Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Обращения как способ отражения социального статуса личности.
1.1. Социальный статус как социолингвистическая категория
1.2. Статусные обращения - основное вербальное средство выражения социального статуса.
Глава 2. Статусные обращения XVIII- начала XX вв.отражающие социальную структуру и культурно-идеологические тенденции общества.
2.1. Влияние экстралингвистических факторов на развитие и 32 функционирование языка.
2.2. Культурно-исторические особенности развития России 36 в XVIII- начале XX вв., повлиявшие на систему статусных обращений указанного периода.
2.3. Система статусных обращений XVIII- начала XX вв. 43
Глава 3. Развитие и функционирование статусных обращений в другие исторические периоды.
3.1. Употребление социально маркированных обращений в послеоктябрьский период (после революции 1917 г.) и в период перестройки и постперестройки.
3.2. Социальная стратификация в современном обществе и статусные обращения в русском языке настоящего времени.
3.2.1. Изменение социальной структуры современного гражданского общества и проблема обращений в русском языке.
3.2.2. Остатки системы номинаций и статусных обращений XVIII- начала XX вв. в современном русском языке.
3.2.3. Иерархия в военной и религиозной сферах в современной России и соответствующие статусные об ращения.
Глава 4. Особенности использования официальных формул титулований и статусных обращений XVIII- начала XX вв. в современном русском языке.
4.1. Употребление общих титулов XVIII- начала XX вв. в функции называния.
4.1.1. Вторичная номинация, её виды. 102
4.1.2. Официальные формулы титулований XVIII- начала XX вв. в номинативной функции, употреблённые в составе названий предметов различного рода.
4.2. Использование общих формул титулований и официальных обращений XVIII- начала XX вв. в общении в сети Интернет.
Заключение. 137
Библиографический список использованной литературы. 144
Приложение. 157
- Социальный статус как социолингвистическая категория
- Влияние экстралингвистических факторов на развитие и 32 функционирование языка.
- Употребление социально маркированных обращений в послеоктябрьский период (после революции 1917 г.) и в период перестройки и постперестройки.
Введение к работе
В развитии современного языкознания приобретает все большее значение исследование языка как вербального кода культуры. Э. Сепир отмечает, что «язык не существует вне культуры, то есть вне социально унаследованной совокупности практических навыков и идей, характеризующих наш образ жизни» (Сепир 1993, с. 186). Лингвистические особенности национального языка как отражение специфического для того или иного народа мировосприятия, его воззрений и представлений, то есть культурного фона, являются предметом исследования направления в языкознании - лингвокультурологии (Л. Вайсгербер, Р. Ладо, В.Н. Телия, В.В. Воробьев). Лингвокультурология синтезирует синхронию и диахронию, психолингвистические, этнолингвистические и социолингвистические исследования. Проблема отражения национально-культурной информации в системе языка и в речи успешно решается на уровне номинативных лексических и фразеологических единиц (Е.М. Верещагин, В.Г. Костомаров, В.Н. Телия и др.).
С другой стороны, в связи с тем, что только тщательно и детально анализируя социальный текст функционирования языка, можно получить существенные результаты в современных лингвистических исследованиях, возрастает интерес к изучению влияния внешних, экстралингвистических факторов на функционирование и развитие языка. Характер отражения в языке изменений в жизни общества, зависимость темпов развития языка от темпов социальных изменений, природа социального расслоения языка в соответствии с расслоением общества, социальная обусловленность функционального многообразия языка и т.д. - все эти вопросы неоднократно становились объектом лингвистического изучения. Показать, что различия речевых навыков в пределах одного языкового общества определённым образом соотносятся с системно упорядоченными социальными различиями, - одна из важнейших задач такого раздела языкозна-
ния, как социолингвистика. Языковые различия в этом - и даже в ещё более широком - плане являются основным объектом социолингвистики. Важнейшие линии исследования в данном случае связаны именно с «обусловленностью» языковых различий. Названное понятие означает «многообразные социально обусловленные факторы, с которыми соотносятся различия собственно языковые» (Брайт 1999, с. 108).
Вышесказанное определяет актуальность данного исследования, так как значимым в социолингвистике является вопрос выражения обращениями социального статуса личности и шире - отражения социальной структуры общества на разных исторических этапах его развития. Изучение социального статуса человека также дает возможность раскрыть и существенные стороны языка как явления культуры, так как лингвистический анализ статусных отношений по природе своей не может отрываться от национально-культурных, психологических и других особенностей, отраженных в значении языковых единиц.
Впервые термин социолингвистика употребил в 1952 г. американский социолог Г. Карри. Но корни социолингвистики глубже, и искать их нужно не в американской научной почве, а в европейской и, в частности, в русской. Лингвистические исследования, учитывающие обусловленность языковых явлений явлениями социальными, с большей или меньшей интенсивностью начали вестись в начале XX века во Франции, России, Чехии. Иные, чем в США, научные традиции обусловили то положение, при котором изучение связей языка с общественными институтами, с эволюцией общества никогда принципиально не отделялось в этих странах от «чистой лингвистики» (Крысин 1989, с. 29). Выдающимся учёным И.А. Бодуэну де Куртене, Е.Д. Поливанову, Л.П. Якубин-скому, В.М. Жирмунскому, Г.О. Винокуру в России; А. Мейе во Франции; Ш. Балли в Швейцарии; Ж. Вандриесу в Бельгии; В. Матезиусу в Чехословакии и другим принадлежит ряд идей, без которых современная социолингвистика не могла бы существовать. Это, например, мысль о том, что все средства языка распределены по сферам общения, а деление общения на сферы имеет в значительной мере социальную обусловленность (Балли 1955, с. 245); идея социаль-
ной дифференциации единого национального языка в зависимости от социального статуса его носителей (работы русских и чешских языковедов); положение, согласно которому темпы языковой эволюции зависят от темпов развития общества, а в целом язык всегда отстаёт в совершающихся в нём изменениях от изменений социальных (Поливанов а 1968, с. 78; в 1968, с. 55); обоснование необходимости социальной диалектологии, наряду с диалектологией территориальной (Поливанов б 1968, с. 180); важность изучения жаргонов, арго и других некодифицированных сфер языка для понимания внутреннего устройства системы национального языка (Жирмунский 1956, с. 3 - 32) и др. А. Мейе «особенно любил подчёркивать тезис, согласно которому "язык - исключительно общественное явление"» (Мейе 1960, с. 366). Он отмечает, «что язык, будучи, с одной стороны, принадлежностью отдельных лиц, с другой стороны, навязывается им, благодаря этому он является реальностью не только физиологической и психической, но и прежде всего социальной. Язык существует лишь постольку, поскольку есть общество, и человеческие общества не могут существовать без языка» (Мейе 1960, с. 367).
В русской лингвистике до 1917 г. «плохо обстояло дело с изучением социальной стороны языка - с социологической лингвистикой. Для большинства авторов характерно просто игнорирование относящихся сюда тем и вопросов» (Поливанов б 1968, с. 181). После революции 1917 года в русском языке происходили наиболее характерные и при этом социально обусловленные перемены. Е.Д. Поливанов в статье «Специфические особенности последнего десятилетия 1917-1927 в истории нашей лингвистической мысли» отмечает: «Первая существенная особенность лингвистической мысли - перенос центра тяжести на социологическую сторону в изучении языка <...> P.O. Шор "Язык и общество", М.Н. Петерсон "Язык как социальное явление" - заглавия об этом говорят» (Поливанов в 1968, с. 54). Ф.П. Филин также указывает, что «лингвосоциологи-ческие проблемы были в поле внимания почти всех советских языковедов 20-40-х годов - как последователей Н.Я. Марра, так и его открытых или скрытых противников» (Филин 1968, с. 5). Многочисленные работы 20-х годов в отече-
ственной социолингвистике, таким образом, были посвящены языковым изменениям после революции 1917 года. Особенно значительное место в разработке этих вопросов занимают исследования Е.Д. Поливанова. Проблемы социологической лингвистики он определял так:
«Определение языка как социально-исторического факта.
Описание языков и диалектов с социологической точки зрения.
Оценочный анализ данного языка как орудия общения.
Изучение причинных связей между социально-экономическими и языковыми явлениями.
Оценочный анализ языка как средства борьбы за существование.
Общая типологическая схема эволюции языка в связи с историей культуры.
Прикладные вопросы социологической лингвистики: языковая политика» (Поливанов б 1968, с. 181).
Характерная черта социолингвистики второй половины XX столетия -переход от работ общего плана к экспериментальной проверке выдвигаемых гипотез, математически выверенному описанию конкретных фактов. В конце 50-х - начале 60-х годов в центре внимания социолингвистических исследований были процессы двуязычия и многоязычия - весьма характерные для такого многонационального государства, как СССР. В.М. Жирмунский указывает, что «изучение истории языка как общественного явления в связи с историей народа, его создателя и носителя - едва ли не основная задача языкознания» (Жирмунский 1968, с. 22).
Две наиболее известные современные школы социолингвистики и две концепции языкового развития - это концепция, принадлежащая М.В. Панову, и концепция американского социолингвиста У.Лабова.
В социолингвистической концепции М.В. Панова и его школы основной упор делается на тесное взаимодействие собственно языковых закономерностей (антиномий) и социальных факторов, которые он понимает как условия, способствующие (или, напротив, препятствующие) той или иной внутренней зако-
номерности развития языка. Эта концепция получила выражение в четырёхтомной монографии «Русский язык и советское общество» (автор теоретической части - М.В. Панов; см.: Панов 2004). Отметим также серию работ по русской разговорной речи, выполненных под руководством Е.А. Земской, исследования ученых Саратовского университета, посвященные анализу отношений между языком и обществом (см. Язык и общество 1968, 1977 и др.), коллективное исследование «Современный русский язык: социальная и функциональная дифференциация» (Современный русский язык 2003).
Отталкиваясь от «ахронического», вневременного подхода к языку, представленного в порождающей грамматике Н.Хомского, и критикуя Хомского за пренебрежение к языковой реальности, У. Лабов предложил концепцию языкового развития, основанную на тщательно проанализированных данных о действительной, живой речи современных американцев. Он дал схему механизма языкового изменения, но она вряд ли может претендовать на статус универсального представления всякого языкового изменения. Но всё-таки, хотя Лабов рассматривает в основном изменения фонетические, их интерпретация представляет интерес и в более широком плане, с точки зрения эволюции языка вообще.
Основное сходство указанных концепций в том, что и та, и другая школы социолингвистики исходят из представления о сложном характере взаимоотношений языка и общества, об отсутствии прямых аналогий, о многоступенчатости влияния изменений, происходящих в обществе в целом и в отдельных его группах, на изменения в языке. При этом для советской лингвистики, опирающейся на материалистический подход к интерпретации языковых фактов, было характерно внимание к макропроцессам, языковые и коммуникативные процессы, происходящие в "микрообщностях" (семье, игровых и производственных группах и т.п.), почти не исследовались. А многие представители американской социолингвистики более склонны к анализу микропроцессов, которые характеризуют социальную и языковую жизнь сравнительно небольших человеческих групп.
Первичным по значимости противопоставлением в социолингвистике вслед за А.Д.Швейцером и В.И. Карасиком мы признаем противопоставление двух плоскостей социально обусловленной вариативности языка - стратификационной и ситуативной. Первая - отражает социально-классовую структуру общества, но это отражение носит не прямолинейный, а опосредованный культурой и языком характер. Единицей стратификационного измерения языка являются языковые коллективы с их социально-коммуникативными ресурсами. Единицей ситуационного измерения - роли, в которых отражены социально обусловленные отношения между участниками коммуникативного акта. К понятийному ряду, связанному со стратификационной вариативностью языка относится социальный статус человека, и вместе с тем он определяет ситуативное измерение языка через ролевые отношения (Швейцер 1976, 1978; Карасик 1992, с. 17). Категория социального статуса человека является одной из центральных категорий социолингвистики. Она связана, по мнению В.И. Карасика, с другими понятиями (из которых самое близкое - социальная роль) по трём осям: ось А - деятельность/поведение - речевое событие/речевой акт (предполагает рассмотрение статуса в аспекте поведения человека), ось Б - речевой коллектив -язык (предполагает освещение статуса в плане стратификационно-ситуативной вариативности), ось В - культура/комплекс ценностей - коммуникативная сеть (мыслится как изучение статуса в аспекте стиля жизни) (Карасик 1992, с. 26). В диссертационном исследовании мы будем рассматривать статусные обращения, выражающие социальный статус личности в аспекте стратификационной вариативности.
Отметим, что «в социальной дифференциации получает отражение не только и, может быть, даже не столько современное состояние общества, с различными его классами, слоями и группами, сколько предшествующие его состояния, характерные особенности структуры и изменений этой структуры в прошлом, на разных этапах» (Жирмунский 1968, с. 9). В.И. Жирмунский отмечал, что «социальная дифференциация языка данного общественного коллектива не может рассматриваться статически, в плоскости синхронного среза, без
учёта динамики социального развития языка», что «язык данной эпохи, рассматриваемый в его социальной дифференциации, всегда представляет систему в движении, разные элементы которой в разной мере продуктивны и движутся с разной скоростью». По его мнению, описывая структуру языка с точки зрения её социальной дифференциации, необходимо учитывать «её прошлое и будущее, то есть всю потенциальную перспективу её социального развития» (Жирмунский 1968, с. 9). Ф. де Соссюр также писал об «историческом факте»: «вне категории времени языковая реальность неполна, и никакие заключения относительно нее невозможны». Он указывал: «Если бы мы взяли язык во времени, но отвлеклись бы от говорящего коллектива, то мы не обнаружили бы в нём, возможно, никакого изменения. И наоборот, если мы будем рассматривать говорящий коллектив вне времени, то не увидим действия на язык социальных сил» (Соссюр 1977, с. 37). Со времен Ф. де Соссюра в лингвистике принято разграничивать синхронические и диахронические аспекты исследования языка. Это разграничение условно, хотя Ф. де Соссюр настаивал на абсолютном противопоставлении, считал, что задачи синхронического изучения языка не имеют ничего общего с задачами исторического осмысления тенденций его развития. Мы согласимся с мнением Р.А. Будагова: «если "нечистое" противопоставление синхронии и диахронии способствует лучшему осмыслению конкретного материала, то подобное противопоставление предпочтительнее» (Будагов 1971, с. 18). В данной работе мы рассмотрим систему и функционирование статусных обращений, учитывая синхронические и диахронические аспекты в нашем анализе. Диахронический анализ статусных отношений в том или ином обществе позволяет увидеть изменение общественных норм и правил поведения применительно к социальной иерархии. Шарль Балли в исследовании «Общая лингвистика и вопросы французского языка» пишет, что рассмотрение прошлого при изучении настоящего «может быть полезным, если оно даёт основания для сопоставлений, которые в силу контраста освещают подлинный - и отличный -характер современного языка» (Балли 1955, с. 32).
К влиянию «социальных факторов» уровни структуры языка неодинаково восприимчивы. В наибольшей степени подвержена влиянию лексика (с фразеологией) - единственная область, где само содержание культуры отражается более или менее непосредственно. В связи с этим представляется перспективным исследование языковой картины мира на разных этапах развития языка на уровне лексики.
В работе в поле нашего внимания будут, прежде всего, лексические средства статусных обращений.
Объектом исследования явятся формулы титулования и обращения XVIII-XXI веков.
Исследователи указывают, что в личной сфере (семейно-дружеской коммуникации) обращения изменяются не так сильно, как в области публично-общественной. «Ясно, что такие формулы, как солнышко моё, сестричка, милок, сынок, бабуля и т.д., не вызывают резких общественных оценок и столкновений, в отличие от обращений товарищ, господин, гражданин, выполняющих роль своеобразных «социально-коммуникативных амортизаторов» (Зеленин 2002, с. 85).
Предметом нашего исследования будут лексические средства выражения обращений, указывающих на социальный статус личности, на разных исторических этапах развития языка.
Цель проведенного исследования - описание отражения статусными обращениями национально-культурной информации и выявление роли экстралингвистических факторов в развитии и функционировании категории статусного обращения в русском языке в XVIII, XIX и XX вв., рассмотрение особенностей системы статусных обращений в языке настоящего времени.
Для достижения поставленной цели в работе решается ряд задач:
Изучение внешних факторов, влияющих на функционирование и развитие статусных обращений;
Указание характерных для каждой эпохи социальных реалий, которые отражаются в статусных обращениях;
Сравнение специальных лексических средств выражения социальных статусов в XVIII, XIX и XX веках;
Сопоставительно-типологическое описание статусных обращений на разных этапах развития языка;
Выявление специфики современного функционирования статусных обращений;
Рассмотрение косвенных индексов социального статуса человека на разных исторических этапах.
Поставленные задачи будут решаться на материале отрывков из произведений художественной литературы XVIII-XX веков, показывающих речевое общение соответствующего исторического этапа, функционирование обращений в живой речевой действительности, их развитие и отражение ими социальной структуры общества. Признавая справедливость утверждений, что полного параллелизма между реальными диалогами разговорной речи и стилизованной разговорной речью, представленной в художественной литературе, не существует, мы разделяем мнение тех лингвистов, которые считают художественную прозу и драматургию правомерными источниками при изучении разговорно-обиходной речи (Шмелёв 1977, с. 81). Обращение к художественному тексту обусловлено, с другой стороны, привлечением диахронии. В IV главе, посвященной функционированию официальных статусных обращений XVIII- начала XX вв. в современном русском языке в составе номинаций и в функции обращений в сети Интернет, материалом исследования послужили названия статей, рассказов, сообщений и логи (лог - дословная запись общения) на форумах и конференциях в сети Интернет. Использование в тексте диссертации последних обусловлено тем, что общение в Интернете приближено к устной разговорной речи. Это проявляется, например, в сокращении слов, в намеренном написании слов по принципу произношения. Мы сочли целесообразным использовать дословную запись общения.
Общий корпус проанализированных примеров составил 800 единиц, в тексте диссертации отражено около 250 реализаций.
Специфика языкового материала, цель и задачи исследования обусловили использование следующих методов исследования: методы и приёмы непосредственного наблюдения и аналитического описания языковых и речевых фактов; метод диахронного и синхронного анализа, метод контекстуального анализа, метод статистического анализа и др.
Несмотря на длительное изучение обращений, их семантическая структура проанализирована недостаточно. Обращения социально маркированны. Не случайно вопросы о выборе обращений обостряются в периоды радикальных социально-политических перемен. Научная новизна исследования состоит в детальном анализе и описании реализации обращением функции называния социального статуса адресата. В работе выявлена система статусных обращений в современном языке в сопоставлении с прошлыми историческими этапами, указаны особенности употребления формул титулования и официальных обращений XVIII- начала XX веков в речевом общении настоящего времени.
Результаты исследования могут быть использованы при решении теоретических вопросов социолингвистики; в теории речевого этикета, культуры речи, риторики; в лингвистическом анализе художественного текста. В этом заключается теоретическая значимость диссертационного исследования.
Практическая значимость исследования связана с возможностью решения проблем, обусловленных трудностями употребления обращений в речи. Интерпретация, истолкование и объяснение признаков социального статуса, типичных для определенной языковой системы, приобретает особую важность в условиях культурного разрыва (например, при чтении текста, относящегося к иной эпохе, или при общении с представителями иной культуры). В особых формах обращения проявляется специфика выражения статусных отношений в различных культурах и языках, поэтому результаты исследования могут быть использованы при решении вопросов межкультурной коммуникации.
Апробация основных положений и результатов исследования осуществлена на международных, региональных и внутривузовских конференциях: на научной конференции в Государственном институте русского языка им.
А.С. Пушкина, посвященной Дню Науки (2004 г.); на международной научной конференции «Славянская культура: истоки, традиции, взаимодействие (VI Ки-рилло-Мефодиевские чтения)» в Государственном институте русского языка имени А.С. Пушкина (2005 г.); на конференции профессорско-преподавательского состава в Тульском Государственном университете (2006 г.); на международной научно-практической конференции «Лингвокультуроло-гические и лингвострановедческие аспекты теории и методики преподавания русского языка» в Тульском Государственном университете (2006 г.); в обсуждениях основных положений диссертационного исследования на заседаниях кафедры русского языка Тульского Государственного университета с 2003 по 2006 г.г., а также в публикациях автора.
По теме диссертации опубликованы следующие статьи: «Статусные обращения в русском языке XVIII-XIX вв. как носители национально-культурной информации» в сб. «Славянская культура: истоки, традиции, взаимодействие. Материалы Международной научной конференции «Кирилло-Мефодиевские чтения», 16-18 мая 2005 года. - М.: Гос. ИРЯ им. А.С. Пушкина, 2005. - С. 222-227; «Проблема обращений в современном русском языке и возможности её решения путём использования средств языка прошлых исторических периодов» в сб. «Известия ТулГУ. Серия. Язык и литература в мировом сообществе. Вып. 9. - Лингвокультурологические аспекты изучения русского языка. - Тула: Изд-во ТулГУ, 2006. - С. 39-44; «Официальные обращения конца XVIII - начала XX веков в современном прочтении (на материале форумов и конференций в сети Интернет)» в сб. «Известия ТулГУ. Серия. Язык и литература в мировом сообществе. Вып. 9. - Лингвокультурологические аспекты изучения русского языка. - Тула: Изд-во ТулГУ, 2006. - С. 44-49; «Употребление формул титулований и официальных обращений конца XVIII- начала XX веков в современном русском языке в составе наименований на страницах печати и в сети Интернет» в сб. «Известия ТулГУ. Серия. Язык и литература в мировом сообществе. Вып. 10. - Актуальные вопросы языкознания. - Тула: Изд-во ТулГУ, 2006. -С. 22-27.
На защиту выносятся следующие положения:
Прямым и основным, вербальным и намеренным способом выражения социального статуса является обращение. В функции статусных обращений выступают слова, выражающие соотносительную позицию человека в социальной стратификации, и слова, обозначающие иерархию в той или иной системе социальных учреждений (например, армейские чины, церковные саны).
На систему обращений в русском языке XVIII- начала XX вв. большое влияние оказали культурно-исторические особенности развития общества в этот период. Особенностью обращений было отражение социального расслоения общества, важной его черты - чинопочитания. Статусные обращения XVIII- начала XX вв. - наиболее яркие примеры выражения обращениями социального статуса личности.
Изменения в общественно-политической жизни России после революции 1917 года привели к смене обращений: перестали употребляться номинации и обращения, выражающие иерархию в обществе, и получили распространение социально маркированные обращения Гражданин! и Товарищ! Данные формы отражали принципиальные изменения в структуре общества и его организации, подчёркивая новую систему социальных отношений, противопоставленную стратификации общества на предыдущем историческом этапе.
В русском языке настоящего времени в связи с состоянием современного общества, для которого характерно наличие жизненных и культурных стилей, не сводимых к сословным, классовым формам, в гражданской сфере отсутствует система статусных обращений. Остатками этой системы можно считать обращение Превосходительство!, употребляющееся в официальной сфере, а также отмечены единичные случаи использования обращения к президенту Высокопревосходительство! Также продолжают употребляться социально значимые формы номинаций и обращений прошлого исторического этапа развития языка (Товарищ!, Гражданин!).
В военной и церковной сферах в России и сейчас существует строгая иерархия, которая проявляется в соответствующих статусных обращениях. 5. Формулы титулований и официальных обращений XVIII- начала XX вв., в том числе вышедшие из употребления, используются носителями современного русского языка и в составе вторичных наименований, образованных с помощью метафоры, а также продолжают употребляться в функции обращения в общении в сети Интернет.
Гипотеза исследования заключается в том, что обращения в современном русском речевом общении по сравнению с XVIII- началом XX вв. в наименьшей степени отражают социальную стратификацию общества, что связано с особенностями этно- и социокультурного этапа развития языка. Их использование носит принципиально иное значение в современных условиях, но при этом они не полностью теряют исходные социолингвистические параметры. В связи с этим корректное использование исторически сложившихся статусных обращений XVIII- начала XX вв. в современном речевом общении возможно лишь при условии знания их социально-исторического контекста. Структура и объём работы.
Диссертация состоит из введения, четырёх глав, заключения, списка цитированных источников, библиографического списка использованной литературы и приложения.
Во введении представлена общая характеристика проблемы исследования, обосновывается важность избранной проблемы и темы исследования, её актуальность и новизна, выделяется объект исследования, формулируются гипотеза, цели и задачи.
В первой главе диссертации «Обращения как способ отражения социального статуса личности» даётся определение понятия «социальный статус» личности, указываются отличительные признаки и приводятся способы выражения данной социолингвистической категории. В этой главе описывается обращение как один из основных способов выражения социального статуса личности.
Во второй главе исследования «Статусные обращения XVIII- начала XX вв., отражающие социальную структуру и культурно-идеологические тенденции общества» рассматривается вопрос влияния экстралингвистических факторов на развитие языка и, в частности, отмечаются культурно-исторические особенности развития России в конце XVIII- начале XX веков, повлиявшие на систему обращений этого периода. В этой главе представлен анализ статусных обращений.
В третьей главе диссертации «Развитие и функционирование статусных обращений в другие исторические периоды» описывается функционирование обращений, отражающих меняющуюся структуру общества в послеоктябрьский период (после революции 1917 г.) и в период перестройки и постперестройки. В этой главе рассматриваются изменения социальной структуры гражданского общества в России в настоящее время и проблема обращений в современном русском языке, приводятся данные эксперимента; анализируются примеры употребления обращений, представлявших собой остатки системы номинаций и статусных обращений XVIII- начала XX вв. в современном русском языке. Также в третьей главе диссертации представлена социальная иерархия в военной и религиозной сферах и отражающие её системы статусных обращений.
В четвёртой главе «Особенности использования официальных формул титулований и статусных обращений XVIII- начала XX вв. в современном русском языке» рассматривается употребление названных форм в современном русском языке в качестве обращений в сети Интернет на форумах и конференциях и в составе наименований различного рода на страницах печати и в сети Интернет.
В заключении резюмируются результаты проведённого исследования, намечаются области их теоретического и практического применения.
Социальный статус как социолингвистическая категория
Информация о социальном статусе человека расценивается как приоритетная в обществе. Об этом свидетельствует не только детальная специализация социальных характеристик человека в лексической семантике, но и психологическая закономерность запоминания наиболее важных характеристик человека при знакомстве: сначала запоминается лицо (уровень идентификации), затем -занятие (уровень классификации) и, наконец, имя и дополнительная характеристика (уровень характеризации). На уровне классификации человек определяется как представитель определенного социального слоя, профессии и т.д. (Карасик 1992, с. 30).
«Социальный статус» человека относится к числу центральных категорий социолингвистики. Безусловно, «социальная роль» и «социальный статус» - это взаимосвязанные понятия. Н.И. Формановская определяет «социальную роль» как «нормативное сочетание позиции и функции, при этом та или иная роль в сознании людей связана с образцом поведения, с ожиданиями того, что человек в данной роли обязан делать и на что он имеет право» (Формановская 2002, с. 44). Для данного исследования важно разграничить данные понятия. Во введении нами уже было отмечено, что социальный статус - это понятие стратификационной социально обусловленной вариативности языка, а социальная роль - ситуативной. В социологии «социальная роль» - это определённая социальная функция, которую выполняет человек как элемент общества (Култыгин 2002, с. 125). Социальные функции определяют социальный статус человека, который обобщает множество социальных ролей. Ю.Е. Прохоров говорит «"о роли статуса" как о ведущей при социализации личности, в том числе и вербальной социализации, при исполнении всех форм ролевой деятельности - и, безусловно, при межкультурном взаимодействии личностей» (Прохоров 1997, с. 17).
Вслед за В.И. Карасиком под социальным статусом мы понимаем «соотносительное положение человека в социальной системе, включающее права и обязанности и вытекающие взаимные ожидания поведения. При этом личностные характеристики человека отступают на второй план» (Карасик 1992, с. 3). «Социальный статус» - это определённая социальная позиция, это общее положение человека как элемента общества, через которую он как бы встроен в структурную сеть.
Понятие социального статуса первоначально означало правовое положение юридического лица. В широкий научный обиход оно было введено известным немецким социологом Максом Вебером, в работах которого статус, класс и власть выступают в качестве основных измерений социальной стратификации. Статус - наиболее конкретное звено в концептуальной триаде М.Вебера и оказывается наиболее нагруженным в культурологическом отношении и поэтому получает разнообразные способы выражения в языке (Карасик 1992, с. 3).
В работе «Язык социального статуса» В.И. Карасик выделяет три системообразующих признака этого понятия, которые соответствуют внутренним факторам социальной стратификации: поведение, стратификационную позицию и стиль жизни (Карасик 1992, с. 3). Социальный статус личности, прежде всего, оказывает влияние на ее поведение. Зная социальный статус человека, можно легко определить большинство качеств, которыми он обладает, а также предсказать действия, которые он будет осуществлять. Отметим, что поведенческие приоритеты обусловлены этносом, характером народа, и отражены в традициях, культурных ценностях, словаре.
Фактически некоторый образец поведения, признанный целесообразным для людей данного статуса в данном обществе, устойчивый шаблон поведения, включающий действия, мысли и чувства человека представляет собой «социальная роль. Ролевое поведение есть поведение человека, занимающего определенную социальную позицию в соответствии с ожиданиями людей. Социальная роль может быть закреплена за человеком формально (например, в законодательном акте) или же иметь неформальный характер. Каждый человек обладает не одной, а целым набором социальных ролей, которые он играет в обществе. Их совокупность называется ролевой системой. Мёртон употребляет термин «набор ролей» для обозначения «комплекса ролевых отношений, в который личности вовлекаются лишь в силу того, что они имеют определённый социальный статус». Он подчёркивает, что с каждым социальным статусом связана «не одна, а целое множество социальных ролей» (Бок 1999, с. 118). Ф.К. Бок употребляет термин «аллороли», под которым понимает «связанные варианты одной и той же структурной единицы» - «ролемы». Многообразие социальных ролей может стать причиной внутреннего конфликта личности (в том случае, если какие-то из социальных ролей противоречат друг другу). Исследователи считают, что носители социального статуса не подвергаются опасности «крайнего конфликта» в наборах ролей, так как создаётся «определённая степень социальной регулярности формирования компонентов многочисленных наборов ролей» (Бок 1999, с. 119). На манифестацию ролей могут влиять следующие факторы: другие роли, а также единицы пространства и времени, в свою очередь определённые социально. При этом, если не удаётся найти среди фактов соответствующего окружения причины, обусловившие то или иное употребление различных вариантов роли, эти варианты можно считать «находящимися в отношении свободного варьирования» (Бок, 1999, с. 119).
Сопоставление роли и статуса позволяет выделить стабильность и векторную направленность («выше - ниже») в качестве основных характеристик статуса.
Говоря о выражении социального статуса, отметим, что оно может быть:
1. Вербальным и невербальным;
2. Помимовольным и намеренным;
3. Прямым и косвенным (Карасик 1992, с. 3).
Остановимся более подробно на этих понятиях. Невербальная манифестация неравенства прослеживается как у людей, так и у животных. Вербальное выражение неравенства в языке реализуется на интонационном уровне (просящая или приказывающая, вежливая или категоричная интонация), на грамматическом уровне (сфера грамматической стилистики - виды модальности, вводные конструкции, разновидности императива, определенные виды инверсии), на словообразовательном уровне (некоторые уменьшительные суффиксы), на лексическом уровне (специальные слова и выражения, обозначающие статусное неравенство, например, уважительные обращения, и слова, имеющие те или иные коннотации социального статуса).
Если «помимовольное» выражение статуса по своей сути - однородное явление, то намеренное выражение статуса имеет двоякую направленность: это - осознанное и акцентированное выражение того, что проявляется помимо-вольно, а, кроме того, это - стилизация способов выражения, свойственных представителям той или иной статусной группы.
Выражение социального статуса человека может быть прямым и косвенным, а также основным и дополнительным. Мы говорим о прямом выражении статуса, имея в виду специальные слова или жесты, являющиеся индексами социальных отношений: обращения, титулы, формулы вежливости, поклоны. Косвенные индексы социального статуса требуют развернутой интерпретации, они различны по своей природе и относятся к статусно-релевантным сферам жизни (образование, происхождение, работа, материальное положение, манеры поведения и т.д.).
Влияние экстралингвистических факторов на развитие и 32 функционирование языка
В данном исследовании необходимо будет выявить экстралингвистические факторы, повлиявшие на систему статусных обращений. В связи с этим определим, что можно считать внешними факторами, как они влияют на язык.
В 30-х и 40-х годах в советской лингвистике наметились два центральных понимания социальной природы языка. При первом - сам язык в собственном смысле этого слова оказывается как бы за пределами категории «социального»: исследователи говорят не о социальной природе языка, а о «социальной природе тех явлений, тех факторов и тех сфер, с которыми живой естественный язык всегда соприкасается». Согласно второй точке зрения, социальная природа «должна быть обнаружена не только в формах взаимоотношений языка с другими социальными институтами, но и в самом языке как средстве общения между людьми». Она обусловлена самим «назначением языка, его важнейшими функциями, его ролью в обществе» (Будагов 1971, с. 11).
Противопоставление внешней лингвистики внутренней лингвистике восходит ещё к Ф. де Соссюру. Он писал, что «обычаи нации отражаются на её языке, а с другой стороны, в значительной мере именно язык формирует нацию». «Разве грамматический «организм» языка, - рассуждал Ф. де Соссюр, -не зависит сплошь и рядом от внешних факторов языкового изменения, подобно тому, как, например, изменения в организме растения происходят под воздействием внешних факторов - почвы, климата и т.д.?» (Соссюр 1977, с. 60). Исследователь называет факторы, влияющие на развитие языка: культура народа, его история, обычаи, отношения между языком и общественными институтами (школа, церковь и т.д.), географическое распространение языка и языковые контакты. Отмечая отношения, существующие между языком и политической историей, он указывал, что «великие исторические события имели неисчислимые последствия для сторон языка». Всё это Ф. де Соссюр считал чуждым «организму» языка, так как «язык - есть система, которая подчиняется лишь собственному порядку». Исследователь сравнивает развитие языка с игрой в шахматы, где довольно легко отличить, что является внешним, а что внутренним. «То, что эта игра пришла в Европу из Персии, - факт внешнего порядка, внутренним является всё то, что касается системы и правил игры. Если фигуры из дерева заменить фигурами из слоновой кости, то такая замена будет безразлична для системы; но, если уменьшить или увеличить количество фигур, такая перемена глубоко затронет «грамматику» игры ... ». По мнению Ф. де Соссюра, «внутренним является всё то, что видоизменяет систему» (Соссюр 1977, с. 59).
А Е.Д. Поливанов ход языкового развития сравнивал с работой поршней паровоза. Какой-либо «общественный сдвиг не может заставить поршни двигаться не параллельно, а перпендикулярно рельсам, так и фактор экономического или политического характера не может изменить природу языковых процессов» (Поливанов б 1968, с. 179).
Признание зависимости языка от жизни и эволюции общества вовсе не отменяет и не отрицает значения естественно-исторических «теорий эволюции» языка. Не следует думать, что «законы развития языка, вытекающие из его общественной сущности, из его общественных функций, и законы, вытекающие из структуры языка, - это разные, взаимно не связанные закономерности как бы разных планов функционирования языка. На самом деле они взаимообусловлены и неразрывны» (Крысин 1989, с. 25). Язык - есть явление общественное, поэтому, безусловно, его развитие не может быть полностью автономным: оно, так или иначе, зависит от развития общества. «Язык никогда не существует вне общества, ибо язык - это семиологическое явление. Его социальная природа -одно из его внутренних свойств» (Соссюр 1977, с. 59). И Р.А Будагов отмечает, что «социальная обусловленность языка определяется не только взаимоотно шениями языка с другими общественными институтами, но и природой самого языка» (Будагов 1971, с. 11). Вопрос заключается в том, как именно изменения в общественной жизни влияют на изменения в языке, каков механизм такого влияния. Ф.П. Филин указывает, что «природа языковых изменений оказывается двойственной: с одной стороны, язык развивается согласно своим внутренним законам, заложенным в нём возможностям изменяться в том или ином направлении, с другой - не все возможные изменения реализуются. Та или иная их реализация предопределяется общественными факторами, связанными с функциями языка в обществе» (Филин 1968, с. 14).
Е.Д. Поливанов также пишет, что «социальные факторы могут предопределять конечную цель языкового развития», ускорять или замедлять ход языковой эволюции, но не могут изменять её направление, «природу языковых процессов». Исследователь отмечает, что от «социальных факторов» зависит:
1) решение быть или не быть данного рода эволюции вообще,
2) видоизменение отправных пунктов развития (Поливанов б 1968, с. 101). Внеязыковые социальные факторы, как правило, влияют на язык не прямо, а опосредованно, через носителя языка. Лингвисты указывают, что «путей и способов, какими могут экономические (и политические) или вообще культурно-исторические явления воздействовать на языковую эволюцию, много, но в качестве основного момента здесь нужно указать на следующее: экономико-политические сдвиги видоизменяют контингент носителей (или так называемый социальный субстрат) данного языка или диалекта, а отсюда вытекает и видоизменение отправных точек его эволюции» (Поливанов б 1968, с. 178).
К «социальным факторам» относятся: изменение круга носителей языка; распространение просвещения; территориальное перемещение людей (миграции); создание новой государственности, по-новому влияющей на некоторые сферы языка; развитие науки; крупные технические новшества и др. Число социальных факторов может меняться, но в большинстве изученных ситуаций существенными оказываются следующие три фактора:
1. социальная принадлежность отправителя; 2. социальная принадлежность получателя;
3. обстановка (Брайт 1999, с. 108).
Л.А. Вербицкая к внешним факторам относит «социолингвистические и психолингвистические факторы, связанные с функционированием данного языка в определённом языковом коллективе в определённый период времени» (Вербицкая 2000, с. 54).
Употребление социально маркированных обращений в послеоктябрьский период (после революции 1917 г.) и в период перестройки и постперестройки
Многие лингвисты рассматривали функционирование обращений Товарищ! и Господин! в русском языке в разные периоды его развития (Костомаров 1967, 1999; Формановская 1998, 2001, 2002 и др.). В данном исследовании мы отметим некоторые особенности социально маркированных обращений после 1917 г. ив период перестройки и постперестройки, рассмотрим обращения Товарищ! и Господин! как социальные знаки.
К началу XX века пятичленная система общих титулов себя изжила. В одном из документов этого периода говорилось, что она «едва ли соответствует современным условиям гражданской службы. На практике имеет значение один титул - превосходительство. Остальные смешиваются и присваиваются всем без различия, состоят ли они на государственной службе или нет» (См.: Шепелев 1999, с. 172). Все гражданские чины были ликвидированы декретом Всероссийского центрального исполнительного комитета (ВЦИК) и Совета народных комиссаров (СНК) от 10 ноября 1917 года «Об уничтожении сословий и гражданских чинов». Воинские же чины (офицеров и генералов) и воинские звания (нижних чинов) отменены в армии декретом СНК от 16 декабря 1917 года «Об уравнении в правах всех военнослужащих», а на флоте - приказом наркома по морским делам от 13 января 1918 года «О демократизации флота». Провозглашалось всеобщее равенство. В связи с этим произошла и резкая смена обращений: ушло из употребления большое число номинаций социального неравенства. Обращения Господин - Госпожа, Барин - Барыня, Сударь - Сударыня, Милостивый государь (государыня) постепенно исчезают. Крушение прежней системы изменило морально-культурные ценности общества. В России после революции стремительно шла «упорядоченная идеологизация русского языка» в контексте самой жизни. (Беседа 2003, с. 176). Вместо всех существовавших, начиная с 1917-1918 гг., получают распространение обращения Гражданин! и Товарищ! Обращение Товарищ было введено в «повседневный обиход как знак социального равенства» (Формановская 1998, с. 99). В первые годы после революции эта форма становится основным обращением в новой России. Например:
- Подойдите-ка сюда, товарищ, - поманил он пальцем кругленького господина. ... - Что это у вас там? - Это моя семья, товарищ комиссар. Видите ли, мы возвращаемся в Харьков» (А.Н. Толстой. Похождение Невзорова, или Ибикус).
«Помзав сказал: - Удивляюсь вам, товарищ Зотова: такая, в общем, интересная женщина - и провоняли всё помещение махоркой...Женственности, что ли, в вас нет... » (А.Н. Толстой. Похождение Невзорова, или Ибикус).
Но не все и не сразу принимают обращение Товарищ! Отношение к нему представителей разных социальных групп показал драматург К. Тренев в пьесе «Любовь Яровая». Действие происходит в годы гражданской войны. В речи духовенства, офицеров царской армии, разночинной интеллигенции продолжают использоваться обращения Ваше высокопревосходительство!, Ваше превосходительство!, Ваше благородие!, Господа офицеры!, Господин поручик!, Господа! (К. А. Тренёв. Любовь Яровая).
Слово «гражданин» зафиксировано в памятниках XI в. Оно пришло в древнерусский язык из старославянского и служило фонетическим вариантом слова горожанин. Эти слова имели значение «городской житель» (Даль 1995, с. 389). В конце XVIII в. у слова «гражданин» появляется значение «полноправный член общества, государства». А в революционную пору, как указывает Н.И. Формановская, «обращения Гражданин!, Гражданка! заменили целый ряд именований, помечающих социальное неравенство» (Формановская 2002, с. 146). Например: «- Граждане, - кричал весёлый чернобородый матрос, въе хавший с вохом с адмиральским имуществом в гущу народа, - дорогие мои, зачем бегите? ... Оставайтесь, дорогие, всем хорошо будет...» (А.Н. Толстой. Похождение Невзорова, или Ибикус). Обратим внимание на то, что слово «гражданин», «патриот» и субстантивное словосочетание «активный строитель коммунизма» в следующем примере являются однородными: «Следуя ленинским заветам, партия добивается того, чтобы человек воспитывался у нас не просто как носитель определённой суммы знаний, но прежде всего как гражданин, активный строитель коммунизма... Чтобы он, гражданин, патриот, не дрогнул, не согнулся под грузом исторической ответственности за судьбу страны, за судьбу социализма и мира» (Передовая. - Сов. Культура, 1984, 30 июня). Исследователи указывают, что это слово «соответствовало пропагандируемым ценностям коллективизма, патриотизма, которые органично вошли в менталитет, что авторитет и мощь государства распространялись и на его граждан, вызывая чувство гордости» (Богомолова 2001, с. 77). Слово «гражданин» относилось ко всем жителям нашей страны.
Отметим, что в 20-30-е гг. XX в. появился обычай, а затем стало нормой при обращении арестованных, заключенных, судимых к работникам органов правопорядка и наоборот не говорить Товарищ!, а использовать слово «гражданин»: Гражданин подследственный!, Гражданин судья!, Гражданин прокурор! В результате слово гражданин для многих стало ассоциироваться с задержанием, арестом, милицией, прокуратурой. И в настоящее время, как отмечает Н.И. Формановская, «оттенок официальности накладывает свою печать на это обращение» (Формановская 2002, с. 147).
Слово «товарищ» зафиксировано в памятниках XV в. Вероятно, первоначально оно имело значение «компаньон в торговле», затем значение этого слова расширяется: товарищ - не только «компаньон», но и «друг». Об этом свидетельствует, например, пословица Умный товарищ - половина дороги. С ростом революционного движения в России в начале XIX в. слово товарищ приобретает новое общественно-политическое значение: «единомышленник, борющийся за интересы народа». В первое время после революции, по мнению исследова телей, слово «товарищ» используется также как название солдата-революционера, а потом уже утверждается в значении «сочлен по партии, коммунист» (Красникова 1994, с. 77). А с конца XIX в. и в начале XX в. в России создаются марксистские кружки, их члены называют друг друга товарищами. В словаре СИ. Ожегова и Н.Ю. Шведовой даётся следующее толкование этого значения: «2. В советское время ... обращение к гражданину, а также его упоминание, обязательное обращение или упоминание применительно к члену коммунистической или дружественной партии» (Ожегов, Шведова 2003, с. 800). Происходит четкое разграничение: товарищи - это большевики, это те, кто верит в революцию, остальные — не товарищи, значит, враги. Приведём пример: « "Товарищ Зотова, какую цель преследует рабоче-крестьянская Красная Армия?... "Ольга Вячеславовна выскакивала и - без запинки: "Борьбу с кровавым капиталом, помещиками и интервентами за счастье всех трудящихся на земле... "» (А.Н. Толстой. Похождение Невзорова, или Ибикус).
Советские поэты в последующие годы старались подчеркнуть значимость обращения Товарищ!, создавая сочетания: товарищ жизнь, товарищ солнце, товарищ урожай (В. Маяковский); товарищ победоносный класс (Н. Асеев); товарищ рожь (А. Жаров). М. Горький в сказке «Товарищ» пишет, что это слово стало «яркой, веселой звездой, путеводным огнем в будущее», «они чувствовали, что это слово пришло объединить весь мир, поднять всех людей на высоту свободы и связать их новыми узами ... ». В романе Н. Островского «Как закалялась сталь» читаем: «Слово "товарищ", за которое еще вчера платили жизнью, звучало сейчас на каждом шагу». Таким образом, это обращение приобрело идеологический смысл, стало социально значимым.
Несколько замечаний также сделаем по антропонимии анализируемого периода развития языка. После победы Октября, особенно интенсивно в 20-30-е годы XX в., антропонимия русского языка развивалась по линии антропони-мизации аппеллятивов, отразивших желание носителей языка выразить своё отношение к совершившимся переменам в обществе через имена. Имена обозначали идеалы, символы новой жизни: Октябрь, Заря, Победа и др. Исследо ватели выделяют наиболее частотные словообразовательные модели, по которым оформлялись новые имена:
- Отапеллятивные, без антропонимических формантов: Звезда, Декабрист, Искра, Звезда, Эра и мн. др.
- Деапеллятивные с антропонимическими формантами: Зорина, Декабрин, Де-кабрина, Ноябрин, Ноябрина, Правдина и др.
- Имена-композиты, созданные по моделям двуосновных образований, продуктивных для славянских личных имён (Владимир, Мирослав): Новомир, Крас-номира и т.д.
- Имена аббревиатурных типов, возникшие на основе словосочетаний: революция мировая - Ревмир, Ревмира; Красная Армия - Красарма, Красноарма; дочь народа - Донара; Коммунистический Интернационал Молодёжи - Ким, Кима.
Целый ряд аббревиатур личных имён сформировался на основе антропонимов В.И. Ленина: Ленин - Ленина, Нинелъ; Владимир Ленин - Владилен, Владилена; В.И. Ленин - Вилен, Вилена, Виленин, Виленина; сокращение словосочетания Ленин и мировая революция - Лемира; из сложения начальных букв сочетания Маркс и Ленин - Марлен, Марлена и др. (Русский язык и современность 1989, с. 113-114). Исследователи «советского» периода антропонимии отмечают среди антропонимических новшеств имена-неологизмы, то есть имена, возникшие в это время из нарицательных существительных: Новелла, Трактор, Юрист, Авангард, Гранит и др. Иногда имена создавались из букв целой фразы, например, Лагшмивара (лагерь Шмидта в Арктике), Даздраперма (Да здравствует Первое мая!) (Бондалетов, Суперанская 1973, 1986; Никонов 1999; Водопьянова 2006, с. 40).
После кардинальных социально-политических и экономических изменений в СССР (распад единого государства, реформирование советского строя в России, формирование рыночной экономики и др.) обращение Товарищ! понималось как «приверженец и защитник социалистической системы тех ценностей, которые лежали в основе государственной идеологии СССР, как человек, не принимающий современные социальные изменения, идущие вразрез с его социалистическими взглядами» (Красникова 1994, с. 79). Н.И. Формановская указывает, что «из-за единственного значения», которое «указывает на принадлежность к партии и имеет идеологический оттенок, отвергнуто в целом хорошее обращение» (Формановская 2002, с. 148). По наблюдениям В.Г. Костомарова, «высокие эмоции, десятилетиями культивировавшиеся в слове товарищ, уже к середине перестройки обросли уничижительными окрасками» (Костомаров 1999, с. 12). С этим словом возникают определенные ассоциации - с тоталитарным режимом, с тоталитарной властью, со словом «идеология» (не просто идеология, а «коммунистическая идеология»), которое вызывает отторжение. Называют и такие причины отказа от использования обращения Товарищ!: «простые труженики, работяги, но не просто работяги, а особого качества человеческий материал - люди с повышенным чувством личного достоинства и люди природной трезвости, природного здравого, очень сильного ума, их потомки, не могли не отказаться от этого слова сразу, как только представился великий исторический случай 91-го года», «еще в первые годы советской власти для многих граждан это слово с самого начала, с первых дней было бранное, гадкое. Оно означало: хамы, грабители, палачи, бандиты, но не просто бандиты, а бандиты у власти» (из программы на радио «Свобода»). Таким образом, в период перестройки и постперестройки это обращение стало восприниматься как относящееся к членству в КПСС и было
