как известно, русский и польский языки являются родственными. В их словарном составе много общих лексем, в том числе характеризующих человека. Эти лексемы могут быть общеславянскими по происхождению, а потому иметь одинаковое фонетическое, грамматическое и словообразовательное оформление и т.д. Задача переводчика состоит не в простом дублировании лексем, которые использует Крашевский для характеристики героев, а в представлении их русскому читателю при максимальном сохранении лексического фона подобных слов, связанных с польской действительностью. В то же время переводчики стремятся сделать их предельно понятными для русского читателя. Задача, перевода с родственного языка (в данном случае с польского на русский) является, как известно, более сложной, чем перевода с неродственного языка, в силу фонетического сходства в оформлении отдельных лексем и провокационного наложения семантики польского слова на соответствующую близкозвучную русскую лексему, что в результате подобной лексико-семантической интерференции может привести к переводческим неточностям и ошибкам.
Из всего лексического состава анализируемых текстов (как польских подлинников, так и их русских переводов) нами выделены для анализа имена существительные и прилагательные, называющие лицо с точки зрения его социального статуса в обществе, а также характеризующие внутренний мир человека. Данному лексическому пласту отводится особая роль в романах
Ю.И. Крашевского, поскольку проблема личности занимает специальное место в его творчестве, характерной чертой которого является персоноцентризм. Как известно, такие именные части речи, как субстантивы и адъективы, обладают такой богатой и «эластичной» семантикой, с помощью которой они способны наиболее ярко и красочно характеризовать человека.
Всё вышесказанное, таким образом, определяет актуальность нашего исследования.
Целью исследования является определение своеобразия словоупотребления имён существительных и прилагательных, которые служат для характеристики лица (его сословно-должностного положения и внутренних качеств) в анализируемых текстах. В соответствии с целью нами поставлены следующие практические задачи:
Изучение степени адекватности указанных русских лексем, характеризующих человека и соответствующих польским словам.
Описание различных вариантов переводческих соответствий.
Характеристика исследуемых субстантивов и адъективов с точки зрения их словообразовательной структуры; определение словообразовательных отношений между русско-польскими коррелятами.
Выявление случаев лексической синонимии в сопоставляемых текстах.
Объяснение причин семантических расхождений слов-характеристик в подлиннике и в переводе.
Изучение форм эмоционально-экспрессивных характеристик лица, представленных в анализируемых текстах.
Выявление случаев межъязыковой паронимии (и энантиосемии) в сравниваемых текстах.
Научно-методическую основу данной диссертационной работы составляют труды, освещающие вопросы семантики, словообразования, стилистики русского языка. К ним относятся работы Э.А. Балалыкиной, В.В. Виноградова, В.М. Маркова, Д.Н. Шмелёва, Е.А. Земской, Ш. Балли, Ю.Д. Апресяна, Г.Н. Скляревской, О.С. Ахмановой и др.
Важным теоретическим материалом послужили труды Н.Д. Арутюновой, В.В. Колесова, А. Вежбицкой, Б.А. Серебренникова, в которых уделяется особое внимание проблемам языковой личности, изучения человека по данным языка.
Полезным теоретическим материалом явились статьи учёных-лингвистов, кандидатские диссертации, а также авторефераты диссертаций, разрабатывающие проблемы языка переводной литературы и прежде всего языковых особенностей разновременных переводов. В этом отношении важны работы Э.А Балалыкиной, Э.С. Максудовой, А. Шариповой, Т.В. Марковой, Т.Ф. Ворониной, И.А. Долгова, Л.Е. Кругликовой, Л.А. Лавровой, А. А. Космач и др.
Дополнительную информацию для данного исследования предоставили работы литературоведческого характера. К сожалению, в целом творчество Ю.И. Крашевского мало изучено в отечественном литературоведении. Практически отсутствуют работы, посвященные языку писателя и анализу языка разновременных переводов произведений польского романиста.
Чрезвычайно важной для анализа переводных текстов, проведённого в данном исследовании, является литература, посвященная вопросам теории перевода. Это в первую очередь работы А.В. Фёдорова, В.Н. Комиссарова, Л.С. Бархударова, Я.И. Рецкер, А.Д. Швейцера, B.C. Виноградова и др. Обращает на себя внимание незначительная разработанность в отечественном языкознании теоретических вопросов, касающихся проблем художественного перевода с родственных славянских языков.
Полезным теоретическим материалом послужили работы, связанные с сопоставительным аспектом изучения языков. К их числу относятся труды Э. Бенвениста, А. Мейе, СБ. Бернштейна, В.Г. Гака, Э.А. Макаева, Н.И. Толстого, А.В. Десницкой и др. Ценную информацию предоставили различные сборники лингвистических статей, посвященных грамматическим, семантическим, словообразовательным аспектам сравнительного изучения славянских языков.
Источники исследования. Основным материалом исследования послужили оригинальные тексты романов Ю.И. Крашевского «Графиня Козель» и «Брюль», а также по два разновременных перевода каждого из указанных произведений на русский язык, выполненных в конце XIX -начале XX века и в конце XX века.
К исследованию привлекались различные разножанровые и разновременные словари русской и польской лексики: толковые, терминологические, переводные (польско-русские, русско-польские), специальные (фразеологические, словари синонимов, словари иностранных слов и проч.). По'мере необходимости использовались исторические и этимологические словари русского и польского языков. Все толкования значений исследуемых в работе лексем представлены по данным словарей, указанных в списке в конце диссертации.
Объектом исследования являются имена существительные и прилагательные, характеризующие лицо (с точки зрения социального статуса человека в обществе и его личных, внутренних качеств) в указанных романах Ю.И. Крашевского и их разновременных переводах на русский язык. При этом предлагаются самые разные подходы к характеристике избранных для анализа лексем: семантический, словообразовательный, синтаксический (по мере необходимости) и др., позволяющие наиболее ярко представить моменты сходства и различия на материале сопоставляемых языков в художественном тексте.
Теоретическая значимость работы определяется тем, что она вносит определённый вклад в разработку основных положений теории перевода с родственных славянских языков. В исследовании рассматриваются способы достижения переводческой эквивалентности при переводе с польского языка на русский с учётом возможной лексико-семантической интерференции. При этом анализируются случаи нарушений эквивалентности, связанные с межъязыковой паронимией. Проведённое исследование может послужить дальнейшей разработке вопросов сопоставительного анализа разновременных переводов одного и того же классического художественного текста. В сравнительном аспекте исследуются основные направления семантических трансформаций субстантивов-характеристик лица в польском и русском языках.
Научная новизна данной диссертационной работы заключается в том, что впервые язык разновременных русских переводов «саксонских романов» Ю.И. Крашевского стал объектом специального лингвистического исследования. В частности, новым является сопоставительный анализ польско-русских субстантивных и адъективных лексем, характеризующих человека и служащих для раскрытия языковой личности в художественном тексте.
Практическая ценность предлагаемой работы связана с возможностью привлечения материала в вузовских курсах по теории и практике перевода с родственных языков, по сопоставительной лексикологии (семасиологии) и сопоставительному словообразованию русского и польского языков, в спецкурсе по лингвистическому анализу художественного текста. Результаты исследования могут найти применение в практике художественного перевода с польского языка на русский. Кроме того, они могут быть полезны при изучении языка Ю.И^ Крашевского, а также в лексикографической практике.
Методы исследования. Основным методом исследования является сравнительно-типологический, используемый при сопоставлении языковых фактов родственных языковых систем. Кроме того, .сопоставлялись не только разные переводные тексты с общим оригиналом, но также и разновременные переводы друг с другом.
В работе над материалом при описании выделенных путём сплошной выборки лексических единиц, особенностей их семантики и словообразовательной структуры был применён описательный метод.
Контекстуальный метод был использован для определения особенностей функционирования исследуемых лексем в польских текстах и русских переводах.
Метод компонентного анализа применялся по мере необходимости для выявления коннотативных элементов анализируемых языковых единиц.
Контрастивный метод способствовал определению структурно-семантических различий исследуемых субстантивов и адъективов в польском и русском языках.
Апробация работы. Результаты исследования докладывались на межвузовской научно-практической конференции «Язык и межкультурная коммуникация» (Санкт-Петербург, 19-20 апреля 2004 г.), 2-ой международной научной конференции «Русский язык в языковом и культурном пространстве Европы и мира» (Польша, Варшава, 6-9 мая 2004 г.), 2-ой международной научной конференции «Межъязыковая коммуникация. Типология языков. Теория перевода» (Казань, 21 мая 2004 г.), международной научной конференции «Теория и практика обучения/изучения языков» (Литва, Шауляй, 28-29 мая 2004 г.), международной научной конференции «Русская и сопоставительная филология: состояние и перспективы» (Казань, 4-6 октября 2004 г.). Результаты исследования обсуждались в Институте славистики Лундского
университета (Швеция, Лунд, март 2003 г.). Диссертация обсуждалась на кафедре современного русского языка КГУ.
Структура диссертации. Работа состоит из введения, двух глав, заключения и библиографии.
Во введении обосновывается актуальность выбранной темы исследования, мотивируется выбор объекта изучения, определяются цели и задачи работы, методы анализа материала, указывается круг источников, отмечается научная новизна диссертации, устанавливается теоретическая и практическая значимость исследования.
Первая глава диссертации посвящена анализу сословно-должностной лексики в разновременных переводах на русский язык исследуемых романов Ю.И. Крашевского. В первом параграфе этой главы рассматриваются особенности словоупотребления лексем, относящихся к сословной лексике. Во втором параграфе описывается должностная лексика. В третьем параграфе анализируются лексемы, характеризующие персонажей исследуемых романов с точки зрения их отношения к религии. Необходимость рассмотрения указанных лексико-тематических групп обусловлена прежде всего жанровым своеобразием языка исследуемых исторических повествований.
Объектом исследования во второй главе являются субстантивные и адъективные лексемы, представляющие собой внутренние характеристики действующих лиц анализируемых произведений. В первом параграфе указанной главы рассматриваются авторские характеристики персонажей, то есть такие характеристики, которые встречаются в авторской речи исследуемых текстов. Второй параграф посвящен анализу речевых характеристик героев (в нашем исследовании под речевыми понимаются такие характеристики персонажей, которые даются им в диалогической речи других героев). В третьем параграфе описываются так называемые автохарактеристики персонажей исследуемых «саксонских романов» (то есть
речь идёт о таких самооценках героев, которые даются ими в их собственной прямой речи).
В заключении излагаются основные выводы по исследованному материалу, обобщаются положения, сделанные в главах диссертации.
. Сословная лексика
Жанровая специфика исследуемых исторических произведений «Брюль» и «Графиня Козель» предполагает наличие разветвлённой системы персонажей, которые занимают самые разные положения в сословной иерархии Польши и Саксонии XVIII века. В связи с этим Ю.И. Крашевский достаточно часто использует в текстах своих «саксонских романов» сословную лексику для обозначения социального статуса описываемых героев. При этом необходимо отметить, что в анализируемых текстах в соответствии с основным содержанием указанных произведений наиболее часто встречаются такие лексемы, которые определяют положение действующих лиц, относящихся к высшим слоям общества и — прежде всего -принадлежащих к королевскому двору. «Наиболее яркой чертой в духовной структуре эпохи абсолютизма было бесконечное презрение королевской власти ко всем недворянским элементам населения... Именно в эпоху абсолютизма сложилось убеждение, что только начиная с барона человек имеет право называться человеком» [Фукс 1994: 11].
Сословная лексика, несомненно, носит исторический характер, близка в семантическом плане к однозначной терминологии и не способна, как правило, подвергаться семантическому переосмыслению. Данный пласт слов, занимающий значительное место в русских разновременных переводах, передаётся с разной степенью адекватности соответствующим польским лексемам. С одной стороны,- существует- целый ряд слов, являющихся своеобразными дублетами в обоих сравниваемых языках (особенно если речь идёт о заимствованных субстантивах как в польском, так ив русском языках), потому передача содержания подобных сословных терминов на русский язык не вызывает специальных трудностей при переводе. Однако, с другой стороны, переводчики стремятся к тому, чтобы сделать более понятными для русского читателя те историзмы, которые имеют отношение к реалиям иной страны и далёкой эпохи. К числу подобных наиболее распространённых лексем относятся сословные термины дворянин и шляхтич, с помощью которых авторы русских переводов передают содержание польской лексемы szlachcic w мужчина, принадлежащий к дворянскому сословию — шляхте . Например: syn niemajetnego tez polskiego szlachcica - сын небогатого польского дворянина (В1915) - сын бедного польского шляхтича (В1980); jam tez niedawno ze szlachcica urosl na austriackiego ksiecia — я недавно из польского дворянина сделался австрийским князем (В1915) - я совсем недавно из шляхтича вырос в австрийского князя (В1980); Polak, wiec szlachcic — Поляк! стало быть дворянин? (С 1877) - поляк, стало быть, шляхтич (С1971); ,ф jestem szlachcic - я дворянин (С 1877) - я шляхтич (С 1971). Как свидетельствуют приведённые примеры, переводчики в более ранних переводных текстах в качестве достаточно адекватного эквивалента для польского субстантива szlachcic используют в подавляющем большинстве случаев собственно русское слово дворянин лицо, принадлежащее к дворянскому сословию , в то время как в более поздних переводных вариантах употребляется дословное соответствие шляхтич. Полонизм шляхтич польский мелкопоместный дворянин , обозначая дворянина в сословной иерархии Польши, содержит в структуре своего значения дополнительную фоновую информацию. Заметим при этом, что польская лексема szlachcic обладает более широким семантическим объёмом W по сравнению с её близкозвучным коррелятом в русском языке заимствованным словом шляхтич. Именно поэтому Крашевский использует термин szlachcic для указания на принадлежность к дворянскому сословию также тех персонажей, которые являются по своей государственной принадлежности саксонцами (а не поляками). Так, описывая происхождение немецкого дворянина Генриха Брюля, писатель прибегает в тексте романа «Брюль» к слову szlachetka, содержание которого на русский язык передается в обоих разновременных переводах произведения с помощью субстантива дворянин (а не шляхтич), что является вполне естественным и объективно оправданным, поскольку речь идёт о месте в сословной иерархии Саксонии. Однако в ситуации, когда герой романа — Генрих Брюль — подкупом «доказал» своё происхождение из польской шляхты: potrafii przerobic siq па polskiego szlachcica, переводчик 1980 года снова использует полонизм (польский) шляхтич (ВJ980), а в более раннем переводе 1915 года употреблено русское слово (он успел переделать себя в польского) дворянина (В1915). Переводчик С. Тонконогова (1980) учитывает экстралингвистичекий фактор, дифференцированно используя соответствия дворянин и шляхтич для слова szlachcic, употреблённого в тексте-подлиннике.
Должностная лексика
Язык исследуемых текстов (как польских подлинников, так и русских разновременных переводов) изобилует разнообразными лексемами, относящимися к области служебной терминологии и обозначающими должности и позиции в обществе тех или иных персонажей. Необходимо обратить внимание на тот факт, что одной из характерных черт эпохи, описываемой в анализируемых исторических романах, является расцвет многочисленных должностей для огромной плеяды придворных. «При самом маленьком дворе существовали: обер-гофмейстеры, обер-гофмейстерины, кавалеры, дамы, аристократы-пажи, стоявшие в блестящей ливрее за стульями их величеств и менявшие тарелки, несмотря на своё знатное происхождение. А далее следовали просто пажи, гофмейстеры, шталмейстеры, повара, садовники, камердинеры, егеря, гайдуки, скороходы, не считая огромной толпы лакеев, камеристок, гардеробщиц, кучеров, ефрейторов, конюхов, помощников садовника, поварят, служанок, и, наконец, неизменная «лейб-гвардия», которая то и дело при всяком поводе должна была брать на караул и салютовать» [Фукс 1994: 21]. При этом различные служебные функции нередко «продавались» в обществе, а сами службы могли быть фиктивными, являясь необходимым формальным условием для получения регулярных денежных вознаграждений. Положение придворной знати подчас покоилось на мнимых заслугах. Доходы, как правило, были связаны с титулом, а не с какой-либо активной деятельностью. Почти в каждой европейской стране XVIII века сотни лиц занимали должности (иногда даже несколько одновременно), существовавшие только ради получения жалования. «Содержатель дома терпимости мог сделаться церковным советником, и таких случаев было немало. Заведомые идиоты назначались советниками. Мошенники и жулики получали место бургомистра или судьи. Лакеи становились директорами театров и т.д При Людовике XIV были, между прочим, созданы следующие важные должности: осмотрщика поросят и свиней, париков, свежего масла, соленого масла, кирпичей, счетчика сена, контролера дров, вин, продавца снега и т.д. И каждая должность продавалась сразу десятку или сотне желающих» [Фукс 1994: 34-35].
Ю.И. Крашевский и вслед за ним русские переводчики его романов воссоздают с помощью языковых средств реалии XVHI века. Временная дистанция, отделяющая переводы от оригинала, несомненно, влияет на языковые особенности переводных текстов. Чем больше временной разрыв между созданием подлинника и перевода, тем больше различий, связанных с экстралингвистическими факторами, характеризующими соответствующие эпохи, можно обнаружить в переводных текстах. Перед переводчиком стоит сложная задача определения значений слов и словосочетаний, которые автор исторического произведения использовал в качестве стилистических приёмов для воссоздания колорита описываемой эпохи. Трудности, испытываемые авторами переводов, возрастают еще и потому, что текст, относящийся к прошлому, воспринимается в целом как языковое отражение реалий другой эпохи. Поскольку переводчик творит для современного ему читателя, то естественно, что язык перевода должен соответствовать нормам языка именно этого времени. При этом важно передать с помощью различных стилистических средств исторический фон той эпохи, которая явилась предметом художественного описания автора произведения. По словам В.В. Виноградова, «отношения между языком исторического романа и изображаемой им эпохи лишены принудительно-документального характера: важна не точность цитаты, а впечатление читателя, зависящее от художественной, а не хроникальной правды» [Виноградов 1959: 543]. Переводной текст исторического художественного произведения будет адекватным в том случае, если автор перевода предельно точно передаёт содержание подлинника и одновременно делает его максимально понятным для современного читателя.
Авторские характеристики
Лексика, относящаяся к внутренним характеристикам персонажей исследуемых «саксонских романов» Ю.И. Крашевского, является чрезвычайно выразительной и богатой в семантическом отношении. Язык текстов (как польского оригинала, так и русских переводов) характеризуется яркой эмоциональностью и экспрессивностью, что проявляется в широком употреблении выразительных языковых единиц и разнообразных лексических средств. С помощью эмоционально-экспрессивной лексики писатель, а вслед за ним и авторы переводных текстов выражают своё отношение к тем или иным героям — участникам исторических событий, описанных в рассматриваемых текстах, - так как обязательное свойство экспрессивно окрашенной лексики состоит в том, что подобные слова не могут быть употреблены, если автор лишь называет явления, не выражая своего отношения к ним. Такие стилистически маркированные лексические единицы «выражают не только денотативные значения, но и определённые оценки, которые могут быть вызваны эмоциональными и языковыми ситуациями» [Йелитте 1998: 76].
Как известно, наименования-характеристики лица в художественном тексте являются такими языковыми единицами, которые отражают положительное или отрицательное отношение автора к тому или иному персонажу. Как отмечал Ш. Балли, «вещи и явления производят на нас приятное или неприятное впечатление и делятся на два класса: те, которые нас радуют, и те, которые причиняют неудобства и страдания... Одни слова и
выражения обладают, как говорят грамматисты, уничижительной окраской, а другие, наоборот, мелиоративной; одни несут преимущественно позитивную, а другие - преимущественно негативную оценку» [Балли 1961: 183-184].
В сфере имён существительных, относящихся к авторским характеристикам персонажей анализируемых романов Ю.И. Крашевского, необходимо выделить многочисленную группу лексем, отличающихся ярко выраженным эмоционально-экспрессивным содержанием. Среди них встречаются как непроизводные слова, так и субстантивы, являющиеся результатом морфологического или семантического словообразования. Рассмотрим некоторые примеры:
ksiezyna - патер (В 1915) - лукавец (В1980),
roztrzepaniec - забулдыга (В1915) - повеса (В 1980),
prozniak-Дон Жуан (В 1915) - бездельник (В1980),
niebozqtko - (покорное) существо (В1915) - бедолага (В1980),
niebozqtko - бедняк (С 1877) — горемыка (С 1971),
biedaczysko - бедняк (С 1877) — бедняга (С1971),
chlopaczysko - юноша (С 1877) - юноша (С1971),
szaleniec - безумец (С 1877) — безумец (С1971),
smialek — смельчак (С 1877) — смельчак (С1971);
(dziki) mlodzik- молодой (завоеватель) (С 1877) —
(дикарь), мальчишка (C1971J.
Как видно, указанные лексемы-характеристики из оригинальных текстов представляют собой суффиксальные дериваты, мотивированные различными словами и образованные от разных производящих основ. Этим польским производным в русских переводах соответствуют различные по содержанию и структуре лексические эквиваленты. Проанализируем подробнее отдельные примеры, чтобы понять, каким образом и насколько адекватно передаётся содержание авторских характеристик действующих лиц романов «Брюль» и «Графиня Козель» в разновременных переводных текстах.
