Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. К теоретическим основам описания полей в современном языкознании 15
1.1. Аспекты функциональных описаний языка 15
1.2. К теории поля в языкознании 21
1.2.1. Краткий обзор литературы по теории поля 21
1.2.2. Характеристика полевой структуры языковых явлений 26
1.3. Об ономасиологическом подходе к словообразованию в функционально-семантическом ракурсе 32
1.4. Словообразование и грамматика в функционально-семантическом освещении 39
1.4.1. О взаимодействии словообразования и синтаксиса .39
1.4.2. О взаимодействии словообразования и морфологии.56
Выводы к главе 1 68
Глава 2. Деривационно-семантические поля (дсп) отглагольных существительных 70
2.1. Семантическая структура категории собирательности (на примере аффиксальных девербативов) 72
2.2. Деривационно-семантическая категория локативно-сти (на примере аффиксальных девербативов) 78
2.3. ДСП девербативов немецкого языка, маркированных морфонологическими явлениями...80
2.3.1. О морфонологических явлениях в словообразовании немецкого языка 80
2.3.2. ДСП девербативов общеупотребительной лексики...91
2.3.3. ДСП девербативов в субъязыке технических наук.. 103
Выводы к главе 2 113
Глава 3. Словообразование в соотношении с грамматикой 116
3.1. «Внутренний синтаксис» отглагольных существительных 116
3.1.1. Семантико-синтаксические отношения в структуре девербативов 116
3.1.2. «Тема» и «рема» как коммуникативно-смысловые компоненты отглагольного существительного 118
3.2. Изограмматические категории в семантической структуре девербативов 126
3.2.1. Залог - конкретизирующий фактор мотивации в отглагольных существительных 126
3.2.2. Залоговая категория и словосочетания с отглагольными существительными 129
3.2.3. Статив, возвратность в сфере отглагольных существительных 132
Выводы к главе 3 141
Заключение 144
Примечания 149
Библиографический список 150
Список словарей 172
Список художественной литературы 173
Список публицистической литературы 174
Список технической литературы 174
- Аспекты функциональных описаний языка
- К теории поля в языкознании
- Семантическая структура категории собирательности (на примере аффиксальных девербативов)
- «Внутренний синтаксис» отглагольных существительных
Введение к работе
В последние десятилетия в лингвистике широкое распространение получило функционально-семантическое направление, характеризующееся многоаспектностью, охватом единиц разных языковых уровней.
Назначению таких описаний языка онтологически соответствует принцип отображения внеязыковой действительности [Кубрякова 1978: 50]. Как считает Н.А. Слюсарева, в категориях, элементах и отношениях функциональной грамматики «наиболее зримо раскрывается язык в действии» [Слюсарева 1987: 127]. С. Дик отмечает, что функциональная грамматика способна стать теорией организации естественного языка в его подлинной функции [Dik 1978].
В настоящее время считается общепризнанным понимание функциональной грамматики как грамматики, отражающей взаимодействие, взаимообусловленность различных языковых сфер. При описании языкового материала определяющим является построение анализа от функций к средствам. «При функционально-ориентированных методах исследования считается, что функция с точки зрения описания значительно важнее формы, а потому целью таких методов является, насколько это возможно, описать форму в терминах функции» [Ван Валин, Фоли 1982: 377].
Функционально-семантическая грамматика включается в общую функциональную модель языка. Понятие функциональный мы связываем с общей стратегией лингвистических учений, которые рассматривают языковые явления как составляющие языковой системы в целом и осуществляют, в конечном счете, выход в экстралингвистическую сферу функционирования языка. Под этим словом мы подразумеваем также неоднозначность термина «функция», в котором заложены целевой и потенциальный аспекты (см. главу 1, с. 18), связь
функции объекта с его формальной стороной и, более того, условия формирования соответствия между языковой формой и языковой функцией. В нашей работе это наиболее зримо проявляется при описании отглагольных существительных как структур, репрезентирующих цельнооформленность, которая достигается не только за счет цельности плана выражения и содержания, но и объединением разнородных по своему составу языковых ярусов.
В. Живов, А. Тимберлейк полагают, что «у разных регистров разная грамматика, и о грамматике языка в целом мы говорим лишь условно, как о совокупности «общих характеристик грамматик отдельных регистров»» [Живов, Тимберлейк 1997: 7]. Мы не оспариваем это мнение и не игнорируем специфичность и относительную автономность регистров. Используемая нами модель исследования опирается на принцип взаимодействия разноуровневых средств языка: морфологических, синтаксических, словообразовательных, лексических, а также комбинированных (морфонологических).
При изучении формальной и семантической сторон производных существительных мы придерживаемся концепций, разрабатываемых Е.С. Кубряковой, В.М. Павловым, М.Д. Степановой, В.Флейшером, Б. Барцем, П. Фогелом, Р.З. Мурясовым.
Нами используется тезис А.В. Бондарко, который посвятил ряд работ изучению поверхностных и глубинных связей между грамматическими и словообразовательными категориями: «Грамматический строй языка не сводится к системе грамматических единиц, классов и категорий. Эта система составляет лишь основу, ядро грамматического строя, где сосредоточены наиболее регулярные и обобщенные категории, в наибольшей степени противопоставленные индивидуальным лексическим значениям отдельных слов. Собственно грамматические (морфологические и синтаксические) единства тесно связаны с словообразовательными единицами и классами, с лексико-грамматическими
разрядами» [Бондарко 1983: 20].
В функциональной грамматике пока не представлены с необходимой широтой и полнотой описания функционально-семантические категории. Типы значений и средства их выражения изучены достаточно глубоко в традиционном аспекте. Но на современном этапе развития языка является необходимым осмысление и анализ материала с позиций функционального подхода.
Роль словообразования в передаче грамматических значений рассматривалась в той или иной мере в работах отечественных и зарубежных языковедов (Э. Бенвенист, X. Бринкманн, К. Зоммерфельдт, И. Эрбен, Г.А. Золотова, Г. Пауль, Е.В. Гулыга, Е.И. Шендельс и др.). Однако на сегодняшний день пока недостаточно изучены особенности словообразовательных средств и явлений с позиций функционально-семантического подхода. Многие вопросы, касающиеся исследования аспекта системных взаимосвязей грамматики и словообразования, ждут своего описания. Р.З. Мурясов пишет: «...Неисчерпаемую область исследования представляет собой функционально-семантический аспект взаимодействия словообразования и грамматического строя языка и, в первую очередь, изучение словообразовательных моделей как функциональных эквивалентов грамматических структур, т.е. языковых средств на уровне грамматической категориальности» [Мурясов 1993: 186].
Актуальность данной диссертации заключается в комплексном подходе к анализу словообразовательных средств как конституентов деривационно-семантических и функционально-семантических полей. Исследуются деривационно-семантические категории, репрезентируемые словообразовательными структурами, имеющими морфонологи-ческую маркировку. Анализируются различные стороны взаимодействия деривационных категорий с лексико-грамматическими разрядами,
или семантико-грамматическими классами глаголов, функционирующих в качестве производящих основ. При этом выявляется изоморфизм между грамматическими признаками лексико-грамматических разрядов и их деривационной продуктивностью.
Предметом диссертационного исследования являются деривационно-семантические категории, выступающие компонентами функционально-семантических полей. Деривационно-семантическое поле (ДСП) конституируется различными словообразовательными средствами на основе определенного семантического инварианта. Единство функционально-семантического поля (ФСП) создается языковыми средствами разных уровней, но ядром большинства из них служит определенная грамматическая категория.
Предметом выступают также словообразовательные средства немецкого языка, формирующие ДСП, периферию ФСП и обладающие полифункциональностью, которая выражается в их способности быть интегрированными в различные деривационно-семантические, функционально-семантические поля. Аффиксы словообразовательных структур исследуются как материальные элементы, обусловленные деривационно-семантическими признаками производных.
Кроме того, в качестве предмета исследования выделены морфо-нологические явления, характеризующие структуру отглагольных существительных.
Основной оперируемой единицей в работе является слово как одна из основных единиц языка, базовая единица словаря, необходимый компонент синтаксических единств, как единица, в некоторых случаях имеющая потенции достигать уровня предложения за счет скрытых в ней семантических, коммуникативно-референциальных возможностей.
Объект исследования - отглагольные существительные немецкого языка (в данной работе используются и другие общепринятые в лингвистическом обиходе термины: отглагольные субстантивы, де-вербативы). Исследование проведено на примере отглагольных существительных, словообразовательная структура которых представлена только одной основой (способ словообразования «сложение» нами не рассматривается).
Представляется важным проанализировать такое положение в словообразовательной системе языка, при котором лексико-грамматические разряды глагола находят свое преломление в существительных - части речи, наиболее противопоставленной глаголу по своим функциям, значениям и формам.
Как определил грамматическую специфичность имени и глагола В.В. Виноградов, «грамматический и семантический объем имени (особенно имени существительного) уже, теснее, чем у глагола» [Виноградов 1972: 50]. Становится очевидным тот факт, что отглагольные существительные в скрытом виде могут пополнять инвентарь грамма-тико-семантических показателей класса существительных частереч-ными свойствами глаголов, то есть грамматико-семантический объем части речи существительное латентно может расширяться за счет глагольных признаков, которые проявляются в процессах словообразования.
Отглагольные существительные характеризуются богатейшими функциональными, семантическими потенциями, словообразовательной динамичностью, разнообразием внешних форм.
Указанными особенностями отглагольных имен существительных объясняется выбор объекта данного исследования.
Научная новизна. В современном языкознании имеется значительное количество работ, в которых исследуются отдельные словообразовательные категории на материале разных языков, рассматриваются вопросы, касающиеся изучения структурного плана производных слов. Во многих исследованиях по аффиксальному словообразованию занимает особое место описание различных семантических разрядов внутри какой-либо деривационно-семантической категории. В предлагаемой диссертации впервые проведен детальный анализ деривационно-семантических категорий отглагольных существительных немецкого языка, в процессе образования которых участвует внутренняя флексия. Эти категории рассмотрены при сопоставлении общеупотребительной и технической лексики с учетом дифференцированной отнесенности производных к терминологической области языка.
Данная диссертация пополняет имеющиеся в лингвистике работы, посвященные исследованию взаимодействия словообразовательной системы с грамматическим уровнем языка. Отглагольные существительные немецкого языка описаны с позиции их внутреннего и внешнего синтаксиса, а также в плане преломления залоговой семантики в их смысловой структуре.
«Формы морфологии и синтаксиса являются ключевыми для семантических категорий, так как семантика лежит в основе всех исторических изменений. Семантическая мотивированность грамматики находит свое подтверждение в том, что любой грамматический показатель имеет семантический смысл» [Александрова 1986: 28].
На защиту выносятся следующие положения:
1. Категориальная семантика отглагольных существительных характеризуется неравнообъемным соотношением акциональных и предметных значений: семантический признак предметности (конкретности) девербативов усиливается в терминологической сфере языка.
2. Коммуникативная целеустановка и цельнооформленность
суффиксального девербатива позволяют рассматривать в его структу
ре реалии данного и нового. Так, например, коммуникативно-
смысловые компоненты агентивных девербативов являются репрезен
тантами тема-рематических отношений.
3. Компоненты залоговой семантики могут влиять на создание
мотивационной среды в отглагольных существительных, на формиро
вание семантики словосочетания с отглагольным существительным.
Целью исследования является описание отглагольных существительных немецкого языка в рамках функционально-семантического подхода к языковым явлениям.
В соответствии с поставленной целью в работе решаются следующие задачи:
Описание внутренних синтаксических отношений в структуре девербативов.
Анализ залоговой специфики в семантической структуре девербативов.
Выявление деривационно-семантических особенностей категорий собирательности, локативности, статива и др. в сфере отглагольных существительных.
Краткое описание темпоральных и аспектуальных признаков в семантике nomina stativa.
Характеристика внутренней морфонологической архитектоники девербативов.
Исследование проблем семантической структуры слова, связанных с выявлением мотивационных отношений между производящей и производной основами.
Методика исследования. В данной работе используется комплекс методов, разработанных в лингвистике: метод компонентного (семного) анализа, трансформационный анализ, метод семантического перефразирования производного слова в синонимические выражения, лексикографические интерпретации, моделирование мотивационных отношений между производящей и производной основами, членение производного слова на непосредственно составляющие, методы дистрибутивного и контекстуального анализа, количественный метод; в работе устанавливается соотношение формального и содержательного аспектов.
Теоретическая значимость работы заключается в дальнейшей разработке вопросов функциональной грамматики. Она вносит вклад в развитие теории словообразования в аспекте изучения его взаимосвязей с теорией грамматики. Теоретическую значимость имеет исследование роли категориальной семантики, лексико-грамматических разрядов одной части речи в формировании семантических категорий другой части речи. Теоретический интерес представляет также описание моделеобразующих признаков в словообразовательной системе языка.
Практическая ценность работы определяется возможностью использования результатов исследования в разработке лекционных курсов по функциональной грамматике, в различных спецкурсах по проблемам современной теории словообразования. Материалы диссертации могут быть использованы на практических занятиях по грамматике немецкого языка, в особенности при изучении лексико-грамматических разрядов существительных.
Проблема отбора отглагольных существительных была решена
на основе ряда словарей: Duden Deutsches Universalworterbuch, 1989; Большой немецко-русский словарь в трех томах, 1998; немецко-русский строительный словарь, 1972; немецко-русский электротехнический словарь, 1962, немецко-русский автотракторный словарь, 1961; словарь словообразовательных элементов немецкого языка, 1979; Тихонов А.Н. Словообразовательный словарь русского языка в 2-х томах, 1985; Ожегов СИ. Словарь русского языка, 1987.
В основу отбора были положены слова В.В. Виноградова о том, что при описании словообразовательной системы «основной упор должен быть сделан не на пережиточные, единичные, нерегулярные, непродуктивные или отмершие словообразовательные типы, а на типы устойчивые, живущие в течение очень длительного времени, продуктивные и вновь развивающиеся» [Виноградов 1975: 161].
Материалом для исследования послужили художественные тексты авторов XX века, публицистическая литература, технические издания.
Структура диссертации. Логика изложения результатов исследования, его цель и задачи определили следующую структуру работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованной литературы (библиографии, словарей, художественных произведений, публицистических материалов, технических изданий).
Во Введении определены методологические и теоретические основы исследования, сформулированы цель и задачи, указаны предмет и объект исследования, обоснована актуальность, новизна, определена теоретическая и практическая значимость, сформулированы теоретические положения, выносимые на защиту.
Аспекты функциональных описаний языка
Функциональный анализ языковых единиц позволяет установить связи между отдельными строевыми элементами языка, фрагментами языковой системы и объективной действительностью, «объяснить язык в его конкретной реализации» [Петровская 1989: 64].
Функциональное описание языковых явлений способствует выявлению закономерностей употребления грамматических категорий, их участия в передаче содержания высказывания.
Использование принципа функциональности является естественным продолжением и развитием его системно-структурного анализа. Системное исследование языка позволило выделить разные классы языковых единиц и категорий на основе общности их семантики и внешней структуры. Но такой подход не ориентирован на вскрытие особенностей поведения языковых единиц, релевантных для активного овладения языком.
Системно-структурное описание выявляет лишь статику языковых единиц, но не показывает динамику их употребления. Классификации слов, основанные на семантико-структурном принципе, не отражают в должной мере всех системных отношений в языке, которые возникают также и на основе общности функций языковых единиц. В добавление к этому - нельзя «освоить» язык, не обратившись к его творцу, носителю, пользователю - к человеку, конкретной языковой личности [Караулов 1987].
Функциональный подход направлен на изучение грамматического строя в динамическом аспекте. Язык при этом рассматривается как система разнородных категорий, в которых интегрированы многомерные связи лингвистических значений.
В.А. Белошапкова и И.Г. Милославский отмечают, что существующие грамматические учения являются прежде всего классификационными. Только конструктивная лингвистика решает проблемы создания языковой единицы, обладающей точно заданными свойствами.
Основным предметом функционально-грамматических теорий являются единства, имеющие семантическую природу. Структурно разнородные системы и подсистемы, охватывающие разноуровневые элементы, объединяются по функциональному признаку. По такому типу реализации принципа системности А.В. Бондарко характеризует рассматриваемое направление грамматического исследования как системно-интегрирующее на функциональной основе [Бондарко 19876: 4]. Он также указывает на то, что «системная интеграция разнострук-турных элементов на функциональной основе невозможна без предваряющей ее дифференциации отдельных уровней» [там же], то есть без системно-дифференцирующего начала. Функциональный тип системного анализа так или иначе включает в себя компоненты системной дифференциации и интеграции.
Функциональный подход к языку занял прочные позиции в отечественном и зарубежном языкознании. Функциональные аспекты грамматики исследованы в трудах К.С. Аксакова, И.А. Бодуэна де Куртенэ, Э. Бенвениста, В.В. Виноградова, A.M. Пешковского, А.А. Потебни, А.А. Шахматова, Л.В. Щербы, P.O. Якобсона и др.
Для становления функциональной грамматики как особого типа грамматических описаний существенными оказались идеи И.А. Бодуэна де Куртенэ о языковом мышлении. Идеи грамматики нового типа, ориентированной на семантику, получили освещение в работах Ф. Брюно, В. Гумбольдта, О. Есперсена, В. Матезиуса, содержащих подробное исследование широкого круга явлений и средств их выражения, выявляющих соотношения понятийных и синтаксических категорий.
Для разработки теоретических основ функциональной грамматики большое значение имели труды И.И. Мещанинова, Л.В. Щербы, В.В. Виноградова. И.И. Мещанинов, разрабатывая теорию понятийных категорий, связывал их с «языковой передачей», в которой он рассматривал определенную систему [Мещанинов 1945]. Л.В. Щерба определил отличительные черты «пассивной» и «активной» грамматики, «исходящей из семантической стороны, независимо от того или иного конкретного языка», и «ставящей вопрос о том, как выражается та или иная мысль» [Щерба 1974: 141]. Л.В. Щерба подчеркивал, что смысл должен быть ведущим началом для активного изучения языка. Хотя он высказал предположение о том, что изложение грамматики от смысла к форме нельзя провести до конца. В.В. Виноградов в грамматическом учении о слове особое внимание уделял анализу живого употребления словоформ и их контекста [Виноградов 1972].
В настоящее время накоплен уже немалый опыт в систематизации принципов функциональной грамматики. Достаточно четко выявляется доминирующий фактор функционально-грамматических теорий [Бондарко 19876: 4]. Функциональный метод исследования является одним из ведущих научных направлений в различных лингвистических школах: в функционально-генеративной грамматике (П. Сгалл и др.), функциональном синтаксисе (Куно), функциональной грамматике (М.А.К. Хэллидей), функциональном рассмотрении предложения Пражской лингвистической школой, анализе грамматических аспектов речи французской лингвистической школой А. Мартине и др. С. Дик определенным образом разграничивает парадигмы функциональной и формальной лингвистики [Dik 1978]. В отечественном языкознании значительный вклад в разработку теоретических и практических вопросов функциональной грамматики внесли работы В.А. Адмони, Н.Д. Арутюновой, А.В. Бондарко, Ю.Н. Караулова, Г.А. Золотовой, В.Г. Гака, Н.А. Слюсаревой, Р.З. Мурясова, К.Г. Крушельницкой, Ю.С. Степанова, Н.Ю. Шведовой, А.А. Уфимцевой и др.
Функциональный подход - это, прежде всего, подход коммуникативный, поскольку любая языковая функция так или иначе связана с коммуникацией. Поэтому ориентация на функциональную теорию предполагает исследование разнообразных сфер проявления языка и определение функций языка как коммуникативного средства. В связи с этим далее отановимся на понятии «функция», коснемся вопросов его использования в лингвистике.
Функция языковой единицы - это свойственная ей в языковой системе способность к выполнению определенного назначения и к соответствующему функционированию; вместе с тем функция - результат функционирования во взаимодействии со средой, то есть реализованное в речи назначение. Иными словами, в понятии «функция» заложены потенциальный и результативный аспекты [Бондарко 1984: 31; Бондарко 1985].
Фр. Данеш подчеркивает, что термин «функция» включает в себя цель и средство и, поскольку речь идет о свойстве, всегда связан с каким-либо явлением, которое является его носителем. «Именно в этом следует видеть сущность функциональной лингвистики, а не в том, что она отдает предпочтение подходу «от функции к средствам» ...». При функциональном подходе можно в одинаковой мере исходить от явлений языка и определять их функции [Бондарко 1983: 54-55].
К теории поля в языкознании
Исследованию формальных средств языка, относящихся к разным уровням, но выражающих одинаковые значения или смыслы, посвящен ряд работ, в которых такая совокупность средств интерпретируется как поле.
Полевой метод описания различных языковых сущностей, применяемый во многих лингвистических учениях уже на протяжении нескольких десятилетий, охватывает язык как систему взаимодействующих подсистем. Модель поля позволяет вскрыть диалектические связи между языковыми явлениями и внеязыковой действительностью, объединить однородные по содержанию единицы. «Поскольку главная задача современных семантических исследований - изучение единиц языка в их всевозможных связях, - указывает Л.М. Васильев, - изучение состава и структуры различных семантических полей, имеющих, несмотря на все трудности их практического выделения, психологическую и лингвистическую реальность, анализ языкового содержания методом поля является, видимо, наиболее эффективным и перспективным» [Васильев 1990: 21].
Введение термина «поле» в лингвистический обиход связывают с именами Г. Ипсена и Й. Трира. В 1924 г. Г. Ипсен предложил термин Bedeutungsfeld и понимал его содержание как «совокупность слов, обладающих общим значением» [Шафиков 1999: 20; Гулыга, Шендельс 1969: 9]. И. Трир различал два типа полей: Begriffsfelder «понятийные поля» и Wortfelder «лексические поля», - полагая, что единицы лексического поля - слова - полностью покрывают единицы понятийного поля - понятия. Сам он признает, что полевой подход к семантике слова возник из практических соображений, и ни в коей мере его нельзя считать логическим следствием каких-либо теоретических раскладок общелингвистического и лингвофилософского характера [Trier 1968: 13]. А. Уфимцева пишет: «Mit der Darstellung des Begriffsinhalts der Sprache als geordnete Struktur, die sich streng in «Begriffsfelder und Begriffsspharen» gliedert, hat Trier mit der Beschreibung des Begriffsinhalts der Worter durch den Begriff der «Geltung» erstmals neue Wege beschritten» [RS 1983: 367].
И.И. Мещанинов под понятийными категориями понимал именно семантические категории (в современной их трактовке): «Понятийные категории выступают непосредственными выразителями норм сознания в самом языковом строе. Они служат тем соединяющим элементом, который связывает, в конечном итоге, языковой материал с общим строем человеческого мышления, следовательно, и с категориями логики и психологии» [Мещанинов 1945: 15]. Если у Л. Ельм-слева и О. Есперсена понятийные категории соотносились с логическими, то у И.И. Мещанинова они являются языковыми категориями и отождествляются с грамматическим понятием: те понятийные категории, которые получают в языке свою синтаксическую или морфологическую форму, становятся ... грамматическими понятиями [Мещанинов 1945].
Систематизируя языковые и понятийные поля, О. Духачек делит все языковые поля на морфологические, синтагматические (синтаксические), ассоциативные и выделяет два типа понятийных полей: элементарное и комплексное. Выделение О. Духачеком комплексного поля явилось важнейшим вкладом в развитие теории поля. Также в основе его концепции лежит принцип разграничения частеречных и межчастеречных полей [Шафиков 1999: 29-30].
Общепонятийная основа лексических единиц в составе межчастеречных полей рассматривается P.M. Гайсиной. В расширенных межчастеречных полях базовым материалом чаще всего выступает глагол как ведущая часть речи [Гайсина 1988].
Развивая концепцию семантического поля, С.Г. Шафиков интерпретирует данное поле как «лингвистическое расширение» категоризации: «отдельно взятое семантическое поле есть реализация определенной языковой категории - лексической, лексико-грамматической, функциональной» [Шафиков 1999: 46]. Термин «семантическое поле» может употребляться в двух значениях: «в узком значении как семантическое образование, экспонируемое лексически, в широком значении как семантическое образование, экспонентом которого является любое языковое, в том числе надлексическое, функционально-семантическое поле» [там же].
Ю.Н. Караулов понимает семантическое поле как содержательный элемент языковой модели мира. Границы такого поля он считает неопределенными, размытыми [Караулов 1976].
Н.М. Минина, используя полевой принцип, описывает лексико-семантическую систему немецкого языка, образно сравнивая полевую структуру с пчелиными сотами, сопряженными ячейками которых являются поля [Минина 1973: 27].
Разноуровневые объединения становятся предметом исследования многих современных лингвистических концепций. А. Вежбицка полагает, что между семантикой и прагматикой не существует границ, ведь языковое значение - это толкование мира человеком. Специфичность способа передачи значения определяет грань "между грамматическими и лексическими значениями [Падучева 1996].
Истолкование межуровневых явлений как поля характерно для Л. Вейсгербера. Он рассматривает то, какими средствами представлена аспектуальность в различных языках [Weisgerber 1962]. X. Бринкман, использующий термины Modalfeld и Modalsystem, по существу занимается изучением межуровневых явлений, служащих для передачи определенного семантического задания [Brinkmann 1962]. Он описывает языковые структуры (sprachliche Gebilde), образующие поле модальности: наклонения, модальные глаголы, модальные наречия, модальный инфинитив. Однако принцип поля используется им не последовательно.
Описание взаимодействия гетерогенных языковых средств В.В. Виноградовым базировалось на полевой методике без введения самого термина «поле» [Виноградов 1952; Виноградов 1975]. В.Г. Адмони также использует полевой подход к изучению грамматического строя немецкого языка [Admoni 1986].
Семантическая структура категории собирательности (на примере аффиксальных девербативов)
Понятие собирательности В.И. Дегтярев трактует как «совокупное множество однородных предметов, это качественная множественность безотносительно к ее количественному содержанию» [Дегтярев 1982: 6]. Категория собирательности актуализирует не столько количественную, сколько качественную сторону (однородность) множества предметов; она строится на семантической оппозиции «один предмет-класс, совокупность однородных предметов» [БЭС 1998: 473]. Собирательные имена обладают двумя семами: «множественность» и «совокупность», проявляющимися в форме единственного числа [Гу-лыга, Шендельс 1969: 33]. По мнению О. Есперсена, собирательность в логическом отношении, с одной стороны, есть единичность, а с другой - множественность [Есперсен 1958: 225].
В языковом выражении, как указывает Л.П. Колоколова, собирательная категория, наряду с другими способами, может быть представлена также «существительным, для которого лексическое значение собирательности является одновременно и словообразовательным» [Колоколова 1994: 67].
В схеме производных с собирательным значением наряду с эксплицирующим категориальную принадлежность словом-идентификатором присутствует наглядно или латентно слово-квантификатор "много", "множество", "несколько", "ряд" (в идентичном значении), "совокупность", "группа", "масса" и т. д., который как бы усиливает семантический признак той или иной категории. Ср.: Generation "Gesamtheit der Angehorigen einer bestimmten Altersstufe"; Besatzung "1. Mannschaft eines groPeren Fahrzeugs (bes. Schiff, Flugzeug)... a) Truppe in einer [belagerten] Festung; b) Truppen, die ein fremdes Staatsgebiet besetzt halten"; скачки "состязания верховых лошадей"; задатки "зачатки каких-нибудь способностей, качеств".
Собирательность обладает специфичными свойствами и не образует своего семантического пространства. Она пересекается со всеми базовыми деривационно-семантическими полями и их сателлитами: с агентивностью (Regierung "правительство "), локативностью (Rosarium "розарий"), аффинированным пациенсом (Gebinde "связка") и т.д. Собирательность указывает на уже объективно существующую совокупность кого-либо, чего-либо, маркированную соответствующей категорией. «Собирательность, таким образом, модифицируя категориально-деривационную семантику части классов слов первичных деривационных категорий и их сателлитов, создает на их основе свой класс имен» [Мурясов 1998: 91]. Но данное положение о модифицирующей, или вторичной классифицирующей, функции категории собирательности, применимо лишь к десубстантивным производным, то есть образованным от имен существительных. Например, Bauer "крестьянин" (агенс) — Bauernschaft "крестьянство" (собирательная агентивность); профессор (агенс) -» профессура (собирательная агентивность).
Если собирательное существительное образовано от других частей речи, то категория собирательности одновременно выполняет классифицирующую и модифицирующую функции. Положение о двойной деривационно-категориальной функции собирательности представляется важным потому, что данный аспект функционирования моделей категории собирательности в исследованиях по словообразованию не отмечается [Мурясов 1993: 46]. Девербативы являются именно такими классифицирующе-модифицирующими образованиями. Например, Konferenz (konferieren) "1. Zusammenkunft eines gro3en
Kreises von Beratenden; 2. Unterredung, Besprechung" (собирательный агенс + состояние), Beschilderung {beschildern) "1. das Beschildern; 2. Schilder" (действие+собирательная инструментальность); командование {командовать) "1. см. командовать; 2. собир. лица, стоящие во главе войск" (действие + собирательный агенс), снаряжение {снаряжать) "1. см. снарядить, -ся; 2. предметы, приспособления, которыми снаряжают кого-что-н., снаряжается кто-н." (действие + собирательная инструментальность).
Этим обусловлен наш интерес к категории собирательности в контексте данной работы. Анализ даже одной словообразовательной модели производных наглядно показывает параллелизм классифицирующих и модифицирующих признаков в семантической структуре девербативов.
В немецком языке значение множественности, собирательности существительных может выражаться моделью с префиксом Ge- [ССЭ-НЯ 1979: 168, 527]. В.В. Ардова, детально исследовавшая собирательные существительные в немецком языке, отмечает, что собирательные существительные (образованные от разных частей речи) с префиксом Ge- по отношению к числу всех существительных, обладающих данной словообразовательной моделью, составляют 60 - 65%. Причем высокий процент собирательных субстантивов объясняется причислением к ним итеративных существительных [Ардова 1969: 12-13]. Этот факт позволяет считать модель с префиксом Ge- активной в сфере девербативов со значением собирательности: как известно, итеративными являются отглагольные существительные, обозначающие повторяемость действий. Данные «Словаря словообразовательных элементов немецкого языка» показывают, что по частотности значений указанной модели существительных значение длительности или повторяемости действия занимает вторую и третью позиции среди шести основных [ССЭНЯ 1979: 168-169].
По мнению В.В. Ардовой, обобщающей в своем исследовании взгляды многих лингвистов, итеративные существительные структурно близки к собственно собирательным: «они не обладают соотносительными формами числа и способны выражать формой единственного числа совокупное множество действий» [Ардова 1969: 6]. Все же необходимо указать на то, что по своей семантике, характеризующейся отсутствием конкретной предметности, они находятся на периферии разряда собирательных существительных [там же].
В. Флейшер, Т. Барц по данному вопросу придерживаются несколько иной позиции. Сопоставляя модель Ge- ... -е с отглагольной моделью на -erei, они полагают, что «die WBK mit Ge- -е als Nomina actionis nur ein nicht pluralfahiges Kontinuum bezeichnen, wahrend die Derivate auf -erei eine pluralfahige Vereinzelung erlauben: Geschmiere -Schmierereien» [Fleischer, Barz 1992: 209].
Во внешнем плане модель собирательности с префиксом Ge-может иметь суффикс -е. Р.Г. Гатауллин отмечает, что в таких случаях суффиксы и префиксы выполняют словообразовательную функцию в единой связи. Они находятся во взаимозависимости и представляют собой префиксально-суффиксальные дериваты [Gataullin 1995: 161]. В лингвистической литературе они обозначены также как непрерывные морфемы [Fleischer 1976: 186], конфиксы и т.д.
«Внутренний синтаксис» отглагольных существительных
В задачу функционального синтаксиса входит то, чтобы «во-первых, составить исчисление семантических структур, образующих основу описания, и, во-вторых, показать, какими языковыми средствами и при каких условиях они выражаются» [Мустайоки 1997: 19].
Внутренний синтаксис рельефно проявляется в широко распространенной в языке категории агентивность. В отношении транспозиции предложения в имя Л.М. Медведева отмечает, что она «основывается на преобразовании не любого, а его центрального элемента - сказуемого - в ядро номинативной единицы» [Медведева 1988: 54]. Абстрактные существительные «основаны на синтаксической деривации сказуемого, которое может быть выражено глаголом». Опираясь на сказуемое, они «как бы резюмируют целое предложение» [Курилович 1962: 64]. Таким образом, состав компонентов производного детерминирован предикатом, который выступает в роли организующего звена номинализации. Лексикографические дефиниции имен деятеля могут быть представлены в виде синтаксических структур, в которых производящая основа соответствует предикату, а суффикс - субъекту. Например: Einleger - (Bank.) jmd, der Geld bei einer Bank angelegt hat; разносчик - тот, кто занимается разноской чего-нибудь.
Семантико-синтаксические свойства производящей основы могут по-разному выражаться в бинарной структуре девербативов. В некоторых из них синтаксис "высвечивается" полностью, в смысловой структуре других производных какой-либо из компонентов "затемнен", трудноразличим или эксплицирован во внешнем синтаксисе производного. Е.С Кубрякова отмечает, что «сама предикативная связь выступает здесь в преобразованном виде - она латентна, и чаще всего только подразумевается, додумывается, домысливается» [Кубрякова 1981: 143].
Исследованные нами отглагольные существительные, содержащие в своей поверхностной структуре разные суффиксы (например, в немецком языке -er, -ling, -е, ; в русском языке -ник, -щик, -тель, -ыш), обнаруживают следующие типы сочетаемости агенса, предиката и пациенса:
1. Производные с выраженными агенсом и предикатом, указывающие на симметричность семантико-синтаксических отношений, большей частью образованы от непереходных глаголов. Однако в качестве производящей основы могут выступать также переходные глаголы. Такие девербативы обладают значениями лиц по профессии, роду занятий, действиям; значениями лиц, имеющих отрицательные черты, а также лиц по возрастному признаку, по принадлежности к определенному поколению. Ср.: ankommen (неперех.) — Ankommling "jmd., der ankommt", kriechen (неперех.) — Kriecher "jmd., der vor jmd-m kriecht", jagen (nepex.) -» Jager "jmd., der jmd-n (etw.) jagt"; бездельничать (неперех.) — бездельник "тот, кто бездельничает", браковать (перех.) — браковщик "тот, кто работает по браковке, бракеражу предметов производства " и т.д.
2. Структуры с эксплицитными пациенсом и предикатом, но латентным агенсом. Такие существительные образованы от переходных глаголов. Действие в них представлено производящей основой, а суффикс выражает его объект. Ср.: absehen —» Absicht "etw., was abgese-hen wird", abschneiden — Abschnittling "etw., was abgeschnitten wurde", schmeiden — Geschmeide "etw., was geschmieden wurde"; вкладыш "то, что вложено во что-нибудь ", выписка "то, что выписано из какого-нибудь текста, документа " и т.д.
В отношении третьего типа - выраженности агенса и пациенса -Р.З. Мурясов отмечает, что такая структура свойственна десубстан-тивным производным [Мурясов 1993: 32].
От степени конкретности объектного дополнения (пациенса), как считает Л.М. Новикова, зависит приращение значения в отглагольных производных [Новикова 1978: 23]. Скрытые значения таких дериватов выявляются в словарной дефиниции посредством указания на объект действия. Например: коптильщик (рыбы) "тот, кто коптит рыбу"; пекарь (хлеба) "тот, кто печет хлеб"; рыхлитель (почвы) "сельскохозяйственное орудие для разрыхления почвы».
К исследованию данного вопроса как бы эпиграфом можно отнести слова В.В. Виноградова о том, что «...в структуре самого слова смысловые элементы соотносятся, сочетаются друг с другом по строго определенным законам и примыкают друг к другу в строго определенной последовательности. А это значит, что слово, состоящее не из одного корневого элемента, а из нескольких морфем, «есть кристаллизация предложения или какого-то отрывка предложения»» [Виноградов 1972: 15].
В отглагольном производном находит отражение семантическая сфера (компоненты, их связи) масштаба лексиколизованной ситуации. Ср.: Ребенок учится в школе — школьник. «Грамматическая семантика определяет место мотивирующего слова в языковой ситуации и тем самым выявляет тот аспект, в котором это слово функционирует как порождающая единица» [СВС 1991: 33].
Возможность интерпретации производных через синтаксические структуры, онтологическая природа пропозиции (соотнесенность семантического инварианта с предложением и номинализацией) послужили поводом для выявления нами тема-рематических отношений, свойственных предложению, в аффиксальных агентивных девербати-вах. Как указывает A.M. Хамидуллина, «транспозиция на уровне частей речи является основой для транспозиции на уровне синтаксических конструкций» [Хамидуллина 1989: 30]. Метод аппроксимации позволяет нам оперировать понятиями синтаксического лексикона при исследовании словообразовательных структур. Попытка рассмотрения отглагольных существительных с позиции тема-рематической дистрибуции элементов опирается на общую теорию номинации и ономасиологической сущности производных. По мнению Т.А. Кильдибековой, многие производные слова являются эквивалентами предложений, «так как не отличаются от них по содержанию» [Кильдибекова 1997: 11].
Тема-ремная дистрибуция - принадлежность синтаксиса. Как известно, одним из средств тема-рематической организации текста выступают субъектно-предикатные преобразования. Анализ лексикографических дефиниций девербативов показывает наличие субъектно-предикатных отношений на уровне словообразовательной структуры. Сложные синтаксические процессы, характерные для предложения, связаны в первую очередь с актуализацией в его составе синтаксического единства, обеспечивающего общую коммуникативную установку. Коммуникативная интенция синтаксического единства определяет распределение в нем тематического и рематического элементов. Слово представляет собой минимальный контекст реализации внеязыковой действительности. «Внутри слова существуют подобные же отношения, как и при дистрибуции темы и ремы в сверхфразовом единстве, предложении или сегменте» [Шабуршвили 1984: 40]. Мы имеем дело с явлением перехода единицы более высокого уровня по шкале усложненности формальных структур синтаксиса - предложения - в слово -синтаксическую единицу наименьшего уровня, но обладающей коммуникативной целеустановкой и структурной завершенностью. Не случайно М.А.К. Хэллидей, разрабатывавший теорию функциональной грамматики, центральными единицами языка признает простое предложение и слово, а между ними располагаются группа и фраза [Слюсарева 1987: 128].
