Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Ядро и ядерные признаки концепта «борьба» в русском языке 29
1.1. Семантическая эволюция основных дериватов с корнем бор- (бороться, борьба, борец), вербализующих концепт «борьба» 32
1.1.1. Семантика глагола бороться в историческом аспекте 33
1.1.2. Семантическая эволюция существительного борьба в русском языке 40
1.1.3. Историко-этимологическое исследование семантики существительного борец 54
1.2. Эпидигматические связи существительного борьба - имени концепта «борьба» 65
1.2.1. Характеристика словообразовательного гнезда глагола бороться 65
1.2.2. Единицы словообразовательного гнезда бороться в «Частотном словаре русского языка» 68
1.2.3. Обогащение словообразовательного гнезда «бороться» 70
1.2.4. Антропонимы и топонимы с корнем -бор- 76
1.2.5. Фразеологические сочетания с единицами словообразовательного гнезда «бороться» 81
Выводы по 1 главе 89
Глава 2. Парадигматические и синтагматические связи существительного борьба как репрезентанты базовых признаков концепта «борьба» 95
2.1. Парадигматические связи 96
2.1.1. Синонимические связи 97
2.1.2. Синонимические связи существительного борьба по данным рецептивного эксперимента 105
2.1.3. Антонимические связи существительного борьба по данным
рецептивного эксперимента 116
2.1.4. Ассоциативные связи 127
2.2. Синтагматические связи существительного борьба 138
2.2.1. Устойчивые модели сочетания с компонентом борьба 140
Выводы по 2 главе 154
Глава 3. Концепт «борьба» в лингвокультурном контексте 160
3.1. Концепт «борьба» в христианском контексте 163
3.2. Философское понимание борьбы 167
3.3. Понимание борьбы в высказываниях русских писателей и ученых 174
3.4. Русское народное понимание борьбы 177
Выводы по 3 главе 181
Заключение 182
Библиографический список 190
Источники 215
Приложение 1 220
Приложение 2 222
- Семантическая эволюция основных дериватов с корнем бор- (бороться, борьба, борец), вербализующих концепт «борьба»
- Синонимические связи
- Концепт «борьба» в христианском контексте
Введение к работе
Данное исследование проведено в рамках антропоцентрической парадигмы, основная задача которой - решение лингвофилософской проблемы «Язык - культура - человек», т.е. изучение языка в человеке и человека в языке, поскольку «язык - это окно в духовный мир человека, в его интеллект, средство доступа к тайнам мыслительных процессов» [Кубрякова 2004: 13]. Путь лингвистики к этой парадигме был долгим и проходил в борьбе мнений, суждений, теорий и научных направлений, школ. «История языка — это постоянная борьба между мыслью и словом, между языком и мышлением», — писал Ф. Корш в 1877 г. в работе «Способы относительного подчинения» [с.
3].
Высказывание Ф. Корша можно воспринимать как метафору, однако история развития лингвистической теории дает возможность убедиться в том, что в науке о языке такая борьба действительно имеет место. Подтверждением тому могут служить высказывания известного лингвиста В.А. Зве-гинцева, взятые из книги «Язык и лингвистическая теория», отражающие основной смысл исследуемого нами концепта «борьба»: «Собственно основным смыслом всей борьбы рационалистической генеративной лингвистики с эмпирической лингвистикой является преодоление предельно упрощенной и предельно редуцированной эмпирической... модели языка, но успехи этой борьбы обычно оцениваются с позиций той же самой эмпирической лингвистики... Было бы огромной ошибкой соглашаться с той суженной перспективой лингвистической действительности, которую нам представляет борьба между эмпиризмом и рационализмом в науке о языке» [с. 85]; «...противодействие двух указанных тенденций обычно представляют как бескомпромиссную борьбу двух методов исследования языка...» [с. 8].
Результатом борьбы направлений, принципов, методов исследования в лингвистике была, как правило, смена научной парадигмы как модели постановки проблем и совокупности методов и приемов их решения. Так, весь XIX
в. прошел под знаком сравнительно-исторической парадигмы. Именно в XIX в. в трудах В. фон Гумбольдта, Г. Штейнталя, К. Фосслера, А.А. Потебни была сформулирована макролингвистическая проблема «язык — культура -общество / личность», хотя на взаимосвязь языка и этноса указывал еще Пифагор, советуя «для познания нравов какого ни есть народа» изучить его язык, а в XVIII - начале XIX в. проблему взаимоотношений языка, культуры, этноса пытались решить И.Г. Гердер, немецкие ученые - братья Гримм, идеи которых нашли свое развитие в России в 60 - 70-х годах XIX в. - в трудах Ф.И. Буслаева, А.Н. Афанасьева, А.А. Потебни, создавшего учение о внутренней форме слова, его ближайшем и дальнейшем значении.
Наиболее широкое распространение и признание в мире получили идеи В. Гумбольдта, утверждавшего, что «язык есть как бы внешнее проявление духа народа; язык народа есть его дух, и дух народа есть его язык - трудно представить себе что-либо более тождественное...; в языке мы всегда находим сплав исконно языкового характера с тем, что воспринято языком от характера нации...; в каждом языке заложено самобытное миросозерцание» [Гумбольдт 1985: 373]. По Гумбольдту, язык есть выражение «духа народа», т.е. его национальной ментальности, его культуры, которые воплощаются в языке и передаются потомкам. Кроме того, играя важнейшую роль в познании действительности, язык способствует формированию вполне определенной «картины мира» (языковой картины мира - в современной терминологии) у носителей того или иного языка, которая является отражением вне-языковой реальности, т.е. национальной «внутренней формы языка», мировоззрения того или иного народа.
Мысли В. Гумбольдта о связи этноса, языка и культуры можно свести к следующим основным положениям:
Язык - опосредующее звено между человеком и окружающим его миром.
Внутренняя форма языка есть опосредующее звено между сознанием и языком, выражение «народного духа» культур.
Культура неразрывно связана с языком и воплощается в нем.
Языковое воплощение культуры специфично для каждого народа.
А.А. Потебня, развивая теорию В. Гумбольдта о языке как проявлении «духа народа», отмечает, что «в душевной деятельности человека (народа) есть понятия сильнейшие, выдвигаемые вперед, и понятия менее важные, остающиеся вдали» [Потебня 1993: 83], что важную роль в образовании понятий и представлений играют ассоциации [с. 91].
В начале XX в. возникла австрийская школа «Worter und Sachen», направившая проблему «язык и культура» на конкретное изучение составных элементов языка и культуры, указавшая на важность культурологического подхода к изучению многих областей лингвистики и прежде всего - лексики и этимологии. Неогумбольдтианство и школа Сепира - Уорфа (как ответвление неогумбольдтианства) также основывались на понимании неразрывности и единства языка и культуры, утверждая, что мышление человека в значительной степени зависит от языка. Э. Сепир считал, что невозможно осознать действительность, не прибегая к помощи языка, т.к. мир строится на основе языковых норм данной группы [Сепир 2001: 227]. Б.Л. Уорф, в свою очередь, писал: «Язык... отражает массовое мышление; он реагирует на все изменения и нововведения, но реагирует слабо и медленно, тогда как в сознании производящих изменение это происходит мгновенно» [Уорф 1960: 164].
Тем не менее проблема «язык - культура — человеческая личность» была в лингвистике на втором плане, так как почти весь XX в., особенно первая его половина, прошел в русле системно-структурной парадигмы (структурализма), ограничивавшейся изучением языка «в себе и для себя». Лишь в результате борьбы различных направлений и методов, о которой писал В.А. Звегинцев (см. выше), происходит изменение научной парадигмы гуманитарного знания, «маятник начинает двигаться в обратную сторону, и на место сциентистской, системно-структурной и статической парадигме приходит парадигма антропоцентрическая, функциональная, когнитивная и динамическая, возвратившая человеку статус «меры всех вещей» и вернувшая его в
центр мироздания» [Воркачев 2001: 64]. Нужно, однако, отметить, что смена парадигм не означает исчезновение одной и действие другой. «Парадигмы по сути не сменяют друг друга, но накладываются одна на другую и сосуществуют в одно и то же время» (Кун), поэтому и сейчас возможны исследования в рамках системно-структурной парадигмы. Некоторые ее методы и приемы исследования с успехом используются в новой парадигме.
Таким образом, в процессе формирования новой научной парадигмы был провозглашен тезис: «Мир есть совокупность фактов, а не вещей» (Л. Витгенштейн); язык переориентирован на факт, событие, а в центре внимания оказалась личность носителя языка, или, по Ю.Н. Караулову, языковая личность. Антропоцентрическая парадигма предполагает новые установки и цели исследования языка, новые ключевые понятия и методики, а также способы конструирования предмета лингвистического анализа; изменился подход к выбору общих принципов и методов исследования. Лингвистическая проблематика развернулась в сторону изучения языка и языковой личности в их взаимосвязи с культурой.
На первый план выдвигается кумулятивная функция языка, необходимая для того, чтобы язык как «зеркало человеческого духа» (Г.В. Лейбниц) и национальной культуры мог фиксировать, накапливать и сохранять в своих единицах информацию об окружающей действительности. Взгляд исследователя перемещается с объекта познания на субъект, с изученного уже центра на периферию и закрепляется на стыке областей научного знания. Формируются новые направления в лингвистике: когнитивная лингвистика, этнолингвистика, этногерменевтика, психолингвистика, социолингвистика, лингво-культурология и др., которые так или иначе обращаются к проблеме взаимодействия языка, человека и культуры. Все эти направления объединяет идея изучения культуры через язык и изучения языка через культуру. При этом естественным образом выявляется тот самый «дух народа», о котором писал В. Гумбольдт, т.е. национальное самосознание, ментальность народа.
Так, в задачи одного из указанных направлений, оформившегося в са-
мостоятельную научную дисциплину, «входит изучение и описание взаимоотношений языка и культуры, языка и этноса, языка и народного менталитета, она создана, по прогнозу Бенвениста, «на основе триады - язык, культура, человеческая личность» и представляет лингвокультуру как линзу, через которую исследователь может увидеть материальную и духовную самобытность этноса» [Воркачев 2001: 65; см. также: Маслова 2001: 31 - 32]. В.А. Маслова среди задач лингвокультурологии указывает и такие: 1) как культура участвует в образовании языковых концептов; 2) к какой части значения языкового знака прикрепляются «культурные смыслы»; 3) какова концепто-сфера культуры и др. [Маслова 2001: 31]. Под концептосферой (термин введен Д.С. Лихачевым) В.А. Маслова понимает «совокупность основных концептов данной культуры».
В связи с разработкой указанной лингвофилософской проблемы в лингвистической теории появилось много новых понятий и, соответственно, терминов. Еще в XIX в. начинаются первые попытки определить основную единицу языковой ментальносте. Лингвисты и философы писали о «внутренней форме» и «сильнейших» понятиях (А.А.Потебня), «закругленном объекте» (Г.Г. Шпет), «вневременном содержании» (С.Л. Франк), «принципиальном значении» (А.Ф. Лосев), о «концепте» ( С. А. Аскольдов-Алексеев) и «ключевых словах» (Р.А. Будагов, О.Н. Трубачев). В результате поисков в конце XX в. лингвистика обогатилась такими терминами, как концепт, культурный концепт, константа, лингвокультурема, концептуальная картина мира, языковая картина мира, языковая личность, язык культуры, концеп-тосфера, языковая ментальность и мн. др.
Интерес к проблеме «язык - культура - языковая личность» особенно возрос в последнее десятилетие. Решением ее занимаются многие исследователи: лингвисты, философы, историки, психологи, культурологи и др. В лингвистике в связи с этим широко разрабатывается теория концепта, которая появилась в результате понимания того, что в языке есть слова, разные по своей значимости для его носителей и по способности отражать культуру и
ментальность народа - носителя языка, т.е. ключевые слова, «культурные» слова, кулыпуроспецифичные слова, ключевые слова культуры [Трубачев, Бу-дагов, Вежбицкая, Павиленис, Арутюнова, Степанов, Воркачев и др.]. Изучение и анализ таких слов способствует «раскрытию духа культуры» [Трубачев 1991: 162] народа, поскольку это «особенно важные и показательные для отдельно взятой культуры» [Вежбицкая 2001: 282] слова, которые «не теряются» и «не останавливаются в своем историческом развитии» [Будагов 1971: 36, 64].
В значении «ключевое слово культуры» в последние годы в лингвистической литературе используется термин концепт, хотя разные лингвисты вкладывают в это понятие разное, порой очень широкое содержание.
В соответствии с темой нашего исследования необходимо более подробно рассмотреть теорию концепта. К настоящему времени написано множество работ, в которых рассматриваются как общетеоретические вопросы проблемы концепта, так и отдельные концепты. Разработке теории концепта в отечественной науке положил начало русский философ С.А. Аскольдов-Алексеев [1928], понимавший концепт как «содержание акта сознания», как «мысленное образование, которое замещает нам в процессе мысли неопределенное множество предметов одного и того же рода» [с. 8], и считавший, что основная функция концептов - заместительная. Таким образом, термин концепт заимствован из философии. Он введен в философию еще П. Абеляром (1079 - 1142), а Ф. Аквинский (1225/1226 - 1274) [Новейш. филос. словарь] в свое время утверждал, что «произносимые нами слова первично, в происхождении своем, обозначали концепты...» [Цит. по: Колесов 1999: 86]. Если это так, то концепт есть «внутренняя форма» слова (Потебня), т.е. его первичное, этимологическое значение.
Трактовки термина концепт в философии и в лингвистике во многом сходны, но не тождественны. Так, в философии «концепт (лат. conceptus -понятие) — содержание понятия, его смысловая наполненность в отвлечении от конкретно-языковой формы его выражения»; концепт - «это точка пересе-
чения («совпадения», «скопления», «сгущения») своих составляющих» (см., напр., определение термина концепт в работе Ю.С. Степанова [1997]); это «образ мысли» и в то же время «неразделимость конечного числа разнородных составляющих» [Новейш. филос. Словарь: 503 - 504].
Разработке теории концепта в современной лингвистике посвящены работы многих ученых: Н.Д. Арутюновой, Р.И. Павилениса, А.Вежбицкой, Д.С. Лихачева, Ю.С. Степанова, В.В. Колесова, Е.С. Кубряковой, В.Н. Телии, С.Г. Воркачева, А.П. Бабушкина, А.Г. Лисицына, В.В. Воробьева, В.И. Убий-ко, P.M. Фрумкиной, В.А. Масловой, И.А. Стернина, С.Х. Ляпина, Ю.Д. Тильман и др. Однако «в лингвистических исследованиях последнего времени так и не возникло единого определения термина «концепт», единого подхода к методике анализа языкового материала...» [Кондратьева 2002: 84].
Действительно, в трудах практически всех указанных выше языковедов термин «концепт» употребляется как синоним термина «понятие». Ср.: «Понятие - 1) мысль, отражающая в обобщенной форме предметы и явления действительности посредством фиксации их свойств и отношений; последние (свойства и отношения) выступают в П. как общие и специфические признаки, соотнесенные с классами предметов и явлений. 2) То же, что грамматическая или семантическая категория,... обычно не высшего уровня обобщения...; в этом значении стал часто употребляться термин «концепт». П. (концепт) - явление того же порядка, что и значение слова, но рассматриваемое в несколько иной системе связей: значение в системе языка, П. — в системе ло-гич. отношений и форм, исследуемых как в языкознании, так и в логике» [Степанов// Большой энц. Словарь 2000: 383 - 384]. Однако впоследствии, как пишет далее Ю.С. Степанов, «была замечена нежесткость связи П. с его знаковой формой и сделан шаг к сближению с совр. логикой. В дальнейшем при этом сближении П. (концепт) стало выводиться из употребления разных слов и конструкций...» [с.384]. Процедуру «выведения» понятия (концепта), за основу которого «берутся и предложения, и их номинализации, и существительные конкретного и общего значения с учетом контекста употребле-
ния» [с. 384], Ю.С. Степанов называет «концептуальным анализом». Одна из задач этого анализа - «сделать концепт более определенным» [с. 384].
Ю.С. Степанов пишет: «Концепт - явление того же порядка, что и понятие» [1997: 40] и дает такое определение термина «концепт»: «Концепт -это как бы сгусток культуры в сознании человека; то, в виде чего культура входит в ментальный мир человека. И, с другой стороны, концепт - это то, посредством чего человек - рядовой, обычный человек, не «творец культурных ценностей» - сам входит в культуру, а в некоторых случаях и влияет на нее. Тот «пучок» представлений, понятий, знаний, ассоциаций, переживаний, который сопровождает слово..., и есть концепт» [1997: 40]. Концепты, по мнению ученого, «не только мыслятся, они переживаются. Они - предмет эмоций, симпатий и антипатий, а иногда и столкновений. Концепт - основная ячейка культуры в ментальном мире человека» [с. 40].
Ю.С. Степанов, как и многие другие лингвисты (Е.С.Кубрякова, А.П.Бабушкин, В.В.Колесов, И.А.Стернин и т.д.), указывает на сложность структуры концепта: «С одной стороны, к ней принадлежит все, что принадлежит строению понятия; а с другой стороны, в структуру концепта входит все то, что и делает его фактом культуры - исходная форма (этимология), сжатая до основных признаков содержания история; современные ассоциации; оценки, и т.д.» [Степанов 1997: 40]. Формой «понятия, или концепта, является слово-термин» [с. 72]; «У концепта одна главная форма - слово или словосочетание, равное слову, - имя» [с. 73]. «Концепт - это смысл слова» [Степанов 2001: 44].
Е.С. Кубрякова в «Кратком словаре когнитивных терминов» [1996] дает следующее определение: «Концепт... - термин, служащий объяснению ментальных и психических ресурсов нашего сознания и той информационной структуры, которая отражает знание, опыт человека; оперативная содержательная единица памяти, ментального лексикона, концептуальной системы и языка мозга (lingua mentalis), всей картины мира, отраженной в человеческой психике. Это сведения о том, что индивид знает, предполагает, думает, вооб-
ражает об объектах мира; это «квант знания» [с. 90 - 92]. Иногда Е.С. Кубря-кова указывает на то, что концепт - это понятие и правильнее было бы, наверно, говорить о концептах как о соотносительных со значением слова понятиях.
Н.Д. Арутюнова, указывая на различия в понимании термина «значение» логиками и лингвистами, пишет: «...логик под термином «значение» понимает отношение знака (символа, слова) к внеязыковому объекту (денотату, референту), лингвист же с этим термином ассоциирует понятийное содержание языковых выражений (концепт, сигнификат)» [Арутюнова 1982: 8]. Она отмечает, что концепты «личностны» и «социальны», национально специфичны и общечеловечны, и каждое такое понятие «говорит» особым языком, располагающим «характерным для него синтаксисом, своим - ограниченным и устойчивым - лексиконом, основанным на образах и аналогиях, своей фразеологией, риторикой и шаблонами, своей областью референции для каждого термина. Такого рода язык и открывает доступ к соответствующему понятию» [Арутюнова 1993: 3]. Н.Д. Арутюнова видит в концептах понятия практической, обыденной философии, возникающие в результате взаимодействия таких факторов, как национальная традиция и фольклор, религия и идеология, жизненный опыт и образы искусства, ощущения и системы ценностей [1990].
Толкование термина «концепт» дает и В.В. Колесов: «...под концептом следует понимать не conceptus (условно передается термином «понятие»), а conceptum — «зародыш, зернышко» первосмысла {сперма у Аристотеля), из которого и произрастают в процессе коммуникации все содержательные формы его воплощения в действительности» [Колесов 1999: 81]. Концепт -это «основная единица ментальносте», своего рода «символ», «идея», «сущность явленного в слове понятия», «опорная точка менталитета», концепт «в границах словесного знака и языка в целом предстает (является) в своих содержательных формах как образ, как понятие и как символ» [с. 81]; «концепт есть исходный смысл, не обретший формы; это сущность, явленная плотью
слова в своих содержательных формах: в конструктивных — образе и символе, и в структурной — в понятии» [Колесов 2004: 23].
С.Х. Ляпин [1997] и В.И. Карасик [1997] под концептом понимают «многомерное культурно-значимое социопсихическое образование в коллективном сознании, опредмеченное в той или иной языковой форме»; «смысловой квант человеческого бытия», «специализированные формообразования», «гештальты бытия»; «многомерные смысловые вариативы» [Ляпин 1997: 16]; главное в нем - «многомерность и дискретная целостность смысла» [с. 19], «транслируемого из одной предметной области в другую». Концепты «конституируются и развертываются» в языке [с. 29].
В.И. Убийко пишет: «Концепт можно определить как содержательную сторону словообраза, его мыслеобраз. В таком случае концепт представляет собой объемное ментальное образование, вбирающее в себя не только инвариант значений репрезентирующего его слова, но и инвариант словообразовательного гнезда и одноименного семантического поля. Этот объем заполняют его параметры. Чем больше параметров, тем больше лексический объем концепта» [Убийко 1998: 3].
Д.С. Лихачев полагал, что концепт существует не для самого слова, а для каждого основного (словарного) значения слова отдельно, и предлагал «считать концепт своего рода «алгебраическим» выражением значения («алгебраическим выражением» или «алгебраическим обозначением»), которым мы оперируем в своей устной и письменной речи» [Лихачев 1993: 4], поскольку охватить значение во всей его сложности человек просто не успевает, иногда не может или интерпретирует его по-своему. Концепт, с точки зрения Д.С. Лихачева, «не непосредственно возникает из значения слова, а является результатом столкновения словесного значения слова с личным и народным опытом человека»[с.4]. Концепт, выполняя заместительную функцию по отношению к значению слова, «в известной мере и расширяет значение, оставляя возможности для сотворчества, домысливания, «дофантазиро-вания» и для эмоциональной ауры слова» [с. 5]. Совокупность потенций сло-
варного запаса (концептов) человека и языка он назвал концептосферой. «Концептосфера языка - это в сущности концептосфера русской культуры» [с. 6]; «Главное богатство словаря русского языка лежит на уровне концептов и концептосферы» [с. 8].
«Концептосфера - это упорядоченная совокупность концептов народа»,
- пишут, развивая мысли Д.С. Лихачева, З.Д. Попова и И.А. Стернин и ут
верждают, что «концептосфера невербальна и существует в сознании на базе
УПК автономно...» [Попова, Стернин 2002: 19, 36; см. также: 89, 91]. В по
нимании указанных лингвистов, «концепт есть комплексная мыслительная
единица, которая в процессе мыслительной деятельности... поворачивается
разными сторонами, актуализируя в процессе мыслительной деятельности
свои разные признаки и слои; соответствующие признаки или слои концепта
вполне могут не иметь языкового обозначения в родном языке человека» [с.
37-38]; «Концепт - единица концептосферы, то есть упорядоченной сово
купности единиц мышления народа. Концепт включает все ментальные при
знаки того или иного явления, которые отражены сознанием народа на дан
ном этапе его развития» [Стернин 2004: 65]. «Концепты» и «слова» необхо
димо различать. Термин «понятие» З.Д. Попова и И.А. Стернин употребляют
как синоним термина «концепт», как «тип концептов»: «Понятие - концепт,
который состоит из наиболее общих и существенных признаков предмета и
явления, результат его рационального отражения и осмысления» [2002: 72].
В.А. Маслова, Ю.Д. Тильман и др. считают, что «культурные концепты
- имена абстрактных понятий, поэтому культурная информация здесь при
крепляется к сигнификату, т.е. к понятийному ядру» [Маслова 2001: 48].
Ю.Д. Тильман пишет: «Вероятно, среди концептов... есть концепты разной
степени культурной нагруженности, включая культурно нерелевантные...
Поэтому представляется убедительной интерпретация, согласно которой ат
рибутивная характеристика концепта как культурного обусловлена термино
логической системой современной лингвистики и стремлением отделить
концепт от его этимологического источника - понятия» [Тильман 1999: 11],
на что указывала и СЕ. Никитина. Однако существуют и особые, «культурно-нагруженные концепты» (Ю.Д.Тильман), т.е. концепты, наиболее разработанные в языке и культуре, семантически и семиотически нагруженные (СЕ. Никитина) и даже ставшие предметом специальной «культурной рефлексии». В связи с этим, считает Ю.Д. Тильман, «можно говорить о ядерных и периферийных культурных концептах в рамках определенной картины мира» [1999: 11]. К ядерным концептам культуры Ю.С Степанов и вслед за ним Ю.Д. Тильман относят константы - «устойчивые концепты культуры», пребывающие в ней на протяжении длительного времени [Степанов 1997, 2001; Тильман 1999; Маслова 2001]. М.В. Никитин пишет: «Понятия не существуют порознь, а, напротив, связаны множественными связями, организующими их в структуре сознания. Эти связи называются концептуальными (концепт -понятие, представление, дискретная содержательная единица сознания)» [1997: 225].
В результате обзора толкований термина «концепт» в качестве обобщения можно выделить следующие основные признаки и характеристики концепта. Концепт - это:
1) ментальная сущность, ментальное образование, аккумулирующее
знания человека об определенном фрагменте действительности;
единица ментальносте;
часть концептосферы и картины мира;
явление многомерное и неоднородное, своеобразный «пучок смыслов»;
представление, связанное с мировидением человека;
в широком понимании - «объективный смысл» в его субъективной интерпретации;
7) это понятие, но понятие особое — культурно значимое.
Лингвисты отмечают также, что концепт имеет полевую структуру
(ядро и периферию); отражает ценностную ориентацию индивидуума (коллектива, народа); по своей значимости для носителей языка (более значимые
- менее значимые) входит в иерархию; содержание одного и того же концепта у разных людей (народов) может отличаться; не всегда вербализован; эксплицируется, как правило, словом-именем или словосочетанием; несет на себе отпечаток той культуры, в рамках которой он существует.
Многие ученые, понимая «дублетность» терминов «понятие» и «концепт», пытаются их «развести» (Е.С. Кубрякова, Ю.С. Степанов, В.В. Колесов, И.А. Стернин, В.А. Маслова и др.). В частности, С.Г. Воркачев, обобщая точки зрения на концепт и его определения в лингвистике, приходит к следующему заключению: «Концепт - это единица коллективного знания / соз-нания (отправляющая к высшим духовным ценностям), имеющая языковое выражение и отмеченная культурной спецификой. Как можно видеть, общим в этом определении и в определениях понятия, представления и значения остается родовой признак - принадлежность к области идеального, видовые же отличия (форма знания / сознания - логическая / рациональная, психологическая / образная, языковая) нейтрализуются, а их место занимают вербали-зованность и этнокультурная маркированность» [Воркачев 2001: 70]. Причину терминологизации лексемы «концепт» он видит в потребности «этнокультурной авторизации семантических единиц - соотношении их с языковой личностью» [с. 71]. В.В. Колесов пишет: «...понятие есть приближение к концепту, это явленность концепта в виде одной из его содержательных форм» [Колесов 2004: 20].
Отсутствие единого определения и единого подхода к изучению языкового материала в рамках новой научной парадигмы привело к появлению новых терминов: протоконцепт (С.Х. Ляпин, С.Г. Воркачев), суперконцепт, макроконцепт, микроконцепт (В.И. Убийко), концепт — 1, концепт — 2 (В.В. Колесов, А.Г. Лисицын) и т.п. Появились также и критические замечания по поводу имеющихся определений термина «концепт», изложенные, в частности, в работах Ю.В. Фоменко [2004], Е.Б. Трофимовой [2004].
Р.А. Будагов в свое время заметил: «Хорошо известно, что каждый новый термин в любой науке, если он не имеет строго определенного, т.е. само-
стоятельного значения, обычно оказывается мертворожденным и не удерживается в обращении» [Будагов 1983: 217]. Термин «концепт» продолжает жить и - более того - разрабатывается в разных научных направлениях. Так, в настоящее время в концептуальных исследованиях четко выделяются следующие магистральные линии:
1. Психологический подход отражен в работах С.А. Аскольдова-
Алексеева и Д.С. Лихачева, которые видят возникновение концепта в столк
новении словарного значения с личным и народным опытом. Этот подход
позволяет учесть богатство ассоциаций и смысловых переносов, установить
роль творцов языка (прежде всего, писателей, поэтов, носителей фольклора,
людей отдельных профессий и сословий). Богатство концептосферы нацио
нального языка зависит от культуры нации, концептосфера достаточно из
менчива, постоянно обогащается. Редукция ее возможна лишь при утрате
культурной памяти.
Логический подход связан с именем Н.Д. Арутюновой и отражен в сборниках «Логический анализ языка» (более 10 выпусков). При логическом подходе противопоставляется не индивидуальное и коллективное, а научное и «наивное» знание. Учитывая то, что концепты образуют «своего рода культурный слой, посредничающий между человеком и миром» [Арутюнова, 1998, с. 3], исследователи анализируют ключевые концепты культуры по текстам разных времен и народов с позиции внешнего наблюдателя.
Философский подход (В.В Колесов и др.) направлен на изучение концептов, отражающих национальную ментальность, представленную в языке. Язык предстает «как материал для воссоздания ментальных характеристик русского сознания в слове» [Колесов 1992: 31]. Концепт - основная единица ментальносте.
Лингвокулыпурологический подход можно разделить на несколько направлений, представителями которых являются: 1) Ю.С. Степанов, утверждающий, что а) концепт — «основная ячейка культуры в ментальном мире человека» [2001: 43]; б) концепт обладает сложной структурой; в) ключевые
концепты - константы культуры; 2) В.А. Маслова и В.В. Воробьев (использует термин «лингвокультурема» [см.: Воробьев 1994; 1997]). Основной тезис этого направления: «Язык не только связан с культурой: он растет из нее и выражает ее» [Маслова 2001: 28]. Изучаются все пласты языка: диалекты, просторечие, арго, фразеологизмы, паремии, мифологизированные языковые единицы; 3) В.Н. Телия, Н.Ф. Алефиренко и др. исследуют концепты, эксплицируемые фразеологическими единицами. Представители данного направления изучают только синхронное взаимодействие языка и культуры.
Интегративный подход отражен в работах С.Х. Ляпина, Г.Г. Слыш-кина, С.Г. Воркачева, которые рассматривают концепт как многомерное культурно значимое социопсихическое образование в коллективном сознании, имеющее языковое выражение. Концепт «принадлежит сознанию, детерминируется культурой и опредмечивается в языке» [Слышкин 2000: 10].
Лингвоантропологический подход, в центре которого человек в его разных ипостасях, представлен в работах М.П. Одинцовой, О.С. Иссерс, Л.Б. Никитиной и др.
Когнитивный подход (Е.С. Кубрякова, И.А. Стернин, Н.Н. Болдырев и др.) ставит своей целью «посредством постижения языка проникнуть в формы разных структур знания и описать существующие между ними и языком зависимости» [Болдырев 2004: 23]; «...не только поставить в соответствие каждой языковой форме ее когнитивный аналог, ее концептуальную или когнитивную структуру..., но и объяснить причины выбора или создания данной «упаковки» для данного содержания» [Кубрякова 2004: 16].
Необходимо отметить, что все эти подходы пересекаются в одной точке — ментальности и культуре народа (которые неразделимы) и, следовательно, могут быть в конце концов сведены к одному, например, интегративно-му, при котором будут учтены самые важные характеристики концепта. В первую очередь, с нашей точки зрения, необходимо признать, что концепт — это то же понятие, но понятие особое — социально и культурно значимое, т.е. отражающее ментальность («концепцию» жизни, характер) и духовную
культуру народа (личности) - носителя языка, выраженное в языке. Для определения сущности этого термина важно учесть именно значимость понятия для духовной культуры и ментальности народа. Исходя из этого, уточним рабочее определение понятия «концепт» и сформулируем его так: концепт — сложное (многослойное, многомерное) культурно значимое ментальное образование, аккумулирующее знания и представления человека (народа) об определенном фрагменте действительности, выраженное языковыми средствами. Концепт - сложное ментальное образование, так как имеет полевую структуру и состоит из нескольких слоев (ядро, базовый слой и периферия); культурно значимое - так как имеет значимость в духовной культуре, отражает духовные ценности и ментальность народа - носителя языка. (В соответствии с таким пониманием концепта мы осуществляем моделирование его структуры.)
Критерии выделения концепта (определение его культурной значимости) учеными уже выдвинуты с учетом того, что слово-имя должно быть ключевым и иметь следующие признаки:
общеупотребительность, частотность, одноименность с терминами философского, этического, научного знания, ощущение простоты семантики при одновременной сложности точной и краткой семантической дефиниции, многообразие трактовок обозначенного словом понятия как на уровне философского, научного, так и на уровне обыденного сознания (Н.Д. Арутюнова, А. Вежбицкая);
постоянство существования, т.е. развитие семантики слова с развертыванием внутренней формы до логического предела в границах данной культуры (В.В. Колесов);
художественная образность, т.е. сохранение постоянной связи с производными по однозначному корню (В.В. Колесов);
сохранение семантического синкретизма значений корня как семантический инвариант всей словообразовательной модели и встроенность в систему идеальных компонентов данной культуры (В.В. Колесов);
5) употребление в пословицах и поговорках, изречениях, крылатых словах, фразеологизмах, популярных песнях, названиях чего-либо, мифах, легендах и т.п.
Наряду с решением проблемы определения термина «концепт» и критериев его выделения, в лингвистике делаются попытки создания типологии концептов. Так, А.П. Бабушкин [1998: 5] , развивая теории зарубежных ученых (М. Минский, Дж. Филлмор, Дж. Мей, Р. Шенк и др.), описал следующие типы концептов: мыслительные картинки, схемы, фреймы, сценарии, инсайты, «логически-конструируемые» концепты. По способу выражения концепты подразделяются на лексические и фразеологические, хотя, как отмечает автор, «фразеологические концепты не имеют принципиального отличия от концептов, выражаемых универбально» [Бабушкин 1998: 5]. Эта типология концептов получила широкое распространение и применяется в когнитивной лингвистике, в лингвокультурологии в несколько уточненном виде: добавились концепт-представление и гештальт [Попова, Стернин 2002: 72 — 74]; сцены, эпизоды, прототипы, пропозиции [Болдырев 2004: 23; Коле-сов 2004; Никитин 2004].
Появилось множество работ (диссертаций, монографий, статей), посвященных исследованию отдельных концептов. Прежде всего, это коллективные монографии под общим названием «Логический анализ языка» (под ред. Н.Д. Арутюновой), выходящие с 1988 г. В них описаны концепты истина, правда, ложь, долг, судьба, добро, зло, свобода и мн. др. Описание концептов представлено в работах Ю.С. Степанова [1997: 2001], В.В. Колесова [1999 и др.], С.Г. Воркачева и мн. др. Более или менее полный список исследованных концептов представлен З.Д. Поповой и И.А. Стерниным [2002]. При описании концептов некоторые лингвисты изучают также и тендерные стереотипы [см.: Попова, Стернин], что позволяет выявить специфику языкового сознания мужчин и женщин в отношении конкретного концепта.
Продолжается разработка методов, приемов и методик концептуального анализа. Они весьма разнообразны [см. напр.: Фрумкина 1996; Лисицын
1995; Арутюнова 1988, 1990] и также приведены в книге З.Д. Поповой и И.А. Стернина. В частности, перечислены следующие методики:
Выбор ключевого слова.
Анализ семемы ключевого слова, выявление ее семного состава.
Психолингвистический эксперимент (свободный ассоциативный эксперимент, направленный ассоциативный эксперимент, рецептивный эксперимент).
Семемный анализ и построение семантемы ключевого слова.
Анализ лексической сочетаемости слова.
Анализ синонимического ряда ключевого слова.
Построение лексико-семантического или лексико-фразеологического поля ключевого слова.
Построение деривационного поля ключевого слова.
Построение лексико-грамматического поля ключевого слова.
Анализ паремий, объективирующих концепт.
Анализ художественных и публицистических текстов.
Анализ устного, разговорного употребления.
Контрастный анализ одноименных лексем, объективирующих концепт.
14. Сопоставительный анализ лексических полей разных языков.
Авторы подчеркивают, что «сочетание нескольких методов и приемов
исследования всегда повышает точность результатов, увеличивая количество выделяемых признаков исследуемого концепта» [Попова, Стернин 2002: 159]. Это необходимо (поскольку концепт имеет полевую структуру) для наиболее полного описания концепта: «Сопоставление всех доступных языковых средств репрезентации концепта в системе языка и речи позволяет выявить основное содержание концепта...» [Болдырев 2004: 26]. Тем не менее, как отмечают многие лингвисты, полностью описать концепт невозможно, так как он нежестко структурирован, многомерен, имеет в сознании каждого человека субъективные особенности.
При концептуальном анализе используются разнообразные методы, способствующие выявлению содержательных компонентов концепта и его культурологической значимости. Цель концептуального анализа - «через описание значений максимального числа слов и выражений, вербализующих, репрезентирующих тот или иной концепт в национальном языке, систематизировать, то есть системно описать, представить в упорядоченном виде участок системы языка, репрезентирующий данный концепт» [Стернин 2000: 15].
Большинство лингвистов [см.: Арутюнова, Степанов, Колесов, Кубря-кова, Воркачев, Тильман и др.] считают, что концепт имеет полевую структуру, и выделяют в ней ядро, к которому обычно относят внутреннюю форму и признаки, эксплицированные в дефинициях к слову-имени, и периферию, включающую ассоциации, культурные коннотации [Телия], вербализованные в фразеологических единицах, паремиях, сентенциях носителей языка и т.п. Н.Р. Суродина анализирует концептуальное и лингвокульторологическое поля, или «поле в поле» [1999: 19]. В.А. Пищальникова [1997], Е.В. Лукашевич и др. в структуре концепта выделяют «тело знака, понятие, представление, предметное содержание, эмоции, оценку, индивидуальные ассоциации» [Лукашевич 2004: 127]. З.Д. Попова и И.А. Стернин представляют структуру поля состоящей из ядра (прототипическая единица УПК), базовых слоев (общенародные признаки) и интерпретационного поля (оценки и трактовки содержания ядра концепта) [2002: 64]. Однако позднее И.А. Стернин выделяет «смысловые зоны»: ядро, ближняя и дальняя периферия содержания [Стернин 2004: 66]. Л.В. Басова описывает концепт «труд» и его поле в виде ядра и нескольких периферий (I, II, III) [Басова 2004]. Таким образом, определенности в моделировании концепта пока нет, поскольку осуществляется оно разными подходами, на разном лингвистическом материале, разными методами в зависимости от цели исследования.
С нашей точки зрения, концепт и его полевую структуру можно проиллюстрировать следующим образом. Представим себе упавший в воду камень.
В месте его падения в воде образуется воронка и появляются всплеск, брызги, а затем расходящиеся по воде круги (волны). Чем весомее камень, тем глубже воронка, больше всплеск и шире расходящиеся от места падения камня волны на воде. Эти волны набегают одна на другую, а ударившись о какое-либо препятствие, поворачивают в обратную сторону и таким образом взаимодействуют.
Допустим, что воронка, образовавшаяся в месте падения камня, - это ядро концепта, выраженное словом-именем и его основным значением. Чем значимее концепт, тем глубже в историю и культуру народа - носителя языка уходят его корни (этимология). Всплеск и брызги - ядерные признаки концепта, выражаемые в словарных дефинициях к слову-имени и в однокорен-ных словах, входящих в словообразовательное гнездо, которое возглавляет слово - имя концепта. Первый, самый заметный круг - базовые (центральные) признаки концепта, выраженные прежде всего парадигматическими связями слова-имени (синонимы, антонимы), затем - ассоциативными связями и далее — синтагматическими (лексическая сочетаемость) связями, поскольку именно эти связи позволяют выявить основное семантическое наполнение концепта, имеющееся в сознании носителей языка. Второй круг, менее заметный, чем первый и более удаленный от ядра, - периферийные признаки, выраженные в паремиях, фразеологизмах, крылатых словах и т.п., отражающих культурную значимость концепта. Содержание именно этого круга (слоя) концепта наиболее подвержено изменениям, которые, в свою очередь, влияют на содержание его базового слоя и ядерные признаки. Это происходит под воздействием изменений в окружающей действительности, т.е. экстралингвистических факторов, определяющих сознание носителей языка, их ментальность и культуру.
Таким образом, мы видим структуру концепта как единое поле, состоящее из трех слоев: 1 слой — ядро, выражаемое словом-именем и его основным значением (основной актуальный признак концепта), и ядерные признаки, обозначенные в словарных дефинициях к слову-имени и в однокорен-
ных словах (эпидигматические связи); 2 слой — базовые (центральные) признаки, эксплицируемые прежде всего синонимами и антонимами (парадигматические связи), имеющими тесную смысловую связь с ядром, образующими своеобразный микрослой, и синтагматическими связями слова-имени, в которых реализуется его семантический потенциал и которые также образуют особый микрослой, более удаленный от ядра; 3 слой - периферия, представленная лингвокультурными коннотациями, отражающими значимость концепта в культуре и ментальности народа, вербализованными в теологических и философских текстах, в высказываниях выдающихся представителей народа - носителя языка, содержащих оценку концепта, в паремиях.
В соответствии с этим при исследовании концепта «борьба» мы рассмотрим: 1) этимологическое, лексическое значение и семантическую эволюцию основных дериватов с корнем бор- {бороться, борьба, борец), поскольку слово борьба — имя концепта «борьба» - дериват глагола бороться и, кроме того, это наиболее частотные единицы словообразовательного гнезда бороться, репрезентирующие концепт; эпидигматические связи производящего глагола бороться, поскольку однокоренные слова наиболее полно выражают ядерные признаки концепта; 2) парадигматические и синтагматические связи слова - имени концепта, вербализующие базовый слой концепта; 3) лингвокультурную значимость концепта. Полевую структуру концепта «борьба» мы представляем также в виде парадигм, эксплицирующих его смысловые секторы. Н.А. Кузьмина, анализируя индивидуальную поэтическую картину мира, использует термин «концептуальная модель», которая «представляет собой бинарную структуру, один из компонентов которой -означаемое — задает множество языковых образов другого компонента — означающего ... первый компонент вводит тему, второй - способ ее поэтического кодирования. ...Совокупность когнитивных моделей с общим левым членом, то есть дающих разные интерпретации одного и того же понятия, образует фрагмент ПКМ автора» [Кузьмина 2000: 120, 121]. Данный термин, с нашей точки зрения, коррелирует с термином «парадигма», используемым
нами {борьба - схватка, борьба - бой, борьба - состязание и др.). В таком случае совокупность парадигм (концептуальных моделей) образует фрагмент русской языковой картины мира, «покрываемый» концептом «борьба».
Актуальность выбранной темы определяется: 1) продолжающейся в настоящее время разработкой как теории концепта, так и конкретных концептов русской концептосферы; 2) междисциплинарным положением термина «концепт», который позволяет интегрировать знания нескольких наук (философии, логики, лингвистики, социолингвистики, когнитивной лингвистики, лингвокультурологии и др.) и выйти к глубинам национальной ментальносте; 3) спецификой, значимостью русского концепта «борьба» в культуре и ментальности народа и отсутствием его исследования и описания.
Объект исследования — фрагмент русской языковой картины мира, «покрываемый» концептом «борьба».
Предмет исследования - система языковых средств и соответствующих значений, репрезентирующих концепт «борьба».
Цель работы - реконструкция и моделирование концепта «борьба» как сложного ментального образования по данным языка и его полное комплексное системное описание: комплексное - так как используется комплекс разнообразных методов, приемов, методик исследования и источников; системное - так как в соответствии с полевой структурой концепта: ядро —> базовый слой —» периферия.
Для достижения поставленной цели решаются следующие задачи:
обобщив и проанализировав имеющиеся научные данные, уточнить понятие концепта и в соответствии с ним осуществить моделирование полевой структуры концепта «борьба»;
установить этимологическое значение и внутреннюю форму дериватов с корнем бор-, репрезентирующих ядро концепта «борьба»;
3) проанализировать лексикографические источники и установить
ядерные признаки концепта «борьба», обозначенные в словарных дефиници
ях к слову - имени концепта;
изучить семантическую эволюцию основных дериватов с корнем бор-, выделить общую для них сему (семему) и описать эволюцию концепта «борьба»;
изучить эпидигматические связи производящего глагола бороться и обозначить семантический потенциал концепта «борьба»;
проанализировать парадигматические связи существительного борьба и выявить центральные (базовые) признаки в структуре концепта «борьба»;
провести рецептивный эксперимент для проверки и уточнения парадигматических связей, объективирующих базовые признаки концепта;
провести свободный ассоциативный эксперимент и определить смысловое наполнение концепта «борьба» в сознании носителей языка;
выявить экспериментальным способом тендерные различия в семантическом наполнении концепта «борьба»;
исследовать синтагматические связи существительного борьба и выявить основные содержательные признаки концепта «борьба»;
описать прагматические особенности функционирования в тексте устойчивых сочетаний, репрезентирующих концепт «борьба»;
изучив религиозно-философские тексты, высказывания выдающихся представителей русского народа, паремии, объективирующие концепт «борьба», осуществить реконструкцию культурных коннотаций концепта «борьба» и описать его содержательные признаки в русской лингвокультуре.
Научная новизна диссертации заключается в том, что впервые последовательно и аргументированно осуществлено моделирование и комплексное системное лингвокультурологическое описание одного из ключевых концептов русской концептосферы - концепта «борьба». Впервые осуществлен анализ лингвистических средств, эксплицирующих русский концепт «борьба», выявлены тендерные различия в его содержании; предпринята попытка определения значения дериватов с корнем бор- как наиболее полно выражающих ядерные признаки концепта и формирующих концептуальное поле «борьба».
Теоретическая значимость исследования заключается в обобщении и анализе имеющихся определений понятия «концепт», результатом которого стало собственное оригинальное определение; в строгом научно обоснованном моделировании полевой структуры концепта: 1) ядро и ядерные признаки, 2) базовая (центральная) часть (слой) и ее признаки, 3) периферия (лин-гвокультурные коннотации); в разработке более полной и глубокой, соответствующей полевой структуре концепта методики концептуального анализа и в применении комплексного подхода к анализу концепта с привлечением максимума возможных языковых средств и методов их анализа.
Практическая значимость диссертационного исследования определяется тем, что полученные результаты могут быть использованы в теоретических курсах по лексикологии и стилистике, в спецкурсах и спецсеминарах по лингвокультурологии, когнитивной лингвистике, социолингвистике, при составлении словаря синонимов, словаря сочетаемости, словообразовательного словаря русского языка, тезауруса русской культуры.
Материалом для диссертации стали данные различных лексикографических источников, паремиологических справочников (более 70 наименований); единицы словообразовательного гнезда бороться; более 2000 словоупотреблений из текстов разных стилей (художественного, публицистического, научного, разговорно-бытового, официально-делового); философские и теологические тексты.
Комплексный характер работы потребовал синтеза различных методов и приемов. В исследовании применялись следующие методы: концептуальный, полевый, этимологический, деривационный (словообразовательный), сравнительно-сопоставительный, интерпретативный и компонентный анализы; экспериментальный (рецептивный и ассоциативный эксперименты), дистрибутивный, валентностный, трансформационный методы; элементы количественного анализа.
На защиту выносятся следующие положения:
Понятие «борьба» в русской лингвокультуре функционирует как к-лючевой концепт и имеет статус константы.
Ядерные признаки и сущность концепта «борьба» отражает концептуальная схема:
С, ^П,
с2
где Сі, Сг - субъекты, вступающие в противоречие; Б - борьба, столкновение субъектов; Пі - победа - как необходимый результат борьбы; (П2) - поражение - как реально возможный, но неприемлемый для носителей языка результат борьбы; К - компромисс - как исключительный, диктуемый обстоятельствами исход борьбы.
Концептуальное пространство «борьба» имеет сложную полевую структуру, состоящую из ядра, базовой (центральной) части и периферии, которую можно представить в виде парадигм, эксплицирующих его смысловые секторы. Основными парадигмами являются: борьба - схватка, борьба — бой, борьба - состязание, борьба - сражение, борьба - война, борьба — столкновение, борьба - сопротивление, борьба — единоборство, борьба — противоборство, борьба - деятельность, борьба - преодоление; борьба <-> жизнь.
Смысловыми полюсами концептуального поля «борьба» являются признаки разрушение - созидание.
В содержании концепта «борьба» проявляются тендерные различия, указывающие на социально-культурные роли мужчин и женщин, специфику их языкового сознания, отражающие особенности русской культуры и ментальносте.
Значимость концепта «борьба» определяется особенностями нацио-
нальной ментальносте, антиномичностью русского национального характера, основополагающей ролью в жизни.
7. Концепты «борьба» и «жизнь» тесно взаимосвязаны, взаимопроникают и не мыслятся один без другого: борьба «-> жизнь.
Апробация. Основные положения диссертационного исследования отражены в пяти опубликованных статьях. По теме диссертации были сделаны два доклада на третьих Филологических чтениях (НГПУ) в 2002 г. и на четвертых Филологических чтениях в 2003 г. Ход и результаты работы обсуждались на заседаниях кафедры общего и исторического языкознания ИФМИПНГПУ.
Структура работы определяется поставленными выше конкретными задачами и структурой концепта «борьба». Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии, списков лексикографических источников и источников материала, а также двух приложений. Библиографический и лексикографический списки включают 308 и 76 наименований, соответственно; список источников - 70 наименований изданий разных авторов и стилей, 24 газеты, 10 телепрограмм (в работе - т/п.).
Семантическая эволюция основных дериватов с корнем бор- (бороться, борьба, борец), вербализующих концепт «борьба»
Концепт «борьба» репрезентируется не только существительным борьба — именем данного концепта, но и другими дериватами с корнем бор-, входящими в словарное гнездо глагола бороться. Следовательно, для более полного описания концепта «борьба» в русской языковой картине мира необходимо рассмотреть семантику глагола бороться. В связи с этим цель нашего исследования на данном этапе - изучение этимологии глагола бороться и его семантической эволюции, начиная со времени появления в русском языке (X в.) и до наших дней.
Источниками для исследования послужили словари: этимологические [Фасмер, Трубачев, Черных, Шанский], древнерусского языка [Срезневский, XI - XIV вв., X - XVII вв.], русского языка [XVIII в., Даль (СД), Ушаков (СУ), Словарь современного русского литературного языка: В 17т. (БАС — 17), Словарь русского языка: В 4т. (MAC), Словарь современного русского литературного языка: В 20т. (БАС - 20), Словарь Ожегова и Шведовой (СО), Толковый словарь русского языка конца XX века (ТСРЯ) и др.].
Этимологические словари отмечают, что глагол бороться произошел от общеславянского глагола borti(seJ и первоначально имел конкретное значение: «воевать, биться, сражаться». Причем в древнерусском языке от общеславянского глагола borti(seJ был образован еще один глагол - боритися — с таким же значением, а также глаголы бороти и борити. Корень бор- восходит к более древней индоевропейской основе bhor ( bhar, bher), имевшей значение «резать, колоть». В других языках глаголы с этим корнем употреблялись в значениях: борясе «мучить, одолевать, бороться, биться, возиться» (болг.); boritise «разрушаться, ломаться» (чешек.); wobrosko «защищаться» (в.-луж.); barti(s),baru «ссориться, браниться» (лит.); began «бить, стучать»; baron «сверлить, буравить» (др.-в.-нем.); ferire, ferio «бить, ударять, колоть», а также pugnare «воевать, биться, сражаться»; luctari «бороться» (лат.); лоєхєти «воевать, биться» (греч.). Эта внутренняя форма («резать, колоть») сохранялась в значении указанных выше глаголов достаточно долго, так как воевали (сражались, бились) в то время мечами, копьями и стрелами, т.е. «резали, кололи», и на протяжении X - XII вв., а затем - все реже - вплоть до XVII в. глагол бороться (боритися) преимущественно употреблялся именно в значении «воевать, биться, сражаться».
Именно это значение глагола было актуальным для языка Древней Руси, поскольку жизнь древних русичей проходила в нескончаемых междоусобных войнах князей, боровшихся, как отмечается в «Истории России» [см.: Поли, энцикл. справочник: История России], за «престижный княжеский престол» в Киеве, за расширение своих земель, а затем - за объединение и расширение всех русских земель; в сражениях и битвах с многочисленными внешними врагами. Все это отражено в древнерусских текстах, примеры из которых даются в указанных выше словарях: «Аще инъ кто помыслить на страну вашю да и азъ буду противенъ ему и борюся с нимъ» (972г. - первое появление глагола в древнерусском тексте); «Деревляне затворишася в градъ и боряхуся кръпко изъ града» (1015г.); «Боритися съ врагъмъ въ изнеможении плъти» (1076г.); «и ръша новгородци можемъ княже бороти по тобе» (1271г.); «о семь же словеси слышавше вси начавша кръпко боротися. Тота-рам же порокы градъ бьющемь. Стрелами бесщисла стреляющимъ» (около 1425г.) и др.
Таким образом, можно считать, что указанное значение первоначально было основным, поскольку в словарях О.Н. Трубачева, П.И. Черных, И.И. Срезневского, Н.М. Шанского и в словаре XI - XVII вв. оно приводится первым (или единственным), а значение «состязаться в силе» - вторым (или оттенком первого значения). Лишь в словаре XI — XIV вв. первым указано значение «бороться, драться, биться», а «сражаться, воевать» дано как оттенок этого значения. Подтверждением того, что значение «воевать, сражаться, биться» было основным, служит также и время первой фиксации глагола бороться с этим значением в текстах - 972г. В значении «состязаться в силе» глагол впервые зафиксирован в 1022г.: «и реч е Редедя къ Мьстиславу: не оружьемъ ся бьеві но борьбою и яста ся бороти кріпко и надолзЪ борюще-мася има, нача изнемагати Мьстиславъ, бт бо великъ и силенъ Редедя» [Словарь XI - XVII вв.] Показательно и то, что толкование глагола дается через его дериват - существительное борьба, которое здесь зафиксировано впервые в значении «состязание двух воинов-борцов» [Словарь XI - XVII вв.]. Существенной представляется и разница во времени (50 лет) первой фиксации указанных значений в текстах.
Глаголы борити, боритися в соответствии с законом экономии языковых средств вышли из употребления, так как были дублетами глаголов бороти, боротися. Глагол бороть сохранился до XX в., однако в БАС - 17 сопровождается пометой «устар. и обл.»; употреблялся в значении «одолевать кого-либо в физической борьбе», а также «Переносно и образно: побеждать, преодолевать что-либо». В МАС этот глагол приводится с указанием на видовую пару: «сов. побороть» также с одним значением: «Одолевать, побеждать. Сон борет» с пометой «устар. и разг.», но в трех значениях, которые почти дублируют значения глагола бороться. В словаре Ожегова (2001) его нет, в «Толковом словаре русского языка конца XX века» он также отсутствует.
Синонимические связи
Изучение и описание синонимических связей слова, именующего концепт, - один из обязательных элементов концептуального анализа, поскольку позволяет наиболее полно исследовать и представить семантическое наполнение концепта. Чрезвычайное синонимическое разнообразие русского языка Л.В. Щерба считал особой силой и особым его богатством. В.В. Колесов по этому поводу пишет: «Так сложилось исторически, в результате столкновения самых разных по происхождению равнозначных (но не эквивалентных) лексем сначала в пределах одного жанра, а затем и в границах «общего» литературного языка, т.е. объясняется еще и стилистически» [Колесов 1999: 185]. Причем В.В. Колесов считает необходимым рассматривать синонимы, включая слово «в точку пересечения трех координат - семантика (значение слова в контексте), стилистический ранг и историко-культурный комментарий» [Там же].
Особое внимание при этом должно быть « к слову в тексте, понятому в лингвокулътурологическом аспекте» [Там же]. По мнению В.В. Колесова, «чем древнее словесный образ, который сложился в семантике синонимического ряда, тем он устойчивее, потому что уже воспринимается неосознанно, а все новые синонимы просто «надстраиваются» над ним. Расшифровать этот «исходный образ», с течением времени образовавший семантическую доминанту целого ряда, ... совершенно необходимо, иначе утрачивается представление о стилистической или культурной специфике каждого из синонимов» [Колесов 1999: 195 - 196]. Иначе говоря, этот «исходный образ» и есть часть концепта, которая является базовой (центральной) и присоединяется к его ядру.
Синонимия, таким образом, и семантическая доминанта, на основе которой строится синонимический ряд, помогает выявить тот «специфически народный «образ» - представление, которое создавалось в течение столетий и постоянно развивалось, отражая развитие национальной культуры» [Там же: 205].
Под синонимами в лингвистике понимаются «близкие по значению, но разно звучащие слова, выражающие оттенки одного понятия» [Будагов 1963: 185]; слова «одной и той же части речи..., имеющие полностью или частично совпадающие значения» [Новиков 1982: 447]; «слова, связанные с одним понятием, но различающиеся оттенками значения» [Никитин 1997: 450]; «слова, сходные по значению или по смыслу (концепту)» [Степанов 2001: 70]; за основу синонимии принимается «близость значений, выражающих одно понятие», ... «роль синонимов определяется: 1) функцией дифференциации, ... 2) функцией тождественности» [Брагина 1986: 8, 12]. Таким образом, под синонимами мы будем понимать слова одной и той же части речи, близкие по значению, выражающие оттенки одного смысла (понятия, концепта). «Анализ синонимов ключевого слова, вербализующего исследуемый концепт, дает возможность выявить дифференциальные признаки данного концепта, выявляющиеся в сопоставлении лексем, принадлежащих к синонимическому ряду» [Попова, Стернин: 124 - 125].
В качестве методов исследования были использованы компонентный, рецептивный и дистрибутивный анализы, которые сочетались с анализом толкования описываемых слов в словарях. При анализе применялись подстановка, конструирование фраз с заданными словами и трансформации. По данным словарей синонимов, существительное борьба входит в один синонимический ряд [Словарь синонимов под ред. А.П. Евгеньевой 1975, 2001] или в два синонимических ряда [Словарь синонимов Александровой 1993] в разных лексических значениях, являясь доминантой.
Так, в «Словаре синонимов» под редакцией А.П. Евгеньевой отмечено следующее: Борьба (с чем, против чего; деятельность, направленная на преодоление, уничтожение чего-либо). Борьба с курением. Война усилит. По рисункам видно, какую войну Вы ведете с цензурой (Чехов).
Синонимический ряд с доминантой борьба в указанном значении имеет лишь один синоним с пометой «усилит», который позволяет определить его дифференциальный признак как «степень напряженности, интенсивности».
Существительное война, по [СО 2001], имеет 2 значения: «1. Вооруженная борьба между государствами или народами, между классами внутри государства. Война за независимость. Гражданская война (вооруженная борьба внутри государства). 2. перен. Борьба, враждебные отношения с кем-, чем-нибудь. Объявить войну бездельникам». Намного полнее семантика существительного война отражена в [ТСРЯ]. В этом словаре зафиксированы 3 значения с указанием на семантические нюансы каждого из них. Приведем их полностью.
Концепт «борьба» в христианском контексте
В формировании русской ментальносте и культуры религия сыграла основополагающую роль, несмотря на то что после крещения Руси «новая религия утверждалась не столько проповедью, сколько мечом» [История России: 25]. Христианство привлекательно тем, что признает всех людей равными перед Богом, а представителей власти - данными Богом, поэтому церковь и самодержавие на Руси были неразделимы. Кроме того, христианство - религия «человеколюбия», утверждающая и общечеловеческие ценности, очень четко и лаконично изложенные в 10 заповедях Иисуса Христа. Именно эти основы религии человек впитывает, находясь в духовном поле данной культуры, даже если он нерелигиозен.
Семантическое наполнение и характеристики концепта «борьба» в христианском контексте можно определить, проанализировав тексты Книг Священного Писания (Ветхий Завет и Новый Завет), т.е. Библии, и богословские труды, ибо «только в слове может быть эксплицировано знание о концепте» [Колесов 1999: 104].
Идея противостояния, противоборства, преодоления, т.е. борьбы пронизывает текст Библии, поэтому лексема борьба встречается в нем, причем, как правило, в церковнославянском (старославянском) варианте - брань, а также борение. «В каждой главе библейской истории, - пишет о. А. Мень, -есть драматические страницы, повествующие о борьбе и соблазнах, падениях и отступничестве. Тяга к чужим культам, малодушие и страсти... не раз колебали веру» [Христианские ведомости. 2004. №4]. Христианские богословы [см., напр.: Христианские ведомости. 2003. №8], опираясь на текст Библии, утверждают: «Когда человек однозначно поймет, кто есть он и кто есть Иисус, тогда он сможет испытывать силу Божью и Его благословения». Человеку необходимо понять, «откуда он появился, что делает здесь и к чему он идет». Для этого «человеку нужно начать с борьбы трех видов: 1) Борьба с самим собой..., 2) Борьба верующих против сатаны, который обманывает человечество до конца мира..., 3) Борьба против мира - мы должны получить водительство Духа Святого... Победа и обретение полноты счастья возможны только через Иисуса Христа» [Там же].
Итак, в христианском контексте борьба понимается прежде всего как борьба с собой, т.е. со своей «плотью», борьба духа и тела; затем — борьба против сатаны, т.е. против его искушений и козней, и, наконец, борьба с миром, т.е. преодоление мирских соблазнов и пороков:
Я говорю: поступайте по духу, и вы не будете исполнять вожделений плоти; Ибо плоть желает противного духу, а дух противного плоти: они друг другу противятся, так что вы не то делаете, что хотели бы. Дела плоти известны: они суть: прелюбодеяние, блуд, нечистота, непотребство, идолослужение, волшебство, вражда, ссоры, зависть, гнев, распри, разногласия, соблазны, ереси, ненависть, убийства, пьянство, бесчинства и тому подобное... Плод же Духа: любовь, радость, мир, долготерпение, милосердие, вера, кротость, воздержание (Поел, к Галатам. 5. 16 —23); Но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховнаго, находящагося в членах моих (Поел, к Римлянам. 7. 23); Человек не властен над духом, чтобы удержать дух, и нет власти у него над днем смерти, и нет избавления в этой борьбе, и не спасет нечестие нечестивого (Иов. 14. 5. Псал. 38. 6); Откуда у вас вражда и распри? Не отсюда ли, от вожделений ваших, воюющих в членах ваших? (Поел. Иакова. 4. 1); дружба с міром есть вражда против Бога (Послание Иакова. 4. 4); От глупых и невежественных состязаний уклоняйся, зная, что они рождают ссоры (2 Поел, к Тимофею. 2.23).
