Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Этнический конфликт как отчуждающее взаимодействие 15
1.1. Современные методологические трактовки конфликта 15
1.2. Социально-экономические отношения как фактор усиления этноконфликтного взаимодействия 37
1.3. Особенности межэтнических конфликтов в переходных типах обществ 63
ГЛАВА 2. Субъективные основания этнических конфликтов и пути их преодоления 84
2.1. Национализм и этнофобии 84
2.2. Толерантность как основа конфликторазрешения 101
Заключение 119
Библиографический список 125
Приложение 137
- Современные методологические трактовки конфликта
- Особенности межэтнических конфликтов в переходных типах обществ
- Национализм и этнофобии
- Толерантность как основа конфликторазрешения
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Радикальные преобразования, охватившие постсоветское общество, не только привели к качественным изменениям в социальной структуре этносоциумов, но и повлияли на его динамику. Это нередко сопровождалось ростом напряженности в межнациональных отношениях и обострением конфликтных ситуаций, что создавало угрозу целостности России и существенно дестабилизировало все сферы социальной жизни. Углубление социальной конфликтности, связанное с появлением новых социальных слоев и групп, поляризацией их интересов на почве межэтнической и межсословной дифференциации, маргинализации имело следствием рост националистических настроений, этноцентризма, ксенофобии. Нарастание напряженности в сфере межнациональных отношений привело к усилению конфликтности этнического самосознания и этнизации конфликтов.
Взрывную конфликтность в отношениях между нациями государств, переживающих переходный период своего развития, нельзя назвать ни случайной, ни неожиданной. Прежде всего, она вызвана неспособностью сформировавшихся новых социально-политических институтов обеспечить устойчивое этноразвитие, продуктивную программу социального развития, способную обеспечить гармоничное сочетание национального и интернационального начал, позволяющую реализовать национальные ожидания.
Обострение межнациональных отношений явилось также следствием ослабления классических ценностей и идеалов Просвещения: духовности, гуманизма, традиций взаимной открытости и солидарности, патриотизма, гражданственности. Изъятие из сферы духовной жизни этих важных для него черт, сопровождавшееся ростом индивидуализма, эгоизма, прагматизма, во многом способствует усилению в нем конфликтогенного потенциала. Поэтому вполне закономерно исследование этнического сознания в его конфликтологическом аспекте, в его связи с социальными явлениями, через конфликтогенность всего общественного сознания и парадоксальность общественного сознания и нацио-
нального самосознания. Изучение этнического сознания в контексте данной проблематики позволяет дать о нем емкое и целостное представление, что очень актуально для эффективного решения проблем демократизации и гармонизации межнациональных отношений, выработки их новых парадигм, адекватных современным реалиям.
Конфликтогенность этносоциальных процессов наиболее ярко обнаруживает свою непредсказуемость в переходные периоды, когда происходят трансформации, пронизывающие общество и по вертикали, и по горизонтали. Привычные типы этнических взаимодействий, их определенная равновесность подверглись сильному воздействию дезинтеграционных процессов, рассогласованности социальных институтов и связей. Это обострило имманентно присущую национальному противоречивость и привнесло в него изрядную долю напряженности и деструктивности. Произошла внутренняя поляризация этнического, формой выражения которой стала конфликтность на индивидуальном и групповом уровнях: явственно проступили тенденции деперсонализации, дифференциации различий, национального индивидуализма. Они крайне разрушительны для полиэтничного государства: этнический фактор из конституирующего, направленного на сохранение интернационально интегрированного общества, превращается в деконституирующий, ориентированный на эт-нократическое развитие.
При всей важности этнического фактора в процессах социального развития следует также учитывать его сложный и гетерономный характер, безусловную зависимость от состояния социального, способность как на собственной, так и на почве социального формировать конфликт. Такой подход к этническому преодолевает понимание этнического конфликта как чистого противостояния «мы-они». Именно исследование этнического в конфликтологическом контексте позволяет судить не только о природе, характере, направленности самих национальных процессов, но и всей совокупности социальных, о реальности социального содержания этнического конфликта.
Кроме социальных условий, объективно порождающих конфликтоген-ность этнического самосознания, есть иные, и не менее важные, субъективные факторы, лежащие в плоскости национального самосознания. Растущие этно-кратические тенденции с необходимостью востребовали идеологию национализма в качестве механизма как внутриэтнической консолидации, так и межэтнического дистанцирования. В условиях одновременного действия центробежных тенденций изменился характер межэтнических взаимодействий, режим толерантности. Этническая конкуренция привнесла в него жесткость позиций, агрессивность в отстаивании собственных интересов и индифферентность по отношению к интересам других. Превалирование таких установок в национальном сознании привело к росту и распространению стереотипов, этнофобий, создающих множество разделительных линий и тем самым усиливающих ин-толерантность как потенциал этнической деструктивности. Это, несомненно, делает избранную тему чрезвычайно актуальной.
Степень научной разработанности проблемы. Проблема этничности - особенно в современных условиях - является одной из важнейших в теории национальных отношений и востребованной. Будучи актуальной в различных исторических условиях, она неизменно привлекала и привлекает пристальное внимание ученых, представляющих различные отрасли социо-гуманитарного знания. Это объясняется и известной сложностью самого феномена этничности и тех неоднозначных трансформаций, которые она постоянно претерпевает. При всей противоречивости современных оценок работ советских исследователей в области национального нельзя не отметить их фундаментальности и безусловной конструктивности, что и позволило заложить серьезные теоретико-методологические основы для последующих разработок в этой области. В целом труды СМ. Арутюняна, Э.А. Баграмова, Ю.В. Бромлея, Т.Ю. Бурмистровой, Ю.Д. Дешериева, М.С. Джунусова, Л.М. Дробижевой, М.В. Иордана, СТ. Калтахчяна, В.И. Козлова, П.М. Рогачева, М.А. Свердлина, Э.В. Тадевосяна, А.И. Холмогорова, И.П. Цамеряна и многих других были исследованиями, проведен-
6 ными в крупных научных центрах. Это, возможно, и предопределило их в большей мере теоретическую направленность, нежели практическую.
Сегодня этот пробел стал восполняться как бы «периферийными исследованиями» в прямом и переносном смысле. В национальных субъектах РФ проблема этничности разрабатывается весьма плодотворно и с различных точек зрения - политико-правовых, социологических, культурологических, теологических, нравственных и т.д. Можно сказать, что прежний некий уклон в сторону теоретизирования сферы национального преодолен и стало возможным говорить о национальном как о реальном явлении. И в этом нет ничего от полного отрицания прежних достижений концепции наций и национальных отношений: современное видение национального есть логическое продолжение прежних концептов, их переосмысления и использования несколько в иной плоскости. Об этом свидетельствуют работы С.А. Акопяна, В.В. Иванова, С.Г. Кагиян, К.В. Калининой, Г.П. Кибасовой, СВ. Лурье, В.Р. Малахова, Н.П. Медведева, М.О. Мнацаканяна, Е.А. Наро-чицкой, Т.М. Поляковой, Г.В. Старовойтовой и др.
В рамках национальной проблематики особое место принадлежит разработкам в области этнических конфликтов. Что, как мы видим, диктуется современным состоянием российского и не только российского общества. В силу этого практический и социологический срез этнического кон-фликта крайне востребован. Основополагающие элементы конфликтологической концепции, как известно, были заложены, главным образом, западной научной мыслью и, прежде всего, трудами Г. Зиммеля (он и ввел в научный оборот термин «социология конфликта»), К. Боулдинга, И. Гальтунга, Р. Гарнера, А. Гидденса, Р. Дарендорфа, М. Дойча, Л. Козера, Л. Крисберга, Т. Маршала, Р. Миллса, О. Надлера, Т. Парсонса, Э. Хобсбаума и др. Им принадлежат различные концепции конфликта, дополняющие и в чем-то отрицающие друг друга: конфликтная модель общества, позитивно-функциональная теория конфликта, источнико-конфликтная теория, системно-структурная теория конфликта, диалектическая и прочие, - выработаны
различные его определения, предложены многочисленные классификации конфликтов, основанные на различных критериях, изучена роль конфликтов в развитии общества и многое другое.
Не был ими обойден вниманием и этнический конфликт. Но справедливости ради, следует заметить, что именно в отечественном обществозна-нии эта проблема получила более полное освещение. При этом нельзя не сказать о том, что это стало возможным, в том числе благодаря плодотворному использованию результатов исследований западных ученых. Преодоление жестких идеологических барьеров, расширение источниковой базы исследований позволили выйти за рамки мелкотемья, с одной стороны, с другой - совместить различные векторы изысканий в целях более объемного и целостного видения проблемы.
Давно и весьма продуктивно в области конфликта работают Е.М. Бабосов, А.В. Глухова, Б.А. Грушин, Н.С. Данакин, А.И. Желтухин, А.К. Зайцев, Ю.Г. Запрудский, А.Г. Здравомыслов, Д.П. Зеркин, Б.И. Краснов, В.И. Кудрявцев, В.П. Милецкий, О.В. Панфилова, В.О. Руковишников, В.Г. Смолянский, Е.И. Степанов, А. В. Чумиков, В.А. Ядов и др. В поле их интересов разграничение понятий «конфликт» и «противоречие», «социальная напряженность» и «социальный конфликт», условия перехода первых во вторые, градации созревания конфликта, его снятие, урегулирование (конфликторазрешение). Не остались в стороне и классификация конфликтов по типам, их роль в общественном развитии, морально- ценностное содержание конфликта, его причины и последствия.
Что касается такой разновидности конфликта, как этнический, то он наиболее полно представлен в работах Р.Г. Абдулатипова, В.А. Авксентьева, О.И. Аршба, Е.Г. Баранова, Т.Н. Болосковой, М.К. Горшкова, А.В. Дмитриева, Д.В. Доленко, Д.Т. Жовтун, И.Е. Кудрявцева, Д.В. Малышевой, А.П. Михайлова и других, где затрагиваются различные аспекты проблемы, исследуемой в настоящей диссертации. Это и вопрос о природе этнического конфликта, о его ликах и типах, о причинах и последствиях, о роли его психо-
эмоциональной составляющей, о воздействии на национальное самосознание и, наоборот, о его способности переходить из одного состояния в другое и воздействовать не столько на сферу узко национального, сколько на весь спектр социального, социальных связей и отношений.
Объектом исследования является конфликтогенный потенциал этнического сознания в нестационарном социуме.
Предмет исследования - воздействие этнического сознания на действия социальных групп и индивидов как фактор управления.
Цель исследования - изучение специфики возникновения и протекания этнических конфликтов в нестационарных социальных системах, а также средств их разрешения.
Для достижения поставленной цели в диссертационном исследовании предполагается решить следующие задачи:
определить специфику этнического конфликта и основы его теоретико-
социологического описания;
D проанализировать социально-экономические и культурно-ценостные факторы этноконфликтного взаимодействия;
D выявить специфику межэтнической конфликтности в трансформирующихся обществах;
исследовать субъективные основания этнических конфликтов;
О рассмотреть социологический аспект роста национализма и средства снижения этнофобии и ксенофобии в условиях современной России;
изучить влияние уровня толерантности на характер национальных отно
шений.
Гипотеза. Этнический конфликт - сложный и противоречивый феномен, в сущности являющийся отчуждающим взаимодействием, для которого характерно усиление момента противостояния между «мы» и «они», а, следовательно, акцентирование не столько сходств, сколько различий, на основе чего утверждается самоценность собственно национального и игнорируется инонациональное.
Теоретическая и методологическая основы диссертационного исследования. Теоретическую основу диссертации составляет сочетание программных и методологических установок символического взаимодействия и структурного функционализма, предполагающих использование традиционных общеметодологических принципов объективности, системности, детерминизма, конкретности и всесторонности.
Среди методологических установок, явившихся основой анализа эмпирического материала, можно выделить институциональный анализ и методы феноменологической социологии. Роль теории среднего ранга выполняет концепция социокультурной динамики и синтез социологии управления с социологией национальных отношений. Междисциплинарный характер теоретических оснований программы не оказал влияния на методы сбора информации, когда социологический опрос включал в себя опрос экспертов и респондентов, операционализацию понятия, формулирование гипотезы, анализ количественных данных, проверку гипотезы и качественные обобщения. Для анализа проблемы достаточно широко использовались результаты социологических исследований, опубликованных в периодической и научной литературе.
Эмпирическая основа диссертации. Эмпирическую базу исследования составил как первичный, так и вторичный социологический материал. Первичный социологический материал был собран в ходе социологических опросов, которые проводились в 2002-2004 гг. аспирантами кафедры социально-гуманитарных наук Пятигорского государственного технологического университета под руководством академика РАСЫ профессора В.А. Казначеева во взаимодействии с сотрудниками Карачаево-Черкесского института гуманитарных исследований.
Диссертант являлся участником организационно-исследовательской группы, проводившей опросы в рамках социологического исследования «Региональное и организационное управление в условиях трансформирующейся России». Проанализированные результаты опросов были представлены для обсуждения на научных конференциях. Всего было опрошено 984 человека, распределение по
полу и возрасту в целом совпадает со статистическими данными по Ставропольскому краю и КЧР.
Вторичный социологический материал составили опубликованные результаты опросов, проведенные А. В. Андреевым, М.К. Горшковым, Е.И. Кобахидзе, В.А. Колосовым, В.Т. Лисовским, В.И. Мукомелем, Н.И. Сидоровой, Г.У. Солда-товой, Р.Ф. Туровским, а также социологические исследования, проведенные в разное время разными научными коллективами:
-социологические исследования, проведенные в 2001 г. Институтом комплексных социальных исследований РАН в рамках программы «Новая Россия: десять лет реформ»;
-социологические исследования, проведенные в 2002 г. Институтом социально-экономического исследований РАН в рамках научного проекта «Проблемы безопасности российского общества и российской государственности в оценках и представлениях населения Республики Северная Осетия - Алания»;
-общероссийский опрос в январе 2003 г. в рамках исследовательского проекта «Дезинтеграция российского общества и перспективы движения к солидаризации», проведенный в 100 населенных пунктах всех экономико-географических зон России;
-социологические исследований 2002-2003 гг. в рамках проекта «Сфера политики и межнациональные отношения в восприятии религиозных общностей»;
-социологические исследования, осуществленные в 1997-1999 гг. в рамках проекта «Миграция и безопасность в России».
Были использованы данные Аналитического центра Ю.Левады, Фонда «Экспертиза», результаты исследований ВЦИОМ за 1989-1993 гг. и социологические опросы, проведенные в 11 российских регионах в 1994 г.
Наряду с материалами анкетного опроса в диссертации использовались методы включенного наблюдения, статистического анализа, исторических параллелей, неформализованные интервью.
Научная новизна исследования состоит в том, что в работе:
-показано, что этническое сознание в условиях социальных трансформаций усиливает свой конфликтогенный потенциал;
-обосновано, что этнический конфликт в социологии управления должен рассматриваться как отчуждающее взаимодействие;
-выявлено, что в нестационарном социуме изменяется соотношение объективных и субъективных факторов этнического;
-определено, что в современных обществах эффективным средством предотвращения конфликтов на национальной почве может быть только повышение уровня толерантности;
-исследованы причины роста национализма в современных условиях и средства, позволяющие снизить этот процесс;
-обоснован тезис о системной зависимости в триаде «конфликт - фобии толерантность».
Исходя из указанных пунктов новизны на защиту выносятся следующие основные положения:
1. Этнический конфликт есть определенная форма межличностных, межгрупповых взаимодействий, основанная на противоречивости национальных интересов, ценностей, на устойчивом предпочтении собственно национального и неприятии в силу этого инонационального, доведенных до крайних форм выражения как результат совокупного действия объективных и субъективных факторов, в том числе и эмоционально-психологических. Отличаясь расширительным характером действия, этнический конфликт выступает одновременно в разных ипостасях, функционирует на разных уровнях и вызывает последствия различной направленности: имея под собой и подлинное содержание, и случайное, он может стать и смещенным, и неверно приписанным, и переданным по «наследству» (затяжным), и ложным, инспирированным, явным и скрытым.
2. Социальное и этническое находятся в сложном интеграционном взаимодействии. Истоки социальной и этнической конфликтности могут лежать в различных плоскостях, в том числе и в самой этнической, но приоритет - при
всей важности этнического и его роли в жизни социумов - принадлежит социальному, а в нем - экономическому, которое во многом лишь опосредуется этническим. Социально-экономическое неблагополучие приводит к разрыву между национальными ожиданиями и вектором происходящих социальных изменений, что придает действию национального самосознания и поведению индивидов фрустрационность, которая способна сформировать стадию предкон-фликта. Экономические интересы получают адекватное воплощение в усилении и росте национальных требований, невозможность полного удовлетворения которых становится одним из мощных конфликтогенных факторов.
Специфика самих переходных типов обществ, неоднозначность и незавершенность проходящих в них трансформаций придают особость этносоциальным взаимодействиям, обнаруживающим ярко выраженный полярный характер. В них усиливается конфликтогенность, находящая выражение в превалировании дезинтеграции над интеграцией, деструктивности над созида-телыюстыо, национального локализма над интернационализмом, национального интереса над общенациональным. Общества в переходных состояниях интересны для исследования тем, что позволяют объемно показать, что этнические конфликты имеют системный характер, а само этническое - тем более в его конфликтологическом разрезе - находится в прямой зависимости от совокупности всех социальных связей и отношений.
Востребованность философии национализма в современном мире, то, что к нему апеллируют в различных обществах не позволяет судить о нем однозначно негативно. Будучи по природе своей этносоциальным, национализм являет собой крайне сложный феномен, единый и противоречивый в сущности и множественный в проявлениях. Сочетание в нем позитивного и негативного, мобилизующе-консолидирующего и деструктивно-дезинтегрирующего, отчуждающего и интернационализующего делает его пригодным для различных, порой прямо противоположных, условий и как идеологию, и как инструмент воздействия. Платформа для формирования национализма весьма широка: от игнорирования потребностей этнического до
незрелости социально-экономических и политических институтов. Длительность действия этих факторов при неразрешенности проблем этносоциальной жизни, неадекватности ранее поставленных целей изменившимся обстоятельствам постепенно трансформирует позитивное качество и содержание национализма в противоположное. Конфликтность национализма возрастает с усилением этнизации неблагополучного социального.
5. Социально-экономическая нестабильность, нестабильность сферы национального, углубляющаяся социальная дифференцированность, масштабность и стихийность миграций, повышенная тревожность массового сознания, заполненного стереотипами и фобиями, и многое другое усиливают инто-лерантные тенденции, разрушают привычный режим толерантности, а вследствие этого формируют установки на этноизолированность и этноклановость. Интолерантности способствуют развивающиеся в такой ситуации минимизация этнических контактов (их сведение к вынужденным в силу тех или иных обстоятельств), отрицание прежнего опыта взаимного сотрудничества, недооценка культурного аспекта взаимодействий, утверждение самоценности собственно этнического и игнорирование иноэтнического, интернационального и их роли в этносоциальном развитии.
Теоретическая и практическая значимость работы. Основные положения и материалы диссертации могут быть использованы для проведения дальнейших исследований в области этноконфликтологии. Работа представляет определенный научный интерес в изучении широкого спектра национальных вопросов, современной этнополитической и этнокультурной ситуации в РФ, а также для определения путей совершенствования национальных отношений и развития региональной политики.
Результаты настоящего диссертационного исследования имеют и прикладное значение: они могут найти отражение в учебных программах по социологии управления, социальной психологии, социологии национальных отношений, социальной философии, культурологии, политологии, а также стать базой
для разработки спецкурсов, в частности по этноконфликтологии и регионоло-гии.
Апробация диссертации. Основные положения диссертации изложены в пяти публикациях, общим объемом 5,75 п.л. Отдельные результаты докладывались автором и были обсуждены на научно-практических конференциях и заседаниях методологического семинара по социологии Пятигорского государственного технологического университета. Диссертация также обсуждалась на заседаниях кафедры социально-гуманитарных наук ПГТУ.
Структура работы. Предмет, цели и задачи исследования определили структуру диссертации. Она состоит из введения, двух глав, содержащих пять параграфов, заключения и примечаний. В конце работы помещен библиографический список и приложения.
Современные методологические трактовки конфликта
Проблема конфликта сегодня одна из самых актуальных и крайне востребованных. Она имеет особое значение не только для российского общества, но и для всего переживающего сложные трансформации глобального сообщества в целом. Усиление конфликтогенности во многом связано с факторами социально-экономического порядка, поляризацией в социальной, национальной, религиозной структурах, неравномерностью развития взаимозависимых процессов интеграции и дезинтеграции, подъема и спада, равновесности и кризисное, которые находят отражение во всех сферах жизнедеятельности социумов, формируя определенный пласт социальной напряженности, который может объективно и субъективно вести к зарождению или усилению конфликтности. Будучи вплетенными в ткань социальной жизни, истоки и источники конфликтов, меняясь, изменяют и его характер, и весь спектр социальных отношений.
Сложность современных трансформаций и объемность проблемы социального конфликта с необходимостью требуют четкой методологической разработки исходных позиций и определения направления исследования. Следует отметить, что основополагающие элементы конфликтологической концепции были заложены главным образом западной научной мыслью и, прежде всего, трудами Г. Зиммеля. Он, собственно, и ввел в оборот термин «социология конфликта». Кроме того, достаточной известностью пользуются «конфликтная модель общества» Р. Дарендорфа, «позитивно-функциональный конфликт» Л. Козера, «источнико-конфликтные теории и обусловленно конфликтные теории» Р. Гарнера и Т. Маршала, «общая теория конфликта» К. Бо-улдинга, «консенснусная доминанта социального порядка» Т. Парсонса, «теория социального конфликта» Р. Миллса и др. Среди современных, так или ина 16 че анализирующих проблему конфликта, следует назвать «теорию современных цивилизаций» С. Хантингтона, «новый международный порядок» Я. Тинберге-на.
Отечественная наука под несомненным воздействием западных теоретических концептов значительно продвинулась в исследованиях социального конфликта, анализируемого в связи и через противоречия. В частности, это нашло отражение в работах А.В. Дмитриева, понимающего конфликт как результат проявляющегося субъективно-объективного противоречия, Е.И. Степанова, для которого конфликт есть результат самоопределяющегося субъекта, и т.д. Хотя нельзя не отметить того факта, что социологический аспект проблемы конфликта нашел всестороннее отражение еще в советское и постсоветское время в трудах А.Г. Здравомыслова, Б.А. Грушина, В.О. Руковишникова, В.А. Ядова и др.
Теперь рассмотрим вышеназванные теории конфликтов с точки зрения содержащихся в них методологических посылок. Как уже было отмечено, немецкий социолог Г. Зиммель, введший понятие социологии конфликта, очертил круг ее проблем, основные направления развития, предложив свою классификацию социальных конфликтов. По его мнению, конфликт является одной из форм социализации, т.е. активного вхождения индивида в социум, поэтому конфликт он понимал через анализ процессов социального общения и форм человеческих взаимоотношений. Таким образом, ученый концептуализировал конфликт как своеобразную форму социального взаимодействия, как универсальный механизм развертывания конкретно-исторических реалий, как необходимый инструмент развития социального, а не как аномальное его проявление.
Для него конфликт, будучи обязательным элементом всякого социального явления, несет в себе несомненный момент позитивности. Он писал, что «конфликт - это способ достижения своеобразного единства, даже если оно достигается ценой уничтожения одной из сторон, участвующей в конфликте. Здесь мы можем провести некоторую параллель с тем, что, как известно, наиболее сильный симптом болезни - это попытка организма избавиться от нарушений и повреждений, вызываемых конфликтами его частей»1. Поэтому конфликт представлен как мощный интеграционный момент, далеко не всегда приводящий к деструкции социального, более того, позволяющий социальному избавиться от его собственной деструктивности, а значит, ведущий к упорядочению социальных отношений. В этом и есть, условно говоря, его функция. Мысль Г. Зиммеля, что конфликт функционален, прослеживается во всех его размышлениях по этому поводу. В целом концепция исследователя вполне вписывается в распространенную теорию функционализма, согласно которой общество есть единая система, каждая составляющая которой, выполняет определенные, присущие именно ей функции, а все вместе они определяют характер функционирования системы.
В этой же плоскости находятся и рассуждения немецкого ученого К. Беймса, по мнению которого, конфликт - нормальное состояние общества, не исчезающий в процессе его эволюции, меняются лишь его формы, уровень, содержание . Эту же точку зрения разделяет и американец Л. Козер, который, опираясь на теоретические идеи социологии конфликта Г. Зиммеля, утверждает, что социальный конфликт не есть аномальное явление в социуме - он выполняет вполне позитивные функции во всякой общественной структуре3. Его концепция развивает основные постулаты Г. Зиммеля в том же ключе - пози-тивно-функционалистском видении конфликта. Благодаря разработкам Г. Зиммеля и Л. Козера и многочисленных их последователей в современной конфликтологии стала превалировать точка зрения о том, что конфликт - норма развития всякого социума.
Особенности межэтнических конфликтов в переходных типах обществ
На постсоветском пространстве за последние 20 лет произошли кардинальные сдвиги, свойственные обществам переходного типа. И эти сдвиги, коснувшись, прежде всего, основ экономической жизни, социально-политического и государственного устройства, сказались на духовном, этническом, нравственном, культурном облике новых государств. Сами трансформации и их незавершенный характер придают особость характеру этносоциальных взаимодействий, в которых превалируют дезинтеграционность над ин-теграционностыо, центробежность над центростремительностыо, локализм над интернационализмом, узко понятый национальный интерес над общенационалыюй идей. Не беря во внимание всех остальных аспектов, только эти полярные процессы уже содержат в себе серьезный заряд конфликтогенности.
Практически все территории бывшего СССР оказались в плену этих тенденций, с разницей лишь в степени и характере их проявлений в соответствии с историей, геополитическим расположением (и вытекающими отсюда интересами) и национально-культурной традицией народов. Схожесть же многочисленных конфликтов, произошедших в постсоветских государствах, можно объяснить длительным сосуществованием в рамках единой системы, от которой они унаследовали многие факторы конфликтности разного уровня модальности. Поэтому правомерно смотреть на современные конфликты как на продукт прошлых и нынешних неудачных и неудавшихся решений. Причем весомость нынешних причин, вызванных переходным состоянием обществ, ничем не меньше силы прошлых (хотя о последних говорят намного больше и именно в них усматривают первопричину).
Мы попытались схематично представить совокупность тех проблем, с которыми столкнулись вновь образованные государства и национальные образования внутри РФ. Во-первых, отказ от прежней системы и формирование нового национального государства, но с недостаточно четким представлением перспектив, что и позволило называть эти государства «неудавшимися». Во-вторых, де-юре с образованием нации-государства этнический статус госу-дарствообразующего народа повысился, но не де-факто. В-третьих, произошел раскол в веками складывавшихся межэтнических, культурных, гуманитарных связях, которые и сформировали многие народы как этносы, а присущая им некоторая инерционность придавала этим связям характер чего-то самого собой разумеющегося. В-четвертых, возник вопрос о том, куда, в чью сторону (на Россию, на Запад, на Восток) обратить вектор своих, в том числе и национальных, предпочтений - иными словами, речь шла о том, кого взять себе в союзники. И здесь прежние идентификаторы (длительность совместного проживания, общая история, единый хозяйственный механизм и т.п.) уступили место идентификаторам, в основе которых лежит принцип этнического родства. В-пятых, вступил в действие религиозный фактор. В-шестых, вдруг всплыли на поверхность былые обиды, что привело к выяснению отношений и поиску виновных.
В целом же такое состояние можно охарактеризовать как вакуум, с той лишь разницей, что он быстро оказался заполненным всяким разным и неожиданным, что впоследствии привело к проявлениям конфликтного характера. Всякие процессы, связанные с обретением государственности, независимости, возможностью самостоятельно решать свою судьбу, быть полноправным субъектом международного права и не быть на периферии современных глобальных трансформаций, порождают состояния эйфории, национального восторга, формируют убежденность в легкости преодоления преград и на первых порах заслоняют собой реальное видение проблем практической жизни. Это состояние хорошо описал Л. Гумилев, хотя и говорил о временах религиозного раскола в русской церкви: «...при всеобщем увлечении борьбой за власть дела более прозаические: хозяйственные нужды, забота о просвещении, культуре и тому подобное - не то чтобы игнорировались, но поневоле уходили на второй план. Жизнь же - прежде всего проза, то есть обычай, обиход, традиция, а Смута ввергла страну в большой беспорядок, даже в хаос»40.
Один фактор мы вполне сознательно решили выделить в качестве самостоятельного - это ярко выраженное стремление большинства неофитов создать мононациональное (или близкое к нему) государство. Это-то и стало главной причиной исхода иных народов (в том числе и на территории самой России), конечно же, в первую очередь русского. Как и всякое большое, которое видится на расстоянии, потери, вызванные массовыми переселениями, оказались многим выше некоторых плюсов. И связаны они с опасностями, которые таят в себе - и, прежде всего, для самого национального - изоляционизм, стремление замкнуться в своем зауженном национальном мире. Многие отмечают, что силу народу, его культуре придает именно его пребывание в разнообразии, мы бы добавили - в этническом разнообразии. Именно в нем всегда видели силу российского суперэтноса (а не только русского и русской культуры), . который всегда подпитывался разными национальными источниками, как внутренними, так и внешними.
Миф о возможности сохранить свою оригинальность и самобытность, укрывшись в собственной скорлупе, давно развенчан, ибо никогда не приносил желаемых плодов. История изобилует множеством примеров того, когда открытые навстречу всему государства достигали небывалого расцвета искусства, философии, науки, техники; озабоченные же чистотой своего бытия народы не оставили после себя великого наследия, кроме стоических усилий самосохранения. Философия и практика изоляционизма приводят не к многоцветию культур и даже не к их единообразию, а к смерти.
Национализм и этнофобии
Исследование этнического в его конфликтологическом срезе неизбежно требует изучения национализма как его субъективного основания. Тем более что современные трансформирующиеся общества пережили и переживают всплеск национализма и размах национальных движений, взявших на вооружение в той или иной степени философию национализма. При в целом негативной оценке национализма, которая бытовала в недавнем прошлом, сегодня уже говорят о его амбивалентности, о национализме как едином и противоречивом социально-политическом феномене, о множественности его различных ликов (так называемых этнонационализмов) в их совокупности. Понимание национализма как единого и амбивалентного феномена позволяет избежать односторонности, видя в нем симбиоз позитивного и негативного, мобилизующе-консолидирующего и деструктивно-дезинтегрирующего, отчуждающего и ин-тернационализующего. Если смотреть на национализм как на идеологию и способы действия, ею же детерминированные, то это явление, безусловно, единое. Если посмотреть на национализм в контексте культуры, то он окажется столь же разнообразным, как разнообразны национальные культуры52.
Национализм есть не только регулятор, как это привычно считать, межнациональных отношений, он, будучи непосредственно связанным с процессами самоидентификации и самовыражения народов, имеет в своей основе сильно развитое национальное чувство, проецируемое на всю сферу человеческой жизнедеятельности. Он индикатор этнической принадлежности, базирующейся на противопоставлении «мы-они», ибо «этнос возникает как целостность, противопоставляющая себя всем остальным целостностям того же типа и исчезает как система с потерей ощущения «своих» и «чужих»53. Он же может быть социопсихологическим и социокультурным источником этнических конфликтов. В целом национализм, этноцентризм могут иметь и позитивный, и негативный оттенок. Для первого характерны активность, плодотворность, взаимовыгодность межэтнических взаимодействий - именно они разрушают комплексы этнопрезрения и этнопревосходства. Последние - суть акцентуированного, по определению А.В. Шипилова, этноцентризма (негативного) - растут вследствие борьбы за территорию, ресурсы и являются результатом неравномерности развития народов, формирующей у одних чувство превосходства над другими. «Акцентуированный этноцентризм можно трактовать как следствие конкурентных или конфликтных отношений, истоки которых лежат в той или иной внеэтнической плоскости, но сам факт акцентуирования говорит о наличии того, что акцентируется, и этот латентный, но неизбежный этноцентристский комплекс сложно объяснить с помощью...теории психики отдельно взятого индивида»54.
Связь национализма с национальным самосознанием очевидна до такой степени, что порой они сливаются в своей сущности, целях, формах проявления. Чаще всего это происходит в переломные, критические периоды национального развития. Процессы национального возрождения редко протекают без подъема национального самосознания, сопровождающегося усилением национализма и патриотизма, которые сближаются в своем консолидирующем влиянии. Длительность переходных состояний обществ, неразрешенность проблем, неадекватность ранее поставленных целей изменившимся обстоятельствам постепенно меняют их позитивное качество и содержание этих феноменов в противоположные. Национализм и патриотизм превращаются в явления националистического толка, переходя из плоскости теории в практическую со всеми вытекающими отсюда последствиями. В довлеющую моноидею, в диктат узконационального, в гипертрофию национальных чувств. В шовинизм с его делением народов на высшие и низшие, где отнесение своей нации к числу первых служит лучшим оправданием неуважительного отношения к другим народам, проявлений несправедливости, агрессивности и т.п.
Если учесть тот факт, что практически все постсоветские образования стремятся к созданию этнократических государств (эти тенденции стали обнаруживаться и в ряде национальных субъектов РФ), то национализм весьма востребован и как средство внутриэтнической (внутригосударственной) консолидации, и как момент этнического обособления. В условиях суверенизации обязательным является четкое определение того народа, который и будет формировать нацию-государство. В такой ситуации этнические различия становятся важнейшими социальными маркерами, поляризующими и политизирующими социум и отгораживающими индивидов по принципу национальной принадлежности.
Поэтому национализм оказывается нужен и как философия национального возрождения и строительства, и как практика этнодистанцирования и этно-противопоставления. Это, несомненно, явилось питательной почвой для конфликтов, но их размах, масштабность, глубина, степень втянутости в них населения (в том числе меж- и внутринационального) отличаются. Нельзя не учитывать и тот момент, что повышенная конфликтность может быть вызвана и самим процессом государственного становления: незрелостью социальных и политических институтов, неспособностью власти обеспечить эффективное функционирование нации-государства. Это не в меньшей степени плодит конфликтность, в том числе и на этнической почве. Происходит этнизация социальных отношений. И национализм из философии возрождения превращается в философию и практику инонеприятия (в лучшем случае - безразличия), а при соответствующих социально-экономических условиях - и в философию отчуждения, становясь напрямую источником конфликта.
Толерантность как основа конфликторазрешения
Хотя сам термин «толерантность» предполагает достаточно четкое его понимание, тем не менее реальность толерантности/интолерантности вовсе не однозначна. В последнее время исследователи, говоря о типах современных обществ, добавляют к уже известным градациям и деление их на толерантные и нетолерантные. И даже в успешных с экономической точки зрения и демократических государствах межэтнические отношения зачастую далеки от того, чтобы называться толерантными. Это ответ тем, кто считает демократию синонимичной толерантности. Многие - и не только федеративные и полиэтнич-ные, но и моноэтничные и унитарные - современные развитые государства периодически переживают всплески национализма, ксенофобии, этнонетерпимо-сти (Канада, Испания, Германия, Франция).
Учитывая важность такой характеристики социума, как толерантность, М. Уолцер предложил классифицировать общества, исходя из степени ее развитости. И выделил пять типов: многонациональные империи, международное сообщество, консоциативное устройство, национальное государство и иммигрантское общество. Как ни парадоксально, но М. Уолцер считает, что именно в условиях многонациональных империй лучше всего обеспечивается режим терпимости. И объясняет он это тем, что именно в условиях четко обозначенных и общепризнанных отношений политического господства и подчинения легче сохранить толерантность. В рамках империй в автономном единстве существовали различные - с точки зрения культуры, религии, форм правления, типов политических и правовых институтов - сообщества, что требовало развития механизмов мирного сосуществования, не возможных без взаимной терпимости. «Терпимость делает возможным существование различий; различия же обусловливают необходимость терпимости»63. Понятно, что исследователь далек от восхваления империй как таковых, речь идет о том, и в этом с ним нельзя не согласиться, что этническая и иная пестрота, замкнутая в едином пространстве, объективно ведет к постепенному притиранию, приспособлению, к взаимной адаптации в целях выживания - иными словами, к самосохранению через толерантность.
Как видим, такой нестандартный подход идет вразрез с общепринятым мнением о том, что толерантность и авторитарность не совместимы, и, наоборот, демократия есть как бы своеобразная платформа толерантности. Речь идет не о том, что демократические государства интолерантны или менее толе-рантны: вернее говорить о разных типах и формах толерантности, что зависит от различий в историческом, политическом, национальном, культурном контексте. В условиях демократии с ее принципом приоритета прав и свобод индивида-гражданина толерантность в большей мере проявляется по отношению к атомизированным индивидам, как бы лишенным национальности, нежели к индивидам, интегрированным в организованную этническую общность. Поэто Уолцер М. О терпимости.о национальные меньшинства зачастую образуют иммигрантские или земляческие сообщества.
Что касается федеративных (конфедеративных) государств, названных М. Уолцером консоциативными, то здесь все намного сложнее, приходится иметь дело с разными, если так можно сказать, толерантностями. Сам факт того, что в федерации возможно существование множества национальных образований, наделенных правами национального государства, уже есть одно из проявлений толерантности. Внутри национальных автономий режим толерантности разнится и зависит от множества факторов, в том числе и от полнили моноэтничности состава населения. При поверхностном взгляде кажется, что в однонациональном окружении проблемы интолерантности как бы и не существует. Потому что нет «они», а есть «мы», имеющие свою нацию-государство, не развиты отношения в системе «мы-они», и всякое вторжение «они» (или встреча с «они» за пределами своих границ) неподготовленное «мы» воспринимает интолерантно. Но проявляется высокий уровень солидарности с «мы», живущими в среде «они», т.е. за пределами национальных государств. На наш взгляд, именно в этом слабость федерации, где национальное, замкнутое в своих границах, живет самодостаточной жизнью. Потому «мы», оказавшись за пределами своего мира и свойственного ему режима толерантности, чувствует себя чужим в интолерантном окружении.
В полиэтничных обществах все проще и сложнее одновременно. С одной стороны, необходимость обеспечения гармоничного межэтнического существования требует выработки и вырабатывает толерантные формы отношений. В такой ситуации «они» для «мы» не есть абсолютно незнакомое, чуждое, а есть то, к чему можно адаптироваться, привыкнуть, воспользовавшись опытом межэтнического контактирования. Но с другой, - в случае конфликта и нарушения устоявшихся форм взаимопонимания становится на несколько порядков сложнее восстановить прежнюю систему связей, как и создать новую.
Переход СССР, а затем и России от авторитаризма к либеральным преобразованиям ознаменовался, как это ни парадоксально, переходом от толерантности к интолерантности: все постсоветское пространство оказалось зараженным межнациональными, межконфессиональными, территориальными трениями и эксцессами на различной почве. Возможно, в том числе и потому, что, будучи в целом этнически толерантным, советское общество (при всех его недостатках) не выработало иммунитет против интолерантности. Но, главным образом, все же в силу того, что новые государства оказались не очень успешными и, прежде всего, с точки зрения их экономического и политического развития.
