Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Явление субстантивации в русском языке 9
1.1. О понятии «субстантивация»: история изучения вопроса 15
1.2. Транспозиция и субстантивация в ряду явлений переходности 15
1.3. Виды субстантивации 26
1.3.1. Узуальная и окказиональная субстантивация: сходства и различия 26
1.3.2. Определение форманта субстантивации 35
Глава II. Окказиональная субстантивация: грамматический, деривационный и функционально - семантический аспекты 40
2.1. Особенности окказ иональной субстантивации знаменательных частей речи.. 40
2.2. Особенности окказиональной субстантивации языковых единиц, непри-
надлежащих к знаменательным частям речи 66
Глава III. Окказионг ЗАШя субстантивация как средство построения языковой картины мира в произведениях С. Кржижановского 81
3.1. Сигизмунд Кржижановский: личность, как творец языковой картины мира 81
3.2. Роль окказиональных субстантиватов в формировании пространсівенно -временной парадигмы языковой картины мира Сигизмунда Кржижановскою («Сказки для вундеркиндов», «Воспоминания о будущем») 88
3.3. «Филология я» Сигизмунда Кржижановского 113
Заключение 125
Список литературы 129
Статьи, монографии, рукописи 129
Словари 150
Исследованные тексты 150
- О понятии «субстантивация»: история изучения вопроса
- Особенности окказ иональной субстантивации знаменательных частей речи..
- Сигизмунд Кржижановский: личность, как творец языковой картины мира
Введение к работе
Работа посвящена изучению явления субстантивации в современном русском языке, предмет исследования - окказиональная субстантивация, а именно структурные и семантические особенности окказиональных субстантиваюв, их функционирование в текстах различных стилевых направлений и роль в построении индивидуально - авторской языковой картины мира (на примере произведений С.Д. Кржижановского).
Интерес к переходным явлениям в области частей речи наблюдается давно. Ещё М.В. Ломоносов в «Российской грамматике» писал о возможносіи субстантивации притяжательного местоимения «свой» [Ломоносов 1952: 545]. В отечественном языкознании основные положения, касающиеся грамматической стороны субстантивации, были сформулированы в работах Л.Л. Погебни, А.А. Шахматова, A.M. Пешковского. Основы теории транспозиции в зарубежной лингвистике были заложены в 20-30 годы прошлою века французскими лингвистами: Ш. Балли, Л. Теньером, А. Сеше, Л. ІОіеда. Ш. Балли называл транспозицией случаи самых различных функциональных переходов одних частей речи и одних предложений в другие в языках аналитического строя.
Практически одновременно с французскими языковедами на существование слов, имеющих двойственную частеречную природу, то есть подвергающихся синтаксической транспозиции, указал Е. Курилович. С середины XX в. субстантивация слов разных частей речи стала предметом многочисленных исследований. На особенности переходности в области частей речи (а именно на особенности процессов переходности среди местоимений) одной из первых обратила внимание О.А. Жирикова [Жирикова 1957].
К 60 - 80 годам XX века относятся основные работы, посвященные данной проблеме. Это исследования В.В. Бабайцевой, Л.В. Бортэ, Л.Г. Верниц-кой, Н.П. Голубевой, В.В. Лопатина, М.Ф. Лукина, В.Н. Мигирина. Из них
вопросы узуальной субстантивации как способа словообразования в современ-ном русском языке подробно рассмотрены в работах В.В. Лопатина и В.II. Мигирина. Следует отметить также исследования Е.А. Земской, Е.Г. Ковалевской, М.И. Смольяниновой в области функционирования субстантивированных прилагательных и причастий в художественном тексте.
В это же время активно разрабатываются частные аспекты транспозиции, в том числе вопрос об адъективации причастий [Блюмина 1986; Демьянова 1973; Калакуцкая 1971; Лопатин 1966], адвербиализации деепричастий [Шигу-ров 1988], переходе знаменательных слов в междометия [Дагуров 1969] и предлоги [Черкасова 1967], субстантивации различных частей речи: прилагательных [Воронцова 1967; Ильенко 1977; Ковалевская 1977; Яцкевич 1974, 1977], прилагательных и причастий [Лукин 1969; Протченко 1958, 19716; Рой-зензон 1962], причастий [Смольянинова 1974, 1976; Яцюк 1986], местоимений [Жирикова 1957], наречий [Вълева 1974; Лукин 1969, 1986]. Однако при достаточно полной изученности грамматического механизма субстантивации, ее семантическая сторона, сущность которой состоит в обеспечении потребности человека в выражении мыслей уже имеющимися в языке средствами, без создания единиц с новым морфемным составом, до сих пор представляет для лингвистов большой интерес.
Цель данного исследования - охарактеризовать окказиональную субстантивацию с позиций структурного, семантического и функционального аспектов. В ходе исследования необходимо решить следующие задачи:
рассмотреть различные точки зрения на явления транспозиции и субстантивации;
определить основные различия между существующими видами субстантивации;
' 3) проанализировать возможные единицы контекстуальной субстантивации, сделав наблюдения над их грамматическими, деривационными и семантическими особенностями; 4) охарактеризовать контекстуальные субстантиваты как средство построения языковой картины мира автора (на примере произведений С. Кржижановского). В данной работе мы попытались обобщить и структурировать накопившийся в этой области языковой материал, выделить в общей массе окказиональных субстантиватов отдельные группы на основании структурных и семантических признаков. Ведущим при анализе является семантический аспект, что соответствует тенденциям современной русистики, где уже прочно укрепило свои позиции семантическое направление в изучении различных уровней языковой системы. Л.А. Новиков назвал словообразовательную семантику «областью специфического значения, которое отличает мотивированные слова от соответствующих им мотивирующих» [Новиков 1982: 19]. То есть семантика производного слова представляет собой «произведение» значений составляющих, «перебор» всех возможностей значений слова, из которых только «одна или несколько оказываются в языке нормативно реализуемыми» [Новиков 1982:20]. А если учесть, что при окказиональной субстантивации мотивированное слово внешне ничем не отличается от мотивирующего и специфических показателей деривационных операций нет, то вопрос о «приращённой» семантике у мотивированного слова становится ещё более спорным. А по і ому это направление в изучении сущности деривационных процессов продолжает быть актуальным. И именно явление окказиональной субстантивации даёт обширный материал для исследований.
Актуальносіь исследования обусловлена ещё и тем, что оно отвечает ведущим тенденциям современной лингвистики, где приоритетным является функциональный подход к анализу языковых фактов, предполагающий изуче-
ниє того, как единица языка используется в речи. Субстантивация как языковой факі изучена полно, тогда как работ, дающих представление о речевой стороне субстантивации, практически нет. Особый интерес в эгой связи представляет анализ контекстуально субстантивируемых языковых единиц в пределах творчества одного отдельно взятого автора, поскольку известно, чю на характер «приращённой» семантики влияют также и экстралингвистические факторы, то есіь вся совокупность культурно- исторических знаний отдельного индивида - носителя языка. Неслучайным стал и выбор автора, на примере чьего творчества рассматривается функционирование окказиональных суб-стантиватов в художественном тексте. Писательское наследие Сигизмунда Кржижановского лишь начинает привлекать к себе внимание исследователей, причём их число пока очень невелико. И среди этих работ нет систематических исследований в области языка писателя, хотя его творчество даёт уникальный материал для изучения семантического аспекта индивидуального авторскою словотворчества вообще и окказиональной субстантивации в частности.
Материалом для анализа послужили языковые единицы, извлечённые методом сплошной выборки из произведений прозаиков и поэтов XX века, современных печатных средств массовой информации (газет, журналов), а гакже трех томов полного собрания сочинений С. Кржижановского. Всего проанализировано 507 языковых единиц.
Тсорешческая значимость работы состоит в том, что в ней подробному анализу подвергается массив языковых фактов контекстуальной субстантивации с позиций грамматического, функционального и семантического аспектов. На основании полученных результатов в общей массе данных образований выделяются отдельные структурно - семантические группы. Устанавливается базисная роль контекстуально субстантивируемых единиц в построении индивидуально - авторской языковой картины мира.
Практическая значимость диссертационного исследования заключается в том, что его материалы могут быть использованы при подготовке спецкурсов, спецсеминаров по разделам морфологии и словообразования. Кроме того, выводы, сделанные нами в последней главе работы, позволяют наметить возможные пути изучения феномена личности автора художественных текстов сквозь призму использования им конкретных средств языка.
Методы исследования.
В данной работе при анализе языкового материала были использованы такие общенаучные способы исследования, как наблюдение и эксперимент. Основной общенаучный метод анализа - описательный. Известно, чго наиболее распространённый способ научного исследования - это наблюдение. Под лингвистическим наблюдением в свою очередь понимаются правила и техника выделения из текста (или потока речи) того или иного факта и включение его в изучаемую категорию (систему). Правила наблюдения касаются отбора фактов, установления их признаков, а также уточнения предмета наблюдения и описания наблюдаемого явления. Из методов систематизации языковых единиц на лексико-семантическом уровне использовались приемы традиционно-прагматического метода, описания по лексико - семантическим группам и метода семаншческого поля.
Апробация работы. Основные теоретические положения диссертации представлены в трех публикациях. Результаты работы освещались в докладах на научно - практических конференциях, проводившихся в Тюменском юсу-дарственном университете. Положения, выносимые на защиту:
1. Окказиональной субстантивации может подвергаться любая единица языка - от фонемы до предложения.
При окказиональной субстантивации в пределах одного слова наблюдается наложение грамматических и семантических потенций различных частей речи.
Семантика окказиональных субстантиватов складывается из их первичного словарною значения и того контекста, в который они попадаю і. Ближайший контекст субстантивата должен представлять собой фрагмент текс і а, включающий избранную для анализа единицу, в пределах которого она употреблена в своем прямом значении и новой функции.
Окказиональные субстантиваты можно объединить в группы на основании выражаемой ими обобщенной семантики.
5. Окказионально субстантивируемые единицы являются базисными для по
строения языковой картины мира Сигизмунда Кржижановского, предсіавляя
собой своеобразные лингвистические матрицы, используемые писателем для
формирования единого текстового семантического пространства.
!
О понятии «субстантивация»: история изучения вопроса
В области исследований транспозиционных явлений частей речи отсуі-ствует единство терминологии. Переход слов из одной части речи в другую одни определяют как транспозицию [Бабайцева 1988; Вуїтке 2001; Гайсина 1985; Гак 1986; Дьячук 1988; Кизюкевич 1990; Ким 1974, 1978, 1979, 1984; Левицкий 1977; ЛЭС 1990; Кушнина 1989; Николина 1988; Ремчукова 1997, 2000; Скороглядова 1952; Соколова 1973; Яцкевич 1977], другие как конверсию [Дружинин 1982; Кубрякова 1974; Мельчук 1972; Михневич1965; Реформатский 1967; Смирницкий 1956; Суник 1966], деривацию [Курилович 1958]. Ис-пользуются также термины транскагегоризация [Бортэ 1985;Остапенко 1990], трансформация [Голубева 1963; Мигирин 1971, Фетисова 1980],субституцни [Лукин 1986].
Первый аспект терминологической полемики связан с понятиями переход слов из одной части речи в другую и переходность. В литературе предмета неоднократно указывалось на необходимость их разграничения [Баудер 1988; Зализняк 1967; Зданевич 1971 Тихомирова 1973; Чижова 1979; Шигуров 1988J. Еще в 50-60-х гг. XX в. данные понятия употреблялись в лингвистической литературе как идентичные, взаимозаменяемые [ср. Каламова 1961; Скорої Лядова 1952]; такая же позиция характерна для отдельных работ 70-х гг. [Бори 1977]. Однако в современной науке о языке между понятиями переход слов в другую часть речи и переходность проведена достаточно четкая граница, которую признает большинство исследователей [Баудер 1980, 1988; Лукин 1982, 1986; Маловицкий 1977; Тихомирова 1973; Шигуров 1988].
Переходом слова из одной части речи в другую принято называть преобразование категориальных признаков языковой единицы, а переходностью - ее способность к такому преобразованию. Если считать понятие переход слова из одной части речи в другую родовым, как предлаїаеі А.Я . Баудер [Баудер 1988], то в качестве видовых понятий на уровне морфологии будут выступать «субстантивация, адъективация, нумерализация, прономинализация, адвербиализация, предикативация, интеръективация, модаляция, препозитионализация, партикуляция» [Баудер
А.Я. Баудер выступает также за широкую трактовку термина переходность. С одной стороны, одно из значений этого слова трактуется как «транзитивность или лексико - синтаксическая категория, на основе которой выделиются глаголы со значением действия, распространяющегося на предмет, который является объектом действия» [Баудер 1988: 79]. В таком понимании переходность - это самостоятельный грамматический термин, характеризующий одну из категорий русского глагола. Другое же значение «переходности» можно трактовать как «явление, вызванное способностью языковых единиц к лексическому и грамматическому преобразованию» [Баудер 1988: 79]. Такое понимание, по мнению исследователя, близко к значению слова переход, но не идентично ему, поскольку в приведенном выше значении переходность - это составная часть грамматических терминов: явления переходности в системе частей речи, переходность в грамматическом строе русского языка, переходность в системе чченов предложения.
, Считается, что термин переход в другую часть речи носит чисто условный характер [Бабайцева 1971, 1983, 1988; Баудер 1980, 1988; Дьячук 1988; Современный русский язык 1995; Тихомирова 1973; Чижова 1979]. На эюм основании некоторые исследователи подвергают сомнению правомерность ею употребления. С критикой термина переход слова из одной части речи в другую выступили В.В. Лопатин [Лопатин 1967] и позднее М.Ф. Лукин [Лукин 1982, 1986]. Их позиция основывается на том, что переход слова в другую часть речи (ю есть выпадение слова из состава одной части речи и вовлечение его в сферу другой) наблюдается в языке крайне редко.
Особенности окказ иональной субстантивации знаменательных частей речи
Диапазон языковых единиц, подвергающихся окказиональной субстантивации, чрезвычайно широк. Это слова, принадлежащие к знаменательным или служебным частям речи, междометия, слова категории состояния, субстантивированные в контексте отдельные звуки, слоги, а также части слов, преимущественно приставки, словосочетания и предложения (в том числе и так называемые слова - предложения ДА и НЕТ). Такое разнообразие языкового материала даёт возможность для выделения среди общей массы окказиональных субстантиватов отдельных групп на основании формальных и семантических признаков.
Наиболее очевидным является разграничение контекстуальных субстантиватов по внешнему, чисто формальному признаку. Субстантивируясь, языковая единица либо сохраняет свою первичную форму, либо изменяет ее, приобретая парадигму имен существительных. Подобное разделение не несёт в себе никакой семантической нагрузки. Если окказионально субстантивированное слово сохраняет свою начальную форму, оно остаётся неизменяемым, независимо оттого, изменяется оно в несубстантивированном виде или нет.
Чаще всего меняют свою форму окказионально субстантивируемые наречия. Интересен тот факт, что в случаях подобной субстантивации мы сталкиваемся с процессом перехода неизменяемой части речи в изменяемую, в связи с чем можно говорить о стирании чётких границ между классами слов. Происходит некая универсализация функций различных частей речи, расширение их грамматических и семантических потенций.
В количественном отношении контекстуальные субстантиваты, не изменяющие свою структуру, более частотны. Кроме того, у них отсутствую і стилистические ограничения. Наиболее часто они встречаются в текстах художественных произведений, языке металингвистики, публицистики, а также в разговорной речи, в связи с чем можно говорить об их стилистической полифункциональности. В качестве примера приведем отрывок из работы Б.П. Ардентова ««Что» в современном русском языке»: «...установить путь все-возмоэ1Сных употреблений... и складывающихся из них значений разных «что»... Ведь перед нами лишь те смысловые связи между различными «что», которые сложились и существуют в современном русском языке Но как бы то ни было, различные «что» в современном русском языке обнаруживают между собой определенные связи» [Ардентов 1973: 68]. При таком употреблении местоимение «что» является окказиональным субстанти-ватом, не обладая при этом эмоционально- экспрессивной функцией, а лишь выступая как наименование самого себя.
Что касается субстантиватов, которые изменяют свою форму, то в сферу функционирования подобных образований не входит язык металингвистики. Областью их употребления являются тексты художественных произведений и разговорная речь. Однако подобное стилевое разграничение связано не с особенностями их семантики, а с внешней оболочкой данных образований. Окказионально неизменяемые субстантиваты во внешнем, структурном оформлении более нейтральны.
Сигизмунд Кржижановский: личность, как творец языковой картины мира
Считается, что субъектом окказиональной деривации «выступает кон-кретная языковая личность, характеризующаяся специфическими языковыми и креативными возможностями, особым видением мира, особым мировоззрением, эмоциональным фоном, речедеятельностными механизмами» [Ляхович 2003: 95]. В этом плане языковое бытие личности «представляет собой про-должающийся на протяжении всей жизни этой личности процесс ее взаимодействия с языком. В этом процессе язык выступает одновременно и как объект, над которым говорящий постоянно работает, приспосабливая его к задачам, возникающим в его текущем жизненном опыте, и как среда, в которую этот опыт оказывается погружен и в окружении которой он совершается» [Распаров 1996:5].
Первые в отечественной лингвистике шаги в области изучения языковой личности автора и персонажа были сделаны в трудах В.В.Виноградова. Считается, что именно он создал «своеобразный реестр сложностей исследования (неполнота фактов речеупотреблений, неполнота экстралингвистических данных, неясность в психологической мотивировке)» [Лютикова, 1999:7].
Ю.Н. Караулов определяет языковую личность как «совокупность способностей и характеристик человека, обусловливающих создание и восприятие им речевых произведений (текстов), которые различаются степенью структурно - языковой сложности, глубиной и точностью отражений действии тельности, определенной целевой направленностью» [Караулов 1999:3]. Он же отмечает, что «языковая личность выступает как многослойный, многокомпонентный, структурноупорядоченный набор языковых способностей, умений, готовностей производить и воспринимать речевые произведения» [Караулов 2004:71].
Исследователь предлагает выделенную им трехуровневую модель языковой личности, которая строится по пересекающимся осям - «виды речевой деятельности (говорение, аудирование, письмо, чтение)», «уровни языка» (фонетика, грамматика, лексика) и «степень владения соответствующим компонентом данного уровня» применить как «эталон - анализатор, диагностирующий состояние языковой развитости конкретного индивидуума» [Караулов 2004: 71]. Тогда составляющий указанную структуру набор языковых умений может расцениваться как определенный (лингвистический) коррелят черт «духовного облика целостной личности, отражающий в специфической, языковой форме ее социальные, эстетические составляющие» [Караулов 2004: 71].
В нашей работе на примере творчества С. Кржижановского мы попьпа-лись определить окказиональные субстантиваты как языковую единицу, представляющую собой основу лингвистического коррелята духовного облика целостной личности автора. Мы, однако, не претендуем на создание целостной картины языковой личности С. Кржижановского, находя справедливым высказывание 10. И. Караулова о том, что «писатель выступает в своих произведениях не как единая, целостная языковая личность, а как множество говорящих и понимающих личностей» [Караулов 2004: 86].
