Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Лингвокультурология в антропоцентрической парадигме языкознания 14
1. История лингвокультурологии как науки 14
2. Концепт в парадигме лингвокультурологических проблем 29
3. Методы и методики лингвокультурологического исследования 40
Глава II. Понятие грех в русской элитарной (книжно-письменной) культуре по данным лексикографических источников 45
1. Этимологический портрет слова грех 45
2. Лексикографический анализ слова грех 57
3. Семантика производных слова грех 67
Глава III. Понятие грех в русской народной культуре 79
1 . Фразеологический вариант концепта грех 79
2. Паремический вариант концепта грех 93
3. Слово грех в Словаре и Сборнике В. И. Даля 107
Заключение 122
Список использованной литературы 128
Список использованных в работе словарей и их сокращения 140
Приложение 143
- История лингвокультурологии как науки
- Этимологический портрет слова грех
- Фразеологический вариант концепта грех
Введение к работе
В лингвистике последних десятилетий главенствующим научным принципом стал антропоцентризм. Как особый принцип исследования антропоцентризм заключается в том, что "научные объекты изучаются прежде всего по их роли для человека, по их назначению в его жизнедеятельности, по их функциям для развития человеческой личности... Он знаменует тенденцию... поставить человека во главу угла во всех теоретических предпосылках научного исследования и обуславливает его специфический ракурс" (Кубрякова, 1995, с.212). При таком подходе язык как главный объект лингвистики изучается с целью более глубокого понимания и объяснения природы человека, его сущности, а также действительности, которая его окружает. "Единая антропоцентрическая направленность современной лингвистики" (А. Т. Хроленко) обнаруживает при этом свою неоднородность: в ней можно выделить когнитивный и культурологический аспекты.
Данное исследование выполнено в рамках лингвокультурологии, которая в соответствии с общей тенденцией современного языкознания, рассматривает явления языка в тесной связи с человеком, его духовной и практической деятельностью. Основным постулатом этой науки является изучение в органическом единстве языка, менталитета и культуры этноса. Как пишет В. В. Воробьев, "язык - нация (национальная личность) -культура - центральная триада лингвокультурологии, фокус, в котором сходятся и могут быть решены важные проблемы этой отрасли знания" (Воробьев, 1997, с. 12).
Язык во все времена оставался наиболее яркой идентифицирующей характеристикой этноса. В нем воплощено своеобразие народа и национальное видение мира. Согласно концепции Э. Сепира - Б. Уорфа, структура языка и системная семантика его единиц коррелируют со структурой мышления и способом познания внешнего мира у того или иного народа. Это значит, что язык может служить источником сведений
(иногда единственным) о культуре, психологии и мировидении народа. Сквозь призму языка просматриваются особенности национального характера, стереотипы поведения, этические и моральные установки и проч. Это позволяет ученым подходить к языку, как к объекту, способному объяснить такие феномены, как сознание, мышление, личность, общество, культура.
Язык приобретает все большую значимость в изучении конкретных национальных культур. Многие современные исследователи (Ю.А.Апресян (1995), Н.Д.Арутюнова (1976), Т. В. Булыгина (1997), А. Вежбицкая (1997), Ю. Н. Караулов (2000), Е. С. Кубрякова (1997), А. М. Мелерович (2000), Ю. С. Степанов (1997) и др.) считают, что полноценное познание души и культуры народа возможно только через язык. В своих работах ученые доказывают, что языковые данные играют решающую роль для понимания своеобразия культуры и менталитета народа. Вербальный текст, помимо явного содержания, из-за которого он создается, "в неявной форме содержит информацию об этнической и индивидуальной ментальности своего автора и отражает культурные смыслы, в том числе этнические" (Хроленко, 2000, с.79). При этом задача лингвиста - выявить, как в слове аккумулируются культурные смыслы и как слово способствует функционированию культуры.
Решить эту задачу поможет изучение ключевых понятий культуры, которые в современных исследованиях обозначаются термином "концепт" (Н. М. Абакарова (2001), Е. В. Алтабаева (2001), В. Н. Базылев (2001), А. Б. Болхоева (2001), О. В. Ивашенко (2001). Согласно воззрениям лингвокультурологов, концепты представляют собой результат сопряжения языковых и этнокультурных знаний. Средством сообщения и способом формирования концептов является язык. Концепты структурируются разноуровневыми языковыми единицами: словами, фразеологизмами, паремиями, синтаксическими конструкциями и др. Во всем богатстве своего содержания концепт может быть выражен
совокупностью средств языка, каждое из которых раскрывает его часть. Выявив максимально полно состав языковых средств, репрезентирующих концепт, и описав семантику этих единиц, можно изучить сущность и содержание концепта. Как считает В. В. Колесов, описание словесных знаков по концептам национального менталитета является принципиально новой формой толкования слов, так как слово (языковая единица) выступает материалом (материей) концепта (Колесов, 1999, с. 156). Поскольку слово - "не эквивалент... предмета, а эквивалент того, как он был осмыслен речетворческим актом в ... момент изобретения слова" (В. фон Гумбольдт, цит. по Зубкова, 1989, с.32), то концепты разных культур имеют различия даже в том случае, если обозначающие их слова синонимичны или тождественны. Изучение концептов дает возможность получить наиболее полное знание о понятии, существующем в сознании носителей языка и культуры, помогает выявить системность их образа мира и культурные стереотипы, отражающие особенности национального характера.
Проблеме изучения концептов в современной науке уделяется большое внимание. Это связано с повышенным интересом ученых к вопросам природы языковых единиц, их функционирования и способности хранить и транслировать через поколения культурную информацию. Концепты представляют собой сложные и многоаспектные явления, о чем свидетельствует обширный фактический материал, накопленный в науке на сегодняшний день.
Наряду с общетеоретическими разработками категории концепта исследователи делают попытки представить детальное описание тех или иных концептов. Рассмотрены концепты "истина" (Лукин, 1993), "любовь", "удивление", "презрение" (Воркачев, 1995, 1997, 2000), "радость", "удовольствие" (Михайлова, 1993), "язык" (Яковлева, 1995), "русскость", "ум", "сердце", "память" (Фархутдинова, 2000) и многие другие. Одним из важных для человеческого сознания и
6 общечеловеческой культуры является понятие грех. Оно присутствует во многих мифологических, религиозных, философских и этических системах. Данное понятие уходит своими корнями вглубь истории. Зародившееся во времена язычества, оно стало одним из центральных понятий всех мировых религий, в том числе христианского вероучения. О важности и необходимости понятия грех для христианина писали Фома Аквинский, Иоанн Дамаскин, Климент Александрийский и другие отцы церкви и религиозные писатели. Они стремились осмыслить понятие грех в рамках вероучения, довести его до сознания народа, а также расширить границы этого понятия. Так, Тертуллиан (II в.) ввел в терминологический аппарат церкви выражение "смертный грех" (ср. в Библии: "грех к смерти", Первое послание Иоанна, 5:16). Степан Фиванский (VIII в.), стремясь сделать это понятие социальным, составил список греховных деяний, неприемлемых для монахов. Св. Иоанн Дамаскин (VIII в.) в трактате "Точное изложение православной веры" понятию грех отвел особый раздел "О боязни".
Изучение разнообразной светской и богословской литературы, созданной за большой период времени, показало, что грех, будучи одним из ключевых понятий христианства, истолковывается неоднозначно даже служителями церкви, и остаются спорные вопросы, касающиеся его осмысления. Например, не установлены границы понятия грех, не существует единого перечня смертных грехов и нет однозначного ответа на вопрос о том, какой из пороков считается для христианина более значимым.
Еще больше разногласий в осмыслении этого понятия находим у философов. Библейский миф о грехопадении Адама по-разному интерпретировали В. Н. Лосский (1949), П. Тиллих (2000), Э. Фромм (1998) и мн. др.
О сущности греха и греховности рассуждали устами своих героев многие писатели, среди которых О. де Бальзак, В. И. Даль, Ф. М. Достоевский, В. Гюго, Н. С. Лесков, М. А. Шолохов, В. Шекспир и др.
Понятие грех имеет и естественнонаучное осмысление. Грех как отклонение от нормального состояния понимали В. Вернадский и его последователь Тейяр де Шарден, противопоставляя его эволюции (подробнее см.: Степанов, 1997).
Понятие грех было и остается одним из важнейших для обыденного сознания человека. Это понятие регламентирует поведение и регулирует отношения индивида и социума, задавая нравственные ориентиры. Оно личностно и социально, применимо к отдельному этносу и к человечеству в целом. Это понятие выступает одновременно как морально-этическая и социо-оценочная категория, которая осмысливается в разных культурах и имеет вербальное воплощение в разных языках. Мы можем говорить о том, что понятие грех является одним из ключевых в русской культуре и в сознании русского человека.
Актуальность данного исследования определяется, во-первых, обращением к одному из наиболее значимых для русского сознания концептов духовной культуры, в котором нашли отражение мировидение русского народа, его психология, этические и моральные принципы, религиозные и мирские знания; во-вторых, реализацией системно-функционального подхода к изучению языка и разноаспектному анализу языковых единиц, участвующих в формировании концепта и содержащих сведения о нем .
Актуальность определяет цель данного исследования: описать русское понимание греха, выявив этническую специфику его осмысления русским сознанием.
Исходным тезисом для достижения поставленной цели является мысль о том, что достоверным источником сведений о ключевых концептах является русский язык, как хранитель знаний о мировоззренческих представлениях русского народа. Справедливое
замечание по этому поводу сделал В. В. Колесов. Обращая внимание на сложную организацию русского самосознания, обусловленную существующим в нем синтезом элементов языческого и христианского видения мира, ученый указал на то, что конфликт внутри самого сознания глубоко и последовательно отражается в языке. "Вот почему основную информацию о тех же пороках и добродетели мы скорее извлечем из фактов языка, чем из особых сочинений по этике, тексты которых могли быть переводными" (Колесов, 1999, с.119-120).
Объектом предпринятого исследования является русский концепт грех, репрезентированный различными языковыми средствами.
Для того, чтобы очертить границы концепта, из всей совокупности языковых средств, с помощью которых концепт представлен в русском языке, в качестве предмета исследования мы выбрали слово грех и его производные {грешить, грешение, грехотворить), а также фразеологические и паремические единицы с компонентом грех и его производными (как на грех, грешным делом, Един Бог без греха, Грешному путь вначале широк, да после тесен).
Однако этническую культуру и национальный язык неправомерно рассматривать как однородные образования. К этому убеждению мы пришли в процессе осмысления теории Н. И. Толстого о стратовом характере этнической культуры (Толстой, 1995, с. 16-17). Ученый обратил внимание на то, что сравнение феноменов языка и культуры дает возможность обнаружить некий изоморфизм их структур в функциональном и внутрииерархическом плане. Оперируя фактами славянских языков и культур, Н. И. Толстой пришел к выводу, что этническая культура включает в себя несколько подсистем (культурных стратов), каждая из которых находит собственное языковое воплощение. Согласно данной теории, этническая культура включает в себя культуру образованного слоя ("книжную", элитарную), формой языкового воплощения которой является литературный язык; культуру народную
("крестьянскую"), формой реализации которой является язык фольклора, территориальные диалекты, говоры; культуру промежуточную ("третья" культура), языковым выражением которой является городское просторечие и традиционно-профессиональную культуру, получившую воплощение в арго и профессиональной лексике . Таким образом, этническая культура, оставаясь единой, скрепленной национальным языком, реализуется в разных вариантах.
Н. И. Толстой замечает, что предложенная им модель изоморфизма языка и культуры "несколько упрощена" и "ориентирована на ситуацию XIX - первой половины XX в.". (Толстой, 1995, с. 18), следовательно ее применение должно происходить с учетом исторической изменчивости языка и общества и соответствующей лингвокультурной ситуации. Однако, несмотря на заявленную мысль Н. И. Толстого, противопоставление элитарной и народной культуры ощущается и обнаруживается и в настоящее время, а при необходимости устанавливается достаточно четко. Кроме того, народная культура XIX в. - это "наиболее устойчивая часть этнической духовной культуры, во многом сохраненная и транслированная в сегодняшнюю... среду благодаря языку" (Фархутдинова, 2000, с.31). А потому ключевые для системно-структурного (лингвоцентрического) подхода к языку понятия "синхрония-диахрония" нейтрализуются, и разноуровневые языковые единицы могут быть использованы как источники сведений о мировоззрении русского народа не только прошлого, но и настоящего времени.
Теория Н. И. Толстого стала теоретико-методологическим основанием для описания концепта грех, определив принципы его изучения и обусловив средства достижения поставленной цели. Ориентация на данную теорию позволяет сравнить осмысление понятия грех в русской элитарной ("книжно-письменной") и народной ("крестьянской") культурах на материале разных
языковых источников в соответствии с отнесенностью к тому или иному страту.
Для достижения заданной цели необходимо решить следующие задачи:
Осуществить лексикографический анализ слова грех, выявив особенности осмысления соответствующего понятия в элитарной культуре.
Проследить динамику развития семантической структуры слова грех, изучив его этимологию и современные речеупотребления.
Смоделировать деривационное поле слова грех, чтобы выявить направления "приращений семантики слова" (Г. А. Богатова).
Описать народное знание о грехе, закодированное во фразеологических и паремических единицах языка.
Установить круг понятий, соотносимых с понятием грех в народной и элитарной культурах.
Источниками сбора материала послужили различные энциклопедические словари и справочники, разнообразные лингвистические словари русского языка, исторические и современные, сборники пословиц и поговорок, а также тексты прозаических произведений разных жанров. Проанализировано 62 словарных источника (130 словарных статей). Картотека включает в себя разнотипные языковые единицы: лексему грех и ее производные (2000 словоупотреблений), 97 фразеологических единиц с компонентом грех (640 фразоупотреблений), 300 паремий (580 словарных фиксаций).
Широта поставленной цели и определенная разноликость собранного языкового материала обусловили применение различных методов анализа. В работе использованы элементы этимологического анализа, лексикографический анализ, описательный метод с применением приемов наблюдения, интерпретации, сопоставления и обобщения. Базовой стала методика концептуального анализа паремического и фразеологического вариантов культурного концепта, разработанная Ф. Ф. Фархутдиновой (Фархутдинова, 2000, с.33-39).
Структура работы предопределяется поставленной целью, сформулированными задачами и характером анализируемого материала. Работа состоит из введения, трех глав, заключения и приложения. Главы подразделяются на параграфы. В конце каждого параграфа делаются выводы по исследуемому вопросу, в заключении работы выводы обобщаются - в соответствии с общей целью и частными задачами.
История лингвокультурологии как науки
В современной лингвистике наблюдается смена научных приоритетов, заключающаяся в выдвижении на первый план антропоцентрического подхода к описанию языка, при котором актуальным становится исследование человеческого фактора в языке. В отличие от системно-структурного изучения языка "в себе и для себя", антропоцентрическое исследование рассматривает язык сквозь призму человека, провозглашая принцип постижения языка в тесной связи с мышлением, сознанием, духовно-практической деятельностью личности.
Базовым положением антропоцентрической лингвистики является признание языка конститутивным свойством человека, "человекообразующим началом" (Постовалова,1988,с.8) На этом положении основаны принципиальные методологические требования: 1) познание человека неполно и даже невозможно без изучения языка; 2) понять природу языка и объяснить ее можно, лишь исходя из человека и его мира (Там же, 1988, с.8).
Смена исследовательских парадигм в научном познании обозначает переход знания на более высокий уровень интеграции и может быть осмыслена как путь поиска наименее искажающих призм мировидения и формирования наиболее адекватных образов реальности.
По этому пути продвигается молодая наука - лингвокультурология, оформившаяся как самостоятельная дисциплина в конце XX века. Ее базовым постулатом является положение о том, что язык, менталитет и культура, органически связанные друг с другом, должны рассматриваться в единстве. Такой подход являет собой попытку реализовать одну из идей основоположника теоретического языкознания В. фон Гумбольдта, который считал, что изучение языка "не заключает в себе конечной цели, а вместе со всеми прочими областями служит высшей и общей цели совместных устремлений человеческого духа, цели познания человечеством самого себя и своего отношения ко всему видимому и скрытому вокруг себя" (Гумбольдт, 1984, с.383).
Философы и ученые издавна задумывались над вопросом о взаимосвязи языка и мировидения его носителей, о фиксации культурной информации языковыми средствами. Замечания лингвокультурологического характера присутствовали уже в работах античных авторов.
Два принципиально различных подхода к языку начали формироваться еще в древности. Первый подход именуют апостериорной концепцией, согласно которой познавательная функция языка отрицается. С этой точки зрения язык служит преимущественно для коммуникативных целей. Напротив, априорная концепция языка определяет слово как хранитель знания. Сторонники этой концепции полагали, что мир можно познать посредством языка, назначение которого не только передавать мысль, но и быть ее носителем, хранителем всего знания в индивидуальном сознании человека. Приверженец такого взгляда - Гераклит из Эфеса (VI-V вв. до н.э.) -разработал пантеистическое учение о Слове-Логосе, где Логос, универсальный Разум - вместилище мысли, а Слово - носитель знаний. В соответствии с учением Гераклита, люди должны извлекать знание из Слова.
Другой философ - Филон Александрийский (рубеж I в. н.э.) предложил совокупность конкретных приемов, способных извлекать информацию из слова, которое он представлял себе не только как носитель, но и как источник знаний. В русле такого понимания слова возникла экзегетика2 - учение об истолковании заключенного в слове знания.
Новое отношение к сущности слова развилось в эпоху Ренессанса и Просвещения, когда среди ученых распространилась мысль о том, что люди сами вмещают в слова знания. В XVI в. зародилась герменевтика, а в XVIII в. Ф. Д. Шлейермахер придал определенность соответствующему термину и указал на важные отличия герменевтического толкования от экзегетического, приблизив его к научной философии. Ф. Д. Шлейермахер писал: "Любая речь должна пониматься лишь исходя из всей жизни, которой она принадлежит, то есть, так как любая речь постижима только как момент в жизни говорящего и через обусловленность всех его жизненных моментов, а эти последние определяются совокупностью его окружения, его развитием и настоящим существованием, то каждый говорящий постигается лишь через его национальность и его эпоху" (цит. по: Верещагин, Костомаров, 1980, с.274) . Ученый считал, что слово и текст представляют собой продукт личного творчества и, одновременно, результат всей жизни человека. А значит в слове сопрягаются национальность, эпоха и внутренний мир человека. Вот почему для постижения и перевода слова и текста необходимо вжиться, погрузиться и прочувствовать их.
Этимологический портрет слова грех
Исследуя тот или иной концепт культуры, необходимо решить вопрос о том, "как... соотносятся между собой внутренняя форма слова, обозначающего концепт, т.е. этимология, и содержание обозначаемого им понятия" (Гринцер, 1991, с.38). Решение этого вопроса позволяет установить связь, существовавшую изначально между этимологией и смыслом слова, и определить, сохранилась она или утратилась в дальнейшем. Вместе с тем, поиск "первослов" дает возможность проникнуть в суть первоначального строения бытия в том виде, в котором оно запечатлелось в слове. Еще М Хайдеггер говорил о том, как важно "хранить силу элементарных слов, в которой явлено нам подлинное бытие и которую способно вытравить обыденное употребление" (цит. по: Гринцер, 1991, с.38).
В данном параграфе мы предпринимаем попытку "нарисовать" этимологический портрет слова грех, чтобы отыскать истоки его значения, установить изначальный объем семантической структуры этого слова и сущность соответствующего понятия, а также проследить произошедшие в них изменения. Вероятно, полученная в ходе таких изысканий информация даст дополнительные знания о концепте грех и об особенностях его осмысления русским сознанием.
Слово грех не имеет единой общепринятой этимологии, а взгляды исследователей, изучающих его происхождение, существенно различаются. Основываясь на том, что у лексемы grexb нет аналогов в индоевропейских языках, одни ученые считают ее церковнославянизмом и определяют как авторское новообразование Кирилла и Мефодия (Толочко, 1993, с. 100). Сопоставление славянское grexb и греческого ХРєо$ ХРєа Я "долг" (Преображенский, 1910-1918, т. 1, с. 164), греческого д/ларпа "беззаконие" (ПЦС, 1998, т.1, с. 133) позволяет другим лингвистам считать лексему старославянской калькой с греческого. В ПЦС высказывается также предположение, что слово грех восходит к санскритскому гарг(п), гарг(Ь)а/ати "хула, презрение" (Там же).
И. И. Срезневский, М. Фасмер, П. Я. Черных, О. Н. Трубачев, чья позиция с нашей точки зрения наиболее обоснована лингвистически, считают, что лексема grexbl является исконно русской. Возникнув в общеславянском языке, где обозначала определенные понятия славянского языка, позднее она была использована христианством в своих целях (Трубачев, 1998, с.7). Этимологи доказывают, что в связи с приходом христианства в языческую Русь были переосмыслены многие религиозные языческие термины (трНба, крРісати и др.), в том числе грпхъ (Черных, 1956, сЛ 16). Кирилл и Мефодий уже "застали нужную лексику для выражения главных религиозных понятий в языке самих славян и применили их" (Трубачев, 1998, с.7-8). В этом ученые видят явную преемственность культурной традиции - дописьменно-книжнописьменной и языческо-христианскои, наполнившей новым смыслом уже существующие понятия.
Соглашаясь с тем, что понятие грех, как и обозначавшая его лексема, существовали в общеславянском языке, этимологи по-разному определяют объем данного понятия и скрытый в нем смысл. И. И. Срезневский считал, что данное слово обозначало некоторый проступок, порок, недостаток (Срезневский, 1989, с.604). М. Фасмер предположил, что первоначально славянское grexb обозначало определенное чувство вины (жжение совести), которое испытывал человек, совершивший предосудительный поступок (Фасмер, 1996, т.1, с.456-457). П.Я.Черных и О. Н. Трубачев заметили, что семантика производного слова gresiti (промахнуться, сделать ошибку, неверно) помогает выбрать другую этимологию слова от основы groiso со значением кривизны, что позволяет предположить, что грехом изначально назывался неверный поступок, причиненный ущерб (ЭССЯ, 1980, вып. 7, с. 116).
Лингвистические данные не позволяют, к сожалению, дать однозначный ответ на вопрос, какое понятие стояло за словом грех в древнерусском языке и сознании народа в дохристианский период. Очевидно, приблизиться к наиболее верному решению этого вопроса возможно при условии привлечения к лингвистическим исследованиям данных этнографии, истории и культуры. Так, по мысли О. Н. Трубачева, этимология, наряду с этнокультурным контекстом, способна решать задачи, не решаемые или трудно решаемые в рамках одной дисциплины (Трубачев, 1998, с. 15).
На основе этимологических сведений, представленных в разных лексикографических источниках и разнообразных этнокультурных данных попытаемся выяснить, какое содержание вкладывалось в понятие грех славянами-язычниками. Это позволит определить место рассматриваемого понятия в сознании язычника, реконструировать фрагменты его концептуальной картины мира (ККМ) и, сравнив понимание греха в языческом и христианском мировидении, определить при этом, какие сферы ККМ дохристианского человека "покрываются" понятиями христианскими.
Особым способом решает вопрос об этимологии слова грех М. М. Маковский. В "Сравнительном словаре мифологической символики в индоевропейских языках" автор, используя ретроспективно-сравнительный метод, соотносит лексему и понятие грех по лингвистическим и нелингвистическим (образным, эмоционально-ассоциативным) основаниям с лексемами и понятиями, отраженными в других языках индоевропейской семьи, пытаясь отыскать концептуально-понятийные основания их сближения, найти общие черты мировидения и реконструировать, таким образом, фрагменты понятийной картины мира человека с мифологическим2 мышлением .
class3 Понятие грех в русской народной культуре class1
Фразеологический вариант концепта грех
Фразеология любого языка - это ценнейшее лингвистическое наследие, которое отображает видение мира, национальную культуру, обычаи и историю говорящего на нем народа. На протяжении многих лет в научных работах по фразеологии утверждалось, что идиомы представляют собой национально-специфические языковые единицы. По выражению А. М. Бабкина, в идиоматике неповторимым образом манифестируется дух и своеобразие нации, а сама она - "святая святых национального языка" (Бабкин, 1979, С. 7).
Фразеологические единицы воспринимаемые как "свернутые" культурные тексты, являют собой важную составляющую "языка культурных концептов" (Арутюнова, 1997, с. 60) и служат источником культурологического изучения концептов, сложившихся в народном сознании. По мысли В. Н. Телии, во фразеологическом корпусе языка "концептуализированы знания о собственной человеческой наивной картине мира, все типы отношений субъекта к ее фрагментам, а также запрограммировано участие этих языковых сущностей вместе с их употреблением в межпоколенной трансляции эталонов и стереотипов национальной культуры" (Телия, 1996, С. 9). Это означает, что изучение фразеологического материала дает возможность описать характеристические свойства исследуемого концепта, нашедшего отражение в мировидении лингвокультурологической общности и репрезентированного в языке.
Цель данной части исследования - выявить народное знание о грехе, закодированное во фразеологических единицах. Материалом для исследования стали ФЕ с компонентом "грех" {грех попутал, вводить в грех) и его производными {грешным делом, грешить против совести). При отборе фактического материала были использованы различные исторические и современные словари: ЦСРЯ, Словарь В. И. Даля, БАС, МАС, СУ, СО, СОШ, ФСРЯ, ССРЯ, ССРФ, СРФ, ФСРЛЯ, ОЭСРФ, КЭСРЯ. К анализу привлечено 97 ФЕ (около 640 фразоупотреблений). Несмотря на то, что количество подобных фразеологических единиц сравнительно невелико, языковой материал все же позволяет извлечь необходимую и достаточную сумму знаний о концепте грех.
Характер предпринятого нами исследования требует определить, какого взгляда на объем понятия "фразеология" мы будем придерживаться. Во фразеологической науке не существует единого, признанного всеми учеными определения фразеологической единицы, что объясняется ее сложностью. Неоднозначное понимание объема фразеологии обусловлено выявлением категориальных признаков фразеологизма. В зависимости от того, какой признак ФЕ считается определяющим, границы фразеологии либо расширяются, либо сужаются. Среди дифференциальных признаков называют образность (А. И. Ефимов, В. Ф. Рудов), воспроизводимость (Н. М. Шанский, С. Г. Гаврин), непереводимость на другие языки (А. А. Реформатский), идиоматичность (А. И. Смирницкий), внутрикомпонентные связи (В. Л. Архангельский), сочетаемость лексем и семем (М. М. Копыленко, 3. Д. Попова), цельность номинации (О. С. Ахманова), характер отношений к действительности (Е. Н. Толикина), лексическую неделимость (Е. Н. Иванникова) и т.д. (Жуков, 1986, С.36). В зависимости от набора категориальных признаков во фразеологии сложилось два понимания этой отрасли языкознания: "узкое" и "широкое". Сторонники "узкого" понимания (В.В. Виноградов (1947), Б.А.Ларин (1952), О. С. Ахманова (1954), М.П.Рогова (1954), А. И. Молотков (1976) и др.) включают в состав фразеологии только идиоматику (фразеологические сращения типа на кудыкину гору и фразеологические единства типа сматывать удочки (В. Л. Архангельский, 1964). Сторонники "широкого" понимания (Ю. Р. Гепнер (1959), С. Г. Гаврин (1974), В. М. Мокиенко (1989), В. Н. Телия (1968) и др.) рассматривают фразеологию как самостоятельную лингвистическую дисциплину и включают в ее состав устойчивые сочетания в форме любых синтаксических конструкций.
По нашему мнению, достижение поставленной в работе цели возможно именно при "широком" подходе к объему понятия фразеологической единицы, т.к. при "узком" понимании фразеологии за пределами исследования остается важная и объемная часть материала, анализ которой необходим для изучения и осмысления концепта грех. Для нас не будут являться определяющими такие признаки, как невозможность буквального перевода на другие языки, идиоматичность и т.д. В толковании понятия фразеологической единицы мы сближаемся с В. М. Мокиенко, который определяет ФЕ как относительно устойчивое, воспроизводимое, экспрессивное сочетание лексем, обладающее, как правило, целостным значением (Мокиенко, 1989, С. 5). Сходного взгляда на фразеологические единицы придерживаются С. Г. Гаврин и В. Н. Телия (Ср.: Гаврин, 1974, С. 8; Телия, 1996, С. 56).
Фразеологизмы, которые находятся в сфере нашего внимания, возникли в разных стратах культуры: в культуре элитарной (грехи молодости; смеяться, право, не грешно, над тем, что кажется смешно), в "третьей" культуре {безгрешные доходы, жить грехами), в крестьянской среде {грехом ради, греху много будет), а некоторые сохранились со времен язычества {грех попутал, грех понес куда-то ) . Множество языковых единиц разного происхождения, так или иначе связанных с одним и тем же понятием, показывает, что ФЕ как национально-специфические единицы языка способны включаться в разные дискурсы.
