Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ ИССЛЕДОВАНИЯ... 11
Предварительные замечания 11
1. Структурно-содержательная природа языковой модальности 11
2. Модальность и оценка 18
3. О соотношении объективной и субъективной модальности 26
4. Проблема эмотивности в художественном тексте 35
5. Состав экспликаторов субъективной модальности
в русском языке 41
ГЛАВА II. ПОЭТИКА А.П. ЧЕХОВА КАК СОДЕРЖАТЕЛЬНАЯ
ОСНОВА СУБЪЕКТИВНОЙ МОДАЛЬНОСТИ 45
Предварительные замечания 45
1 . К вопросу об идейно-художественной эволюции творчества Чехова 47
2. Проблема объективного и субъективного в поэтике Чехова 56
3. Вопрос о периодизации творчества Чехова 59
ГЛАВА III. СОСТАВ ЭКСПЛИКАТОРОВ СУБЪЕКТИВНОЙ МОДАЛЬНОСТИ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ ПЕРВОГО ПЕРИОДА ТВОРЧЕСТВА А.П. ЧЕХОВА (1880 - 1887 гг.) 62
Предварительные замечания 62
1. Способы реализации субъективной модальности в юмористических рассказах 63
1.1. Средства выражения субъективно-модальных значений 63
1.2. Средства выражения собственно модальных значений 74
2. Способы реализации субъективной модальности в лирико-драматических рассказах 81
2.1. Средства выражения субъективно-модальных значений 82
2.2. Средства выражения собственно модальных значений 86
Краткие обобщения 96
ГЛАВА IV. ЭВОЛЮЦИЯ ЭКСПЛИКАТОРОВ СУБЪЕКТИВНОЙ МОДАЛЬНОСТИ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ ВТОРОГО ПЕРИОДА ТВОРЧЕСТВА А.П. ЧЕХОВА (1888-1894 гг.) 99
Предварительные замечания 99
1. Средства выражения субъективно-модальных значений 101
2. Средства выражения собственно модальных значений 109
Краткие обобщения 134
ГЛАВА V. ЭВОЛЮЦИОННЫЕ ОСОБЕННОСТИ ЭКСПЛИКАТОРОВ СУБЪЕКТИВНОЙ МОДАЛЬНОСТИ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ ТРЕТЬЕГО ПЕРИОДА ТВОРЧЕСТВА А.П. ЧЕХОВА (1895-1904 гг.) 137
Предварительные замечания 137
1. Средства выражения субъективно-модальных значений 140
2. Средства выражения собственно модальных значений 150
Краткие обобщения 165
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 168
БИБЛИОГРАФИЯ 174
- Структурно-содержательная природа языковой модальности
- . К вопросу об идейно-художественной эволюции творчества Чехова
- Способы реализации субъективной модальности в юмористических рассказах
Введение к работе
Данная диссертация посвящена исследованию одного из фрагментов языковой категории модальности - модальности художественного текста.
Модальность, будучи широкой семантической категорией, во многом определяющей смысловую структуру предложения и обеспечивающей его «живой контакт с внеязыковои действительностью»1, является объектом неослабевающего внимания исследователей, которое стало особенно заметным в последние десятилетия в связи с активной разработкой функциональной семантики и развитием когнитивной лингвистики, а последовательная антропоцентрическая направленность современных лингвистических исследований привела специалистов к активному изучению модальности текста (в первую очередь художественного), получившему отражение в ряде публикаций различного, в том числе монографического характера 2.
1 Кацнельсон С.Д. Типология языка и речевое мышление. Л., 1972. С. 141.
2 См., например: Солганик Г.Я. К проблеме модальности текста // Русский язык:
Функционирование грамматических категорий. Текст и контекст. М., 1984; Базалина
Е.Н. Семантико-синтаксические средства выражения модальности в художественном
тексте (сопоставительный анализ немецкого и русского языков): Автореф. дис....
канд. филол. наук. Краснодар, 2001; Мещеряков В.Н. К вопросу о модальности текста
// Филологические науки. 2001. № 4. С. 99 - 105; Мухтаруллина А.Р. Когнитивный ас
пект модальности в художественном тексте // Актуальные проблемы лингвистики и
методики преподавания иностранного языка. Уфа / Башкирский гос. ун-т,- 1997. С.126
-133; Сергунина Т.А. Роль модальности в определении семантики высказывания и
текста // Русское Языкознание. Киев, 1990. Вып. 20. С. 108 - 114; Вихрян О.Е. Языко
вые средства выражения авторской модальности в романе И.А. Бунина «Жизнь Ар-
сеньева»: Автореф. дис.... канд. филол. наук. М, 1990; Федоровская Т.Н. Модаль
ность в пьесах Оскара Уайльда // Вопросы германской филологии. Киров, 1997. С. 62 -
68; Попова Е.А. Авторская модальность как средство выражения антропоцентричности
текста: Автореф. дис.... канд. филол. наук. Липецк, 1996; Ермакова Е.В. К вопросу о
Этот факт отнюдь не случаен, поскольку «художественный текст, являясь искусственно организованной структурой, материализованным фрагментом специфической гносеологической и национальной культуры этноса, передает определенную картину мира и обладает высокой силой социального воздействия. Текст как идиостиль реализует, с одной стороны, имманентные черты определенной системы языка, с другой, - представляет собой результат индивидуального отбора языковых ресурсов, соответствующих эстетическим или прагматическим целям писателя»3. «Художественный текст - это своеобразный квант, неразложимая порция объективного содержания, логической информации, эмоциональной выразительности, эстетического совершенства и многих других его составляющих» 4. «Вершину иерархии семантических компонентов содержания текста составляет индивидуально-авторская концепция мира, ибо любое произведение представляет собой субъективный образ объективного мира действительности» 5. Как законченное речевое произведение, текст «пронизан субъективностью и антропоцентрическими устремлениями, а ан-тропоцентричность выражается в речи и как субъективно-модальное значение» 6.
Вышеизложенными фактами, раскрывающими актуальность исследований подобного направления, обусловлен наш выбор темы диссертационного сочинения, целью которого является установление способов вы-
подтексте (взгляд на проблему с позиций прагматики текста) // Прямая и непрямая коммуникация: Сб. науч. ст. Саратов, 2003.
3 Базалина Е.Н. Художественный текст и модальность // Научная мысль Кавказа.
Ростов н/Д., 2000. № 7. С. 75 - 76.
4 Гей Н.К. Информативность художественного текста. М, 1975. С. 45.
5 Бабенко Л.Г., Васильев И.Е., Казарин Ю.Б. Лингвистический анализ художест
венного текста. Екатеринбург, 2000. С. 66 - 67.
6 Бабенко Л.Г., Васильев И.Е., Казарин Ю.В. Указ. соч. С. 194.
ражения субъективной модальности в индивидуально-художественной системе.
В качестве непосредственного объекта соответствующего исследования, предпринятого в данной диссертационной работе, для нас стала художественная система А.П. Чехова, а предметом анализа явились языковые средства выражения субъективно-модальных значений в прозаических произведениях писателя7.
Интерес к произведениям А.П. Чехова, одного из крупнейших национальных писателей конца XIX - начала XX века, великого мастера слова и тончайшего психолога, прошедшего сложный творческий путь от автора коротких юмористических рассказов до автора глубоких лирико-драматических повестей и пьес, неизменен и традиционно активен со стороны ученых-филологов, в том числе и лингвистов, однако в вышеуказанном аспекте произведения писателя специально не изучались. Большинство имеющихся лингвистических исследований, преимущественно статей, посвящено рассмотрению стилистических особенностей языка
Чехова . Из монографических работ следует указать кандидатские диссертации И.В. Трещалиной «Языковая личность персонажа в прозе А.П. Чехова конца 80-х - начала 90-х годов (лексико-семантический аспект)»
7 Драматургические произведения А.П. Чехова остались за пределами данного ис
следовательского внимания в рамках данной работы в силу специфики реализации ав
торской модальности в произведениях указанного жанра, требующей, на наш взгляд,
иной методики анализа.
8 См., например,: Бицилли П. Творчество Чехова. Опыт стилистического анализа.
София, 1942; Кожевникова Н.А. Об особенностях стиля Чехова (несобственно-прямая
речь) // Вестник МГУ, 1963. № 2; Гурбанов В.В. О лексике рассказов А.П. Чехова // Из
истории слов и словарей. Очерки полексикологии и лексикографии. Л., 1963; Иссерлин
Е.М. Заметки о языке рассказов А.П. Чехова // Там же; Одинцов В.В. «Степь»: нова
торство стиля // Русская речь. 1980. № 1.
(Тверь, 1998) и Ю.В. Каменской «Ирония как компонент идиостиля А.П. Чехова» (Саратов, 2001), однако в этих работах, имеющих свои собственные исследовательские задачи, интересующие нас вопросы специально не рассматриваются.
Указанными обстоятельствами, на наш взгляд, определяется научная новизна данного диссертационного сочинения.
Конкретные задачи диссертационной работы, направленные на достижение ее цели, заключаются:
- в рассмотрении основных особенностей плана содержания субъек
тивной модальности (авторской модальности) в произведениях А.П.
Чехова;
в выявлении состава языковых средств выражения субъективно-модальных и собственно модальных значений;
в функционально-семантической характеристике данных средств;
в установлении их эволюционных особенностей на протяжении творчества писателя.
Выполнению указанных задач служит комплексная методика анализа, включающая методы описательного, контекстуального и функционально-семантического анализа, а также элементы жанрово-стилистического и квантитативного сопоставления. Кроме того, в процессе анализа привлекаются данные толковых и этимологических словарей русского языка.
При проведении функционально-семантического анализа мы исходим из принципа полевой структуры категории модальности, представляющей собой «систему разнородных языковых средств, способных взаимодействовать для выполнения определенных семантических функций» 9. При установлении конституентов поля, группирующихся по типу «центр — периферия», релевантными для нас представляются критерии, предложенные
9 Бондарко А.В. Грамматическая категория и контекст. Л., 1971. С. 8.
А.В. Бондарко , в числе которых: а) максимальная функциональная нагрузка языкового средства (центр) - уменьшение такой нагрузки (периферия); б) наибольшая специализация языкового средства для реализации определенной семантической функции - (центр) - меньшая степень специализации (периферия); в) регулярность, высокая частотность употребления языкового средства (центр) - нерегулярность или меньшая регулярность, меньшая употребительность (периферия).
Поставленными в диссертационном исследовании целью и задачами определяется структура работы, которая состоит из введения, пяти глав, заключения, библиографии, включающей список использованной теоретической литературы и словарей.
Материалом для анализа послужили 130 рассказов и повестей А.П. Чехова, написанных им в разные периоды творчества, из которых методом сплошной выборки было извлечено 5000 примеров, включающих средства выражения субъективно-модальной оценки. Извлеченные из текстов примеры анализировались исчерпывающе, однако в работе в качестве иллюстративного материала они приводятся выборочно.
Теоретическая значимость диссертационного исследования создается функциональным подходом к пониманию содержательной природы модальности и определяется комплексным рассмотрением разноуровневых языковых средств выражения субъективно-модальной оценки, что создает возможность установить их функционально-структурную иерархию в индивидуальной художественной системе, а также позволяет выявить типологические, универсальные средства выражения субъективной модальности.
Бондарко А.В. К теории поля в грамматике - залог и залоговость // Вопросы языкознания. 1972. № 3. С. 27.
Практическая значимость диссертации заключается в возможности использования ее материалов и выводов при дальнейшем разработке теоретических вопросов модальности в целом и модальности художественного текста в частности, в вузовских спецкурсах и спецсеминарах по проблемам языковой модальности, по лингвистическому анализу художественного текста и языку писателя, а также в практике школьного преподавания литературы.
Апробация работы. Материалы настоящего исследования представлены в четырех публикациях, в докладах ежегодных научных семинаров аспирантов Калининградского университета, на научно-практической конференции «Текст в лингводидактическом аспекте» (Калининград - Зе-леноградск, 2002), на семинаре «Lernen an Stationen im Anfangsunterricht Russisch» (Киль, Германия, 2003), были использованы в практике преподавания литературы в школе. Результаты исследования обсуждались на заседаниях кафедры истории русского языка КГУ и в Институте славистики Грайфсвальдтского университета (Германия, 2002) в период научной стажировки.
В соответствии с поставленной целью в качестве основных положений, определяющих научную новизну и теоретическую значимость работы, на защиту выносятся следующие:
Субъективная модальность как составная часть функционально-семантической категории модальности, является одним из наиболее важных функционально-структурных компонентов художественного текста, формирующих его антропоцентричность.
План содержания субъективной модальности, в основе которой лежит категория оценочности, составляют субъективно-модальные оценочные значения (значения эмоционально-экспрессивной и рациональной оценки), а также собственно модальные значения (значения возможности,
желательности и необходимости), образующие соответствующие модальные микрополя.
Содержательное ядро субъективной модальности в художественных текстах писателя составляет авторская модальность, в которую входят непосредственные авторские оценки, выражаемые на всех структурных уровнях через повествователя, близкого автору и являющегося носителем авторской идеи, а также через речь или языковое сознание персонажей.
План выражения функционально-семантического поля субъективной модальности в произведениях Чехова, выступающий в виде отдельных модальных микрополей со своим центром и периферией, определяется планом ее содержания, основу которого составляют нравственно-эстетические позиции и художественные принципы писателя. Характер эволюции поэтики Чехова обусловливает эволюционные особенности средств выражения модально-оценочных значений.
Структурно-содержательная природа языковой модальности
Модальность (от лат. modalis - модальный; лат. modus - мера, способ) - это сложная и многоаспектная категория, являющаяся, по образному выражению Ш. Балли, «душой предложения».
В отечественном языкознании концепция модальности как важной семантической категории, раскрывающей отношение содержания предложения (высказывания) к действительности, была впервые сформулирована и изложена применительно к современному русскому языку академиком В.В. Виноградовым. Им же были суммарно очерчены основные языковые средства выражения модальности, намечена их функциональная иерархия . В зарубежном языкознании начальный этап в изучении данной категории связан с именем французского лингвиста Ш. Балли, сделавшего принципиально важное замечание о том, что «...нельзя придавать значение предложения высказыванию, если в нем не обнаружено хоть какое-либо выражение модальности» ,3. Именно Ш. Балли принадлежит выделение в смысловой структуре предложения диктума (объективной семантической константы) и модуса (субъективной переменной константы), ставшее в дальнейшем основой для различения двух типов модальности - объективной и субъективной.
Бесспорная значимость роли категории модальности в формировании высказывания послужила толчком для ее активного изучения в последующие годы как в отечественной, так и в зарубежной лингвистике14, а сложность и многоаспектность ее содержательной природы способствовали появлению самых различных точек зрения относительно семантического объема данной категории. Все многообразие данных точек зрения можно свести к двум, различающимся по степени широты подхода к трактовке модальности.
Согласно первому, узкому подходу, языковая модальность понимается как прямая аналогия модальности суждения; будучи семантической категорией, она «реализуется во всем составе предложения и не накладывает каких-либо особых признаков на структуру предложения». Данная точка зрения не имеет широкого распространения, ибо она сводит языковую модальность к логической модальности суждения, ограничивая ее выделяемыми в формальной логике значениями возможности, необходимости и действительности ,5.
Согласно второму, широкому подходу (идущему от Ш. Балли и В.В. Виноградова) 6, в содержательный объем модальности включаются значения реальности / нереальности, утверждения / отрицания, достоверности, вероятности, необходимости, возможности, желательности, а также значения побуждения, волеизъявления и эмотивности .
class2 ПОЭТИКА А.П. ЧЕХОВА КАК СОДЕРЖАТЕЛЬНАЯ
ОСНОВА СУБЪЕКТИВНОЙ МОДАЛЬНОСТИ class2
. К вопросу об идейно-художественной эволюции творчества Чехова
«Эволюцию творчества Чехова, - отмечает Л.Е. Кройчик, - традиционно рассматривают как некое прямолинейное движение от развлекательной юмористики раннего периода к тонкому психологизму последних лет творчества. Между тем эволюция художника была сложнее и разнообразнее. Чехов оставался всю свою жизнь верен комическим формам отображения действительности, менялось лишь качество комизма его произведений, вобравшего в себя и лирические, и драматические, и трагические интонации»
Как известно, А.П. Чехов дебютировал короткими рассказами и сценками в мелких юмористических журналах. «Картина раннего творчества писателя, — отмечает Г. Бердников, - весьма противоречива. Уже в начале восьмидесятых годов проявляется глубокий демократизм Чехова. Вместе с тем тут можно найти и вульгарное острословие, и банальную сентиментальность — следы идейной и творческой незрелости»130. Чехов прошел через полосу ученичества и далеко не сразу овладел мастерством. При всем том творческая оригинальность писателя проявилась очень рано, Свидетельством этому являются его литературные пародии («Письмо к ученому соседу», «Шведская спичка», «Тысяча одна страсть, или Страшная ночь»,
«Летающие острова» и др.), в которых весьма ярко проявилось мастерство Чехова-юмориста.
С самого начала «Чехов тяготеет к скрытой серийности» 31, и уже в первые годы творчества ему удалось создать несравненную галерею человеческих характеров, каждый из которых нес в себе какие-то признаки существенных сторон социальной жизни, а все вместе воспроизводили удивительную по масштабам и глубине картину общественной жизни, быта и нравов своего времени.
«Общий склад современной жизни в ранних юмористических рассказах Чехова, - указывает Г. Бялый, — предстает как нечто дикое, дремучее, а хозяева этой жизни и люди, ею воспитанные (помещики, куцы, чиновники, мещане), оказываются похожими на животных. Уже в первом рассказе «Письмо к ученому соседу» (1880) выведен дикий помещик, взгляды и понятия которого представляют смесь грубого искательства и простодушной наглости. В рассказе того же года «За двумя зайцами погонишься» все действующие лица - майор Шелкобоков, майорша, писарь Иван Павлович - не люди, а какие-то человекоподобные существа. Их переживания - это не человеческие страсти, а нечто совершенно первобытное, вызывающее чувство презрительного удивления» 132.
Самая большая известность среди этих человекоподобных животных Чехова выпала на долю хамелеона. Он стал символом эпохи. Мгновенные переходы от угодничества к самоуправству, от самодурства к холопству -эти черты полицейского надзирателя Очумелова воспринимались не только как характеристика российской полицейщины, но получали гораздо более широкий смысл.
class3 СОСТАВ ЭКСПЛИКАТОРОВ СУБЪЕКТИВНОЙ МОДАЛЬНОСТИ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ ПЕРВОГО ПЕРИОДА ТВОРЧЕСТВА А.П. ЧЕХОВА (1880 - 1887 гг.) link3
Способы реализации субъективной модальности в юмористических рассказах
Реализация соответствующей оценки с целью достижения комического эффекта и выражения иронического отношения к описываемому осуществляется Чеховым двояко: через авторскую речь (речь повествователя) или через речь персонажей. В первом случае весьма частотно употребление в соответствующей оценочной функции эмотивной лексики: преимущественно имен прилагательных, служащих для характеристики персонажа или изображаемого события, и наречий, характеризующих те или иные поступки или свойства персонажа. При этом писателем используются оценочные лексемы главным образом с отрицательной семантикой. Ср.: «...майор Щелколобов, обладатель тысячи десятин земли и молоденькой жены, высунул свою плешивую голову из-под ситцевого одеяла и громко выругался» («За двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь», I, 76)169; «Его обросшее волосами и изъеденное рябинами лицо и глаза, едва видные из-за густых, нависших бровей, имеют выражение угрюмой суровости. На голове целая шапка давно уже не чесанных, путаных волос, что придает ему еще большую, паучью суровость» («Злоумышленник», III, 360); «Пришибеев, сморщенный унтер с колючим лицом, делает руки по швам и отвечает хриплым, придушенным голосом, отчеканивая каждое слово, точно командуя...» («Унтер Пришибеев», III, 437); «Его выпученные глаза блестят... (там же, 441); «Шафер Недорезов, высокий молодой человек, с выпученными глазами и стриженой головой... стоял в толпе барышень... («Гордый человек», И, 340); «Прошу вас выйти отсюда! - прохрипел он (полицейский - И.Т.), выпучивая свои страшные глаза и шевеля нафабренными усами» («Маска», И, 409); «Иван Петрович... от восторга не мог выговорить ни одного слова и улыбнулся так широко и слащаво, что антрепренер, глядя на него, почувствовал во рту сладость» («Чтение», II, 327); «Только по вспотевшему, красному лицу его и по впечатлению, которое производил на свои и чужие уши, можно было догадаться, что он пел и ужасно, и мучительно, и с остервенением» («Жены артистов», I, 142). При употреблении эмотивной лексики с положительной оценочной семантикой ирония может создаваться с помощью элементов контекстного окружения. Ср., например: «В один прекрасный вечер не ме нее прекрасный экзекутор, Иван Дмитриевич Червяков, сидел во втором ряду кресел и глядел в бинокль на «Корневильские колокола» («Смерть чиновника», II, 151); Нейтрализация положительной коннотации у лексемы может происходить с помощью ее метафорического употребления. Ср.: «Толстый хотел было возразить что-то, но на лице у тонкого было написано столько благоговения, сладости и почтительной кислоты, что тайного советника стошнило» («Толстый и тонкий», И, 195);
В роли экспликаторов соответствующей негативной оценки персонажей зачастую выступают прилагательные-цветоообозначения, характеризующие как правило какую-либо деталь лица (чаще всего нос). Ср.: «Красный нос Волчкова делается багровым» («Он понял», И, 238); «Чу-бикова и Дюковского встретила на пороге высокая, полная женщина лет двадцати трех, с черными, как смоль, бровями и жирными, красными губами» («Шведская спичка», И, 256); «В багровом носе, взъерошенных, не-чесанных волосах, в черных, как смоль, усах, из которых один был ухарски закручен и с нахальством глядел вверх на потолок, он узнал корнета Кляузова» (там же, 258); «Судебный пристав с красным носиком завертелся на своем стуле и стал угрожающе посматривать на увлеченную публику» («Случай из судебной практики», И, 75); «Вонмигласов поднимает колени до локтей, шевелит пальцами: выпучивает глаза, прерывисто дышит... На багровом лице его выступает пот, на глазах слезы» («Хирургия», И, 374); «Около столов суетилась кухарка Марфа, красная баба, с двойным перетянутым животом» («Клевета», II, 225); «Его выпученные глаза блестят, нос становится ярко-красным» («Унтер Пришибеев», III, 441).
