Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Средства выражения интенсивности в английском, русском и таджикском языках 17
1. Из истории аспектологии 17
2. Значения, характеризуемые признаком интенсивности 26
а) Абсолютная интенсивность 26
б) Значение возрастающей интенсивности, аугментативности 36
в) Значение ослабляющей интенсивности, аттенуативности 37
3. Аспектуальность 44
4. Вид объективный и вид субъективный 56
Глава II. Лексико-грамматические средства выражения интенсивности в сопоставляемых языках 60
1. Видовые значения 60
2. Разбивка глаголов на группы с точки зрения особенностей вида 63
3. Процессная функция несовершенного вида 69
4. Системно - грамматическая значимость процессной функции несовершенного вида в её отношении к семантике совершенного вида 77
5. Функциональный аспект видовременных образований 87
6. Взаимодействие аспектуальных и темпоральных значений 90
Глава III. Семантическое содержание видов 99
1. Семантический потенциал видовых форм 99
2. Функционирование видов и временные планы 110
Заключение 115
Список использованной литературы 119
- Из истории аспектологии
- Вид объективный и вид субъективный
- Системно - грамматическая значимость процессной функции несовершенного вида в её отношении к семантике совершенного вида
- Функционирование видов и временные планы
Введение к работе
Актуальность темы. Как известно, в современной лингвистике имеется немало работ, посвященных различным аспектам глагольных видов, категории вида и времени русского, английского и таджикского языков. Однако вопросы, касающиеся семантического содержания видов, их функционирования и временных планов, истории аспектологии, признаков интенсивности, видовых значений, классификации глаголов с точки зрения особенностей вида, функционального аспекта видовременных образований, их взаимодействия и т.д., оставались вне поля зрения таджикских, русских и английских грамматистов.
Настоящая диссертационная работа посвящена сопоставительному анализу способов выражения в значении интенсивности в разносистемных языках, каковыми являются русский, английский и таджикский языки.
На наш взгляд, данная тема нуждается в углубленном изучении с точки зрения лексико-семантических особенностей предметной отнесённости и сферы функционирования. Подобного рода исследования внесли бы существенный вклад в упорядочение и уточнение ряда вопросов рассматриваемой проблемы.
Цель работы. Основной целью работы является исследование особенностей способов выражения интенсивности в разносистемных языках- английском, русском и, в некоторой степени, в таджикском языках.
Отсюда исходят следующие задачи исследования:
- уточнить место вида в грамматической системе языка;
- выявить основные признаки способов выражения интенсивности в сопоставляемых языках;
- определить структурные особенности видов;
- исследовать сферы употребления несовершенного и совершенного видов.
Методы исследования. Исследование базируются на лексикологическом и семантическом анализе материала с привлечением в необходимых случаях сопоставительного метода. Однако основным, определяющим, для данной работы является подход аспектологический. В этом заключается существенное отличие принятого нами принципа описания материала от синтаксических исследований.
Объектом исследования в диссертации являются значение интенсивности, способы и средства ее выражения в русском, английском и таджикском языках, а также семантические и структурные особенности видов.
Материалом исследования послужили: картотека, насчитывающая более 2000 примеров из произведений художественной литературы английских, русских и таджикских авторов XIX-XXвв., литература, переведенная с английского на таджикский язык, а также материалы периодических изданий Англии, России и Таджикистана.
Научная новизна. В диссертационной работе впервые предпринимается попытка выявить значения интенсивности в сопоставляемых языках, определить глагольные модификаторы для выявления новых значений в них. В диссертации уточнены способы и средства выражения интенсивности в таджикском, русском и английском языках. Адекватное сопоставительное описание материала, выполненное с учетом новейших достижений контрастивной лингвистики, мыслится как важнейший результат предпринятой работы.
Теоретическая и практическая значимость. Результаты исследования и их научное обобщение имеют теоретическую ценность для дальнейших исследований в области выражения значения интенсивности и способов их реализации в сопоставляемых языках, а также для освещения различных вопросов, связанных с определением специфических семантико-структурных особенностей выражения видов во временном и аспектуальном планах.
Достигнутые результаты могут быть использованы в дальнейших изысканиях и построении сопоставительной типологии категории интенсивности в содержании видов русского, английского и таджикского глаголов. Материалы исследования могут быть привлечены при составлении грамматики русского, английского и таджикского языков, а также при чтении курсов и спецкурсов по данной проблеме.
Апробация работы. Основные положения диссертации нашли отражения в публикациях автора, список которых приведен в конце автореферата. Результаты исследования были доложены на научных конференциях профессорско-преподавательского состава ХГУ им. акад. Б. Гафурова (2005-2007гг.).
Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на расширенном заседании кафедры иностранных языков ХГУ им. акад. Б. Гафурова (29.06.2007г.) и на расширенном заседании кафедры английского языка и типологического языкознания РТСУ (24.04.2007г.).
Структура работы. Диссертационная работа состоит из введения, трёх глав, заключения, библиографии и приложения.
Из истории аспектологии
Проблеме глагольного вида посвящена огромная литература. Грамматический термин «вид» восходит к греческому слову «eidios» -«форма», «размер». В греческой грамматике это слово употребляется для того, чтобы различать основные глаголы от производных глаголов. В этом же смысле этот термин был принят русскими грамматистами в XVII веке. В настоящее время в русском языкознании термин «вид» обозначает морфологические различия между простыми глаголами и глаголами с префиксами и суффиксами в старославянском, древнерусском и позже в современном русском языке и аналогичные передаваемым ими значения в других языках. Этот термин выражает различия между простыми и производными от них глаголами. Таково значение русского грамматического термина «вид» в самом его узком смысле.
Другие европейские языки пользовались термином «аспект». Немецкие учёные употребляли термин «Actiosart» для близкой категории, которую русские исследователи передавали как способ действия (СД).
Аспектологи XIX века полагали, что основным аспектуальным противопоставлением в языке является категория перфектив/имперфектив/. Одним из оснований для этого была оппозиция перфекта и имперфекта в латинской грамматике.
1) К славянскому материалу одним из первых обратился Агрелль в 1908 году, исследовавший аспектологическую систему польского языка [Маслов, 57,1962]. Он относил термин «аспект» к двум основным категориям славянского глагола, противопоставляя глаголы, которые обозначают совершенное действие, глаголам, обозначающим действие, находящееся в развитии. Кроме того, он использовал немецкий термин «Actionsart» для обозначения семантической функции приставочных глаголов, которые уточняют, как совершается действие и обозначают способ его реализации. Агрелль различает «Actionsarten» (СД) лишь для перфективных глаголов. В его теории вида удовлетворительного решения не получила проблема соотношения аспекта и СД (Actionsart) в грамматике и в семантике. Основываясь на семантической функции способа действия, Агрелль парадоксальным образом утверждал, что различие между завершенностью и незавершенностью действия, включенного в понятие аспекта, вместе с тем не имеет семантической ориентированности, а существенно, прежде всего, в грамматическом отношении; напротив, СД - прежде всего аппелирует к плану содержания. С тех пор считают, что аспект (вид) имеет большое отношение к тому, что традиционно называют грамматикой, тогда как СД относится больше к лексикологии (словообразованию). Вот некоторые из установленных Агреллем перфектных СД:
1. Ингрессивный (также называется инцептивный или инхоативный) -указывает на начало действия.
2. Терминативный СД указывает на конец продолжающегося действия. Сюда же некоторые лингвисты относятся результативный С Д.
3. Однократный СД, указывающий на действие, которое совершилось в определенное время. К нему близок диминуативный СД, маркированный суфффикс -ну- в славянских зыках. Эти СД характеризует перфективный глагол, т.к. их значение несовместимо с идеей о длительности.
К типичным имперфектным СД относятся следующие:
1. Дуративный СД, который указывает на глагольное действие, продолжающееся без достижения предела («говорить, дышать, бежать»),
2. Интеративный СД - указывающий на:
а) действие, которое существует в более мелких сегментах того же действия («стучать долгое время»);
б) действия, которые повторяются в определенном интервале через определенное время (видеть кого-то время от времени);
3. Индетерминативный СД, указывающий на множественность направлений, например: «летать». Детерминативный СД стоит в оппозиции к индетерминативному («летать» - в определенном направлении). В настоящее время предпочитают пользоваться термином «определенно-моторный» и «неопределенно-моторный» СД.
Способы действия, которыми обладают оба вида, называются дистрибутивными, они показывают, что действие, выраженное непереходными глаголами, распределяется между актантами и сирконстантами. В чем же разница между видом и СД?
Вид (аспект) отражает важные различия в грамматической семантике самих глаголов, выражаемые говорящим: эти различия существуют в его мышлении, тогда как СД выражает различия в «реальном отражении мира», не переосмысляемые грамматически. (Маслов [57,1962]).
Вид (аспект) - грамматическая категория, тогда как СД не является таковой. Вид отражает чисто грамматические факты, а СД относится к лексике и семантике. СД показывает, что мы имеем дело с различными глаголами, тогда как вид различает только различные формы одного и того же глагола.
В настоящее время бинарное противопоставление вида и СД все чаще заменяется тернарным противопоставлением вида, СД и глагольного характера; под глагольным характером понимают такое общее и близкое к видовым значение, которое не выражается ни грамматическими, ни словообразовательными средствами; например - оппозицию глаголов статических глаголам динамическим.
Три вида греческого языка выражают также различные "стадии осуществления" глагольного действия в корреляции с определенными глаголами и во многом обусловлены контекстом и ситуацией. Например, глаголы восприятия, подобные греческому «horo» / я слушаю/, при употреблении настоящем времени не всегда выражают ожидаемое длительное действие, в этом случае фактически выражается указание на многовенность ощущения.
Аспектуальная характеристика давалась и системе форм латинского глагола. Так, Ван дер Гейде коротко охарактеризовал глагольный вид в латинском языке следующим образом: " Каждая латинская глагольная форма выражает два понятия: первое отношение времени к моменту говорения (настоящее, прошедшее, будущее) и второе - степень завершенности (инперфект/ перфект). Формы, образованные от основ имперфекта, (презенс, имперфект, простой футур, настоящее и имперфект сослагательного наклонения, инфинитив, императив, причастие настоящего времени, герундий и причастие на - ndus) выражает процесс в стадии его осуществления. Формы, образованные от перфектных основ (перфект, плюсквамперфект, перфект футура, перфект и плюсквамперфект сослагательного наклонения, перфектный инфинитиф) обозначают процесс как осуществленный».
Природа функциональной оппозиции в системе латинского вида все же остается неясной. Так, настоящее время изъявительного наклонения, относящееся к инперфекту, может употребляться и для выражения совершенного (перфектив) действия.
Имперфект в индикативе всегда выражает дуративное действие, хотя оно тоже иногда может обозначать перфективность - особенно когда он употребляется параллельно с перфектом в одном и том же предложении.
Перфектные формы обычно выражают завершенное действие, однако все же в некоторых случаях перфект выражает имперфективное действие, действие происходит в прошлом без указания на результат действия. Имеются случаи, когда перфекту присущи значения настоящего времени, как, например, в «novi» -«я знаю». Императив и герундий амбивалентны или безразличны в своем отношении к виду, тогда как причастия в целом имперфективны. Надо также указать, что одни латинские глаголы употребляются исключительно в имперфекте, другие в перфекте. Так, глаголы с префиксом (такие как «confero») с трудом образуют инперфектные формы. Это доказывает существование в латинском языке так называемого «лексического» вида, подобного аналогичному явлению в романских и в некоторых германских языках.
Вид объективный и вид субъективный
Считается, что наиболее простой способ установить, какого вида данный глагол - совершенного или несовершенного, состоит в том, чтобы выяснить, возможно ли при нем обозначение продолжительности действия. Например, такой имперфективный глагол, как нем. «Jagen» - «гнать», допускает добавление наречия «lange» - «долго», тогда как соответствующий перфективный глагол «erjagen» не допускает подобного добавления. Не известно, кто впервые обратил внимание на это различие; аналогичные мысли можно найти, например, у Лескина и Штрейтберга.
Сказанное, однако, противоречит тому, что наблюдается у некоторых глаголов в славянских языках. Так, в русском наряду с несовершенным «стоять» существует глагол совершенного вида «постоять», то же самое отмечается и у других глаголов покоя, а между тем ко всем этим глаголам, как несовершенным, так и совершенным, разумеется, можно добавить обозначение продолжительности действия.
Как же разрешить это противоречие, и в особенности применительно к такому сложному образованию, как греческий аорист?
Все отмеченные до сих пор в разных языках глагольные виды делятся на две принципиально отличные друг от друга группы - на субъективные и объективные. Если различие между обоими объективными видами основывается на различии внеязыковом, заключенном в событиях самой действительности, и то, что имеет протяженность во времени, неизменно противопоставляется тому, что ее не имеет, то такое различие должно прослеживаться в любом глаголе, больше того, в любом сказуемом. В любом предложении любого языка мы сталкиваемся с дуративным или недуративным способами выражения. Таким образом, даже неважно, есть ли в том или ином языке глаголы или они в нем вовсе отсутствуют. Вот почему дуративность или недуративность отчетливо распознается и в тех немецких предложениях, где нет глагола. Если, потеряв всякую надежду, я бросаю какое-нибудь дело со словами «aus und vorbei» - «все, конец», то это дуративно (и можно было бы прибавить, например, «bis in alle Ewigkeit» -«навсегда», «навеки»). Но когда после войны геттингенская электростанция давала ток лишь в ограниченных размерах и каждому, у кого после десяти горел свет, кричали с улицы «Licht aus!» - «Свет!» ( «гаси свет»), то это, несомненно, было недуративно.
Различие между объективной дуративностью и субъективной курсивностью до настоящего времени в научных исследованиях не проводилось. Это привело к невероятной путанице. Еще больше вреда причинило смешение объективной недуративности с субъективной комплексивностью. Дело в том, что недуративный глагол почти всегда комплексивен, дуративный же, как мы сейчас увидим, может быть употреблен не только в курсивном, но и в комплексивном виде. Путаницу в этом вопросе допускали даже крупные языковеды, и притом именно там, где ее не должно было быть, - в определениях и типовых примерах. Так, Лескин иллюстрирует понятие совершенного вида стихом «Sie wollten erjagen den weiBen Hirsch» - «Они хотели догнать ( поймать, убить) белого оленя» и говорит: «Глагол «erjagen» содержит в себе представление об окончании погони, о достижении цели».[22,1987] При этом Лескин не замечает, что окончание какого-либо действия и достижение цели этого действия - отнюдь не одно и то же. Если речь идёт о том, что «они гнались за оленем в течение трех часов и возвратились домой ни с чем», то, хотя погоня и закончилась, все же цели своей она не достигла. Действие, достигшее своей цели, одновременно с этим заканчивается, но не всякое заканчивающееся действие достигает поставленной перед ними цели. Древние греки располагали для дуративного глагола формой прошедшего времени, позволявшей им подчеркнуть окончание длительного действия; эта форма комплексивный аорист. При недуративном глаголе мыслится окончание действия, а не его протекание; здесь окончание действия равнозначно достижению поставленной перед ним цели. Недуративный глагол, таким образом, сам по себе комплексивен. А раз так, то и в языкознании и, что особенно примечательно, в самом процессе развития языков комплексивность и недуративность оказались смешанными. Лескин, разбирая свой пример, должен был бы задуматься над русской пословицей «За двумя зайцами гнать, ни одного не поймать», и тогда бы он, вероятно, заметил, что, хотя при несовершенном «гнать» имеется глагол совершенного вида погнать, подставка этого последнего на место «гнать» лишила бы приведенную пословицу всякого смысла. Определение понятия совершенного вида, данное Сарау (действие, «достигающее цели») и одобренное Гартманом [15,1976], также не подходит ни к русскому глаголу «погнать», ни к старославянскому «прыбыти». Определение Штрейтберга -«совершенный вид обозначает действие с точки зрения момента его завершения» (im Hinblick auf den Moment der Vollendung) - кажется, подразумевает то же самое, что и определение Сарау, т.е. достигнутую цель; а раз так, то и оно не всегда приложимо к славянским глаголам совершенного вида. К тому же оно еще и двусмысленно, так как слово «Vollendung» («завершение») может значить то же, что и «Beendigung» («окончание»),
Не может не вносить путаницу и следующее высказывание Сарау: «Славянские грамматисты с полным правом рассматривают глагол совершенного вида как дуративный; правильность такого понимания доказывается, между прочим, и тем, что подобный глагол может быть охарактеризован в отношении длительности действий», И Сарау приводит, в частности, следующее предложение из Тургенева: «Он медленно достал из-под полы кафтана травинку», В другом его примере (из сербского языка) при глаголе совершенного вида поставлено наречие «malo ро malo», Обстоятельства времени, отвечающие на вопрос « в пределах какого срока?», как справедливо подчеркнул Штрейтберг, также могут фигурировать при глаголах этого типа, например: «Wir erstiegen den Berg in vier Stunden» - «Мы взобрались на гору за четыре часа» или «Ich kommt in vier Stunden zu dir» - «Я приду к тебе через четыре часа». К недуративному глаголу можно добавлять и обстоятельства времени, отвечающие на вопрос «на какой срок?» например: «Ег wurde fur das nachste Jahr Schutzenkonig» -«На ближайший год он стал королем стрелков». Таким образом, при глаголах, которые в противоположность Сарау и ряду других ученых называют недуративными, могут быть использованы различные обстоятельства времени. Однако, они не могут сочетаться с обстоятельствами времени, отвечающими на вопросы «как долго?», «с каких пор?» - иначе говоря, с обстоятельствами, обозначающими продолжительность действия. Именно поэтому Э.Герман называет такие глаголы недуративными в противоположность другим, допускающим добавление подобных обозначений. Поскольку все происходящие события и факты либо имеют длительность, либо не имеют ее и соответственно все сказуемые либо дуративны, либо недуративны, то вполне естественно, что многие языки располагают для обозначения обоих названных типов действия двумя особыми, отличными друг от друга формами. Было бы интересно выяснить, как эти соотношения выражены в языках мира.
Системно - грамматическая значимость процессной функции несовершенного вида в её отношении к семантике совершенного вида
Тот факт, что НСВ может выражать процесс протекания действия, а СВ не может, играет важную роль для характеристики видового противопоставления на уровне грамматической системы языка. Противопоставленность признака процессности признаку целостности ограниченного пределом действия, представляющему собой категориальное значение СВ, подчеркивает системно-грамматическую значимость процессной функции; содержание семантического признака целостности действия определяется именно в отношении к признаку процессности, в оппозиции к нему По своей способности передавать действие в процессе его протекания НСВ характеризуется положительным (хотя и не постоянным ) семантическим признаком процессности, тогда как СВ отличается неспособностью выражать этот признак. Данное соотношение семантических признаков, выражаемых с участием НСВ и СВ, важно учесть при общей характеристике семантического содержания НСВ . Все сказанное выше дает основания рассматривать признак процессности как семантическое ядро, доминанту категориального значения НСВ, которое можно определить как значение нецелостности. Такой статус признака процессности обусловлен его системно-грамматической значимостью, выявляемой в соотношении с присущим СВ признаком целостности действия. Вместе с тем, признак процессности сам по себе не может рассматриваться как категориальное значение НСВ. Это именно ядро категориального значения нецелостности, охватывающего, помимо конкретно-процессной, и другие функции НСВ.
Выделение фиксируемого срединного периода в осуществлении действия ("срединность") представляет собой полярную противоположность по отношению к категориальному значению СВ - признаку целостности действия (комплексности, неделимости на начальную, срединную и конечную фазу). Процессная функция НСВ - наиболее полная и подчёркнутая реализация противоположного признака нецелостности (Ср.: «Солнце пробивалось сквозь тучи наконец пробилось» -«The sun was struggling through clouds and had struggled at last» - «Офтоб аз байни абрхр мебаромад, НИХ.ОЯТ баромад»). Вычленение срединной фазы действия - это наиболее сильно выраженная нецелостность, как бы наивысшая степень нецелостности. По семантическому элементу незаконченности, включённому в признак срединности, процессность также диаметрально противоположна целостности, выражаемой СВ. Признак целостности действия включает полноту его проявления, достижение внутреннего предела, той границы, критической точки, которая обусловлена лексическим значением глагола и способом глагольного действия. Определение значения СВ на основе признака целостности не противоречит определению, основанному на понятии ограниченности действия внутренним пределом. Напротив, эти определения отражают два тесно связанных друг с другом признака, образующих единый семантический комплекс (или даже разные стороны одного и того же признака).
Понятие достижения внутреннего предела, ограниченности действия внутренним пределом включает и признак законченности действия. Последнее время это понятие редко используется в аспектологии. Между тем, оно вполне закономерно, если под законченностью иметь в виду полноту проявления действия во времени, того проявления, которое обусловлено лексическим значением глагола и способом глагольного действия. Последнее замечание относится, например, к глаголам начинательного способа действия типа "запетьo begin singing-суруд хондан саркардан, зашевелиться- to start moving-ба чумбиш дарамодан". В таких случаях выражается законченность (полнота проявления) начальной фазы действия. Другой пример - глаголы ограничительного способа действия типа "посидетьo sit a little - нишастан сайр (cap) кардан, почитать- to read a little - хондан". Такие глаголы выражают целостность, законченность того проявления действия, ограниченного во времени, а в части случаев, и в степени интенсивности, которое обусловлено данным способом глагольного действия. Полностью сохраняет свою значимость общий смысл определения, которое было дано Ф.Ф. Фортунатовым применительно к балтийским и славянским сложным глагольным основам: "Общее значение совершенного вида состоит в том, что все эти основы в таком их образовании обозначают законченность (приведение в исполнение) в признаке, обозначаемом простою глагольною основою. Простые глагольные основы как основы "несовершенного вида" в их отношении к сложным основам совершенного вида представляют исключительно отрицательное значение". [71,1956-1957] Итак, "срединность" -полярная противоположность выражаемой формами СВ целостности действия. В частности, включённый в признак "срединности" семантический элемент незаконченности действия противопоставлен той законченности, которая заключена в категориальном значении СВ. Признаки "срединности" и динамичности образуют основу представления внутренней временной структуры протекания действия, когда протекание времени как бы включено в обозначаемое протекание действия: течение действия выражается в единстве с течением времени. При употреблении же СВ обозначаемый целостный факт, будучи соотнесённым с определённым моментом времени, как бы находится вне этого момента: течение времени не становится элементом представления внутренней структуры действия ( в случаях типа "поспал/проспал два часа" в представление структуры действия включается наполнение определённого периода времени, ограничение действия таким периодом, но не течение действия вместе с течением времени). Выражаемая формами СВ целостность факта предполагает отсутствие внутренней динамической структуры протекания действия во времени: обозначается готовый факт, представленный как целое, без выделения срединной фазы его осуществления и без выражения динамики протекания действия. В лингвистической литературе известна интерпретация видовых значений на основе понятия "внутреннего времени действия", "внутренней темпоральной структуры" и т. п. Г. Гийом [14,1929] связывал глагольный вид с различиями во "внутреннем времени", в отличие от глагольного времени, передающего различия во "внешнем времени". Б.Комри трактует префективное значение как значение целостности обозначаемой ситуации безотносительно к её внутренней темпоральной структуре: вся ситуация в целом представлена как простое неанализируемое целое, с началом, серединой и концом, сведёнными воедино. По мнению Б. Комри, "виды - это различные способы представления внутренней темпоральной структуры (Internal temporal constituency) ситуации". Вейнрейх даёт следующее определение видовых значений в русском языке: "Несовершенный вид соответствует позиции высказывания, включающего время в действие как его существенное свойство. Напротив, совершенный вид соответствует позиции высказывания, которое лишает действие его темпорального содержания и располагает это действие как веху на линии времени" [28,1964]."Темпоральное направление" в истолковании значений видов заслуживает внимания, поскольку оно отражает существенный признак аспектуальности семантики - характер протекания и распределения действия во времени. Однако такой подход ещё не означает, что преодолеваются все трудности, связанные с определением видовых значений. Он очерчивает общие рамки, общее направление характеристики видовой семантики, но предполагает необходимость отражения в дефинициях разных сторон семантики вида.
Само по себе отсутствие признака внутренней временной структуры ещё не определяет в полной мере специфику содержания СВ. Если ограничиться этой нулевой характеристикой, то останется неясным различие между значением СВ и содержанием непроцессных функций НСВ. Совершенный вид означает нечто большее, чем отсутствие указанного признака. Определение значения СВ должно заключать в себе указание на положительный семантический признак или ряд таких признаков. Таковы семантические элементы целостности, ограниченности пределом, законченности действия (в тех его проявлениях, которые обусловлены лексическим значением и способом действия глагола).
Рассматриваемые аспектуальные признаки внутренне связаны друг с другом: неделимая целостность действия, ограниченность пределом, отсутствие внутренней структуры протекания действия во времени - это стороны (оттенки, грани) единого содержательного объекта (значения СВ), точно так же, как отсутствие признаков целостности, ограниченности пределом, возможность представления действия в его внутренней временной структуре - связанные друг с другом элементы характеристики одного и того же в своей основе содержания НСВ. Идея «внутреннего времени действия» находит наиболее полное выражение именно в процессности. Что же касается других функций НСВ, то за пределами пересечений с процессностью они лишены данного признака (по крайней мере, он явно не выражен). Особенно ясно выявляется отсутствие внутренней временной структуры действия в основных разновидностях обобщённо-фактической функции («Об этом ему уже докладывали; Вам встречались такие люди?»). Семантическое пространство НСВ имеет сложный и неоднородный характер.
Функционирование видов и временные планы
Целесообразно различать:
а) видовое противопоставление в языковой структуре;
б) видовое противопоставление в процессе функционирования языка.
Видовое противопоставление в языковой структуре- это противопоставление видов (видовых значений и средств их выражения) в данной языковой системе, существующее в парадигматическом плане как часть «языкового арсенала» в области морфологии. Понимаемое таким образом видовое противопоставление входит в морфологическую систему языка, представляя собой одну из частных подсистем.
Видовое противопоставление в процессе функционирова н и я языка - это видовой механизм в действии, в движении. Совершенный и несовершенный виды в той или иной форме (времени, наклонения и т.д.) выступают в контексте, в определенной интаксической конструкции, выполняя функции, обусловленные смыслом высказывания, его предназначением, его лексическим наполнением. Парадигматическая сторона видового противопоставления вступает в связь со стороной синтагматической. Видовые формы вступают в определенные отношения друг с другом, с окружающими их элементами контекста, с синтаксической структурой предложения, представленного в данном высказывании. Глагольный вид взаимодействует с лексическими и синтаксическими средствами выражения аспектуальности.
Функционирование видов сталкивается, перекрещивается с определенными типами функционирования других глагольных категорий, прежде всего категорий времени и наклонения. Противопоставление видов включается в развертывание языковых единиц в высказывании. На этой функциональной стороне видового противопоставления и сосредоточено внимание в данной главе. Видовое противопоставление в процессе функционирования языка, с одной стороны, относится к языку, а с другой - к речи. Оно относится к языку постольку, поскольку мы имеем дело с такими типами функционирования видов, которые являются не индивидуальной особенностью каждого контекста, а правилом, действительным для определенного класса контекстов, объединяемых общностью условий употребления видов. Рассматриваемое видовое противопоставление имеет отношение и к речи: правила и типы функционирования видов реализуются в том или ином варианте в конкретном высказывании. К речи здесь относится то, что характеризует только данный контекст. Иначе говоря, к речи относится только та индивидуальная комбинация глаголов и других элементов контекста, которая представлена именно в данном высказывании. Противопоставление видов, понимаемое таким образом, - как контекстуальный вариант, - можно назвать контекстуальным. Понятно, что контекстуальная, речевая сторона связана со стороной языковой. Эта связь имеет характер отношения вариантов к инварианту.
Обращает на себя внимание тот факт, что виды употребляются по-разному не только в разных временах, но и в зависимости от той или иной функционально-семантической разновидности одного и того же времени (одного и того же временного ряда). Назовем такие разновидности времен «временными планами». Временной план - это функциально-семантическая разновидность временного ряда, выступающая как позиция видового противопоставления, от которой зависит его характер и сама его возможность или невозможность, реализация или нейтрализация.
Несколько забегая вперед и предвосхищая результаты анализа, отметим, что в исследованных временных планах наиболее существенным семантическим элементом, влияющим на функционирование видов, является единичность, конкретность действия (локализованность во времени) или его повторяемость, обычность, обобщенность (временная нелокализованность). Так, прошедшее время единичного действия не ограничивает функционирование какого-либо из видов. Например: «Они свернули в сторону и шли по скошенному полю ...» (Чехов. Крыжовник/ В прошедшем же времени повторяющегося и обычного действия господствует несовершенный вид (несовершенный возможен лишь в особых семантико-синтаксических условиях контекста). Так, если бы мы перевели данный выше пример в план прошедшего времени повторяющегося действия, то совершенный вид первого глагола был ба заменен несовершенным: «Каждый раз они сворачивали (невозможно свернул) в сторону и шли по скошенному полю...» В плане настоящего времени повторяющегося и обычного действия возможны оба вида, хотя употребление совершенного вида ограничено определенными условиями. Например: «Они всегда так делают: сворачивают (возможно свернут) в сторону и идут по скошенному полю». Но в конкретном настоящем времени момента речи возможен лишь несовершенный вид: «Посмотри: они сворачивают в сторону...» (нельзя сказать «свернуть» о действии, развертывающегося в момент речи). В закономерностях функционирования видов значительную роль играет «тип видового контекста». Речь идёт о типе соотношения действий, выраженному глагольными формами в сочетании с другими, лексическими («строевыми лексическими») и синтаксическими элементами контекста, влияющими на функционирование видов. Ср., например, тип видового контекста «длительность - наступление факта как предел длительности»: Н. (форма совершенного вида)»: «Это продолжалось еще несколько дней, пока мать не заметила наших многозначительных перешептываний» (Короленко. История моего современника). Каждый конкретный случай выражения того или иного соотношений действий реализуется в речи, но самый тип видового контекста принадлежит языку, относится к области закономерностей функционирования единиц системы языка. В аспектологии известно понятие «ситуационный тип», введенное Э. Кошмидером. Ср. такие ситуационные типы, как «что-то происходило, и тем временем произошло что-то другое». В подобных случаях имеется в виду временное отношение данного факта к другому в комплексе фактов, называемом ситуацией [52,1962]. На наш взгляд, временные соотношения фактов и вообще характер протекания комплекса действия - это лишь одно сторона рассматриваемых типов. Другая сторона - это языковые средства выражения тех отношений, о которых идёт речь (средства морфологические, синтаксические и лексические, вся совокупность элементов контекста, влияющих на функционирование видов). Поэтому вместо термина «ситуационный- тип» мы используем термин «тип видового контекста». Этот термин предполагает рассмотрение и классификацию не внеязыковых ситуаций, а их языкового выражения в систематизированных, регулярно повторяющихся условиях контекста,
В рассматриваемых нами типах видового контекста аспектуальные отношения тесно связанны с темпоральными. Так, в типе «длительность — наступление как предел длительности» элемент темпоральности заключается в выражении хронологической последовательности действий. Но сама эта последовательность является частью более сложной характеристики протекания действий, относящейся к области аспектуальности.
Рассматривая типы видового контекста, мы стремимся, с одной стороны, учесть достижения аспектологов в исследовании функционирования видов (см. в особенности указанную выше работу Э. Кошмидера и неоднократно упоминавшиеся работы Ю.С.Маслова), а с другой - достижения синтаксистов в исследовании видо-временных отношений как части структуры предложения.
Мы пытаемся связать, скрестить аспектологическое и синтаксическое направления, до сих пор развивающиеся параллельно и независимо друг от друга.
