Содержание к диссертации
Введение
Глава I Теоретические предпосылки исследования 9
Раздел I. Динамика изучения текста в современной лингвистике 9
1.1.1. XX век. От предложения к тексту 9
1.1.2. Тексти основные понятия с ним связанные 12
1.1.3. Художественный текст как объект изучения 18
1.1.4. Автор и читатель. Создание и интерпретация художественного текста 22
Выводы 29
Раздел II Несобственно-прямая речь. Проблематика и история изучения 32
1.2.1. Историческая справка 32
1.2.2. О термине и понятии «несобственно-прямая речь» 36
1.2.3. Несобственно-прямая речь в трудах зарубежных лингвистов 38
1.2.4. Трактовка несобственно-прямой речи в отечественном языкознании 47
Выводы 57
Глава II Несобственно-прямая речь как способ репродукции речи и как литературно-художественный прием 61
2.1. Несобственно-прямая речь в системе способов передачи речи 61
2.2. Несобственно-прямая речь как компонент структуры художественного текста 71
Выводы 76
Глава III Гетерогенность включающего текста и включенной несобственно-прямой речи как способ создания полвфонии 78
3.1. Типы гетерогенности 78
3.2. Жанровая гетерогенность 19
3.3. Тематическая гетерогенность 84
3.4. Стилистическая гетерогенность 90
3.5. Адресатная гетерогенность 95
3.6. Разносубъектная гетерогенность 98
3.7. Комплексная гетерогенность 105
Выводы 116
Глава IV Структура и семантика несобственно-прямой речи 118
4.1. Структурно-семантическая типологизация несобственно-прямой речи 118
4.2. Внешняя речь 121
4.2.1. Абсорбированная речь 122
4.2.2. Цитатная речь 128
4.3. Внутренняя речь 135
4.3.1. Малоформатная рефлексия 138
4.3.2. Внутренний монолог 144
4.3.3. Поток сознания 154
Выводы 166
Заключение 168
Библиография 171
Источники и сокращения 190
Приложение 192
- Тексти основные понятия с ним связанные
- Несобственно-прямая речь в системе способов передачи речи
- Тематическая гетерогенность
- Структурно-семантическая типологизация несобственно-прямой речи
Введение к работе
-Настоящее диссертационное исследование посвящено комплексному изучению несобственно-прямой речи (HTTP) с учетом её типологических особенностей.
На протяжении XX столетия НИР не раз являлась объектом пристального внимания со стороны многих отечественных и зарубежных ученых. Вследствие неоднозначности своей природы НИР становилась предметом многочисленных дискуссий, разворачивавшихся вокруг терминологических, категориальных, типологических, функциональных, эстетических характеристик. Особенно интенсивно разрабатывались вопросы происхождения данного явления и его стилистической нагрузки (А. Тоблер, П. Козловский, Е. Лерх, Э. Лорк, Л. Шпитцер, Ш. Балли, В.Н. Волошинов, Л. Глаузер, Й. Йордан, О. Есперсен, А. Нойберт, Н.С. Бухтиярова, И.Р. Гальперин, А.В. Гвоздев, А.А. Андриевская, Г.Г. Инфантова, Л.А. Соколова, Е.А. Гончарова, И.И. Ковтунова, Н.Г. Бабаликашвили, Лю Цзуань и др.).
Несмотря на многообразие работ, в рамках которых исследовалась НИР, четкого представления о сущности и системности форм её выражения не сложилось. Данный факт, безусловно, объясним постоянной эволюцией художественной речи и невозможностью охвата всех ее модификаций. Кроме того, имеющиеся исследования по НПР нередко отличаются категоричностью исходных принципов, руководствуясь которыми ученые стремятся точно очертить границы данного языкового феномена, что на практике оказывается не всегда реальным, так как, хотя количество конститутивных признаков НПР предельно, их сочетаемость, благодаря индивидуальности авторского слога бесконечно вариативна и ни при каких условиях объективно просчитана быть не может. Таким образом, единственным выходом из сложившейся ситуации является использование прототипического подхода, не требующего жестких критериальных рамок и позволяющего разделить случаи употребления НПР на несколько типов, различающихся по количеству структурных и смысловых признаков.
В настоящей работе проводится комплексный анализ формальных, содержательных, композиционных характеристик НПР с опорой на последние достижения в лингвистике текста, стилистике, когнитологии, психологии. Систематизация форм выражения НПР осуществляется с учетом признака прототипичности, что свидетельствует об актуальности проведенного исследования.
Теоретической базой исследования послужили работы, выполненные в различных областях лингвистики и смежных с нею науках, а именно: лингвистике текста (И.Р. Гальперин, О.И. Москальская, Т.Н. Николаева, З.Я. Тураева, И.А. Фигур» ївский и др.); грамматике (В.Г. Адмони, Ш. Балли, В.В. Виноградов, Н.А. Кобрина, А.А. Потебня и др.); стилистике, литературоведении и поэтике (И.В. Арнольд, М.М. Бахтин, В.Н. Волошинов, И.Р. Гальперин, В. Изер и др.); психологии (В. Библер, Л.С. Выготский, У. Джеймс, А.Н. Леонтьев, А.Р. Лурия и др.); когнитологии (В.3. Демьянков, Е.С. Кубрякова и др.); философии (Т. Адорно, X. Ортега-и-Гассет, У. Эко и др.).
В соответствии с избранным направлением исследования цель работы заключается в интегральном описании структуры и семантики различных типов НПР и в выявлении её роли в создані: я полифонии англоязычного текста.
Поставленная цель исследования предопределила решение следующих задач: уточнение определения и сущностных характеристик НПР; систематизация конститутивных признаков НПР; отграничение НИР от других способов формирования высказывания; рассмотрение модели полифонизации текста посредством включения в него НПР; выделение структурно-семантических типов НПР и анализ их специфики.
Методология исследования фактического материала состояла в комплексном применении контекстуально-интерпретационного и семантико-синтаксического анализа.
Материалом исследования послужили более 2000 отрывков текста из произведений британских и американски писателей XX века.
На защиту выносятся следующие положения:
НПР представляет собой механизм полифонизации текста, базирующийся на слиянии способов передачи речи и приемов повествовательной техники; данное слияние осуществляется писателем с учетом собственного замысла построения текста, с одной стороны, и ограниченного арсенала имеющихся средств всех языковых уровней, с другой.
Критерием для выделения НПР является наличие в тексте элементов чужеродности, потенциально соотносимых с неким известным/неизвестным субъектом ментальных, перцептивных и вербальных актов, т.е. присутствие одного или нескольких конститутивных признаков НПР.
Конститутивными признаками НПР являются: на синтаксическом уровне - использование моделей разговорного синтаксиса (полных/неполных, односоставных/двусоставных предложений всех коммуникативных типов; повторов; параллельных и парцеллированных конструкций); на морфологическом уровне - наличие прономинально-темпоральных транспозиций; изменение различных дейктических показателей, в соответствии с субъектом вербальных действий; на лексическом уровне - употребление словарных единиц, характерных для какого-либо конкретного персонажа.
НПР также предопределяет гетерогенность внешней однолинейности структуры художественного текста посредством изменения жанровых параметров, тематической модификации изложения, смены стилистического ракурса, варьирования адресата, диалогизации авторского повествования.
В художественном тексте идентифицируются пять основных структурно-семантических типов НПР: цитатная речь, абсорбированная речь, малоформатная рефлексия, внутренний монолог, «поток сознания». Цитатная речь и абсорбированная речь представляют собой разновидности внешней НПР; малоформатная рефлексия, внутренний монолог, «поток сознания» составляют разновидности внутренней НПР.
Научная новизна данного исследования заключается в использовании прототипического подхода, позволяющего выявить центральные случаи НПР, которые наиболее ярко демонстрируют конститутивные признаки данного явления и служат базой для создания структурно-семантической типологии НПР, где отсутствует излишняя детализация наряду со сверхобобщениями. Научная новизна также состоит в описании способов гетерогенизации художественного текста посредством включения НПР.
Теоретическая значимость исследования состоит в том, что оно способствует углублению и систематизации знаний о таком сложном, своеобразном явлении как НПР, внося тем самым вклад в изучение структуры и семантики художественного текста.
Практическая ценность определяется тем, что результаты данной работы могут быть использованы в вузовской практике: при чтении лекционных курсов по лингвистике текста, интерпретации текста, стилистике, грамматике английского языка, истории английской литературы, на семинарских занятиях по вышеуказанным дисциплинам, при написании курсовых и дипломных работ.
Апробация исследования. Основные положения диссертации были отражены в выступлениях на Герценовских чтениях (1999, 2000гг.), на аспирантском семинаре (май 2000), на международной конференции по когнитивной лингвистике (Тамбов, сентябрь 2000), на заседаниях кафедры, а также в девяти публикациях.
Объем и структура исследования. Содержание диссертации изложено на 170 страницах печатного текста и состоит из введения, четырех глав и заключения. Список литературы насчитывает 239 наименований, в том числе 69 на иностранных языках. К тексту работы прилагается список источников иллюстративного материала и принятых сокращений, а также приложение.
Во Введении обосновывается актуальность и научная новизна работы, формулируются цель и задачи, определяются основные методы, используемые при анализе фактического материала и возможные области применения полученных результатов.
В Главе I описываются результаты изучения текста в современной лингвистике; рассматривается вопрос создания и интерпретации художественного текста; дается обзор имеющихся в отечественном и зарубежном языкознании исследований, посвященных НПР.
В Главе II раскрывается двойственный характер НПР как способа репродукции речи, с одной стороны, и как компонента структуры художественного произведения, с другой.
В Главе III анализируются модели и механизмы полифонизации художественного текста посредством включения в него НПР.
В Главе IV исследуются структурно-семантические типы НИР; на основе прототипического подхода устанавливаются границы между ними и описываются проблемы, связанные с их разграничением.
В Заключении в обобщенной форме излагаются результаты проведенного исследования, подводятся итоги и намечается перспектива дальнейших научных изысканий.
Тексти основные понятия с ним связанные
Термин «текст», используемый для определения не какой-либо отдельно взятой единицы языка, а для обозначения некоторого комплексного понятия, можно охарактеризовать как крайне дискуссионный. В языкознании существует два основных отличающихся подхода интерпретации этого термина - широкий и узкий.
С позиции семиотического (широкого) подхода, текст, берущий начало от латинского textus - «ткань, сплетение, соединение», представляет собой объединенную смысловой связью последовательность знаковых единиц (выходящих далеко за пределы словесных структур), основными свойствами которой являются связность и цельность (БЭСД998: 507). Такое определение используется при создании моделирующих семиотических систем, где реальные тексты выступают в качестве первичного материала, стратифицируемого по ряду признаков: однородности - неоднородности, манере исполнения и других. Но даже, казалось бы, однородный текст не может считаться абсолютно гомогенным, т.к. в нем всегда можно выявить элементы хотя бы двух разных знаковых систем (Зализняк, Иванов, Петров, 1962). Основной признак текста в его семиотическом освещении состоит в том, что текст является источником информации о действительности и о сложном мире чувств, настроений и стремлений человека (Храпченко,1985: 8).
В зависимости от научных приоритетов в изучении текста данное понятие определялось как средоточие разноплановых, но взаимосвязанных объектов пространства и времени (Слюсарева,1982: 26); как совокупность знаков, не являющаяся сама по себе смыслом (Ромашко, 1982: 170); как ткань, т.е. целое, состоящее из отдельных нитей, тесно переплетенных особым, лишь данной ткани присущим способом (Гадамер,1989: 94); как многоэтажная структура отношений, взаимопересекающихся подструктур с многократными вхождениями одного и того же элемента в различные конструкции (Лотман,1970: 101-102); как некий снятый момент процесса, в котором все дистинктивные признаки объекта обозначаются с большей или меньшей степенью отчетливости (Гальперин, 1981:9).
С позиции узко-лингвистического подхода под текстом понимают законченную последовательность предложений, связанных по смыслу друг с другом в рамках общего замысла автора (Николаева, 1978: 5); произведение речетворческого процесса, обладающее завершенностью, объективированной в виде письменного документа, литературно обработанное в соответствии с типом этого документа, произведение, состоящее из названия (заголовка) и ряда особых единиц (сверхфразовых единств), объединенных разными типами лексической, грамматической, логической, стилистической связи, имеющее определенную целенаправленность и прагматическую установку (Гальперин, 1981: 16); языковое строение надпредложенческого уровня при минимальном объеме в два предложения (Почепцов,1981: 27); связное произведение речи, имеющее границы, имплицитно или эксплицитно выраженные, обладающие свойством амбивалентности (Шмидт,1989: 129).
Связность (= когезия), которая уже упоминалась, может быть не только линейной, но и глобальной. Последняя, именуемая цельностью (= когерентностью), обеспечивается микроструктурой текста. Текст, лишенный макроструктуры, нельзя считать осмысленной последовательностью (Николаева, 1977: 308). Когерентность текста - это результат взаимодействия логико-семантического, синтаксического и стилистического видов когезии, причем основой когерентности является именно логико-семантическая когезия предложений (Трошина,1982: 51). Связность обычно принимается за условие цельности, но цельность не может полностью определяться через связность (Леонтьев, 1976: 46). Цельность (= целостность) есть латентное проекционное (= концептуальное) состояние текста, возникающее в процессе взаимодействия реципиента и текста, в то время как связность - это рядоположенность и соположенность строевых и нестроевых элементов языка или речи, некоторая дистрибуция (Сорокин,1982: 65).
В связи с заметным изменением русла общей лингвистики и концентрации на коммуникативном аспекте и когнитологии меняется и трактовка понятия текст. Текст теперь видят как категориальную реальность речевого процесса, т.е. категорию вербальной коммуникации, вмещающую в себя все аспекты и признаки речевого акта (Колшанский,1984: 32); как упорядоченную форму коммуникации, лишенную спонтанности и некое образование, возникшее, существующее и развивающееся в письменном варианте литературного языка (Гальперин, 1981: 11, 15); как сложный речевой феномен, имеющий коммуникативную направленность и прагматическую установку (Тураева,1980: 35); как единицу вербальной коммуникации, письменной и устной, в единстве всех установок, мотивов, целей, условий и обстоятельств осуществления; его максимальный объем практически не имеет предела, а минимальный текст равняется предложению (высказыванию), и в этом случае предложение приобретает качество целого акта коммуникации (Никитин, 1996: 586); как определенным образом организованную и структурированную совокупность предложений с единым коммуникативным заданием - выражением коммуникативной потребности человека (Слюсарева, Трошина,1982: 4); как единицу речи, элемент системы коммуникации, где единицы языка служат средством его реализации, и содержание задается интеллектом (Новиков, 1982: 10); как письменное по форме речевое произведение, принадлежащее одному участнику коммуникации, законченное и правильно оформленное (Зарубина, 1981: 11); как коммуникативное понятие, ориентированное на выявление специфики определенного рода деятельности (Сорокин, 1985: 8); как продукт, порожденный языковой личностью и адресованный языковой личности, в котором реализуется антиномия абсолютной системности и абсолютной индивидуальности (Тураева,1991: 123); как иерархическую коммуникативную единицу, при порождении которой кристаллизуется внутренняя потребность субъекта в реализации того или иного коммуникативно-познавательного намерения (Дридзе,1994: 35).
Несобственно-прямая речь в системе способов передачи речи
В современной лингвистике принято выделять три способа передачи речи: ПР, КР и НПР. Тем не менее, следование наметившейся тенденции осуществляется достаточно редко, в чем нетрудно убедиться, заглянув в большинство грамматик, где упоминание о НПР часто отсутствует вообще. Вероятно, это можно объяснить тем, что НПР не всегда воспринимается самостоятельным способом передачи речи, а скорее разновидностью либо ПР, либо КР, благодаря некоторым сходством как с той, так и с другой.
Каким образом взаимодействуют показатели ПР и КР при создании наиболее яркого и вариативного способа передачи речи НИР - станет ясно после того, как мы опишем строение и функциональные возможности каждого из упомянутых явлений.
Существует немало определений ПР, из которых следует, что это речь, передающая подлинные слова какого-либо лица (Беляева, 1983: 278); это форма, которая создает «впечатление точно переданной речи персонажа» (Сахарова, 1970: 157); это речь, имеющая непосредственное предметное значение, однако не лежащая в одной плоскости с авторской, а как бы находящаяся в некотором перспективном удалении от нее (Бахтин, 1995: 85); это дословное воспроизведение чужого высказывания, сопровождаемое комментирующей репликой автора, причем ПР ориентирует не только на передачу предметного содержания чужого высказывания, но и на буквальное воспроизведение его формы со всеми характерными грамматическими, лексическими, стилистическими особенностями последней так, как она была воспринята говорящим (Кручинина,1982: 40).
Таким образом, ПР - это такой способ передачи чужих слов, при котором не меняется ни грамматическая структура, ни компонентная сущность высказывания. В отличие от ПР, где центральным смыслосодержащим компонентом является высказывание персонажа, в КР превалирует авторское начало, т.е. его видение мира и оценки, в результате чего, автором нередко смещаются логические акценты подлинной речи героя.
КР определяют как речь, в которой передаются не подлинные слова какого-либо лица, а их содержание (Беляева, 1983: 278). Она имеет обобщенный характер, но сохраняет «ценность» передаваемой речи (Сахарова, 1970: 144). КР отражает стремление передать сказанное не прямо самим говорящим, а опосредованно - лицом, воспринимающим и воспроизводящим чужие слова (Телятникова,1955: 10). Более полную сущностную характеристику находим в определении Р.Я. Шакировой, из которого следует, что КР представляет собой функционально-семантическое явление, состоящее в воспроизведении чужих/собственных слов и мыслей, субординативно совмещающее два личностно-референциальных плана - план репродуцента и план субъекта речи (или мысли) с обязательной экспликацией данного совмещения при помощи тех или иных средств (Шакирова,1963: 3).
Таким образом, вследствие воздействия вводящих слов автора, в КР происходит частое изменение объема фактического содержания сказанного, а также имеет место смена внутреннего лексико-грамматического рисунка первоначальной речи персонажа. Существование последней обуславливается «пересказывательной» сущностью КР. Будучи однажды произнесенным, слово наделяется возможностью быть повторенным вновь и вновь, поскольку, как заметил Б.П. Ардентов, «всякое высказывание, произнесенное вслух, получает самостоятельное бытие и становится частью объективной действительности» (Ардентов, 1980: 89).
Из приведенных характеристик ПР и КР становится очевидным полярный характер этих двух способов передачи речи. Абсолютно различны и их средства оформления эмоционального состояния говорящих, а, следовательно, и интонационные особенности сказанного. В ПР они запечатлеваются с помощью многообразных графических средств (восклицательного, вопросительного знака, курсива, жирного шрифта, разрядки, многоточия, тире и др.). В КР состояние повышенной эмоциональности и спокойный ритм повествования оформляются описательно, посредством различных лексических единиц, способных достаточно точно воспроизвести истинный ход событий. В текст ПР помещается в обрамлении кавычек, либо абзацного тире. КР не имеет графического маркирования. Отметим также, что ПР более конкретна, детальна, непосредственна, как в отношении грамматических построений, так и с точки зрения словарного наполнения, тогда как КР более абстрактна, отвлеченна и, в некоторой степени, далека от реальности.
Вышеприведенные положения можно проследить на следующих примерах4: (1) She clasped her hands together and sighed like a bellows. «It s the greatest tragedy of the Revolution, my dear! There s never been anything so awful - never! The fashions completely changed in less than four months. Nothing in our wardrobes of the slightest use any more. It s impossible - but quite impossible, my dear, to be seen in anything but Indian muslin, thin silk, or gauze» (Coryn, 58). В данном отрывке ПР, отграниченная от авторских вводящих слов, полностью сохраняет все свойственные ей черты: план настоящего в отличие от плана прошедшего авторской речи she sighed... "It s the greatest... There s never been anything... It s impossible... ", личное обращение my dear, наречие степени so, повторяющееся в усилительной функции наречие времени never: There s never been anything so awful - never!, и прилагательное impossible: It s impossible - but quite impossible..., приемлемое в разговорной речи опущение глагола-связки - Nothing in our wardrobes - of the slightest use any more. Волнующая отчаянность обстановки, искренность слов героини ощущается благодаря соответствующим знакам препинания (!).
Тематическая гетерогенность
Тематическая гетерогенность определяется нами как преобразование линейного текстового пространства путем его расщепления на несколько тематических ответвлений как логически взаимосвязанных друг с другом, так и внешне не имеющих смысловые проекции, либо имеющих их в незначительном количестве. Иначе говоря, тематическая гетерогенность наблюдается тогда, когда в текстовом сегменте, нацеленном на раскрытие преимущественно какой-либо одной тематической линии, вдруг возникают включения, уводящие читателя к другим событиям или мыслям, как непосредственно соотносящимся с основным содержанием, так и логически от него отстоящим.
В данном параграфе мы анализируем примеры внутренних размышлений персонажей, где тематическая модификация повествования варьируется от малозаметной и оправданной с позиции логико-содержательного критерия до многоуровневой и непоследовательной.
Так, в примере (16) отступление вызвано необходимостью более доказательного пояснения героем самому себе и своему потенциальному собеседнику невозможности оказать помощь, за которой, кстати, к нему и не обращались. Рассказчик-персонаж осмысленно проводит параллель между текущим событием (обсуждением неприятностей Билли) и событием многолетней давности (пытками друга), где он в равной степени оказывается беспомощным, что заставляет его чувствовать себя угнетенным. (16) Nurse s voice, I can t see where it comes from: "... What would you speculate it was about her that frightened you so, Billy?" "I was in luh-love with her." I can 7 do nothing for you either, Billy. You know that. None of us can. You got to understand that as soon as a man goes to help somebody, he leaves himself wide open. He has to be cagey, Billy, you should know that as well as anyone. What could I do? I can tfix your stuttering. I can V wipe the razor-blade scars off your wrists or the cigarette burns off the back of your hands. I can Y give you a new mother. And as far as the nurse riding you like this, rubbing your nose in your weakness till what little dignity you got left is gone and you shrink up to nothing from humiliation, I can 7 do anything about that, either. At Anzio, I saw a buddy of mine tied to a tree fifty yards from me, screaming for water, his face blistered in the sun. They wanted me to try to go out and help him. They d cut me in half from the farmhouse over there. Put your face away, Billy. They kept filing past (Kesey, 122-123)7. десь и далее в этом параграфе разными типами курсива маркируются несколько имеющихся тематических линий, оформленных НПР.
Тематически чужеродное включение обнаруживается не только из-за разницы сравниваемых обстоятельств, но и благодаря изменениям глагольных форм. Основная тематическая линия, соответствующая данному моменту, излагается в настоящем времени (None of us can. He has to be cagey, ...I cant wipe the razor-blade scars...), причем посредством рассуждения, а не описания, итогом чего являются многочисленные предложения с указанием на конкретного адресата (I сап 7 do nothins for you, either, Billy; You know that; You got to understand..., Billy, you should know that...; I can t give you a new mother и т.д.); риторический вопрос (What could I do?); побуждение к действию (Put your face away, Billy.). Описательная структура включенного фрагмента, исполненная в прошедшем времени (I saw a buddy of mine... They wanted me to try...), обусловлена давностью случившегося, что по прошествии стольких лет позволяет персонажу-повествователю «вознестись» над пережитым событием, а не быть его участником.
Пример (17) отличен от предыдущего по многим параметрам. Прежде всего, если мы обратимся непосредственно к тематическому отступлению, то заметим, что в первом случае оно было обращено назад в минувшее, тогда как здесь направленность прямо противоположна: пронёсшийся перед взором Клариссы объект, который она мысленно соотнесла с приемом в Букингенском дворце, напомнил главной героине о том, что в недалеком будущем и ей предстояло стать хозяйкой банкета. (17) Clarissa guessed; Clarissa knew of course; she had seen something white, magical, circular, in the footman s hand, a disc inscribed with a name, - the Queers, the Prince ofWales\s, the Prime Minister - which, by force of its own lustre, burnt its way through (Clarissa saw the tar diminishing, disappearing), to blaze among candelabras, glittering stars, breasts stiff with oak leaves, Hugh Whithread and all his colleagues, the gentlemen of England, that night in Buckingham Palace. And Clarissa, too, gave a party. She stiffened a little; so she would stand at the top of her stairs (Woolf, 45). В данном примере отсутствует изменение временного плана, и в соответствии с этим всё происходящее или ожидаемое подается с позиции прошлого (And Clarissa, too, gave a party. She stiffened a little; so she would stand at the top of her stairs), причем главный персонаж, глазами которого читатель как бы смотрит на мир, повествует не сам за себя, а через надстоящего всезнающего автора (Clarissa knew of course; she had seen something... Clarissa, too, gave a party;... so she would...). Что касается конститутивных черт НПР, то здесь можно наблюдать следующие: модально-усилительные лексические единицы (of course, too); свойственную разговорной норме постановку вопроса (a disc inscribed with a name - the Queen s, the Prince of Wales s, the Prime Minister s?), где присутствуют лишь рематические составляющие, вследствие чего грамматическая конструкция имеет эллиптический характер.
Примеры (18) и (19) по своей структуре гораздо сложнее двух предшествующих. В каждом из нижеследующих примеров мы зафиксировали по несколько тематических смещений. Возможно, в этом сокрыта попытка отражения всего своеобразия личностного восприятия действительности героями, чей внутренний мир автор-писатель не контролирует и не адаптирует для рядового читателя, а приводит в той сумбурной форме, которая, как ему кажется, в наибольшей степени соответствует реальному, а не вымышленному жизнеписанию. Пример (18) представляет собой случай объективированного повествования, где «всезнающий автор» указывает на отправную точку мысленной беседы главного героя с самим собой.
Структурно-семантическая типологизация несобственно-прямой речи
НПР, как уже отмечалось, - явление многогранное, «разноликое», характеризующееся высокочастотной встречаемостью в современной художественной литературе. Масштабы и формы НПР крайне вариативны, поэтому возможность отнесения некоторого фрагмента текста к данному способу передачи высказывания представляется сомнительной ученым, избравшим узкий подход интерпретации основного объекта настоящего исследования. В результате, несмотря на многочисленные попытки систематизации вариантов НПР до сих пор отсутствует структурно-семантическая типология, основным принципом построения которой является избежание как излишнего обобщения, так и чрезмерной детализации. Создание такой типологии стало целью написания данной главы.
Подбирая фактический материал для анализа случаев употребления НПР, мы столкнулись с проблемой, разрешить которую оказалось чрезвычайно сложно. Дело в том, что, пытаясь упорядочить, типологизировать эстетико-языковое явление НПР, мы постоянно обнаруживали виды НПР, выбивавшиеся из изначальной критериальной сетки, на которую мы решили опираться в ходе исследования, что привело к неприемлемому, на наш взгляд, мощному разрастанию типов НПР, создающему впечатление абсолютной беспорядочности, в корне противоречащей поставленной цели.
Вторая проблема заключалась в невозможности объективно точно отграничить один тип НПР от другого, т.к. часто различия между ними были настолько малы, что утверждать факт принадлежности двух, крайне схожих по структурно-семантическим параметрам отрывков, содержащих HTTP, к её разным типам, казалось неправомерным.
В конечном итоге, испытав затруднения и в ряде других случаев, мы убедились в необходимости применения прототипического подхода, позволившего благополучно справиться с задачами, ведущими к достижению упомянутой цели. Основные принципы данного подхода были сформулированы в начале 70-х гг. Э. Рош (Rosch,1975, 1978). Суть прототипического подхода, противопоставляемого классическому, заключается в утверждении того, что характеристики, присущие той или иной категории, неравномерно распределяются между её членами, в результате чего образуются прототипы (прототипические ядра), т.е. центральные, более типичные для данной категории элементы, и менее типичные, т.е. периферийные элементы.
Благодаря прототипическому подходу нам удалось выделить пять основных типов НПР, которые, при субъективной обработке писателя, приобретают несколько отличающийся от прототипа облик, но, тем не менее, подтверждающий свою к нему (прототипу) принадлежность.
Термин прототип трактуется двояко: с психологической точки зрения, под ним подразумевают наилучшего представителя/центрального или типичного элемента категории; с собственно-когнитивной точки зрения, прототип - это концепт, лежащий в основе формирования категории и определяющий её содержание (Болдырев,2000: 82-83).
Преимуществом прототипического подхода является размытость границ, создающая впечатление растянутости или даже исчезновения категории как чего-то стабильного, хотя последнее утверждение не бесспорно. Вопрос о сущности понятия граница затрагивался в трудах многих ученых. Г.В.Ф. Гегель, например, отмечал, что граница - диалектична, поскольку, с одной стороны, представляет собой реальность бытия, а, с другой стороны, - оно есть его отрицание (Гегель, 1975: 231). X. Ортега-и-Гассет писал, что границы представляют собой виртуальные вещи, которые внедряются и располагаются «между материальными вещами». Каждая граница - своего рода, схематическая сущность, миссия которой состоит в том, чтобы отмечать пределы вещей, тем самым сближая их, чтобы они существовали друг с другом, и в то же время отдаляя, чтобы они не смешивались и не поглощали бы друг друга (Ортега-и Гассет,1997: 85).
Таким образом, теперь мы подходим непосредственно к описанию проведенной нами структурно-семантической типологизации разновидностей НПР. Изучение фактического англоязычного материала позволило сделать вывод о том, что все многочисленные отрывки текста,содержащие НПР, можно разделить прежде всего на два вида: где персонажем или персонажем-повествователем передается сказанное им самим либо другим лицом (внешняя речь); где персонаж или персонаж-повествователь погружен в собственные мысли (внутренняя речь). Заметим, что в современной литературной традиции, пронизанной «духом психологизма», безусловно, превалирующим является второй вид НПР (внутренняя речь). Тем не менее, внешняя речь также встречается в достаточном количестве и, с точки зрения лингвистических изысканий, представляет не меньший интерес. Далее, мы убедились в необходимости раздробить эти виды НПР на несколько подвидов каждый, поскольку сравниваемые внутри этих видов текстовые сегменты обнаруживали очевидные различия как в структурном, так и в смысловом плане. В результате, мы получили пять основных (ядерных) типов НПР, которые мы именуем следующим образом: абсорбированная речь; цитатная речь; малоформатная рефлексия; внутренний монолог; поток сознания. Как уже говорилось, четких границ между периферийными представителями вышеуказанных типов нет, но ядерный представитель каждого из структурно-семантических полей НПР имеет ряд характерных черт, препятствующих его отождествлению либо присоединению к любому другому структурно-семантическому полю изучаемого явления. Ниже предлагается подробное рассмотрение всех выделенных типов НПР.
