Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Основные категории современной лингвокультурологии ... 14
1.1. Язык - духовная среда народа 14
1.2. Языковая личность как объект лингвистического изучения 15
1.3. Понятие языковой картины мира 17
1.4. Становление термина «концепт» в современной лингвистике 20
1.4.1. Значение и употребление слова концепт в современном языке 20
1.4.2. Исторические корни учения о концепте. Концептуализм Пьера Абеляра 21
1.4.3. Когнитивная революция XX века. Теория концепта С.А. Аскольдова и Д.С. Лихачева 22
1.4.4. Концепт в ряду терминов, синтезирующих элементы языка и культуры 23
1.4.5. Концепт как отпечаток культуры 25
1.5. Концепт как многомерное образование. Составляющие концепта 27
1.5.1. Понятийная составляющая концепта 27
1.5.2. Образная составляющая культурного концепта 30
1.5.3. Ценностная составляющая концепта 32
1.6. Соотношение концептов и единиц языка 33
1.7. Этнокультурная специфика концепта 36
1.8. Выводы 40
Глава 2. Мифологические, религиозные и философские представления о небе и земле 42
2.1. Мифология Неба и Земли 42
2.1.1. Русская мифологическая школа 42
2.1.2. Понятие архетипа 43
2.1.3. Архетипы Небо и Земля в мифологии 45
2.1.4. Древние символы единения стихий Неба и Земли 47
2.2. Небо и Земля в христианском осмыслении 51
2.3. Философское обоснование категорий небо и земля 54
2.3.1. Небо и Земля в научной картине мира 54
2.3.2. Небо и Земля как стихии 59
2.3.3. Небо и Земля в китайской философии 61
2.4. Выводы 65
Глава 3. Семантические поля НЕБО и ЗЕМЛЯ в русском языке как отражение русской национальной картины мира 67
3.1. Понятие семантического поля 67
3.1.1. Семантическое поле как фрагмент лексико-семантической системы 67
3.1.2. Принципы построения семантического поля 68
3.2. Номинативные поля НЕБО и ЗЕМЛЯ в русском языке 69
3.2.1. Существительные небо и земля как центры семантических полей 69
3.2.2. Синонимы слов небо и земля 79
3.2.3. Состав номинативных полей НЕБО и ЗЕМЛЯ 86
3.3. Метафорические поля НЕБО и ЗЕМЛЯ как отражение образных составляющих концептов 91
3.3.1. Понятие языковой метафоры 91
3.3.2. Значение фразеологии в формировании языковой картины мира 94
3.3.3. Фразеологические единицы, включающие компоненты небо и земля 95
3.3.3.1. Фразеологизмы библейского происхождения 96
3.3.3.2. Фразеологизмы небиблейского происхождения 102
3.3.4. Синонимия и антонимия фразеологизмов как отражение концептуального единства НЕБО и ЗЕМЛЯ 105
3.3.5. Китайские фразеологизмы с компонентами небо и земля и их русские соответствия 107
3.3.6. НЕБО и ЗЕМЛЯ в русской паремиологии 115
3.4. Выводы 118
Глава 4. НЕБО и ЗЕМЛЯ в художественном и публицистическом текстах 120
4.1. Отражение концептуального единства НЕБО и ЗЕМЛЯ в языке художественной литературы 120
4.1.1. Небо и Земля в языке древнерусских литературных памятников 120
4.1.2. Образы Неба и Земли в поэтическом языке М.В.Ломоносова 123
4.1.3. Образы Неба и Земли в поэтическом языке начала XIX века 126
4.1.4. Образы Неба и Земли в поэтическом языке А.С. Пушкина 129
4.1.5. Образы Неба и Земли в поэтическом языке М.Ю.Лермонтова 146
4.1.6. Образы Неба и Земли в творчестве Л.Н. Толстого 153
4.2. НЕБО и ЗЕМЛЯ в публицистической фразеологии 157
4.2.1. Специфика публицистической метафоры 157
4.2.2. Природа как источник публицистической метафоры 159
4.2.3. Фразеологизмы с семантическими компонентами «небо» и «земля» в современных СМИ
4.2.4. Слова поднебесье и поднебесная в современных российских СМИ как источник новой фразеологии ":165
4.3. Выводы 173
Заключение 175
Библиография 179
- Исторические корни учения о концепте. Концептуализм Пьера Абеляра
- Древние символы единения стихий Неба и Земли
- Существительные небо и земля как центры семантических полей
- Небо и Земля в языке древнерусских литературных памятников
Введение к работе
Язык - неотъемлемая и важнейшая часть любой национальной культуры, полноценное знакомство с которой обязательно предполагает не только изучение материальной составляющей этой культуры, знание исторической, географической, экономической и прочих детерминант, но и проникновение в образ мышления нации, стремление взглянуть на мир с «точки зрения» носителей этой культуры. Каждый язык имеет свое уникальное семантическое пространство, и только в контексте этого пространства можно осмыслить специфику отдельного фрагмента языка. «Внутренняя форма языка, его система образности, вне всякого сомнения, являются самыми яркими маркерами неповторимой «индивидуальности» любого языка». Исследователи отмечают, что «не только мысли могут быть «продуманы» на одном языке, но и чувства могут быть испытаны в рамках одного языкового сознания, но не другого. Иными словами, есть понятия, фундаментальные для модели одного мира и отсутствующие в другом».
Чтобы взглянуть на мир глазами другой культуры, необходимо решить вопрос о том, насколько взаимопроницаемы понятийные миры, образуемые разными языками. Этот вопрос тесно связан с научными представлениями о так называемом «психологическом единстве человечества». «Языковые и культурные системы в огромной степени отличаются друг от друга, но существуют семантические и лексические универсалии, указывающие на общий понятийный базис, на котором основываются человеческий язык, мышление и культура... Пришло время для согласованных усилий по выявлению общего набора понятий, лежащих в основе психологического
единства человечества».
Корнилов О.А. Языковые картины мира как производные национальных менталитетов. 2-е изд. -М.: ЧеРо, 2003. С. 144.
Падучева, Е.В. Семантические исследования: Семантика времени и вида в русском языке. Семантика нарратива. -М.: Языки русской культуры, 1996. С.21.
3 Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. -М.: Русские словари, 1996. С.321-322.
Тенденция к взаимопроникновению различных отраслей научного знания - одна из определяющих характеристик науки XX - начала XXI века. В сфере гуманитарных дисциплин выражением этого стремления к синтезу стала активизация культурологических исследований, предмет которых - феномен культуры - включает в себя все многообразие деятельности человека. В настоящее время стремительно развивается лингвокультурология - наука, посвященная «изучению и описанию
корреспонденции языка и культуры в синхронном их взаимодействии».
Считается, что лингвокультурология возникла в последней четверти XX в. как продукт антропологической парадигмы в лингвистике, начало которой положил еще в XIX в. В. фон Гумбольдт, впервые сформулировавший положение о взаимосвязи характера языка и характера народа. . Задача лингвокультурологии состоит в том, чтобы выявить культурную значимость языковой единицы на основе ее соотнесения с известными кодами культуры. В середине XX столетия в науке появилось направление, тесно связанное с лингвокультурологией, - когнитивистика, занимающаяся человеческим разумом и мышлением, а также теми ментальными, психическими, мыслительными процессами и состояниями, которые с ними связаны. Было выявлено, что информация, которую передает язык, определенным образом структурирована и представлена в языковой картине мира, обобщающей человеческий опыт.
Национальную картину мира можно понять через ключевые слова языка. Это значит, что в определенных словах могут отражаться некоторые особенности самобытной культуры народа. Анна Вежбицкая пишет о том, что «значения слов разных языков не совпадают (даже если они, за неимением лучшего, искусственно ставятся в соответствие друг другу в словарях), что они отражают и передают образ жизни и образ мышления,
Телия В.Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты. - М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. С.217.
5 Гумбольдт В. фон. Язык и философия культуры. М., 1985.
6 МасловаВ.А. Введение в лингвокультурологию. -М.: Наследие, 1997. С.10-11.
характерный для некоторого данного общества (или языковой общности), и
что они представляют собою бесценные ключи к пониманию культуры».
Для того чтобы определить, является ли слово одним из ключевых слов
некоторой культуры, необходимо установить, что данное слово
общеупотребительно, часто используется в какой-то одной семантической сфере, часто встречается в пословицах, в изречениях, в названиях книг и т. д.
К числу таких ключевых слов в русском языке, несомненно, можно отнести слова небо и земля. Семантические поля НЕБО и ЗЕМЛЯ пересекаются и являются отражением некоего концептуального единства.
Настоящая работа посвящена комплексному изучению концептов НЕБО и ЗЕМЛЯ в русской языковой картине мира. Диссертационное исследование включает определение роли рассматриваемых концептов в процессах познания мира, культуре и повседневной жизни, анализ связанных с ними особенностей менталитета и выявление причин возникновения типичных национальных представлений.
Концепты НЕБО и ЗЕМЛЯ относятся к числу важнейших в сознании и культуре человека, на что обращали внимание многие исследователи (А.Вежбицкая, В.В.Колесов, М.М.Маковский, Ю.С.Степанов и др.). Изучению метафорических полей НЕБО и ЗЕМЛЯ и их концептуализации в разных языках посвящены диссертации С.А. Борисовой «Метафоры «неба» и «земли» в германских языках (на индоевропейском фоне)», М., 2006; Гуляевой Г.Е. «Концептуализация неба и небесных тел в рок-поэзии (на материале текстов К. Кинчева и В. Цоя)», Екатеринбург, 2009;
О.В.Кривалевой, СМ. Подвигиной «Национальная специфика
лексико-фразеологической вербализации концептов "небо" и "небесные тела": на материале русского и немецкого языков», Воронеж, 2007.
Наличием широкого круга исследований, в которых получила освещение лексика данных семантических полей, подтверждается
Вежбицкая А. Понимание культур через посредство ключевых слов. - М.: Языки славянской культуры, 2001. С.283.
привлекательность избранного фрагмента языковой картины мира для лингвистического изучения.
Актуальность настоящего исследования определяется как перспективностью дальнейшего развития лингвокультурологии, необходимостью исследовать многообразные отношения между языком, мышлением и коммуникацией, так и недостаточной разработанностью ряда проблем. В частности, это касается сопоставительного исследования антонимических концептов, таких как ДОБРО - ЗЛО, ВЕРХ - НИЗ, СВЕТ -ТЬМА и т.д.
Предметом исследования в данной диссертации является фрагмент русской национальной картины мира, представленный посредством единиц семантических полей НЕБО и ЗЕМЛЯ. Понятие «семантическое поле» трактуется как связующий элемент между семантическим пространством, отражающим информацию об определенной сфере жизни человека, и денотативными классами, представляющими конкретный уровень языковых знаний об отдельных объектах мира.
Объектом исследования является лексика, фразеология и паремиология русского языка с семантическими компонентами «небо» и «земля». В случае необходимости проводится сопоставление с аналогичным материалом китайского языка.
Цель исследования состоит в выявлении роли универсального концептуального единства НЕБО и ЗЕМЛЯ в формировании русской языковой картины мира, отражающей национальный менталитет.
Реализация поставленной цели потребовала решения ряда частных задач:
1. Обосновать теоретическую базу и методы комплексного
исследования концепта. Показать связь языка с мифологической и научной
картинами мира, определяющую его своеобразие.
2. Обобщить информацию о роли Неба и Земли в естественнонаучных
исследованиях, в древнейших и современных философских системах, а также
в культурной символике. Определить роль архетипов «небо» и «земля» в мифологической картине мира.
Рассмотреть слова небо и земля, представляющие в русском языке одноименные концепты в следующих аспектах: этимология слова; лексикографическая характеристика по данным разных словарей; словообразовательные связи; синонимические и антонимические отношения; паремиология и фразеология.
Описать семантические поля НЕБО и ЗЕМЛЯ:
а) определить принципы отбора в состав изучаемого поля
лексико-семантических вариантов слов и фразеологизмов;
б) осуществить структурирование полей на основе учета однородной
денотативной направленности входящих в него единиц;
в) определить специфику единиц описываемых полей с точки зрения их
структурных и частеречных характеристик.
5. Выявить и описать особенности концептуализации, которые
зафиксированы в значениях единиц поля, соотносящихся с разными типами
денотата.
6. Исследовать систему метафорических значений слов исследуемой
семантики, связанных с определенными тематическими пластами, такими как
«Жизнь-смерть», «Время», «Человек», «Мир чувств», «Нравственный опыт»
и т.д.
7. В качестве прикладной задачи представляется целесообразным
выявить параллели между русской и китайской национальными языковыми
картинами мира, описать некоторые их сходства и различия, ценностные
установки, связанные с когнитивными структурами НЕБО и ЗЕМЛЯ как
ключевыми концептами русской и китайской культур.
При решении поставленных задач теоретической базой послужили идеи, изложенные в работах по когнитивной лингвистике (А.Вежбицкая, В.З.Демьянков, Е.С. Кубрякова, Ю.С. Степанов и др.), лингвокультурологии (Н.Д. Арутюнова, А.П. Бабушкин, В.В. Воробьев, С.Г. Воркачев, В.И.
Карасик, Е.О. Опарина, О.А. Корнилов, Д.С.Лихачев, В.П. Нерознак и др.), мифологии (А.Н. Афанасьев, В.В. Иванов, М.М. Маковский, Н.И. Толстой, СМ. Толстая, В.Н. Топоров и др.), лексикологии (Ю.Д. Апресян, Н.Д. Арутюнова, И.И. Чернышева, и др.), фразеологии (В.В. Виноградов, И.А.Мельчук, В.Н. Телия и др.).
Методологической базой исследования явилось положение о диалектической связи языка, познания и культуры, их взаимной обусловленности. Работа основана на достижениях отечественной и зарубежной лингвокультурологии и когнитивистики.
Цель и задачи исследования определили необходимость привлечения комплексной методики, использующей приемы системно-структурного, историко-этимологического и культурологического анализа материала. Отбор и систематизация единиц семантических полей НЕБО и ЗЕМЛЯ осуществлялся на основе использования комплекса методов и приемов исследования: сплошной выборки, анализа дефиниций, распределения единиц по денотативным классам. Кроме того, применялись элементы компонентного и контекстуального анализа.
Материалом для исследования послужили данные толковых, этимологических и фразеологических словарей русского языка, а также сведения из энциклопедических источников, включающие информацию о культуре, жизни, мифологии, религии, истории русского народа, такие как: Большой толковый словарь русского языка / Под ред. С.А. Кузнецова. -СПб.: НОРИНТ, 2006; Библейская энциклопедия. 3-е изд. - М.: ЛОКИД-ПРЕСС, 2005; Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. - М.: Русский язык, 1989; Даль В.И. Пословицы русского народа - М., 1994; Жуков В.П. Словарь русских пословиц и поговорок. М., 2000; Мифы народов мира. В 2-х т. М.: Советская энциклопедия, 1980; Ожегов СИ. Толковый словарь русского языка. - М.: Оникс, 2009; Степанов Ю.С. Константы: словарь русской культуры. Опыт сследования. - М.: Языки русской культуры, 1997; Ушаков Д.Н. Толковый словарь русского языка в 4т.
(1935-1940) - М.: Терра, 2007; Учебный словарь сочетаемости слов русского языка / Отв. ред. П.Н. Денисов, В.В. Морковкин. - М.: Русский язык, 1978; Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Т. 1-4. - М.: Прогресс, 1986-1987; Фразеологический словарь русского языка / Под ред. А.И. Молоткова. - М.: Русский язык, 1986. Другие источники указаны в библиографии. К исследованию привлекались также произведения русской классической литературы (М.В.Ломоносов, В.А.Жуковский, А.С.Пушкин, М.Ю.Лермонтов, Л.Н.Толстой) и современные публицистические тексты.
Научная новизна исследования. В диссертации впервые НЕБО и ЗЕМЛЯ рассмотрены как некое концептуальное единство, выявлена структурная организация семантических полей НЕБО и ЗЕМЛЯ в русском языке и определены особенности функционирования единиц данного поля в их взаимосвязи.
Теоретическая значимость работы. Проведенное исследование позволяет уточнить место и роль ключевых взаимосвязанных концептов в формировании национальной картины мира. Анализ лексического материала дает возможность расширить представления о соотношении универсальной и этнокультурной составляющих базовых концептов.
Практическая значимость работы. Результаты и методика исследования могут служить основой для дальнейшего анализа универсальных концептов в разных языках. Привлечение к исследованию материала китайского языка полезно не только в теоретическом плане (для изучения глубинного смысла слов в сопоставляемых языках), но и для повышения эффективности преподавания иностранных языков с учетом психологии народа и его культурных традиций.
На защиту выносятся следующие положения: 1. Уникальные свойства антиномии НЕБО - ЗЕМЛЯ, отраженные в одних и тех же образах в мифологии, философии, искусстве, литературе и языке разных народов, дают основание считать это категориальное единство культурной и языковой универсалией.
2. Сложившееся в древности и философски осмысленное
противопоставление НЕБО - ЗЕМЛЯ позволяет прочитать и расшифровать
составляющие национальной культуры каждого народа.
3. НЕБО и ЗЕМЛЯ относятся к разряду ключевых концептов,
существенных для понимания национальной культуры, так как играют
важную роль в религиозной, этической, эмоциональной и нравственной
сферах; образуют области фразеологии и паремиологии, отражающие
мировоззрение и обыденные взгляды носителей языка.
4. НЕБО и ЗЕМЛЯ представляют собой взаимосвязанные
антонимические концепты. Противопоставленность этих понятий, с одной
стороны, и неразрывная связь, с другой, свидетельствуют об их устойчивости
в сознании носителей языка. Взаимосвязь, проявляющаяся на
концептуальном уровне, отражается и в материальных языковых единицах.
5. НЕБО и ЗЕМЛЯ являются составной частью культурно значимой
аксиологичской оппозиции, основанной на традиционных для христианской
культуры противопоставлениях «высокое» - «низкое», «душа» - «тело»,
«вечное» - «преходящее», «радость» - «страдание», «божественное» -
человеческое» и т.д.
6. Семантические поля НЕБО и ЗЕМЛЯ в русском языке включают в
себя два вида лексических объединений: номинативное поле, которое
позволяет установить понятийную составляющую концептов, и
метафорическое поле, отражающее их образную составляющую.
Номинативное поле формируется семантическими отношениями, которые
показывают реальные связи, естественное соположение вещей в природе,
присущие им действия и свойства. Метафорическое поле обнаруживает
семантическую зависимость от номинативного поля, и его границы не могут
быть определены вне зависимости от границ номинативного поля; при
употреблении слов, составляющих данную группу, как правило, возникают
оценочные коннотации.
7. Процессы регулярной метафоризации концентрируются вокруг определенного и ограниченного круга денотатов. Концепты НЕБО и ЗЕМЛЯ в русском языке содержательно связаны с понятиями ЖИЗНЬ, СМЕРТЬ, БОГ, ЧЕЛОВЕК, ПРОСТРАНСТВО, ВРЕМЯ.
Апробация работы. Основные положения и результаты исследования нашли отражение в докладе, прочитанном на кафедре русского языка для иностранных учащихся филологического факультета в рамках Ломоносовских чтений в апреле 2008 года. Материалы диссертации обсуждались на заседании кафедры русского языка филологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, на семинарах аспирантов. По теме диссертации опубликовано 5 статей.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения и библиографического списка.
Исторические корни учения о концепте. Концептуализм Пьера Абеляра
Учение о концепте восходит к работам знаменитого французского философа, богослова и поэта Пьера Абеляра (1079-1142), который в качестве основного признака концепта выделял его закрепленность в индивидуальном сознании, что легло в основание трактовки концепта как предельно субъективной формы «схватывания» смысла [Неретина, 1994, с. 141]. Средневековому сознанию было чуждо характерное для современного научного знания сомнение в достоверности любой картины мира, поэтому создание концепта воспринималось как «причащение» человека к божественной мысли. На это указывают исследователи наследия Абеляра: «Создавая свой концепт, свою точку зрения, средневековый человек становился автором своего, если угодно, Слова, или Книги, выраженного в комментарии» [Там же, с.42]. По Абеляру, сотворенный по Слову мир словом же постигает себя. Слово Бога при воплощении образует субъект речи. Концепт — продукт возвышенного духа, ума, который способен творчески воспроизводить, или собирать (конципировать), смыслы, представляющие собой связь вещей и речей. Концепт, таким образом, не тождествен понятию. Концепт формируется речью, которая осуществляется в пространстве души: изменяя душу человека, обдумывающего вещь, он при своем оформлении в концепцию предполагает другого субъекта (слушателя, читателя), актуализируя смыслы в ответах на его вопросы, что рождает диспут. Обращенность к слушателю всегда предполагала одновременную обращенность к трансцендентному источнику речи - Богу. Память и воображение — неотъемлемые свойства концепта, направленного на понимание, с одной стороны, а с другой - он есть синтез трех способностей души: памяти, воображения и суждения и, таким образом, обращен к прошлому, будущему и настоящему.
Средневековая мысль творила концепт. «Я ошибаюсь, следовательно, существую» — эта новая формула Августина (ср. декартовское Cogito ergo sum — «Мыслю - следовательно существую») обнаруживала возможность существования, причастного Божественной истине, независимой от человека, но обращенной к нему.
В конце 50-х - начале 60-х гг. в американской науке произошли перемены, которые коснулись главным образом психологии и лингвистики и получили название «когнитивная революция», которая, как писал Н. Хомский, «относится к состояниям разума/мозга и тому, как они обуславливают поведение человека, особенно — когнитивным состояниям: состояниям знания, понимания, интерпретаций, верований и т.п.» [Chomsky, 1991, р. 4-5]. Когнитивная революция охватила значительное количество областей знания, не ограничивающихся психологией и лингвистикой, она преобразила все науки, так или иначе связанные с познавательной деятельно стью.
Слово концепт стало активно употребляться в российской лингвистической литературе с начала 90-х годов; лингвокультурологическое осмысление этой лексемы было продолжено академиком Д.С.Лихачевым [Лихачев, 1993, с.2-9]. Пересмотр традиционного логического содержания концепта объясняется потребностями когнитивной лингвистики соотносить лингвистические данные с психологическими. «Оперирование категорией понятия в классическом, безобразном представлении оказалось явно недостаточным» [Бабушкин, 1996, с. 12].
Обратившийся одним из первых в мировой лингвистике к исследованию концептов С.А. Аскольдов (его статья «Концепт и слово» была опубликована еще в 1928 г.) считал, что наиболее существенной функцией концептов как познавательных средств является функция «заместительства». Концепт есть мысленное образование, которое замещает нам в процессе мысли неопределенное множество предметов одного и того же рода. С.А.Аскольдов разделяет концепты на художественные (в области искусства) и познавательные (в области науки) [Аскольдов, 1997, с.269-270].
Мысль о том, что концепт существует для каждого отдельного словарного значения слова является одной из самых важных в работе Д.С.Лихачева «Концептосфера русского языка». Концепт по Лихачеву есть результат столкновения словарного значения с опытом человека, и концепт тем шире и тем богаче, чем богаче и шире опыт [Лихачев, 1993]. Концепт существует в определенной «идеосфере», обусловленной кругом ассоциаций каждого отдельного человека, и возникает как намек на возможные значения, как отклик на предшествующий языковой опыт человека в целом — поэтический, прозаический, научный, социальный, исторический. Концепт расширяет значение слова, оставляя возможности для домысливания, создания эмоциональной ауры слова.
Показателем того, что когнитивистика переживает период становления, является избыток терминов, конкурирующих между собой. Этот вопрос рассматривается в работе Г.Г. Слышкина «От текста к символу: лингвокультурные концепты прецедентных текстов в сознании и дискурсе» (2000). Наряду с концептом в лингвистике используются и другие единицы, назначение которых — синтезировать элементы языка и культуры. К ним относятся логоэпистема и лингвокультурема.
Понятие логоэпистемы введено Е.М.Верещагиным и В.Г. Костомаровым. Логоэпистема - это знание, заключенное в слове - в его скрытой внутренней форме, в его индивидуальной истории, его собственными связями с культурой [Верещагин, Костомаров, 1999, с.7]. Термин лингвокультурема разработан В.В.Воробьевым. «Лингвокультурема как комплексная межуровневая единица представляет собой диалектическое единство лингвистического и экстралингвистического (понятийного или предметного) содержаний» [Воробьев, 1997, с.44-45]. Принципиальное отличие концепта состоит в том, что он, являясь основой исследования языка и культуры, не относится непосредственно ни к языковой, (как логоэпистема), ни к культурной сфере, ни к ним обеим одновременно (как лингвокультурема). Концепт есть ментальная единица, элемент сознания. Именно человеческое сознание играет роль посредника между культурой и языком.
Древние символы единения стихий Неба и Земли
Мифологические образы, в том числе образы земли и неба, получали символическое преломление в религиозных идеях, но в искусстве со временем они утрачивали свою религиозную значимость и приобретали новые смысловые оттенки. Примером может служить европейская поэзия, которая, начиная с эпохи Возрождения, использовала образы античной мифологии, а также библейская поэзия.
Ю.М. Лотман рассматривает с этой точки зрения стихотворение «Выхожу один я на дорогу». М.Ю. Лермонтова. « Небо и земля - верх и низ, обычно трагически разорванные в лермонтовской картине мира, здесь соединены: не только туман, лежащий между ними и занимающий срединное пространство (обычно в лермонтовской картине мира или отсутствующее, или резко отрицательно оцененное, связанное с понятиями пошлости, ничтожества, отсутствия признаков), но и лунный свет соединяют небо и землю. Он блестит на камнях кремнистого пути, соединяя верхний и нижний миры пространства стихотворения» [Лотман, 1985, с. 20].
В статье О.Н. Колчиной «Культурные ассоциации образа неба в поэзии Бориса Гребенщикова» образная составляющая концепта НЕБО рассматривается в связи с обобщенными мифологическими представлениями, а также традиционными цветами русской иконы [Колчина, 2002 с. 243]. Автор обращает внимание на то, .что в поэзии Бориса Гребенщикова семантика языкового образа неба ассоциативно более связана с его мифологическим образом. Небо в языковой картине мира поэта, как и в мифе, характеризуется многоуровневостью, является местопребыванием сверхъестественных существ, но это не удаленное, а доступное человеку пространство. В то же время для поэзии Б. Гребенщикова характерно христианское осмысление образа Неба: как местопребывание Бога оно конкретизируется рядом цветообразов: золото на голубом («Если я уйду», «Золото на голубом»), золотая синева («Серые камни на зеленой траве»): Те, кто рисуют нас, рисуют нас красным на сером
Цвета как цвета, но я говорю о другом Если бы я умел это, я нарисовал бы тебя Там, где зеленые деревья, золото на голубом. «Выбор цветов в образе золота на голубом свойственен христианскому видению мира. Цвета, описывающие небо - золотой, голубой, синий -соответствуют иконописным цветам. Голубой, синий - цвета, которыми "обозначали иконописцы негаснущий свет вечности", присутствие Бога. Золотой цвет, наложенный на другой цвет, получил название ассиста1, он символизировал Божественное сияние. Золото на голубом, золотая синева - образы христианского неба» [Там же, 243]. Итак, НЕБО в поэзии Бориса Гребенщикова обладает мифологическими чертами, но в ряде случаев ассоциируется с христианским небом, местопребыванием Бога.
Эти примеры являются еще одной иллюстрацией того, что образная составляющая концепта предоставляет огромные возможности для образования метафорического поля культуры.
Проблема ценностей в культуре важна для адекватного понимания феномена культуры в целом. Как доказывает Г. Риккерт, наука может отличить культурные процессы от природных, лишь основываясь на принципе ценности. «Во всех явлениях культуры мы всегда найдем воплощение какой-нибудь признанной человеком ценности, ради которой эти явления или созданы» [Риккерт, 1995, с.70]. Поскольку концепт является единицей культуры, то он непременно должен включать в себя ценностную составляющую. Именно наличие ценностной составляющей отличает концепт от других ментальных единиц, которыми оперирует современная наука (фрейм, сценарий, понятийная категория и т.п.).
Не всякое явление реальной действительности служит базой для образования концепта, но лишь то, которое становится объектом оценки. Для того чтобы оценить объект, человек должен «пропустить его через себя» [Арутюнова, 1998, с.181]. Этот момент пропускания и оценивания и является моментом первичного образования того или иного концепта в сознании носителя культуры. Оценивается то, что нужно (физически и духовно) человеку и Человечеству. Более всего и наиболее точно оцениваются человеком те средства, которые ему нужны для достижения практических целей [Арутюнова, 1998, с.181]. Ценности тесно связаны со способностью человека к созданию глобальных общественных идеалов. «Культура есть направленность, и направлена культура всегда на какой-то идеал, а именно на идеал, выходящий за рамки индивидуального, на идеал сообщества» [Хейзинга, 1994, с.259-260].
Так, в традиционной системе ценностей русского этноса Земля всегда занимала значительное место, что отражено в пословицах: Господь повелел от земли кормиться; Земелька черная, а белый хлеб родит; Мать кормит детей, как земля людей. Ценностная составляющая концептов НЕБО в китайской национальной картине мира представлена в философских трудах Конфуция. В конфуцианском трактате «Мэн-цзы» (IV - III вв. до Р.Х.) выдвинута идея «трех ценностей» - Неба, Земли и Человека. Она подразумевает призвание индивидуума «стать вровень с Небом и Землей», чтобы добиться максимального «умиротворения Поднебесной».
Существительные небо и земля как центры семантических полей
Как отмечается во многих работах, разные языки концептуализируют действительность по-разному. Любое коннотативное значение концепта национального языка можно считать феноменом национальной культуры, который сложился исторически, передается от поколения к поколению и проникает в ткань национального сознания, особенно если этимология этого коннотативного значения непосредственно связана с историческими, религиозными или философскими реалиями национальной культуры.
Будучи своего рода посредниками между словами и экстралингвистической действительностью, «концепты по-разному вербализуются в разных языках в зависимости от собственно лингвистических, прагматических и культурологических факторов, а, следовательно, фиксируются в разных значениях» [Кубрякова, 1996, с.90]. Важнейшим компонентом концепта является когнитивная память слова: смысловые характеристики языкового знака, связанные с его исконным предназначением и системой духовных ценностей носителей языка.1 Однако наиболее существенным здесь оказывается так называемый культурно-этнический компонент, определяющий специфику семантики единиц естественного языка и отражающий языковую картину мира его носителей.
Концепты, отмеченные этнической спецификой, входят в область, соотносимую с менталитетом как множеством когнитивных, эмотивных и поведенческих стереотипов нации. Граница, разделяющая ментальность и менталитет — концепты в широком и концепты в узком понимании — является нечеткой, и формальных средств для описания современного менталитета той или иной лингвокультурной общности в настоящий момент не существует. Единственным критерием здесь может служить степень массовости и инвариантности когнитивных и психологических стереотипов, отраженных в лексической семантике языка [Добровольский, 1997, с.42].
О.А.. Корнилов в книге «Языковые картины мира как производные национальных менталитетов» говорит о том, что «концептуальные универсалии могут иметь совершенно различные прототипы, т. е. в каждом языке (а следовательно, в коллективном языковом сознании) в соответствие универсальному концепту приводится свой собственный национально-специфический образ этого концепта, о чем носители других языков часто могут даже и не подозревать. Имеет место определенная диспропорция: примерная эквивалентность на уровне концептов и возможная абсолютная неэквивалентность на уровне образов-прототипов. Получается, что люди говорят как бы об одном и том же, но представляют себе при этом объекты, весьма отличные друг от друга» [Корнилов, 2003, с. 160]. Различная природная среда, определенный климат формируют разные прототипические образы, а значит, этнокультурную составляющую концепта. Как пишет А.Вежбицкая, «...пейзаж везде выглядит по-разному. Не все люди знакомы с морем или снегом, земля не везде коричневая (во многих местах она может быть по преимуществу красная, желтая или черная), и даже зелень травы зависит от количества в ней влаги и от расположения на открытом солнце (на пример, в Австралии местность, покрытая травой, скорее желтоватая или коричневая, чем зеленая)» [Вежбицкая, 1996, с. 233-234]. Прототипический образ земли в русском языке имеет признак наличия в ней влаги, сырости (мать - сыра земля, лежать в сырой земле и т. п.), что, видимо, не характерно для прототипической земли в языках народов, населяющих засушливые районы Африки [Корнилов, 2003, с. 161]. О.А.. Корнилов приводит случай из своей преподавательской практики. Объясняя тайваньским студентам русские прилагательные цветообозначения, автор давал для наглядности названия объектов, чьи прототипические образцы имели (по его мнению) тот или иной цвет. Возникло взаимное непонимание, когда «типичными представителями» синего цвета были названы небо и море. Автор пишет, что «на уровне текстов студенты очень часто сталкиваются с устойчивыми сочетаниями слов синее небо, синее море (не только в родном, но и в иностранных языках) и понимают, что так оно, наверное, и должно быть. Однако, в реальности, если мы покажем на небо или воду Тайваньского пролива и скажем: «Они синие», — это будет, мягко говоря, не совсем так. Вода здесь имеет свинцово-серый цвет, а небо (даже когда оно не покрыто тучами, что для этих мест обычное явление) в лучшем случае бледно-серое, молочное, белесое, но никак не синее. Объяснение очень простое: жаркий и влажный климат, из-за которого в воздухе постоянно висит некая дымка, напоминающая туман, через которую небо видится именно серовато-белым. Конечно же, несколько дней в году и здесь небо бывает голубым, но считать это его состояние прототипическим вряд ли будет обоснованным» [Там же, с.161]. Таким образом, этнокультурная специфика признается неотъемлемой составляющей концепта. «Национально-культурная специфика языкового сознания обычно доказывается на примерах анализа закрытых лексических подсистем, описываемых при помощи минимального числа семантических признаков: цветообозначения и терминов родства... Область чувств и эмоций является именно той областью, где наиболее четко проявляется духовная культура народа, и изучение семантического состава лексических единиц, передающих их в языке, а тем более сопоставительное изучение эмоциональных терминов в различных языках предоставят возможность выявить и оценить национально-культурную специфику языкового сознания (если, конечно, таковая существует)» [Воркачев, 1995, с.56]. Утверждение о роли эмоциональной сферы в формировании национального языкового сознания представляется особенно ценным, так как исследуемые в данной работе концепты НЕБО и ЗЕМЛЯ вербализуются в различных языках в обширных метафорических полях, связанных с психическим миром человека. Сознание носителей языка неоднородно: оно имеет несколько уровней. Уровень научного сознания меньше всего отмечен национально-культурной спецификой. Например, земля как химическое соединение или как географическое пространство, несомненно, является общей понятийной составляющей концепта любого языка. На уровне «обыденного сознания» этнокультурное своеобразие присутствует во всей полноте. Этнокультурные метафоры [Свирепо, 2001] являются важным элементом языковой картины мира. Они отображают способ членения и классификации реальности, принятый в рамках данного языкового сообщества, являются отражением системы ценностей. Национальный образ мира выявляется как система взаимных соответствий. Параметры могут быть самые разнообразные: наличие, отсутствие или преобладание в метафорах языка какой-либо из четырех стихий (земля, огонь, воздух, вода), контекст, в котором они употребляются, соотнесение чувств, эмоций, личностных качеств к органам человеческого тела, распределение ценностных категорий по вертикали верх-низ или по горизонтали и т.д. Таким образом, этнокультурная составляющая концепта, как и сам концепт, представлена в плане выражения целым рядом языковых реализаций, образующих в языке соответствующую лексико-семантическую парадигму. Анализ современных исследований по когнитивной лингвистике позволяет сделать вывод о том, что в лингвистическом понимании концепта существует три основных подхода. 1) В число концептов включаются лексемы, значения которых составляют содержание национального языкового сознания и формируют «наивную картину мира» носителей языка. Совокупность таких концептов образует концептосферу языка, в которой концентрируется культура нации. Определяющим в таком подходе является способ концептуализации мира в лексической семантике, основным исследовательским средством концептуальная модель, с помощью которой выделяются базовые компоненты семантики концепта и выявляются устойчивые связи между ними. В число подобных концептов попадает любая лексическая единица, в значении которой просматривается способ (форма) семантического представления.
Небо и Земля в языке древнерусских литературных памятников
Исследователи истории культуры Древнего Востока считают, что посланцем Великой Матери - Земли был Нингшазида, (шумерск. владыка чистого дерева) в шумерской мифологии хтоническое божество, олицетворяющее силу, дающую рост деревьям, исцеляющее от недугов. Он следил за порядком на полях, и каналах, считался также подателем небесной влаги, устанавливающим справедливость. Его изображали в виде двух спарившихся змей. Эта символика, по мнению исследователей, олицетворяет самую плодовитую форму жизни в животном царстве. Вместе с тем отмечалось, что Нингишзида выполнял функции посредника между Небом и Землей, выступал как посланец Земли, проситель дождя и тепла у Неба, содействуя плодородию, рождению жизни и ее охране. Само же плодородие обеспечивалось единением Земли и Неба, которое представлялось древним людям как процесс оплодотворения Земли теплым дождем - небесным семенем. Вода, даруемая Небом, дает жизнь всему на Земле. Видимо, поэтому по-шумерски слово вода - a (ia) - означает одновременно и «семя», и «родитель», и «наследник» [Дьяконов, 1977].
Важнейшим элементом содержания другого символа — кадуцея — является не только представление древних о змеях как носителях самой плодовитой формы жизни, но и представление об. оплодотворяющей роли небесной воды, весеннего дождя, с появлением которых связаны змеи как «посланцы Земли», как «посредники между Землей и Небом». Кадуцей (лат. cadnceus) или керикион (греч. KrjpvKsiov) — жезл глашатаев у греков и римлян; название жезла Гермеса (Меркурия), обладавшего способностью примирять. В христианстве кадуцей становится атрибутом Софии (Премудрости Божией), с ним её можно видеть в православной иконографии. Известна, например, икона Софии Новгородской. На древних иконах она в правой руке своей всегда держит скипетр (кадуцей), то есть длинное белое древко с заострённым концом. В оккультизме он считается символом ключа, отворяющего предел между тьмой и светом, добром и злом, жизнью и смертью (именно с этим значением, вероятно, связано использование его в качестве символа медицины).
Ф.Р. Бородулин в работе «О происхождении медицинской эмблемы» (1961), стремясь объяснить происхождение символа змеи, исходил из широко известного факта обитания змей вблизи источников воды. В далекой древности люди усматривали эту связь и в том, что змеи каким-то таинственным образом связаны с .такими природными явлениями, как «волны туч», дождь, молния, радуга, и обусловленными ими погодными условиями и плодородием, то есть и с Небом, и с Землей. Об этом свидетельствуют многочисленные данные. Значительный интерес представляют сведения, приводимые известным историком и археологом Б.А. Рыбаковым, исследовавшим культуру Триполья (IV-III тысячелетия до н. э.).5 Человек Триполья сравнивал тучу, приносящую «живую воду», с женской грудью, а струи дождя уподоблял молоку, изливающемуся из нее. Причину почитания змей Б.А. Рыбаков усматривает в неразрывной связи их с водой. Они появляются па полях, выползая из нор и щелей с появлением дождей, и это, по мнению Б.А. Рыбакова, рассматривалось как связь змей с Великой Матерью - подательницей небесной влаги. Змеи (ужи) представлялись трипольцам посредниками между Землей и Небом, вызывающими дождь, высасывающими воду из туч. Представления трипольцев о змеях как посредниках между Небом и Землей во многом совпадают с представлениями шумеров о Нингишзиде, изображавшемся в виде двух спарившихся змей и именовавшемся посланцем Земли к Небу и выполнявшем функции посредничества между ними — Вестника единения стихий Неба (грозовой тучи) и Земли. Однако, по мнению Б.А. Рыбакова, в представлениях восточных народов змей не просто посредник между Землей и Небом, он хозяин и хранитель небесной воды. Это подтверждает доказанное теперь положение, что в условиях первобытнообщинного строя у людей сложилось представление о браке Неба и Земли. Этот священный брак периодически повторяется и выражается в таких природных явлениях, как дождь с грозой и молнией. Древние земледельцы верили, что Небо приходит весной к своей супруге Земле в виде дождя, чтобы оплодотворить ее для нового порождения растений и животных. Небо почиталось как отец, а Земля как мать. В Мексике, например, индейцы пуэбло почитают «Всепокрывающего отца небо» и «Четырежды содержащую многогрудую землю». В Индии бог-Небо, имеет жену — богиню Землю. Древнегреческие писатели (Эсхил, Эврипид, Гесиод и др.) рисуют нам брак Геи-Земли и Урана-Неба в виде дождя, оплодотворяющего Землю [Лосев 1957; Шахнович 1969, 1971]. В древнеегипетских мифах, где в качестве оплодотворяющего начала почитался Нил, Небо было богиней Нут, а Земля - богом Геб, хотя и в Египте в более древние времена Земля тоже почиталась в виде женского божества. Представления древних людей о браке Неба и Земли имели глобальный характер, и символами, отражавшими эти представления, везде были змеи.
Как повелитель воды змей выступает не только существом, подающим влагу на землю, но и препятствующим ее излиянию с небес. Так, в некоторых легендах Древнего Египта змей Апоп выступает как поглотитель воды. В древнеиндийской мифологии к образу Апопа близок образ демона Вритры. Он, являясь противником главного божества неба Индры, преграждавшим течение рек, изображался как змееобразное существо без рук и ног, издающее шипение. Для того чтобы воспрепятствовать дождю, Вритра ложился вокруг облаков. В образе Вритры змей выступает не только как хранитель небесных вод, но и как существо, регулирующее погоду: он «закрывает» дождливую погоду и устанавливает солнечную. В этом фантастическом образе мы узнаем радугу, известную в народных поверьях славян как указатель на окончание дождя и наступление теплой солнечной погоды («ведра»).
На Руси до последних времен крестьяне, заметив летом в дождливую погоду появление радуги на небе; говорят о ней как о предвестнице перемены погоды. Радуга как бы «запирает» истечение небесной влаги и тем устраняет ненастье. Подобное представление характерно и для других народов. В.В. Иванов и В.Н. Топоров в «Исследованиях в области славянских древностей» (1974) сообщают об общеафриканских представлениях о змеях — поглотителях вод, чаще всего выступающих в виде радуги; о змее-радуге — поглотителе вод в мифах Монголии и Японии; змее-радуге - охранителе вод в мифах американских индейцев.
